Память льда. Том 2 Эриксон Стивен

— Я слышу крики Матери. Провидомин, отнеси его обратно.

— Как прикажешь, Святейший.

Сильные руки обхватили Тока, легко подняли с холодного пола.

Его вынесли из комнаты. В коридоре провидомин остановился.

— Ток, послушай меня, пожалуйста. Она прикована внизу и часть комнаты вне её досягаемости. Слушай. Я положу тебя туда, куда она не дотянется. Принесу еду, воду, одеяла — Провидец не особо обращает внимание на её крики, особенно сейчас. И вряд ли будет читать в её разуме — он занят куда более важными делами.

— Он сожрёт тебя, провидомин.

— Меня давно уже сожрали, малазанец.

— Мне… мне жаль.

Всё ещё держа Тока на руках, человек ненадолго замолчал, а когда наконец заговорил, его голос дрогнул:

— Ты… ты проявляешь сочувствие. Бездна меня побери, Ток, я потрясён. Просто прими мои скромные усилия…

— С благодарностью, провидомин.

— Спасибо.

Паннионец продолжил путь.

Ток спросил:

— Скажи мне, провидомин, лёд всё ещё сковывает море?

— Не меньше, чем на лигу, Ток. Какой-то неведомый поворот течений расчистил гавань. Но в заливе по-прежнему бушует шторм, а лёд трещит и грохочет, как десять тысяч яростных демонов. Слышишь?

— Нет.

— Да уж, тут почти не слышно. Зато на насыпи в цитадели — уши закладывает.

— Я… я помню ветер…

— Он больше не долетает до нас. Ещё один каприз погоды, которому я рад.

— В пещере Матроны, — произнёс Ток, — ветра нет.

Дерево затрещало, тошнотворный звук прокатился по всей ширине платформы мекросов. Госпожа Зависть шла по склону разбитой улицы вверх, но, услышав треск, остановилась. Уклон неожиданно стал круче, ноги скользили по тонкому слою льда на камнях. Женщина раздражённо зашипела, затем зачерпнула силу своего Пути и взлетела на самую вершину, где стояла Ланас Тог.

Т’ланн имасс даже не покачнулась на своём опасном насесте. Ветер хлестал её изношенную кожу и трепал волосы цвета белой кости. Мечи в груди неупокоенного создания поблёскивали изморозью.

Поравнявшись с ней, госпожа Зависть увидела источник ужасного грохота. Громадная льдина столкнулась с плавучим островом и теперь прокладывала себе путь через платформу. Разрушения сопровождали буруны пенящейся воды с ледяным крошевом.

— Ты только посмотри, — пробормотала Зависть. — Похоже, нас сносит на запад.

— По крайней мере, мы движемся к суше, — ответила Ланас Тог. — И этого вполне достаточно.

— Ещё двадцать лиг до Коралла таким курсом, и всё по пустошам, если я правильно помню карту этих мест. А мне, увы, так надоело ходить пешком. Ты уже видела наш новый дом? Если не обращать внимания на покатый пол и жутковатый вид за окном, он всё-таки роскошен. Ты же знаешь, я терпеть не могу неудобства.

Т’лан имасс не ответила, продолжая смотреть на север.

— Все вы одинаковы, — сморщила носик госпожа Зависть. — Чтобы хоть немного разговорить Тлена, у меня ушли недели.

— Ты раньше уже называла это имя. Кто такой Тлен?

— Онос Т’лэнн, Первый Меч. Когда мы виделись в последний раз, он был даже более грязным, чем ты, дорогая, так что у тебя ещё есть надежда.

— Онос Т’лэнн. Я видела его однажды.

— Дай угадаю — Первое Соединение?

— Да. Он был против Обряда.

— И поэтому ты его ненавидишь.

Т’ланн имасс ответила не сразу. Палуба под ними сильно вздрогнула, их край нырнул вниз, а когда льдина наконец сползла обратно в море, снова выровнялся. Ланас Тог даже не покачнулась. Она заговорила:

— Ненавижу? Нет. Конечно, я была не согласна с ним. Мы все не слушали его, и он сдался. Это общее поверье.

Госпожа Зависть помолчала, затем скрестила руки и спросила:

— Что именно?

— Что истина подтверждается числом сторонников. Если многие верят, что нечто — верно, так оно и обязано быть. Когда я увижу Оноса Т’лэнна в следующий раз, скажу, что только он и был прав.

— Не думаю, чтобы он затаил обиду, Ланас Тог. Я размышляла над этим: мне кажется, именно поэтому он особенный среди всех т’лан имассов.

— Он — Первый Меч.

— Недавно у меня состоялся другой удивительный разговор. С Моком. Мне было любопытно, почему он с братьями до сих пор не вызвал тебя на поединок. И Сену, и Турул сражались с Тленом и проиграли. Мок был следующим. Похоже, сегулехи не дерутся с женщинами, если те их не трогают. Поэтому, в качестве предупреждения: не нападай на них.

— У меня нет на то причин, госпожа Зависть. Однако если они появятся…

— Ладно, скажу прямо. Тлену тяжело далась победа над Сену и Турулом. А с Моком… что ж, это была почти случайность. Думаешь, ты искуснее Первого Меча, Ланас Тог? Если ты действительно хочешь добраться до Второго Соединения целиком, а не по кусочкам, то прояви толику выдержки.

Железо скрипнуло по кости, когда Ланас Тог пожала плечами.

Её собеседница вздохнула:

— Что меня расстроит больше? Попытка поддержать разговор с тобой и сегулехами или печальные глаза страдающей волчицы? О Гарате даже упоминать не хочу — кажется, он до сих пор на меня дуется.

— Проснулась ай, — произнесла Ланас Тог.

— Да знаю я, знаю, и, если честно, моё сердце разрывается от жалости к ней или, по крайней мере, к несчастной богине внутри. Хотя они обе заслуживают сочувствия, верно? Провести вечность одинокой не-совсем-смертной волчицей — не самая завидная участь.

Т’лан имасс повернула голову:

— Кто преподнёс ей такой мучительный дар?

Госпожа Зависть пожала плечами, улыбнувшись возможности вернуть жест.

— Брат, который — ошибочно — полагал, будто поступает милосердно. Ладно, может, я слегка упростила ответ. Мой брат нашёл богиню, которая сильно пострадала во время Падения и нуждалась в теплокровном сосуде, где её дух обрёл бы приют и исцеление. Озарение. Стая ай погибла, а сама она была ещё слишком мала, чтобы выжить в одиночку. Хуже того, она осталась последней на всём континенте.

— У твоего брата было странное представление о милосердии, госпожа Зависть.

— Согласна. Оказывается, у нас есть что-то общее! Изумительно!

Мгновение спустя всё возбуждение исчезло, когда она внимательно посмотрела на стоявшую рядом Ланас Тог.

— Ох, — пробормотала Зависть. — Какая же это горькая истина.

Ланас Тог вновь перевела взгляд на северо-запад, туда, где раскинулось во всём своём буйстве море.

— Чаще всего истины именно таковы, — произнесла она.

— Что ж! — Госпожа Зависть запустила руку в волосы. — Пойду, взгляну в тоскливые глаза волчицы. Просто чтобы улучшить настроение, ты же понимаешь. И знаешь, у Тлена было хотя бы чувство юмора.

— Он — Первый Меч.

Что-то бормоча себе под нос, госпожа Зависть спустилась вниз, иногда задевая туфельками оледенелые булыжники и остановилась лишь у входа в дом.

— Ох! Это было довольно забавно! Своеобразно. Так необычно!

Карга уже подпрыгивала от ярости. Бруд свысока смотрел на великую ворониху. С другой стороны стояла Корлат. Каллор находился поодаль в полудюжине шагов. По левую руку внизу на склоне двигалось широкими рядами войско, в то время как справа в двух тысячах шагах ревело стадо бхедеринов.

Корлат отметила, что животных стало меньше. Переправа унесла сотни жизней.

Её размышления прервало громкое шипение Карги.

Великая ворониха наполовину раскрыла крылья, замерев прямо напротив Воеводы.

— Ты не понимаешь, к чему это приведёт! Дурак! Мерин! Где Аномандр Рейк? Отвечай! Мне нужно ему сказать — предупредить его…

— О чём? — спросил Бруд. — О том, что несколько сотен кондоров прогнали тебя?

— В этих гнусных грифах скрывается неведомая магия! Нас специально удерживали на расстоянии, ты, безмозглый детина!

— От Коралла и его окрестностей, — сухо кивнул Каллор. — А мы только-только завидели Лест, Карга. Решать проблемы будем по очереди.

— Идиот! Думаешь, они сидят сложа руки? Они готовятся…

— Разумеется, — протянул Каллор, свысока глядя на великую ворониху. — И что с того?

— Что случилось с Лунным Семенем? Мы знаем о планах Рейка — всё ли у него получилось? Я не могу найти цитадель! Я не могу найти его! Где Семя Луны?

Никто не ответил.

Карга поникла.

— Вы знаете ещё меньше, чем я! Верно? Всё это пустая бравада! Нам конец! — Чёрные блестящие глазки великой воронихи нашли и пригвоздили взглядом Корлат. — Твой Повелитель потерпел неудачу, да? И с ним три четверти всех тисте анди! А хватит ли вас, Корлат? Хва…

— Карга, — пророкотал Бруд, — мы спрашивали о малазанцах, а не о твоих страхах.

— Малазанцы? Они идут! Что ещё они могут делать? Бесконечные обозы на дороге, пыль везде. Приближаются к Сетте, которая под завязку забита высохшими на солнце трупами!

Каллор зарычал.

— Тогда они очень быстро пересекут город. Будто в спешке. Воевода, тут какой-то обман.

Бруд нахмурился, скрестил руки.

— Ты слышал птицу, Каллор. Малазанцы идут. Быстрее, чем ожидалось, правда, но и только.

— Ты не хочешь замечать очевидного, — раздражённо ответил Каллор.

Не обращая на него внимания, Бруд снова обернулся к великой воронихе.

— Прикажи своим родичам присматривать за ними. О том, что случится в Коралле, будем беспокоиться, когда достигнем Маурика и соберём силы. И наконец — Карга, хотя бы из уважения к своему Повелителю, Аномандру Рейку, верь в него.

— Вы хотите победить верой? Безумие! Мы должны готовиться к худшему!

Мысли Корлат вновь унеслись далеко отсюда. В последнее время она часто витала в облаках. Она позабыла, на что способна любовь, которая пустила корни, оплетая её душу, туманила разум; навязчивые мысли зрели, будто соблазнительный плод. Она чувствовала, как любовь живёт, растёт внутри неё, предъявляя права на всю её, без остатка.

Страх за свой народ и Повелителя казался почти бессмысленным. Если действительно возникнет необходимость — она откроет Путь и свяжется с Рейком через Куральд Галейн. Но она не видела нужды в этом. Война управится и сама.

Все до единого её желания таились в глазах одного человека. Смертного мужчины, решительного, отчаянно благородного. Уже немолодой, душа испещрена шрамами — но всё же он доверился ей.

Почти невозможно поверить.

Она вспомнила их первую встречу вблизи. Она стояла подле Мхиби и Серебряной Лисы и держала ребёнка за руку. Он прибыл на место переговоров с Дуджеком. Солдат, чьё имя она уже знала как имя заклятого врага, чьи тактические умения побеждали Бруда раз за разом, несмотря на малое количество малазанцев.

Уже тогда он притягивал к себе её взгляд, как магнит.

И не только её, поняла она внезапно. Повелитель назвал его другом. У неё до сих пор перехватывало дыхание от одной только мысли об этом. Аномандр Рейк за всё время их знакомства назвал другом только одного человека. Каладана Бруда. И между этими двумя мужчинами лежали тысячи лет разделённого на двоих опыта, нерушимого товарищества. Бессчётные столкновения, конечно, были, но никогда не случалось последней, разрушительной ссоры.

Корлат прекрасно понимала, что ключом к их мирному сосуществованию было внушительное расстояние друг от друга, которое лишь подчёркивали редкие встречи.

Она верила, что эти взаимоотношения никогда не прекратятся. И из них, спустя века, выросла дружба.

Но Рейк провёл лишь несколько вечеров в компании Скворца. Они говорили неизвестно о чём. И этого оказалось достаточно.

Что-то общее породнило их. Что-то, чего я не могу увидеть. Аномандра Рейка нельзя понять, нельзя прикоснуться к его истинной сущности. Я никогда не знала, что кроется в глазах моего Повелителя. Чувствовала лишь невообразимую глубину, но не могла ухватить главного.

Однако Скворец — мой дорогой смертный возлюбленный — я не могу увидеть всего сокрытого в нём, лишь догадываюсь о цене такой сдержанности. Вижу кровь, но не рану. И я ощущаю его силу — даже в последний раз, когда он был так утомлён…

Прямо на юге виднелись стены Леста. Похоже, со времени паннионского завоевания их даже не начали чинить. Воздух над городом был чистым — ни единой птицы. Разведчики рхиви доложили, что за стенами нет ничего, кроме обуглившихся костей, усеявших улицы. Когда-то Лест славился своими садами, но поток воды иссяк много недель назад, а огонь, охвативший весь город, не оставил от деревьев ничего, кроме пепла — даже отсюда Корлат видела тёмные пятна копоти на стенах.

— Погибель! — каркнула Карга. — Лишь о ней повествует всё! Отсюда до самого Маурика. Пока наш союз не распадётся на наших глазах.

— Ничего подобного, — пробасил Бруд, между его бровей залегли глубокие складки.

— Да? И где же Серебряная Лиса? Что случилось с Мхиби? Почему «Серые мечи» и Легион Трейка идут так далеко впереди? Почему малазанцы столь жаждут поскорее покинуть наши ряды? А теперь ещё и Аномандр Рейк в Лунном Семени исчез! Тисте анди…

— Живы, — отрезала Корлат. Её терпение наконец лопнуло.

Карга развернулась к ней.

— Ты уверена?

Корлат кивнула. Но… уверена ли я? Нет. Должна ли я найти их? Нет. Мы увидим в Коралле то, что должно. И это всё. Её взгляд медленно скользнул на запад. А ты, мой дорогой возлюбленный, похититель всех моих мыслей, ты когда-нибудь отпустишь меня?

Пожалуйста. Не надо. Никогда.

Итковиан ехал возле Остряка и смотрел на двух «серых мечей», верхом направлявшихся к Кованому щиту и Дестрианту.

— Откуда они? — спросил Остряк.

— Фланговый арьергард, — ответил Итковиан.

— Похоже, с вестями.

— Вероятно, сударь.

— Да? И тебе не любопытно? Они обе просили тебя ехать с ними — если бы ты согласился, то уже слушал бы доклад, а не топтался бы тут вместе с нами, голью да швалью. Хм, а это идея — разделю своё войско на две роты и назову одну Голь, а вторую…

— Заткнись, Худа ради! — рявкнула сзади Склла.

Остряк развернулся в седле:

— И давно ты прячешься в нашей тени, женщина?

— Я никогда не пряталась в тени, Остряк. Ни твоей, ни Итковиана. Ни любого другого мужчины. Кроме того, солнце от нас по правую руку, и я могла бы сказать, что это вы в моей тени, но, конечно, я этого не скажу.

— Конечно. Иными словами, — ухмыльнулся Смертный меч, — ты — женщина за мной.

— На что ты намекаешь, свинья?

— Всего лишь говорю очевидное, красавица.

— В самом деле? Но ты ошибся. Я вообще-то ехала к «Серым мечам», только вот вы мне, олухи, путь перегородили.

— Скалла, это не дорога, это равнина. Как, Худ побери, мы перегородили тебе путь, когда ты можешь поехать на лошади куда угодно?

— Придурки. Ленивые свиньи. Хоть кому-то должно же быть интересно? И у этого кого-то должны быть мозги. Видимо, именно поэтому вы двое просто ошиваетесь рядом, изнывая от любопытства, о чём там говорят всадники, и ни Худа не делая, чтобы это узнать. Потому что вы оба — безмозглые. А я…

— А вы, сударыня, — сухо перебил её Итковиан, — разговариваете с нами. Кстати, грубо вмешавшись в чужую беседу…

— Которая закончилась! — рявкнула женщина, рывком повернула голову лошади влево и поскакала прочь.

Мужчины смотрели, как Скалла приближается в другой колонне.

Спустя мгновение, Остряк пожал плечами и произнёс:

— Хотел бы я знать, что она услышит.

— Я тоже, — отозвался Итковиан.

Они продолжили путь, кони шли неторопливо. Позади шёл Легион Остряка — беспорядочной толпой, точно морские пираты, что рыщут по округе в поисках деревеньки для грабежа. Недавно Итковиан предположил, что немного муштры не повредило бы войску. Остряк на это только ухмыльнулся и промолчал.

Смертный меч Трейка презирал армии; на самом деле, он презирал всё, что хоть как-то связано с военным делом. Ему было плевать на дисциплину, у него был один офицер — к счастью, бывший солдат-лестиец — который кое-как управлялся с уже полутора сотнями последователей: фанатичных оборванцев, которых Остряк в шутку назвал Легионом Трейка.

Остряк был полной противоположностью Итковиана.

— Она возвращается, — пробасил Смертный меч.

— У неё не очень довольный вид, — заметил Итковиан.

— Ага. Говорят, им иногда бывает неприятно сидеть в седле.

Итковиан взглянул на собеседника:

— Примите мои извинения. Я полагал, что вы с ней…

— Пару раз, — ответил Остряк. — Увы, когда мы оба были пьяные. Думаю, она порядком тогда захмелела. Мы не обсуждали это, в общем-то. Как-то раз разговор об этом зашёл, но мы тут же заспорили о том, кто больше опозорился… Эй, красавица! Что нового?

Она натянула вожжи, лошадь подняла копытами пыль.

— И с какого Худа я должна тебе говорить?

— И с какого Худа ты тогда вернулась к нам?

Скалла сердито нахмурилась.

— Я возвращалась на своё место, олух. Итковиан, если только что на твоём лице был хотя бы намёк на улыбку, мне придётся тебя убить.

— Никоим образом, сударыня.

— Рада это слышать.

— Итак? — спросил у неё Остряк.

— Что?

— Вести, женщина!

— Ах, это. Удивительные вести, конечно, только такие и слышно в последнее время, верно? Приятные откровения. Счастливые времена…

— Скалла.

— Старые друзья, Остряк. Плетутся в лиге позади нас. Большая костяная карета, запряжённая Худ знает кем. И тащит за собой ещё два фургона со всяким хламом… я сказала «хламом»? То есть «добычей», конечно, в том числе и несколько почерневших на солнце трупов. А на козлах сидит старик. С паршивой кошкой на коленях. Кто бы мог подумать? Старые знакомые, да?

Лицо Остряка окаменело, взгляд похолодел.

— Бука не было?

— Даже его лошади. Либо он улетел, либо…

Смертный меч развернулся и пришпорил лошадь.

Итковиан растерялся. Он взглянул на Скаллу и удивился, увидев в её зелёных глазах неприкрытое сочувствие.

— Догони его, а? — тихо попросила женщина.

Итковиан кивнул, опустил забрало малазанского шлема. Чуть сместил свой вес, слегка тронул поводья, и конь уже развернулся.

Жеребец явно радовался возможности размять ноги, и — поскольку нёс меньший груз — сумел довезти Итковиана до Остряка через две трети лиги. Лошадь Смертного меча уже тяжело дышала.

— Сударь! — окликнул даруджийца Итковиан. — Шагом, сударь! Иначе обратно нам придётся ехать вдвоём в одном седле!

Остряк выругался так, будто хотел заставить лошадь скакать ещё быстрее, затем сдержался, выпрямился в седле, отпустил поводья — галоп быстро сменился карьером.

— Теперь, быстрой рысью, сударь, — посоветовал Итковиан. — На шаг перейдём шагов через сто, чтобы она смогла вытянуть шею и открыть дыхательные пути.

— Прости, Итковиан, — сказал Остряк чуть погодя. — В последнее время жара в моей ярости нет, но от того она, боюсь, лишь смертоноснее.

— Трейк бы…

— Нет, друг, даже не пытайся. Я уже говорил. Мне плевать, чего там Трейк от меня хочет или ожидает. Так что всем вам лучше перестать меня считать Худ знает чем. «Смертный меч» — терпеть не могу титулатуру. Ещё когда караваны охранял, ненавидел, если называли меня «капитаном». С таких я обычно больше денег брал.

— Вы собираетесь навредить тем путешественникам, сударь?

— Ты прекрасно знаешь, кто они.

— Да.

— У меня был друг…

— Да. Его ведь зовут Бук? Я его помню. Человек, раздавленный горем. Я предлагал принять его бремя, но он отказался.

Остряк резко повернулся.

— Предлагал?.. А он?..

Итковиан кивнул.

— Возможно, мне стоило быть более… прямолинейным.

— Тебе стоило схватить его за шкирку и сделать это, хотел он там или нет. Ведь то же сделала с Первым Сыном Мёртвого Семени, Анастером, эта женщина, ну, которая стала новым Кованым щитом, верно? И он теперь скачет с ней бок о бок…

— И ничего не помнит. Он — ничто, пустая оболочка, сударь. В нём не было ничего, кроме боли. А когда её забрали, вместе с ней исчезла и его сущность. Вы бы хотели такой же участи для Бука, сударь?

Остряк нахмурился.

Обзор закрывали изъеденные ветром холмы, но, по словам Скаллы, им оставалось меньше лиги, с ветром уже доносился приглушённый стук, который предупреждал двух мужчин о приближении фургона.

Едва они достигли вершины холма, сразу пришлось натянуть поводья, чтобы не врезаться в запряжённых волов.

На голове Эмансипора Риза красовалась широкая грязная повязка, которая обхватывала его голову, частично прикрывая разбухшую щёку и заплывший правый глаз. Увидев двух неожиданно появившихся всадников, кошка на коленях Риза завопила и вскарабкалась по груди слуги на левое плечо, запрыгнула на крышу жуткого фургона, где скрылась в куче шкур и костей к’чейн че’маллей. Риз и сам запрыгнул на облучок, чуть не свалившись с него, прежде чем выровняться.

— Плидулки! Фачем фы это фделали? Худоф дух!

— Наши извинения, сударь, за то, что так вас испугали, — сказал Итковиан. — Вы ранены…

— Ланен? Дфа. Фуба. Фломал их. Олифкофая коффочка.

Итковиан недоумённо посмотрел на Остряка.

Смертный меч пожал плечами:

— Оливковая косточка, наверное?

— Да! — Риз быстро закивал и тут же вздрогнул от резкого движения. — Ффо фам нуфно?

Остряк глубоко вдохнул, затем сказал:

— Правда, Риз. Где Бук?

Слуга пожал плечами.

— Неф его.

— Они его…

— Неф! Уфол! Улефел! — он помахал руками вверх-вниз. — Флоп-флоп! Дофло? Неф?

Остряк выдохнул, отвёл взгляд, затем медленно кивнул.

— Вполне, — ответил он немного погодя.

Открыв дверцу, из фургона выглянул Бошелен.

— Почему мы останови… о, капитан… и «Серый меч», я полагаю, но где твоя форма, господин?

— Не думаю, что…