Анжелика и заговор теней Голон Анн
Иногда Анжелика задавала графу вопрос: не означает ли жест мсье де Фронтенака, задерживающего из-за нас королевский корабль, того, что мы переоцениваем его как нашего союзника?
— Однако я думаю, что он должен капитулировать вместе с фанашками, окружающими его, включая мадам де Кастель-Морга, целиком преданную отцу д'Оржевалю. Ее муж являйся ведь военным губернатором. Выдержим определенный срок. Время поможет нам решить этот вопрос.
Шлюпка доставила их обоих на берег. Их внимание привлекли Аристид и Жюльенна, которые, казалось, ждали их в порту. Бассомпье принял их на борт своего корабля на ночь, а Тимоти был доверен Иоланде.
Эта несколько странная пара — Аристид и Жюльенна — была чем-то взволнована. Они твердо решили дождаться их благодетелей. В нескольких шагах от них собрался кружок любопытных.
Когда Анжелика и Жоффрей вышли на пляж, беглецы с «Сен-Жан-Баптиста» бросились им в ноги. Они были, как дети. Снова повстречав сеньора де Пейрака и даму Анжелику, они больше не беспокоились о своем будущем. И потом, ведь Анжелика и граф направлялись в Квебек, что ж, и они туда поедут…
— Здесь так красиво, — сказала Жюльенна, озирая окрестности. — Это напоминает мне мою родину на берегу реки Шеврез.
Жоффрей оставил их и направился к интенданту Карлону, ожидавшему его со страдальческим видом около кучи товаров. Анжелика решила представить Аристида и Жюльенну мадемуазель Бургуа. Они знали ее еще на корабле, когда монашка заступилась за пассажиров. Но сейчас можно было наладить более дружеские отношения.
Анжелика поднялась по косогору в сопровождении своего обычного эскорта: девушек Короля и детей. Два испанских солдата и несколько других мужчин помогали девицам нести корзины с бельем, посудой, домашней утварью — тазиками, мисками, деревянным ведерком с жидким мылом. Они решили это утро посвятить купанью. Кошка завершала шествие.
В деревне они сразу же встретили Катрин-Гертруду, несущую на плече ведро. Она предложила Анжелике:
— Отведайте молока. Я знаю, что вы его любите.
— Действительно, оно очень вкусное.
В Квебеке тоже должно быть молоко, и масло, и другие продукты, которых им так не хватало во время зимовки в Вапассу. Это составляет целое богатство, почти роскошь. Можно ежедневно питаться молочными продуктами, как заведено в этой деревне.
По пути к лавке Виля д'Эвре Катрин-Гертруда рассказала, что ее муж погиб от руки ирокезов два года тому назад, Он возвращался домой с мехами, как вдруг с высокого утеса на него свалился индеец и вонзил свои острые зубы в затылок охотника. Канадец убил его, но укус оказался заразным, и ее муж умер от этого.
— Укус ирокеза равен укусу бешеной собаки. Он вносит яд в вашу кровь, — закончила свой рассказ Катрин.
Теперь она сама содержит ферму. Со смертью мужа мало что изменилось в хозяйстве. Теперь ее сыновья и зятья снабжают семью продовольствием и пушниной. Вдова непрочь выйти замуж вторично, но предпочитает пока подождать. У нее и так большая семья: дети, внуки, кузены. А что такое муж? Это еще один ребенок…
Наконец они подошли к магазину, где им было оказано гостеприимство накануне, и где Анжелика познакомилась с Маргаритой Бургуа. Монашка и сейчас находилась здесь с несколькими женщинами. Анжелика узнала в них пассажирок с «Сен-Жан-Баптиста».
— Мсье де Пейрак побывал сегодня рано утром на корабле, — поспешила объяснить мадемуазель Бургуа. — Он разрешил им сойти на берег, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть. Ремонт корабля продвигается, и, возможно, скоро можно будет продолжать путешествие. Пассажиры должны еще немного потерпеть.
Анжелика рассказала Маргарите Бургуа, как накануне, благодаря сведениям, которые сообщила монашка, они спасли узников капитана Дюга.
— Вы можете поздравить себя: у вас такие могущественные друзья, — обратилась Бургуа к Аристиду. — Я никогда не забуду благородного порыва мсье де Пейрака, когда он бросился вас спасать. Вы, должно быть, очень почтенный человек, если внушили такую симпатию. — Она внимательно посмотрела в бегающие глаза Аристида Бомаршана.
Несмотря на пережитые им горести, Аристид внешне не изменился. Лицо его сохраняло неизгладимые черты, отражавшие все совершенные им преступления. Такая жизнь была для нею правилом, пока он не встретился с кораблем «Голдсборо».
— В этом вы ошибаетесь, мать моя, это отъявленный бандит, — сказала Анжелика. — Наша первая встреча произошла таким образом, что мы должны были перегрызть друг другу горло. Но потом пришли к взаимопониманию.
— Я был ранен, а она зашила мне брюхо. -Аристид начал развязывать пояс. — Но хотите ли взглянуть па эту работу, сестра?
Мадемуазель Бургуа согласилась. Она залюбовалась швом.
— Это необыкновенно! Мсье Бомаршан, я повторяю то, что только что сказала: это необыкновенно! Вы — везучий человек. Вы встретили такую замечательную сестру милосердия, когда получили эту ужасную рану. Кто же нанес вам этот удар? Дикий зверь?
Аристид смутился и бросил беглый взгляд на Анжелику.
— Воина! — сказал он тоном фаталиста.
— Но теперь, как я вижу, вы остепенились. Я надеюсь, что, получив благодеяния, вы думаете, как возблагодарить милосердною бога, Аристид? Мой мизинец говорит мне, что вы не очень-то часто молитесь богу.
— Это правда. Зато Жюльенна молится за двоих.
— Я привыкла молиться вместе с герцогиней, — объяснила Жюльенна. — Я так много молилось, что этого должно хватить до конца моей жизни.
Тем временем к Анжелике подошел Виль д'Эвре и взял ее за локоть.
— Наконец-то выпал случай. Помните, я все жаловался, что нет у меня пажа-негра. И вот с неба к нам свалился негритенок. В костюме из малинового сатина он будет очарователен. Он будет носить мои саквояж, мои карты. Я буду меть бешеный успех в Квебеке.
— Но он принадлежит разносчику Элиасу Кемптону! — воскликнула Анжелика.
— Что? Этому англичанину? Он же еретик! Поэтому это не проблема. Я велю бросить его в тюрьму по приезде в Квебек или продам какой-нибудь благочестивой семье. Так его окрестят и освободят от скверны.
— Крестить, обращать в католическую веру? Элиаса Кемптона? — повторила Анжелика. — Вы — безумец! Он истинный сын Коннектикута. Будучи ребенком, он с семьей последовал за проповедником Томасом Хукером. Они пересекли Аппалачи, чтобы основать Мадфорд. Вы об этом и не думайте!
— Я об этом думаю. Я работаю ради неба. Я хотел бы знать, кто мне помешает? Маленький мавр будет моим.
У него был решительный вид. Анжелика знала, что если маркиз задумал заполучить какую-нибудь вещь, он готов на все. Она возмутилась:
— Нет, я вам помешаю. И знайте, если вы это сделаете, я не стану с вами разговаривать. Мы рассоримся на всю жизнь. И вам придется очень долго коротать вечера в одиночестве у своей фаянсовой плиты.
Маркиз увидел, что она говорит серьезно. Он не настаивал и, рассерженный, ушел. Мадемуазель Бургуа следила за этой размолвкой с интересом.
— Видите, — сказала она Анжелике, — вы не согласны с нашим Господом Иисусом и его Церковью. Вас возмущает мысль о том, что можно спасти заблудшую душу и привести ее к истинной вере. Как с этим англичанином. Вы ведь беспокоитесь о здоровье и благополучии этих еретиков. Я вас не понимаю. Разве вечная жизнь для вас не имеет цены?
Анжелика уселась поудобнее и, помолчав, ответила:
— Конечно, вечная жизнь имеет свою цену. Но прежде чем отправиться в мир иной, нужно прожить эту жизнь как можно лучше, в согласии с окружающими. Разве не так?
— Но это не значит, что не следует просвещать заблуждающиеся души. Говорят, что вы защищаете этого еретика»: англичанина и покровительствуете ему?
Как ответить на это заявление, которое напоминает обвинение? Как объяснить этой монашке, что благородные взаимоотношения между людьми не противоречат вере в бога?
Она вновь увидела силуэт Абигаель с маленькой Элизабет на руках на унылом берегу Голдсборо. У Анжелики было желание рассказать об этой подруге дражайшей мадемуазель Бургуа — о малышке Элизабет, ребенке, с целомудренным личиком — такие бывают на иконах. Неужели и она не имеет права на жизнь?
Она сдержалась и ограничилась несколькими мудрыми изречениями.
— На берегах Акадии мы наблюдали жизнь протестантов.
Это славные люди, они намерены мирно возделывать свою землю.
Мадемуазель Бургуа неуверенно возразила:
— Мы знаем другие отзывы. Отец д'Оржеваль писал нам о лихоимстве и ужасных репрессиях, которые чинили эти мошенники по отношению к индейцам, и что они подстрекают ирокезов начать войну против нас.
— Скорее, он сам разжигает войну! — не сдержалась Анжелика.
Она мгновенно вспомнила то, что видела в Брансуик-Фоле.
— Как легко он извращает факты! Поверьте мне, он дал вам ложную информацию. Я собственными глазами видела много кое-чего иного, — закончила она, еле сдерживаясь.
Она опустила голову, пытаясь успокоиться. — Я знаю, что этот иезуит правит Квебеком. Но не вы ли сказали мне, что Монреаль — это не Квебек? — Что касается отца д'Оржеваля, — да! Знайте, что отец д'Оржеваль является духовным отцом Новой Франции.
— Да это фанатик! Если бы вы знали, какие, козий строил он нам!
Маргарита Бургуа живо возразила:
— Что бы он ни делал, все это во имя Добра. Он заботится о своих детях.
Анжелика сделала повое, усилие, чтобы не потерять контроля над собой.
— Вы хотите оказать, что он защищал вас, своих детей, от врагов, то есть от пас.? Но прошу вас, на каком основании вы считаете пас: врагами?
— Разве, не угрожаете, вы Новой Франции, расположившись на королевской земле?
Анжелика хотела бросить ей в лицо резкие, слова. Напомнить, что есть договор Бреда, подписанный самим мсье, де Траси, по которому эти земли отходят к Англии Мадемуазель Бургуа была женщиной образованной и благородной Она должна знать, о чем говорит. Пятнадцать лет жизни среди опасностей и угроз убедили ее, в справедливости дела, которое, она отстаивают.
— Англичан двести тысяч и почти столько же, ирокезов. А нас, канадцев, едва ли наберется шесть тысяч. Если мы не будем яростно защищаться, они пас поглотят.
Она говорила спокойно и убежденно. Анжелика никогда не испытывала подобной уверенности. Взволнованная, Анжелика поднялась и сделала несколько шагов. Сначала она думала, что все будет просто. На деле же дискуссия свелась к вопросам королевской территории, Франции, церкви. Нужно было идти по другому пути, но для возвышенной натуры Анжелики это было трудно. Должно было установиться сердечное, взаимопонимание. Взаимная нежность, уважение, гуманная атмосфера, которая успокаивает, отгоняет опасности, угрозы, страх.
Она снова подняла голову и улыбнулась женщине, сидящей у очага. Та с интересом рассматривала Анжелику. Жизненная сила и искренность, которые исходили от этого лица, вызывали симпатию и доверие.
— Мать Бургуа, оставим эти разговоры! Я уверена, что жизнь заставит нас укреплять дружбу, возникшую между нами. Позже мы поймем, как нам избавиться от того, что нас разделяет.
Основательница своего маленького религиозного Общества одобрительно кивнула головой и надолго погрузилась в свои мысли.
— Обязательно нужно, чтобы вы встретились с отцом д'Оржевалем, — вдруг решительно заявила она. — Чем больше я вас узнаю, тем больше убеждаюсь в этом. Конфликт между вами возник из-за недоразумения. Когда вы объяснитесь с отцом, все наладится. Вы сумеете его услышать и понять.
— Я сомневаюсь в этом, — бросила Анжелика. Лицо ее помрачнело.
Она снова уселась.
— Могу вас заверить, что меня приводит в ужас мысль, что я предстану перед ним.
— Может быть, вы боитесь его проникновенного взгляда, который заметит вашу неспокойную совесть? Анжелика не ответила.
— Вы находитесь в состоянии душевного разлада, — внезапно заявила монашка.
— Может быть. Но временами такое испытывают все , люди. А вы всегда уверены в себе?
Взгляд Анжелики упал на руки монашки. Она поймала себя на мысли о том, что губы мужчины не касались этих трудолюбивых рук. Лицо мадемуазель не знало мужской ласки, хотя было миловидным. Годы уже стирали с этого лица былую красоту. Перед глазами промелькнуло видение: она в объятиях Жоффрея умирает от наслаждения под его поцелуями. Даже это воспоминание заставило ее сердце биться сильнее. Ее щеки порозовели.
— Вы меня считаете колдуньей, какой-то обольстительницей?
— Нет, но вы, определенно, наделены силой очаровывать. Она сказала это без ехидства, даже с оттенком ностальгии в голосе, как будто смягчаясь перед таким даром Анжелики. Еще раз Анжелика испытала чувство тревоги. Хотелось встать и куда-нибудь уйти. Она так стиснула руки, что побелели суставы. Анжелика взглянула на сидящих вокруг нее людей, никого не видя.
Ее волнение длилось не больше минуты. Снова к ней вернулось спокойствие. Анжелика поняла, что монашки не так уж далеки от нее. В чем она могла упрекнуть себя? Разве она сама, Анжелика де Сансе де Монтелу, была воспитана не в монастыре урсулинок в Пуату? Она тогда не знала ни жизни, ни света. Но даже в те времена она восставала, возмущалась, спорила. С высоты стены густого монастырского сада она видела, как к ней тайком пробирается влюбленный паж королевы. При этом воспоминании Анжелика рассмеялась.
Смех разрядил обстановку, окружающие тоже рассмеялись. Будучи свидетелями спора между уважаемыми женщинами, они чувствовали себя угнетенными.
— Значит, вы не сердитесь на меня за мою откровенность? — спросила Маргарита Бургуа.
— Как же я могу сердиться! Вы, дорогая Маргарита, ничем не можете меня ранить. Вы спасли медведя Уилби… Я вас буду любить всегда.
Глава 16
— Они возомнили себя принцами, — говорил с возмущением Карлон, — потому что им дали право охотиться и ловить рыбу, вот тебе уже и сеньоры! Но где же их вилланы, кто обрабатывал бы землю этих канадцев! Это пустой звук. Для них существует только одно — торговля! Создают законы, каждый восемнадцатилетний парень обязан жениться под страхом штрафа. А так как невест не хватает, их привозят, заплатив любую цепу. Но парни убегают н леса, они предпочитают «бегать со спичкой» к молодым индианкам.
Интендант Карлон жестикулировал, разговаривая с Пейраком. Краем глаза он следил за погрузкой товаров па борт «Голдсборо». Эти предназначавшиеся для запоздавшего корабля товары купил граф де Пейрак. Здесь были доски, мачты, копченая и сушеная рыба, бочонки с соленой сельдью, жир морской свиньи и моржа, ящики с мукой, мешки с горохом и фасолью, которая в Старом Свете заменяла бобы.
— Теперь на торговлю наложили столько запретов! — продолжал Карлон. — Нельзя даже привозить алкоголь дикарям. Но дудки! Плевали они на этот закон! Для этого у них есть леса, не успеют им предъявить какой-нибудь счет или обвинение, они — гон! — в лес!
Пейрак не мешал ему изливать душу. Этот человек был ему симпатичен. Он ценил трезвость суждений интенданта, его предпринимательский ум, умение разбираться в экономических вопросах. Если бы он был английским гражданином, то благодаря этим своим качествам, мог бы уже стоять во главе преуспевающей колонии.
Из-за неумелой экономической политики министра Кольбера и всего французского правительства в Тадуссаке почти не осталось населения: кроме солдат, нескольких фермеров и ремесленников — пастух, приказчик, кузнец, охотники.
— Женщины ничего не могут поделать, — продолжал Карлон. — Им тоже знакома охотничья лихорадка. Посмотрите туда, — он указал в сторону реки Сегеней.
Там скопилось много — целая флотилия — каноэ. Шел торг пушниной. С берега реки доносился радостный гул, жители с флягами водки сновали туда и сюда. В руках других был хлеб и разные предметы.
Жоффрей де Пейрак рассматривал поселок, его бедные приземистые домики, элегантную часовню с запертой на замок сокровищницей, оживленную ярмарку на берегу.
Эти люди были очень деятельны. Их жизнелюбие и умение радоваться, несмотря на суровость, возможно, и составляли их очарование. Видя, что граф улыбается, Карлон с горечью заметил:
— Я догадываюсь, о чем вы думаете. Что ж, я тоже так думаю. Их еще не загрузили товарами — я думаю о своей прибыли. А вы рассчитываете положить свою прибыль в карман по прибытии в Новую Францию.
Глава 17
Анжелика представила девушек Короля мадемуазель Бургуа, надеясь, что та заинтересуется их судьбой.
— Это — девицы, нанятые по приказу мсье Кольбера для населения Канады. Они потерпели кораблекрушение и познали много горя. Не можете ли вы сделать что-нибудь для них?
Она коротко рассказала, как случай привел на берег в Мэн корабль, потерявший управление. Он разбился об утес недалеко от берега, «Голдсборо» принял на свой борт пострадавших. Теперь они сопровождают этих юных девушек в Квебек.
Мадемуазель Бургуа сочувственно покачала головой:
— Понимаете, это очень затруднительно, — сказала она. — Вы говорите, что благодетельница, сопровождавшая их, погибла во время кораблекрушения и они не имеют никакой поддержки. Что же они будут делать в Квебеке? Кто станет о них заботиться?
— А не займутся ли этим их мужья?
— Чтобы выйти замуж, нужно иметь приданое. А вы сами говорите, что они потеряли королевскую казну.
Мадемуазель Бургуа объяснила, в каких стесненных условиях живут они сами. Скудный бюджет не позволяет ей выделить приданое для этих девушек. Она не сможет даже вернуть их на родину на запоздавшем корабле. Даже для этого у нее не хватит средств.
— У нас было богатое приданое! — воскликнула Анриетта со слезами на глазах. — Около ста ливров ренты для каждой. А в нашем гардеробе было по три платка, шарфы, шляпа из тафты, зимнее манто, два платья…
Мадемуазель Бургуа прервала перечисление:
— Довольно, ведь ваша казна под водой, малышка, что делать… А кто может обеспечить ваше существование в Квебеке?
— А не могли бы они устроиться в какой-нибудь религиозной общине, которых здесь много? — вступилась Анжелика.
— На службу можно устроить. Но кормить? Продукты питания строго рассчитаны на каждого члена общины, очень точно. Когда выдается суровая зима, продуктов не хватает. До весны нечего ждать помощи и от благодетелей из Франции. Если у них есть рекомендательные письма, то мсье губернатор или интендант смогут еще добыть им мешок муки и гороха из складских запасов. Но нужно, чтобы их поручителем был человек очень высокого ранга и внушал бы доверие губернатору.
— А вы сами не найдете местечка хотя бы для нескольких девушек? Вы жаловались, что недостает наемных…
— Это правда! Но, увы, у меня такие же затруднения с финансами.
Она объяснила, как скудны оставшиеся фонды.
Слушая ее, Анжелика поняла, до какой степени важно этим бедняжкам иметь высокую поддержку и протекцию, чтобы обосноваться в этой стране.
Анжелика уже привыкла жить с богатым сеньором, каким был Жоффрей до Пейрак. Он не рассчитывал ни на чью поддержку, кроме собственного труда и доходов от предприятий, но он не оставался равнодушным к роскошной жизни и охотно перенимал иностранные новшества. Он не ограничивал своих желаний. Много здесь еще зависело от обстановки в колониях, где война требовала больших расходов. Она вспомнила, что говорил ей Жоффрей по поводу мсье Кантэна: лишенный помощи, тот радовался, что устроился в Голдсборо сборщиком налогов и пожертвований.
Жоффрей с его знаниями и гибким умом сумел сразу определить, чего ждать этим девицам. Он понял, что власти в Канаде будут расценивать их как обузу, будут считать их лишними ртами, которые надо кормить.
Жизнь была суровая. Нужно защищать себя и за все платить. Нужно выказывать безоговорочное послушание, проявлять милосердие. Монашеские общины чувствовали себя, как заключенные. Они должны бдительно следить, чтобы их не застигли врасплох, не погубили бы всю общину целиком.
— Мы могли бы вам помочь, — предложила Анжелика. — Верьте мне, эти деньги не от дьявола.
— Я в этом убеждена, но вопрос в другом.
— Вы боитесь, что на вас косо посмотрят, узнав, что вы приняли дар от этого независимого сеньора с подозрительной репутацией?
— Нет, дело не в этом. Но я не могу отказаться от того, что было сказано об этой зиме. У меня есть место только для трех девушек, которых я могу ввести в общину. Но взваливать на себя заботу обо всех — это выше моих сил.
Очи рассуждала мудро, и Анжелика с ней согласилась.
— Я предупреждаю и вас самих, — продолжала мадемуазель Бургуа, — Вы понесли ужо-большие расходы, чтобы спасти и привезти сюда этих девушек, которые для вас никто. Ясно, что вам не вернут, не восстановят затрат.
— Ото будет уже не первая инвестиция, которую мы вкладываем в Нивой Франции, — сказала Анжелика со смехом — Однако я думаю, — сказала мадемуазель Бургуа, — что вопрос этот мог бы разрешиться, если бы их благодетельница застраховала корабль со своим имуществом. Ото могло бы явиться поручительством в Квебеке.
— Я не знаю.
— Мы обдумаем все-ото, — сказала мадемуазель Бургуа. — А теперь давайте стирать белье.
На берегах реки Сегеней, куда морской прилив приносит водоросли — приманку для птиц, торговцы и индейцы разгружали барки. Жадные руки людей принимали морской урожай и шкуры зверей: коричневый бобровый мех, выдру, соболий мех, куницу, ласку, чей мех доходил до белого цвета. Такие шкурки ценились вдвое дороже.
Индейцы и северные охотники спешили в Тадуссак в надежде продать мех подороже на корабли, которые, будут возвращаться в Европу до заморозков.
Один из охотников, разгрузив товар, поднимался но косогору. Он шел против света, по его улыбка показалась знакомой Анжелике. Когда он сделал еще несколько шагов, мадемуазель Бургуа и Анжелика одновременно узнали его:
— Элуа! — воскликнула одна.
— Маколле! — добавила другая О, как прекрасно, что тебя встречают такие прелестные дамы! — откликнулся он.
Это был действительно старина Маколле, пропеченный словно яблоко на солнце и высушенный лесным воздухом. Он был похож на индейца в сноси меховой шапке. На лице цвета меди его смеющиеся глаза казались выцветшими. Прямой, тонкий, быстрый в движениях. Одежда была сшита но индейской моде. Долгий путь, который он начал весной в Кеннебеке, завершался осенью в Тадуссаке. Казалось, он его совсем не утомил.
Онорина радостно встретила его. Словно предупрежденные но невидимым проводам, жители поселка сбежались к ним.
Анжелика рассказала окружающим, как Олуа Маколле зимовал вместе о ними в их крепости и каким полезным для них оказался его изобретательный и веселый характер.
— О, нужно было видеть эту зимовку, — сказал Маколле. — Послушайте, люди добрые, мы вместе пережили оспу и ; остались живы. Это просто чудо!
Анжелика боялась, что такое чудо может им повредить в глазах окружающих, и попыталась восстановить истину. Она сказала, что в конце концов это оказалась не черная оспа, несущая смерть, а ветряная, или красная лихорадка. Но люди предпочли первый вариант.
— А как мы встречали Новый год! Там было все прекрасно! На столе было золото!
— А какой ты был малый, Маколле, в жилете, с цветами и в парике, — сказала Онорина.
— Ваша невестка будет рада ваг увидеть, — заверила его мадемуазель Бургуа.
— Что ты мне принес с гор? — спросил Кариллон.
— Медведя, дедушка. Я убил его вчера на берегу озера Сен-Поль. Он внизу, на берегу. Мои горцы его разделывают. Скоро вы сможете сварить медвежатину в котле-и отведать жирных ночек, как в добрые старые времена.
— Кроме Кариллона, никто не, называет меня парнем, — объяснил Маколле, повернувшись к Анжелике. — Да я и был таким, когда он впервые повел меня на охоту к ирокезам. У него уже была тогда борода. Когда я начинал самостоятельный путь, он выглядел все таким же. А я для него всегда парень, хотя он выглядит моложе меня. Мне скоро исполнится шестьдесят лет, а я скальпирован и лишился передних зубов. У меня их выдрали ирокезы, чтобы сделать амулет. Но вообще-то я не очень стар. Не верите-спросите, у дам.
Люди, перекликаясь друг с другом, пошли к реке Сегеней, чтобы полюбоваться трофеями Маколле.
— Вы видели скобяные товары старины Элуа? Какая добыча! И где он раздобыл деньги для такого товара? Неудивительно, что этот шалопай сможет купить самые лучшие шкуры.
— И епископ не сможет ничего сказать, — шепнул гордо Маколле. — Я и сам малость спекулировал водкой у дикарей, которой снабжался из магазинов Жоффрея де Пейрака в Кеннебеке.
— А не ухаживал ли он за дикарками? опросила Бургуа Анжелику.
— Никогда. Я вижу, что вы его прекрасно знаете. Однажды наши наемники заявили, что был такой случай. Вы ведь знаете, что мы навербовали плутов и мошенников. Они заявили, что Маколле отправился на поиски счастья к индианочкам в соседнее, селение. А больше такого с ним никогда не случалось.
— Бандит! — снисходительно сказала мать Бургуа.
Глава 18
Однажды утром маркиз Виль д'Эвре подошел к Анжелике с лукавым видом и отвел ее в сторону. Она была уверена, что он заведет речь о своих мехах или бочонках вина, которые уже сидели у нее в печенке. Но он обманул ее ожидания:
— Что случилось с графом де Варанжем?
У Анжелики сильнее забилось сердце… К счастью для Анжелики, преступление, ознаменовавшее их вступление на канадскую землю, совершенно вылетело у нее из памяти. Но ей понадобилась доля секунды, чтобы вспомнить ту драму и холодно выразить удивление:
— Что вы хотите этим сказать? Варанж?
Виль д'Эвре кольнул ее взглядом. Но она уже обрела свое хладнокровие, и, казалось, искренно не понимает, о чем идет речь.
— Да, вы что-то говорили мне о нем, кажется, а почему он вас интересует?
Анжелика насупила брови, как будто силясь вспомнить.
— Я уверен, что вы сказали, будто слышали о нем.
— От кого?
— Возможно, от герцогини.
— Я не помню точно. И я хотела бы узнать о нем. Мне следует сориентироваться, как вести себя в Квебеке.
— Вы больше не будете иметь дела с ним.
— Почему же?
— Потому что он исчез.
— Ах!
— Не так давно он отправился побродить по Тадуссаку, — шепнул маркиз, наклонившись к Анжелике. — Он плыл вниз по течению от Квебека на огромной барке со своим слугой. Он хотел понаблюдать за браконьерами и за торговлей спиртным. Но он так лавировал по реке, что казалось, что он кого-то ждет, Вы не можете мне сказать, кого?
— Я? Вы бредите!
Он поставил ее в трудное положение своим любопытством и инквизиторским тоном. Но она выдержала экзамен, слушая его равнодушно, и поколебала его подозрения. Маркиз отстранился от нее и, оглянувшись вокруг, пробормотал:
— Что же он мог здесь делать!
— Вы это узнаете, без сомнения, в Квебеке.
— Разве я его там найду? — упрямо спросил маркиз, устремив на нее такой взгляд, что Анжелика едва не потеряла равновесие.
— Почему Же нет?
— Потому что он исчез… — говорю я вам, — вместе со своим слугой.
— Черт возьми, да он уже, наверное, вернулся в Квебек со своей баркой и со своим слугой.
— Нет, потому что барку нашли.., пустой. — Он указал в сторону горизонта, на другой берег Сен-Лорана. — Там, в бухте Криоз-уа (Птичий Крик). Но от них никаких следов.
Анжелика сделала неопределенный жест.
— Меня, во всяком случае, это мало трогает?. Вы меня предупреждали, что он был нашим врагом. Хорошо и ч о, что мы его наверное встретим в Квебеке…А теперь, дорогой маркиз, что вы намерены делать этим утром? Я должна пойти по приглашению в дом священника.
— Как вы можете поддерживать знакомство с этим самогонщиком?
— Мне хочется помочь Аристиду улучшить его ром. У кюре заготовлены листья и недозрелые плоды дикой вишни. Они придают своеобразный вкус и делают безвредным напиток. Мы сейчас попробуем это. Как видите, мы и в Тадуссаке верны своим привычкам…
Виль д'Эвре колебался. Но вдруг он увидел Жоффрея де Пейрака, который возвращался на «Голдсборо», и решил присоединиться к нему. Кроме того, у него была идея, для осуществления которой наступил подходящий момент.
Он оставил Анжелику и побежал к шлюпке. Он сразу же заговорил с графом:
— Дорогой друг! Вот уже несколько дней меня занимает один вопрос. Я убедился, что на борту «Сен-Жан Баптиста» находится курьер мадемуазель Урдап.
Глава 19
Жоффрей де Пейрак смотрел с берега на Тадуссак. Поселок разворачивался, как картина, которую постепенно растягивали перед глазами, чтобы можно было полюбоваться ее просторами: от возвышенности у реки Сегеней до другого конца, где лес, казалось, плавал в воде. Можно было рассмотрен» определенный порядок в расположении домиков и хижин. Слева виднелся форт. Над ним развевался флаг с лилиями. В центре — церковь. Внизу портовые склады-магазины; большая ферма, обнесенная забором из серого камня, возвышалась на косогоре на фоне леса.
К ней-то и направлялась Анжелика. Он увидел, как проворно она шагает в сопровождении мадемуазель Бургуа и Жюльенны. За ними шел Куасси-Ба. До сих пор он не покидал судна, чтобы не напугать местных жителей своим видом. Когда же его представил Маколле, его товарищ по зимовке, он был радушно принят на берегу.
Гуськом шествовали девушки Короля с послушницами матушки Бургуа.
В этот день появился на берегу и Кантор со своей росомахой, что случалось редко.
Шлюпка отчалила, и удаляющийся поселок стал похож на забавного зверя. Казалось, большой блестящий ком готов скатиться, подпрыгивая, забавляясь испугом детей. В кристальном воздухе эхо разносило голоса женщин, смех детей.
— Вот какое дело, — продолжал Виль д'Эвре — Мадемуазель Урдан — моя соседка в Квебеке Она будет и вашей соседкой, поскольку я уступаю вам для размещения свой дом.
Она вдова известного офицера, который десять лет назад прибыл сюда с полком из Кариньяк-Сальер, и очаровательная женщина. Он был убит в кампании, которую вел прошв ирокезов маркиз де Траси.
Она такая же, как и я. Ей нравится Квебек. А иначе, в чем бы она нашла мужество предпринять новую поездку по морю? Есть много людей, подобных нам. Они готовы рисковать своим скальпом, оставить свою шевелюру ирокезам, или умереть от голода и холода, лишь бы вновь увидели места, и поэтому совершают обратное плавание на корабле но океану Вы слышите меня, дорогой граф?
— Очень внимательно.
— Нет, вы смотрите туда, на Нее. Ах, вот она исчезла за поворотом дороги. Я могу продолжав. Я уже сообщил вам, что мадам Урдан живет в Канаде. В настоящий момент она совсем потеряла силы, очень редко встает с постели, но мною пишь ее главный корреспондент — вдова польского короля Казимира V. Нет, речь идет не о Луизе-Марии де Гонзата, ею первой жене. Та умерла, как вы знаете, десять лет назад Это повергло короля в такое отчаяние, что он отрекся от короны и нашел прибежище в религии — стал аббатом в Сен-Жермен-де-Пре. Та, о ком я говорил, подруга мадам Урдан, ею вторая жена. Он бы женился на ней официально если бы не запрещал церковный закон. Ее называют красавицей Гербьерой, потому что когда-то она торговала травами. Травами, да и еще кое-чем. Она много раз выходила замуж за знатных мужчин, последовательно наследуя их богатства. Так — от вдовства к новому вдовству — она приблизилась ко Двору, добралась до польского короля, который, в свою очередь, оставил ее вдовой. На этот раз она оказалась на вершине славы. Вся эта история показывает что она не глупа, и поэтому мадам Урдан поддерживает переписку с этой дамой Они пишут друг другу раз в неделю. За зиму накапливается сундучок писем, и эту почту пересылают на кораблях. Boт и сейчас шкатулка с письмами у капитана на судне «Сен-Жан-Баптист».
А так как капитан Дюга отъявленный плут, то меня беспокоит судьба писем. Если я приведу шкатулку сам и вручу ее Клео, та очень обрадуется.
— Если я вас правильно понял, вы хотели бы отправиться на шлюпке на судно, чтобы выручить шкатулку с письмами?
— Точно! Я хотел бы посостязаться с этими крепкими молодцами, которые нас сопровождаю!
— Конечно! .Пейрак отдал приказ матросам. Они развернули шлюпку и дружно заработали веслами Пейрак засмеялся, глядя на удаляющуюся вторую шлюпку с маркизом де Виль д'Эвре.
Румяное лицо маркиза излучало улыбку.
— Доверились! Вы им дали полную свободу действий? — крикнул марки.
— Да, дорогой маркиз. Но без кровопускания.
Пейрак продолжал смотреть на берег. Он взял подзорную трубу.
Был тихий час. Только что закончилась генеральная инспекция всех кораблей. Можно отдохнуть. Он мечтал о ней, как путник в знойный день мечтает о тенистом дереве. В его тайной памяти наступали минуты, когда он как бы отправлялся в разведку в новую область, немного удаленную, немного опасную и пугающую.
«Нужно нам все-таки поближе познакомиться друг с другом, любовь моя. Время проходит жизнь течет, а среди ее тягот и сокровищ, посланных мне, ты рядом здесь. Ты вновь появилась. В моей памяти ТВОЕ лицо проходит мимо и вновь возвращался в мою жизнь, переполненную приключениями, как с сон, украшенный наслаждениями и опьяняющей болью. Любовь моя!»
Он сбавлялся, рассматривая большой дом на косогоре, где находилась Анжелика. Он радовался, как юноша, когда видел ее издали. Он любовался ее летящей походкой, грациозными движениями.
«Даже с такого далекого расстояния она может свести с ума мужчину Зачем ей налаживать отношения с ЭТИМ винокуром-кюре? Чтобы улучшить водку Аристида! Ты не сомневаешься ни в чем, душечка! — Он усмехнулся про себя — Тем не менее, вес возможно. Свет моей жизни, ты — моя». Прошло некоторое время.
Виль д'Эвре должен был уже свершить свои высказанные и невысказанные проекты. Граф де Пейрак снова услышал ею голос. Шлюпка уже вернулась.
— Он у меня! — кричал марки, держа в руках ящичек. — Видите я знаю мир Клео будет в восторге!
Читать бесплатно другие книги:
