И придет волчица… Шевченко Ирина
– Сомневаюсь. Старик ее недооценивает. Все же Галла – дракон и успеет разорвать нити, которые завязала сама. По крайней мере, Эн-Ферро она с собой не заберет. А Сумрак сильнее, чем думает Гвейн, и незавершенное дело продержит его достаточно долго. Если он сам не сорвется. Иоллар чужой на Таре, к нему допустимо применить меры как к угрозе извне. Один неверный шаг, и сказочник сам его уничтожит.
Рошан прикрыл глаза и попытался представить, будет ли ему жаль Иоллара. Оказалось, что не очень.
– Значит, останется только Лайс, – прошептал он.
Женщина удивленно округлила глаза:
– Ты принимаешь условия Гвейна?!
– А чего ты ждала от меня? Чего? Какой вообще у тебя интерес в этом деле?
– Интерес? – Она утомленно потерла виски. – У меня нет никакого интереса, Рошан. Я просто устала. Устала быть драконом, как бы странно это ни прозвучало. Устала наблюдать за происходящим в мирах и делать вид, что мне это безразлично. Возможно, Гвейн неверно толкует пророчество. В нем говорится о переменах. Так, может, не стоит ждать их, сложа руки? Может, пора самим что-то изменить?
– Подбиваешь меня на нарушение законов? – нахмурился дракон.
– Нет. Всего лишь делюсь с тобой мыслями, о том, как мне жаль, что я ничем не смогу помочь. Мне ведь не пройти на Тар. После прорыва Дивера Алан помогал Гвейну выставлять ограничения. Понимаешь, о чем я, Разрушитель Границ?
Тар. Марони
Может, пора самим что-то изменить, как сказала одна мудрая женщина, которой надоело быть драконом?
Но что он потеряет, став на путь перемен? Статус, власть, уважение других членов совета. А что приобретет? Лишь надежду на то, что однажды она простит его…
– Не нужно ставить вопрос таким образом.
Лайс молчал, говорила Мариза – еще одна неглупая женщина, к которой стоило прислушаться.
– Я не знаю, как это у драконов, но человеческий ребенок, рожденный на два месяца раньше срока, вполне жизнеспособен. Даже без специального оборудования есть шансы.
– У драконов не бывает преждевременных родов, поэтому…
– Поэтому попробуем спасти обоих.
Доктор Гиалло была настроена решительно, и ее уверенность заражала. Но сомнения еще оставались.
– В определенный момент может встать вопрос выбора, и нужно определиться уже сейчас…
– В Бездну, Рошан! – взорвался, не выдержав напряжения, Эн-Ферро. – Выбор сделан, раз уж ты здесь, а мы согласились на все это!
– Я напишу список инструментов и препаратов, которые могут мне понадобиться, – не поддаваясь панике, продолжила карди. – Как только достанете их, я буду готова.
Чтобы вернуться к вратам, пройти на Вилиль и собрать все необходимое в центральной клинике Вергена, потребовалось не больше пяти минут – его персональный рекорд. Но медлить было нельзя: Джайла не сможет долго прикрывать его, и Гвейн все равно почувствует в своем мире гостя.
– Пора.
– Нет, постойте, – снова Мариза. – Мы не можем решать это сами. Не имеем права.
– Хочешь узнать, что Галла обо всем этом думает? – На нервах Лайс то и дело повышал голос.
– Нет, не Галла.
В чем-то Рошан был подобен Гвейну – он тоже раньше времени списал со счетов Иоллара. Но в отличие от действий Первого в совете, в поступках и суждениях Хранителя Земли было что-то почти человеческое: этот мальчишка никогда ему не нравился, ни до своей смерти, ни после – он заставил его девочку страдать, он виноват в том, что происходит с ней сейчас, и он… Он значит для нее больше, чем все остальные. С последним было особенно тяжело смириться.
– Хорошо, я поговорю с ним, – согласился дракон. – Но если он надумает все испортить, я за себя не отвечаю.
Все объяснилось в один миг: и грусть в ее глазах, и путаные фразы, и то внезапное молчание, что пугало его в последние дни. Правда обожгла больнее, чем пламя пожара.
– Вы не можете быть уверены в этом.
Собственный голос показался ему чужим.
– Она уверена. Драконы никогда не ошибаются в таких вещах.
– Но почему сейчас? Почему мне нельзя поговорить с ней? Я смогу ее убедить!
– Не сможешь. – Каждое слово Лайса звучало как приговор. – Она уже сделала выбор. Теперь то же самое должен сделать ты.
Она взяла с него слово, что он никогда не обидит их сына…
– Мы попытаемся сделать все возможное, но если что-то пойдет не так, придется выбирать. Это твой ребенок, и…
– Почему сейчас?! – Сумрак схватил друга за грудки, и ткань затрещала под пальцами. – Дайте мне день… Хотя бы час!
– Если Гвейн узнает, у нас уже ничего не получится. Либо сейчас, либо…
Она сейчас в спальне. Послезавтра Новый год, а ей еще нужно придумать, куда поставить елку и сделать какие-то фонарики из бумаги. Тут нет цветной бумаги, и она клеит их из белой, а потом раскрашивает в разные цвета…
– Ил?
Нужно решать. Нет, нужно всего лишь произнести вслух то, что они и так знают. Если их план сорвется, если сил не хватит на то, чтобы спасти обоих, и придется выбирать, то пусть это будет…
– Дьери, – выдохнул он.
Да, он обещал. Но и она обещала, что никогда его не оставит. Выходит, они оба солгали. Он простил ей ее ложь – значит, и она когда-нибудь сможет простить его.
– Тебе лучше побыть здесь.
– Нет, я должен быть рядом с ней. Всегда.
Дверь неслышно отворилась, и Сумрак из-за спины Хранителя взглянул на жену. Присутствие дракона разрушило иллюзию, и Иоллар до боли в скулах стиснул зубы:
– Здравствуй, Галчонок.
– Шеф? – Она вздрогнула и выронила кисточку. Медленно поднялась навстречу. – Что вы здесь делаете?
– А что ты делаешь? Зачем?
– Так нужно.
Галла не смотрела на гостя, только на него, и Лар едва сдерживался, чтобы не оттолкнуть стоявшего между ними дракона и броситься к ней.
– Нет, малышка, – голос Рошана звучал ласково, словно он говорил с родной дочерью, – не нужно. Все можно сделать совсем не так…
– Нет.
– Дьери, послушай его, пожалуйста.
– Нет.
– У нас мало времени, Галчонок. Поверь мне. И прости…
Иоллар не понял, что сделал Рошан, но она вскрикнула, схватившись за живот.
– Все хорошо, не бойся. Я лишь немного ускорил события.
И все равно она смотрела лишь на него, и от этого взгляда сжималось сердце.
– Ты же мне обещал, Ил. Ты мне обещал.
А потом все смешалось. Кто-то суетился вокруг, говорил что-то… Он не слышал. И не видел ничего и никого – только эти глаза, глядевшие на него неотрывно. А еще чувствовал в своей ладони ее руку. Иногда он прижимал к губам холодные пальцы, целуя и грея их своим дыханием. Иногда шептал какой-то бред, кажется вновь давая обещания, выполнение которых было не в его власти…
– Пока все нормально, – голос Маризы, единственный спокойный и внятный из всех окружавших его голосов, прорывался сквозь гул путаных мыслей. – Галла, ты слышишь? Все нормально. Это схватки. Интервалы еще достаточно большие – значит, время есть. Только не молчи, пожалуйста, я должна знать…
А она молчала. Тот первый сорвавшийся крик был единственным. Теперь, когда ей было больно, она лишь закусывала губу и сжимала сильней его руку.
– Не молчи. Лайс, можешь дать мне картинку?
Какую картинку? О чем они?
– Ребенок лежит неправильно. Мы… – шепот, еле слышный, почти неуловимый, но тревожный.
– Рошан, ты можешь что-нибудь сделать? Рошан!
– Он был здесь только что, я видела…
А Иоллар видел только ее глаза. И в этих глазах было столько всего, целый мир, огромный и прекрасный. Его мир.
– Это Гвейн. Теперь рассчитываем только на себя. Я пошлю кого-нибудь за Сэлом, может понадобиться помощь еще одного мага…
Над его миром нависли тучи.
– Сама она не родит, нужно оперировать.
– Нет, – вдруг четко произнесла Галла. – Не нужно. Ил, скажи им, что не нужно. Нельзя.
– Галчонок!
– Ил, скажи им!
Сумрак вызвал меч и направил его на своего лучшего друга:
– Слушай ее.
– Придурок! И что ты сделаешь? Снова порежешь мне одежду?
– Мне не понадобится оружие, – глухо предупредил Лар. – Будет так, как она говорит.
Мир драконов
Дракон ударил лапой наотмашь, и человеческое тело, ставшее тюрьмой для ослушника, пролетев половину зала, ударилось о стену.
– Гвейн, остановись!
– А, Джайла. Я должен был догадаться.
– Не смей к нему прикасаться! – Растопырив крылья, драконица загородила сплевывающего кровь мужчину. – Кем ты себя возомнил, старик?
– А кем вы двое возомнили себя, решив встать на пути у Судьбы?
– Судьба порой идет окольными путями.
– И это ваш окольный путь? – Гвейн указал на большое зеркало в центре. – Разрушить все?
– Не разрушить, а сохранить. Алан, – Видящая Суть повернулась к безмолвно сидящему на своем месте Палачу, – отпусти его, пожалуйста. Позволь принять нормальный вид.
Второй в совете с сопением выдохнул облачко дыма, но не внял просьбе.
– Гвейн, Рошан нужен там, он должен вернуться.
– Он уже сделал больше, чем нужно.
– Что здесь происходит? О Небо, Рошан! – Только что вошедшая в зал Селаста в мановение ока перекинулась из величественной драконицы в худенькую девушку и подбежала к опирающемуся на стену мужчине. – Что вы творите? Гвейн? Отец?
– Отцом я тебе буду, когда мы вернемся домой, – недовольно выговорил Палач.
– Но…
– Тихо! – рявкнул Хранитель Тара. – Заткнитесь все.
Старейшина устроился перед зеркалом и долго всматривался в изображение.
– Молодец, девочка, – прошептал он довольно спустя некоторое время, – молодец. Все равно Судьбу не обманешь.
– Что она делает? – отважилась на вопрос присевшая рядом Джайла.
– А ты не видишь? Делится жизнью со своим ребенком.
– Делится?! – вгляделась драконица. – Да она же отдает ему свою жизнь!
Услышав это, Рошан рванулся к зеркалу, но лапа Хранящего Слово, сбив на ходу, прижала его к полу.
– Видишь? Судьбу не обманешь.
– Она же не знает, не понимает, что делает, – пролепетала подошедшая неслышно Селаста. – Просто хочет помочь своему малышу. Нужно остановить это, пока не поздно.
– И ты туда же? – оскалился Гвейн. – Похоже, в совете возникли разногласия.
– Верно, – прорычала Джайла. – А раз так, предлагаю вынести вопрос на голосование. Нас больше, старик.
– Нет, не больше, – вмешался Алан. – Рошан нарушил наши законы и теперь не имеет права голоса. Двое против двоих, Джайла.
– Папа!
– Все решит случай, – подвел итог голосования Гвейн, отпуская Рошана.
Тот отполз подальше, поднялся, взявшись за руку подоспевшей на помощь Селасты, и поцедил сквозь зубы, едва шевеля окровавленными губами:
– Какие же вы оба… драконы!
Тар. Марони
Ожидание растянулось на часы.
Лар все так же держал любимую за руку. Точнее, теперь уже она сжимала до хруста его ладонь. С другой стороны кровати сидел Сэл, но сейчас Сумрак и не подумал бы ревновать. Буревестник давал Галле силу, которой ей так недоставало. Лайс… Он не знал, что делает Лайс, но видел, что тот тоже тут не напрасно. Временами кард бросал на него сердитые взгляды, злость в его глазах граничила с ненавистью, и Иоллар понимал, что эта ненависть вырвется наружу, если что-то пойдет не так, но ему было все равно: если с его Дьери что-нибудь случится, он сам себя возненавидит, и какое ему дело будет тогда до других?
А она, как и прежде, молчала. Даже тогда, когда выгибалась от боли, запрокинув голову и стиснув до скрежета зубы. Ее молчание наполнило комнату, и все присутствующие тут как будто боялись его нарушить.
Мариза и та перешла на шепот:
– Еще совсем немного.…
Лар пытался поймать ее взгляд, но Галла все чаще жмурилась, и из-под прикрытых век пробивались слезы.
– Еще чуть-чуть…
И снова руку зажало в тиски тонких пальцев. Но на этот раз с растрескавшихся губ сорвался вздох, один-единственный вздох, в котором помимо боли послышалось облегчение.
А спустя секунду тишину разорвал детский плач.
– Ты слышишь, родная? Слышишь? Это наш сын… Он… С ним все в порядке. С ним же все в порядке?
– Конечно. – Мариза поднесла к ним ребенка. – Чудный, здоровенький мальчик.
– Дэви. – Галла отпустила ладонь мужа и осторожно коснулась крохотной ножки.
– Вот видишь, Дьери? Все хорошо.
– Да, – она посмотрела на него, – хорошо. Люблю… вас обоих…
И улыбнулась.
Он никогда этого не забудет – ее застывшую улыбку и свое отражение в остекленевших глазах, в которых только что умер его мир.
Мир драконов
– Вот и все, чего ты добился, Рошан. Украл у них эти два месяца.
Разрушитель Границ сидел на полу, закрыв лицо руками. Если бы он не был драконом, можно было бы подумать, что он плачет.
– Не злорадствуй, Гвейн, – тихо сказала Джайла. – Лучше пусти его туда.
– Зачем? Он уже ничем не поможет.
Дракона не вернуть в мир живых тем же способом, которым Галла возвратила Эн-Ферро. Если дракон уходит, то навсегда.
– Пусти его, – повторила драконица. – Ему это нужно. Алан?
Палач отвел взгляд.
– Да позвольте ему хотя бы проститься с ней!
Гвейн кивнул, одновременно активируя портал, и Рошан, шатаясь как пьяный, побрел к светящемуся кругу.
Запредельная тьма и холод. И знакомая черная воронка, разверзшаяся теперь уже для меня…
Но я не боюсь. Не хочу уходить, но не боюсь. На самом краю пропасти мне вдруг открылось, что по ту сторону не только пустота – там другая жизнь, другие миры, в одном из которых мы все когда-нибудь встретимся. Я, Иоллар, Лайс…
Лайс стал первым, кого я отпустила. Мы встретимся, но еще не скоро, братишка. Ниточка, не так давно завязанная мною, долго не хотела поддаваться, но все же порвалась. Вслед за нею оборвалась и сотня тоненьких, неведомо к кому ведущих паутинок…
Потом – Дэви. Эта связь была крепкой, но распалась сама собой. Мой маленький, но уже такой умный сыночек прощался со мною. Удачи тебе, малыш! Как жаль, что я даже не увидела твоего лица. Но я знаю, что ты похож на своего отца. Береги его, сейчас ему будет трудно. Но потом, со временем, все образуется… Если я только разорву эту нить. Разорву и не утяну его за собой. Но…
Не рвется! Она не рвется, солнце мое.
Но я знаю, что нужно делать. Если ее не разорвать посредине, то нужно вырвать у самого корня – из своего сердца. Мне не будет больно, любимый, ведь мое сердце уже не бьется…
Помни меня. И прости…
Крепкая серебряная ниточка натянулась до предела, и я рванула что было сил… А-ах… Больно… Все равно больно, будто тело пронзает электрический ток…
Больно? Тело?
– Ил, руки!
Он отпрянул назад, и от ладоней Лайса, лежащих на ее груди, прошел короткий разряд. Галлу подбросило на постели.
– Давай!
Зажав ей нос, Иоллар набрал воздуха и прижался губами к ее рту, пытаясь вдохнуть в нее жизнь. Если бы было можно, то даже свою.
– Еще раз. Руки!
И снова разряд. Уже третий. Неужели…
– Есть пульс!
Сумрак ладонью размазал по лицу слезы. Я же говорил, что все будет хорошо, родная?
– Лайс, у нас еще одна проблема, – окликнула мужа Мариза. – Сильное кровотечение, даже если я его остановлю…
– Большая кровопотеря?
– Да. Нужно делать переливание, но у нас нет оборудования, чтобы проверить, чья кровь подойдет.
Злой Рок не хотел сдаваться.
– Кровь дракона, я думаю, – хрипло произнес появившийся из ниоткуда Хранитель. – Абсолютная совместимость.
Иоллар не сдержал улыбки. Видишь, Дьери, сколько нас? И мы тебя не отпустим.
– Тебе нужно отдохнуть. – Рошан отечески похлопал его по плечу. – Ну и… Поздравляю с рождением сына. Двадцать девятое февраля… Хорошо, что на Таре, – усмехнулся он. – На Земле были бы проблемы с празднованием.
Дракон обошел постель с другой стороны и взглянул куда-то под потолок.
– Ты прав, Гвейн. Судьбу не обмануть.
– Я думал, что потерял ее, – признался Рошан Лайсу, спустившись с ним в гостиную.
– Мы все так думали. Только Мариза не растерялась, в ее практике было несколько случаев остановки сердца при родах.
– Умница она у тебя.
– Знаю. Кстати, она сказала, что переливание дало побочный эффект, организм Галлы слишком быстро восстанавливается, и произошел какой-то гормональный сбой…
– Короче! – взволнованно перебил Хранитель.
– Короче, Галла не сможет кормить ребенка сама, нужно искать кормилицу, и срочно.
– Вряд ли Галчонку понравится, что какая-то тетка будет кормить ее сына.
– Не понравится. И что предлагаешь?
– Пошли мальчика на Вилиль, – кивнул он на задремавшего в кресле Сэллера. – Я запишу название смеси, врата пропустят – продукт натуральный.
– Сэл, сгоняешь?
Услыхав, куда его посылают, Буревестник возмущенно засопел:
– Ничего себе «сгоняешь»! Я думал, в трактир за чем-нибудь – отметить…
– И туда на обратном пути, – усмехнулся Рошан. – Я тебя лично проведу, за час управишься.
Когда молодой человек, для проформы бурча что-то неразборчивое, пошел за своим пальто, Хранитель подмигнул приятелю и достал из воздуха бутылку и два стакана.
– Пока он там обернется! А нам с тобой есть что отпраздновать. Ты вот дядей стал. А я… дедом, наверное.
Он наполнил стаканы.
– Рошан, я все хотел спросить, – стушевался Эн-Ферро. – У тебя дети есть? Свои, я имею в виду.
– Нет. Потому что сначала нужно жениться – у драконов обычно так, а не как у некоторых кардов.
– Так женись.
– На ком? – Хранитель залпом выпил и поморщился.
– Неужели никого на примете нет?
– Вообще-то есть одна девушка. Но мы с ней…
– Просто друзья?
– Хуже. Коллеги. Пару раз хотел пригласить ее к себе на Пантэ: море, пляж, тропические фрукты… Но сам понимаешь.
– Понимаю, – усмехнулся Эн-Ферро. – А ты не думаешь, что твоя коллега нас сейчас слышит?
– Угу, – помрачнел, осознав свою ошибку, Рошан. – И папа ее.
Он снова налил, на этот раз доверху.
– Чувствую, пора мне искать другую работу.
Прошла ночь, наступило утро, а Галла еще спала. Иоллар забеспокоился, но Лайс уверил его, что все в порядке.
– Ей нужно отдохнуть.
Действительно, не было никаких признаков того, что ей плохо. Иногда хотелось разбудить ее, а иногда он крался к постели на цыпочках, чтобы случайно не потревожить.
– Ил, у тебя что, дел других нет?
Конечно, нет! Дэви тоже все время спит. Для него купили маленькую кроватку и поставили пока в соседней комнате, чтобы не тревожил мать. Вот Сумрак и бродил из одной спальни в другую, любуясь то женой, то сыном.
Хотя одно дело все-таки было.
– Лайс, а ты ничего не забыл?
– Глупости! – отмахнулся от напоминания Эн-Ферро.
– Вовсе нет.