День рождения Франсуа Грей Мари

Эротическая новелла

В баре отеля «Режанс» элегантная обстановка, неяркий свет, мягкие ковры, в которых тонут шаги и шумы. Весь зал заставлен обитыми бархатом стульями и столиками, укрытыми белыми накрахмаленными скатертями. Ненавязчиво играет джаз, а публика здесь преимущественно утонченная, изысканная, в особенности в начале вечера. Народу здесь обычно полным-полно. Бизнесмены, всякий дипломированный и творческий люд – все собираются за столиками и у стойки. Тот конкретный вечер не был исключением. Позднее в отеле должна была состояться разрекламированная демонстрация мод.

Я появился в баре в 5:30 с моим приятелем Стефаном. Он присоединился ко мне под тем предлогом, что не может ехать домой, – на другой конец города – пока не схлынет час пик. Но меня-то не проведешь. На самом деле ему хотелось взглянуть на Габриэль.

Мы уселись за один из немногих свободных столиков, заказали мартини и стали расслабляться. Народу сюда уже набилось немало… Типичный бар при отеле: любой разрядившийся в пух и прах тип не закрывает рта, нимало не слушая замечания своих спутников, потому что все только и думают о том, чтобы завладеть вниманием и правильно держать стаканы с мартини. Стефан, пригубив свою выпивку, сказал:

– Ты уверен, что Габриэль собиралась встретиться с тобой именно здесь? Что-то я не замечаю тут никого в джинсах.

– Ты что не понял? Я же тебе говорю: вчера она мне обещала, что ради такого случая «оденется, как женщина». Она знает, какое это на меня производит впечатление… Поэтому-то она и номер для нас сняла.

«Случай», о котором я говорил, на самом деле был всего лишь моим днем рождения, но Габриэль раздула из этого целую историю – она всегда отдавала этому дню все свое чувство и воображение, чтобы было о чем вспомнить.

В этом году Габриэль начала меня доставать с моим днем рождения за два месяца. Она спросила, нет ли у меня каких-либо соображений, чтобы облегчить ей задачу сделать для меня этот день днем незабываемых радостей.

– Явись ко мне в кружевах, чулках и на высоких каблуках, от которых я с ума схожу.

– Ну, это ты так или иначе получишь! Давай-ка напряги свое серое вещество – что бы тебя по-настоящему завело?

– Сделай мне сюрприз.

Больше она эту тему не поднимала. Она вообще больше не заговаривала о своих планах на этот день. Я даже стал подумывать – уж не забыла ли она о нем.

Днем двадцать четвертого, накануне роковой даты, она позвонила мне на работу и сообщила, что вечер своего дня рождения я проведу с ней. Еще она сказала, что сняла номер в отеле «Режанс», где мы и поужинаем, и добавила, что если к концу ночи у нее еще хватит сил, то она заставит меня раздеться донага, погрузит в шампанское, а потом будет слизывать его, пока не напьется вусмерть.

Все это мне очень понравилось, в особенности в части шампанского.

Она позвонила мне еще раз, – уже в мой день рождения – когда я был на работе.

– У меня сегодня масса дел, которые нельзя отложить. Когда ты собираешься быть в отеле?

– Ну, не знаю. В пять, в пять тридцать.

– Я так и думала. Давай-ка встретимся не в номере, а в баре. Договорились? Извини, дорогой, но я не знаю точно, когда управлюсь. Может, не раньше половины седьмого. Извини…

– Ничего страшного. Выпью рюмочку, пока тебя нет, только и всего. Ведь в конце концов это же мой день рождения… Кто знает, может какие-нибудь дамочки в платьях составят мне компанию.

– Ладно, я тебя поняла. Я на уши встану, чтобы прийти пораньше. Но если в этом будет необходимость, я без лишних церемоний вырву тебя из объятий любой бесхозной женщины, которую ты подберешь.

– Только не очень грубо.

– Конечно! Я тебя люблю. До скорого.

Вот как я оказался здесь с Стефаном, который сидел рядом со мной и чуть ли слюни не пускал, глядя на всех этих женщин. С Габриэль (с той самой женщиной, которую я уполномочил удивить меня сегодня вечером) меня познакомил Стефан. До того как на сцене появился я, он пытался завоевать ее, но потерпел позорное поражение. Однако зуб на меня он за это не нарисовал, хотя продолжал питать к Габриеэль самые нежные чувства. Вот почему, когда я сказал, что она «оденется, как женщина», чтобы меня ублажить, он вдруг перестал спешить домой.

– Не уйду отсюда, пока не увижу, что она надела! – заявил он. – Уже 6 часов. Куда она задевалась? Пора бы уже…

– Она сказала, что раньше 6:30 не появится. Понимаешь, ей ведь трудно выбрать из двух своих платьев…

Гардероб моей Габриэль состоял в основном из джинсов, свободных рубашек и свитеров на несколько размеров больше, чем нужно. Любимой ее обувью были кроссовки, хотя иногда она и надевала ковбойские сапожки. Косметикой она почти не пользовалась, почти никогда не носила туфлей на высоких каблуках (разве что в тех случаях, когда хотела меня соблазнить). Очень редко (и только для того, чтобы доставить мне удовольствие) надевала она одежду чуть более женственную. Правда, таковой у нее было немного (что было достойно сожаления!), но что уж тут поделаешь?.. Она знала, что когда одевается по-женски, я просто таю. Но она мне не раз говорила, что в «женских тряпках» (как она их называла) она чувствует себя неловко.

– Не сомневаюсь, посмотреть будет на что, – сказал я. – Габриэль может быть такой хорошенькой, в особенности когда…

Но предложение это я не успел закончить. Да и все остальные разинули рты. Все мужчины в баре тут же замолчали. И не удивительно! В зал вошла какая-то кинодива – разговоры мигом прекратились, а похотливые взгляды мужчин прилипли к ней. Она была эротической мечтой, обретшей плоть…

У нее были огненно рыжие волосы, спадавшие до самой талии, длинное черное платье, которое сидело на ней, как вторая кожа, и имело вырез, заканчивающийся у бедра, а еще на ней были невероятные черные туфли на немыслимо высоких каблуках. Ногти ее сияли алым лаком, и точно такого же цветом отливали губы. Единственной драгоценностью на ней была нитка жемчуга на длинной, хрупкой, невообразимо прекрасной шее. Не смотреть на нее было нельзя, не желать ее – невозможно. У нее было ослепительное обаяние и невозмутимая уверенность супермодели. Макияж идеально подчеркивал ее до странности необычные зеленые миндалевидные глаза и тонкие брови – такие же рыжие, как и ее волосы. Даже ее очки добавляли небольшой штрих к ее таинственному облику. Глаза ее были чуть ли не слишком зеленые… а эти губы!

Первым в себя пришел Стефан. Он потряс головой, словно чтобы развеять туман, и громко сглотнул слюну, а я все еще пребывал в состоянии замешательства и не отрывал глаз от таинственной женщины, следя за каждым ее движением. Она прошла к стойке, уселась там в одиночестве и устроилась поудобнее. У меня было странное ощущение, что я уже видел ее где-то прежде. Но где? Такую я бы ни за что не забыл! Прошло секунд тридцать моих напряженных воспоминаний – я уже представлял себе ее без платья, в одних только этих убийственный туфлях, шелковых чулках и очках. К моему великому смятению, я почувствовал, как у меня в штанах произошло шевеление – начало могучего и неудержимого восстания. Мне даже показалось, что я хоть лоб разбей в покаянии – бугор у меня в штанах никуда и не денется. Я заставлял себя думать о моей возлюбленной – все впустую.

Пытаясь хоть как-то отвлечься от присутствия этой сексбомбы, я призывал в свое воображение образы той женщины, которой всегда восторгался – даже по утрам, когда ее лицо еще чуть припухлое и не отошло от сна. Той, которую я ни на мгновение не прекращал любить, даже приходя домой и видя ее развалившейся в кресле перед телевизором, даже когда она вся покрыта потом после класса аэробики, даже когда она вся сплошной комок нервов – сидит за рулем автомобиля. Я никогда не изменял ей, если не считать редких случаев вроде сегодняшнего, когда я бываю ошарашен появлением юной красавицы и позволяю себе немного увлечься… А разве найдется мужчина, у которого не бывает таких фантазий?

Наверно, Стефан испытывал то же (за исключением чувства вины разве что), потому что он придвинул свой стул к столику и пробормотал:

– Нужно издать закон, который запрещал бы делать подобные вещи. Ха! Я знаю, что ты влюблен, но что ты будешь делать, если такая женщина выберет тебя – тебя!

Я тревожно сглотнул слюну.

– Не знаю… Я наверняка не ее тип, а кроме того.

– Месье Франсуа Дюпюи просят к телефону!

– Спасение пришло в последнюю минуту! Наверно, это Габриэль.

Это была не Габриэль. Звонила ее подружка Мартин, которая сообщила, что Габриэль в пути и мне нужно потерпеть еще совсем немного. Она только что ушла от нее, Мартин, но на улицах пробки, и, возможно, на дорогу ей понадобится еще час. Я был разочарован, но от моего разочарования не осталось и следа, как только я увидел, что рыжеволосая смотрит на меня и, кажется, не без интереса. Да нет! Этого не может быть… Я вернулся за столик, тщетно пытаясь скрыть румянец, появившийся у меня на щеках.

– Еще выпить хочешь?

– С удовольствием. Это была Габриэль?

– Нет, Мартин.

Я объяснил ему ситуацию, и он тут же выразил мне сочувствие и утешил, сообщив, что побудет со мной еще немного.

– Для этого и существуют друзья, – заметил он.

Насчет дружеских чувств в данной ситуации я был не очень уверен, но тем не менее поблагодарил его.

К нашему столику приближался официант с подносом.

– Мистер Дюпюи, красивая дама у стойки хотела бы предложить вам выпить.

– Очень мило с ее стороны, но я жду мою девушку.

– Дама так и подумала, когда увидела вас у телефона, но тем не менее она просит вас принять выпивку.

В глазах у официанта бегали чертики, и у меня возникло ощущение, что отделаться от него будет нелегко. Поэтому я принял выпивку, чтобы не обидеть прекрасную незнакомку.

Я постарался встретиться взглядом с этой женщиной мечты, чтобы поднять свой стаканчик в дружеском приветствии, но она была целиком погружена в разговор с еще одним мужчиной, который нашел ее обаятельной. На меня она не обращала внимания. Стефан внезапно завелся.

– Слушай, почему всегда ты? У тебя и без того уже есть великолепная девушка, а у меня – только моя подушка да кулак. Почему?

Стрелки часов показывали 6:30.

Рыжеволосая продолжала разговор с тем же типом, но тот начал пьянеть на глазах. Было совершенно очевидно, что у него на уме. Я подумал, что, может, мне следует подойти и поблагодарить ее за угощение. Хороший повод избавить ее от навязчивого собеседника. Я мог бы попросить официанта поднести ей выпивку от моего имени, но я свою удачу знаю: в самый неподходящий момент сюда заявится Габриэль, и я буду выглядеть полным идиотом. Мои размышления прервал Стефан – он собрался уходить. Он заставил меня пообещать, что я дам ему знать, если мои планы внезапно изменятся, и я прекрасно понял, что он имеет в виду: не брошу ли я Габриэль ради рыжеволосой.

– Хорошо… Я дам Габриэль еще минут тридцать…

Мне все это уже стало надоедать. Габриэль сначала надавала бог знает сколько соблазнительных обещаний, а сама заставила меня в мой же день рождения помирать здесь от скуки. Мне вдруг пришло в голову, что она все это и запланировала: посиди-ка, мол, дружок и покипи от возмущения и разочарования – поддался, глупый, на соблазнительные посулы. А может, она даже хотела испытать меня – не поддамся ли я на практически непреодолимые искушения.

Оставшись один, я мог без помех восхищаться этой шикарной девицей. Я ждал, когда она повернет голову в мою сторону, чтобы я мог выразить ей свою благодарность. Мужчина, который пытался ее уболтать, наконец-то сдался и исчез. Она повернулась в мою сторону, но меня не видела. Казалось, ее здесь нет – она где-то в другом мире, в другом баре, в другом городе. Затем она обвела зал быстрым взглядом, словно проверяла – нет ли где скрытой камеры, чтобы принять наиболее выигрышную позу. Наконец, она устроилась наилучшим образом. Со своего места я видел, как вырез ее платья разошелся, обнажив верхушку кружевного чулка на бедре. Одна босоножка небрежно раскачивалась у нее на кончиках пальцев, и это движение завораживало меня. Замерев, я скользнул взглядом по ее телу, задержался на пышных грудях – она оперлась ими на руку, и они чуть ли не вылезали из выреза ее платья. Я как зачарованный смотрел на длинную прядь ее огненно рыжих волос попавших между нежной кожей и материей.

Мое воображение рисовало мне мучительно-сладкие картины – я представлял себе, как наматываю эту прядь на пальцы. Нет, женщинам нужно запретить носить такие волосы. Чувства мои были обострены, но обострены избирательно. Я больше не слышал назойливого шума, стоящего в баре, – только кровь моя бурлила, приливая к паху. Я не видел ничего, кроме этого божественного явления. Я воображал, как она парит надо мной в огромной кровати с атласными простынями, рыжая грива ее волос у меня на глазах, во рту… Черт побери, в штанах у меня просто лом образовался.

Я еще раз попытался совместить эти фантазии с образом Габриэль. Моя милая, нежная, светловолосая Габриэль – в короткой стрижке у нее был восхитительный вид мальчишки-сорванца. Моя необыкновенная маленькая Габриэль с ее фантастическими голубыми глазами – такими красноречивыми, что и слов-то никаких не нужно, особенно в постели.

Я отвернулся в смущении, мучительно покраснев. Она прочла желание на моем лице. Ее присутствие привело меня в такое состояние, что я даже перестал контролировать язык своего тела. Эта помада на губах – таких же пухленьких, как у Габриэль, эти очки, от которых вид у нее становился одновременно серьезным и игривым… Всего этого было достаточно, чтобы свести с ума любого мужчину. «Габриэль, умоляю тебя, появись, пожалуйста, появись, и я наброшусь на тебя, как животное. Пожалуйста, приходи скорее!»

Я рискнул еще раз кинуть взгляд на эту искусительницу. Она поднялась со своего стула, оперлась локтями о стойку, словно хотела обменяться по секрету парой слов с барменом. Она шепнула что-то ему, а потом бросила невинный взгляд в мою сторону. Но смотрел я не в ее глаза. В этом положении ее груди пленительно прижались к отделанной под мрамор стойке. Вероятно, она прекрасно чувствовала, что завладела моим вниманием, потому что устроила для меня маленький спектакль, а может, мне это только показалось. Она начала раскачиваться – медленно и чувственно, а ее грудь терлась о мраморную плиту. Она словно исполняла какой-то эротический танец. Я видел, как возбудились ее соски. Она наклонила голову к плечу и на мгновение закрыла глаза, не прекращая соблазнительных движений. Ее длинные пальцы извлекли кубик льда из стакана, она медленно поднесла его к губам, словно бы поцеловала, а потом лизнула соблазнительно розовым язычком. Кубик льда таял от прикосновений ее языка, пальцы увлажнились, и она, глядя мне прямо в глаза, сладострастно облизывала их.

Нет, это уж слишком! Мне пора убираться отсюда и поскорее – иначе я перестану владеть собой и поставлю под угрозу мою любовь к Габриэль. У меня возникло такое ощущение, будто я участвую в какой-то замедленной съемке, мизансцена которой вдруг полностью исчезает, остается одна лишь роковая женщина, развратная и похотливая, соблазняющая беспомощного героя (меня!). Нет, она заходит слишком уж далеко; правда, вроде бы ее прихваты ни на кого, кроме меня не действовали. Может быть потому, что ее маленький спектакль (как это ни удивительно) игрался исключительно для вашего покорного слуги. Никого больше в баре, казалось, не волновало то, что она делает…

Это была просто пытка какая-то, но я оказался в ловушке и пребывал в совершенно беспомощном состоянии. Мое тело продолжало предавать меня: торчок был такой, что дальше просто некуда. Я даже встать и уйти не мог. Глубоко вздохнув, я повернулся к выходу, надеясь, что наконец-то увижу ту, из-за которой попал в эту переделку. Но не пришло и секунды, как дела приняли еще более крутой оборот. Рыжеволосая направлялась ко мне. Я бросил еще один отчаянный взгляд на входную дверь. Никаких признаков Габриэль. Народа в баре становилось все меньше. Рыжеволосая приближалась – двигалась она грациозно, несмотря на свою немыслимую обувь, с каждым шагом в высоком вырезе мелькали ее шелковистые длинные ноги. А ее сосочки… господи, они торчали так, что, казалось, вот-вот прорвутся сквозь ткань платья… а эти алые ногти на длинных пальцах, которые держали стакан…

Она остановилась за моим стулом и прошептала мне в ухо:

– Ваша подружка так и не появилась? Позвольте к вам присоединиться?

Низкий, грудной голос с легким британским акцентом. Головокружительные, терпкие духи… В брюках у меня новый приступ активности.

Я чуть приподнялся и пробормотал:

– Она скоро придет. Уже в любую минуту, я точно знаю…

– На вашем месте я бы не вставала… Не смущайтесь на мой счет. Может, в другой раз, а?

– О да. Может.

Она обошла мой столик и встала передо мной во всей своей красе, медленно сняла очки. Устремив на меня многозначительный взгляд, она прикусила нижнюю губу – в точности Габриэль – а потом на ее алых губах появилась игривая улыбка. Теперь она была так близко, что я смог разглядеть детали, которые ускользали от меня раньше, и тогда реальность, хотя и медленно, но стала доходить до меня. Если тебя обуяло желание, то ты словно бы слепнешь и глохнешь. Но наконец-то я увидел, что у нее на глазах цветные линзы, а брови выкрашены в тот же цвет, что и парик. Косметикой – в особенности помадой – в таком обилии она никогда не пользовалась, но сомнений не было: передо мной стояла Габриэль!

– Ну, что, хочешь и дальше продолжать игру?

– Габриэль! Я не верю своим глазам.

– Кажется, тебе понравилось… Ну, так продолжим?

– Давай. Но мне не встать.

– А зачем тебе вставать?

Снова надев очки, она уселась передо мной. Локти она положила на стол, согнулась и снова принялась чувственно растирать свои груди о столешницу. Я был очарован, ошеломлен, ошарашен…

– Как ты это делаешь?

– Слушай, ты играешь или нет?

– Играю. Г-мм, благодарю за выпивку.

– Не за что. Просто заглянула сюда и подумала – ну почему это обаятельный мужчина должен сидеть в одиночестве… Я бы хотел познакомиться с вами поближе, пока не пришла ваша подружка.

Я почувствовал, как что-то скользнуло мне вверх по ноге. Она откинулась к спинке своего стула и провела языком по губам – словно довольный котенок облизнулся. Потом она улыбнулась мне.

Я был потрясен. Я не мог поверить в происходящее. Она преобразилась совершенно. Но вот те психологические и физические реакции, которые это невероятное существо вызывало во мне, остались неизменными, разве что чувство вины – к моего неизмеримому облегчению – испарилось.

– Вы ведь не здешняя, правда? Я вас прежде тут не видел.

– Я сегодня прилетела из Лондона. – Ее нога скользнула по моей еще выше. – Я приехала сюда на демонстрацию мод.

– Вы модель?

– Нет, я фотограф.

Больше я не мог произнести ни слова. Она обхватила обеими ногами мой член, который уже стоял наподобие дубины, и принялась ласкать и массировать его – поначалу легонько, а потом расходясь все больше. Я знал – и она тоже это знала – что если она не прекратит, то в брюках у меня, как у какого-нибудь прыщавого подростка, вскоре разольется море. По спине у меня бежал пот, и я дергался – не видят ли происходящего другие посетители бара? Но ее подстольные прихваты, к счастью, были никому не видны – скатерть доходила почти до пола. Без всяких сомнений, Габриэль учла это обстоятельство, составляя свой план. Она, наконец-то, дала мне передышку, убрав одну ногу. Она небрежно подняла свой стакан, а свободную руку сунула под скатерть. Через несколько секунд она отняла стакан от губ и посмотрела на меня долгим внимательным взглядом, а потом чуть подалась вперед. Она поднесла губы к моему уху.

– Держите, у меня есть для вас кое-что.

Она протянула мне маленькие трусики, которые каким-то незаметным для меня образом стащила с себя под столом – этот незаметный метод ведом только женщинам. Я взял их и, стараясь, чтобы этого никто не видел, поднес к своему лицу. Ее духи, смешавшиеся с терпковатым запахом ее тела могли кого угодно свести с ума.

Габриэль протянула мне руку, я схватил ее и поцеловал, сразу же почувствовав запах и вкус ее сладковатых, тяжелых духов, от которых кружилась голова. Я страстно лизнул ее руку. Вырвав ее у меня, она сама провела языком – медленно и чувственно – между пальцами, а потом провела этой рукой по шее, потом рука направилась вниз, в вырез платья между грудей. Потом быстрым, преднамеренно небрежным движением она сбросила на пол мою подставку для стакана.

– Подберите-ка, – пробормотала она.

Я наклонился и как бы между делом заглянул под скатерть. Она задрала свое платье на бедра, и между широко разведенных ног я отчетливо увидел ее увлажненные потаенные складки. Одну руку она завела под чулок, а другой ласкала свою киску. Эти алые ногти завораживали меня… Губы ее от наслаждения стали еще более пухлыми, и она с каждой секундой заводилась все сильней и сильней.

Больше я не мог сдерживаться.

– Поднимайся. Мы уходим.

– Я еще не допила вино.

– Я больше не могу.

– Здесь командую я. И потом мы еще не поели.

– Мы поедим потом…

– Нет, я заказала специальное такси – оно отвезет нас в ресторан. Я решила, что в отеле есть мы не будем.

Однако взглянув на мое удрученное лицо, она смягчилась, и я понял, что, в конце концов, она сжалится надо мной.

Она вывела меня из бара в вестибюль отеля. Нас ждал длинный черный лимузин. Габриэль подтолкнула меня внутрь и дала шоферу команду ехать. Черная перегородка между передними и задними сидениями с жужжанием поднялась и полностью отделила нас от любопытных взглядов шофера.

– Куда мы едем?

– Скоро узнаешь. А вообще-то сейчас этот вопрос тебя перестанет интересовать.

Не отводя от меня взгляда, она принялась стягивать с себя платье. Но только платье. На ней остался черный бюстгальтер без бретелек, шелковые чулки, босоножки и нитка жемчуга. Шампанское теперь было очень ко времени – она потянулась за бутылкой, умело хлопнула пробкой и налила один бокал. Тоном, не допускавших никаких возражений, она приказала мне выпить. Потом она взяла свою сумочку и вытащила оттуда шелковый шарф; я позволил ей завязать мне его на запястьях, а потом она обмотала его о подлокотник двери.

– Еще немного тебя помучаю, – сказала она. – С днем рождения, Франсуа.

Она снова наполнила стакан, отхлебнула шампанского и стала медленно выпускать его из своего рта в мой. Я чувствовал, как в меня перетекает шипучая жидкость – чуть теплая и со сладким привкусом, оставленным Габриэль. Она слизала несколько капель с моего подбородка и принялась страстно – чуть ли не агрессивно – целовать меня; ее язык проникал в мой рот, потом обжигал мое лицо, шею. Она капнула шампанское себе на грудь, потом слизнула его. На ее губах играла едва заметная стыдливая улыбка.

Я не мог ни двигаться, ни говорить. Оставалось только смотреть, но то, что я видел, не давало мне оснований жаловаться на судьбу. Она налила еще немного шампанского себе на груди и дала мне слизать его, чтобы я мог почувствовать вкус этой необыкновенной, несравнимой смеси шампанского и аромата ее кожи. Каждый раз делая глоток шампанского, она делила его со мной – наша слюна перемешивалась, отчего сладко кружилась голова.

Потом Габриэль села лицом ко мне. Она раздвинула ноги и снова начала неторопливо ласкать себя. Ее алые ногти развели нежные розоватые губы, и она занялась серьезной работой – конечно для того, чтобы помучить меня еще немного.

Эта моя женщина… которая еще была и той, другой… я бы все отдал, чтобы прикоснуться к ней, поцеловать ее, довести до оргазма своим языком и пальцами. Она тяжело дышала от возбуждения, продолжая ласкать себя. Потом вдруг остановилась – она явно почувствовала опасность достигнуть экстаза слишком рано.

Наконец она встала передом мной на колени и невыносимо медленно начала расстегивать мою рубашку. Стащив с меня брюки, она принялась ласкать меня самыми легкими прикосновениями, отчего меня сотрясали судороги почти невероятного наслаждения. Я подумал, что вот теперь-то уж она позволит мне войти в нее. Но тут она сказала:

– Я хочу посмотреть на тебя – посиди минутку. Я хочу увидеть, как тебя снедает нетерпение. Я хочу увидеть тебя в полной готовности.

С нетерпением не было никаких проблем!

Но она не доставила мне наслаждения, которого я так ждал. Вместо этого она полила себя шампанским и снова принялась ласкать свое тело. Шипучая жидкость бежала по ее грудям, животу и дальше – между ее ног. Одним движением она сняла с себя нитку жемчуга. Удерживая ее за концы пальцами, она стала спускать нитку по своей коже все ниже и ниже – миновала живот, а потом перламутровые шарики исчезли во влажных складках ее нижних губ. Она то извлекала их из себя, то снова погружала их в свое лоно, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Я с вожделением смотрел, как поблескивают жемчужины, покрываясь ее предоргазменными соками. Потом она намотала нитку на палец и глубоко погрузила в себя. Начались размеренные движения, от которых все ее тело бесконтрольно содрогалось. Я сам хотел стать этими жемчужинами и проникать в сокровенные глубины ее тела.

Я уже не знал, куда мне смотреть. Я чуть ли не с ума сходил, мои глаза прыгали, пытаясь уследить за руками, которые любовно нежили эти влажные нежные губы, за копной рыжих волос, которые словно ласкали ее груди, шею и живот. Никогда еще я не чувствовал такого возбуждения, даже когда в первый раз был с женщиной. Она смотрела на меня и, казалось, ее вполне удовлетворяло то, что я могу взорваться в любую минуту. Наконец, сжалившись, она попросила меня войти в нее. Но я все еще был связан, а она пока еще не имела намерения освобождать меня! Она принялась ласкать себя быстрее и быстрее, ее киска истекала шампанским и желанием. Ее полузакрытые глаза и влажный рот внезапно сжались – волна оргазма прокатилась по ее телу, и она потеряла контроль над собой. Тело ее ходило ходуном, мышцы сокращались, а все ее лицо исказила гримаса наслаждения…

Наконец она встала, развязала шарф и взгромоздилась на меня. А машина на полной скорости мчалась по шоссе. Ее длинные рыжие волосы попали мне на глаза, в рот – точно так, как я представлял себе это чуть раньше. Я занимался любовью с Габриэль и с той иностранкой! Ощущение было невероятное, неописуемое…

Мы любили друг друга со всем безумным неистовством – так, как это бывало в начале наших отношений, но только лучше… Я больше не мог сдерживаться. Какое странное ощущение! Я был с женщиной, которую знал, как ни одну другую, но эта же женщина была мне незнакома! Я смотрел в голубые глаза Габриэль, и видел, как они преображаются в зеленоватые кошачьи. Я ласкал тело Габриэль, но эти длинные рыжие волосы были мне совершенно незнакомы. Наконец, она позволила мне кончить, и я простонал: «Габриэль», потому что хотел именно ее, а не какую-то другую женщину.

Когда мы наконец приехали домой, я обнял ее и поцеловал со страстью, которая передавала лишь малую толику моих чувств.

– С днем рождения, любимый…

– Я люблю тебя, Габриэль. Но я должен попросить тебя об одном одолжении… Как ты думаешь, мы можем теперь отпустить эту британскую мисс? Я бы хотел любить только мою единственную. Я чувствую, что виноват перед нею…

– Я вернусь через минуту.

Она удалилась в спальню, и я, глядя на нее в последний раз, восхитился той, другой женщиной, потому что когда она вернулась, на ней был ее любимый халатик. Я снова увидел мою Габриэль. Мою дорогую, светловолосую, щедрую Габриэль. Увидев ее (без косметики и такую маленькую в огромном халате), я с такой силой загорелся желанием, что мы даже не успели добраться до спальни…