Грёзы Февра Мартин Джордж
– Капитан Марш, – вмешался Йергер. – Этой старушке уже достаточно много лет, и я достаточно давно хожу по реке. Вы передали ее мне сразу, как только приобрели второй пароход, кажется, назывался он «Ник Перро», и было это в 52-м году. С тех пор эту даму я берегу и лелею, и вы никогда не жаловались на меня, сэр. Если я уволен, то так и скажите. Если я все же ваш капитан, то должен знать, на что обрекаю стой пароход. Это право, по-моему, я заслужил.
– Я сказал об этом Джонатану Джефферсу, – начал Марш, – и что же? Из-за этого он умер. Может быть. Волосатого Майка тоже уже нет на белом свете, я не знаю.
Кэт Грув услужливо наклонился вперед и снова налил в чашку Марша уже начавшей остывать жидкости.
– Капитан, из того, что вы нам сказали, выходит, что вы не знаете, жив ли Волосатый Майк, но не это главное. О других вам тоже ничего неизвестно. Уайти Блейк, ваш лоцман, и все остальные, кто остался на «Грезах Февра»… Вы им все рассказали?
– Нет, – покачал головой Марш.
– Тогда не совсем понятно, – промолвил Грув.
– Если впереди на реке нас ждет опасность, мы имеем Право знать об этом, – заключил Йергер.
Эбнер Марш поразмыслил над этим и увидел долю истины в словах своего капитана.
– Вы правы. Однако вы ни за что не поверите. И я не могу себе позволить потерять вас, мне нужен этот пароход.
– Мы не бросим вас, – заверил его Грув. – Расскажите нам все.
Эбнер Марш вздохнул и еще раз поведал свою историю. Закончив, он вопросительно посмотрел на слушателей. У обоих выражение лиц было настороженным и не выдавало истинных чувств.
– Действительно, трудно поверить, – сказал Йергер.
– А я верю, – поспешно вставил Грув. – В это не труднее поверить, чем в призраков. А я сам видел призраки, черт, десятки раз.
– Капитан Марш, вы часто говорили о желании разыскать «Грёзы Февра», – продолжил Йергер, – но ни разу о своих намерениях после того, как найдете. У вас есть какой-нибудь план?
Маршу вспомнилась ночная фантазия о пожаре, об извергающих огонь и пар котлах, о пронзительных воплях врагов. Но эти мысли он отогнал прочь.
– Я собираюсь вернуть свой пароход. Вы видели мое ружье? Как только я снесу Джулиану голову, Джошуа будет нетрудно обуздать всех остальных. – Вы уже пытались справиться с ним с помощью Джефферса и Данна, когда владели ситуацией на пароходе. А сейчас, по словам ваших детективов, корабль полон рабов и головорезов. Вам не пробраться на борт, не будучи узнанным. Как вы сумеете приблизиться к Джулиану?
Эбнер Марш пока не размышлял на эту тему. Но сейчас, когда Йергер затронул вопрос, он понял, что просто так, с оружием наперевес, по трапу не поднимешься. Если бы попасть на борт в качестве пассажира… Йергер прав, это неосуществимо. Даже если бы он сбрил бороду, все равно на реке не отыщется второго человека, хотя бы приблизительно похожего на капитана Марша.
– Мы прорвемся силой, – после минутного колебания сказал он. – Я возьму с собой всю команду «Эли Рейнольдз». Джулиан и Мрачный Билли, по-видимому, полагают, что я погиб; мы преподнесем им сюрприз. Но только в дневное время суток. Днем у нас будет больше шансов. Ни единая душа из людей ночи знать ничего не знает о «Эли Рейнольдз», да и сам Джошуа, если слышал о ней, то краем уха. Как только мы увидим «Грёзы Февра» на причале, тотчас пришвартуемся рядом, потом дождемся ясного солнечного утра, после чего я и все находящиеся на борту «Эли Рейнольдз» возьмем его приступом. Мразь – она всегда мразь. Каких бы негодяев ни набрал Мрачный Билли в Натчезе, они не станут рисковать шкурами и не полезут на ножи и ружья. Может, нам придется особо позаботиться о Мрачном Билли, тогда наш путь будет свободен. На этот раз, прежде чем разнести башку Джулиану, я постараюсь убедиться, что это он и есть… Ну что, устраивает?
– Звучит неплохо, – кивнул Грув.
Йергер был настроен более пессимистично. Но ни один из них не мог предложить ничего лучшего, так что после короткого обсуждения они согласились с планом Марша.
Рассвет уже позолотил вершины холмов Виксбурга, «Эли Рейнольдз» была готова к отплытию. Эбнер Марш поднялся и потянулся. Для человека, который за всю ночь ни на минуту не сомкнул глаз, он чувствовал себя удивительно бодро.
– Будем отчаливать, – громко сказал он лоцману, спешащему к незамысловатой рулевой рубке. – Место назначения – Натчез!
Матросы отвязали швартовы, с помощью которых «Эли Рейнольдз» удерживалась у пристани. Заднеколесный пароход кормой отошел от берега. Когда судно оказалось на свободном пространстве, рулевой отдал приказ застопорить машину, а потом скомандовал: полный вперед! К этому времени серые тени на восточном берегу сменились красными, и облака на западе начали розоветь.
Первые два часа плавания показали хороший результат. Они миновали Уоррентон, Хард Таймз и Гранд Галф. Их обогнало три или четыре большеколесных корабля, но в этом ничего удивительного не было: «Эли Рейнольдз» не предназначалась для гонок. Эбнера Марша скорость ее хода вполне устраивала. Он на полчаса спустился к себе: проверить и почистить ружье, зарядить его, съесть завтрак, состоявший из блинов с черникой и сваренных вкрутую яиц. Между Сент-Джозефом и Родни небо обложило. Маршу это совсем не понравилось. Спустя короткое время на реке разразилась гроза По мнению Марша, она была недостаточно сильной, чтобы помешать плаванию, но у лоцмана на этот счет имелось другое мнение, и он около часа продержал корабль на причале у дровяного склада. Все это время Марш беспокойно бродил по пароходу, меряя шагами его палубы. Если бы за штурвалом стояли Фрамм или Олбрайт, они продолжали бы путь, несмотря на непогоду. Гром, молния и дождь такой силы не могли служить для них препятствием. Но глупо приглашать на лоханку, подобную этой, классного лоцмана.
Дождь был серым и холодным. Когда он наконец кончился, на небе расцвела радуга, что немало порадовало Марша. К тому же у них с избытком хватало времени, чтобы достичь Натчеза засветло.
А через пятнадцать минут после отправления «Эли Рейнольдз» со всего хода налетела на песчаную банку.
Ошибка была глупой, непростительной. Молодой лоцман, только что закончивший курс обучения, желая наверстать упущенное время, вместо того, чтобы оставаться в главном русле, свернул в какой-то сомнительный рукав, делавший широкую петлю в восточном направлении. Месяц или два назад этот шаг был бы вполне оправдан, но сейчас река значительно обмелела.
Эбнер Марш рассвирепел. Изрыгая проклятия, он сердито расхаживал по палубе. Когда же стало ясно, что снять пароход с мели, дав задний ход, они не смогут, гнев его еще более усилился. Кэт Грув приказал матросам приготовить лебедки и шесты. Пару раз их мочил дождик, еще более усложняя задачу. Спустя четыре с половиной изнурительных часа, проведенных в воде и грязи, старания команды наконец были вознаграждены, и рулевой вырвал «Эли Рейнольдз» из песчаного плена. Разбрасывая фонтаны грязи и песка, пароход, дрожа всем корпусом, словно вот-вот рассыплется на части, вырулил на чистый участок воды и, издав победоносный гудок, продолжил путь.
Еще полчаса они с осторожностью ползли по излучине. Скорость «Эли Рейнольдз» существенно возросла только после того, как они вернулись в основное русло, и их подхватило течение. Пуская клубы дыма и пыхтя, «Эли» неслась вниз по реке, но наверстать упущенное время уже не представлялось возможным.
Эбнер Марш сидел на желтом выцветшем диване в рулевой рубке, когда впереди на высоком отвесном берегу замаячил город. Капитан поставил чашку, которую держал в руках, на уставленную горшками плитку, и встал рядом с рулевым, выполнявшим сложный маневр. Не обращая на него никакого внимания, он устремил взгляд на далекий причал, где пришвартовалось два десятка кораблей.
Тот, который искал Эбнер Марш, тоже, как он и ожидал, был там.
Марш узнал его сразу же. Он был самым крупным пароходом у пристани и на добрые пятьдесят футов возвышался над ближайшим соперником. И его дымовые трубы тоже были самыми высокими. По мере приближения «Эли Рейнольдз» Марш увидел, что внешний вид парохода не претерпел значительных изменений. Основными цветами корабля по-прежнему оставались голубой, белый и серебристый, хотя колесные кожуха теперь были выкрашены в красный цвет, такой же яркий, как губы проститутки из Натчеза. Сбоку, на колесном кожухе, желтыми витиеватыми буквами, грубоватыми для его стройных форм, было выведено имя корабля: «ОЗИМАНДИАС». Марш мрачно усмехнулся.
– Видите того великана? – указал он рулевому. – Пришвартуйтесь как можно ближе к нему, понятно?
– Да, сэр.
Марш неприязненно посмотрел на раскинувшийся перед ними город. На улицах уже сгущались тени. Водная гладь реки окрасилась в алые и золотистые тона заката. Небо, к несчастью, было обложено тучами. Они слишком много времени потеряли во время стоянки у дровяного склада и в проклятой излучине, к тому же в октябре солнце садится гораздо раньше, чем летом.
В рулевую рубку поднялся капитан Йергер. До сознания Марша донеслись его слова:
– Сейчас не идите, уже слишком поздно. Менее чем через час совершенно стемнеет. Подождите до завтра.
– За какого дурака вы меня принимаете? – едва не взорвался Марш. – Конечно, подожду. Однажды я совершил непростительную ошибку, больше я не могу себе этого позволить Он с раздражением стукнул об пол тростью. Йергер собирался было сказать еще что-то, но Марш его не слушал, по-прежнему не в силах оторвать глаз от большеколесного красавца на пристани.
– Проклятие, – вдруг проговорил он.
– Что-нибудь не так? Марш указал тростью на курящийся над трубами дымок.
– Черт бы их побрал, они поднимают пары Должно быть, собираются отчалить.
– Не горячитесь, – предупредил его Йергер. – Раз он отчаливает, пусть себе. Мы нагоним его дальше по руслу реки.
– Должно быть, они идут ночью, – решил Марш, – а днем стоят на каком-нибудь причале. Мне следовало бы догадаться. – Он повернулся к рулевому – Мистер Норман, отставить швартовку, продолжайте движение вниз по реке. Остановимся дальше, у первого дровяного склада. Когда этот пароход пройдет, отправитесь за ним. Конечно, он во много раз быстроходнее «Эли Рейнольдз», так что не отчаивайтесь, если потеряете его из виду. Просто продолжайте движение вниз по реке с максимально возможной скоростью.
– Как скажете, капитан, – ответил рулевой. Он крутанул видавший виды деревянный штурвал, и «Эли Рейнольдз», резко вильнув носом, продолжила движение по основному руслу.
На дровяном складе им пришлось прождать битых полтора часа. Только через двадцать минут после того, как наступила ночь, в поле зрения появился «Грёзы Февра». Марша даже забил озноб, когда он увидел, что его судно приближается. Огромный большеколесный пароход скользил по реке с плавной грацией, что делало его похожим на Деймона Джулиана. Корабль был погружен в полумрак. Основная палуба светилась красновато-розовым огнем раскаленных топок. На бойлерной палубе было освещено всего несколько окон. Палубную надстройку окутывала непроницаемая тьма, так же как и капитанский мостик. Маршу показалось, что он разглядел там одиноко стоящую фигуру, но он не был уверен, так как судно стремительно пронеслось мимо. В бледном сиянии луны и звезд смутно светился белый с серебристой окантовкой корпус парохода, темными оставались только красные колесные кожухи.
В это время показался второй пароход, шедший навстречу, и суда обменялись в ночи предупредительными сигналами Несмотря на то что Маршу хорошо был знаком гудок своего корабля, тем не менее тон его свистка показался ему на этот раз холодным и трагичным Никогда раньше не слышал он такого заунывного стона, в котором звучало столько боли и отчаяния.
Матрос отдал швартов, удерживавший их на причале, и «Эли Рейнольдз», проглотив изрядное количество смолы и сосновых дров, отправилась в путь, устремившись за своим большим собратом. Минуту-две спустя чужое судно, поднимавшееся вверх по реке, сравнялось с «Грезами Февра» и пошло им навстречу, подав предупредительный сигнал. «Эли Рейнольдз» ответила, но ее гудок по сравнению с мощной сиреной «Грез Февра» показался жалобным и тонким. От этого Маршу стало как-то не по себе.
Он полагал, что «Грёзы Февра» через несколько минут скроется из глаз, однако этого не случилось. «Эли Рейнольдз» шла по пятам большеколесного парохода еще не менее двух часов. Много раз теряла она его за поворотами реки, а потом тот снова появлялся в поле зрения. Расстояние между двумя кораблями увеличивалось, но так медленно и плавно, что никто этого не замечал.
– Мы идем почти на пределе, – сказал Марш капитану Йергеру, – а они еле движутся. Если они не свернут в Красную реку, то думаю, что остановятся в Бейу-Сара. Там мы их и догоним. – Он улыбнулся. – Должно получиться, верно?
Имея на борту восемнадцать огромных паровых котлов, которые нужно прокормить, чтобы пароход двигался, «Грёзы Февра» потреблял гораздо больше топлива, чем его преследователь. Им приходилось несколько раз останавливаться, чтобы пополнить запас дров, при этом расстояние между «Грезами Февра» и «Эли Рейнольдз» сокращалось, хотя Марш предусмотрительно просил рулевого сбавить ход, чтобы не обогнать великана, пока тот загружается дровами. Самой «Эли Рейнольдз» тоже пришлось один раз остановиться, чтобы загрузить почти опустевшую основную палубу двадцатью вязанками свежеспиленных березовых дров. Когда пароходик снова отправился в путь, огни «Грез Февра» превратились в крошечные красноватые точки на черной воде. Марш приказал бросить в топку бочонок свиного сала, такая солидная заправка дала «Эли Рейнольдз» возможность почти полностью наверстать упущенное время.
Недалеко от устья Красной реки, где она вливает свои воды в Миссисипи, расстояние между пароходами составляло около мили. Марш как раз принес в рулевую рубку кофейник со свежим кофе и наполнял кружку лоцмана, когда тот прищурился и сказал:
– Взгляните-ка туда, капитан. Похоже, их сносит, там некуда сворачивать.
Марш отставил в сторону чашку и посмотрел. Пароход вдруг оказался гораздо ближе, чем он думал. Лоцман был прав, его взору теперь открывалась значительная часть левого борта «Грез Февра». Если они не выполняют маневр, значит, судно снесло в сторону течения притока. Он не понимал, как опытный лоцман мог допустить такое.
– По-видимому, обходит топляк или банку, – сказал Марш далеким от уверенности тоном.
У него на глазах пароход еще больше развернуло; теперь по отношению к ним он находился почти под прямым углом. В лунном свете виднелось начертанное на борту название корабля. Казалось, что пароход плывет по течению, но из труб продолжал валить, рассыпаясь искрами, дым. Корабль продолжал разворот, и теперь взору преследователей открылась корма.
– Черт, – громко выругался Марш. Его обдало холодом. – Разворачиваются!.. Чтоб им всем!
– Что мне делать, капитан? – спросил лоцман. Эбнер Марш не ответил. Он с ужасом продолжал наблюдать за маневром «Грез Февра». У заднеколесного парохода есть две возможности выполнить разворот, и обе в одинаковой степени неуклюжие. Если русло реки достаточно широкое, можно описать гигантскую букву «U», но для этого требуется уйма времени и простора. В другом случае надо останавливаться, давать задний ход, поворачиваться, снова останавливаться и снова пятиться, и так до полного разворота.
Большеколесный пароход во много раз маневреннее. Чтобы повернуться, ему достаточно застопорить одно колесо, а второму позволить вращаться. Судно при этом способно развернуться на пятачке, как балерина. Взору Эбнера Марша теперь предстал бак парохода. Поднятые сходни в лунном свете смотрелись как два белых длинных зуба. В передней части основной и бойлерной палуб собрались бледнолицые фигуры в темных одеждах. Перед ними высилась могучая громада «Грез Февра». Теперь пароход почти завершил разворот, а «Эли Рейнольдз» все еще продолжала движение ему навстречу. Шлепщлеп-шлеп – пели колеса, приближая «Рейнольдз» к мертвенно-белым лицам, к темноте и горящим красным глазам.
– Ты, чертов болван! – заревел Марш. – Останови его! Дай задний ход, разрази тебя гром! Разверни его! Ослеп, что ли? Они движутся прямо на нас!
Рулевой бросил на него растерянный взгляд и сделал движение, чтобы остановить колесо и начать разворот. Но Эбнер Марш и так видел, что все напрасно, времени уже не оставалось. Даже если бы они успели развернуться, все равно «Грёзы Февра» в считанные минуты догнал бы их. Мощь его паровых машин сразу даст о себе знать, когда оба парохода устремятся против течения.
– Нет, – жестом остановил рулевого Эбнер Марш – Так держать! Быстрее. Нужно как можно дальше обогнуть их. Добавьте в топку еще свиного жира, пошевеливайтесь, черт бы вас побрал! Мы должны проскочить мимо прежде, чем они опомнятся.
Теперь «Грёзы Февра» медленно приближался. На его палубах толпились люди ночи. Из труб валил дым. Марш даже мог пересчитать сгрудившиеся на палубах фигуры. Лоцман хотел было потянуть за гудок, но Марш снова схватил его за руку и воскликнул:
– Не надо!
– Мы столкнемся! Капитан, мы должны предупредить их, каким бортом пройдем.
– Пусть поломают голову, – возразил Марш. – Черт тебя побери, это наш единственный шанс! Да кидайте же в топку проклятый жир!
«Грёзы Февра» на темных, с проблесками лунного света водах подал торжествующий сигнал. Он прозвучал, как вой волка, вышедшего на охоту.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. На борту парохода «Озимандиас». Река Миссисипи, октябрь 1857 года
– Ну вот, – с удовлетворением заметил Мрачный Билли, – идет нам прямо в руки. Разве не любезно с его стороны?
– Ты уверен, что это Марш, Билли? – осведомился Деймон Джулиан.
– Взгляните сами, – предложил Мрачный Билли и передал Джулиану телескоп. – В рулевой рубке старой развалины… Кто еще может быть таким жирным и бородавчатым? Не зря я решил проверить, с чего это они не отстают от нас.
Джулиан опустил подзорную трубу.
– Да, – проговорил он и улыбнулся. – И что бы мы без тебя делали, Билли? – Тут улыбка сошла с его лица. – Билли, ты ведь уверял меня, что капитана нет в живых. Когда он упал в реку… Наверняка помнишь. А, Билли?
Мрачный Билли настороженно посмотрел на хозяина.
– Сейчас мы удостоверимся в этом, мистер Джулиан.
– Ага, – промолвил Джулиан. – Да, лоцман, когда будем проходить мимо, я хочу, чтобы расстояние между нами не превышало одного фута. Ты меня понял, лоцман?
Джошуа Йорк, не выпуская из рук большое, черное с серебром колесо штурвала, на короткое время оторвал взгляд от поверхности реки. Его холодные серые глаза в темноте капитанского мостика на мгновение встретились с глазами Джулиана, но тут же поникли.
– Мы пройдем достаточно близко, – пообещал он пустым голосом.
На диване за плитой беспокойно заерзал Карл Фрамм. Он, пошатываясь, встал, подошел к Джошуа Йорку и уставился на реку бессмысленным, остекленевшим взглядом, Фрамм двигался медленно, рывками, как пьяный или ослабший старик. Глядя на него, ни за что нельзя узнать того беспокойного лоцмана, каким он был, подумал Мрачный Билли. Поначалу Деймон Джулиан относился к Фрамму с достаточным уважением, однако в день, когда тот, непринужденно болтая и хихикая, вернулся на корабль, не подозревая, как все переменилось, лоцман сдуру ляпнул о своих трех женах, и Джулиану случилось находиться поблизости и все слышать. Эта бахвала позабавила Деймона Джулиана.
– Поскольку ты их больше не увидишь, – чуть позже сказал Джулиан Фрамму, – у тебя на борту парохода будут три новые жены. В конце концов, лоцман должен пользоваться привилегиями.
Теперь поочередно заботиться о нем стали Синтия, Валерия и Кара. Стараясь не слишком усердствовать, кровь его они пили все же регулярно. Поскольку на борту Фрамм был единственным дипломированным лоцманом, смерть его представлялась недопустимой даже сейчас, когда почти все время за штурвалом стоял Джошуа Йорк. Фрамм утратил свою бодрость, силу и больше никому не досаждал. Теперь он редко раскрывал рот и с трудом передвигался. Жилистые руки были сплошь покрыты ранами и следами от укусов. Глаза его дико блуждали.
Подслеповато мигая, он наблюдал за приближением плоского заднеколесного суденышка. Фрамм на минуту как будто приободрился и даже улыбнулся.
– Ближе, – пробормотал он, – ему никуда не деться. Джулиан посмотрел на него.
– Что вы имеете в виду, мистер Фрамм?
– Ничего, – отозвался Фрамм, – кроме того, что он собирается врезаться в нас. – Старик усмехнулся. – Готов поклясться, что капитан Марш нафаршировал свою лоханку взрывчаткой до самого верха. Известный на реке трюк.
Джулиан метнул взгляд в сторону реки. Заднеколесный пароход, изрыгая дым и огонь, несся прямо на «Грёзы Февра».
– Он лжет, – заверил его Мрачный Билли. – Он всегда лжет.
– Да вы только посмотрите, как они несутся, – сказал Фрамм.
Действительно, подгоняемый течением пароходик, дико вращая единственным колесом, приближался к ним с яростью дикого быка.
– Мистер Фрамм прав, – согласился Джошуа Йорк и плавным движением сильных рук повернул рулевое колесо.
«Грёзы Февра» резко отвел нос влево. В мгновение ока несшийся прямо на них заднеколесный пароход круто свернул в противоположную сторону и ринулся от них наутек. На его борту поблекшими буквами было начертано имя: «ЭЛИ РЕЙНОЛЬДЗ».
– Что за шутки? – завопил Мрачный Билли. – Они уйдут! Джулиан холодно заметил:
– Там нет никакого динамита. Подведи нас ближе. Йорк снова начал вращать штурвал, но было уже поздно; на корабле Марша представившуюся возможность расценили как единственный шанс и с неожиданной скоростью, выпуская из труб высокие струи белого дыма, рванули вперед. Хотя «Грёзы Февра» отличался хорошей маневренностью и уже снова повернул нос, «Эли Рейнольдз», находившаяся всего в тридцати ярдах от правого борта, целая и невредимая, стрелой пронеслась мимо и пошла вниз по течению реки. С нее, когда суда сровнялись, прогремел одинокий выстрел, такой громкий, что был слышен, несмотря на стук поршней паровой машины и лопастей колес «Грез Февра». Никто не пострадал.
Деймон Джулиан, сделав вид, что не замечает усмешки Фрамма, повернулся к Джошуа Йорку.
– Ты их догонишь, Джошуа, я так хочу. В противном случае я велю Мрачному Билли выбросить твои бутылки за борт, и будешь тогда лакать кровь вместе с остальными. Ты меня понял?
– Да, – отозвался Йорк. По слуховой трубе он передал в машинное отделение команду застопорить оба колеса, потом приказал малым ходом запустить левое. Пароход снова начал разворачиваться. Отчаянно шлепая кормовым колесом, «Эли Рейнольдз», выпуская из труб столбы дыма и снопы искр, уходила от погони. «Грёзы Февра», подгоняемый течением, шел следом.
– Хорошо. – Деймон Джулиан повернулся к Мрачному Билли. – Билли, я иду к себе.
Большую часть времени Джулиан проводил в одиночестве в своей каюте. В темноте, не удосуживаясь даже зажечь свечу, он, устремив взгляд в никуда, потягивал бренди, все чаще и чаще командование пароходом поручая Мрачному Билли. Точно так же, как раньше поручал ему управлять плантацией, в то время как сам просиживал в пыльной темной библиотеке.
– Оставайся здесь и проследи, чтобы наш лоцман выполнил указание. Когда настигнем пароходишко, капитана Марша приведешь ко мне.
– А как быть с остальными? – с неуверенностью в голосе спросил Билли.
Джулиан улыбнулся.
– Уверен, что ты придумаешь.
Когда Джулиан ушел, Мрачный Билли уставился на реку. «Эли Рейнольдз» неслась на всех парах, опережая их на несколько сотен ярдов. Но даже неопытному человеку было ясно, что так долго продолжаться не может. На скорости, которой «Грёзы Февра» давно не знал, корабль мчался вперед. Оба колеса давали максимальное количество оборотов, топки ревели, палуба от ударов могучих поршней ходила ходуном. Расстояние между судами сокращалось прямо на глазах. «Грёзы Февра» как будто не плыл, а летел над водой. Через считанные минуты Марш нанесет визит Деймону Джулиану. Мрачный Билли Типтон с нетерпением ждал этого момента, и с каждой секундой нетерпение становилось все острее.
Тут Джошуа Йорк отдал распоряжение замедлить ход правого колеса и начал закладывать штурвал.
– Эй! – запротестовал Билли. – Ты снова собираешься упустить их! Что ты делаешь? – Он выхватил свой нож и приставил его к спине Йорка. – Что ты делаешь?
– Пересекаю реку, мистер Типтон, – равнодушным голосом отозвался Йорк.
– Немедленно поверни штурвал назад. Марш, насколько я вижу, не собирается сворачивать, а продолжает мчаться вперед.
Йорк не обратил внимания на эту команду, тогда Мрачный Билли рассердился.
– Поверни штурвал, тебе сказано – Минуту назад мы прошли мимо устья ручья с сухим тополем. Это примета. Здесь я должен сделать петлю. Если мы проследуем прямо, непременно зацеплюсь за дно и утоплю судно. Там впереди – скалистый выступ, достаточно высокий, чтобы разодрать нам брюхо. Я правильно говорю, мистер Фрамм?
– Я бы не смог сказать лучше.
Мрачный Билли подозрительно огляделся по сторонам.
– Я вам не верю. Марш не выписывал никакие петли и не разодрал брюхо, во всяком случае, мы ничего не заметили. – Он взмахнул ножом. – Вы не дадите ему уйти.
Расстояние между «Грезами Февра» и «Эли Рейнольдз» увеличилось еще на сотню ярдов. Только потом маленькое судно слегка повернуло вправо.
– Нашел с чем сравнивать, – презрительно фыркнул Карл Фрамм. – Эта заднеколесная лоханка так высоко сидит в воде, что после хорошего дождичка могла бы проплыть половину Нового Орлеана и даже не заметить, что покинула русло реки. Эбнер не лыком шит. И его лоцман тоже. Они знают, что риф им не помеха даже при таком уровне воды в реке. Они проскочили прямо над ним, думая, что мы ринемся вслед и пропорем брюхо. В лучшем случае нам пришлось бы просидеть на мели до рассвета. Теперь вы все поняли, мистер Типтон?
Мрачный Билли, почувствовав себя идиотом, поморщился и убрал нож. Карл Фрамм рассмеялся. Получился только сдавленный смешок, но и этого для Мрачного Билли оказалось достаточно. Он взорвался.
– Заткнись, или я позову твоих женушек! «Эли Рейнольдз», оставив пелену дыма, скрылась за поворотом реки.
– Почему вы так боитесь, что Эбнер уйдет? – спокойно спросил Йорк. – Разве капитан причинил вам какое зло, мистер Типтон?
– Терпеть не могу бородавки, – холодно ответил Типтон. – К тому же он нужен Джулиану. А я всегда делаю то, что нравится Джулиану.
– И что бы он без вас делал, – заметил Джошуа Йорк. Мрачному Билли совсем не понравился тон, с которым это было сказано. Но не успел он высказать недовольство, как Йорк уже продолжал:
– Он использует тебя, Билли. Без тебя он ничто. Ты думаешь за него, действуешь за него, днем защищаешь его. Благодаря тебе он такой, какой есть.
– Да, – с гордостью согласился Билли.
Он осознавал всю важность своего положения И оно ему очень нравилось. На пароходе он чувствовал себя вообще великолепно. Билли нравились обязанности боцмана. Негры, которых он покупал, и нанятый им белый сброд, все трепетали перед ним. Они величали его «Мистер Типтон» и сломя голову бросались выполнять все приказания. Ему даже не требовалось повышать голос или смотреть в их сторону. Однажды кое-кто из белых матросов попытался оказать неповиновение, тогда Мрачный Билли вспорол провинившемуся брюхо и затолкал труп в топку. После этого все прониклись к нему уважением. Негры никаких хлопот не доставляли, разве что на стоянках, когда их приходилось приковывать цепями к палубе, чтобы не убежали. Быть боцманом Билли нравилось куда больше, чем надсмотрщиком на плантации. Надсмотрщик – человек второсортный, все смотрят на него сверху вниз. А боцман на пароходе – человек с положением, офицер, правая рука капитана, с ним считаются, его уважают.
– Обещание, которое Джулиан дал тебе, ложь, – произнес Йорк. – Ты никогда не станешь одним из нас. Билли. Мы относимся к разным расам. У нас разная анатомия, плоть и кровь. Он не в силах обратить тебя, что бы он там ни говорил.
– Должно быть, ты считаешь меня круглым идиотом, – сказал Билли. – Что мне слова Джулиана, когда я слышал рассказы! Я знаю, как вампиры плодят вампиров. Когда-то ты тоже был таким, как я, Йорк, так что можешь мне лапшу на уши не вешать. Только ты слаб, а я нет. Ты боишься? – Билли и в самом деле так думал. Йорк хотел, чтобы он предал Джулиана, потому что когда Билли станет одним из них, он будет сильнее Йорка, возможно, таким же сильным, как сам Джулиан. – Ты боишься меня, правда, Джош? Ты считаешь себя таким распрекрасным, но подожди, я доберусь до тебя, когда Джулиан обратит меня. Ты будешь валяться у меня в ногах. Интересно, какая она на вкус, твоя кровь? Джулиан знает, он ведь пробовал ее, да?
Йорк ничего не ответил, однако Мрачный Билли знал, что задел его за живое. С той первой ночи на борту «Грез Февра» Деймон Джулиан десятки раз пробовал кровь Йорка. По правде говоря, больше ничью кровь хозяин не пил. «Потому что ты так хорош собой, дорогой Джошуа», – говорил он с легкой улыбкой и протягивал стакан, чтобы наполнить его кровью. Ему как будто нравилось унижать Йорка.
– Он все время смеется над тобой, – через некоторое время произнес Йорк. – Каждый день и каждую ночь. Он смеется над тобой и презирает тебя. Несмотря на то что ты так полезен, он считает тебя безобразным и алчным. Для него ты простое животное. Как только он подыщет себе другого, более сильного зверя, способного служить ему, он перешагнет через тебя, как через пустое место. Причем с огромным удовольствием. Но к тому времени ты будешь настолько испорчен и гнил, что и тогда будешь верить ему и пресмыкаться перед ним.
– Я ни перед кем не пресмыкаюсь, – рявкнул Билли. – Заткнись. Джулиан не лжет!
– Тогда спроси, когда он намерен обратить тебя. Спроси, как он собирается сотворить это чудо. Как он осветлит твою кожу? Как заставит твои глаза видеть в темноте? Спроси Джулиана, если считаешь, что он не обманывает тебя. И еще, мистер Типтон: прислушайтесь к его голосу, когда он разговаривает с вами, и вы услышите в нем насмешку.
Мрачный Билли сжал зубы, ничего другого ему не оставалось. Он не мог воткнуть нож в широкую спину Джошуа Йорка, потому что знал, что тогда тот набросится на него, да и Джулиану это тоже не понравилось бы.
– Ладно, спрошу. Он старше тебя, Йорк, и знает то, чего ты не знаешь. Может быть, я спрошу у него прямо сейчас.
Карл Фрамм снова хихикнул, даже Йорк отвел взгляд от штурвала, чтобы скрыть едва сдерживаемую ухмылку.
– Тогда чего же ты ждешь? – произнес он. – Спроси! И Мрачный Билли поспешил вниз на палубную надстройку.
Деймон Джулиан занял капитанскую каюту, которую прежде занимал Джошуа Йорк. Билли вежливо постучал.
– Да, – раздался за дверью ласковый голос. Билли открыл дверь и вошел. В комнате было совершенно темно, но он чувствовал, что хозяин сидит в нескольких футах от него.
– Мы что, уже поймали капитана Марша? – поинтересовался Джулиан.
– Нет, пока еще гонимся за ним, – ответил Билл, – но очень скоро мы его поймаем, мистер Джулиан.
– Ага. Тогда почему ты здесь, Билли? Я же велел тебе оставаться с Джошуа.
– Мне нужно кое о чем спросить у вас, – сказал Мрачный Билли. И он повторил все, что говорил ему Джошуа Йорк. Когда он закончил, в комнате было очень тихо.
– Бедный Билли, – наконец произнес Джулиан. – Неужели после стольких лет ты в чем-то сомневаешься? Если сомневаешься, ты никогда не сможешь закончить преобразование, Билли. По этой причине и страдает наш дорогой Джошуа. Его сомнения обратили его в полухозяина-полускота. Понимаешь? Нужно набраться терпения.
– Мне хочется начать, – упрямо повторил Мрачный Билли. – Уже прошли годы. Теперь, когда у нас есть пароход, ситуация изменилась для нас в лучшую сторону. Я хочу быть одним из вас. Вы мне обещали.
– Действительно, обещал. – Деймон Джулиан хмыкнул. – Ладно, Билли, коли так, начнем. Ты верой и правдой служил мне, раз ты настаиваешь, я едва ли смогу отказать тебе. Ты такой умный, что мне не хотелось бы потерять тебя.
Мрачный Билли не мог поверить своим ушам.
– Вы хотите сказать, что сделаете это? «Джошуа Йорк жестоко пожалеет о своем насмешливом тоне», – подумал Билли радостно.
– Конечно, Билли. Я же дал тебе обещание.
– Когда?
– Превращение нельзя осуществить за одну ночь. Понадобится время, чтобы изменить тебя, Билли. Годы.
– Годы? – произнес Билли встревоженно. Ему не хотелось ждать годы.
– Боюсь, что да. Подобно тому как из мальчика ты вырос в мужчину, ты из раба станешь превращаться в хозяина. Мы будем хорошо тебя кормить, Билли, и с кровью ты будешь впитывать в себя красоту, силу, стремительность. Ты будешь пить жизнь, и она, растекаясь по твоим венам, преобразует тебя в человека ночи. Этот процесс не протекает быстро. Все будет так, как я обещал. Ты обретешь вечную жизнь и владычество, и тебя наполнит красная жажда. Мы начнем очень скоро.
– Как скоро?
– Чтобы начать, ты должен вкусить кровь. Билли. Для этого нам нужна жертва. – Джулиан рассмеялся. – Капитан Марш вполне тебе подойдет, Билли. Когда мы нагоним его пароход, приведи его сюда, как я просил. Он должен быть цел и невредим. Мы привяжем его в кают-компании, и ты будешь пить его кровь. Ночь за ночью. У него наверняка много крови. Человека такой комплекции должно надолго хватить, Билли. Он откроет для тебя путь к преобразованию. Да. Ты начнешь с капитана Марша, как только он будет у нас в руках. Поймай их. Билли. Для меня и для себя.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. На борту парохода «Эли Рейнольдз». Река Миссисипи, октябрь 1857 года
Эбнер Марш стоял на капитанском мостике «Эли Рейнольдз» и видел, как «Грёзы Февра» начал описывать петлю. Он тяжело стукнул тростью об пол и громко выругался, но в глубине души не знал, сожалеть ему или радоваться. Марш не сомневался, что если бы этот великолепный красавец на его глазах разодрал о подводный риф брюхо, у него разбилось бы сердце. С другой стороны, корабль неотступно преследует их, и, если он догонит «Эли», Деймон Джулиан сам вырвет сердце из груди Марша. В любом случае он терпел поражение.
Марш, хмурясь, продолжал стоять на мостике, в это время рулевой повернул штурвал и начал выполнять собственный обходной маневр. Преследовавший их в ночи «Грёзы Февра» представлял собой грозное зрелище. Марш построил его с намерением обойти стремительный «Эклипс», мечтая создать самый быстроходный пароход на реке, а теперь надеялся уйти от него на старой жалкой развалюхе.
– Ничего не поделаешь, – сказал он вслух, поворачиваясь к рулевому. – За нами гонятся. Позаботьтесь о том, чтобы мы ушли от погони.
Лоцман взглянул на него как на безумца.
Сам Эбнер Марш спустился на основную палубу, чтобы посмотреть, что можно сделать. Кэт Грув и главный судовой механик, Док Терни, тоже времени зря не теряли. На палубе было жарко, как в преисподней. В топке ревел огонь и потрескивали дрова. Каждый раз, когда кочегары подбрасывали свежие поленья, языки пламени норовили вырваться наружу. Грув приказал всем своим помощникам спуститься вниз, и теперь, обливаясь потом, они без устали кормили прожорливую красно-оранжевую утробу. Прежде чем подбросить поленья в топку, они обильно сдабривали их свиным жиром. Грув с ведром виски в руках и большим медным ковшом обошел по очереди всех помощников и дал им выпить. По его голой груди струился пот, лицо из-за ужасающей жары было красным, как и у остальных кочегаров. Непонятно, как они вообще могли переносить такую температуру. Тем не менее топка исправно получала очередную порцию дров.
Док Терни следил за показаниями манометров паровой машины. Марш подошел поближе, чтобы тоже посмотреть на приборы. Давление неуклонно поднималось. Инженер взглянул на Марша.
– За те четыре года, что я на нем работаю, давление ни разу не поднималось до таких отметок, – прокричал он.
Чтобы быть услышанным в этом гуле, в котором смешалось шипение пара, рев огня и грохот поршней, приходилось кричать. Марш осторожно приложил к паровой машине руку, но тут же отдернул ее. Котел был раскален.
– Что делать с предохранительным клапаном, капитан? – спросил Терни.
– Заблокируйте его, – прокричал Марш. – Нам нужен пар, мистер.
Терни нахмурился, но сделал так, как ему велели. Марш посмотрел на манометр – столбик продолжал ползти вверх. От давления пара трубы застонали, но принятые меры оказали свое действие; паровая машина тряслась и стучала так, словно в любую минуту могла разорваться на части. Кормовое колесо стремительно вращалось. Такой скорости «Эли Рейнольдз» не знала с рождения. Шлеп-шлеп-шлеп. Старый пароход, вибрируя и дрожа, мчался вперед, оставляя за собой веер брызг.
Вокруг паровой машины суетился второй механик с помощниками, обильно поливая поршни маслом. Издалека они походили на вертких черных обезьянок, вымазанных в дегте. И двигались они так же проворно, как обезьяны. Иначе было нельзя. Не так-то легко смазывать стремительно движущиеся части машины в процессе работы, особенно сейчас, когда паровая машина «Эли Рейнольдз» набрала невиданные для нее обороты.
– Пошевеливайтесь! – пророкотал Грув. – Пошевеливайтесь вы с этим жиром!
От жерла топки, пошатываясь от жары, отошел большой рыжеволосый кочегар и опустился на колени. Тут же его место занял товарищ. К упавшему человеку немедленно подскочил Грув и из ковшика плеснул на голову перегревшегося помощника. Человек поднял мокрую голову, заморгал и открыл рот, тогда боцман влил ему алкоголь в горло. Через минуту он уже поднялся на ноги и смазывал сосновые поленья жиром.
Инженер поморщился и открыл предохранительные клапаны. Горячий пар со свистом вырвался в ночную тьму, давление немного упало. Потом вновь стало подниматься. Кое-где на трубах начал плавиться припой, но люди стояли на страже, в любую минуту готовые залатать образовавшуюся брешь. От нестерпимого жара топки одежда Марша тоже пропиталась потом. Вокруг него суетились кочегары: бегали, кричали, передавали жир и поленья, подкармливали топку, следили за котлами и паровой машиной. Работающий поршень и колесо создавали страшный грохот, языки пламени из топки окрашивали все в мерцающий красный цвет. Это был сущий ад, наполненный грохотом, суетой, дымом, паром и опасностью. Пароход, словно человек, готовый в любую минуту рухнуть и умереть, дрожал, кашлял и вибрировал. Но он двигался, и Эбнер Марш не мог ничего ни сказать, ни сделать, чтобы заставить его двигаться быстрее.
Он поспешно вышел на бак, подальше от нестерпимого жара. Пиджак, рубашка и брюки были насквозь мокрыми, словно он только что вынырнул из реки. Марш с облегчением вздохнул, когда почувствовал дуновение ветра. Мгновение он наслаждался благодатной прохладой. Впереди показался остров, разделявший реку на две части. За ним, на западном берегу, светился огонек. Они стремительно приближались к нему.
– Черт, должно быть, мы делаем не менее двадцати миль в час. А может, и все тридцать.
Марш сказал это довольно громко, почти крикнул, как будто громогласным голосом мог воплотить вымысел. В свои лучшие дни «Эли Рейнольдз» делала всего восемь миль в час. Сейчас, правда, ей помогало течение.
Марш тяжело протопал по трапу, ведущему наверх, проворно пересек кают-компанию и вышел на штормовой мостик, чтобы посмотреть, что делается позади. Приземистые широкие трубы извергали дым и искры, иногда оттуда вырывались языки пламени. Палуба ходила ходуном и напоминала собой кожу живого существа. Кормовое колесо вращалось с такой бешеной скоростью, что из водопада, извергающегося снизу вверх, образовалась стена воды.
Прямо по пятам следовал пароход по имени «Грёзы Февра»; погруженный в полумрак, он деловито дымил, выбрасывая дым из своих высоких труб чуть ли не до луны. Теперь судно находилось ярдов на двадцать ближе, чем тогда, когда Марш спустился на основную палубу.
Подошел капитан Йергер.
– Мы не можем уйти от него, – сказал он усталым, печальным голосом.
– Нужно поддать пару! Поддать жару!
– Лопасти не в состоянии вращаться быстрее. Если Док, не дай бог, не вовремя чихнет, паровой котел взорвется к чертовой матери и отправит нас к праотцам. И двигателю уже восемь лет, того и гляди развалится. Да и жир у нас на исходе. Когда он кончится, придется бросать в топку голые дрова. «Эли Рейнольдз» – старушка, капитан. А вы хотите заставить ее танцевать, как на свадьбе. Долго она не выдержит.
– Проклятие! – Марш выругался и оглянулся. «Грёзы Февра» настигал, расстояние между ними неуклонно сокращалось. – Проклятие, – снова повторил он. Он знал, что Йергер прав.
Марш посмотрел вперед. Они шли прямо на остров. Главное русло реки поворачивало на восток. Западная развилка представляла собой рукав, причем довольно мелкий и сужающийся; было видно, как склоняются к самой воде растущие по берегам сучковатые деревья.
Марш снова направился в рулевую рубку.
– Войдите в рукав, – приказал он лоцману. Рулевой недоуменно оглянулся. На реке такие решения принимает лоцман.
– Нельзя, сэр. Посмотрите на берега, капитан Марш. Вода спала. Я знаю эту излучину. Сейчас она непроходима. Если я сверну туда, пароход застрянет, и мы просидим на нем до весеннего паводка.
– Может, и так, – сказал Марш. – Но если мы там не пройдем, значит, «Грёзы Февра» не пройдет и подавно. Им придется обходить остров другой стороной. Для нас сейчас стократ важнее избавиться от них, и плевать на всякие там банки, топляк и прочую чепуху. Вы меня поняли?
Лоцман нахмурился.
– Никто вам не давал права, капитан, указывать мне, как проходить реку. Я не посрамлю свою репутацию. До сих пор Я не разбил ни одного корабля и сегодня не собираюсь. Мы останемся в главном русле.
Эбнер Марш почувствовал, что лицо его наливается кровью. Он оглянулся. До «Грез Февра» оставалось три сотни футов, не больше. Расстояние продолжала быстро сокращаться.
– Чертов болван! – завопил Марш. – Эти наши гонки, возможно, самые решающие на реке, а у меня вместо рулевого за штурвалом стоит болван. Они бы уже догнали нас, если бы корабль вел мистер Фрамм или если бы у них был боцман, хорошо знающий свое дело. Может, они в топках сжигают тополь. Взгляни, – он указал тростью в сторону преследовавшего их парохода, – даже с той черепашьей скоростью, с которой они тащатся, нас нагонят в считанные минуты, если только мы не обхитрим их. Слышишь меня? Сворачивай в этот проклятый рукав!
– Я могу пожаловаться на вас в ассоциацию, – упрямо сказал лоцман.
– А я могу вышвырнуть тебя за борт, – в том же духе ответил ему Эбнер Марш и угрожающе двинулся навстречу.
– Отправьте вперед ялик, капитан, – предложил лоцман. – Измерим глубину и посмотрим, сумеем ли мы пройти. Эбнер Марш презрительно фыркнул.
– С дороги, щенок! – взревел он и грубо оттолкнул лоцмана в сторону. Тот упал.
Марш схватил рулевое колесо и закрутил его вправо. «Эли Рейнольдз» послушно повернула нос. Лоцман выругался. Марш, не обращая внимания, всецело сосредоточился на штурвале. Пароход обогнул выступавший мыс острова и начал обходить его с западной стороны. Марш на мгновение обернулся через плечо и увидел, что «Грёзы Февра», находившийся всего в двух сотнях футов позади, вынужден был замедлить ход и остановиться. Потом его колеса начали стремительно вращаться в обратную сторону.
Когда минуту спустя Марш обернулся второй раз, их преследователь начал поворачивать в сторону восточного берега. А потом стало не до наблюдений.
«Эли Рейнольдз» тяжело врезалась во что-то – судя по звуку, в большое бревно. От удара у Марша так щелкнули зубы, что он едва не откусил себе кончик языка. Чтобы устоять на ногах, ему пришлось буквально повиснуть на штурвале. Лоцман, который уже поднялся, снова упал и застонал. «Эли Рейнольдз» летела с такой скоростью, что перепрыгнула через препятствие, которым, как успел заметить Марш, оказался ствол огромного полупритопленного, почерневшего от воды дерева. Раздался жуткий грохот, оглушительный треск и стук. Судно задрожало так, словно попало в руки сумасшедшего великана, потом начало вибрировать, после чего последовал сильный толчок, сопровождаемый звуком расколовшегося дерева. Ствол дерева угодил в лопасти колеса.
– Проклятие! – выругался лоцман и снова поднялся на ноги. – Дайте-ка мне штурвал!
– С удовольствием, – сказал Эбнер Марш и отошел с дороги.
«Эли Рейнольдз» оставила мертвое дерево позади себя и теперь стремглав неслась вперед по мелководью излучины, вздрагивая и сотрясаясь каждый раз, когда налетала на очередную песчаную банку. При этом скорость ее падала, да и рулевой решил вмешаться в этот процесс. Он вцепился в колокол и, как безумный, начал звонить в машинное отделение.
– Полный стоп! Полный стоп колеса!
Колесо еще пару раз лениво повернулось и со стоном замерло. Из выпускных труб вырвались две высокие струи белого пара. «Эли Рейнольдз», потеряв ход, неустойчиво закачалась, штурвал в руках лоцмана безвольно поворачивался.
– Мы потеряли руль, – сказал он, когда пароход врезался в очередную банку.
И судно встало.
Эбнер Марш, налетев на рулевое колесо, все-таки прикусил язык. Выпрямившись и сплюнув кровь, он услышал, как внизу кто-то закричал. Было чертовски больно; хорошо еще не откусил язык совсем.
– Проклятие, – проговорил лоцман. – Взгляните.
Читать бесплатно другие книги:
