Королевство Хокинг Аманда
— Беда библиотеки в том, что она сейчас осуществляет оцифровку записей. И полный каталог с перекрестными ссылками еще не готов. Соответственно, если ваш запрос не содержит самых точных сведений, вы можете пропустить нужное.
— Будем благодарны за любой совет, — заметил Сэм.
Мужчина жестом пригласил их пересесть за его стол.
Когда они устроились, а он собрал свои книги в стопку, он сказал:
— Дело в том, что я сам занимаюсь историей.
— Историей православной церкви? — спросила Реми.
Мужчина понимающе улыбнулся.
— Среди прочего. Мои интересы… эклектичны — думаю, можно сказать так.
— Интересно, что наши дороги сошлись здесь, — заявил Сэм, изучая лицо мужчины.
— Правда, я думаю, необычнее выдумки. Сегодня утром, исследуя турецкое правление в Болгарии, я наткнулся на имя Арношта Денива, митрополита, жившего в пятнадцатом веке.
— Но библиотекарь сказала, что нет…
— Она сказала, что у них нет записей о митрополите с таким именем, который бы умер в этот период. Книга, в которой я встретил это имя, еще не оцифрована. Понимаете, когда Оттоманская империя — фанатично исламская — завоевала Болгарию, были убиты тысячи священников. Часто уцелевших понижали в должности, отправляли в изгнание или то и другое. Так было и с Арноштом Денивым. Он был весьма влиятелен, и это тревожило турок.
В 1422 году после возвращения из миссионерской поездки на восток он был рукоположен в сан митрополита, но четыре года спустя лишен сана и отправлен в изгнание. Турки под страхом смерти запретили ему выезжать из деревни, в которой он и умер два года спустя.
— Позвольте высказать догадку, — предложил Сэм. — Турки постарались уничтожить историю Восточной православной церкви этого периода.
— Верно, — согласился мужчина. — В большинстве сохранившихся от того времени текстах Арношт Денив всего лишь малозначительный священник в крохотной деревушке.
— Значит, вы можете сказать нам, где он похоронен? — спросила Реми.
— Не только сказать — показать, где на всеобщее обозрение выставлены все его земные сокровища.
26
София, Болгария
Инструкции их благодетеля оказались просты: проехать десять миль на север к городу Кутина, в предгорьях Старой Планины. Найти в Кутине Музей истории культуры и попросить показать экспозицию, посвященную Дениву.
В Кутину они въехали в самом начале второго и зашли пообедать в кафе. Им кое-как удалось выяснить, где находится музей.
— Кстати, — сказал Сэм, открывая дверцу «фиата» со стороны водителя. — Ты помнишь, как зовут этого человека? Никак не могу вспомнить.
Держа руку на своей дверце, Реми помедлила. Наморщила лоб.
— Забавно… Я тоже не могу. Кажется, что-то начинающееся с К.
Сэм кивнул.
— Да, но было это имя или фамилия? Или и то и другое?
Сэм и Реми достаточно насмотрелись болгарских православных церквей и с облегчением увидели, что музей размещается в старой ферме желтой, как сливочное масло, выходящей на реку Искар. По сторонам от музея на зеленых лугах паслись лошади.
Фарго припарковались на засыпанном гравием «круге» у музея, вышли и поднялись по ступеням крыльца.
В застекленных квадратиках окна во входной двери висело универсальное, но кириллицей, «Вернусь в…» с циферблатом. Стрелки показывали два тридцать.
— Двадцать минут, — сказал Сэм.
Они сели на качели у входа и стали качаться, болтая и убивая время. По крыше застучал легкий дождь.
Реми спросила:
— Почему у нас таких нет? Это очень расслабляет.
— Есть, — ответил Сэм. — Четыре года назад я купил тебе качели на праздник древонасаждения. — Сэму нравилось удивлять жену подарками ко всяким невероятным датам. — Но все не было времени их собрать. Они у меня на самом верху списка.
Реми приобняла его за плечо.
— Да, верно. День древонасаждения. А ты уверен, что это не был День сурка?
— Нет, в День сурка мы были в Анкаре.
— Ты уверен? Я могла бы поклясться, что в Анкаре мы были в марте…
В 2:28 старый зеленый «булгаральпин» свернул к музею и остановился на лужайке. Из машины вышла долговязая женщина в старомодных очках и берете, увидела их на пороге и помахала.
— Здравей! — сказала она.
— Здравей! — в один голос ответили Сэм и Реми. Попадая в новую страну, они старались выучить две фразы: «Здравствуйте!» и «Говорите ли вы по-английски?»
Женщина начала подниматься на крыльцо, и Сэм пустил в ход вторую фразу. Женщина ответила:
— Да, я говорю по-английски. Моя сестра живет в Америке — Дирборн, Мичиган, Соединенные Штаты. Она учит меня английскому по Интернету. Меня зовут Совка.
Сэм и Реми представились.
Совка спросила:
— Вы приехали посмотреть музей?
— Да, — ответила Реми.
— Отлично. Идите за мной, пожалуйста.
Совка открыла входную дверь и зашла. Сэм и Реми последовали за ней. Внутри пахло старым деревом и капустой, стены были выкрашены так же, как снаружи — в бледно-желтый цвет. Повесив пальто в шкаф в прихожей, женщина провела их в небольшой кабинет, устроенный из гостиной.
— Что привело вас в этот музей? — спросила она.
По пути в Кутину Сэм и Реми обсуждали, как отвечать на такой вопрос, и решили говорить правду.
— Нас интересует отец Арношт Денив. В Болгарском национальном музее нам сказали, что у вас могут быть связанные с ним экспонаты.
У Совки округлились глаза.
— В «Мефодии»? В «Мефодии» знают о нашем музее? В Софии?
Реми кивнула.
— Да, знают.
— О, я обязательно помещу это в наш новостной листок, он скоро выходит. Для нас это минута гордости! Отвечу на ваш вопрос: вы не ошиблись. У нас есть некоторые личные вещи отца Денива. Все его личные вещи здесь. А можно спросить, почему он вас интересует?
Сэм и Реми рассказали о своей предполагаемой книге, и Совка серьезно кивнула.
— Мрачное время для церкви. Хорошо, что вы пишете об этом. Идемте.
Они вслед за Совкой вышли из кабинета, прошли по коридору и поднялись по спиральной лестнице на второй этаж. Здесь внутренние стены были снесены, превратив несколько тысяч квадратных футов спален в открытое пространство. Совка провела их в юго-восточный угол дома, где несколько застекленных витрин и висящих гобеленов были размещены так, что получилось нечто вроде алькова. Витрины освещали встроенные в потолок лампы.
Реми увидела первой, спустя мгновение заметил и Сэм.
— Ты видишь?..
— Вижу, — ответил он.
Совка у него за плечом спросила:
— Извинять?
— Это я так, — ответил он.
Даже с расстояния в десять футов они увидели словно рвавшийся им навстречу закругленный золотой край в витрине у стены. С колотящимся сердцем Сэм и Реми вошли в альков. Там, на верхней полке, на сложенной черной рясе, обшитой желтовато-красной ленте, лежал диск Теуранга.
Совка театрально взмахнула руками и сказала:
— Добро пожаловать в собрание Денива. Здесь все, чем он владел, когда умер.
Сэм и Реми оторвали взгляды от диска и осмотрелись. Всего здесь было примерно двадцать предметов, в основном одежда, туалетные и письменные принадлежности и несколько обрывков писем в затемненных витринах.
— А что это за предмет? — как можно небрежнее спросила Реми.
Совка посмотрела на диск Теуранга.
— Сами не знаем. Мы думаем, это какой-то сувенир, возможно, из его поездок в варварские земли.
— Он великолепен, — сказал Сэм, наклоняясь ближе. — Если не возражаете, мы здесь осмотримся.
— Конечно. Если понадобится помощь, я поблизости.
Совка отошла, но постоянно оставалась в поле зрения.
— Это усложняет дело, — прошептала Реми Сэму.
Освободить от диска Бесима Малу было несложно. Однако диск Арношта Денива был частью официальной истории. Они знали, что вечером легко вломиться в музей, но ни Сэму, ни Реми такой выход не нравился.
— Посоветуемся с экспертами, — предложила Реми.
Они сказали Совке, что скоро вернутся, и вышли на крыльцо. Набрали Сельму, попросили подсоединить Джека Карну и ждали две минуты, пока слышались щелчки и гудки: Сельма устанавливала связь. Как только Карна появился на линии, Сэм объяснил ситуацию.
Реми спросила:
— Джек, что точно вам нужно от дисков, чтобы сделать их совместимыми с картой-фреской? Сам диск или изображения на нем?
— Боюсь, и то, и другое. Есть ли вероятность того, что она одолжит его вам?
— Сомнительно, — ответил Сэм. — Это ее гордость и радость. И, боюсь, если мы спросим, у нее возникнут подозрения. Сейчас она готова помогать и сотрудничать. Мы не хотим перемен.
Сельма спросила:
— Джек, насколько одинаковы величина и форма дисков?
— По моим исследованиям получается, что они почти идентичны. Будете точно знать, когда сравните тот, что вам прислали Сэм и Реми, с тем, что достанете из ларца.
Реми спросила:
— Сельма, что думаешь?
— Слишком рано говорить, миссис Фарго, но, если вы немного подождете… — Послышался щелчок, и на линии стало тихо. Верная своему слову, Сельма появилась через три минуты. — Я могу сделать диск, — сказала она без предисловий. — Ну, не я, но у моего друга есть друг, который может создать точную копию с помощью инженерной программы трехмерного моделирования. Если снабдить его достаточным количеством правильных снимков, он смоделирует недостающий диск.
Сэм сказал:
— Полагаю, у тебя уже есть перечень необходимых материалов и инструментов?
— Высылаю немедленно.
Добившись согласия Совки на фотографирование коллекции Денива в обмен на небольшой взнос в фонд «Новая крыша», Сэм и Реми вернулись в Софию и, следуя указаниям Сельмы и ее списку закупок, собрали все необходимое: две трехгранные масштабные линейки профессионального качества, круглый вращающийся стол, черную подставку высотой в дюйм — положить диск, лампы и штатив для камеры Реми.
К четырем они вернулись в Кутину, а еще через полчаса начали съемку. Стараясь уделять равное внимание всем экспонатам, чтобы не вызывать у Совки ненужных подозрений, они по очереди фотографировали все, оставив диск Теуранга напоследок. Совку съемка утомила, и она удалилась в свой кабинет.
— Будь мы менее щепетильными, все было бы гораздо проще, — заметил Сэм.
— Считай это улучшением кармы. К тому же кто знает, чем в Болгарии карается кража музейных экспонатов?
— Оба замечания весьма ценны.
Установив лайтбокс и повесив фон — белую ткань, — Сэм расставил лампы согласно указаниям Сельмы. После этого Реми установила на поворотном столе подставку и плашмя положила на нее диск. Наконец на место были уложены масштабные линейки, образовав вокруг диска букву L.
Сделав несколько пробных снимков и настроив камеру, Реми начала снимать: по пять кадров на каждый из восьмиградусных поворотов стола, всего сорок пять поворотов или двести двадцать пять снимков. Потом этот же процесс повторили, перевернув диск другой стороной, потом отсняли еще серию, поставив диск вертикально. Затем крупным планом сняли символы на обеих сторонах диска.
— Восемьсот кадров, — сказала Реми, выпрямляясь возле штатива.
— Большой файл?
Реми посмотрела на ЖК-дисплей камеры.
— Ого! Восемь гигов. Слишком много для стандартного е-мейла.
— Думаю, я знаю, как выкрутиться, — ответил Сэм. — Давай паковаться, пора уезжать.
Сэм и Реми позвонили Сельме, та позвонила Рубу, а он в свою очередь позвонил другу в ООО «Софийская служба научных архивов», и, в шесть тридцать вернувшись в Софию, обнаружили, что офис открыт. Как и в первый раз, Сэма попросили только назваться и произнести кодовую фразу — на этот раз другую, и только тогда пригласили в соседний кабинет к компьютерному терминалу. Высокоскоростной Интернет быстро разобрался со снимками, передав их на Сельмин сайт хранения меньше чем за три минуты. Сэм подождал подтверждения, потом вернулся в «фиат» к Реми.
— Куда теперь? — спросила она.
Сэм помешкал. Нахмурился. С тех пор, как они приехали в Катманду, все происходило так быстро, что у него не было времени обдумать этот вопрос. Сэм сказал:
— Голосую за возвращение домой и перегруппировку.
— Поддерживаю.
27
Голдфиш-Пойнт, Ла-Джолла,
Калифорния
— Отлично… спасибо. Будем ждать.
