И придет волчица… Шевченко Ирина

Глава 3

Галла

Я и не думала, что буду так рада снова погрузиться в теплую домашнюю суету, заполненную детским плачем, смехом, внеурочными побудками, мокрыми пеленками и молочными бутылочками. Это был не мой ребенок, я не могла относиться к Ларе так же, как к Дэви, но, наверное, поэтому, чувствуя вину перед девочкой, я возилась с ней больше, чем в свое время с родным сыном. Стоило малышке захныкать, мчалась к кроватке, подолгу носила на руках, если она не могла уснуть, и даже – в чем ранее замечена не была – пела песенки.

– Смотри, разбалуешь ее, – предупреждал муж, а сам нянчился с крохой не меньше моего.

Первые дни мы опасались, что Дэви станет ревновать, но сын продолжал безмятежно радоваться обретенной сестричке, проводя у колыбельки весь день. Для этого он перетащил в нашу комнату игрушки, и к постели мы с Илом теперь пробирались, переступая картонные замки, оловянных солдатиков и деревянных керов. Если ревность и присутствовала, так со стороны Тин-Тивилира: в кои веки драконыш оставил его в покое, а тэвк, вместо того чтобы наслаждаться свободой, захандрил. Кажется, он увяз в этой «истории» глубже, чем планировал. И когда через несколько дней пришлось оставить детей на его с Маризой попечение, был просто счастлив.

Отойти от дел не получалось. Но теперь все было иначе. Если в самом начале этой войны мы дланями не вылезали из армейских лагерей, появляясь дома лишь изредка, а еда и сон – все, на что хватало времени в перерывах между атаками, осадами и штурмами, то сейчас, когда по всем признакам близился если не мир, то длительное перемирие, можно было позволить себе отдохнуть от смертей.

Где-то еще шли бои, но уже не было желания мчаться на выручку всем и каждому. Может, оттого, что я поняла, что всюду все равно не успеешь, а может, не хотелось, как в этот вечер, покидать теплых объятий любимого, будить уснувшую на моих руках малышку и тревожить прильнувшего к плечу сына. Однако в этот раз пришлось встать: амулет связи оповещал о чьем-то непреклонном желании со мной пообщаться. Я передала Лару мужу и поднялась в спальню. Села у туалетного столика, одним движением смела в ящичек расставленные у зеркала баночки и флакончики и достала кристаллы.

– Неужели вы соизволили ответить? – «поздоровалась» Беата.

– Я не знала, что это вы. Потому и ответила.

Не люблю оставаться в долгу.

– Много времени не отниму. У меня официальное поручение.

– Простите, тэсс Беата, но вы же помните, что я не обязана выполнять ваши официальные поручения. Не являясь подданной…

– Как знаете, – прервала меня магичка. – Но отказ от личного приглашения его величества будет расценен как неуважение к королевскому дому. В этот весел вы и ваш муж без оружия у главных ворот Азгарского дворца. В противном случае вас попросят покинуть страну.

Ее тон вывел меня из себя.

– Страну, не помнящую добра, наша семья покинет с радостью. Начинаю собирать вещи.

Я положила ладонь на один из камней, намереваясь в кои-то веки первой прервать связь, но Беата замахала руками:

– Подождите! Ну что вам стоит принять приглашение?

– А что вам стоит передать его нормально, без угроз?

– Если бы вы были сегодня в Аэне, понимали бы меня намного лучше, – отмахнулась она, а я заметила, какие усталые у нее глаза.

– Город наш?

– Взяли почти без потерь.

– Поздравляю.

– Надеюсь, в весел поздравите уже с окончательной победой. Да, в два пополудни у главных ворот. Не опаздывайте.

Разговор по устоявшейся традиции оборвала она.

Каэр

Совет утомил императора. Он терпеть не мог это сборище тупоголовых баранов: дворян в хоры-знают-каком-поколении, чванливых магов, горлопанов-военных и с недавнего времени допущенных во дворец простолюдинов – банкиров и глав торговых и ремесленных гильдий. Последние (это новое сословие, как называл их Брунис) по какой-то странной прихоти богов обладали огромными капиталами и уже подмяли под себя потомственную, но обнищавшую аристократию, и теперь с ними и с их кошельками приходилось считаться.

– Два часа! – разъярялся Истман. – Два часа я потратил, выслушивая, почему моя армия не в состоянии раздавить это ничтожное королевство! Им нужны люди, нужны маги, нужны деньги! Разве у них не было всего этого три года назад?

Придворный маг молча слушал правителя, спорить с императором в последнее время не решался даже он.

– Я допустил ошибку, доверившись этим… военачальникам, чтоб их демоны драли! Они обещали покончить с Кармолом за год! Нет, даже не так – самое большее за год, говорили они! И что мы имеем? Ничего. Потерянные силы, потерянное время. Аэрталь не дура, она наверняка потратила это время с пользой. Преимущества внезапного нападения для нас потеряны, Лар’эллан встретит нас во всеоружии. Если только будет кого встречать. Они хотят бросить новые силы на Кармол, ты слышал? На кой мне этот Кармол, если разобраться? Нужно было с самого начала плюнуть на Дистена и его рыжую сучку, пусть бы радовались, что легко отделались. А уже потом, когда у меня… когда у нас была бы кость и эльфийское золото…

Он уже не вспоминал, что нападение на Кармол было его идеей, и винил военачальников и магов, не справившихся с поставленной задачей.

– Так какова воля вашего величества?

– К демонам Кармол! Держать границы, чтобы ни одна сволочь не сунулась. Никаких передвижений, никакой торговли. Держать блокаду по морю. Посмотрим, что они запоют. Если этот казначей… тэр, как его… если он прав, то внутренний рынок не сможет себя обеспечивать. У них осталась связь только с баронствами, а с северян много не возьмешь. Есть, конечно, порталы, но ведь они не смогут наладить торговлю и массовые переходы таким образом? Нет? Тогда пусть ходят друг к другу в гости и носят яблоки в этом… как его… лукошке, да. Большего они не протащат! А мы задавим Дистена так, нам спешить некуда. Пока они будут задыхаться в своей дыре, которую зовут королевством, мы займемся Лар’элланом. Но там уже, там – никаких ошибок!

Речь для Истмана была непривычно длинной, и к концу он почувствовал легкое головокружение. Но император знал, что его ждет лекарство от всех тревог этого дня. То, что поможет ему пережить еще один совет сегодняшним вечером и поставить на место некоторых забывших свое место подданных.

Мужчина, дожидавшийся его в небольшой комнатке, примыкавшей к тронному залу, почтительно поклонился. Истман ответил небрежным кивком. Этого человека кармольцы взяли в плен в приграничье, а уже на следующий день обменяли на одного из своих офицеров, захваченного имперцами ранее.

– Как ваше имя?

– Эрд, ваше величество.

– Вы служили под началом генерала Лино?

– Нет, графа Дальнири. Последний год – непосредственно под командованием капитана Ласто.

– И вам удалось взять в плен Маронскую Волчицу?

– Да. То есть нет. Мы думали, что удалось, но…

– Не волнуйтесь, магистр, рассказывайте все, как было. Я с удовольствием послушаю. Расскажите об этой ведьме-полукровке, что она из себя представляет. Мне интересно, да и время пока есть.

Истман поправил на пальце серебряное кольцо и нащупал под мантией рукоять костяного ножа…

Галла

Выяснилось, что у меня нет новых платьев. Последнее шилось еще до войны и давно вышло из моды. Странно это было: там, на юге, – война, а на севере, в Азгаре, – мода. Что надеть, отправляясь на юг, я не задумывалась. Но для визита в столицу наряд пришлось заказывать. Иоллару тоже. Обещали успеть в два дня.

Условие «без оружия» вполне устраивало. Сумраку все равно, а я мечом пользуюсь нечасто, могу и оставить. Нужно было только решить, подпадает ли под определение оружия тиз’зар. Я как раз обдумывала этот вопрос, когда в дверь позвонили. Лайс с Маризой ушли прогуляться, прихватив с собой сына, Тин пропадал где-то с самого утра, а Ил с Сэлом под руководством Дэви передвигали мебель в детской, и надеяться, что кто-нибудь из них спустится, чтобы открыть нежданному гостю, не стоило.

Я подождала, пока Лара допьет молоко, отставила бутылочку и с малышкой на руках вышла в прихожую. Проверила, не исходит ли угроза от стоящего за дверью, и обрадовалась, узнав знакомый отблеск.

Вришку я не видела уже пару месяцев. Подруга совмещала занятия в школе с работой в лечебнице, умудрялась участвовать во всех светских мероприятиях, как обязывало ее положение, и была занята не меньше нашего. Сейчас, судя по широкому белому фартуку и накрахмаленному чепцу, она примчалась прямо из госпиталя, а взволнованное лицо и покрасневшие глаза наводили на тревожные мысли. Неужели что-то случилось с кем-то из знакомых? Ранен? Убит?

– Гал, ты извини, я…

Я завела девушку в гостиную и усадила на диван.

– Что случилось?

– Мне просто поговорить… А с кем? Рисы нет, у Али свои проблемы. Мила… Ну ты знаешь…

Всех провидцев мобилизовали секретные службы Дистена: разведка, контрразведка… Не знаю, что еще есть. С Миларой, закончившей обучение в год начала войны, мы виделись редко, даже когда она бывала в Марони: за сотрудниками тайных отделов велась круглосуточная слежка, перестраховывались свои же, и неуютно было чувствовать на себе пристальное внимание незримых глаз во время этих нечастых встреч.

– Мы с тобой были когда-то подругами, – продолжила Вришка. – Вот я и подумала…

– Что значит – были? Мы и сейчас подруги. Разве нет?

Целительница посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на Лару, словно только что ее заметила:

– Кто это?

– Моя дочь. Она была у кормилицы в деревне, так было безопаснее, но сейчас…

Это была версия для широкой общественности.

Гостья не стала дослушивать до конца.

– Я уже знаю, – вздохнула она. – Все знают… теперь. Несколько дней назад и не подозревали. А ты говоришь, мы подруги.

От горечи в ее голосе стало не по себе, и я сделала то, чего не собиралась делать ни при каких обстоятельствах.

– Мы забрали ее из деревни, сожженной имперскими карателями. Ее родители и брат погибли, и малышка осталась совсем одна… А у меня вряд ли будут еще собственные дети.

Вришке понадобилось несколько секунд на осмысление моих слов, а затем она вдруг обхватила меня за шею и залилась слезами. Лара удивленно посмотрела на плачущую тетю и решила присоединиться.

– Вриш, ну чего ты? – Одной рукой я гладила подругу по плечу, а второй качала дочку. – Что случилось?

– На-ай…

Странно, я ожидала услышать другое имя в этом потоке слез. И я его услышала.

– И Ферт…

– Что они снова учудили?

– Они… они… Уехали!

– Куда?

– На Саатар.

– На Саа… Но это же невозможно. Порты закрыты, судоходство остановлено.

Девушка резко успокоилась, отпустила меня и выпрямилась.

– Порталами. В школу приходил представитель посольства Лар’эллана, предлагал работу в Лесу. Давно. А теперь они перстни получили… Ты не знала, да? Из-за этой войны программу уплотнили, сократили еще на год. Мы все уже закончили.

Я посмотрела на ее руки и увидела знакомый перстенек. Боги пресветлые, сколько же я всего пропустила!

– Вриш, прости, я в последнее время…

– Ну да, тебе не до того. Я понимаю. А ребята… Они уже контракты подписали. Сегодня в Азгар, а оттуда сразу же на Саатар. Говорят, удалось проложить стабильный канал.

– Куда?! – донеслось от двери разгневанное. – Да я ему!..

Мы не заметили, когда Сэллер спустился и как долго он стоял у входа, но о брате услышал. Стукнув кулаком по стене, он развернулся и вышел в коридор.

– Стой! – Прижимая к груди затихшую Лару, я кинулась за ним. – Сэл, подожди! Ты уже ничего не изменишь – у него перстень, у него контракт. И он уже не маленький мальчик, в конце концов!

– Посмотрим. – Буревестник хлопнул входной дверью.

У лестницы стояли Ил с Дэви.

– Потом объясню. – Я передала мужу малышку. – Побудьте пока наверху.

Вернувшись в гостиную, присела рядом с подругой, дожидаясь продолжения рассказа. Хотя что тут продолжать?

– Ферт заходил час назад, – прошептала она. – Проститься.

– И что сказал?

– Сказал: «Может быть, еще увидимся, тэсс графиня».

– И все?

Она снова разрыдалась.

Какими же дураками бывают иногда мужчины – четыре года из-за подобной ерунды страдать! Ну графиня. И что с того?

– Вриш, а ты сама что сказала?

– Сказала, увидимся…

А если оба дураки, тут уже ничем не помочь. Только плечо подставить, чтоб в него вдоволь выплакались…

К счастью, фронт не успел подобраться к Марони, город жил почти так же, как и до войны. А Сэл, как умел, все эти годы ограждал родных от тревог. Даже домой не вернулся, помирившись с отцом, остался жить у друзей, чтобы родители не видели, когда и как надолго он уходит и каким порой возвращается. И Ная удерживал в стороне от всей этой грязи, в душе понимая, что вечно так продолжаться не может. Но сейчас надеялся, что не опоздает и сумеет еще раз отговорить расхлябанного, так и не повзрослевшего мальчишку от необдуманного поступка.

Повезло. Брата он заметил в двух кварталах от родительского особняка. Остановился в тени раскидистого платана, дождался, пока молодой человек в темном дорожном костюме с переброшенной через плечо небольшой сумкой поравняется с ним, и шагнул навстречу из своего укрытия:

– Решил смыться, не попрощавшись?

Най оступился от неожиданности.

– Отцу с матерью тоже ничего не сказал?

– Сказал…

– Врешь! – безошибочно определил Сэллер по бегающему взгляду.

– Записку оставил.

– Записку? – Он схватил брата за грудки и притянул к себе, лицом к лицу. – Куда ты рвешься? Зачем? Посмотри на меня. Хочешь стать таким же?

Двадцать два года, а беззаботная молодость закончилась, едва начавшись. День считался неплохим, если никого не пришлось хоронить. День считался просто великолепным, если не пришлось никого убивать. А ночь была хорошей, когда удавалось поспать, не видя снов.

Но Най не понял:

– Да! Хочу! Доволен, Буревестник? Я хочу быть таким, как ты. А может, даже лучше, чем ты. И в Кармоле мне это не светит. Тут уже хватает героев.

– Героев?!

Нет, он не ударил его – с силой отшвырнул в сторону, и Найар, не удержавшись на ногах, упал на брусчатку.

– На войне не бывает героев. Запомни это.

На них уже оглядывались прохожие, и Сэл отвернулся, уткнулся в кирпичную стену, чтобы ни они, ни брат не видели его лица.

– Ты ведь сам выбрал это, – негромко сказал подошедший сзади Най. – Сам принял решение. Почему я не могу поступить так же?

– Потому что ты еще не готов.

– Откуда тебе знать? Мы видимся раз в месяц, говорим ни о чем. Я не знаю, чем занимаешься ты, а ты не знаешь, что делаю я. Прости, братишка, но не тебе судить, к чему я готов.

Все равно однажды это случится…

Сэллер медленно развернулся и пристально посмотрел на брата. Тот говорил серьезно, не ерничал, не огрызался, как обычно. И, наверное, был прав – в последние годы они отдалились друг от друга, и, возможно, Най уже не тот безответственный юнец, которым он привык его считать.

– Я буду писать. Так часто, как только получится.

– Мы разберемся здесь немного и…

– Нет, – покачал головой Найар. – Если ты не считаешь меня полным ничтожеством, окажи услугу, не вздумай мчаться за мной, как заботливая мамочка. Кстати, маме скажи, что я не хотел ее расстраивать. Скажи, что мне предложили хорошее место в эльфийской столице: непыльная работенка, приличная оплата, питание за счет пригласившей стороны…

– Красавицы-эльфийки.

– Вот, ты меня понимаешь. Но об эльфийках – только отцу, мама не оценит.

Может, и хорошо, что он такой бесшабашный, подумалось Сэлу. Если смерть не достанет, жизнь еще не скоро сломает.

Но это не помешало ему, проводив брата, завалиться в кабак на окраине города, где никто его не знал, взять бутылку вина и слушать россказни беззубого старика, с чего-то принявшего его за приезжего, о том, какие великие герои водятся в сих краях. Услыхал много нового и о Маронской Волчице, и о Сумраке, и о каком-то Буревестнике… Бред, конечно, но людям нравится верить в эти небылицы. Взял еще бутылку, ополовинил, протер кулаком слезящийся глаз и замутненным рассудком осознал, что понятия не имеет, где находится. Хорошо, что старый болтун-пьянчуга вызвался за пару красненьких показать дом, где проживают легендарные маги.

Галла

Увы, праздновать победу было рано. Война не закончилась, она перешла на новую стадию. У империи хватало сил на то, чтобы взять Кармол в экономическую и политическую блокаду, и королевство оказалось отрезанным от всего мира. Это могло продолжаться долгие годы, столько, сколько нужно будет на то, чтобы страна, зависимая от внешних поставок пшеницы, угля и стали, ослабела и пришла в упадок. И тогда, если ему ничто не помешает, Истман предпримет новую попытку.

Так что назначенный на весел прием в Азгарском дворце был отнюдь не в честь нашей победы. Его величество Дистен, а с ним и весь Кармол, встречали особую гостью – впервые за долгие годы в Восточные земли прибыла владычица Леса, королева Аэрталь. И то, что нас пригласили в столицу именно к этому событию, воистину было величайшей честью.

Эльфийка производила впечатление. С первого взгляда и на всю жизнь. Стоило ей войти в огромный, торжественно украшенный зал, и внимание всех, находившихся тут, было всецело отдано ей. Померкли придворные дамы и блеск драгоценных камней на их холеных шейках, затихли ошеломленно мужчины. Нет, она не была красива – она была более чем красива. И все в ней было «более»: длинные, распущенные по плечам волосы, такого же, как у Гайли, серебристо-пепельного цвета более серебристыми, огромные, похожие на звездчатые сапфиры глаза более чем просто синие. А то, что читалось в глубине этих глаз, было чем-то более, чем мудрость. Она посмотрела на меня лишь мельком, но взгляд пробирал до костей.

Дыхание перехватило, и в себя я пришла лишь после слов Лара:

– А эльфам-то разрешили притащить мечи.

Он смотрел мимо королевы на одного из ее стражей, и я поняла – это магия, тайная магия Леса, ментальное воздействие, которому Сумрак не поддается, как и всякого рода сканерам. Аэрталь ничем его не поразила – всего лишь эльфийка, которых здесь сегодня немало. А вот оружие сразу бросилось в глаза.

Открывшийся мне обман развеял флер неимоверного очарования гостьи, а проверенные и перенастроенные щиты оградили сознание от чужого воздействия и помогли избавиться от наваждения. Но даже после этого Аэрталь была прекрасна: идеальные черты юного лица, блестящие волосы, искусно подведенные серебристой краской глаза и безупречная фигура, подчеркнутая простым жемчужно-серым платьем, обтягивающим грудь и тонкую талию. Впрочем, внешность скорее обычная для представительниц ее народа, чем уникальная.

– Похвально, тэсс Галла. Быстро сориентировались.

Я обернулась на насмешливый шепоток. Беата? Она же только что стояла возле короля.

В жизни магичка была такой же, как и в зеркале: легкомысленная красотка, если не всматриваться пристально в голубые льдинки глаз. Но теперь стало ясно, что она выше меня на полголовы.

– Это официальная часть, затем будет закрытый прием. Для избранных. Ваше присутствие там не планировалось, но ее величество…

– Его величество, – поправила я, решив, что Беата оговорилась.

– Именно ее. Аэрталь настаивает на том, чтобы вы были. Вас позовут.

Аэрталь? И что бы это значило?

– С кем ты шепчешься? – спросил у меня муж.

– Что?

Позади меня стояла полная дама, как и все здесь не сводившая заплывших поросячьих глазок с лар’элланской правительницы. А Беата была там, где ей и полагалось быть, – рядом с королем Кармола, чуть позади, словно боясь ненароком затмить законную супругу, королеву Инару. Да уж… Лучше бы, как водится на подобных мероприятиях, обеспечили полную блокировку магии во дворце.

Далее все шло по скучнейшему из сценариев: представления, расшаркивания, постные физиономии придворных, «и не таких видавших». Голоса слились в монотонное гудение, люди – в сплошное размытое пятно. Мне показалось, что я видела в толпе Салзара, но Ворон, если это и был он, тут же исчез из поля зрения.

Нам с Ларом король отвел секунд десять, не больше. Беата холодно кивнула, а Аэрталь даже не взглянула на нас. Уж не померещилось ли мне это странное приглашение? Но спустя час официозной маеты к нам подошел стройный светловолосый юноша, раскланялся с грацией и достоинством, какие дает эльфийская кровь, даже будучи разбавлена людской, и предложил следовать за ним.

Так мы попали на «прием для своих».

Своих оказалось немало. Хвала богам, с некоторыми из них мы были знакомы: герцог Тарейский и его маг (значит, не показалось!) приветствовали сдержанными, но искренними улыбками, граф Тилана, забавный на вид толстячок с железной хваткой хищника, махнул обрубком руки, напомнив о дне, когда лишился кисти и познакомился с нами. Если бы не затянувшаяся болезнь тэра Велтара, уже второй год удерживавшая герцога в Марони, он тоже был бы здесь. Остальных я не знала, а представлять их нам не собирались, то ли полагая, что много чести будет, то ли вообще забыв о нашем присутствии. Полукровка, который привел нас, указал на кресло в углу, стоявшее особняком от остальных, выставленных аккуратным полукругом, и удалился.

Кресло было одно.

– А пошли вон там присядем, – предложила я Иоллару, указав на еще два кресла, стоявшие в небольшом отдалении, как раз напротив других, и предназначенные, очевидно, для королевской четы.

– Хочешь?

А ведь с него станется организовать какой-нибудь переворот и усадить меня на трон, промелькнуло в мыслях, и я замотала головой. Села на указанное место, а Сумрак, как полагалось согласно бредням какого-то храмовника, встал у меня за спиной.

Кресла в центре тоже недолго пустовали. Одно занял Дистен, второе – Аэрталь. Ее величество Инара, должно быть, не любила закрытых мероприятий. Слева от Дистена остановилась Беата. Рядом с Аэрталь – никого, эльфийка в помощи не нуждалась.

– Мы рады приветствовать…

Снова пришлось выслушивать всю эту дребедень. Но Аэрталь терпела, терпели и мы.

Потом перешли к главному – заговорили о войне и блокаде. Мы молча слушали и запоминали. Когда еще доведется узнать достоверные сведения из первых рук? Как оказалось, в стране уже ощущался недостаток зерна. Все-таки большая часть территории Кармола занята лесами, а не пашнями, а земледелие ведется в отдельных крестьянских хозяйствах и не может обеспечивать потребностей многолюдных городов. Да и выращивают селяне на продажу в основном овощи и виноград (вином мы обеспечены, как заметил кто-то), а зерновые – исключительно для себя. Не лучшим образом обстояло дело и промышленными культурами: лен был свой, а вот хлопок и джут…

Отчего-то я всегда считала Кармол самодостаточным государством. Глядя на разросшиеся города и богатые деревни, и в голову не приходило, что нам нужна чужая пшеница или руда.

– Государственных запасов хватит самое большее на три года, – прозвучал неутешительный прогноз.

И тут же посыпались варианты возможных решений проблемы. Точнее, вариант был один – продолжение активных военных действий, теперь уже на территории империи и на море.

– Это наш единственный шанс! – вскричал кто-то.

– Я так не думаю, – произнес Дистен. – Лучшим решением в данной ситуации будет новый император на Каэрском престоле. Справедливый и лояльно настроенный как к Кармолу, так и к нашим заокеанским друзьям.

Все притихли. Подобные слова не произносятся просто так.

– Есть несколько наследников младшей имперской ветви, – начал высокий бородач, но его прервал мелодичный голос Аэрталь:

– Его величество Дистен говорил о законном наследнике Растана Второго, о его сыне.

И тут-то я узнала, что такое гробовая тишина.

Итак, если коротко, во время последней саатарской кампании принц Растан прибыл в Западные земли. Но вместо того чтобы вести к славной победе войска своего отца, влюбился и скоропостижно женился на дочери одного из своих генералов, много лет назад ушедшего в отставку и осевшего в Лесу. Избранница наследника происходила из хорошей семьи. Даже из двух хороших семей. Но если отцом красавицы Лайнери был имперский дворянин, то матерью – ни больше ни меньше внучатая племянница Аэрталь. Неизвестно, знал ли об этом Растан и не была ли влюбленность принца следствием чар, вроде тех, что продемонстрировала сегодня королева, но сановники его отца изучили родословную новоиспеченной принцессы самым тщательным образом. И наследник оказался меж двух огней. С одной стороны, высшее дворянство высказало резкий протест, вплоть до неприкрытых угроз мятежа, заявив (намекая на возможное потомство), что не потерпят на престоле нелюдя. С другой – храмовники признали обряд заключения брака законным. А разводы в местном пятибожии не приняты.

– Когда-то ходили подобные слухи, – сказал граф Тилана. – Но считалось, что это не более чем сплетни.

– Это не сплетни, – с улыбкой уверила его Аэрталь. – Многие дворяне и маги империи в курсе событий тех лет. Растан взошел на престол, но, боясь потерять его, так и не ввел во дворец законную супругу и рожденного в этом браке ребенка. И жениться во второй раз, пока мать его сына была жива, не мог. Потому мы и имеем сейчас на троне величайшей из держав капризного мальчишку, готового играючи растереть наши государства в пыль.

– Если имперцы не приняли полукровку тогда, почему вы считаете, что они примут его сейчас?

– Увы, – вздохнула эльфийка, – сейчас они его тоже не примут. Но, я думаю, это вопрос времени. Правлением Истмана многие недовольны. Все три года империя не выбирается из войн: сначала борьба за трон, потом попытка захвата Кармола. Теперь он прельстил их мечтами о завоевании Лар’эллана. Я хорошо знаю людей, они не выдержат подобной жизни, захотят мира и покоя. И другого правителя конечно же. Сделать ставку на наследников побочных ветвей – снова втянуть страну в череду мятежей. Слишком много их, этих наследников. А законный потомок Растана – всего один.

– И у вас есть неопровержимые доказательства того, что этот человек – сын покойного императора? – спросил какой-то седовласый тэр.

– Да. К тому же он похож на отца как две капли воды. Наследственные черты в древних родах сильны. – Она поглядела на меня при этих словах, словно в них был скрыт некий понятный мне смысл.

Я ожидала, что кто-нибудь заговорит о выгодах, которые получит Лес, когда на Каэрский престол взойдет родственник их королевы, но Дистен и его приближенные оказались слишком тактичны, а нам с Илом слова не давали.

Несмотря на то что никаких решений принято не было – сплошь разговоры, день получился насыщенным. Столько новой информации, нуждающейся в осмыслении. Но чего мы не поняли, так это зачем нас вообще пригласили.

Я надеялась, что Беата, попросившая задержаться, разъяснит это в приватной беседе.

Спустя час после окончания закрытого приема нас проводили в маленькую гостиную в апартаментах личного мага короля. Не святая святых, но, думаю, бывали тут немногие. Иоллар присел у окна, не вмешиваясь в наш разговор, и спустя несколько минут хозяйка, безуспешно испытав на Сумраке несколько ментальных щупов, оставила его в покое, сконцентрировав свое внимание на мне.

– Многие хотели вас увидеть, – ответила она на мой вопрос. – В том числе и его величество.

И она сама. Но глупо ожидать, что признается.