Семейная тайна Браун Т.

Глава 1

Солнце медленно клонилось к закату, бросая позолоту своих мягких лучей на ставок внизу и окна домов на противоположном склоне. На смену жаркому дню пришел приятный летний вечер.

Вася сидел на крыльце вместе с Лёней и, жмурясь от солнца, не спеша потягивал красные «ЛД». Старший брат, куря с ним за компанию, молча глядел перед собой.

– Пошли ужинать, – позвала их вышедшая на крыльцо Света, – и позовите Маричку.

Лёня поднялся с бетонной ступеньки и, оглядев улицу, крикнул:

– Маричка-а-а.

Но девочка – самая младшая из них – не спешила отзываться.

– Где она лазит? – процедил сквозь зубы Лёня.

– Да там же, где и всегда – у тётки Вали опять пропадает, – затушив окурок о ступеньку, сказал Вася.

– У Савченко? – удивлённо посмотрел на него брат.

– Ну да.

– Это чё она себе подружку нашла, что ли?

– Типа того. Сидит у неё по полдня, разговаривают там, не знаю про что. Маричка к ней на чай с конфетами постоянно напрашивается.

– Ха, много изменилось, пока меня здесь не было.

– Да, много, – ответил Вася, и в его интонации чувствовалось какое-то лёгкое сожаление.

Но брат не придал этому значения. Он вышел за калитку, и, пройдя наискосок к дому Савченко, еще раз окликнул младшую сестру. Через несколько секунд, девочка показалась в дверном проёме, занавешенном тюлью.

– Чё там? – спросила она у Лёни.

– Ничё. Ужинать пошли, – кинул ей тот и, повернувшись, пошагал домой.

Вся семья Ивоненко собралась за столом. Посередине стояло огромное блюдо, на котором возвышался печеночный пирог. Два поменьше были наполнены летним салатом из огурцов и помидоров.

– О, у нас сегодня пирог! – радостно воскликнула Маричка, садясь за стол.

Вася едва заметно скривился, но этого его жеста никто не заметил. Все набросились на пирог, и начали растягивать его по тарелкам, так что тот вмиг уменьшился на три четверти. В большой семье, как говорится, клювом не щёлкают.

Вася взял себе небольшой кусок и побольше салата. Он не особо хотел пирог. Последнее время мясное вообще как-то не лезло ему в рот. Парень завидовал своему брату, который вместе с отцом на два месяца уезжал на заработки на юг, где оба они управляли комбайнами. И не только заработанные там относительно большие деньги были тому причиной. Вася отчаянно хотел хоть на некоторое время вырваться куда-нибудь из Богом забытых Половцев, где существовало только несколько видов событий, отличающихся по степени важности. К первой категории относились свадьбы, похороны и выпровожения в армию. Ко второй – пьянки и драки за клубом по выходным, а третья – наименее резонансная, но не менее значимая – представляла собой сельские слухи и сплетни. Где-то процентов семьдесят из них было откровенным бредом и домыслами самих селян, но, тем не менее, без этого компонента жизнь в глухой провинции не представлялась возможной.

Людей, где бы они не жили, всегда тянет ко всякого рода сенсациям. И поэтому, если они происходят крайне редко, а тех, которые распространяет «желтая» пресса и передачи про жизнь звёзд, уже недостаточно, то этим самым людям приходится придумывать свои сенсации. Может, это выходит не всегда и не у всех, но вряд ли кто-то обращает внимание на такую мелочь. Слухи и сплетни в селе – это особый вид информационного оружия, которое иногда способно на довольно внушительные последствия. Иногда они могут возвысить отдельного человека до небес, а иногда – растоптать его репутацию на всю оставшуюся жизнь.

В семье Ивоненко самой большой любительницей посплетничать и узнать таким образом последние новости была Маричка. Она могла целыми днями ходить по селу, играть со сверстниками и заходить в гости к соседям. Со стороны девочка создавала впечатление никому ненужного ребёнка, который слоняется без дела, но это было не так. Маричка постоянно слушала, что, кто и где говорит. Она всегда знала, что творится в Половцах и в соседних сёлах – кто умер, кто женился, кто бьёт жену, кто с кем спит и так далее. Особенно любила Маричка играть с маленькими детьми, если у кого-то такие имелись. Но под видом этих игр скрывалось нездоровое любопытство девочки к чужой частной жизни. Она всё время разнюхивала, кто чем дышит, у кого что есть дома и иногда тайком даже воровала всякие понравившиеся ей мелочи. Пару раз её уличали в этом, и тогда те самые сплетни, которые так любила сама Маричка, оборачивались против неё.

Но большинство, особенно более старых людей, хорошо относились к девочке четырнадцати лет, списывая её тягу к сбору всякого рода слухов обычным детским любопытством. Они искренне не понимали, как эта худенькая щупленькая девочка, с круглыми серыми глазами, продолговатым лицом и смешным вздёрнутым кверху носом могла нести какую-то угрозу.

А тем временем разговоры за столом перетекли к обсуждению последних новостей, главной из которых был дед Борис, который на неделе повесился в своём доме на другом краю села. Маричка, как всегда бывшая в курсе событий, выкладывала то, что успела разнюхать касательно этого вопроса.

– Баба Ганька говорила, что он заболел чем-то, а его сын не захотел давать деньги на лечение. Сказал, что ему и так семью не за что кормить, а еще и этот пень старый… «Подохнешь – значит, так и будет», сказал. Вот он и полез в петлю.

– Ты побольше бабу Ганьку слушай, – буркнул отец семейства, вытирая губы от майонеза, которым были перемазаны коржи торта, – я знаю Борисового сына – Рому и уверен, что такого он не сказал бы. Он мужик нормальный.

– А-ай, нашли кого слушать, – махнула рукой Света, – Маричка всегда, как не дослышит, так добрешет.

– Цыц вам! – заткнула их Зоя, – Правильно делает. Нужно всегда быть в курсе, что вокруг творится.

Никто не решился ей перечить. Света – вторая после Лёни по возрасту дочь Ивоненко – раньше тоже занималась тем же, чем теперь Маричка – собирала сплетни по селу, но вскоре, видимо, просто переросла это занятие, и оно стало для неё неинтересным. На тот момент ей было уже восемнадцать, и она перешла на второй курс Переяслав-Хмельницкого государственного педагогического университета, и хоть Переяслав был небольшим городом, Свете там нравилось гораздо больше, чем в родном селе. Несмотря на то, что жизнь там не так кипела, как в столице, но ритм этого города по сравнению с Половцами был просто сумасшедший. Село с каждым годом становилось всё более пустынным и вымершим. Всё больше пустующих домов, всё меньше людей на улицах, да и среди тех, которые встречались, половина была местными алкоголиками, которые походкой зомби из фильмов ковыляли по направлению к единственному магазину за бутылкой.

Поэтому, как и многие молодые люди, Света старалась уехать из села и поселиться где-то в городе. Вариантов было немного. Первый – довольно сложный и обычно редко используемый сельскими девушками – найти работу и на часть зарплаты снимать квартиру. Второй – широко распространённый – выйти замуж за парня из города. И, недолго думая, Света решила пойти по пути наименьшего сопротивления и попробовать осуществить свою мечту, выбрав именно второй путь. И хоть внешность девушки была довольно неказистой – немногим симпатичнее младшей сестры, только вот длинный нос заметно портил картину – провинциальные парни были не слишком уж переборчивы в таких вопросах. И поэтому претендент на звание жениха нашелся довольно быстро. Единственное, чего не знала девушка, – так это того, как на подобные планы отреагирует её мать.

А мать – Зоя – вне всяких сомнений была главой семейства. Именно она, а никак не её муж Ваня, принимала решения о том, что и когда нужно делать. Мужчина уже давно смирился с ролью второго плана во время принятия решений и поэтому редко возражал жене. Никаких чувств между ними уже давно не было, и супруги жили друг с другом только потому, что имели четверых общих детей, и их нужно было как-то кормить и продвигать дальше по жизни.

Зоя была низкорослой худой сутулой женщиной со слегка смуглой кожей и всегда растрёпанными чёрными волосами. С виду она походила на маму-обезьяну из старого мультика «Осторожно, обезьянки!» Но в отличии от героини мультфильма, она умела наводить порядок и дисциплину в семье. Потому как только при таких условиях, они могли столько лет жить, храня от других одну страшную тайну.

Глава 2

Неделей ранее Андрей свернул с трассы сразу же после небольшого ставка, где с берега ловили рыбу двое рыбаков. В это воскресенье мужчина направлялся в Половцы, для того, чтобы завезти какую-то штуковину, лежавшую замотанной в целлофановую плёнку, одному старому другу своего отца. Этой поездке он был совсем не рад, а еще вспомнив, что вечером нужно забрать деньги из магазина в одном селе, настроение Андрея стало хуже некуда.

Мужчина работал торговым агентом и целыми днями колесил на своей оранжевой «Шкоде Фабии» по пыльным сельским дорогам, втюхивая каждой продавщице как можно больше пива. Вообще, с годами эта работа начала его разочаровывать. Не успокаивало и то обстоятельство, что он каждый день был в разъездах. Дорога утомляла мужчину, а летом в жару давал о себе знать лишний вес, выжимая из него все соки. В такую погоду не спасал ни кондиционер, ни открытое окно. Да и кроме того, всё села были похожими друг на друга, как и магазины в них, а природу, с которой сталкивался Андрей в дороге, по большей части составляли скучные поля. В довершение добивало начальство, ставящее каждый раз всё новые и новые планы, которые практически нереально было выполнить. Единственный хороший момент представляла собой относительно нормальная зарплата, но и это было не очень веским аргументом против вышеперечисленных минусов. В общем, к своим тридцати двум годам мужчина конкретно разочаровался в жизни и часто не мог заснуть, раздумывая, а не бросить ли ему свою скучную и размеренную жизнь и умотать куда подальше. Найти там работу, повстречать девушку, которую полюбит всем сердцем, создать с ней крепкую семью…

Но указатель «Половцы» и типичный пейзаж украинского села, вернули Андрея из мира его мыслей в реальность, и он, поморщившись, вытер ладонью мокрый от пота лоб. Заметил, что так и едет с выключенной магнитолой, исправил это досадное недоразумение. По «Перец FM» играла песня «Имя 505» в исполнении «Время и Стекло».

– Так-то лучше, – вслух сказал мужчина, и с оттенком грусти добавил, – немного.

Было одно обстоятельство, которое еще больше раздражало его в этой ситуации. Искренне возмущённый тем, что ему придётся в свой единственный выходной опять садится за руль и ехать в очередное село, Андрей забыл бумажку с координатами друга отца, которому предназначалось то, что лежало сейчас в багажнике «Шкоды». Сам мужчина так и не понял, что это за штуковина. То ли деталь какому-то станку, то ли к машине. Но у него хватало и своих проблем, кроме того, чтобы раздумывать над этим.

Напрягая все извилины своего мозга, Андрей старался вспомнить хотя бы имя и фамилию того мужчины. Ведь обычно в сёлах все друг друга знают, и кто-то мог бы подсказать ему, как добраться до дома нужного человека. Звонить отцу он не хотел, так как знал, что это закончится очередной порцией нравоучений, и возгласами типа: «я так и знал, что ты что-то забудешь!» или «у тебя всегда всё не как у людей!».

«Что-то связанное с бочкой… Бочковский вроде. А зовут… по-моему, Анатолий. Да имя вроде точно такое. Ну, в принципе, даже если я скажу немного не так, меня поправят».

Вместо того, чтобы поехать прямо по асфальтированной дороге, мужчина свернул направо на грунтовку, которая, минуя сад и поле, сворачивала к домам.

Улица, на которой оказался Андрей, состояла из четырёх однотипных и до тошноты похожих друг на друга домиков, мазанных белой известью и с крытыми шифером крышами. Такое однообразие, встречавшееся повсеместно в сёлах вызывало у мужчины грусть и тоску. Не то, чтобы он стремился всегда выделяться из толпы, просто для него такая безвкусица владельцев этих домов свидетельствовала о том, что и во всём остальном они такие же недалёкие.

Но делать было нечего, и Андрей, осмотревшись по дворам, увидел в крайнем невысокого роста темноволосую женщину, развешивающую бельё на верёвке.

Остановившись невдалеке, он вышел из машины и, подойдя к забору, обратился к женщине.

– Здравствуйте, а вы не подскажете, как я могу найти Бочковского Анатолия?

Женщина на несколько мгновений сфокусировала на нём взгляд своих тёмных глаз, а затем её лицо приобрело выражение глубокой задумчивости.

– Возможно, я не правильно запомнил фамилию. Может, он не Бочковский, но точно что-то связанное с бочкой, – как настоящий торговый агент, Андрей никогда сразу не отступал, не успев задать все возможные наводящие вопросы, касавшиеся того, что его интересовало.

– Да нет, – улыбаясь, ответила женщина, – всё правильно, просто я не сразу вспомнила. Бочковский Толик. Да, есть у нас такой. Живёт он… – она сделала паузу, снова задумавшись, и развернулась к мужчине боком, словно пытаясь таким образом показать ему правильное направление, – по этой вот улице в конце нужно… А вам не сложно было бы подождать одну минуту, и подвезти меня с сыном в ту сторону? Просто у нас там дальнее поле, да и как раз показала бы вам, где живёт Толик.

– Да без проблем, – непринуждённо кинул Андрей ей в ответ и изобразил на своём лице лёгкую улыбку, тем временем подумав: «А что, так сказать нельзя было? Нет, нужно мне сидения затирать своими грязными жопами!»

На такой случай, сидения в «Шкоде» Андрея были закрыты чехлами, ведь ему не раз приходилось подвозить продавщиц от дома до магазина или обратно. Зачастую это были полные тётки, от которых за километр несло сеном или навозом, и к которым мужчина относился весьма пренебрежительно.

Прошло минуты три, пока из дома показались темноволосая женщина со своим сыном – парнем лет шестнадцати-семнадцати с такими же тёмными, как и у матери, глазами.

Андрей подошел к своей машине и сел за руль. Женщина с парнем уселись на заднее сидение, что довольно удивило его, но мужчина не стал ничего говорить, а просто развернулся и проехал в ту улицу, куда ранее показывала женщина.

– Сюда? – уточнил Андрей.

– Да, – ответила ему попутчица, – сейчас всё время прямо до конца улицы.

Ехали молча. Мужчина выключил приёмник и просто разглядывал окрестности. Вдоль улочки, по которой они ехали, с левой стороны тянулся ряд домов, по большей части одноэтажных и таких же скучных, как и те, что встретили Андрея на первой улице. С правой же стороны до самого горизонта раскинулось поле. Ближе от дороги зеленели паростки картошки, чуть дальше золотились на летнем солнце колосья пшеницы.

Но Андрея всё это мало интересовало. За свою пятилетнюю карьеру торгового агента он успел увидеть с несколько сотен таких сёл и полей, и вряд ли они смогли бы его чем-то удивить.

А тем временем машина, местами подпрыгивая на ухабах, достигла конца улицы и выехала прямо в поле.

– Мы правильно едем? – спросил Андрей.

– Да, он живёт в доме прямо посреди поля. Там когда-то была тракторная бригада, и после неё сохранилось несколько домов. Большинство из них полностью развалились, но Толик поддерживает свой в порядке.

Эта история воспринялась Андреем с некоторой долей недовольства. Не очень-то его привлекала перспектива общения с каким-то отшельником, который забрался жить подальше от людей.

«И почему отец мне ничего не сказал по этому поводу? Мне кажется, это довольно запоминающийся ориентир. А, хотя, что с него взять? Тоже стареет уже…»

Спустя минуту вдали показались какие-то строения, надёжно скрытые в зелёной листве обступивших их деревьев.

– Это там? – снова спросил Андрей.

– Да-да, там. Мы тоже там выйдем.

«Да мне плевать, где вы выйдете, лишь бы поскорее», – раздраженно заметил про себя мужчина.

Подъехав к остаткам тракторной бригады, он огляделся по сторонам. Всюду царила атмосфера разрухи и заброшенности. На покрытом многочисленными трещинами асфальте валялись куски штукатурки, кирпичей, шифера и прочих стройматериалов. Практически все строения стояли без крыш, не говоря уже об окнах и дверях. Дома, который хоть как-то мог подойти под жильё, нигде по близости не было видно.

Вдруг мозг Андрея пронзил приступ беспокойства. Он заёрзал на сидении.

«Ну и где этот дом? По ходу его здесь нет. Тогда зачем они меня сюда завезли? А почему они сели сзади?»

Мужчина уже хотел было раскрыть рот, чтобы что-то сказать, но тут в зеркале заднего обзора заметил, как до этого безразлично смотревший в окно парень сзади него, встретился с ним взглядом и резко обвил его шею какой-то тонкой проволокой.

Андрей не был готов к такому резкому повороту событий, и поэтому не успел адекватно отреагировать на нападение. Шею его вмиг пронзила тупая боль, отдававшаяся в горле, затем перестало хватать воздуха, и мужчина инстинктивно вцепился обеими руками в опоясывающую его шею проволоку, пытаясь разжать её смертельные объятия.

Его испуганный взгляд скользнул вниз, и Андрей успел заметить, как женщина, легко протиснувшись между передними сидениями, вытащила большой столовый нож и одним точным ударом поразила его в сердце.

Взгляд Андрея, на секунду расширившись и сфокусировавшись на солнцезащитном козырьке, погас и сделался каким-то стеклянным, неживым.

Глава 3

Вася не особо хотел ехать с матерью, а точнее он и вовсе этого не хотел, но другого выхода не было. Они все были повязаны этой историей, и должны были сохранять свою общую тайну. Поэтому, обув на ноги резиновые шлёпанцы, он вышел вслед за Зоей, и они сели, как и договаривались, на заднее сидение автомобиля будущей жертвы. Это было сделано с расчетом на то, что тонировка там была темнее, и их вряд ли смогли бы разглядеть любопытные односельчане, которые при любом звуке приближающегося мотора поднимают головы от своих огородов или выглядывают в окна и из-за калиток.

Смешанные чувства испытывал парень, когда машина, временами подскакивая на ухабах грунтовой дороги, не спеша пробиралась вдоль улицы. Ему отчаянно не хотелось делать то, чем они раньше занимались с родителями и старшим братом. Васе надоело жить такой жизнью, и он временами хотел просто сбежать из дому, чтобы никогда туда не вернуться. Но что-то держало его в этом глухом провинциальном болоте. Наверное, долг перед своей семьей, скелеты из шкафа которой, никто и никогда не должен был обнаружить. Для своих односельчан Ивоненки были самой обыкновенной семьёй со своими достоинствами и недостатками, не более того.

Тем временем автомобиль свернул с полевой дороги на площадку бывшей тракторной бригады. Ничего здесь не вызывало удивления у Васи, который был в этом месте не раз. А вот мужчина, любезно согласившийся подвести их, по всей видимости, занервничал. Он стал озираться по сторонам, выискивая дом своего знакомого или родственника.

Парень был в состоянии соизмерить превосходство мужчины, поэтому понимал, что всё должно произойти быстро и получиться с первого раза. Он до последнего старался соблюдать спокойствие, по крайней мере, показывать это. А сам тем временем вытаскивал из кармана спортивных брюк тоненькую проволоку.

Молниеносным движением накинув проволоку на шею мужчины, Вася стал душить его со всей силы, чтобы тот не успел опомниться и дать отпор.

Вовремя подоспела мать. Она пролезла между сидениями и, быстро достав из взятого с собой заметно пошарпанного целлофанового пакета нож, засадила его точно в сердце мужчины, который безуспешно пытался ослабить проволоку на своей шее.

Кровь брызнула из-под ножа и заляпала руль и панель приборов.

– Зачем?! – вырвалось у Васи.

– А почему, когда надо убить свинью, её режут, а не душат? – произнесла Зоя с заметным пренебрежением в тоне. Её всегда раздражало, когда кто-то давал слабину.

Парень не стал ничего ей говорить, а только смотал проволоку и положил её обратно в карман. Они оба вышли из машины и некоторое время стояли молча, переводя дух от сделанного только что.

– Что дальше делать будем? – спросил Вася у матери, не глядя ей в лицо.

– А что дальше? Дальше, как обычно, – равнодушно ответила она, – за этим придём ночью, когда стемнеет, а машину… Поставь пока туда же, где и в прошлый раз. Там её всё равно никто не найдёт.

Парень кивнул и, перетащив уже неживого водителя, сел за руль. В отличие от своего брата, Вася не так хорошо умел водить машину. Ему больше по вкусу был мопед, на котором он мог целыми днями гонять по селу. А вот Лёня был большим любителем своей кофейного цвета «пятёрки». Каждый раз, когда у него оказывалась на руках относительно крупная сумма денег, он вкладывал её в доработку своего «железного коня». Первой была магнитола «Пионер» с небольшим экранчиком, что совершенно не удивительно. Большинство сельских парней, никогда не изменяющих «вазовской» «классике», считают, что любой недостаток своей несовершенной машины можно исправить орущей на всю округу музыкой. Так как Лёня принадлежал как раз к таким, закономерно, что вслед за магнитолой, пошла акустика. Еще через месяц к ним присоединилась глухая тонировка, а за ней спойлер и титановые диски на колёса. Но на этом парень останавливаться не собирался. Пацанский тюнинг, который разбирающиеся в этом люди часто называют еще колхозным, не был завершен, поэтому многие испытания старой «пятёрке» еще следовало пережить.

Переведя рычаг коробки переключения передач на первую, Вася попытался тронуться с места. Машина пару раз дёрнулась, но всё же не заглохла. Парень завернул за одно из строений, и загнал её в заброшенный гараж. Там уже стоял ржавый трактор в полуразваленном состоянии и тёмно-зелёный универсал «Форд Таурус» выпуска середины девяностых годов. Вася старался не смотреть в его сторону. Вид автомобиля и воспоминания, связанные с ним, вызывали у него содрогание.

Это случилось год назад. Тогда жертвами Ивоненко стала семья из трёх человек, неизвестно почему оказавшихся в Половцах. Братья с отцом выследили их, когда возвращались с рынка в Василькове.

Лёня тогда поравнялся с «Фордом», и когда они разглядели в автомобиле парня и девушку лет двадцати пяти, то, не сговариваясь, решили, что им повезло с добычей.

И были правы. Никто и никогда не искал пассажиров зелёного универсала в Половцах. Всё прошло практически без проблем, за исключением одного обстоятельства – на заднем сидении Ивоненки нашли девочку трёх лет …

Васю вновь пробрала дрожь при воспоминании о том случае, и он быстро вышел из гаража. Мать, как ни в чём ни бывало, ждала его в тени стоявшей у стены здания липы.

Выйдя на дорогу, они молча пошли в сторону дома.

Глава 4

Вернулись Ивоненки уже в полном составе и ночью. Маричка непринуждённо скакала вокруг взрослых, на лицах которых застыли серьёзные выражения, а глаза настороженно бегали по сторонам. Вася толкал самодельную тележку, которую сделали его отец вместе с одним своим товарищем с работы. Колёса временами издавали тихие скрипы, но в целом эта небольшая процессия двигалась практически бесшумно, так что никто из односельчан их не заметил.

По мере приближения к заброшенному гаражу, напряжение в Васе только нарастало. Он впервые делал это в таком составе, и ему казалось, что это не совсем подходящая компания для подобных занятий.

Из всех членов его семьи, парень думал, что понять его может разве что Света. Последнее время она тоже начала отдаляться от остальных. Было понятно, что учёба в университете и жизнь в городе нравилась девушке гораздо больше, чем бесконечное прозябание в их захолустье. Только вот общая тайна, по-видимому, держала её в селе и временами угнетала Свету.

Подойдя к оранжевой «Шкоде», они подкатили тележку под пассажирскую дверцу и молча выгрузили туда тело торгового агента, хотя для них было не особо важно, кем до этого момента был покойный и как его звали. Для Ивоненко имело значение лишь то обстоятельство, что Андрей был неместным и что он выглядел чистым и ухоженным.

Труп был довольно тяжелым, так что Ивоненкам пришлось перетаскивать его вместе. Тащить было еще тяжелее, и Васе на помощь по очереди приходили то его мать, то Света. Иногда, поглядывая на девушку, брат замечал в ней не только физическую, но и психологическую усталость. Пока её сверстницы часами ходят по магазинам и бутикам одежды, выбирают себе косметику, общаются с парнями в Интернете и ходят с ними на свидания, Света помогает ему тягать трупы. Да и для себя самого парень желал бы лучшей молодости.

Двигаясь очень медленно, минут сорок спустя Ивоненки были дома. Они закатили тележку на задний двор, где находился вход в подвал. Это был не тот погреб, где семья хранила картошку, консервацию и прочие продукты. У того был отдельный вход, находившийся в одном здании с хлевом. О существовании того погреба знал всякий, кому не лень было повернуть голову в сторону двора семьи Ивоненко, проходя мимо. О существовании этого знали только они сами, и найти его было не просто. Вход, представлявший собой небольшой квадратный люк, был надёжно замаскирован землёй и разбросанной вокруг соломой. Чтобы открыть его, ручку постоянно приходилось откапывать.

Но такая конспирация была вполне оправдана. Ведь за этим люком на глубине двух метров находилось помещение, в которое были вхожи лишь члены семьи. И далеко не всякий, если бы вдруг попал туда, смог бы подавить в себе рвотный рефлекс, потому что у любого нормального человека это место не вызывало бы ничего, кроме омерзения. У любого, кроме людей, живших в доме над погребом.

Несмотря на то, что ночью было довольно прохладно, как только Вася вместе с матерью, держа под руки труп Андрея, спустился вниз, его руки и спина покрылись «гусиной кожей». Но до конца было еще долго. Самая гадкая и отвратительная часть только начиналась.

Включив свет, Вася с матерью и Светой положили тело на стол больше напоминавший верстак. В дальнем от входа конце подвала стояли две довольно помятые и местами начинавшие ржаветь морозильные камеры. В них Ивоненки хранили свою добычу, но для начала её еще предстояло разделать. Как известно любому, кто хоть раз резал свинью, разделывать тушу нужно сразу же после того, как животное было убито.

Ивоненки не отходили от этого принципа, и поэтому без промедлений приступили к разделке. Лишь с той разницей, что в их рацион входила человечина.

Глава 5

Поужинав, мужская часть семьи вышла на крыльцо покурить. Иван докурил первым и вернулся обратно в дом. Лёня, заметив странное поведение брата за ужином, решил поинтересоваться у него об этом.

– Чё-то ты какой-то не такой сегодня. Есть не захотел…

– Не знаю, просто как-то не хотелось, – бесцветным тоном произнёс Вася, выпуская изо рта облачко серо-голубого дыма и устремив свой взгляд на село, раскинувшееся внизу.

– Да ладно тебе, я вижу, что что-то не так. Рассказывай.

Обычно Лёня не отличался такими человеческими качествами, как сопереживание и участие, но в тот вечер в глазах своего брата он увидел что-то большее, чем просто минутная тоска.

– Не знаю, нет настроения об этом говорить.

– Как хочешь. Если вдруг надумаешься, расскажешь.

Васю, не привыкшему к такой заинтересованности к своим делам со стороны старшего брата, это даже немного раздражало.

«Он чё, фильмов насмотрелся, что решил мне личным психологом заделаться?»

– Да просто надело, – кинул он в ответ и, только когда эти слова уже вылетели из его рта, понял, что действительно это сделал.

– Что надоело? – спросил Лёня таким тоном, как будто до этого момента был уверен, что вряд ли брату что-то могло надоесть.

Вася лишь скосил на него взгляд исподлобья.

– А что, ты считаешь, что мы нормально живём?

– Ну… не знаю, – растерянно ответил Лёня, – я как-то над этим не задумывался. Живём, как и жили.

– Вот именно. А многие живут намного лучше нас, – Вася хотел было сказать о Свете, которая тоже с тех пор, как уехала жить в общежитие при университете, заметно изменилась, но в последний момент передумал, – ты вот, почему не пошел учиться после школы?

– Не знаю. Мать сказала, что у нас не хватит на это денег, и мне лучше устроиться на работу.

– Да ладно тебе. Ты же прекрасно знаешь, что деньги у нас есть и были раньше.

– Ну не скажи, когда я окончил школу, бате платили через раз, а мать вообще без работы сидела некоторое время.

– А-ай, ладно, но ты же мог поступить через год или через два, в армию пойти, в крайнем случае.

– Ты знаешь, что в армию меня не взяли.

– Ну ладно, но мы же вместе ездим в тот же Васильков на базар. Неужели тебе не хотелось переехать в город, найти там роботу.

– Не знаю, – протянул Лёня. Вид у него при этом был озадаченный, – я как-то об этом не думал. Ну, точнее думал, но не всерьёз. Мне в селе привычнее, а там я что буду делать? Ну на роботу буду ходить. А потом? На диване у телевизора лежать?

– А-ай, – махнул на него рукой Вася и подкурил еще одну сигарету, – делать там тоже хватает чего, было бы желание. Ты тут в огороде или возле свиней тоже особо не перетруждаешься.

– Я не пойму, к чему ты клонишь. Ты уехать надумал, что ли?

– Не знаю. Желание есть такое, но всё не могу решиться. Попрошусь у матери, чтобы хоть в какую-нибудь бурсу в городе устроила. Точнее заплатила, а поступлю-то я сам. А потом постараюсь там и осесть. Ты же видишь – из села все бегут. Здесь молодёжи скоро совсем не останется. Уже не с кем в клуб ходить. А что дальше будет?

На последних фразах парень говорил, как будто оправдываясь, словно не это было основной причиной того, что он хочет переехать. Лёня уловил эти интонации в его голосе, и поспешил проверить свои догадки.

– Ты же не из-за этого уехать хочешь, – сказал он, внимательно вглядевшись в глаза брата.

– Да ты и сам понимаешь, почему, – буквально выдавил из себя какое-то инородное тело, которое уже долгое время мешало ему своим присутствием, Вася, и ему стало немного легче.

– Это из-за тех, из «Форда», – несмотря на то, что был менее чувствительным, чем его брат, Лёня тоже не любил вспоминать тот случай.

– Да, – подавляя в себе накатывающиеся слёзы, ответил Вася дрогнувшим голосом, – и не только из-за них. Из-за всего. Я больше не хочу есть… сам знаешь что. Это ненормально. Другие такого не делают, и если когда-нибудь кто-нибудь об этом узнает, нас вон соседи на вилы поднимут быстрее, чем милиция приедет.

– Да тише ты, – попробовал утихомирить разошедшегося парня Лёня.

– Да кто нас услышит? Баба Шура? Так она глухая уже давно, что кричать нужно, даже если возле неё стоишь.

– Мало ли кто под заборами лазит.

– Ну, так, как наша Маричка, в этом селе больше никто не лазит, – попробовал разрядить обстановку Вася, и оба парня засмеялись. Даже они считали свою младшую сестру назойливой мухой, и были рады, что она крутится не возле них.

– Да ладно тебе, Васёк, не так уж и херово мы живём. Бывает и похуже. Я, кстати, уже обвес себе заказал на «ласточку». На той неделе уже должен быть. После него думаю «прямоток» еще поставить, чтоб гудела посолиднее.

Эта идея брата показалась Васе довольно забавной, но говорить этого в голос он не стал – слишком уж Лёня любил свою «пятёрку». Но в остальном, парень понял, что брат совершенно не разделял его мнения, да и вообще отнёсся к его откровению, как к спонтанному желанию, которое через время исчезнет, как семена одуванчика на ветру. Только вот для его младшего брата всё это было всерьёз, и он действительно хотел убраться подальше из Половцев. Но, какой бы срочной не была потребность вырваться из села, для начала ему нужно было еще закончить школу.

Глава 6

Чуть больше, чем через неделю, Лёня забрал свою машину из покраски от одного гаражного умельца в Василькове, и с выражением зашкаливающей гордости и широкой улыбкой на лице вернулся в село. Когда он величаво ехал по своей улице, состоявшей из четырёх домов, из колонок на полную мощность играл «Аттестат» в исполнении «Бутырки».

Лёня натянул на себя спортивные солнцезащитные очки, которые делали его лицо только еще более худым, и смотрелся он в них нелепо, о чём и поспешил ему сообщить младший брат, открывая ворота.

– Шторы сними, а то ты в них, как додик.

– Ты поаккуратнее со словами, – с лёгкой обидой в голосе произнёс Лёня и остановил машину у дома.

– Ну как тебе? – спросил он с довольной улыбкой на лице.

– Да как? Ведро было-ведро стало, – пошутил Вася и сразу же отбежал в сторону, понимая, что реакция его брата на такое будет довольно бурной.

– Ты чё мелешь, блядь?! – воскликнул тот, оторопев от нахальства парня, – Я щас твоего дрыща мелкого разъебашу так, что потом хер соберешь!

При этом он ухватил одно из поленьев, сложенных с торца дома, и направился к сараю, за которым, накрытый брезентом, стоял мопед Васи.

– Э-э, я пошутил. Неплохо получилось. Классно, – поспешил остановить брата Вася, а тот, резко замахнувшись на него поленом, бросил его обратно на кучу.

– Правда? – переспросил Лёня.

– Ну а то как же? Теперь вообще ракета.

Довольный таким ответом, Лёня вернулся к машине, возле которой уже стояла Маричка.

– Чё, Лёня, прокатишь на своей новой машине? – спросила девочка.

– Это та же машина, только бампера и боковые юбки другие, дурёха малая – хотя о чём я тебе говорю?

Из дома вышли мать, отец и Света.

– Ну как вам? – спросил у них Лёня.

– Нормально, – коротко прокомментировал изменения отец, подходя и внимательно осматривая машину.

– Ничего особенного, – фыркнула мать, – то же, что и было, только еще и денег содрали.

– Да ладно тебе, мам, это же «Жигуль», а не иномарка какая-нибудь, так что обошлось это недорого, как по нынешним ценам. Тем более, что еще и с покраской.

– И сколько? – поспешила спросить Маричка. Её, как всегда, вопросы денег интересовали больше всех, как впрочем, и Зою. Так что, если бы даже Лёня не ответил младшей сестре, пришлось бы давать ответ матери.

– Около трёх.

Мать лишь закатила глаза.

– Такие деньги и ни за что, – сухо прокомментировала она.

– Да что ты в этом понимаешь? – произнёс Лёня, впрочем, без упрёка в голосе.

– А тебе как? – спросил Лёня у Светы. Не то, чтобы её мнение много для него значило, просто собственный восторг от видоизменений своей «ласточки» достигал таких вершин, что настроение парня ничем нельзя было омрачить, и он готов был делиться своей радостью со всеми близкими ему людьми.

– Вроде ничего так, – покачав головой, сказала девушка, – что, в клуб сегодня на ней едим?

– А то как же? Конечно!

– Да, еще не перед всеми похвастаться успел, – сказал Вася, но его слова брат оставил без внимания.

В шесть часов младшее поколение Ивоненко в полном составе стало собираться на дискотеку. В сельский клуб ходила даже Маричка. Правда, у неё там была своя компания. В основном они не танцевали, а просто стояли у стенки, наблюдая за остальными и жуя сухарики или лузгая семечки. Обычно, Маричка ходила туда в той же одежде, что и дома – затёртых майках, футболках и шортах.

Света же, считая себя уже практически горожанкой, не могла себе позволить такую небрежность. И хоть её гардероб не отличался особой изысканностью, по крайней мере, девушка никогда не одевала в клуб что-то потёртое или грязное, а остальные сборы собирали у неё около получаса. В конце братья всегда отвешивали ей разные шуточки, но Света не могла выйти из дома, не накрасив ногти, глаза, губы и не приведя в порядок свою причёску, по завершении забрызгав её таким количеством лака, на котором держались бы и стены в доме, не то, что волосы.

Итак, собравшись, Ивоненки сели в преобразившуюся Лёнину «пятёрку» и поехали к клубу в центре села, который располагался в низине у реки. Счастливый владелец автомобиля чувствовал себя так торжественно, как кинозвезда, которой предстоит пройти по красной дорожке, в виду того, что именно к нему сегодня будет приковано внимание всех последнее время немногочисленных посетителей сельского клуба. Поэтому он решил устроить дискотеку прямо у себя в машине, включив магнитолу на полную мощь, чтобы было слышно всем в округе.

Парень опустил стекло и положил локоть на дверцу, свято веря, что так будет казаться еще круче. Включил на магнитоле свой любимый диск с шансоном, и из колонок на всю громкость заиграла песня группы «Бутырка» «Шарик». Вася скривился от ударившего по ушам резкого звука, и, посмотрев в зеркальце, заметил, что Света на заднем сидении сделала так же. Младший брат тоже иногда слушал шансон, но не был таким его фанатом, как Лёня.

А тот, по примеру большинства взрослых мужчин в селе, почти всегда слушал в машине блатные песни, хотя не имел к уголовному миру ровным счетом никакого отношения. Если кому-то, кто знал Лёню, сказали бы, что его посадили в тюрьму, тот бы ответил, что парня туда не приняли бы. Дело в том, что Лёня был высоким и чересчур худым, как будто ел раз в два дня и то не всегда. Можно было бы сказать, что он пошел в своего отца – тот тоже был худым, но даже если так, то Лёня обскакал в этом деле родителя.

С таким телосложением ему сложно было найти одежду. Чаще попадалась подходящая по росту, но широкая, или в меру по ширине, но для более низкого парня. Иногда, не найдя ничего подходящего, Лёня брал то, что было в наличии, и тогда над ним потешались друзья и знакомые. Бывало, что парень ходил в слишком «подстреленных» джинсах или сильно короткой футболке, едва прикрывавшей ремень на брюках, в котором приходилось бить дырку для застёжки довольно далеко от стандартных, имевшихся там. Иной раз на Лёне можно было увидеть рубашку или куртку, которая развевалась на ветру, как парус, что особенно смешило окружающих.

Но, даже несмотря на свою неказистую внешность и различного рода причуды, Ивоненко никто не гнобил в своём селе. Впрочем, и друзей у них было немного. В основном они гуляли своей компанией, и, в принципе, учитывая их довольно экстраординарное меню, это было неудивительно.

Но, в общем, это происходило из-за того, что и издеваться над ними в селе было некому. Большинство молодёжи, окончив школу, разъехались кто куда. Те, кто был поумнее, поступали учиться в вузы, но таких было немного. Остальные же либо шли в армию, либо учились в техникумах или училищах, либо сразу устраивались на работу. В случае с девушками одним из перспективных вариантов было выйти замуж за наиболее состоятельного горожанина, которого они могли «подцепить», забеременеть от него, женить на себе, родить ребёнка или детей, и в дальнейшем присматривать за ними и варить мужу борщ, как их учила это делать мама.

Тем же старшим, кто еще оставался в селе, Ивоненки были попросту неинтересны. Они, как и заведено, иногда здоровались с ними и перекидывались парой слов, но дальше этого дело не заходило. Поэтому общались они в основном со своими одногодками или подростками, которых было большинство среди посетителей школьной дискотеки.

Иногда в клуб заезжали парни из соседних сёл. По большей части они заявлялись большими компаниями, чтобы снять себе местных девчонок и настучать парням по голове чисто ради приключений. Ивоненки, хорошо знавшие это, обычно предпринимали какие-нибудь меры предосторожности, чтобы их не застали врасплох. Но если такое всё же случалось, они всегда сбегали первыми.

А тем временем кофейная «пятёрка» спустилась в низину и проехала мостик через реку. В принципе, Охрименкам не так уж и далеко было идти в клуб, но Лёня не мог позволить себе упустить шанс покрасоваться перед остальными своей преображённой машиной.

– Лёня, сделай немного тише, – попросила Света.

– А что, громко? – перекрикивая разрывающую колонки музыку, спросил парень, но всё же убавил громкость.

Не став никого спрашивать, парень остановил машину у магазина, так как по традиции перед в походом в клуб всем нужно было «заправиться» и взять что-нибудь с собой.

За одним из самодельных столиков сидели деды, цедя литровую бутылку «Рогань светлого». Компания поздоровалась с ними и прошла сквозь занавешенный тюлью – от мух – дверной проём.

В магазине было прохладнее, и царила смесь запахов пыли, сырости, солёной селёдки и пивного перегара. Там, окучивая полненькую продавщицу Любу, крутилось трое местных мужиков. Поздоровавшись и с ними, братья и сёстры стали выбирать себе выпивку. Лёня с Васей не стали нарушать традиции и взяли по литровой бутылке «Оболони светлого» для начала и еще по две поллитровых на вечер, потому, что в полвосьмого магазин закрывался. Света взяла себе три «Шейка Бора-Бора», а Маричка выпросила у братьев купить ей банку лимонного «Айс Микса». При этом присутствовавшие в магазине мужики не преминули прокомментировать это самой стандартной фразой в таких ситуациях – «а тебе не рано еще?» Маричка ничего им не ответила и отвернулась в другую сторону. Остальные тоже оставили вопрос мужчин без ответа.

Расплатившись, Ивоненки забрали своё пиво и сели обратно в машину. Лёня проехал немного дальше к клубу, который возвышался над школой и сельсоветом, и остановился в тени росших рядом сосен.

На магнитоле по-прежнему играла «Бутырка», только уже «Малец». Лёня открыл дверь и, открутив крышку на бутылке, сделал большой глоток пива. Вася последовал его примеру, а затем они оба закурили по сигарете из пачки «Винстона» постоянно дежурившей в подлокотнике «пятёрки». Света с Маричкой вышли и направились к стоявшим у еще закрытых дверей клуба девчонкам.

Минут через пять подошли и парни. Первыми пришли Славик Нечипорук, которого среди молодёжи чаще называли Зубом за выпирающие вперёд зубы, особенно хорошо заметные, когда парень улыбался, и Ярик Иванчук. Оба они держали по бутылке пива в руке и, так как неплохо общались с Охрименками, подошли к ним.

– Здорово, пацаны, – поздоровался с братьями Ярик и сразу же обошел машину, – это чё ты, обвес кинул?

– Ну да, – стараясь говорить безразличным тоном, произнёс Лёня, – как тебе?

– Бомбово, вообще. Смотрится, как иномарка.

Довольный таким ответом, Лёня расплылся в широкой улыбке.

– А ты когда успел приехать? – спросил у него Славик.

– Да уже больше недели, как я в селе, ты чё?

– А мне откуда знать? Чё тогда в клуб не приходил на прошлых выходных?

– Занят был, – ответил Лёня, не желая развивать неинтересную тему.

– А-ай, ты чё, нашего Зуба не знаешь? До него же, как до жирафа все новости доходят, – сказал Ярик и парни рассмеялись, а Славик с обиженным выражением лица толкнул друга локтем.

– Чё там нового, кстати в селе? – спросил у них Лёня, – А то я два месяца здесь не был, теперь боюсь, что что-то пропустил, – сказал он таким тоном, как будто был уверен в обратном, в чём его и заверил Ярик.