Сельма повесила трубку и обвела взглядом собравшихся за кленовым столом: Сэма, Реми, Пита и Венди. Затем сообщила:
— Звонил Джордж. Модель диска Теуранга готова. Он отправляет его нам с велокурьером.
— Скорей бы увидеть, как выглядят восемьсот снимков в трех измерениях, — сказала Реми.
Прибыв домой после перелета София — Франкфурт — Сан-Франциско — Сан-Диего, Сэм и Реми наскоро со всеми поздоровались и на десять благословенных часов отправились спать. Отдохнув, физически почти переключившись на калифорнийское время, они встретились со всей командой в рабочем помещении, чтобы ввести всех в курс дела.
— Как бы хороша ни была модель, — заметил Пит, — с оригиналом она не сравнится.
Два подлинных диска Теуранга лежали в точно подходящих по размеру коробках из черного пенопласта, блестя в жестком свете висячих галогеновых ламп.
— Внешне да, — согласился Сэм. — Но по практической ценности… Пока он помогает верно выбрать направление, для меня он дороже золота.
Сельма спросила:
— Вы хоть во что-нибудь из этого верите?
— Во что?
— В пророчество, в теорию Джека о том, что Теуранг — недостающее эволюционное звено, в Шангри-Ла… во все это.
Ответила Реми.
— Джек сам признает: у нас есть только изображения Теуранга, и невозможно сказать, сколько в их основе легенды, а сколько непосредственных наблюдений. Думаю, его доводы достаточно убедительны, чтобы мы довели дело до конца.
Сэм согласно кивнул.
— А что касается Шангри-Ла… во множестве легенд есть зерно истины. В современной поп-культуре Шангри-Ла отождествляется с раем. Для народа Мустанга это могло быть всего лишь место, где найден Теуранг — и где он по справедливости должен упокоиться. Названия местностей — пустяк. В счет идет только смысл, который мы в них вкладываем.
— Сэм, да ты почти поэт, — восхитилась Реми.
Он улыбнулся.
— Бывает.
Загудел домофон. Сельма ответила, потом вышла, через минуту она вернулась с картонной коробкой. Открыла коробку, осмотрела содержимое и достала. Модель диска Теуранга она положила в пустую коробку.
Диск внешне был неотличим от своих собратьев.
— Потрясающе, — сказал Сэм. — Отличная работа, Сельма.
— Спасибо, мистер Фарго. Позвоним Джеку?
— Немного погодя. Я думаю, сначала пора поболтать с Королем Чарли. Хотелось бы так разозлить его, чтобы он заговорил.
— Что вы имеете в виду? — спросила Венди.
— В зависимости от того, насколько надежны его источники в Мустанге, он может считать, что сумел утопить нас в Кали-Гандаки. Посмотрим, удастся ли его рассердить. Сельма, можешь подключить меня к защищенной линии.
— Да, мистер Фарго. Минуточку.
Вскоре линия подключилась, послышался звонок. Чарли Кинг недовольно буркнул:
— Кинг слушает.
— Доброе утро, мистер Кинг, — сказал Сэм. — Это Сэм и Реми Фарго.
Молчание. Потом громогласное:
— Доброе утро вам обоим! Давно вас не было слышно. Я уж испугался, что вы отказались от сделки.
— От которой из сделок?
— Я освободил вашего друга. Теперь вы должны отдать мне то, что нашли.
— Вас подводит память, Чарли. Уговор был другой: мы встретимся с Расселом и Марджори и достигнем взаимопонимания.
— Черт побери, сынок, что, по-твоему, это значило? Я отдаю вам Алтона, вы отдаете мне то, что я хочу.
Реми сказала:
— Мы решили, что вы нарушили условия договора, Чарли.
— О чем вы?
— Мы говорим о мнимом проводнике, которого вы наняли, чтобы он убил нас в Мустанге.
— Я ничего подобного не…
Сэм прервал:
— Это натяжка. Вы приказали убить нас детям или жене.
— Ах, вот вы как думаете? Что ж, попробуйте доказать.
— Думаю, мы можем сделать кое-что получше, — ответил Сэм.
Рядом с ним Реми одними губами спросила: «Что?» Сэм пожал плечами и так же беззвучно ответил: «Импровизация».
Кинг сказал:
— Фарго, мне угрожали гораздо более опасные и богатые люди, не вам чета. Я ежедневно смываю их кровь со своих сапог. Как насчет того, чтобы просто отдать мне то, что мне нужно, и расстаться друзьями?
— Поздно — для дружбы и всякого такого. Что касается трофея, который вам нужен и который ваш отец искал всю жизнь, то он у нас. Стоит прямо перед нами.
— Вздор!
— Ведите себя прилично, и, может быть, мы пошлем вам снимок. Но почему бы вам сперва не объяснить причину своего интереса?
— А как насчет того, чтобы рассказать мне, что вы нашли?
— Деревянный ларец кубической формы, имущество солдата, который мертв уже примерно полтысячи лет.
Кинг ответил не сразу, но в трубке было слышно его дыхание. Наконец он тихо сказал:
— Он действительно у вас.
— Да. И если вы не начнете говорить правду, мы откроем его и сами посмотрим, что там.
— Нет, подождите. Не делайте этого.
— Тогда скажите, что внутри.
— Одно из двух: или предмет в форме большой монеты, или груда костей. В любом случае для вас это ничего не значит.
— Тогда почему для вас это значит так много?
— Не ваше дело.
Сельма, стоявшая по другую сторону стола перед своим ноутбуком, подняла указательный палец. Сэм сказал:
— Мистер Кинг, можете подождать минутку?
Не дожидаясь ответа, Пит протянул руку и ткнул в кнопку «Отключить звук».
Сельма заговорила:
— Забыла сказать: я поосновательнее порылась в подростковых годах Кинга. Нашла блог, который ведет бывший репортер «Нью-Йорк таймс». Эта женщина утверждает, что во время интервью три года назад она задала Кингу вопрос, который ему не понравился. Свирепо посмотрев на нее, он прервал интервью. Два дня спустя ее уволили. С тех пор она не может найти официальную работу как журналист. Кинг вставил ее во все черные списки.
Реми спросила:
— О чем она его спросила?
— Спросила, почему в школьные годы у него была кличка «Адольф».
— И все? — спросил Сэм.
— Все.
Венди сказала:
— Мы уже знаем, что Льюис Кинг только назывался нацистом, а Чарли ничего общего с этим не имел, так за что его…
— Дети есть дети, — ответила Реми. — Только подумайте: Льюис Кинг практически отсутствовал в жизни Чарли с самых ранних лет. Мало того — куда бы Чарли ни пошел, его везде безжалостно дразнили за нацистские корни. С нашей точки зрения, это не так уж страшно, но для ребенка, для подростка… Сэм, возможно, это больное место Кинга. Тогда он был обидчивым ребенком, у которого не было никакой власти. Теперь он обидчивый миллиардер, и власти у него больше, чем у некоторых глав государств.
Сэм задумался. Он кивнул Питу, и тот включил микрофон.
— Прошу прощения, Чарли. Так на чем мы остановились? А, да, ларец. Вы сказали, что в нем монета или груда костей, верно?
— Верно.
— Для чего они были нужны вашему отцу? Какие-то тайные оккультные нацистские причины? Что-то, о чем мечтали Гиммлер с Адольфом?
— Заткнитесь, Фарго!
— Ваш папаша охотился за этим всю жизнь. Почему вы так уверены, что у него не было связей с какой-нибудь послевоенной тайной нацистской организацией?
— Предупреждаю вас… Заткните пасть!
— Ради этого вам нужен Золотой Человек, Чарли? Пытаетесь закончить то, что не успел ваш папочка — любитель гусиного шага?
Из микрофона послышались звуки тяжелых ударов по чему-то деревянному, затем шум помех.
Некоторое время спустя на линии вновь послышался голос Кинга:
— Я не нацист!
— Яблочко никогда не падает далеко от яблоньки, Чарли. Случилось, я думаю, вот что. Во время экспедиции 1938 года ваш отец узнал о существовании Теуранга. После войны семья переезжает в Америку, где он продолжил ваше нацистское воспитание. Для ваших извращенных умов Теуранг — нечто вроде Святого Грааля. Льюис сгинул, пытаясь отыскать его, но он хорошо обучил вас. И вы не намерены…
— Эта сволочь! Этот идиот! Он бросил мою мать в Германии и валандался черт знает где, а потом то же самое проделал здесь! Мама выпивает целый флакон пилюль, а он даже не потрудился явиться на похороны. Он убил ее, и у него не хватило порядочности приехать!
Читать бесплатно другие книги:
