Отныне и вовек Стил Даниэла
Джесси зашла в темный, неосвещенный дом, сбросила туфли и, не включая свет, уселась на диван. Она мысленно откручивала назад кадры прошедшего дня. Невозможно поверить.
Встреча с Мартином Шварцем, чек на пару тысяч долларов, посещение Яна в тюрьме, обмен любезностями с Астрид Боннер… Когда же жизнь снова станет нормальной?
Ей захотелось чего-нибудь выпить, но не было сил двинуться с места. В то время как ее мозг по-прежнему лихорадочно работал, тело отказывалось служить. Джесси продолжала вспоминать встречу с Яном в тюрьме. Она опять дома. Одна.
Он всегда ждал ее по вечерам. Дом был невыносимо безмолвен.., так же была молчалива квартира Джейка, когда она попала туда.., после его кончины… Почему она думала сейчас о брате? Почему продолжала сравнивать его с Яном? Ян был жив. И завтра будет дома, ведь правда? Будет. А что, если…
Джесси боялась закончить мысль. Зазвонил дверной звонок, а она даже не слышала, пока наконец настойчивое дребезжание не вернуло ее в реальный мир. Последние силы ушли на то, чтобы подойти к двери.
Она стояла в полный рост в темноте передней и разговаривала через дверь. Джессика слишком устала даже для того, чтобы попытаться угадать, кто бы это мог быть.
— Кто там?
Ее голос с трудом пробивался через дверь. Но он слышал ее. Он посмотрел через плечо на напарника и кивнул. Второй мужчина медленно пошел назад к зеленой машине.
— Полиция.
Ее сердце упало, потом заработало как паровой молот, и, дрожа всем телом, она прислонилась к стене. Что теперь?
— Да?
— Это инспектор Хоугтон. Я хочу поговорить с миссис Кларк. — Он знал, что это была она.
По другую сторону двери Джессика пыталась справиться с искушением сказать ему, что миссис Кларк нет дома. Но «морган» был хорошо виден, инспектор, очевидно, ждал ее возвращения где-то поблизости. От них нельзя скрыться. Им принадлежала ее жизнь, так же как и жизнь Яна.
Джесси медленно отперла дверь и замерла в неосвещенном холле. Даже без туфель она была на дюйм выше инспектора. Их глаза встретились. Вся ненависть, которую она не могла не чувствовать из-за предательства Яна, обрушилась на Хоугтона. Его было легко ненавидеть.
— Добрый вечер. Можно войти?
Джессика впустила его в дом, щелкнула выключателем и первой прошла в гостиную. Она остановилась в центре комнаты, наблюдая за ним и не приглашая сесть.
— Итак, инспектор? Что вам нужно? — Ее тон не предвещал ничего хорошего.
— Подумал, что мы могли бы немного побеседовать.
— О! Даже так. — Она испугалась, но еще больше боялась показать это. А что, если он хотел ее изнасиловать? На этот раз настоящее изнасилование. Что, если… Боже.., где Ян?
— Самый обычный разговор, миссис Кларк.
Они, казалось, кружили вокруг, буравя друг друга взглядами, как смертельные враги. Удав и его жертва. Джессике не нравилась выпавшая ей роль. Он оценил ее красоту, но не показывал этого. Хоугтон ненавидел Яна по нескольким причинам.
— Не возражаете, если я сяду?
«Да. Еще как».
— Нет. Пожалуйста. — Она показала ему рукой на диван, а сама опустилась в свое любимое кресло.
— Отличный дом, миссис Кларк. Вы давно здесь живете?
Он посмотрел по сторонам, как будто пытаясь схватить все детали, тогда как Джессика мечтала лишь о том, чтобы выцарапать ему глаза и вышвырнуть вон. Но сейчас она понимала, что это нереально. Можно ненавидеть полицейских, но нельзя проявлять недружелюбие. Она не виновна, Ян тоже не виновен, и тем не менее она была сама не своя от ужаса.
— Инспектор, это допрос или светский визит? Мой адвокат посоветовал мне не отвечать на вопросы полицейских в его отсутствие.
Она не отводила взгляда от ноги Хоугтона в темно-бордовом носке, думая о том, не попытается ли он ее изнасиловать.
На инспекторе был блестящий галстук горчичного цвета. Джессику начало подташнивать, она со страхом попыталась вспомнить, приняла ли утром противозачаточную таблетку. А потом вдруг взглянула на него и сразу же поняла, что убьет его, если придется. Непременно убьет.
— Да, вы имеете право не разговаривать с полицейским, пока рядом с вами нет вашего адвоката, но я хочу задать несколько вопросов и думаю, что для вас будет приятнее ответить на них здесь.
«Большая честь».
— Я лучше отвечу на них в суде. — Но оба прекрасно знали, что ей не пришлось бы этого делать, поскольку она была женой обвиняемого и, следовательно, освобождалась от дачи показаний.
— Как вам угодно. — Он встал, собираясь уходить, и остановился у бара. — Вы — алкоголичка? Как и ваш муж?
Вопрос вывел Джессику из себя.
— Нет, и мой муж — тоже нет!
— Да, я так и думал. Он утверждает, что она на него набросилась, когда они поднялись в номер. Я так понимаю, он спокойно себе лежал. Не похож ваш муж на алкоголика.
У Джессики упало сердце, а глаза наполнились ненавистью. Этот сукин сын пытался заманить ее в ловушку.
— Инспектор, я прошу вас уйти. Немедленно.
При этих словах Хоугтон повернулся к ней, выражая притворное сочувствие. Но в его глазах кипел тот же гнев, что и у Джессики. Голос его был едва слышен, хотя он стоял в метре от нее.
— И что вы делаете с таким слабохарактерным отребьем, как он?
— Убирайтесь из моего дома! — произнесла она так же тихо, все ее тело била дрожь.
— А если он отправится на «отдых»? Найдете себе другого милашку-жиголо вроде него? Поверь мне, сестричка, он не стоит того. Таких пруд пруди.
— Убирайтесь!!! — Слова прозвучали как пощечина.
Хоугтон повернулся и направился к двери. Задержавшись на мгновение, он посмотрел на нее:
— До встречи.
Дверь за ним закрылась, и впервые в жизни Джессика почувствовала тягу к убийству.
В тот вечер инспектор вернулся опять, в десять часов, с двумя полицейскими в штатском и ордером на обыск. Они перевернули весь дом в поисках оружия и наркотиков.
На этот раз Хоугтон был деловит и официален, он избегал встречаться с ней взглядом на протяжении всего часа, который они провели в доме, роясь в ящиках и шкафах, переворачивая белье, потроша ее сумочку на кровати, высыпая мыльную стружку и разбрасывая одежду и бумаги Яна по всей гостиной.
Они ничего не нашли. После их ухода она четыре с половиной часа приводила все в порядок и еще два часа приходила в себя от рыданий. Эти мерзавцы над ней надругались. Не в том смысле, в каком она боялась, в другом. Фотографии ее матери лежали, раскиданные по столу, противозачаточные таблетки были высыпаны на кухне, половину из них забрали на анализ в лабораторию. Вся ее жизнь была разбросана по дому.
Теперь это была и ее война. И она приготовилась к борьбе. Та ночь изменила все. Они стали и ее врагами, не только Яна.
Впервые за семь лет Яна не было рядом, чтобы защитить ее. И дело не только в этом: именно он толкнул ее на тропу войны.
Он навлек на нее беду. А она всего-навсего беспомощная женщина. Это была его ошибка. Теперь и он стал ее врагом.
Глава 8
Джессика ожидала появления Мартина Шварца в последних рядах зала заседаний. Список дел, назначенных к слушанию, был раздут сверх меры, и суд начался позже. Церемонии, свидетелем которых стала Джессика, проходили очень скучно. Большинство обвинений отбарабанивались пункт за пунктом, произвольно назначались залоги, и в зале появлялись новые лица. Яна привели из тюрьмы через специальную дверь в сопровождении двух охранников, по одному с каждой стороны.
Мартин прошел вперед. Безжалостным тоном были зачитаны пункты обвинения, один за одним, без всяких подробностей. Яна спросили, понимает ли он, в чем его обвиняют, и он безрадостно ответил: «Да».
Залог был назначен в двадцать пять тысяч долларов. Мартин попросил о его снижении, и пока судья раздумывал, на ноги вскочила молоденькая помощник окружного прокурора и возразила. Она считала, что серьезность рассматриваемого дела предопределяла больший залог. Судья не согласился. Он снизил сумму до пятнадцати тысяч и стукнул молоточком.
Ввели следующего бедолагу. Предварительное слушание было назначено через две недели.
— Что будем делать теперь? — прошептала Джессика на ухо Мартину, когда он вернулся на свое место. Яна уже увели из зала суда, и сейчас он находился опять в тюрьме.
— Теперь вам нужно наскрести пятнадцать тысяч долларов или предоставить ему закладную на эту сумму.
— Каким образом?
— Пойдемте. Займусь этим сам.
О Боже.., пятнадцать тысяч. Громадная сумма. Стоило ли что-нибудь этих денег? Да. Ян. Они спустились в вестибюль и пересекли улицу, направляясь к одной из расположенных под неоновыми вывесками контор. Эти заведения производили отвратительное впечатление, и то, куда они вошли, было не лучше. В помещении висел густой дым от выкуренных сигарет, пепельницы были полны окурков, двое мужчин спали на кушетке, вероятно, ожидая решения своей участи. Женщина с всклокоченными светлыми волосами спросила их о цели визита. Мартин объяснил, она позвонила в тюрьму и сделала себе пометку, поглядывая на Джесси, которая пыталась выглядеть равнодушной.
— Вам придется оформить дополнительную закладную на имущество. Вы полностью выплатили стоимость дома?
Джесси кивнула.
— Я также владею собственным делом. — Она продиктовала женщине название и адрес магазина, домашний адрес и название банка, где хранилась закладная.
— Как вы думаете, сколько может стоить ваш бизнес? Что это вообще? Магазин одежды?
Джесси опять кивнула, непонятно почему чувствуя себя униженной. Возможно, потому, что эта женщина теперь знала суть предъявленных обвинений.
— Да, это магазин одежды. И у нас богатые оборотные фонды.
Почему она хотела произвести впечатление на эту тупицу?
Очевидно понимая, что у той в руках ключ к освобождению Яна. Мартин Шварц стоял рядом, следя за ходом дела.
— Нам нужно позвонить в ваш банк. Приходите в четыре.
— И тогда вы сможете выпустить его под залог? — О Господи, пожалуйста, выпустите его под залог. Подступала паника. Горькая, неприятная масса, похожая на желчь.
— Зависит от того, что ответит ваш банк. У вас обоих один и тот же банк?
Джесси кивнула, выглядя посеревшей.
— Хорошо. Это сэкономит время. Принесите пятнадцать тысяч с собой, когда вернетесь. Наличными.
— Наличными?
— Или банковским чеком. Никаких чеков, выписанных вами.
— Спасибо.
Они вышли на улицу, и Джесси набрала полную грудь свежего воздуха. Казалось, прошли годы с тех пор, как она дышала в последний раз. Она опять вдохнула чистый воздух, посмотрела на Мартина:
— Что происходит с теми, у кого нет денег?
— Их не выпускают под залог.
— А что потом?
— Они остаются под стражей до вынесения приговора.
— Даже если они невиновны?
— До суда нельзя утверждать, виновны они или нет.
— Что, черт возьми, происходит с «невиновными, пока не доказано обратное»?
Шварц пожал плечами и, храня молчание, по возможности избегал смотреть в ее сторону. На него угнетающе подействовало пребывание в залоговой конторе. Мартин редко посещал залогодержателя вместе с клиентами. Но Ян попросил его об этом, и он дал обещание. Казалось странным обращаться с этой высокой, независимой женщиной как с хрупким и беспомощным созданием. Но он подозревал, что Ян был прав: под внешним слоем крепкой брони скрывалось ранимое сердце. Он спрашивал себя, не разлетится ли этот внешний слой до того, как все будет позади. Вот что было важно.
— А как поступают бедные, когда им нужен адвокат?
Господи, неужели ему придется читать лекции по социальному обеспечению?
— Им назначают общественных защитников. Джессика, у нас хватает и своих проблем. Согласны? Почему бы вам не отправиться в банк и не уладить дело?
— Хорошо. Простите.
— Вся система дает трещину, я знаю. Благодарите Бога, что вы не одна из них, и пускай все идет как есть.
— Это трудно, Мартин.
Он покачал головой и едва заметно улыбнулся.
— Так вы идете в банк? , — Да, сэр.
— Отлично. Хотите, чтобы я пошел с вами?
— Конечно, нет. Присмотр за детьми — это часть договора или Ян настоял?
— Я… Нет… Ради Бога, отправляйтесь в банк и дайте мне знать, когда вытащите его оттуда. Если я понадоблюсь раньше, звоните.
«Как насчет того, чтобы одолжить нам пятнадцать тысяч долларов, а?»
Она улыбнулась своим мыслям, попрощалась и медленно пошла к машине. Джесси по-прежнему не имела понятия, как будет выкручиваться с деньгами. А что, черт побери, она скажет в банке? Правду. Если придется, она встанет на колени.
Пятнадцать тысяч… Они были так же недостижимы, как вершины Эвереста.
После шести сигарет и получаса вялого разговора с управляющим банка Джессика получила личный займ в размере пятнадцати тысяч долларов под стоимость машины. Они также заверили ее, что все будет в порядке, когда позвонят из залоговой конторы. На протяжении разговора с лица управляющего не сходило изумленное выражение, которое он отчаянно пытался скрыть. Безуспешно. А Джессика даже не сказала ему, какие были выдвинуты обвинения, только то, что Ян находился в тюрьме. Она в душе молилась, чтобы управляющий ничего не узнал после звонка залогодержателя, а если вдруг и узнает, то чтобы был нем как рыба. Он уже поклялся ей, что все останется между ними. Наконец-то у нее есть пятнадцать тысяч долларов.., есть.., есть! А ее дом и бутик стоили в десять раз больше той закладной, которая была ей нужна. Но какое-то смутное чувство говорило ей, что этого все равно недостаточно. А что, если они его не выпустят? Она думала об этом. О содержимом металлического ящичка, который хранился за толстыми стенами.
— Миссис Кларк? — Она не ответила, хотя сидела напротив. — Миссис Кларк? Что-нибудь еще?
— Извините… Я просто о чем-то задумалась. Да. Я… Мне хотелось бы попасть в хранилище.
— Ключ у вас с собой?
Она кивнула. Джесси держала его в связке вместе с другими ключами.
— Я распоряжусь, чтобы мисс Лопес открыла вашу ячейку.
Джесси задумчиво последовала за ним, а потом оказалось, что она идет уже за мисс Лопес, которую видела впервые. А потом, потом она стояла перед своим ящичком, который держала в руках мисс Лопес, глядя на нее. Большой металлический ящик.
— Не хотите ли пройти с ним в комнату?
— Я… А… Да. Спасибо. — Ей не следовало этого делать.
Это было ошибкой.., нет.., а вдруг дома и «Леди Джей» окажется недостаточно? Джесси понимала, что поступает неразумно. Она поддалась панике. Но лучше уж быть уверенной… быть.., ради Яна. Все это так ужасно. Так тяжело справляться с трудностями одной.
Мисс Лопес оставила ее в маленькой стерильной комнате со столиком из жаростойкого пластика и черным бархатным стулом. На стене висел уродливый плакат с видом Венеции, как будто вырезанный из конфетной коробки. Она была одна со своей ношей. Джесси осторожно открыла ящичек и вынула три больших кожаных коробки и два футляра из выцветшей красной замши. На дне еще оставалась меньшая по размеру коробочка, отделанная поблекшим синим материалом. Коробочка хранила немногочисленные «сокровища» Джейка. Запонки, которые отец подарил ему на совершеннолетие, школьное кольцо, его кольцо из ВМФ. По большей части безделушки, но как похоже на Джейка.
В коричневых кожаных коробках лежали настоящие драгоценности. Письма, которые родители писали друг другу в течение многих лет. Письма отца с фронта. Мамины стихи, посвященные ему. Фотографии. Локоны Джейка и Джессики.
Сокровища. Вещи, которые много значили в ее жизни.
Первой она открыла синюю коробочку и улыбнулась сквозь пелену слез, когда увидела брелоки Джейка, лежащие как попало на бежевой замше. Они все еще хранили его слабый запах. Она вспомнила, как дразнила брата из-за школьного кольца. Она сказала ему, что кольцо было зловещее, а он так им гордился. Теперь оно лежало здесь. Джессика надела его на палец. Слишком большое. В Джейке было почти шесть футов пять дюймов.
Джесси вернулась к коричневым коробкам. Она так хорошо знала их содержимое. Золотыми буквами в правом нижнем углу на них были выгравированы инициалы ее родителей. Каждая — точная копия другой. Семейная традиция. В первой она обнаружила фотографию их всех четверых, снятую как-то на Пасху. Ей было одиннадцать или двенадцать, Джейку — семь.
Джесси не могла этого вынести. Она очень медленно закрыла коробку и вернулась к тому, за чем пришла.
Красные замшевые футляры. Невероятно, что все происходит на самом деле. Она действительно собиралась взять мамины драгоценности. Они были дороги для нее, святы, она даже не надевала ни одно из них за все эти годы. А теперь хотела оставить их в чужих руках.
Джессика с величайшей осторожностью раскрыла футляры, ее взгляд замер на длинном ряду колец. Рубиновое в старой оправе, принадлежавшее ее бабушке. Два красивых кольца с нефритом, которые отец привез с Дальнего Востока. Изумрудное кольцо, о котором мама так долго мечтала и которое получила на пятидесятилетие. Кольцо с бриллиантом, которое папа подарил ей к помолвке.., и обручальное кольцо, ее «настоящее» кольцо, которое она всегда носила.
Тонкое золотое колечко, самое любимое. Там же были два простых золотых браслета-цепочки. Золотые часы с крошечными бриллиантами, вправленными в циферблат. А также большая красивая брошь с сапфирами в обрамлении маленьких бриллиантов, принадлежавшая бабушке Джессики.
Во втором футляре находились три нитки прекрасного жемчуга, жемчужные серьги и пара сережек с бриллиантами, которые она и Джейк вместе купили за год до его смерти. Все лежало на месте. Она знала, что не сможет оставить это у залогодержателя, даже если бы не было другого выхода. И тем не менее у нее был выход на самый крайний случай. Два дня назад она бы себе в этом не призналась, но сейчас…
Джессика сложила остальные коробки в металлический контейнер и покинула комнату почти два часа спустя после того, как вошла туда. Банк уже закрывался.
Когда она вернулась на Брайант-стрит, женщина, которая беседовала с ней утром, ела капающий жиром чизбургер, попутно читая газету.
— Нашли деньги? — Она оторвала взгляд от газеты и переключилась на Джессику, разговаривая с набитым ртом.
Джессика кивнула.
— Вы разговаривали с банком по поводу дополнительной закладной? — Ей было уже невмоготу, а уединенное общение с металлическим контейнером почти лишило ее душевных сил.
Джесси хотела, чтобы этот кошмар закончился. Немедленно.
— Какой банк? — Лицо женщины сохраняло неожиданно пустое выражение, и Джесси сжала кулаки, чтобы не закричать.
— Калифорнийский объединенный банк. Я хотела бы, чтобы моего мужа выпустили под залог сегодня вечером.
— Какие обвинения?
Что эта особа пыталась с ней сделать? Ведь вспомнила же она, что Джессика вернулась не с пустыми руками, — как она могла забыть остальное? Или она вела нечестную игру? Ладно, черт с ней.
— Обвинения в изнасиловании и попытке изнасилования. — Она почти прокричала слова.
— Владеете ли вы какой-либо собственностью?
— Ради Бога, мы все это уже выясняли сегодня днем, вы собирались позвонить в банк по поводу моего дела и закладной. Я была здесь с адвокатом, заполнила бумаги и…
— Хорошо. Ваше имя.
— Кларк.
— Да. Вот. — Блондинка вытянула бланк двумя жирными пальцами. — Сейчас не можем выпустить его под залог.
— Почему? — Джессику выворачивало наизнанку.
— Приходите утром.
Конечно, пока Ян оставался в тюрьме еще на день. Замечательно. Ее душили слезы разочарования, но она ничего не могла поделать, кроме как пойти домой, а утром вернуться.
— Хотите поговорить с боссом?
Лицо Джесси посветлело.
— Сейчас?
— Да. Он здесь. В задней комнате.
— Превосходно. Скажите ему, что я здесь. — «О Господи, пожалуйста.., пожалуйста.., пусть он окажется человеком.., пожалуйста…»
Мужчина появился из задней комнаты, ковыряя в зубах грязным пальцем, на котором блестело золотое кольцо с крупным розовым бриллиантом. В другой руке он держал банку пива. На нем были джинсы и футболка, из-под которой выбивались заросли густых черных волос, короткой курчавой стрижкой он походил на негра. Ненамного старше Джесси. Он ухмыльнулся, когда увидел ее, последний раз зацепил зуб, вытащил руку изо рта и протянул ей. Она пожала ее, хотя и не без отвращения.
— Здравствуйте, я — Джессика Кларк.
— Барри Йорк. Чем могу быть полезен?
— Я пытаюсь добиться освобождения моего мужа под залог.
— Откуда? Какие обвинения? Эй.., подождите-ка минутку. Давайте пройдем в мой офис. Хотите пива?
Да, она хотела. Но не могла пить с ним. Ей было жарко, она устала, у нее пересохло в горле, к тому же Джессика была сыта по горло этой канителью и напугана до смерти, но она не хотела пить с Барри Йорком, даже воду.
— Спасибо, нет.
— Кофе?
— Нет. Я в полном порядке, но все равно спасибо.
Он пытался быть приличным. Нужно было отдать ему должное. Он проводил ее в маленькую, затхлую комнатушку с фотографиями голых красоток на стенах, плюхнулся в крутящееся кресло, нацепил на голову зеленые солнцезащитные очки, включил стереопроигрыватель и ухмыльнулся.
— Не часто у нас такие гости, как вы, миссис Кларк.
— Я.., не… Спасибо.
— Ну так что с вашим стариком? Какая загвоздка? Вел машину в пьяном виде?
— Нет, изнасилование.
Барри присвистнул, а Джессика старалась смотреть в одну точку.
— Ничего себе. Какой залог?
— Пятнадцать тысяч.
— Плохие новости.
— Вот почему я здесь.
«Хорошие новости для тебя, Барри. Может быть, после этого ты даже сможешь купить себе золотую зубочистку с бриллиантом».
— Сегодня я разговаривала с вашей сотрудницей, она должна была позвонить в мой банк и…
— И… — Его лицо посуровело.
— Она забыла.
Барри покачал головой:
— Нет. Мы не оформляем такие высокие залоги.
— Не оформляете?
Он опять покачал головой.
— Обычно нет. — Джессика подумала, что вот-вот расплачется. — Похоже, она просто не хотела сказать вам.
— Итак, я потеряла день, а мой муж по-прежнему в тюрьме, банк ждет известий от вас и… Что теперь, мистер Йорк?
Что, черт возьми, теперь?
— Как насчет того, чтобы пообедать? — Он приглушил звук и похлопал ее по руке. От него разило копченой говядиной с чесноком. Он источал зловоние.
Джессика едва взглянула на него и встала.
— Мой адвокат ошибся в отношении вашего заведения, мистер Йорк. И у меня есть желание проинформировать его на этот счет.
— А кто ваш адвокат?
— Мартин Шварц. Он был со мной здесь этим утром.
— Послушайте, миссис.., как ваше имя?
— Кларк.
— Миссис Кларк. Почему бы вам не присесть, и мы все, все обсудим.
— Сейчас или после обеда? Или послушаем еще музыку?
Йорк улыбнулся.
— Вы любите музыку? Я подумал, что это создало бы нужную атмосферу.
Он опять прибавил звук. Джесси не знала, смеяться ей, плакать или кричать от злости. Похоже, что она никогда не вытащит Яна из тюрьмы.
— Вы хотите пообедать?
— Да, мистер Йорк. С моим мужем. Какова вероятность того, что вы освободите его из тюрьмы, чтобы я могла с ним пообедать?
— К сегодняшнему вечеру? И речи быть не может. Прежде всего мне надо поговорить с вашим банком.
— Именно на этом мы остановились в двенадцать тридцать.
— Ах да. Извините. Я лично займусь этим утром, но ничем не могу помочь, банки уже закрылись, тем более в отношении закладной на ту сумму, о которой вы упомянули. А как насчет дополнительной закладной?
— Мой бизнес или мой дом. Вам решать. Я прямо-таки горю желанием расстаться с тем или с другим, а то и с тем и с другим вместе. Но у меня есть мысль получше.
Она открыла сумочку и вынула два футляра с драгоценностями матери.
— Как вы посмотрите вот на это?
Барри Йорк очень медленно опустился в кресло и не произнес ни слова в течение добрых десяти минут.
— Хорошо.
— И даже очень. Изумрудное и бриллиантовое кольца с очень редкими камнями, а сапфировая брошь стоит кучу денег. Как, впрочем, и жемчуг.
— Да. Возможно, и так. Но дело в том, что я не могу ничего сказать, пока их не посмотрит ювелир. Поэтому не смогу освободить вашего мужа сегодня вечером. Хотя.., они весьма недурны. Откуда?
«Украли».
Читать бесплатно другие книги:
