Золотое снадобье Гроув С.
– Здравствуйте, – окликнула она нерешительно.
Фигура придвинулась ближе. София прищурилась.
– Здравствуйте…
Та поманила рукой… и София узнала ее.
– Это ты? – прошептала она.
Бледная фигура придвинулась еще на шаг.
– Ты последовала сюда за мной? – Голос дрожал, заветное слово вырвалось, точно молитва, возносимая Судьбам: – Мама?..
И она сама сделала шаг навстречу. Бледный абрис Минны был хорошо виден ей, но черты лица и детали платья пребывали в тени. Вот она чуть приподняла голову… и это более всего другого сошло за улыбку.
– Сокольничий и процветшая рука пребудут с тобой, – прошептала Минна.
– Что?..
– Сокольничий и процветшая рука пребудут с тобой…
И Минна воздела руку, развернув ее ладонью к Софии.
София сделала еще шаг вперед, поднимая руку в ответ.
Тут, безо всякого предупреждения, мимо уха что-то прошелестело – как тростник зашумел. Стремительный вихрь разорвал воздух… То, что пронеслось, врезалось в бледную фигуру, воткнувшись глубоко и беззвучно, как нож в подушку. Видение смялось, распалось…
– Нет, – ахнула София, бросаясь вперед.
Она подбежала туда, где только что стояло видение, но обнаружила лишь длинное бледно-зеленое древко: грубой работы стрела, сработанная из свежесорванной ветки. На ней не было отметин, совсем никаких, будто она вовсе и не сталкивалась с препятствием. София оглянулась. Посреди улицы возник человек в сером плаще. Откинув капюшон, он шел к ней с луком в руках.
– Что ты наделал!.. – закричала она.
– Ничего особенного, – отрывисто прозвучало в ответ.
София дико озиралась:
– Где она? Она только что была здесь!
Стрелок крепко взял ее за руку повыше локтя.
– Прекрати, – сказал он. – Ее здесь нет.
Она попыталась стряхнуть его руку.
– Пусти! Я должна найти ее!
– Я сказал – прекрати, – ровным голосом повторил стрелок. – Послушай меня. Призрак в тени – не то и не та, кем ты считаешь его. Это иллюзия!
– Тебе-то откуда знать!.. – София запоздало осознала, что плачет. – Тоже, выискался! Ты ничего не знаешь о ней! Я должна ее отыскать!
Она забилась в его хватке, пытаясь высвободиться.
– Я точно тебе говорю: это не она. – Стрелок взял Софию за плечи, так, чтобы она смотрела ему в лицо. – Жизнью своей ручаюсь, – продолжал он медленно, – то, что ты видела сейчас, было иллюзией. Его подослали с одной-единственной целью: сбить тебя с пути и отправить в небытие.
София плакала и мотала головой.
– Могу доказать, – проговорил он тихо. – Хочешь?
Она снова затрясла головой.
– Посмотри мне за плечо. – Он опустился на колени на мостовую, освобождая обзор.
София ахнула, вздрогнула, рванулась… Стрелок держал крепко.
– Гляди как следует! – произнес он с нажимом.
На расстоянии в несколько домов в тени стояла бледная фигура. Рослая, широкоплечая… Видение стояло, повесив голову, апатично прислонившись к стене.
– Кто это? – прошептала София.
– Никто. Смотри внимательно.
Не поворачиваясь, он развернулся на коленях. Взял срезанную ветку-стрелу, бросил на тетиву, натянул лук… Стрела попала точно в цель, беззвучно канув в призрачную фигуру, и та бесследно рассеялась. Стрела со стуком упала на мостовую.
– Видела?
– Да…
– А знаешь, как я отличаю подосланное видение от тех, кого я вправду любил или всем сердцем жаждал найти? – жестким голосом спросил стрелок.
– И как?..
– А вот как. Уже два года я каждую ночь посылаю ему в сердце стрелу…
23
Сомневаясь в заступнике
В первой половине столетия большинство парламентариев проживали на Маячном холме. Близость к зданию Палаты представителей составляет немалое удобство, да и виды там недурны. После 1850 года депутаты стали покупать дома на Державном проспекте, рядом с общественными садами. Места для прогулок, престижное общество, простор для роскошного строительства – все это привлекало состоятельную часть бостонцев, как политиков, так и далеких от политики горожан.
Шадрак Элли. История Нового Запада
Тео явился к дому Нетти Грей, будучи исполнен надежд. Большую часть вечера он провел в размышлениях. Он пока не мог вычислить связей между подводными течениями, но не сомневался – они имели место. Еще как имели!
На Златопрут – Вещую, о которой рассказывал Майлз, – напал голем. И големы же работали на Бродгёрдла. Златопрут оправлялась от ран в доме Блая. И вот Блай погиб, а Златопрут пропала без вести. Видимо, связи между этими событиями могли прояснить неведомые покамест ответы на некоторые вопросы. Как вышло, что Бродгёрдл связался с големами? Чего ради ему понадобилось нападать на Вещую? Куда пропала Златопрут? Как она связана со смертью премьера?
Тео замотал головой. Ну почему рядом с ним не было Софии! Вместе они бы мигом во всем разобрались. София всегда усматривала взаимосвязи там, где более никто их не видел…
Тем не менее, подбираясь к окошку дома Греев, Тео крепко надеялся, что инспектор за минувшие двадцать часов нарыл нечто важное. И тогда-то все причины и следствия станут очевидны!
Нетти снова бренчала гаммы. Тео с задумчивой улыбкой наблюдал за ней сквозь окно. Добив одну гамму, Нетти сделала маленький перерыв. Посмотрела куда-то поверх пианино. Намотала локон на пальчик. Еще посмотрела в пространство. Вновь заиграла…
Тео стукнул в окно.
Его вознаградил вспыхнувший радостью взгляд синих глаз: Нетти его ждала.
– Доброе утро! – сказала она, распахивая окно. – Никак уже девять?
Тео широко заулыбался:
– Доброе утро, Нетти. И верно, девять часов!
Я хотел раньше прийти, но мы уговорились на девять, я к девяти и подгреб… Хотя, правду тебе сказать, еле дождался!
Нетти польщенно улыбнулась в ответ и шире раздвинула створки. Потом ее брови встали домиком в этаком предвкушении ужаса.
– Я так рада видеть тебя, потому что могу рассказать тебе нечто потрясающее! Все думаю об этом, думаю… Просто терпежу нет никакого!
Тео ловко перепрыгнул через подоконник, уселся вместе с Нетти на маковые лепестки дивана и озабоченно спросил:
– Нетти, даже не сомневайся, ты все-все можешь мне рассказать… Что случилось?
Она обмахнулась ладошками, словно невыносимый груз размышлений должен был вот-вот покрыть волдырями ее щеки.
– Я так волнуюсь, Чарльз, так волнуюсь… Я с самого начала знала, у папы расследование, связанное с важными государственными делами… Но чтобы настолько! Государственные дела, они же как приливная волна… и мой папа оказался на пути у этой волны!
Тео преисполнился сочувствия:
– Не повезло твоему папе…
– Ох, Чарльз, ты не понимаешь… – Нетти продолжала, понизив голос: – Новый Запад на грани превеликой беды, и лишь мой папа может предотвратить ее!
Тео старательно подыграл ей, изобразив священный ужас, восхищение, озабоченность:
– Во имя Судеб! Да что ты такое говоришь?
– Слушай… – Нетти сделала театральную паузу, сполна наслаждаясь волнением слушателя. – Папа вчера побеседовал с арестантами, взятыми за убийство премьер-министра Блая!
– Не может быть, – поразился Тео.
– Поначалу один из арестантов заартачился и не хотел с ним говорить…
Он нахмурился, поджал губы:
– Грубость какая…
– Только мой папа сумел найти к ним подход и убедил их все ему рассказать!
– Так они сознались?
– Нет. – Нетти замотала кудряшками. – Однако папа узнал, что премьер Блай пытался удержать парламент от наложения эмбарго на торговлю с Объединенными Индиями!
– Ты имеешь в виду эмбарго Индий на нас, – автоматически поправил Тео. – Потрясающе!..
Нетти вдруг встала и скрестила на груди руки. Теперь она глядела на него сверху вниз, а выражение ее лица полностью изменилось.
– Да, потрясающе, – сказала она голосом, напрочь лишенным прежнего легкомыслия. – Я потрясена. Тем, что ты знал: эмбарго будет установлено с их стороны. Тем, как ты притворялся, будто вообще ничегошеньки об этом не знаешь, хотя на самом деле очень неплохо осведомлен!
И она улыбнулась хитрой и опасной улыбкой:
– Кто ты вообще такой? И почему так интересуешься расследованием убийства Блая?
Тео смотрел на нее, как громом пораженный. Он едва узнавал стоявшую перед ним девушку. Все те же бантики на туфлях, платье с рюшечками, оборочками и россыпью жемчуга… вот только хорошенькое личико чуть ли не скалилось.
– Я… – Больше Тео не смог выдавить ни слова.
– Ты, значит, решил, будто я безмозглая кукла, готовая первому встречному вывалить полицейские сведения? Легкий способ нашел добраться до инспектора Грея? Оно и понятно, Чарльз. Прямо на поверхности валяется! Хотелось бы еще знать – почему? Ты, может, на убийцу работаешь? Или сам – убийца?
– Нет! – в ужасе отрекся Тео и вскочил на ноги: – Я не убийца! Я знал Блая, он мне нравился… Я… – Он пригладил пятерней волосы. – Слушай, я тебе все как есть расскажу.
– Очень внимательно слушаю. – Нетти вновь сложила на груди руки.
– Я работаю у Шадрака Элли. Он мой наниматель… и друг. И он ни в чем не виновен, это я точно знаю. Вот я и лезу из шкуры вон, пытаясь доказать это. Они с Майлзом никого и пальцем не трогали. Блая грохнул кто-то другой, и этого кого-то я пытаюсь найти!
– А почему бы не предоставить дело полиции?
– Я не сомневаюсь, что полиция все расследует очень добросовестно. Но что, если настоящий убийца тоже далеко не дурак и так подтасует улики, как будто это Шадрак с Майлзом все сделали? Детективы ведь их не знают, как я! У них работа такая – всех и каждого подозревать. И получится, что они, сами того не желая, невинных засудят!
Нетти слушала его задумчиво, не перебивая. Когда он умолк, ее пальцы забарабанили по руке, словно по клавишам.
– Вообще-то, – со вздохом сказала она затем, – я с тобой совершенно согласна.
– Что?..
– Я тоже думаю, что Элли и Каунтримен ни в чем не виновны. Вещдоки очень уж однозначные, это не может не настораживать. А мотив у них какой? Чтобы Блай вот так всю свою политику на сто восемьдесят градусов развернул – чушь собачья, не верю. Не тот человек! Его взгляды формировались десятилетиями, за ними практический опыт всей жизни… И от всего отказаться? Ради богатства или амбиций? Не смешите мои тапочки…
Тео смотрел на нее, не зная, что и думать.
Нетти рассмеялась:
– Видел бы ты сейчас себя в зеркале!..
– Я… – Он тряхнул головой. – Ну ты даешь! Тебе бы точно на сцене играть…
– Спасибо, – с легкой улыбкой поблагодарила она. – Весьма ценю твой комплимент. На сей раз он, кажется, искренний…
Тео заулыбался:
– Еще какой!
Нетти сделала губки бантиком, на мгновение вернувшись к своему прежнему образу. Села на диван.
– Я, в общем-то, знаю, что на пианино играю ужасно. Просто… думать помогает.
Тео подсел к ней:
– Значит, ты считаешь, что Майлз и Шадрак невиновны? А папа твой сумеет это вычислить?
Нетти рассеянно отмахнулась:
– Мой милый папа… Он прелесть, я его очень люблю, но у него вместо воображения – полицейский устав. Вещдоки для него – кирпичи, чтобы строить из них башню… согласно проекту, без отступлений. А на самом деле это кусочки мозаики, помогающие историю сложить!
– Но его считают очень успешным расследователем…
Нетти подняла брови:
– Да что ты говоришь! Неужто до сих пор не догадался?
Тео испытал новое потрясение:
– Так это… все ты?
Нетти улыбнулась:
– Ну… зря ли у него последние три года дела в гору пошли.
– Как ты это делаешь?
Она вздохнула:
– Из кожи вон лезу, чтобы его гордость не ранить. Пробираюсь в кабинет, читаю все отцовские пометки по текущему делу… Начинаю видеть, в чем суть… По-настоящему, а не так, как им с коллегами кажется. Ну и потихоньку его подталкиваю в нужном направлении. Думаешь, это просто? – продолжала она, увлекаясь. – Большей частью он рассказывает мне о деле только в общих чертах. Вот и выворачиваешься иной раз наизнанку, чтобы направить его мысли куда надо и при этом не показать, как много мне на самом деле известно!
– Вау!.. – присвистнул Тео и выпрямился. – Почему ты мне все это рассказываешь?
Нетти привычным движением навернула локон на пальчик.
– Потому, – сказала она, – что мне нужен помощник на земле. Оперативник, скажем так. Я же не могу по чердакам и заборам носиться, как ты!
Она яростно наморщила нос, став, по мнению Тео, похожей на рассерженного хорька.
– В тот вечер, когда грохнули Блая, я попыталась выбраться наружу и кое-что проверить… и чем кончилось? Миссис Калькатти истерику закатила… – Нетти бессильно мотнула кудряшками. – Такие преступления раз в десять лет происходят! Я не я буду, если не раскрою его!
Ее слова произвели на Тео глубокое впечатление. Не подлежало сомнению: Нетти Грей способна стать могущественной союзницей – либо нешуточной врагиней.
– Что ж, – сказал он, – насчет чердаков и заборов – это ко мне.
Нетти хищно улыбнулась:
– Отлично. Заключим сделку. Ты расскажешь мне обо всем, что нарыл, а я тебе расскажу все, что вычислю!
– По рукам, – кивнул Тео, впрочем понимая, что не сможет ей поведать ни о ноже, ни об окровавленной блузе, ведь тогда придется открыть, кто он на самом деле такой и как вышло, что он присутствовал при обнаружении тела Блая. И о Бродгёрдле рассуждать у него никакого желания не было, ибо причины, заставлявшие его подозревать этого человека, разглашению не подлежали.
«Ладно, я все равно могу кое-что ей дать, не поясняя, как разузнал…»
Вслух он сказал:
– Давай ты первая.
– Нет, давай ты, – уперлась Нетти. – Сделай жест доброй воли!
Тео усмехнулся.
– Что ж, справедливо. Начнем с женщины, на которую сейчас вешают всех собак: Златопрут. Я знаю, кто она такая и как к Блаю попала. – И он пересказал Нетти все услышанное от Майлза, опустив только свои прошлогодние стычки с големами. – Короче, я здесь, в Бостоне, запеленговал двоих чуваков с абордажными крючьями, – завершил он рассказ. – И хочу проследить эту зацепку.
– Офигеть, – отозвалась Нетти. Она слушала Тео внимательно и не перебивая, лишь подергивала темные завитки и временами прикусывала их концы. – Особенно в свете того, что есть у меня. Я о том, что показало вскрытие тела…
– И что же?
– Раны нанесены не ножом. Патологоанатом даже затруднился назвать орудие преступления. Он только насчитал четырнадцать колотых ран, нанесенных зазубренными остриями…
– Абордажные кошки, – сказал Тео.
– Именно! – Нетти сосредоточенно терзала очередной локон. – Значит, убить Блая мог тот же злодей, что напал и на Златопрут. Тут определенно какая-то история, которую мы не видим пока. Может, Златопрут знает что-то важное о происходящем на Индейских территориях? И она хотела это сообщить Блаю, а другие люди решили сохранить тайну…
– О чем, например?
– Например, о незаконном строительстве железной дороги. Или еще о чем-нибудь в таком духе…
Для Тео объяснение прозвучало не слишком убедительно.
– Ну… возможно.
– А может, – сказала она, – дело касалось пропавших тучегонителей. Вещих, которые так и не добрались до Бостона. Вдруг кто-то не хотел, чтобы Златопрут разведала их судьбу!
– Вот это уже по делу…
– Нам нужно накопать больше, Чарльз, – сделала вывод Нетти. – Больше кусочков истории! – И вскинула брови: – Итак, твой следующий шаг?
– Собираюсь проследить за теми ребятами с крючьями. Может, выясню, что у них на уме.
– Здравая мысль, – кивнула Нети. – А я в бумагах Блая пороюсь. Отец несколько коробок домой принес, – добавила она с коварной улыбкой. – И у него нет привычки заглядывать в ноты у меня на пюпитре. Благо учитель настаивает, чтобы я побольше гаммы практиковала…
Маячный холм оставался живописным даже после наступления темноты. Уличные светильники желтыми шарами висели во влажном воздухе лета, кирпичные здания как будто отстранялись от них, прижмуривая забранные ставнями окна… Тео молча шагал по мостовой. Краденый велосипед он оставил у подножия холма, крепко привязав его к фонарному столбу. На подходах к особняку Бродгёрдла юноша замедлил шаги. Добравшись до кирпичной стены, он заглянул в отверстие садовой калитки. При обычных обстоятельствах в потемках вряд ли удалось бы что-нибудь разглядеть, но заднюю часть дома подсвечивали две газовые лампы. Как и ожидал Тео, двое големов по-прежнему стояли на карауле у садовой сторожки.
Тео стал ждать. Около двадцати часов послышались шаги: по дорожке к парадной двери торопливо шагали четверо офицеров полиции. Вот они миновали ворота, и один полисмен настойчиво замолотил в дверь. В окне второго этажа зажегся свет. Тео улыбнулся в темноте, отчасти подбадривая себя самого, отчасти же празднуя удачу первого предпринятого им шага. Словами не передать, как он волновался!
Огни в окнах продолжали загораться. Еще несколько минут, и дверь открылась.
– Добрый вечер, офицеры! Что вас привело сюда в столь поздний час?
– Мистер Бродгёрдл! Мы получили анонимное сообщение: вашей жизни угрожает опасность!
– Опасность? Какого рода?
– В записке говорилось, что сегодня вы принимаете гостей. Так вот, один из них – убийца, готовящий покушение!
Последовала пауза.
– Неужели похоже на то, что сегодня у меня гости?
– Ну… нет, мистер Бродгёрдл, совсем непохоже, но мы хотели бы убедиться… Вы же помните, как такое же сообщение уведомило нас, что в доме министра Элли совершено убийство премьера! Невозможно было поверить, но все подтвердилось!
– Что ж, отлично. Входите.
Офицеры вошли и закрыли за собой дверь. В окнах на первом этаже тоже вспыхнул свет. Потом открылась задняя дверь.
– Усмиряй! Доколе! – проревел Бродгёрдл нигилизмийские имена.
Тео услышал шорох шагов. Потом задняя дверь снова закрылась. Тео сразу бросился туда, где кованая решетка смыкалась с кирпичной стеной. Вскарабкался на забор, уставился внутрь сада: никого не было видно. Тео перебросил ногу через забор, спрыгнул на ту сторону. Едва ноги коснулись земли, напряженные нервы натянулись как струны, в голове словно тревожный колокол загудел. Времени в обрез. Пусть Бродгёрдл и позволил полицейским обыскать дом, его терпение наверняка скоро иссякнет…
Он тихо и быстро перебежал к садовому домику. Внутри, еле видимый сквозь грязные стекла, горел огонек. На двери – висячий замок. «Еще бы…» Было слышно, как громко возмущался в доме Бродгёрдл. Обогнув домик, Тео обнаружил два окна, конечно же крепко запертые. И еще одно маленькое окошко, смотревшее на кирпичную стену: оно было приоткрыто для проветривания. «Попался, Могила!» – возликовал Тео. Промежуток между окном и стеной оказался очень узким, фута полтора. В сторожку пролезть не удастся, но, может быть, получится заглянуть…
Тео распластался по стене и пополз вверх, упираясь ногами в швы кладки, пока не достиг подоконника. Отодвинул распашную створку, насколько позволяла стена, и заглянул внутрь.
На старом деревянном верстаке посреди комнаты стояла единственная газовая лампа. Виднелись садовые ножницы, лейка, моток веревки. Грабли, метлы, лопаты в углу, при них несколько жердей; в другом углу – пустые ящики для рассады. По стенам – еще верстаки, заваленные садовыми принадлежностями. Горшки, совки, джутовые мешки с перегноем. Стул…
В общем, ничего интересного. Самая обычная сторожка, где мог работать садовник. Тео озирался и вглядывался: где же секрет, что так бдительно охраняли големы?.. Ничего!
Из открытого окна на третьем этаже дома долетел голос Бродгёрдла:
– Ну? Удовлетворились? Дайте хоть остаток ночи поспать!
Тео разочарованно покачал головой. Сейчас вернутся големы…
В лампе дрогнуло пламя, и садовые ножницы, небрежно брошенные раскрытыми, предстали в новом свете. Что за странная ржавчина на режущей кромке?.. Уж не кровь ли?..
Самым непрошеным образом явилось воспоминание о том, как он правил фургоном Грэйвза. Уилки Могила тогда в первый раз доверил Тео вожжи, лишь потому, что фургон ехал пустым. Воздух был убийственно сухим, клячи, по обыкновению еле живые, двигались медленно. Тео обонял их запах: так могли бы пахнуть груды отбросов, оставленные на солнце. Сидя на козлах, он и сам чувствовал себя кучкой мусора. Тео в одиночку двигался из Рефьюджио в Касл: там Грэйвз назначил ему встречу. В то время Тео еще ничего не знал, зато все ненавидел. Могилу, фургон, необходимость тащиться по адской жаре. Самого себя – за то, что не сбежал, когда подвернулась возможность. Он ведь был здесь один при двух лошадях… пускай даже тощих и по большому счету никчемных…
Спустя годы, позволив себе поразмыслить на сей счет, Тео понял, с какой целью Уилки Грэйвз дал ему то поручение. Уж точно не затем, чтобы побыстрей прибыть в Касл на собственном быстром скакуне. Он хотел, чтобы Тео в полной мере прочувствовал свою трусость. Чтобы каждая из тех пятидесяти шести миль положила свою печать: ты не убежишь. Ты ни на что не способен. Грэйвз был в этом мастак. Он знал, что может сотворить с человеком медленное, постепенное нагнетание страха. Особенно с мальчишкой. Страх обессиливает. Даже когда свобода сама идет тебе в руки, ты не можешь ею воспользоваться…
…Тео решил, что видел достаточно. Он спрыгнул вниз, в щель между стеной и сторожкой. В момент его приземления полуоткрытые створки окна вдруг резко захлопнулись. Звук показался ему оглушительным: так и раскатился по тихому саду. Тео замер…
В доме сперва царило молчание. Потом во двор заторопилось несколько пар ног.
– Всем прочим оставаться внутри, – скомандовал кто-то из полицейских. – Заприте переднюю дверь и все окна нижнего этажа. – И обратился к хозяину дома: – Где, по-вашему, стукнуло? В сторожке?
– Не могу точно сказать, – проворчал Бродгёрдл. – Думаю, если и так, это, скорее всего, соседские кошки. Как-то сомнительно, чтобы у меня в садовом домике убийцы засели…
Его голос раздавался ужасающе близко. Тео вжимался в стену, мечтая стать крохотным насекомым и затеряться среди плюща.
– Как бы то ни было, сэр, мы обязаны проверить…
– Как скажете.
Последовала короткая пауза: Бродгёрдл возился с ключами. Потом заскрипел замок. Тео пригнулся еще ниже.
– Смотрите сами: здесь только садовые инструменты.
Тео понял: настал тот единственный момент, когда он еще мог смыться незамеченным. Иначе до самого утра придется сидеть скрючившись в сырой темноте. Пока полисмены обыскивают сторожку, он успеет обежать ее и удрать через сад. Тео знал: именно так ему и следовало поступить, но не мог заставить себя сдвинуться с места. В присутствии Грэйвза, от которого его отгораживала лишь тонкая стенка, у него путались мысли. Ему снова девять лет, и покинуть ухоронку решительно невозможно.
«Хватит сидеть! – кричал голос в голове. – Беги, дурень! Беги!»
Страшным усилием он принудил себя пошевелиться. Выбрался из щели, тихо-тихо прокрался вдоль забора, подальше от особняка, в темноту… Только оставив позади сторожку, он отважился перевести дух. Впереди лежал сад. Ему казалось – в целую милю шириной.
«У меня не получится. Меня увидят».
Плохо осознавая, что делает, Тео бросился к стене, прыгнул вверх… колючки ползучих растений впились в одежду и тело, пытаясь остановить его. Все же он перевалился через стену и наобум святых спрыгнул в соседний сад. Съежился под стеной, попробовал отдышаться…
Он слышал, как по ту сторону из сторожки выбежали люди.
– Кошки, говорите? – отрывисто поинтересовался офицер. – Нет, сэр, боюсь, в вашем саду завелись твари покрупнее. Я оставлю здесь двоих постовых…
– В этом нет никакой необходимости, – запротестовал Бродгёрдл.
– Я настаиваю. И я велю немедленно разбудить ваших соседей: необходимо разобраться, что за кошки тут шастают.
Тео зажмурился, пытаясь представить вид сверху. Вот он сам, вот стена. Дальше – улица, а за ней – весь Маячный холм… мерцающие светильники на каждом углу. Велосипед, ждущий в нескольких кварталах. Путей для отступления – множество. Выбрать нужный и…
Тихо поднявшись с влажной земли, Тео прошел задами садика куда меньше депутатского, с облегчением понимая: сосед Бродгёрдла был разумным и законопослушным. Не из тех, что окровавленные секаторы в садовых домиках прячут. И калитка в саду у него самая простая, с элементарным засовом. Тео открыл ее и вышел на тротуар. Тихо притворил за собой дверку, глубоко вздохнул… Медленно, ровным шагом, словно на поздней прогулке перед сном, перешел на другую сторону улицы. Сунул руки в карманы. Руки дрожали…
Спускаясь с холма к своему велосипеду, он постепенно приходил в себя. Он все же выяснил кое-что. И его не поймали. Накатившая эйфория была сродни легкому хмелю. Ужасы, пережитые всего минуты назад, казались смешными.
«Ну, погоди у меня, Грэйвз, – думал Тео и свирепо ухмылялся во тьму. – Ты по уши виновен, и на сей раз я все докажу. Не отвертишься!»
24
Стрелы Эррола
Поначалу считалось, что моровое поветрие постигало лишь тех, кто посещал пределы Темной эпохи. Вскоре, однако, выяснилось, что заболевание действовало не столь избирательно. Уже в первое десятилетие стало ясно, что путешественники из иных эпох, в особенности из позднейших, обладают гораздо большей сопротивляемостью. Из этого Папский престол логически вывел, что жители грядущих времен предались некоей дьявольщине, которая сверхъестественным образом и защищает их от лапены.
Фульгенцио Эспаррагоса. История Темной эпохи
Эррол Форсайт, охотник за привидениями, сидел у стола и в неверном свете огонька чинил свой плащ. Сенека, сокол, устроился на другом конце стола: он чистил перья. Оба временами поглядывали на девочку по имени София. Прошло уже около получаса со времени встречи с фантомом, а она все не могла успокоиться. Она не стала возражать, когда Эррол покатил тяжелый ящик, – просто двинулась следом, всхлипывая и закрывая руками лицо. Теперь коробка с растениями стояла снаружи, во внутреннем дворике покинутого дома, где уже неделю обитал Эррол. На огне булькала нутовая похлебка…
Как же эта девочка напоминала ему младшую сестренку – Катрину! Эррол много лет не видел ее. Та же невозможная серьезность, выражение задумчивости, даже когда она радовалась. И полностью несчастный вид погруженного в себя человека, когда расстраивалась… Эррол улыбнулся про себя. Было время, когда он неизменно утешал Кэт, заставляя дроздов слетать ей на руку и клевать зерно из ладони… Наблюдая за этой девочкой, он уже пришел к невеселому выводу, что память об «убиенном» фантоме не отогнала бы и целая стая дроздов.
«Бедное дитя», – думалось ему.
Закончив шов, он завязал узелок и зубами перекусил нитку. Поднявшись, перелил похлебку в две керамические миски, белые с синим. Поставил миски на стол, выложил две ложки, повернулся к Софии:
– Иди есть.