Золотое снадобье Гроув С.
Брови инспектора сдвинулись еще круче.
– Тео уверен, что вина за убийство ложится полностью на Бродгёрдла, – с усилием продолжала экономка. – Он решил искать улики, доказывающие его причастность. Он назвался чужим именем и более двух недель проработал в офисе у Бродгёрдла. По его словам, много подозрительного обнаружил. А потом… Вчера поздно ночью он был с Уинстоном. – Она указала на оборвыша. – И пошел в офис Бродгёрдла, в какой-то встрече участвовать. Проходит полчаса, Бродгёрдл выходит из парламента и удаляется, а Тео нет как нет! Уинстон всю ночь прождал… – Она собралась с силами и довершила рассказ: – Мы очень тревожимся за него! Как бы с ним чего плохого не случилось в том офисе.
Грей взял в руку часы и пальцем стал постукивать по крышечке. Для тех, кто знал инспектора, это был верный знак предельной обеспокоенности. Миссис Калькатти изумленно моргнула. Мистер Калькатти смотрел на всех по очереди, ничего не понимая. Нетти слушала очень сосредоточенно. Проницательный прищур делал ее саму на себя не похожей.
– То, чем он занимался, крайне опасно, – сказал наконец инспектор. – О какой же улике вы говорили?
– У Тео есть карта. Только не обычная. Она вобрала воспоминания… Она повествует о другом преступлении, связанном с убийством премьера.
– Понятно, – с сомнением отозвался Грей. – А еще какие улики ваш Тео обнаружил и скрыл?
– Ну… – Миссис Клэй залилась пунцовым румянцем. – Если вы имеете в виду балахон и перчатки с места преступления… и тот нож.
Последовала долгая пауза, по ходу которой экономка так и не отважилась поднять глаза на инспектора.
– Что еще за балахон, перчатки и нож? – спросил он с металлом в голосе.
Она вновь вздохнула так глубоко, словно в ледяной пруд нырнуть собиралась. Сунула руку в корзинку, которую принесла с собой, и вытащила белый объемистый сверток. Даже не спрашивая разрешения – боялась, что, если заговорит, сил не хватит продолжить, – она выложила сверток на стол. Развернула белую простыню – и супруги Калькатти ахнули.
Внутри лежали перчатки и балахон, сплошь окровавленные, и при них – короткий нож.
– Вот, – прошептала миссис Клэй.
Она смотрела себе под ноги. А если бы подняла глаза, то увидела бы, что инспектор Грей был не столько рассержен, сколько потрясен и напуган. Думалось ему при этом – и далеко не в первый раз – о том, что люди из самых добрых побуждений умудряются творить несусветные глупости, да по ходу дела еще и серьезные преступления совершают. Он постоянно сталкивался с такими случаями на работе, и они более всего другого приводили его в отчаяние. Вот ловить и закрывать злодеев было легко. Даже приятно. А возиться с преступлениями, которые совершали добрые люди, наворотившие глупых ошибок…
– Вы понимаете, Тео был там! – воскликнула миссис Клэй, непроизвольно хватаясь за руку инспектора. – Он был в комнате вместе мистером Элли и мистером Каунтрименом, когда они обнаружили тело! Но когда прибыли офицеры, он спрятался и унес с собой эти вещи… Он знал, что мистер Элли и мистер Каунтримен ни в чем не виновны, а эти вещи могли быть истолкованы как изобличающие.
– И эти предметы находились все время у вас? – спросил инспектор.
Она кивнула.
– И вы знали, что они были найдены на месте убийства?
Новый кивок…
Вот теперь Грей рассердился. Потому что его расследование шло по ложному пути из-за чьих-то недомысленных попыток скрыть важные улики. Потому что теперь придется арестовывать не только убийц премьера Блая, но и других людей. Он встал.
– Сизаль Клэй, – ровным голосом произнес он. – Вы арестованы за сокрытие улик, имеющих отношение к убийству премьер-министра Блая!
– Арестовывайте сколько угодно, – дрожащим голосом ответила миссис Клэй. – Только, прошу вас, не депортируйте.
– Это, – сказал он, – вполне может произойти по ходу определения степени вашей вины.
Несколько мгновений миссис Клэй молча смотрела на него, потом закрыла руками лицо:
– Инспектор… сжальтесь, прошу вас.
Грей подошел забрать улики.
– Боюсь, у меня нет выбора, – сказал он, и в голосе прозвучала нотка гнева. – Вы сами сознались в том, что сокрыли улики.
– Но я же пришла сказать вам, что Тео угрожает опасность! – возразила миссис Клэй.
– И по ходу дела сознались в преступлении! – Инспектор Грей почти отчаялся что-то ей втолковать. – Улики против Бродгёрдла даже косвенными без натяжки не назовешь, а вот то, что вы и ваш Тео препятствовали правосудию, полностью очевидно. Итак, идемте со мной. Ну вы и дел наворотили, однако.
– С Тео-то что будет? – взорвался Винни. – Его что, никто выручать не собирается?
Между тем Нетти, к немалому изумлению отца, со жгучим вниманием разглядывала жуткие вещдоки убийства. Она тут же подала голос:
– Ну конечно, папа! Ему обязательно нужно помочь!
Грей покачал головой, раздражаясь все больше.
– Деточка, я смогу заняться им лишь после того, как должным образом распоряжусь новыми уликами и засажу под замок миссис Клэй!
– Но помощь ему нужна незамедлительно! – настаивала Нетти.
– Я уверен, он там вовсю продолжает мешаться в наше расследование, – с жаром возразил Грей, – и вскоре благополучно появится, чтобы по-прежнему совать нам палки в колеса! – И обратился к миссис Клэй: – Идемте.
– Папа, арест запросто подождет! А этот парень, Тео, может и не дождаться!
– Генриетта, а я вот понять не могу, тебе-то что до него за дело?
– А все просто! – выдал маленький Винни. – Она по уши втрескалась в этого Тео! Известного также как Чарльз!..
В комнате стало очень тихо. Грей, все еще державший в руках узелок с орудиями убийства, метнул на дочь пронзительный взгляд.
Нетти оглянулась на оборвыша, и тень раздражения мелькнула у нее на лице. Потом… потом она взвилась на ноги и завизжала:
– Чарльз!.. Папа, папа! Мы непременно должны помочь ему!.. – Она схватила отца за руку и попыталась трясти. – Ему там, может быть, опасность грозит! Мы должны спасти его!
– А я про что, – сказал Винни.
– Инспектор, прошу вас, скорее пошлите кого-нибудь в офис этого человека, Бродгёрдла! – умоляла миссис Клэй.
Стоя посреди столовой, инспектор выслушивал пронзительные крики дочери и мольбы незваных гостей и понимал: это утро обещало стать в его жизни одним из наименее вдохновляющих. На счастье Роско Грея, он обладал четкими принципами. Они служили ему опорой, когда все делалось слишком сложным. Вроде как теперь. Перед ним стояла женщина, совершившая тяжкое преступление. Ситуация требовала немедленных действий. Он должен доставить эту особу в участок и приобщить материалы к делу. Осознав, в чем состоит его долг, Грей избавился от неопределенности.
– Хватит! – твердо сказал он, и в комнате воцарилась тишина. – Довольно!
– Папа… – начала Нетти.
– Нет, – перебил он, вскидывая ладонь. – Не лезь в то, что тебя никоим образом не касается, Генриетта. Я веду миссис Клэй в участок и забираю улики. И – да, я отправлю офицеров на поиски злополучного Теодора. Сразу, как только доберусь до участка. Он также находится под подозрением в серьезном нарушении правопорядка, а кроме того, должен быть привлечен в связи с убийством премьер-министра. Поверьте мне, я самым серьезным образом намерен его отыскать!
42
Замок и отмычка
Пришлось принять: если единственным условием, потребным, чтобы занять место в парламенте, явится финансовая достаточность, далеко не все парламентарии будут обладать необходимой квалификацией. Возможно ли ввести и отстоять какие-то ограничения? Возраст, пол, здравость рассудка? На сегодняшний день закон в этом плане большой строгости не проявляет. Среди членов парламента есть женщины, есть и те, чьи возможности ограничены возрастом, увечьем или болезнью: напряженная работа позволяет им всем показать себя успешными политиками. Правда, пока еще ни один ребенок не бросил вызова негласному, но действенному возрастному цензу…
Шадрак Элли. История Нового Запада
Когда закрылась входная дверь, Нетти еще постояла в столовой – кулаки стиснуты, папильотки в волосах дрожат от ярости.
– Это я, значит, лезу! – рассерженно проговорила она. – Ведь так и сказал: лезу!..
Супруги Калькатти были опытными людьми. Они даже не пытались успокаивать и утешать хозяйскую дочь – лишь озабоченно следили за девушкой, ожидая, чтобы ее гнев улегся сам по себе или, может быть, разрешился слезами.
Винни, напротив, усмотрел в ярости Нетти вероятное преимущество и даже возможность приобрести неожиданную союзницу. Маленький хитрец надумал подлить масла в огонь: поглядим, что получится!
– Вижу, никто не собирается выручать Тео, – проговорил он, понурясь. – Ведь так я и думал, что этим все кончится! Хотел я подмогу к нему привести, а вышло, что он последней помощи лишился.
Нетти обратила на него яростный взгляд. На мгновение Винни даже испугался, что ошибся в расчетах.
– Будет ему подмога! – проговорила она таким тоном, что Винни снова малость испугался, на сей раз – ее горячности. – А папа об этом очень, очень глубоко пожалеет! – с горечью продолжала она. – Я сама разыщу Тео!
Девушка стремительно обернулась к мистеру и миссис Калькатти:
– И даже близко не думайте о том, чтобы меня остановить! – Она так же стремительно обернулась к Винни. – А ты мне поможешь!
Винни заморгал:
– Ну… да я с удовольствием!
Нетти глубоко перевела дух и вместо драконьего рыка произнесла уже более человеческим тоном:
– Мне нужно пять минут, переоденусь во что-нибудь более подходящее. Не в папильотках же идти.
Винни кивнул.
Повернувшись, Нетти бросилась наверх. Вытрясла бумажки из волос, быстренько прошлась по ним щеткой, натянула самую неприметную серую юбку, белую рубашку с шестью карманами. Серые носки, крепкие коричневые ботинки… Шесть полезных карманов приняли все необходимое: веревку, лупу, карандаш, сложенную бумагу, перчатки, платок. Все готово! Слегка задыхаясь от спешки, она сбежала вниз по ступеням.
Мистер и миссис Калькатти к тому времени малость пришли в себя и решили действовать объединенным фронтом: вдруг да повезет! Когда Нетти выбежала в столовую, мистер Калькатти напустил на себя суровый вид, а миссис Калькатти сказала:
– Золотко, мне не кажется вполне разумным…
– Простите, но степень разумности меня сейчас волнует меньше всего, – отрезала Нетти. – Кто вел себя этим утром весьма неразумно, так это отец. Вернется – будьте добры, скажите ему, что все мои неразумия суть прямой результат его невероятного, непостижимого и оскорбительного поведения! – И она отвернулась от потрясенных супругов, чтобы повелительно произнести: – Винни!
Тот кивнул, с большим трудом пряча улыбку.
– Мы ушли!
Нетти, вся безукоризненно отглаженная, и Винни – в обносках, грязней самой грязи, – вот такая странная парочка поднялась по ступеням правительственного здания. У входа Винни помедлил.
– Нельзя мне туда идти, – сказал он. – Меня же сразу вон выкинут.
– Нет у них такого права – тебя оттуда выкидывать! – отрезала девушка. – Ты – гражданин Нового Запада ничуть не хуже других! Пусть только попробуют не так на тебя посмотреть, я живо на них управу найду!
Перспектива такой разборки Винни, пожалуй, даже порадовала. Он поспешил следом за девушкой через порог величественного здания, которым столько раз любовался снаружи, но внутри никогда еще не бывал.
К его даже некоторому сожалению, никаких недопониманий не возникло. Они шли коридорами, а на них не обращали внимания. Нынче утром слишком много всего происходило одновременно. Бдительные клерки, которые при обычных обстоятельствах исполнились бы подозрений при виде странноватой парочки посетителей, сегодня их словно не замечали. А может, просто утратили способность чему-либо удивляться. Распад федерации, война, массовые беспорядки, разлив патоки… На таком-то фоне кому какое дело до опрятной девушки и маленького оборванца?
Нетти пригляделась к списку офисов, выгравированному на металлической пластине у входа.
– Нам на самый верх, – пробормотала она. – Ну еще бы!
Винни последовал за Нетти по лестнице, с невольным восхищением поглядывая на высоченный потолок ротонды. Вообще-то, он с изрядным пренебрежением относился к зданию Палаты, верней, к ее обитателям, ибо слишком часто видел нелицеприятную сторону этих людей. Им с видимой легкостью шла в руки власть, а что они с ней делали?..
Он ни единой живой душе, даже Тео, не рассказывал, почему стал ошиваться в окрестностях парламента.
После того как его мать подалась в «институцию», Винни передали в сиротский приют. Там он попытался объяснить начальнику (посредством истошных воплей и попыток ударить левой рукой), что они с мамой здоровы, а посему не было никакой нужды их запирать. В ответ на его протесты начальник язвительно заметил: хочешь отстаивать права – обсуди вопрос со своим парламентским депутатом.
Услышав такое, маленький Винни тотчас перестал вопить и крепко задумался. Решив подойти к делу серьезно, он положил немало трудов, чтобы заручиться помощью девочки постарше: она помогла ему написать письмо и отослать по нужному адресу. Письмо ушло, и Винни стал ждать ответа.
Долгожданный ответ поверг его в полное недоумение.
Благодарим за Ваш запрос. Член парламента господин Рич самым внимательным образом рассматривает суждения и вопросы своих избирателей.
Спасибо Вам за поддержку.
Винни долго хранил плотный, сливочного цвета листок. Его дважды крали, один раз порвали… в итоге он сгорел во время жуткой разборки с главным приютским обидчиком и забиякой по прозвищу Бесенок. Тогда-то, глядя на превращенное в пепел письмо, Винни решил: настала пора бежать из приюта и лично «обсудить вопрос» с мистером Ричем. Сказано – сделано: несколькими днями позже он явился в парламент. Откуда и был изгнан, да еще и получил в ухо всего лишь за то, что осмелился шагнуть через порог.
Зато оказалось, что у ступеней обители власти болтались еще и другие мальчишки. Джефф, Барни, Пит (лохматый коротышка) и Угорь (прозванный так за способность выскальзывать из любой хватки) оказались куда лучшей компанией, чем оставленная в приюте. Винни быстро влился в уличную шайку и тоже, когда удавалось, исполнял мелкие поручения, исходившие из Палаты.
Он как-то подсознательно ожидал, что работавшие в подобном здании станут соответствовать его величию и благородству; большей частью так оно и было. Однако вскоре Винни выяснил – частью по рассказам друзей, частью из собственного невеселого опыта, – что быть величавым не значит быть великим. В общем, через неделю его ребяческая попытка обрести справедливость посредством письма депутату Ричу уже казалась Винни глупейшим поступком всей его жизни.
И вот теперь, поднимаясь по величественной лестнице, он чувствовал, как в некой мере возвращается былое почтительное отношение. Дело было и в самом здании, и в напряженной атмосфере кругом. Винни невольно задавался вопросом: каково это – употреблять власть, которую он некогда приписывал парламентариям?.. Он даже остановился ненадолго, уже занеся грязную босую ногу над красно-лиловой дорожкой на последней ступеньке. А что! Так ли все это невозможно? Люди вокруг него изо всех сил изображали величие, но на самом-то деле… Почему бы и ему однажды не достичь таких же высот? Что тут такого?
Винни улыбнулся. В тот миг он твердо предначертал себе определенный жизненный путь и решился ни под каким видом с него не сворачивать…
– Идешь? – спросила Нетти. – Это нужный этаж!
– Я здесь, – отозвался он. – Прямо за тобой, Генри.
– Не зови меня Генри, – рассеянно поправила Нетти, скользя глазами по именным табличкам у дверей офисов.
Они бок о бок шли коридором. На первом этаже гудел растревоженный улей, но здесь было пусто и тихо. Винни задумался и решил: без сомнения, парламентарии и все их приспешники проводили экстренные междусобойчики, лихорадочно обсуждая, как бы им без потерь выбраться из того безобразия, куда всех вверг Бродгёрдл!
Дверь в офис этого последнего оказалась не заперта, но приемная с ее двумя столами была безлюдна. Нетти и Винни переглянулись.
– И что теперь? – спросил он.
– Мы ищем зацепки, – решительно произнесла Нетти. – Тебе известно, что Тео, во всяком случае, вчера сюда заходил. Теперь надо понять, что произошло дальше. Ты стой на стреме, а я тут огляжусь!
Винни без промедления занял пост возле двери в коридор.
– Нашла что-нибудь? – спросил он почти сразу.
– Нет пока, – ответила Нетти, просматривая завалы бумаг на столе Пила. Подергала ящики, но они оказались заперты. Она перешла к другому столу. Там бумаги были в основном разрисованы каракулями.
– Тут, похоже, Тео трудился, – негромко проговорила девушка. – Впрочем, это ни о чем нам не говорит… – И подняла глаза: – А как по-твоему, куда две другие двери ведут?
– В соседние офисы? – предположил Винни.
Первая дверь оказалась на замке. Вторая отворилась в узкий, застланный ковром коридор. Туда, в свою очередь, выходило еще несколько дверей.
– Эй… – тихо позвала она.
Винни оставил свой пост и прикрыл за собой дверь в приемную.
– Все заперто, – шепотом доложила Нетти. – По крайней мере, эти четыре. – И указала рукой: – Коридор выгибается в ту сторону…
Винни вдруг насторожился:
– Ты это слышала?
– Что?
– Слушай…
Они молча уставились друг на дружку. Очень скоро Винни снова услышал глухие удары, словно кто-то молотил кулаком в дверь. Последовало несколько мгновений тишины – и долетел сдавленный голос:
– Грэйвз, открой наконец! Поговорить надо!..
– Это Тео! – воскликнул Винни.
– Тео! – окликнула девушка. – Это мы! Нетти и Винни!
Снова последовала пауза, потом – быстрый стук.
– Я здесь! Здесь я! В кабинете Бродгёрдла, в чулане.
– Которая дверь?
– Самая первая справа!
Они еще подергали ручку, но все без толку. Конечно, кабинет был заперт.
– Придется вам вскрывать замок, – сказал изнутри Тео. – Или высаживать дверь!
– Там, в приемной, был нож для бумаг. Сбегай за ним! – велела Нетти спутнику.
Винни бросился в приемную и вернулся с ножом для бумаг. Нетти уверенно склонилась над замком. Винни сунул туда же нос, восхищенно наблюдая за ее действиями.
– Ага! – сказала наконец девушка, и сосредоточенное лицо озарилось улыбкой.
Замок щелкнул.
Винни повернул дверную ручку, дверь подалась.
– Ты сделала это, Генри! – вырвалось у него.
– Обширная практика, – отмахнулась она. – И перестань уже называть меня Генри!
Войдя внутрь, они закрыли дверь. Нетти быстро оглядела кабинет. Она не увидела здесь роскоши, которую ожидала. Комната была просторная, на полу добротный ковер, хорошее кожаное кресло… Обои в узкую полоску и плотные, тяжелые занавеси. На письменном столе – ни пятнышка. Отличная ручка, хрустальная чернильница, стопка бумаг и часы. Вот и все.
– Дверь чулана тоже заперта, – сказал изнутри Тео. И добавил, больше про себя: – Очевидно…
– Справимся, – уверенно ответила Нетти и присела перед дверью на корточки.
Она вовсю трудилась над замком, а Винни смотрел в окно. Вдруг мальчик напрягся всем телом: он что-то услышал. Сомнений быть не могло: совсем рядом звучали голоса.
– Нетти, сека! – окликнул он громким шепотом. – Страшная сека! Кто-то идет!
Долетел звук открывающейся двери. Гулкий, безошибочно узнаваемый голос Бродгёрдла отдался эхом в стенах коридора.
– За занавеску! – прошипела Нетти и сама тотчас юркнула за толстое бархатное полотнище. Винни только успел спрятаться за другую – и дверь отворилась.
– Пил! – рявкнул Бродгёрдл. – Почему не заперт мой кабинет?
– Я… я не знаю, сэр. Я с утра его не открывал.
– Вероятно, вы помните, что вчера вечером мы все закрыли на ключ, – с обманчивым спокойствием проговорил Бродгёрдл.
– Мне бесконечно жаль, сэр… Может быть, уборщики дверь прихлопнуть забыли… Я с ними поговорю!
– Да, Пил, уж не забудьте. Прошу вас, офицер!
Нетти вздохнула с грандиозным облегчением. Отец все-таки пришел!.. К сожалению, радость длилась недолго.
– С удовольствием, господин премьер, – прозвучал масленый голос.
Нетти мигом узнала Мэннинга Бэкона. Этого офицера в полицейском департаменте знали как любителя пива и большого специалиста путать улики.
– Этот молодой человек работал в моем офисе, выдавая себя за другого. Он распускал обо мне лживые слухи и крал документы из папок, – жестким тоном проговорил Бродгёрдл. – Какую цель преследовал сей тип, понятия не имею. Возможно, собирался перейти к шантажу. Не удивлюсь, если окажется, что он работает на моих оппонентов.
– Оставьте это мне, господин премьер-министр. Мы во всем разберемся. Уверяю вас, мы в самом скором времени выведем злодея на чистую воду!
Раздался шорох: Бродгёрдл открыл дверь чулана. Тео тут же сгребли мясистые ручищи офицера Бэкона: точь-в-точь окорока, которыми служитель порядка любил закусывать пиво.
Тео понимал, что против троих мужчин шанса у него не было, но попытку прорваться все-таки сделал. Он пнул Бэкона в бедро и нырнул под руку Бродгёрдла. К сожалению, Берти Пил, стоявший возле двери, оказался куда поворотливей. Костлявая рука цепко ухватила беглеца. Подоспел хромающий Бэкон, замкнул браслет наручников на левом запястье Тео, рванул на себя и схватил его правую руку… Тео вздрогнул от боли, но не пожаловался и не издал ни звука.
Бэкон покрепче затянул браслеты. Тео обернулся и увидел Бродгёрдла: тот стоял спокойный и самодовольный, сложив на груди руки.
«Я, наверно, боюсь его ничуть не меньше прежнего, – сказал себе Тео. – Но молчать, как тогда, уж точно не буду».
Ему потребовался весь запас мужества, чтобы посмотреть Бродгёрдлу в глаза.
– Я знаю, кто ты такой, – негромко, с дрожью в голосе проговорил он. – Меня ты, может, и засадишь в тюрьму, но правду не спрячешь! И ты ошибся: я не тот, каким был когда-то. Я был запуган и одинок, мне было некому рассказать, а теперь я сделаю так, чтобы люди все про тебя узнали! Про то, как ты задумал убить Блая! Как ты много лет рабами торговал! Про то, что ты вообще не с Нового Запада. Ты вообще голем, и другие големы, которые с тобой работают, пытали трех беспомощных Вещих! – Его голос окреп, обрел силу. Он громко продолжил: – Когда люди все узнают, у тебя не останется сторонников! Думаешь, бостонцы настолько бесхребетные, чтобы идти на войну ради хитрого работорговца родом из Пустошей?
Бродгёрдл слушал Тео с совершенно непроницаемым видом. Когда же юноша умолк, премьер от души расхохотался.
– Видите, детектив? Похоже, я ошибался, обвиняя этого молодого человека в чем-то достаточно вменяемом, вроде попытки шантажа. Торговля рабами? Убийство премьера?.. Да еще чтобы я кого-то пытал?.. Судьбы благие! Да тут у нас сумасшедший! Его в институт надо отдать, где душевными болезнями занимаются.
Винни, спрятанный за бархатной занавесью, едва вслух не ахнул. Мальчик как мог сжал губы и крепко зажмурился, всем существом сосредоточившись на том, чтобы ни звуком себя не выдать.
– Не берите в голову, господин премьер, – рассмеялся офицер Бэкон. – Уж мы подберем для него правильное местечко.
Бродгёрдл спросил голосом, прямо-таки источавшим сердечную заботу:
– А как продвигается расследование убийства премьер-министра Сирила Блая? Такое чудовищное злодеяние…
– Очень даже неплохо продвигается, господин премьер. Очень даже неплохо! Инспектор Грей лично занимается этим делом. Его у нас считают следователем ужасно неторопливым, но как раз сегодня в участке только и разговоров, что с утра у него настоящий прорыв в деле произошел!
– В самом деле? – с оттенком любопытства поинтересовался Бродгёрдл.
– Болтают про какую-то карту, сделанную из дерева, – хихикнул Бэкон. – Грей, он у нас такой! Нароет, бывало, кучу всякой ерунды, а потом бабах! – и дело раскрыто!
– Ну? Ясно теперь? – вмешался Тео. – Вы с подельниками думали, будто Вещие против вас ничего не могут! А они нашли способ подать весть! Использовали против вас ваши же дым и огонь! Карта свидетельствует, что вы с ними творили! Я сам слышал, как кричала та девушка! Я видел ее! И Грей тоже увидит. Теперь вам всем крышка!
Бэкон уставился на него непонимающим взором:
– Девушка? Кричала?..
– Все так и есть! – свирепо повторил Тео. – Спросите его!
Бродгёрдл некоторое время смотрел на него молча, только усы-сороконожка подергивались на губе.
– Нездоровое воображение порой играет в очень странные игры, – рассудительным тоном проговорил он затем. – А у этого молодого человека, несомненно, фантазия очень богатая.
– Инспектор Грей с вас просто так не слезет! – железным голосом предупредил Тео. – Уж он-то до правды докопается! И придет за вами! Придет!
– Увели бы вы его лучше, офицер Бэкон, – сказал Бродгёрдл.
– Сию минуту, господин премьер! – И офицер потащил Тео к выходу. – Еще раз позвольте поздравить вас с победой на выборах. Празднуйте на здоровьичко!
43
Чистосердечное признание
«Дрек» – термин, попавший к нам из грядущей эпохи. Исходно он означал «мусор». На Новом Западе и в Пустошах, где это слово более всего привилось, дреком называют материальные фрагменты, приблудившиеся, как и сам термин, в нашу эпоху из иных.
Шадрак Элли. История Нового Запада
К тому времени, когда инспектор Грей покончил с бумажным сопровождением ареста Сизаль Клэй и благополучно передал ее в ведение начальника женской тюрьмы, ему казалось, что он уже наслушался исповедей в количестве, вполне достаточном для одного утра. Так вот – он ошибался. Подходя к своему кабинету, он увидел у двери офицера Бэкона, одного из самых своих нелюбимых сотрудников, и с ним молодого человека в наручниках. Инспектор тут же узнал Теодора Константина Теккари.
– Требует личного разговора с вами, сэр, – пояснил офицер Бэкон.
– Инспектор Грей! – в тот же миг окликнули сзади.
Грей повернулся. К нему в обществе Бертрама Пила подходил офицер Кент. Инспектора посетило нехорошее предчувствие, почти такое же, что и раньше утром. Он понял: вот-вот произойдет нечто весьма неприятное.
– Что такое, офицер Кент? – спросил он настороженно.
– Здесь со мной Бертрам Пил, секретарь премьер-министра Бродгёрдла. Он хочет сделать признание!
Брови Грея поползли вверх.
– В самом деле? И в чем же вы хотите признаться? – обратился он к Пилу.
Тот стоял очень напряженно, вытянув руки по швам, тонкие пальцы сжались в кулаки.
Несколько мгновений он рассеянно смотрел в пол, затем поднял голову. Инспектор внутренне ахнул, заметив у него на глазах слезы.
– Я хочу сознаться в преступном умысле и убийстве премьер-министра Сирила Блая.
В коридоре воцарилась потрясенная тишина.
– Нет! – воскликнул Тео. – Не делал он этого! Это Бродгёрдл все спланировал, а его охраннички сделали! Он просто услышал, как я говорил, что, мол, инспектор Грей изобличающие улики нашел. Вот он Пила и послал, чтобы тот подставился!
– Это я сделал, – твердо произнес Пил.
– Да не делал ты ничего! Что у него на тебя есть? Что?.. Не позволяй ему вот так ноги о тебя вытирать, слышишь, Пил?
– Примерно как ты не позволял?.. – тихо проговорил секретарь.
Тео не нашелся с ответом.
Грей молча наблюдал за их перепалкой.
– Вы в самом деле хотите сделать признание, мистер Пил? – спросил он затем.
– Да.
Тео словно впервые рассматривал тощего клерка. Прежде тот был смешон в своем усердии, в поползновениях на значительность, в собачьей верности Бродгёрдлу. Теперь никаких претензий на важность в нем не осталось. Тео увидел перед собой просто человека, слишком долго прожившего под пятой Бродгёрдла. Что удивительно – в его взгляде отражалась даже некая убежденность. Тео невольно спросил себя, что за секрет пытается сохранить Пил. А может быть, он хочет защитить человека?.. Тео хотел потянуться к нему, но не пустили наручники.
– Прости, Пил, – сказал он. – Мне правда жаль, что с тобой так получилось. Если бы я там, в кабинете, всякого-разного не наговорил…
– Не представляю, о чем речь, – тихо ответил Пил. – Что сделано, то сделано, твои слова особого значения не имели… Так или иначе я все равно пришел бы сюда – сознаваться.
Он посмотрел на инспектора:
– Не хотите продолжить?
Грей открыл дверь и пригласил Пила в свой кабинет.
– Отведите Теккари в камеру предварительного заключения, офицер Бэкон. В данный момент у меня нет возможности побеседовать с ним. Я вызову его несколько позже.
Пока офицер Бэкон вел его в Новую тюрьму, Тео не оказывал сопротивления. Он думал про Пила. Он больше не гадал, что или кого пытался защитить секретарь. Тео продумывал шаги, способные изобличить признание Пила как ложное: так, чтобы в центре расследования наконец-то оказался Бродгёрдл. Он думал очень усердно, но покамест решение ускользало.
Идя по тюремному блоку между решетками камер, Тео поглядывал на их обитателей, и на душе делалось все гаже. Здесь находились мужчины из всех слоев общества, но наметанный глаз Тео выделял в них одну общую черту: вялость. Все заключенные находились здесь уже какое-то время и не надеялись выбраться. Некоторые даже головы не поворачивали, когда Бэкон проводил мимо нового арестанта. Те же немногие, кто удостаивал их взглядом, смотрели отсутствующе, без любопытства.
Так что Тео очень скоро прекратил думать про Бродгёрдла и Пила. Первостепенной задачей стало выжить здесь, в этой Новой тюрьме, продержаться, не впав в такую же апатию. Вот о чем голова должна болеть!
– И долго мне сидеть здесь? – спросил он Бэкона.