Большая книга искателей приключений Веркин Эдуард
– А зачем он тогда капканы эти ставит? На себя, что ли?
Тоска потрясла головой.
– Что-то я совсем запуталась, – сказала она. – Кто оборотень? Зачем оборотень? Оборотень ли вообще? Голова кругом идет.
– Я сразу сказал – «ищи мотив». Ты ищешь мотив?
Тоска не ответила. Она раскрыла свой блокнотик и сделала две записи. «Нет собаки, похож на волка». «Возможно, оборотень».
На следующем листке блокнотика я заметил такую запись: «Бабка Оля, жертва № 2. Богомольная старушка, богатая коллекция икон».
– Вот, мотив! – победоносно произнесла Тоска. – Вот мотив!
– Какой же? – поинтересовался я.
– Иконы.
Так, интересно.
– У нее есть иконы?
– Полно! Эта бабка Оля – известная богомольщица! Она даже в монастырь вроде как уходить собиралась, но потом передумала!
Это было уже интересно. Это…
– Смотри! – Тоска схватила меня за руку. – Рассказываю! Оборотень… ну, тот, кто изображает из себя оборотня…
– Это если он ненастоящий, – уточнил я.
– Ну да, это если он ненастоящий. Так вот, этот ненастоящий оборотень прознал про иконы. А как их взять? Надо…
– Просто, – перебил я. – Очень просто. Дожидаешься, пока старая пойдет за молоком, приходишь и снимаешь со стены все иконы. Дешево и сердито. И никакого маскарада устраивать не надо.
– Для отвлечения внимания! – Тоска аж подпрыгнула. – Для того чтобы все думали про этого оборотня и пропажа икон осталась незамеченной. Бабка Оля отправляется либо в психушку, либо в больницу. Похититель устраивает пожар. А потом кто разберется, были эти иконы или не были…
– Ну, допустим. А почему бы тогда не поступить еще проще? Дождаться, пока бабка уйдет, забрать иконы, поджечь дом. Вот и все.
– А свидетели?
– Какие свидетели? – усмехнулся я. – Населения тут меньше, чем в большеземельной тундре. Полчеловека на сто тринадцать километров.
– Ну, народ все-таки есть кое-какой… И если бы похитителя заметили возле дома бабы Ольги, то сразу бы возникли подозрения. Пожар устроить – не муху шапкой придавить. А так все шито-крыто. Можно прийти ночью, взять, поджечь и спокойненько уйти.
– Ну, да, – согласился я. – Может, и так… Если это так, то к этой бабушке мы должны наведаться в гости.
– Да, узнать, не пропало ли чего, – подсказала Тоска. – Спросить, не видела ли кого?
Далеко идти не пришлось, жилище «жертвы № 2» помещалось неподалеку. Как и все в деревне Сорняки.
Дом бабки Оли был похож на саму бабку Олю. Маленький, щуплый и… какой-то остроносенький, что ли. Шустрый. Сама «жертва № 2» сидела на крылечке и преспокойненько чистила картошку. Как будто на нее никакой тутошний злодей и не нападал.
– Добрый день, бабушка, мы к вам, – с улыбкой сказала Тоска, отворяя калитку.
– Зачем это еще ко мне? – сварливо спросила бабка Оля.
Нежелание общаться, видимо, было отличительной чертой жителей деревни Сорняки.
– Привет вам передать от моей бабушки Нади, – продолжала улыбаться Тоска.
– Так мы только с ней в магазине виделись. Она что, совсем рехнулась? Приветы мне передает? – огрызнулась наша собеседница.
Вот так. Баба Оля толерантностью не отличалась. Честно говоря, я представлял себе богомольную бабушку этаким одуванчиком. Субтильным существом. Все время улыбается, всем рада, каждому готова помочь и выслушать. А тут настоящая фурия, близко не подходи. Расцарапает.
Я решил помочь Тоске хоть как-то завязать разговор с бабкой Олей, но вышло только хуже.
– Мы слышали, у вас богатая коллекция икон, можно на нее взглянуть? – поинтересовался я.
– А ты кто такой? Скупщик, что ли? Так я ничего не продаю. Нечего вам у меня смотреть. Ишь, повадились, черти, – бабка Оля встала, взяла тазик с картошкой и вошла в дом.
Мы услышали, как она набросила щеколду. И задвинула засов.
Нам оставалось просто уйти, стучаться было бесполезно.
На улице мы встретили еще двух старушек, которые явно были в курсе нашего разговора с бабкой Олей. Они смотрели на нас с интересом и легким сочувствием. Я испугался, что и эти сейчас обрушат на нас какое-нибудь местное неудовольствие. Клюками побьют, вставными зубами покусают. Но старушки оказались настроены вполне дружелюбно – видимо, им сегодня с молоком повезло.
– Как здоровье бабушки? – спросила одна из них.
– Хорошо, – ответила Тоска. – В порядке.
– А это кто? – бабушка указала на меня. – Жених, что ли?
Тоска покраснела.
– Это мой друг, – сказала она. – Мы с ним в секцию вместе ходим.
– Хорошо-то как бабке Наде теперь, не скучно, – порадовалась одна бабулька.
– Чего уж не скучно! – возразила другая. – Два плетня и три забора. Вот раньше да, весело было у нас! Гармошки играют, квас яблочный…
Бабушки загрустили, вспоминая старые добрые времена. Потом посмотрели на дом бабы Оли.
– А у Ольки смотреть не на что, у нее все иконы картонные, – сказала первая.
– Это она слух пустила, чтобы ей все завидовали, – сообщила вторая.
– Да вы не расстраивайтесь, она злая, потому что у нее коза в последнее время плохо доится, – добавила первая. – Боится коза волка страшного, лягается, бодучится, вот и не доится.
И они обе многозначительно переглянулись.
Тоска, понизив голос, спросила:
– К ней тоже оборотень заходил?
– Заходил, – сказала вторая бабушка. – Заходил, кость дробил, зубом в дверь долбил…
– Оля рассказывала мне, что он за ее козой приходил, хотел украсть, – перебила вполголоса наша первая собеседница. – В лес утащить, шкуру стащить…
– А как он выглядел, она не рассказывала? – Тоска изобразила на лице испуг и жгучую заинтересованность.
– Весь черный, волосатый, глаза горят, изо рта пар валит, огонь брызжет. Зашел в комнату, говорит: отдавай козу, коли жизнь дорога! Потом на лампадку посмотрел, вскрикнул и выбежал. Так нам Олька рассказала.
– Ты, Антонина, скажи своим родителям, пусть они бабушку на время к себе заберут, – посоветовала первая бабушка. – А я, наверное, к сестре поеду, пережду у нее.
– А я в церковь ходила, святой воды принесла, все углы окропила. Глядишь, к нам и не сунется, – добавила вторая. – Но все равно тоже в город поеду.
Больше говорить нам было не о чем, и мы распрощались.
Тоска нашла в своем блокнотике страничку, которую с такой гордостью показывала мне, и добавила одно слово: «проверить».
– Интересно, завтра утром бабка Оля поведет свою козу на пастбище? – спросила Тоска.
– Думаю, что да, – ответил я.
– Тогда можно будет к ней в дом пробраться и проверить, какие там иконы – старинные или новые. Ты случайно в иконах не сечешь?
– Само собой, – сказал я, хотя на самом деле в иконах не разбирался вовсе. – Только вот… Только вот если эта бабка Оля дверь на замок закроет?
– А даже если и закроет. Простым гвоздиком отопрем. Ты, кажется, по таким делам мастер, – успокоила меня Тоска.
– Куда тут еще можно сходить, пока не стемнело? – поинтересовался я.
– Сейчас подумаю, – и Тоска принялась листать свой блокнотик.
Надо потом будет у нее этот блокнотик потихоньку стянуть – там наверняка есть много интересного.
Я огляделся – мы снова оказались рядом с совхозным садом, только с противоположной стороны.
– Послушай, Тонь, а что это за крыша там виднеется? – и я указал правой рукой в сторону…
Тоска оторвалась от блокнота.
– Не знаю, амбар вроде бы какой-то заброшенный. Он всегда был. Раньше бабушки говорили, что там бабай живет.
– Бабай? – спросил я.
– Угу. Бабай.
– На каком-то языке, точно не помню, но «бабай» – это, кажется, «дедушка». Может, там какой-то дедушка жил? А потом…
– Давай обойдемся без историй про то, как этот дедушка разочаровался в жизни и повесился на сеновале? – пресекла мои фантазии Тоска.
– Обойдемся так обойдемся. Но все равно сходить туда надо. Посмотреть, как да что. Мало ли. А вдруг там…
– Пойдем, – согласилась Тоска. – Все равно наше расследование пока зашло в тупик.
Я покачал головой:
– Это ты зря. Никакого тупика пока нет. Есть сбор информации. Это самая важная часть любого расследования. И вообще, мы должны осмотреть все, что нам будет доступно. Если тут была бы старая баня, мы осмотрели бы старую баню, руины… А если там улики какие-нибудь найдутся или оборотень там живет?
– Тут неподалеку барская усадьба, – напомнила Тоска. – Кстати.
– Отлично, – сказал я. – Ее мы осмотрим завтра. А сегодня руины амбара, вернее, сам амбар.
Тоска пожала плечами, закрыла свой блокнотик и спрятала его в карман.
– Пошли, – сказала она. – К амбару.
Амбар представлял собой ветхое кривое строение. Ветхий амбар. Посеревшие от дождя, времени и солнца доски. Вот бы поджечь его, классный костерчик получился бы. Мегапионерский костер.
Возможно, когда-то в амбаре что-то и хранили, но сейчас он годился только под снос. Под сжог.
– Ничего не замечаешь? – спросил я, когда мы подошли к воротам.
– Ничего.
– Смотри, – я указал пальцем.
Тоска пригляделась.
– Действительно, – сказала она. – А я и не заметила. Амбар старый, а на дороге вся трава примята.
– Точно. В тебе, радость моя, медленно просыпается доктор Ватсон.
– А ты, значит, Шерлок Холмс? Скромненько.
– Что внутри, не знаешь?
Тоска отрицательно помотала головой.
– Содержимое этого амбара – тайна моего детства. Мы всегда хотели проверить, что там, но так и не проверили.
– Всему приходит свое время, – сказал я. – Сейчас поглядим.
Странно, но амбар был заперт, причем надежно. Никакие гвоздики не помогли, замок держался. Потому что он оказался современной конструкции. Я таких и не видел даже раньше.
– Интересно. Кому понадобилось запирать эту рухлядь? – спросил я. – Что тут держать?
– Может быть, деревенские жители заперли его от местной шпаны, – предположила Тоска, – чтобы они его не сожгли, может…
– Зачем запирать? Рукасов с Мобилой, если захотят, и так его сожгут. Да и кто запер? Старушенции эти? Нет, тут другое. Здесь определенно что-то хранится. И потом замок-то не из дешевых, какая бабуля станет на него тратиться?
Мы стали с Тоской обшаривать стены в поисках щели. Очень хотелось что-нибудь разглядеть. Обошли вокруг всего строения. И ничего.
К счастью, на другом конце нам попалась лестница, похоже, не такая древняя, как амбар. Крепкая. И естественно, я решил воспользоваться ею по назначению.
– Зачем? – спросила Тоска.
– Если нельзя проникнуть через стены, надо попробовать через крышу. Прикрой меня.
– Как? – спросила Тоска.
Но я уже карабкался наверх. И почти уже влез на крышу, как в левое ухо мне залетел поздний слепень. Я потерял равновесие, слишком сильно надавил на последнюю ступеньку. Лестница хрустнула и в буквальном смысле рассыпалась на части. Здорово. Со стороны это выглядело, наверное, весело.
Я услышал, как Тоска внизу громко ойкнула.
Какое-то время мои ноги болтались в воздухе. Хорошо еще, доски на крыше были прибиты недостаточно плотно друг к другу, и я смог удержаться.
– Скажи, что мне делать? Может, я сбегаю, кого-нибудь позову? – с испугом спросила снизу Тоска.
– Не надо. Секвойи умирают вертикально.
Сейчас главное успокоиться и собраться с силами, подумал я. За три секунды успокоиться, потом быстро залезть.
Мне это удалось. Руки меня не подвели. Я собрался, закинул ногу на край крыши, подтянул вторую ногу и уже через мгновение сидел наверху. Не зря, не зря все лето я потратил на бессмысленное купание в ласковых водах Средиземного моря.
– Ну как? – крикнул я вниз Тоске.
– Даже не знаю, с кем тебя точнее будет сравнить. С Тарзаном или Кинг-Конгом, – устало ответила Тоска.
Я сначала прокричал, как Тарзан, а потом постучал себя кулаками в грудь, как Кинг-Конг. Получилось забавно. Тоска засмеялась.
– Все равно придется кого-нибудь позвать, – сказала Тоска. – Здесь высоко. Как ты слезешь?
– Не надо никого звать пока. Лучше сходи домой и принеси веревку покрепче.
– А мыло прихватить?
– Мне нравится ход твоих мыслей, – прокричал я. – Давай и побыстрее, а то скоро стемнеет и меня заберут… ну, пусть летучие обезьяны.
Тоска махнула мне на прощание рукой и побежала к домам.
А я остался на крыше. Решил даром время не терять, не зря же я сюда лез? Улегся на доски и стал смотреть в щель.
Увидел сено. Сместился немного вправо. Тоже сено. Еще сместился. Опять сено. Как ни старался, заглядывая во все прорехи между досками, всюду видел одно сено. Сеновал. Сплошной сеновал.
Тогда я решил перебраться на другую половину крыши. С другой стороны было все то же сено. Сено, сено, сено, но вдруг…
Вдруг мне показалось, что между сеном что-то блеснуло.
Конечно, я не ожидал встретить в старом заброшенном амбаре летающую тарелку, хотя кто знает. Кто знает, что могут скрывать эти старые развалины.
Поэтому мне захотелось получше рассмотреть блеснувший предмет, и я стал сползать по покатой стороне крыши.
Доски заскрипели. Блестящий предмет все еще не был виден. Я сдвинулся еще на полметра. Не видно. Надо сместиться еще.
И я стал смещаться.
Доски затрещали совсем пронзительно. И я увидел. Всего на секунду я увидел…
Доски не выдержали.
Я полетел вниз.
Глава 8
Могила для мобилы
– Что там было? – спросила Тоска.
– Сено, – я потер бок. – Хорошее, душистое сено. Тонны две. Если бы не сено, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Интересно, есть какая-нибудь богиня сена?
– Не знаю…
– Узнай, пожалуйста.
Я отряхнул с одежды землю и сено, оставшиеся после моего спасения из амбара.
Из амбара я выбрался просто. В одном из углов обнаружилась прореха, невидимая снаружи. То ли собаки прорыли, то ли лисы. Прореху я расширил и оказался на свободе.
Тоска ждала меня с испуганным лицом. Видимо, вернулась, услышав грохот проваливания.
Я поднялся на ноги.
– Дай-ка блокнот, – попросил я.
Тоска протянула мне книжечку. Я открыл последнюю страницу. Записал. Вернул Тоске.
– Что это? – спросила Тоска. – Цифры, буквы какие-то…
– Головой стукнулся, – объяснил я. – И в ней возникло. Как у Ньютона. Вот, решил записать. А вдруг это формула абсолютного топлива?
– И что, получается, ты лазил на крышу зря?
– Почему зря? Формулу абсолютного топлива изобрел.
– Твоя формула скорее на автомобильный номер похожа.
– Все великое – просто, – огрызнулся я. – Пойдем, старушка, солнце клонит долу. Не стоит бабу Надю волновать.
– А пробежаться не хочешь? – предложила Тоска. – Могу поспорить, я тебя сделаю!
– Побежали!
И мы побежали. И Тоска меня сделала.
Бабушка на нас наорала, потом напоила теплым молоком с самодельным овсяным печеньем с изюмом. Я объелся и с трудом заполз в спальный мешок. И я еще застегивал «молнию» на спальнике, а Тоска уже сопела, ворочалась и скрипела пружинами своей старомодной койки.
Я попытался проанализировать полученные данные, но не смог – первый день пребывания в деревне, к тому же на свежем воздухе, меня здорово измотал.
К тому же теплое молоко – отличное снотворное.
Поспал хорошо, без дурацких сновидений.
На следующий день с утра я занялся привычным делом – сдиранием переводной картинки с китом. Нажевал хлеба с брюквой, медом и чесноком, изготовил целебную лепешку и приложил к руке. Перемотал бинтом. Однако уже через двадцать минут почувствовал малотерпимое жжение и вынужден был повязку с целебной лепешкой отъять. Переводка держалась. Ничего на нее не подействовало.
– Так тебе и надо, – злорадно усмехнулась Тоска. – К таким переводкам всегда прилагается специальный раствор для их удаления. А ты его, видимо, позабыл прикупить. Теперь мучайся.
Я стал мучаться.
После завтрака мы вновь были отправлены за молоком с довольно строгим указанием быть внимательными при совершении покупки. «Чтобы тут ничего, кроме молока, не плавало», – сказала бабушка, подавая нам банку.
И мы пошли.
Погода была премерзкая, мелкий дождик зацедил прямо с утра. Чмокая по лужам антикварными галошами, мы невесело брели к молочному месту дожидаться фермеров. Хотя, по мнению Тоски, шансы их дождаться были невелики, состояние дорог в сорняковском уезде оставляло желать лучшего. Впрочем, в этот раз фермеры приехали даже раньше, и мы вполне спокойно, не парясь, купили молочка.
А вот обратный путь в очередной раз был омрачен.
До бабушкиного дома оставалось всего каких-то пару шагов, мы уже свернули в проулок, как вдруг послышались крики. По улице Фадеева бежал совсем мокрый мальчишка лет семи-восьми. Он бежал под дождем в одной футболке и легких спортивных штанах, ни плаща, ни зонтика. Пацан утирался кулаком, только было непонятно от чего: то ли от слез, то ли от дождя. Потом паренек остановился и крикнул:
– Бараны придурочные, вы меня не догоните!
Тоска сразу его узнала:
– О, Ванька Китов бежит, он из соседней деревни. Интересно, кого это он так прикладывает?
Мы проводили Ваньку взглядами.
– Это становится доброй традицией, – невесело произнес я и указал пальцем.
На горизонте появились знакомые нам фигуры – Мобила и Рукасов. Первый ехал на велосипеде, колеса которого вращались как-то сами по себе, а второй скакал рядом. Оба улюлюкали и свистели, причем довольно отвратительно. Были похожи на двух невоспитанных горилл. Нас в проулке они не заметили.
– Теперь понятно, – вздохнула Тоска. – Тянитолкай взялся за старое. Опять Ваньку мучают. Все никак не уймутся, гады.
– Ну-ка, сбегай домой, занеси банку, – сказал я. – Думаю, нам еще разик стоит поучить уму-разуму безмозглых тянитолкаев. Они, тянитолкаи, ведь как? Пока им по рогам не настукаешь, маниоку собирать не будут. Давай, дуй.
– А может…
Но я взглянул на Тоску так строго, что никаких «может» не предполагалось просто. И она побежала.
Я вышел на дорогу. Увидел, что Рукасов и Мобила Ваньку уже догнали и теперь волокли в следующий переулок. Ванька не кричал и не звал на помощь. Он сопротивлялся молча. Троица исчезла из виду. Я быстрым шагом направился за ними.
– Один хотел? – догнала меня Тоска.
– Просто хотел посмотреть…
– Пойдем вместе посмотрим. На, кстати.
И Тоска сунула мне томагавк.
– Кстати, – сказал я. – Это кстати.
Действительно, кстати. Один вид томагавка обращает в бегство таких негодяев, как Рукасов и Мобила. Хотя по большому счету томагавк рассчитан на более крупную дичь. На вампиров, гигантских кондоров, левиафанов разных. На волколаков тож.
– Они свернули возле того дома, – я указал рукой.
– Тогда побежали?
Мы побежали.
Тоска побежала так быстро, что я за ней не поспевал. Причем моя компаньонка не только неслась, она еще успевала меня знакомить с Ванькиной жизнью.
– Ванька живет с бабушкой во Фрякине, помогает ей по хозяйству, а сюда в магазин бегает, – выкрикивала Тоска, – его родители ездят на заработки в соседнюю область. Вот эти гады и пользуются тем, что пацана некому защитить. И пожаловаться ему некому. Развлечение нашли, придурки, мучить малолетнего…
В переулке никого не оказалось. Дома с одной стороны, дома – с другой. Кажется, нежилые. Все.
– Что будем делать? – спросил я.
– Плохо, что ты не запомнил, куда точно они побежали, – посетовала Тоска.
– Давай рассуждать логически. Рукасов с Мобилой могли затащить Ваньку в один из этих домов? Они сами здесь живут?
– Нет, Мобила с Ванькой из одной деревни, я уже говорила, а Рукасов живет там, – и Тоска махнула рукой в противоположную сторону.
– Тогда вспоминай, что там дальше. Чем заканчивается этот проулок?
Тоска хлопнула себя по лбу:
– Ну конечно! Как я раньше не догадалась! Там же старый школьный стадион и… – Тоска о чем-то вспомнила, и ее глаза округлились.
– Спокойно, спокойно. Вздохни, выдохни. Не надо так переживать. Ничего по-настоящему плохого они сделать не смогут, – сказал я. – Показывай дорогу, не будем же мы тут стоять и просто так мокнуть под дождем.
До стадиона оказалось совсем недалеко. Всю дорогу Тоска молчала.
Стадион тоже руинизировался. Единственное, что сохранилось на стадионе более-менее в целости, это асфальтовая беговая дорожка. Спортивные снаряды были разобраны и унесены в пункт приема металла. Зрительские скамейки большей частью выломаны или сгнили. Через некоторые даже деревья проросли – рябина, белая черемуха, радость поэта.
Тоска указала мне рукой на небольшое строеньице, расположенное за футбольными воротами.
– Вот, они в этой сарайке, больше быть им негде. Там у них штаб.
Читать бесплатно другие книги:
