Жить, чтобы любить Донован Ребекка

Глава 14

В бездне

Я проснулась вся в поту, жадно хватая губами воздух. Медленно перекатилась на бок, чтобы понять, где нахожусь, а потом, тяжело дыша, села и спустила ноги на пол. Моя водолазка прилипла к воспаленной спине, которая горела огнем. Под звуки работающего на кухне телевизора я тихонько проскользнула в ванную, так как твердо знала, что Джордж сейчас или пьет кофе, или читает газету.

Очень осторожно и очень медленно я сняла водолазку, обнажив спину, покрытую вздувшимися красными рубцами. Рубцы в основном были поверхностными, с засохшей коркой. Тонкие, но более глубокие следы от ремня распухли и выглядели устрашающе.

Предаваться отчаянию было бесполезно, и я встала под душ в надежде смыть вместе с потом душевную боль.

До конца дня я просидела у себя в комнате. Попыталась сосредоточиться на несделанном домашнем задании. День прошел, в общем-то, незаметно, хотя работа заняла у меня вдвое больше времени, чем обычно, поскольку мне никак не удавалось сконцентрироваться.

Я слышала, как вернулась Кэрол с детьми. И от греха подальше постаралась не высовываться из комнаты. Но уже ближе к обеду дверь неожиданно отворилась, и на пороге возникла Кэрол.

– Дети хотят знать, что с тобой все в порядке, так что будь любезна сделать веселое лицо, – произнесла она ледяным тоном. – И ступай обедать.

Когда мне удалось наконец справиться с оцепенением, я медленно вошла в столовую.

– Эмма! – с радостным криком бросилась ко мне Лейла.

Я нагнулась, чтобы обнять ее, и на секунду забыла даже о жгучей боли в спине.

– Ну как, хорошо провела время у бабушки? – спросила я, а Лейла, захлебываясь от восторга, рассказала мне, чем занималась в доме у Дженет.

Потом я увидела Джека и ободряюще ему улыбнулась. Он внимательно присмотрелся к моей улыбке, понял, что она вполне искренняя, и улыбнулся в ответ. А я была счастлива видеть, что у него снова горят глаза.

– Мы сегодня ходили в океанариум, – объяснил Джек радостный лепет Лейлы по поводу акул и морских звезд.

Я села на свое место и во время обеда, приготовленного Джорджем, старалась слушать только рассказы детей. Я ни разу не взглянула на Кэрол или Джорджа. Когда все встали из-за стола, как всегда, убрала грязные тарелки и помыла посуду. Но мне так и не удалось избавиться от сосущего чувства внизу живота. Уже в постели я долго лежала с открытыми глазами, тоскливо гадая, что принесет мне утро. Я боялась, что Сара за мной не приедет, а потому судорожно пыталась вспомнить, где находится автобусная остановка.

Сара не приехала. Конечно, приятно было видеть егомашину, но сам факт отсутствия Сары говорил о том, что она смертельно обиделась, и я чувствовала себя полностью раздавленной.

– Доброе утро, – встретил меня теплой улыбкой Эван, когда я открыла дверь его машины.

– Доброе утро, – сдержанно улыбнулась я. – Спасибо, что заехал за мной. Я очень тебе благодарна. – И я полной грудью вдохнула свойственный только ему дурманящий запах свежести. Неплохое начало утра трудного дня.

– Нет проблем, – отмахнулся он и, замявшись, добавил: – Я тебя ждал вчера в библиотеке. У меня был классный план поднять тебе настроение.

– Прости, – нервно облизнула я губы. – Совершенно вылетело из головы. Это были не самые удачные выходные в моей жизни.

– Понимаю, – ответил он. – Сегодня ты выглядишь вроде бы получше.

– У меня все хорошо, – спокойно сказала я.

Но ничего хорошего у меня не было. Ведь Сара не захотела даже, чтобы я сидела рядом с ней в машине! А когда я подумала о том, что она никогда меня не простит, противно заныло в груди.

– Как прошел матч в честь вечера встречи выпускников? – попыталась поддержать я разговор.

– «Уэслин» проиграл, хотя мог бы и сравнять счет.

– Ну что, а на бал ты все же ходил?

– Нет. Встречался в Нью-Йорке с братом и его друзьями. Пошли в бар послушать местных музыкантов.

И он начал рассказывать мне о вечере в Нью-Йорке, уверяя, что мне непременно надо послушать эту группу и записать парочку мелодий. Я пыталась сосредоточиться на его рассказе, но, по мере того как мы приближались к школе, мне становилось все труднее это делать.

Не знаю, много ли я пропустила из рассказа Эвана, но последняя его фраза вернула меня к действительности.

– Я должен найти способ свозить тебя в Нью-Йорк, – заявил он.

– Что?! Об этом и речи быть не может! Никогда и ни за что! – Я бросила взгляд на его хитрую ухмылку и добавила: – Здорово! Для полного счастья мне только не хватало получить инфаркт!

– Расслабься. Я просто проверял, слушаешь ты меня или нет, – сказал он, но, поняв, что мне не до шуток, попытался меня успокоить: – Обещаю, все еще наладится.

Конечно, легко обещать, когда ничего не знаешь, но я все же вымучила благодарную улыбку.

Школьный коридор показался мне длиннее и многолюдней, чем обычно. Я, казалось, целую вечность шла до своего шкафчика.

С замиранием сердца завернула за угол, но никого не увидела возле соседнего шкафчика, и у меня внутри сразу все опустилось. Тогда я взяла нужные книги, а потом незаметно проскользнула в классную комнату. Там я села за первый свободный стол и стала внимательно слушать объявления, предваряющие этот не самый легкий для меня день. Я решила не оглядываться, чтобы проверить, на месте ли Сара, у меня просто не хватило на это духу.

Уже потом, в течение дня, я неоднократно видела Сару. Ее огненно-рыжая голова то и дело мелькала в переполненных коридорах. Неизменными спутниками Сары были Джилл или Джейсон. И она явно старалась со мной не пересекаться. Я следила за ней издалека в надежде, что она посмотрит на меня и поймет, как сильно я раскаиваюсь. Но у меня не было возможности ей это сказать, потому что она откровенно меня избегала.

Эван сопровождал меня на все уроки, даже на те, которые не посещал сам. Такое внимание с его стороны, конечно, не могло не вызвать сердечного трепета, но у меня сейчас на сердце кошки скребли, и мне было не до чего. Эван пытался развеселить меня разговорами на отвлеченные темы, из которых я ни одной не запомнила, но, поняв, что я киваю исключительно из вежливости, сдался и решил больше меня не трогать.

Я была так занята самобичеванием, что даже не подумала о том, каково было ему идти рядом не с живым человеком, а с его пустой оболочкой. И вообще мое прежнее «я» исчезло: вина гадким червем грызла меня изнутри, выедая сердцевину.

Урок журналистики я провела, будто в кошмарном сне. Сидеть рядом с Сарой целой час оказалось для меня крестными муками.

– Давай уйдем отсюда, – когда урок закончился, словно издалека донеслось до меня.

– А? – Я подняла глаза и увидела рядом Эвана.

– Давай уйдем отсюда, – повторил он.

Неужели учебный день уже подошел к концу?

– Тебе здесь больше нельзя оставаться. Возьмем наши вещи и поедем ко мне домой, чтобы хоть чуть-чуть оттянуться.

– А разве у тебя сегодня нет тренировки по футболу? – удивилась я.

Тренер женской команды дал нам выходной, чтобы мы смогли выложиться на все сто в ближайшие три дня перед матчем в пятницу. Но я точно знала, что у парней тренировки никто не отменял, так как им предстояло играть в четверг.

– Я попросил одного из парней передать тренеру, что мне надо к врачу.

У меня не было причин отклонить его предложение. И я последовала за ним к своему шкафчику, где закинула в рюкзак первые попавшиеся под руку книжки.

Как мы доехали до его дома, я помнила плохо. Очнулась я только тогда, когда мы свернули на подъездную дорожку. Словно во сне, огляделась вокруг, гадая, куда унесли меня мысли, пока мы ехали до его дома. Пытался ли Эван со мной заговаривать? Отвечала ли я ему?

– Ну вот и приехали, – произнес Эван, и по его голосу я поняла, что ехали мы в полном молчании, так как, похоже, я всю дорогу спала.

Сделав глубокий вдох, я выползла из машины. И, нерешительно топчась на месте, спросила:

– Эван, я вовсе не уверена, что тебе захочется весь день со мной возиться.

– Конечно захочется. Можешь не сомневаться. Пошли! – уже с крыльца позвал он меня.

Я попыталась притвориться беззаботной, надев на себя маску веселости, чтобы его попытки поднять мне настроение не остались втуне. Но не смогла войти в образ. И тогда твердо решила хотя бы постараться не испортить ему день.

Достав из холодильника две бутылочки содовой, Эван повел меня по длинному коридору в ярко освещенную комнату с окнами от пола до потолка. Никакой обстановки, кроме фортепьяно, встроенного книжного шкафа и растений в кадках, я не увидела, но зато здесь была винтовая лестница, ведущая на площадку, что опоясывала комнату.

Я поднялась вслед за Эваном по деревянным ступеням. За выходившей на площадку дверью была спрятана темная комната, намного меньше, чем у Сары, но раза в два больше моей, причем с собственной ванной. Стена за изголовьем занимавшей полкомнаты широченной кровати под темно-красным покрывалом была сплошь увешана снимками спортсменов и музыкантов. Напротив кровати расположился простой черный письменный стол, рядом с ним – кресло на колесиках, над столом висела доска с прикнопленными к ней фотографиями друзей и использованными билетами на концерт. На высоком комоде стоял телевизор с плоским экраном, а вдоль всей стены, выходящей на лестничную площадку, тянулся встроенный шкаф. Кровать и комод кофейного цвета делали комнату еще темнее.

Эван бросил рюкзак возле письменного стола и нажал пару кнопок на своем ноутбуке. И из установленных в каждом углу динамиков полилась музыка. Комнату наполнили звуки ритмичной композиции.

– Прости, у меня здесь, кроме кровати, негде сидеть, – протянув мне бутылочку содовой, сказал Эван.

Я застыла в дверях. Сердце снова ожило и забилось в бешеном ритме. Как можно сесть на его кровать?! Справившись с шоком, я медленно подошла и села на самый краешек, не осмеливаясь подобрать под себя ноги. Эван положил к изголовью подушку и оперся на нее спиной. Значит, для того чтобы сидеть к нему лицом, мне придется немного подвинуться. В результате я скинула туфли и села по-турецки в изножье кровати прямо напротив него.

– Мне не нравится, когда ты расстраиваешься, – наконец заявил он.

– Прости, – с трудом выдавила я, упорно продолжая разглядывать свои руки.

– Как бы мне хотелось хоть чуть-чуть поднять тебе настроение. Может, скажешь, что случилось?

Но я только покачала головой. Мы снова замолчали, прислушиваясь к успокаивающей музыке.

– Сара не будет на тебя долго дуться, – уверенно заявил Эван.

– Нет, это вряд ли, – прошептала я, и у меня опять противно заныло в груди. – Знаешь, я наговорила ей ужасных вещей, – попыталась я сдержать навернувшиеся на глаза слезы.

Эван наклонился ко мне и смахнул непрошеную слезу.

– Она обязательно тебя простит, – ласково произнес он, а затем притянул меня к себе и обнял.

Я положила голову ему на грудь и разрыдалась. Немного успокоившись, я все же взяла себя в руки и отодвинулась от него.

– Почему тебе всегда удается увидеть меня во всей красе? – Я постаралась улыбнуться и вдруг почувствовала себя страшно уязвимой.

– Это не так уж плохо.

Я не совсем поняла, что он хотел сказать, но решила на всякий случай не уточнять.

– Можно воспользоваться твоей ванной?

– Конечно.

Я вошла в небольшую ванную комнату с раковиной на пьедестале, унитазом и душевой кабиной за стеклянной шторкой. Ополоснула лицо холодной водой, чтобы прийти в себя. Увидев в зеркале свои измученные светло-карие глаза, я поняла, что надо успокоиться. Вытерла лицо полотенцем, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и только потом открыла дверь. Я до сих пор чувствовала на себе дурманящий, свежий запах Эвана, который так и остался сидеть на кровати, переключая каналы телевизора.

– А почему ты до сих пор не распаковал вещи? – спросила я, кивнув сперва на коробку с надписью «Комната Эвана», что стояла под пустыми книжными полками, а потом – на другую под окном.

– Успеется, – небрежно ответил он.

– Как так получилось, что весь дом уже вполне обжитой, а ты не можешь распаковать пару коробок?

– Мы всегда переезжаем по всем правилам науки, – отрывисто рассмеялся Эван. – Мама заранее планирует, где что должно стоять, висеть и лежать. Затем мы нанимаем транспортную компанию, услугами которой пользуемся при всех переездах. Они не только пакуют и перевозят вещи, но и распаковывают их. Нам остается только войти в дом. Единственное, к чему они не прикасаются, так это к моему барахлу.

– И… – попыталась я получить от него объяснение, почему в комнате до сих пор стоят заклеенные скотчем коробки.

– Ну… Я еще не решил, оставаться здесь или нет.

При этих словах я непонятно почему почувствовала нечто вроде приступа легкой паники.

– О… – прошептала я.

– Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм?

– Конечно. – Я перебралась на свободный край кровати, подложила под спину подушку и устроилась возле Эвана.

Он порылся в своей фильмотеке и включил какой-то боевик. Но у меня вдруг отяжелели веки, страшно захотелось спать. Ведь ничто так не изматывает, как переживания. И, не выдержав их тяжести, я провалилась в сон.

– Эмма, – прошептал мне на ухо Эван. Только через минуту я поняла, что это мне не снится. – Эм, фильм закончился. – Его голос звучал совсем близко.

Я с трудом разлепила глаза. Моя голова покоилась у него на плече, и его рука небрежно лежала на подушке за моей спиной. Отчаянно пытаясь стряхнуть остатки сна, я мгновенно приняла сидячее положение.

– Прости. Кажется, я все проспала. – Я сладко потянулась, ожидая, что почувствую боль в спине, но боль, как ни странно, ушла.

– Ничего страшного, – рассмеялся он. – Хотя ты и обслюнявила мне всю рубашку.

– Не может быть! – раскрыла я от удивления рот.

– Да шучу я, шучу! – еще громче засмеялся он.

– Какая же ты балда! – рассердилась я, бросив в него подушкой.

Эван поймал подушку и швырнул ее в меня. Тогда я вскочила прямо на кровати на ноги и выдернула у него из-под спины подушку. Но он сделал мне подсечку, отчего я рухнула на спину. А он стал тыкать подушкой мне в лицо.

– Так нечестно! – пытаясь преодолеть неловкость, задыхающимся голосом простонала я. – Никаких подножек!

– Тебе тоже никто не мешает, – ответил он.

– Вот и хорошо! – Я изо всех сил повалила его на спину и села ему на грудь, прижав его руки коленями. Замахнулась подушкой и обрушила ее ему на лицо.

– Ах вот, значит, ты как! Используешь запрещенные приемы! – завопил он, перевернулся и легко высвободил руки.

Затем уперся в матрас и с победной ухмылкой навис прямо надо мной, при этом нижняя часть его тела оставалась зажатой между моими коленями. Я чувствовала на своем лице его теплое дыхание, и жжение в спине почему-то вдруг сразу прошло. Мы практически одновременно осознали, в какой опасной близости находятся наши тела и что подушек у нас в руках нет. Затаив дыхание, я смотрела на него округлившимися глазами и видела, как ухмылка медленно сползает с его лица.

– Давай сыграем в пул? – торопливо выбравшись из-под него, спросила я.

Затем встала с кровати, подняла с пола туфли и вышла из комнаты. Эван, который так и остался лежать на боку, грустно проводил меня глазами.

Когда он наконец появился на кухне, я заметила, что у него пылает лицо.

– Хочешь бутылочку воды? – открыв холодильник, небрежно поинтересовался он.

– Конечно, – ответила я. После боя подушками у меня вся спина была точно в огне. – Может, лучше сыграем в дартс? – предложила я, а когда он отвернулся, вынула из кармана две таблетки ибупрофена и положила в рот.

– Мне обычно помогает, – прокомментировал мои действия Эван, пристально вглядываясь мне в лицо, и я поспешила скрыть страдальческое выражение глаз за беззаботной улыбкой.

Мы провели несколько туров, но потом мои мысли вдруг опять вернулись к нераспакованным коробкам.

– А мне казалось, тебе здесь нравится, – произнесла я.

– Что ты имеешь в виду? – замешкавшись, спросил Эван.

– Но ты ведь сам сказал, что еще не решил, оставаться тебе здесь или нет. И поэтому ты не разбираешь коробки.

Эван застыл с дротиком в руке, а потом медленно повернулся ко мне:

– Неужели ты боишься, что будешь скучать по мне, если я уеду?

Но я только недовольно нахмурилась, категорически отказываясь отвечать на его вопрос.

– Мне здесь нравится, – метнув последний дротик, наконец произнес он. – Честно признаться, я нигде не распаковываю до конца свои вещи. В Сан-Франциско, например, я целых два года жил на чемоданах.

– Почему?

– Я и сам не знаю, – задумался он. – Возможно, не был уверен, что мне захочется остаться, и оказался прав. Но ты так и не ответила на мой вопрос. Ты будешь скучать, если я уеду?

– Как-нибудь переживу, – пожала я плечами и улыбнулась, чтобы свести все к шутке.

– Так кто из нас балда? – ухмыльнулся он. – Не бойся, я не стану метать в тебя дротики.

Остаток дня мы провели за игрой в дартс и настольный футбол. В результате моя спина чуть-чуть пришла в норму. Эван по-прежнему продолжал выигрывать, но и я оказалась вполне на высоте, так как гораздо чаще стала попадать в яблочко. Из благодарности к Эвану, который позволил мне удрать пораньше из школы, я старалась не слишком кукситься. Я знала, что мне будет очень тяжело постоянно сталкиваться с Сарой, которую я так несправедливо обидела. Но еще тяжелее было возвращаться домой.

Когда я села в машину, то моя улыбка как-то сразу потухла. Эван заметил, что у меня резко испортилось настроение, но решил оставить меня в покое. Я же морально готовилась к напряженной обстановке, что до сих пор царила в нашем доме.

– До завтра, – тихо сказал Эван, когда я открыла дверь машины.

Я только кивнула в ответ и сразу опустила глаза.

– Спасибо за сегодняшний день, – слабо улыбнулась я.

– А чья это машина? – не успела я войти в дом, спросила меня Кэрол.

– Сарина машина на профилактике, – соврала я, чувствуя нервные спазмы в животе.

Мне казалось, Кэрол видит меня насквозь. Я не стала испытывать судьбу и быстро прошла в свою комнату.

Когда я увидела машину Эвана на следующее утро, у меня опять возникли смешанные чувства. Надежда, что Сара меня простит, таяла на глазах. Но мне ли было ее винить?! Ведь я обошлась с ней неоправданно жестоко. И вообще, с какой стати ей захочется быть впутанной в события моей ненормальной жизни?

Я знала, что никогда не смогу доверять Эвану так же, как Саре. И до сих пор пресекала все его попытки к сближению. Хотя с моей стороны было эгоистично рассчитывать на то, что Сара всегда будет рядом. Ведь мы принадлежали к двум противоположным мирам, которые разделяла глубокая пропасть. И разрыв наш был всего лишь вопросом времени.

Эван не мешал мне предаваться унынию. Он по-прежнему провожал меня на каждое занятие, и благодаря этому мне было легче пережить день. От голосов учителей шумело в ушах. Минуты казались часами, пустота в душе увеличивалась. Но сегодня Эван внезапно куда-то делся. Я, скорее всего, даже и не заметила бы его отсутствия, если бы случайно не завернула за угол и не увидела, что он стоит спиной ко мне возле моего шкафчика и с кем-то беседует.

Вид у него был крайне расстроенный. Потом я заметила знакомую копну рыжих волос. Сара грустно качала головой, а Эван ее о чем-то умолял. Потом я услышала:

– Сара, ну пожалуйста, скажи мне, что случилось. Она совершенно раздавлена, и я должен понять почему.

– Если она сама тебе не сказала, то я тем более не могу.

И тут наши глаза встретились. Я застыла в двух шагах от них, не в силах понять, что происходит. Сара закрыла свой шкафчик и ринулась прочь. Эван медленно повернулся ко мне.

– Зачем ты это сделал? – набросилась я на него.

– Если бы ты только могла знать, что мне пришлось вынести за последние два дня, то поступила бы точно так же.

Я все еще ничего не понимала. Его вторжение в мою личную жизнь испугало меня, и теперь больше всего на свете мне хотелось оказаться подальше от него. Я резко развернулась и, прижимая книжки к груди, принялась протискиваться сквозь толпу учеников.

– Эмма, подожди! – крикнул он мне вслед, но за мной не пошел.

Я нырнула в туалет и нашла пустую кабинку. Прижалась спиной к холодной перегородке. Перед глазами стояло печальное лицо Сары. И тогда я дала волю слезам. Мне почему-то не стало легче оттого, что Сара ничего не сказала; честно говоря, другого я от нее и не ожидала.

А на Эвана я вообще при всем своем желании не могла сердиться. Зря, конечно, он так расстроил Сару, но в этом не было его вины. Он понятия не имел, во что впутался. Интересно, как долго я смогу без объяснения причин предаваться унынию у него на глазах? Ведь я никогда в жизни не смогу признаться ему, что произошло между мной и Сарой. И не смогу поделиться с ним, если что-нибудь подобное повторится. Значит, выбора у меня не оставалось. Придется с ним порвать. Рано или поздно это должно было произойти.

Глава 15

Без жалости

– Как приятно видеть, что ты наконец начала использовать яркие краски, – заметила мисс Майер, восхищенно разглядывая мою работу. – Обычно ты выбирала исключительно сдержанные цвета, впрочем, довольно удачно. Хотя так тоже весьма необычно. Мне нравится. – И она прошла к следующему мольберту.

Я слегка откинулась назад и посмотрела на почти законченный пейзаж с опавшей листвой. Картина получилась слишком яркой и не слишком реалистичной. На кисть я взяла темно-оранжевую краску, чтобы приглушить огненные мазки на полотне, но затем отложила кисть и вгляделась в картину. Яркие краски резали усталые глаза.

Уставившись на картину, я сидела в странном оцепенении, пока мисс Майер не объявила, что пора заканчивать. Очнувшись, я стала неловко складывать кисти и краски, но неожиданно заметила Эвана. Он стоял возле шкафа с фотопринадлежностями и озабоченно на меня смотрел. Я продолжала счищать неиспользованную краску, делая вид, что в упор его не вижу.

– Если хочешь, можем вместе подготовиться к тесту по анатомии, – предложил он, когда мы вышли из класса.

– Ой, нет. Я не могу, – пролепетала я. – Мне надо делать газету.

– Я могу помочь.

– Не стоит, – не глядя на него, пробормотала я. – Мне хочется побыть одной.

– Ну ладно, – медленно произнес он и пошел дальше по коридору.

Я грустно посмотрела ему вслед и на всякий случай снова напомнила себе, что, вычеркивая его из своей жизни, поступаю совершенно правильно. Но поступать правильно – не значит хорошо. У меня вдруг защемило сердце, и на какую-то долю секунды мне захотелось пересмотреть свое решение, но я стряхнула с себя наваждение.

Футбольная тренировка оказалась для меня настоящим испытанием на прочность. Мне было тяжело не только физически, но и морально. Играть вместе с Сарой и не общаться с ней оказалось мучительно больно. Вне футбольного поля она старалась держаться от меня как можно дальше. А на поле передавала мне мяч только тогда, когда у нее не было другого выхода.

– Лорен, сможешь подбросить меня до дому? – спросила я во время разминки.

– Конечно, – охотно согласилась она.

После тренировки я сразу пошла за Лорен и даже не посмотрела в сторону Эвана, поджидавшего меня возле машины. Я спиной чувствовала, как он провожает меня взглядом. Мне даже пришлось напомнить себе: все, что ни делается, все делается к лучшему. Но это не слишком помогло.

– Спасибо, что согласилась подбросить меня домой, – сказала я Лорен, нырнув в ее темно-синее «вольво».

Когда я просила Лорен подвезти меня, то понятия не имела, что так вляпаюсь. Лорен, конечно, очень славная, но всю дорогу до моего дома она буквально не закрывала рта. Так, я узнала от нее, что Джейсона с Сарой выбрали королем и королевой школьного бала, но оба почему-то не пришли. Я была потрясена, но попыталась это скрыть. Лорен не сомневалась, что я знаю причину их таинственного отсутствия, и хотела выудить из меня информацию. Похоже, она даже не заметила, что мы с Сарой не общаемся. Вот глупая! Ведь тогда зачем я стала бы просить ее меня подвезти? Но я отбила ее атаку, объяснив, что абсолютно не в курсе.

Затем Лорен перешла к теме футбола и предстоящей игры. Сказала, что была счастлива стать капитаном женской футбольной команды школы. Расписала мне все колледжи, куда подала документы, и пожаловалось, что теперь страшно мучается, так как не может решить, какой выбрать. Интересно, все девчонки такие болтливые? И удается ли Лорен набрать в грудь достаточно воздуха в промежутках между фразами? Темы непрерывно сменяли друг друга, и, когда мы подъехали к дому, я буквально вздохнула с облегчением, настолько она меня утомила.

– Лорен, еще раз большое спасибо, – произнесла я, выходя из машины.

– Если хочешь, могу и завтра тебя подвезти. Только скажи. Мне было очень приятно с тобой поговорить. Ведь раньше нам никогда не удавалось нормально пообщаться.

– Что ж, ловлю тебя на слове, – не слишком искренне ответила я, прекрасно понимая, что скорее воспользуюсь автобусом, чем снова сяду в ее машину.

Я попыталась было пройти на кухню, но замерла на месте, почувствовав невыносимую боль в правой руке. Я вздрогнула и, обернувшись, обнаружила Кэрол с металлическим половником в руках.

– Кто, черт возьми, это был?! – Выглядела Кэрол до крайности возбужденной.

Я оглянулась – Джорджа рядом не было. По тому, как Кэрол вцепилась в половник, я поняла, что ничего хорошего мне эта встреча не сулит.

– Это была Лорен. Капитан нашей команды, – попыталась я объяснить, не рискнув врать насчет Сары, поскольку Кэрол, казалось, видела меня насквозь.

– До чего же ты жалкая! Если узнаю, что ты просишь всех подряд тебя подвезти и тем самым меня позоришь, тебе мало не покажется! Значит, Сара все же тебя раскусила, а?

Последней фразой Кэрол причинила мне такую невыносимую боль, что на секунду я даже забыла о красной отметине на правой руке. Я стала судорожно прикидывать, как бы улизнуть в свою комнату, пока Кэрол не завелась еще больше.

Но не успела. Кэрол выпучила от злости глаза и ударила меня половником по голове. Я застонала и прислонилась к стене, закрыв голову рукой.

– Ты отвратительна! Меня от тебя тошнит! – заявила она, а ее налитые кровью глаза предвещали такую бурю, что мне стало не по себе. – От тебя воняет! Как ты смеешь являться в дом в таком виде?!

Я посмотрела на свой грязный тренировочный костюм и тоскливо вздохнула. Сегодня я не приняла после тренировки душ, так как мне не хотелось задерживать Лорен. Что было большой ошибкой.

– Мама! – послышался со второго этажа голос Джека. – А папа уже привез пиццу?

Кэрол пришлось усмирить свой гнев, чтобы ответить, как подобает заботливой мамочке.

– Нет, солнышко. Но он скоро вернется. А почему вы с Лейлой до сих пор не умылись? – пропела она и, повернувшись ко мне, злобно прошипела: – Убирайся с глаз долой, пока я не оставила тебя ночевать на улице!

Я закрыла дверь своей комнаты, бросила сумку на пол и потерла шишку на голове, довольная, что так легко отделалась. Я умирала с голоду, но понимала, что придется перетерпеть.

Тогда я решила сесть за уроки. Но голова не работала. Перед глазами все плыло. И я не смогла бы сконцентрироваться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Что было в школе, я помнила смутно, а записи мои напоминали неразборчивые каракули. В десять часов раздался стук в дверь, означающий, что пора тушить свет.

Я положила учебник по тригонометрии на пол стенного шкафа и выключила свет. Легла на кровать, прислушиваясь к шагам двух пар ног, поднимающихся по лестнице. Затем потихоньку встала с кровати и залезла в шкаф, плотно закрыв за собой дверь. Мой шкаф был не слишком просторным, хотя для моего скромного гардероба места вполне хватало, но зато достаточно высоким и глубоким. Сзади имелась небольшая дверь в крошечный закуток, где я хранила самые дорогие для себя вещи. Фотографии родителей и милые пустячки в память о том времени, которого я уже практически не помнила. И от которого меня отделяла целая вечность. Здесь лежали мои любимые рисунки и спортивные награды, а еще коробка из-под обуви с мамиными письмами.

Поначалу мама писала часто, так, о всяких пустяках, скорее, она просто переводила бумагу. Затем письма стали приходить все реже и реже, а примерно полтора года назад перестали приходить вовсе. Я поняла, что она снова прожигает жизнь и ей не до меня. Она вечно прожигала жизнь, именно поэтому я и жила не с ней, а в чужом доме.

Затем при скупом свете прикрепленной над верхней полкой лампочки я принялась читать учебник. Мне нужно было наверстать все, что было пропущено в классе. Из своего так называемого кабинета я выползла уже во втором часу и прямо в тренировочном костюме рухнула на постель. Заснула я быстро, но спала беспокойно.

Я с трудом добрела до ванной и начала готовиться к очередному дню. Перемен к лучшему я не ждала, и мне следовало быть начеку. Я собиралась было пойти на автобусную остановку, но онменя уже поджидал.

Когда я гордо прошла мимо него, он вышел из машины и умоляющим голосом произнес:

– Эмма, не надо!

У меня от ужаса округлились глаза, я испуганно посмотрела на выходящее на улицу окно. Эван перехватил мой взгляд и удивленно обернулся.

– Живо в машину! – приказал он.

Обреченно вздохнув, я скользнула в салон. И он быстро отъехал от дома. Я сидела, плотно сжав губы, со скрещенными на груди руками, и смотрела в одну точку прямо перед собой.

– Ты что, все еще киснешь?

Я бросила на него обиженный взгляд. Он ответил своей обычной ухмылкой, что разозлило меня еще больше.

– Нет, ты определенно киснешь, – чуть ли не со смехом заявил он.

– Прекрати! – попыталась я сделать серьезное лицо. Но чем сильнее я старалась, тем хуже у меня получалось, губы невольно расплывались в улыбке. – И вовсе я не кисну.

Эван только громко расхохотался.

– Все, хватит! – не в силах больше сдерживаться, крикнула я.

Отсмеявшись, Эван вдруг стал слишком серьезным.

– А теперь ты расскажешь мне, что происходит. Почему ты меня избегаешь?

Я промолчала, лихорадочно подыскивая логичное объяснение того, почему я хочу вычеркнуть его из своей жизни. Но ничего толкового в голову не приходило. Ведь любое мое слово могло слишком много ему открыть. Эван терпеливо ждал.

– Ты не Сара, – наконец выдохнула я.

– Но я не хочу быть Сарой, – удивленно ответил он. – Нет, я решительно ничего не понимаю.

– Если я впущу тебя в свою жизнь, то у тебя могут возникнуть проблемы, – призналась я.

– Вот об этом не тревожься, – спокойно ответил он. – Мне нравится быть частью твоей жизни. Я понимаю, она у тебя нелегкая и тебе не хочется меня особо грузить. И уважаю твою позицию… но только пока. – Эван свернул на стоянку перед аптекой и припарковал машину. Затем снова повернулся ко мне. Тяжело вздохнул и, заметно волнуясь, начал говорить. – Обычно я так не делаю, – развел он руками. («Странно, о чем это он?») Еще раз тяжело вздохнув, Эван уставился в лобовое стекло. – Я никогда нигде надолго не задерживаюсь и уже к этому привык. Я всегда готов сняться с места… потому что все равно рано или поздно приходится уезжать.

Он снова сделал паузу. Наверное, не мог подобрать нужных слов. Я замерла. Мне не хотелось, чтобы он продолжал, но и остановить его я тоже не могла.

– Я остаюсь, – наконец произнес он. – Если уеду, то не найду себе покоя. Я хочу сказать, что все же распаковал свое барахло.