Королевство Хокинг Аманда
— Ну, устраивайтесь, — произнес Рассел и вручил каждому из них по визитной карточке. — Позвоните, и мы обсудим наши дальнейшие действия.
— Дальнейшие действия? — повторил Сэм.
Марджори улыбнулась.
— Простите, папа, вероятно, забыл вам сказать. Он просил нас быть вашими проводниками, когда вы будете искать мистера Алтона. До завтра!
С одинаковыми улыбками, помахав, дети Кинга сели в машину и уехали.
Сэм и Реми несколько секунд смотрели им вслед. Потом Реми сказала:
— В семье Кингов есть кто-нибудь нормальный?
Сорок пять минут спустя они сидели в своем номере и наслаждались кофе.
Проведя полдень в бассейне за отдыхом, они вернулись в номер за коктейлями. Сэм заказал «Сапфир Бомбей Джин Гибсон», а Реми «Кетель уан космополитэн». Дочитали читать досье, которое дала им Чжилань в аэропорту Палембанга. Хотя досье казалось очень объемистым, ничего существенного они в нем не нашли.
— Должна признать, — сказала Реми, — что соединение генов Чжилань Су и Чарли Кинга дало… интересный результат.
— Ты очень дипломатично выражаешься, Реми, но будем честны: Рассел и Марджори меня пугают. Соедини их внешность с бросающимся в глаза дружелюбием и получишь пару голливудских серийных убийц. Ты заметила в них черты Чжилань?
— Нет, и даже почти надеюсь, что их нет. Если она их мать, ей было, вероятно, восемнадцать или девятнадцать лет, когда она их родила. — Кингу тогда было сорок с лишним.
— Заметил отсутствие техасского акцента? В их гласных я уловила следы «Лиги плюща».
— Значит, папа выслал их из Техаса и устроил в колледж. Я бы хотел узнать, как у них оказался номер нашего рейса.
— Чарли Кинг разминается? Показывает нам, что у него большие возможности?
— Вероятно. Это может также объяснить, почему он не сказал нам, чтобы мы ждали встречи с Чудо-Близнецами.
— Мне не нравится, что они собираются всюду ходить за нами.
— Мне тоже, но давай завтра попробуем выяснить, что им известно о действиях Фрэнка. Я подозреваю, что семья Кинг знает гораздо больше, чем сообщает нам.
— Согласна, — ответила Реми. — И все сводится к одному: Кинг пытается быть кукловодом. Почему? Он псих, свихнувшийся на контроле, или он что-то скрывает?
Позвонили в дверь. Сэм пошел открывать, но под дверь просунули конверт.
— Ага, подтверждение к заказу столика.
— Правда?
— Ну, если только ты сумеешь собраться за полчаса.
— Мне нравится. И куда мы идем?
— «Бханчка и Гхан», — ответил Сэм.
— Как тебе удается помнить?
— Невозможно забыть такую великолепную еду, окружение и непальскую кухню в Непале!
Через двадцать пять минут Реми переоделась в брюки и топ, а через руку перебросила подходящий по цвету жакет. И Сэм, свежевыбритый, в синей рубашке «Роберт Грэм» и темно-серых брюках, вывел ее из номера.
Реми почти не удивилась, когда, проснувшись в четыре утра, увидела, что муж не спит, а сидит в кресле в гостиной. Когда что-то терзало подсознание Сэма Фарго, он не мог уснуть. Сэм сидел в мягком свете лампы и перечитывал досье, которое дала им Чжилань. Реми бедром мягко оттолкнула папку. Потом села к нему на колени и плотнее завернулась в длинный шелковый халат.
— Думаю, я нашел преступника, — сказал Сэм.
— Покажи.
Он перелистал несколько скрепленных страниц.
— Ежедневные отчеты, которые Фрэнк посылал Кингу электронной почтой. Начинаются со дня его прибытия сюда и кончаются в утро исчезновения. Замечаешь отличия в последних трех письмах?
Реми просмотрела их.
— Нет.
— Все эти сообщения подписаны «Фрэнк». Посмотри на предыдущие.
Реми посмотрела. Поджала губы.
— Подписано просто ФА.
— Так он подписывал и свои письма мне.
— И что это значит?
— Я просто рассуждаю. Я бы сказал: либо Фрэнк не подписывал последние письма, либо попытался послать сигнал тревоги.
— Мне это кажется маловероятным. Фрэнк нашел бы код похитрее.
— Тогда остается второе. Он исчез раньше, чем считает Кинг.
— И кто-то выдавал себя за него, — закончила Реми.
Тридцать миль к северу
от Катманду, Непал
«Рейнджровер» шел в предрассветном мраке по главной дороге. Она, петляя, тянулась по дну долины, и фары машины освещали зеленые террасы полей по сторонам; потом началась другая дорога, более узкая и в глубоких колеях. Прежде чем переехать через мост, «ровер» несколько сот ярдов громыхал по ухабам. Внизу пенилась река, темные волны бились в опоры моста. На противоположном берегу фары на мгновение осветили дорожный указатель. На нем было написано на непальском «Трисули». Еще через четверть мили «ровер» оказался у приземистого серого кирпичного здания с заплатанной жестяной крышей. Рядом с входной деревянной дверью светилось квадратное желтое окно. «Ровер» остановился перед зданием, мотор смолк.
Из машины вышли Рассел и Марджори Кинг и направились к двери. Из-за углов здания появились две неопределенные фигуры и преградили им дорогу. Каждая наискось прижимала к груди автомат. Фонарики осветили лица детей Кинга, потом погасли. Один из охранников кивком разрешил войти.
За дверью сидел за столом, устроенном на козлах, один человек. Если не считать мигающей керосиновой лампы, в комнате ничего не было.
— Полковник Чжоу, — произнес Рассел Кинг.
— Добро пожаловать, мои безымянные американские друзья. Прошу садиться.
Они сели на скамью напротив Чжоу. Марджори сказала:
— Вы не в мундире. Только не говорите, что боитесь патрулей непальской армии.
Чжоу усмехнулся.
— Вряд ли. Я бы не против того, чтобы мои люди поупражнялись в стрельбе в цель, но боюсь, мое начальство не одобрит переход границы без соответствующих процедур.
— Так зачем вы нас пригласили? — поинтересовался Рассел.
— Чтобы обсудить вопрос о пропусках, которые вам нужны.
— О пропусках, за которые уже заплачено? — спросила Марджори.
— Это вопрос семантики. Район, в который вам нужны пропуска, очень хорошо охраняется…
— Вся территория Китая очень хорошо охраняется, — возразил Рассел.
— Но лишь часть нужной вам территории в моем ведении.
— В прошлом это ни разу не вызывало трудностей.
— Все меняется.
— Вы нас шантажируете, — сказала Марджори. Лицо ее оставалось бесстрастным, но глаза стали холодными и злыми.
— Я не знаю этого выражения.
— Подкуп.
Полковник Чжоу нахмурился.
— Резко сказано. Однако вы правы: вы уже заплатили мне. К несчастью, изменения границ моего района заставляют меня кормить больше ртов, если вы понимаете, что я хочу сказать. Если я не смогу кормить эти рты, они начнут говорить не с теми людьми.
— Может, нам стоит побеседовать с ними вместо вас? — предположил Рассел.
— Попробуйте. Но есть ли у вас время? Припоминаю, что вам потребовалось восемь месяцев, чтобы выйти на меня. Со мной вам повезло. В следующий раз вас могут арестовать как шпионов. Это может произойти и сейчас.
— Вы затеяли опасную игру, полковник, — сказала Марджори.
— Не более опасную, чем нелегально пересекать китайскую границу.
— И я полагаю, не более опасную, чем то, что ваши люди не обыскали нас на предмет оружия.
Чжоу сощурился, взгляд метнулся к двери, потом вернулся к близнецам.
— Вы не посмеете, — заявил полковник.
— Она посмеет, — сказал Рассел. — И я тоже. Можете не сомневаться. Но не сейчас. Не сегодня. Полковник, если бы вы знали, кто мы, вы бы хорошенько подумали, прежде чем вымогать у нас дополнительные деньги.
— Я могу не знать ваших имен, но знаю вашу породу и догадываюсь, чего вы хотите.
Рассел спросил:
— Сколько вам нужно, чтобы накормить лишние рты?
— Двадцать тысяч — евро, не долларов.
Рассел и Марджори встали. Рассел сказал:
— До конца дня деньги будут на вашем счете. Мы свяжемся с вами, когда будем готовы перейти границу.
Он догадался — по прохладе ночного воздуха, по отсутствию шума дорожного движения и позвякиванию колокольчиков яков, — что находится высоко в горах. Втолкнув в машину, ему сразу завязали глаза, и он не знал, далеко ли его увезли от Катманду. Десять миль или сто — это, в сущности, не имеет значения. За пределами долины, в которой лежит город, местность способна поглотить человека — и делала это тысячи раз. Ущелья, пещеры, карстовые воронки, расселины… миллион мест, где можно спрятаться или умереть.
Пол и стены из неструганых досок, койка тоже. Матрац набит соломой и слабо пахнет навозом. Печь старая, пузатая; он догадывался об этом по звукам, когда его похитители заходили раздуть огонь. Иногда сквозь дым он улавливал запах топлива для печи — таким пользуются путешественники и горцы.
Его держат в заброшенной хижине, где-то вдали от постоянных маршрутов: в хижине давно никого не было.
Похитители за все время не сказали ему и двадцати слов, только приказы на ломаном английском: сядь, встань, ешь, туалет… На второй день, однако, он уловил обрывок разговора за стенами хижины, и хотя ничего не понимал по-непальски, но понял, на каком языке говорят. Значит, его захватили местные. Но кто? Террористы или партизаны? Он ничего не слышал о партизанах в Непале. Похитители людей? Он в этом сомневался. Его не заставляли писать никакие требования о выкупе. Да и обращались с ним неплохо. Решительно и твердо, но не грубо, регулярно кормили, давали много воды, а его спальный мешок хорошо служил при низких, ниже нуля, температурах. И он продолжал гадать: кто? И почему?
До сих пор его похитители допустили только одну большую ошибку: крепко связав ему руки чем-то вроде альпинистского троса, они не потрудились осмотреть хижину в поисках острых углов. И он вскоре нашел их, четыре: ножки койки, каждая из которых на несколько дюймов выступала над матрацем. Дерево неотполированное. Не совсем лезвия пилы, но есть с чего начинать.
5
Катманду, Непал
Рассел и Марджори подъехали к отелю, как и обещали, ровно в девять утра. Ясноглазые и улыбающиеся, близнецы поздоровались с Сэмом и Реми, пожав им руки, и пригласили их в «мерседес». Небо было ярко-голубое, воздух свежий.
— Куда? — спросил Рассел, заводя мотор и отъезжая.
— Как насчет места, где Фрэнк Алтон проводил больше всего времени? — спросила Реми.
— Никаких проблем, — ответила Марджори. — Согласно электронным письмам, которые он посылал папе, он много времени провел в ущелье Чобар, примерно в пяти милях отсюда. Это там, где река Багмати спускается в долину.
Они несколько минут ехали молча.
Сэм сказал:
— Если на фотографии, сделанной в Ло-Монтанге, ваш дед…
— Вы так не думаете? — спросил Рассел, посмотрев в зеркало заднего обзора. — Папа считает, что это он.
— Просто играю в адвоката дьявола. Если это ваш дед, то что, по-вашему, он здесь делал?
— Без понятия, — непочтительно заявила Марджори.
— Ваш отец как будто не знаком с работой Льюиса? А вы?
Рассел ответил:
— Вероятно, просто археология. Мы его, конечно, никогда не знали. Только слышали папины рассказы.
— Не поймите меня неправильно, но разве вам не приходило в голову поинтересоваться, чем занимался Льюис? Это могло бы помочь в его поисках.
— Мы у папы очень заняты, — сказала Марджори. — К тому же именно поэтому он нанимает специалистов: вас двоих и мистера Алтона.
Сэм и Реми переглянулись. Как и их отец, близнецы не слишком интересовались своим дедом. Их равнодушие было почти патологическим.
— В какой школе вы учились? — спросила Реми, меняя тему.
— Ни в какой, — ответил Рассел. — Мы учились дома. Папа нанимал для нас учителей.
— А куда делся ваш акцент?
Марджори ответила не сразу.
— А, я понимаю, о чем вы. Когда нам было четыре года, папа отправил нас в Коннектикут к тетке. Мы жили там, пока не закончили школу, а потом вернулись в Хьюстон работать с папой.
— Так вы не часто его видели, пока росли? — спросил Сэм.
— Он занятой человек.
Марджори ответила без тени горечи, как будто вполне нормально на четырнадцать лет отослать детей, чтобы их растили учителя и родственники.
— Вы задаете много вопросов, — сказал Рассел.
— Мы любопытны от природы, — ответил Сэм. — Такая у нас работа.
Сэм и Реми ничего не ожидали от поездки в ущелье Чобар и не ошиблись. Рассел и Марджори показали им несколько заметных объектов и угостили очередной порцией баек для путешественников.
Вернувшись в машину, Сэм и Реми попросили отвезти их в следующее место — исторический центр города, известный как площадь Дурбар; здесь находится около пятидесяти храмов.
И этот визит предсказуемо прошел без происшествий, как предыдущий. Сэм и Реми в сопровождении близнецов в течение часа обходили площадь и притворялись, что снимают, сверяются с картой и что-то записывают. Наконец незадолго до полудня они попросили отвезти их назад в «Хаятт».
— Вы закончили? — спросил Рассел. — Уверены?
— Вполне, — ответил Сэм.
Марджори сказала:
— Мы с радостью отвезем вас куда скажете.
— Нам нужно провести кое-какие исследования, прежде чем мы продолжим, — возразила Реми.
— Мы можем помочь вам и в этом.
Сэм добавил немного стали в голос.
— Пожалуйста, в отель.
Рассел пожал плечами.
— Как хотите.
Из вестибюля они наблюдали, как уезжает «мерседес». Сэм достал айфон и включил экран.
— Сообщение от Сельмы. — Он прослушал его, потом сообщил: — Она кое-что откопала о семье Кингов.
Вернувшись в свой номер, Сэм включил в телефоне звук и нажал кнопку скоростного набора. Секунд тридцать слышался треск, потом связь установилась, и Сельма сказала:
— Наконец-то.
— Мы ездили с близнецами Кингами.
— Продуктивно?
— Только в том смысле, что усилилось желание держаться от них подальше, — признался Сэм. — Что у тебя есть для нас?
— Во-первых, я нашла человека, который может перевести пергамент на деванагари, найденный вами в доме Льюиса.
— Фантастика, — восхитилась Реми.
— Лучше! Я думаю, что это и есть первый переводчик — А. Каалрами из Принстона. Ее зовут Адала. Ей почти семьдесят лет, и она профессор… угадаете?
— Нет, — сказал Сэм.
— Университета Катманду.
— Сельма, ты волшебница, — похвалила Реми.
— При обычных обстоятельствах я бы согласилась, мистер Фарго, но тут мне просто повезло. Пересылаю по электронной почте контактную информацию профессора Каалрами. Хорошо, дальше: пробурив множество сухих скважин в поисках сведений о семье Кинга, я наконец позвонила Рубу Хейвуду. Он отправит мне все, что найдет, но и то, что мы уже нашли, очень интересно. Во-первых, Кинг не настоящая фамилия семьи. Это англизированная версия оригинальной немецкой фамилии Кёниг. Льюиса первоначально звали вовсе не Льюисом.
— Зачем эти перемены? — спросила Реми.
— Мы точно не знаем, но известно, что в 1946 году Льюис эмигрировал в Америку и получил работу преподавателя в университете города Сиракузы. Несколько лет спустя, когда Чарлзу было четыре года, Льюис оставил мальчика и его мать и отправился странствовать по свету.
— Что еще?
— Я узнала, чем там занимаются Рассел и Марджори. Один из горнодобывающих концернов Кинга — SRG, или Strategic Resources Group («Группа стратегических ресурсов»), — в прошлом году попросил у правительства Непала разрешение, я цитирую, «на проведение исследований, связанных с промышленными и драгоценными металлами».
— А что это значит? — спросила Реми. — Туманная формулировка.
— Намеренно туманная, — заметил Сэм.
Сельма ответила:
— Компания избегает публичности, поэтому информацию раздобыть трудно. Я нашла два участка, взятые SRG в аренду. Оба на северо-востоке от города.
— Запутанная паутина, — сказала Реми. — Итак, близняшки Кинг присматривают за семейным горным предприятием именно там и тогда, где и когда исчез Фрэнк, разыскивая отца Кинга, который, возможно, последние сорок лет бродит по Гималаям, а возможно, не бродит. Я ничего не забыла?
— Нет, картина полная, — согласился Сэм.
Сельма спросила:
— Хотите подробности об этих участках SRG?
— Погоди, — ответил Сэм. — На первый взгляд, кажется, здесь нет связи, но с Чарли Кингом никогда ничего нельзя знать.
Попросив портье «Хаятта» нанять им машину, они отправились в путь: Сэм вел, Реми была штурманом, она разложила карту Катманду на приборной доске «Ниссана Икстрейл СУВ».
Стоило им покинуть отель, как тотчас вспомнились уроки, усвоенные (и благополучно забытые) шесть лет назад в их первый приезд в Катманду.
За исключением главных магистралей вроде Тридеви или Кинг-роуд узкие улицы Катманду вообще не имеют названий — ни на карте, ни на уличных указателях. Словесные указания даются применительно к ориентирам, обычно перекресткам или площадям — они называются чоуки и тоулы соответственно, и иногда — храмам и рынкам. Тот, кто не знаком с этим обычаем, может рассчитывать только на карту района и компас.
Сэму и Реми повезло. Университет Катманду находился в четырнадцати милях от их отеля в предгорье на восточной окраине. После досадных двадцатиминутных поисков шоссе Арнико они покатили по нему без проволочек и всего час спустя прибыли в кампус.
Следуя надписям на непальском и английском языках, они свернули от входа налево и по обсаженной деревьями дороге проехали к зданию из кирпича и стекла, перед которым располагался овальный участок, заросший дикими цветами.
За стойкой сидела молодая индианка, говорившая по-английски с оксфордским акцентом.
— Доброе утро, добро пожаловать в Университет Катманду. Чем могу быть полезна?
— Мы ищем профессора Адалу Каалрами, — заявила Реми.
— Да, конечно. Минутку. — Женщина застучала по клавиатуре под стойкой и посмотрела на монитор. — У профессора Каалрами в настоящее время встреча с аспирантом в библиотеке. По расписанию встреча заканчивается в три часа.
Женщина достала карту кампуса, обвела кружками их нынешнее местоположение и местоположение библиотеки.
— Спасибо, — сказал Сэм.
Кампус в Катманду маленький, всего десять или двенадцать зданий, расположенных на вершине холма. А ниже, миля за милей — лежащие террасами зеленые поля и леса. В отдалении виднелся международный аэропорт Трибуван. И к северу от него едва различимая крыша-пагода отеля «Хаятт».
Они прошли сто ярдов по тротуару между живыми изгородями, повернули налево и оказались перед входом в библиотеку. Внутри их направили на второй этаж, в конференц-зал. Когда они пришли, аспирант как раз выходил. В зале за круглым столом сидела пожилая индианка в ярком красно-зеленом сари.
Реми спросила:
— Простите, не вы ли профессор Адала Каалрами?
Женщина подняла голову и осмотрела их через очки в толстой роговой оправе.
— Да, это я.
Она говорила по-английски с сильным акцентом, с напевными интонациями, свойственными англоговорящим индийцам.
Реми представилась, представила Сэма и спросила, могут ли они сесть. Каалрами указала на пару стульев напротив себя. Сэм спросил:
— Говорит ли вам что-нибудь имя Льюис Кинг?
— Булли? — сразу ответила она.
— Да.
Она широко улыбнулась; между передними зубами у нее темнел большой зазор.
— О да, я помню Булли. Мы были… друзьями. — Блеск в ее глазах подсказал Фарго, что отношения были гораздо больше, чем просто дружескими. — Я работала в Принстоне, но временно отправилась в университет Трибуван. Это было задолго до основания Университета Катманду. Мы с Булли встретились здесь. А почему вы спрашиваете?
— Мы ищем Льюиса Кинга.
— Ага… Вы охотники за привидениями?
— То есть, как я понимаю, вы считаете его мертвым, — сказала Реми.
— Ну не знаю. Конечно, я слышала рассказы о его периодических появлениях, но не видела ни его, ни подлинных снимков. По крайней мере в последние сорок лет. Мне хочется думать, что, будь он жив, он бы пришел повидаться со мной.
Сэм открыл саквояж, достал оттуда копию пергамента с текстом на деванагари и протянул Каалрами.
— Узнаете?
Она несколько мгновений изучала листок.
— Да. Здесь моя подпись. Я перевела это для Булли в… — Каалрами задумалась, поджав губы. — В тысяча девятьсот семьдесят втором.
— Что вы можете сказать нам об этом? — спросил Сэм. — Льюис говорил вам, где его нашел?
— Нет.
Реми сказала:
— Мне кажется, это деванагари.
— Молодчина, моя дорогая. Почти угадали. Это написано на лова. Язык хоть и не совсем мертвый, но очень редкий. По последней оценке сегодня на нем говорят четыре тысячи человек. Они живут в основном на севере страны, вблизи китайской границы, в месте, которое называлось…
— Мустанг, — предположил Сэм.
— Да, верно. И вы правильно его произнесли. Отлично. Большинство говорящих на лова живут на горе Ло-Монтанг и вокруг нее. Вы знали о Мустанге или просто догадались?
— Это догадка. Единственная нить, ведущая к Льюису Кингу на фотографии, где он предположительно снят. Снимок сделали год назад в Ло-Монтанге. Мы нашли этот пергамент в доме Льюиса.
— Снимок у вас с собой?
— Нет, — ответила Реми и взглянула на Сэма. У обоих одновременно возникла мысль: почему мы не попросили копию снимка? Ошибка новичка. — Но мы наверняка сможем его получить.
— Если не слишком много беспокойств. Я хотела бы взглянуть. Думаю, я бы узнала Булли, если это он.
— К вам недавно кто-нибудь обращался с вопросами о Кинге?
Каалрами поколебалась, постукивая указательным пальцем по верхней губе.
Читать бесплатно другие книги:
