Поиски пути. Searching for a Way Смоленская Милана

Тёплые страны, дворцы и сказки… Как это было невероятно, как давно…

4 декабря 2008

Джеймс не звонил. То ли Мартина забыла дать ему номер Миланы, то ли у него пропал интерес к общению. Впрочем, уже через неделю у самой Миланы остались лишь смутные воспоминания и о Джеймсе, и обо всей этой поездке. Париж, неизменно безразличный к чужим проблемам, встретил её делами, учёбой и особенной предпраздничной свежестью, свойственной наступающему декабрю.

На улицах вступила в права зимняя мода. Случайных прохожих всё чаще можно было увидеть закутанными в объёмные уютные шарфы, утеплённые куртки и парки, дублёнки, шубы всевозможной длины, меховые жилетки и манто. Пребывая во власти подавленных, но всё ещё вяло бунтующих эмоций, Милана особенно остро реагировала на этот вечно модный мех, при виде его каждый раз вспоминая роскошную бенгальскую тигрицу, которую Али назвал Миланой, а затем и самого Али.

Насытившись горьким раскаянием и неиссякаемой солёно-слезливой жалостью к самой себе, Милана попробовала переключиться на работу. Поучаствовала в паре съёмок, провалила контрольную по алгебре, посетила несколько ярких party и бесконечно тягостных отработок в лицее.

Наконец она собралась с силами и провела незабываемые выходные за учебниками, отключив все телефоны и выпив столько кофе, что потом ещё пару дней не могла нормально уснуть. Выученные пределы и косинусы странным образом вытеснили лишние мысли, спасли её успеваемость и вдохновили на маленький природоохранный бунт.

Милана разместила в своём блоге провокационную публикацию «Fashion Kills. Жертвы моды», сопроводив её большой фотосессией, которой она особенно гордилась и для которой перемерила более тридцати самых стильных шуб и полушубков из имитаций меха леопарда, бенгальского тигра и шиншиллы, созданных её знакомыми дизайнерами.

«Мы громко отказываемся покупать косметику, которую тестируют на животных, мы сочувствуем бездомным собакам и кошкам, мы умиляемся забавным грызунам, мы с удовольствием носим на себе несколько десятков шиншилл, убитых по модной прихоти. Странная избирательная жалость, не так ли?

Почему мы каждый год покупаем мех, несмотря на то что уже изобретено множество других, более теплых, стильных и человечных материалов? Неужели мы так неуверенны в себе? Неужели у нас нет своего собственного мнения?

Моду диктуют дизайнеры, но поддерживают люди. Мода – это результат наших действий. Я не хочу чувствовать себя диким пещерным человеком, не хочу носить на себе трофей людской жестокости. Если бы вещи умели говорить, шубы стенали бы от боли. Покупая мех, мы платим за убийство. Убивать – это не модно. Это жестоко. И этому нет никаких оправданий».

В ответ на это некоторые блогеры с особым рвением выступили в защиту меховых хитов сезона, назвали Милану чокнутой «зелёной», которой не дано понять, что такое «стиль и комфорт», а Милана, неожиданно для себя, возглавила некую эко-оппозицию в мире высокой моды. Без усилий и без сожалений.

Работа приносила ей радость, придавала жизни смысл и дарила уверенность в правильности выбранного пути. Отзывы читателей помогали справиться с одиночеством, с каждым днём становившимся всё более совершенным в своей полной пустоте. Фотосессии заставляли носить улыбку. Необходимость оформлять мысли в слова давала ей возможность лучше понять себя.

– Твой блог уникальный, – сказал ей как-то Мишель, знакомый кутюрье. – Ты не боишься быть собой, это так круто.

И Милана ответила «спасибо», стараясь не думать о том, о чём думала постоянно: об Али, о том, как глупо она себя вела, о том, что у неё больше не было пути обратно, о том, почему же всё-таки она оказалась такой слабой перед лицом настоящей любви.

«Ты не боишься быть собой»… Как раз таки боюсь, если честно. Но мой страх не распространяется на этот модный театр. Здесь я ничего не боюсь – здесь я играю себя и сама устанавливаю правила. Нет, я не боюсь соло. Я боюсь быть собой с тем, кто мне нравится. Как выяснилось, это требует смелости, к которой я не готова. И поэтому…

Одиночество. Может, это и есть всеми желанная абсолютная свобода? Свобода поступать, как хочешь, потому что никто не осудит и никто не поможет. Живу по полной, пусть в душе пусто. И так сейчас не хватает роскошной мудрости доньи Изабеллы. Не с кем даже поговорить или хотя бы разделить молчание, исполненное взаимопонимания и поддержки.

В наушниках играл Linkin Park. На улице было промозгло и сыро, но Милана неспешно отходила всё дальше от дома. Хотелось проветрить мысли, расстаться с воспоминаниями о жаре и солнце. Здесь, под серым декабрьским небом, они казались такими фантазийными и далёкими, что сами собой рассеивались, подобно миражам, оставляя после себя приятное предвкушение чего-то…

Путешествия, тёплые страны, дворцы и сказки… Как это было невероятно, как давно… А время не вернуть, carpe diem. И прошлое невозможно поменять на более «правильное». Всё нормально. Я справлюсь. Нет другого варианта.

До 25-го три недели, но уже чувствуются каникулы. Где я буду их проводить? С кем? Вероятно, одна, здесь. Может, пойду в клуб, присоединюсь к толпе праздничных одиночек, которым раньше только сочувствовала. А, может, встречу Новый год в пустой квартире, пересмотрев все части «Один дома», созвучного моменту…

Праздник – это мини модель жизни. Как празднуешь, так и живёшь. Как живёшь, так и празднуешь.

С таким настроением Милана зашла в продуктовый магазин. И, вероятно, купила бы несколько банок «Nutella», если бы в тот момент у неё не зазвонил телефон.

Может, это и глупо, но мне приятно хранить верность воспоминаниям

6 декабря 2008

Они сидели в любимом кафе Миланы – том самом, в котором они с Максом впервые вместе позавтракали 15 февраля. С тех пор Милана завтракала там не менее сотни раз. В отличие от её жизни, такой странной и такой переменчивой, кафе, казалось, не было подвластно течению времени. Там по-прежнему упоительно вкусно пахло выпечкой, было мало людей, играла мягкая светлая музыка, и официанты приветливо улыбались, излучая тепло и вежливо радушное расположение.

Именно там Милане удавалось согреться, именно там она, стуча по клавиатуре уставшего Макбука, публиковала новые записи в своём блоге, именно там читала бесконечно непонятные лицейские лекции по экономике и встречалась с друзьями. Там она обрела гармонию и на этот раз, хотя эта удивительная встреча не особо располагала к спокойствию.

9:40. Непривычно раннее для субботнего завтрака время. Впрочем, вся эта суббота обещала быть необычной. Когда два дня назад ей позвонила Ализе и радостно сообщила, что она с Жаклин, то есть, со своей матерью, переезжает во Францию, потому что Жаклин сумела найти работу в Марселе, Милана не сразу поняла, кто, зачем и о чём с ней говорит. Затем, срастив все детали, согласилась под натиском детского энтузиазма встретиться в любое удобное время.

И теперь она запивала зевоту кофе, слушала бессвязный лепет Ализе, параллельно стараясь понять, почему её так раздражают эти милые, не сделавшие ей ничего плохого люди, так искренно радующиеся миндальным пирожным, горячему кофе и уик-энду в Париже.

Привычный город, знакомый вкус, неизменно серое состояние души. Не могу понять, откуда в них столько счастья. Может, дело в покинутом ими солнечном Хаммамете, который всё ещё владеет их мыслями и сердцами? Может, их согревает прелесть новых открытий? А может, потому что здесь невероятно вкусные десерты? Или просто они так любят друг друга, что для них всё – в радость?

Да, наверное, именно в этом секрет. Их счастье в том, что они есть друг у друга. Такая серьёзная, искренняя в своей заботе мать, такая лучистая забавная дочь. Им будет хорошо и в Марселе, и на краю света. Почему же мне плохо здесь, в центре Парижа?

Милана посмотрела на улыбающуюся ей Ализе и попыталась интереса ради представить себе её жизнь. Что она чувствует сейчас? Как переживает это краткое приключение, внезапно выпавшее на её долю? Каково это, впервые совершить полёт, собственными глазами увидеть Париж, провести здесь два дня, а потом надолго углубиться в жизнь другого города. Ходить в школу, привыкать к новому, по началу такому интересному, но на деле – совершенно скучному в своей обыденности распорядку, делать уроки и жить воспоминаниями…

Интересно, сможет ли Ализе и дальше верить в сказки или же Франция внесёт свой отрезвляющий вклад в её мировосприятие? Нет, она справится. Во всяком случае, мне приятно в это верить.

– Я очень рада, что вы решили заехать в Париж, — улыбнулась Милана, желая отвлечься от надоевших мыслей.

– Мы бы уже были в Марселе, но Ализе так сильно хотелось с вами встретиться.

Ализе энергично закивала головой в подтверждение слов своей матери.

– Вы уже решили, где остановитесь?

– Да, мы оставили наши вещи в гостинице, — быстро ответила Жаклин, затем, заметив как её дочь уронила кусочек пирожного на белоснежную скатерть, тихо пробормотала. – Ализе, веди себя как следует, пожалуйста.

Ализе покраснела, но Милана не заметила её бисквитного конфуза. Она сосредоточенно прислушивалась к себе, пытаясь уловить причину странной перемены, произошедшей в её настроении.

Почему мне вдруг стало грустно? Минуту назад я ощутила лёгкое тепло в душе, маленький всполох какой-то надежды, тогда ещё неясной даже мне самой. Теперь поняла, что хотела пригласить их остановиться у себя, в бесконечно пустой квартире, но это желание оказалось вытеснено ответом Жаклин.

– Было бы здорово, если бы вы решили остановиться у меня, в комнате для гостей, — всё же сказала Милана. – Я совершенно свободна в эти выходные, к тому же, вам удобнее будет пожить в центре.

– Вы очень любезны, — сказала Жаклин с вежливой улыбкой.

Я не любезна – я искренна. Впрочем…

– Мам, может, переедем? – неуверенно предложила Ализе, глядя на мать с той самой надеждой, которую до этого испытала Милана.

– Ализе.

Тон, которым Жаклин произнесла имя дочери, не оставил иллюзиям никаких шансов. Ализе заметно приуныла, а Милана, внезапно потеряв всякий интерес к разговору, отпила кофе и посмотрела в окно.

Предснежная погода, неотвеченное сообщение от Мишеля, дизайнера, который пробует перевести наше общение за грань рабочих отношений… А у меня нет никакого желания начинать что-то новое.

Может, это и глупо, но мне приятно хранить верность воспоминаниям.

Любовь осталась в прошлом, неясность ждёт в будущем, а в настоящем – жизнь

6 декабря 2008

И надо жить. Здесь и сейчас. Так почему бы не провести выходные в обществе этой милой девочки, которая с такой надеждой смотрит на меня своими большущими карими глазами?

– У вас нет никаких планов, поэтому позвольте мне быть вашим гидом, – сказала Милана самым безапелляционным тоном, на который только была способна сонным субботним утром.

– Ура! Куда мы поедем? Ты покажешь мне дворец? – радостно защебетала Ализе.

– Тише, не шуми, – тут же одёрнула её Жаклин. – Благодарю вас, но у нас запланирована встреча с моими знакомыми.

– Я не знаю твоих знакомых, – Ализе с надеждой взглянула на Милану и неожиданно предложила. – Давайте поделим наших друзей!

– Ализе…

– Да, давайте! – неожиданно для самой себя оживилась Милана.

Эта идея зажгла в душе слабо заколыхавшийся огонёк задора, по которому она уже так успела соскучиться. – Давайте мы с Ализе поедем в Диснейленд, а вы встретитесь со своими знакомыми.

Она посмотрела на Жаклин, та колебалась.

– Потом вы уедете в Марсель, и, может, мы ещё не скоро встретимся, а в Диснейленде уже началась праздничная программа, – добавила Милана, стараясь подчеркнуть важность этого неповторимого момента.

Наконец, оборона пала. Непреклонная Жаклин улыбнулась и, взглянув на дочь, сказала:

– Хорошо.

Ализе, оживившаяся при слове «Диснейленд», но хранившая благовоспитанное молчание, подпрыгнула на стуле от радости, восторженно посмотрела на Милану и засияла счастливой улыбкой.

Милана рассмеялась и, достав телефон, начала продумывать поездку.

Депрессивное настроение, преследовавшее её всё последнее время и ставшее уже почти привычным состоянием, исчезло без следа, окончательно вытесненное переполняющим душу предчувствием незабываемо яркого дня.

Закрутить мысли, закружить голову, чтобы впустить в душу счастье

6 декабря 2008

Не на шутку испугавшись в доме с привидениями, они пошли в закусочную, чтобы снять стресс мороженым и продумать план посещения аттракционов. Милане хватило призраков. Ализе хотела посмотреть всё. По блеску её глаз, оживлённому тону и фонтанирующей энергии Милана поняла, что ей уже удалось сделать эту, почему-то так расположенную к ней девочку, по-настоящему счастливой. Также она поняла, что недооценила масштаб своей благотворительной миссии. Ализе явно рассчитывала провести весь день в деятельном освоении Диснейленда.

Милана и раньше бывала в парижском Диснейленде – дегустировала десерты вместе с Мартиной, веселилась на днях рождениях своих знакомых, устраивала фотосессии для блога или просто проводила там свободное время. Ей нравились счастливые лица, звуки детских голосов, весёлый смех, нравилась эта ни с чем не сравнимая атмосфера ожившей сказки. И замок Спящей Красавицы – такой невероятно настоящий, такой доступный и такой далёкий…. Одним словом, Милана знала и любила Диснейленд. Но не настолько, чтобы решиться освоить все аттракционы за один день…

А ты что хотела? Это тебе не собачка – прогуляла и домой, это ребёнок. А с ребёнком надо посмотреть, обсудить, поесть. Затем снова посмотреть, обсудить, поесть. И ещё раз. Хватит ли тебя до конца дня, Милана?

Горки, карусели, инсталляции, знакомые герои, старые воспоминания и свежие чувства… Ещё спустя полтора часа они вновь пошли в закусочную. На этот раз – восстановить потраченные калории и разложить впечатления по полочкам.

– Нравится здесь? – Милана посмотрела по сторонам, затем – на странно притихшую Ализе.

– Очень! Жалко, что мама не смогла поехать с нами. Так хорошо, когда все вместе, – сказала Ализе, разглядывая семью весёлых арабов за соседним столиком.

Взглянув на них, Милана подумала об Али и, возможно, вновь погрузилась бы в воспоминания, если бы в тот момент по рассеянности не отпила обжигающего кофе. Закашлявшись, она вытерла выступившие на глазах слёзы и обиженно просипела:

– Тебе что, мало меня?

Ализе, пожав плечами, молча придвинула к себе пиццу в форме Микки-Мауса. И в этом по-детски беззащитном и таком говорящем жесте Милана впервые заметила что-то родное, что-то настолько близкое и знакомое ей, что она не выдержала и спросила:

– У тебя же нет отца, да?

– Есть дядя Эмиль.

Ализе улыбнулась своей тарелке, Милана кивнула, не желая больше докучать вопросами, в ответах на которые она, на самом деле, не нуждалась. Ей хватило этой странной, удивительно объединяющей искренности, промелькнувшей между ними.

– А где твои родители? – спросила Ализе, уплетая «Микки-Мауса».

– Дома, – неожиданно для самой себя сказала Милана.

Ализе кивнула, также ограничившись одним вопросом. А Милана, лишь вдумавшись в смысл своего ответа, вдруг поняла, что не соврала.

Они и вправду дома. И в этой жизни мне уже не дано попасть в тот дом, по которому я так тоскую. Дом, который есть у меня, бесконечно пуст без них. И я туда не спешу. Потому что это не дом. Хотя, конечно, дом. То есть…

– Мы пойдём на карусели? – спросила Ализе, потянувшись к клубничному десерту.

Милана, погружённая в свои до конца не оформившиеся, но казавшиеся такими важными раздумья, кивнула.

Карусели-карусели. Может, оно и к лучшему? Закрутить мысли, закружить голову, чтобы привычный мир превратился в палитру ярких небрежно перемешанных красок, чтобы радостно забилось сердце в груди, чтобы, рассмеявшись, впустить в душу счастье. Счастье, которое доступно каждому из нас, стоит только открыть давно забытую, но такую близкую нам дверь в детство.

Как много счастья подарил день в самом сказочном месте

6 декабря 2008

Они сидели на диване в фойе гостиницы. Мимо сновали люди, входная дверь то и дело открывалась, впуская новых посетителей, а вместе с ними – прохладу приближающейся ночи. Шум и ощущение какой-то глупой бесконтрольной суеты сильно отвлекали Милану.

Ей хотелось оградить от всего этого, уберечь и навсегда сохранить в самом лучшем неизменном виде воспоминания о дне, наполненном счастливым сказочным солнцем, но всё ощутимее давала о себе знать реальность, окружившая их сразу же, как только они покинули парк. Милана снова чувствовала приземлённую необходимость что-то делать, куда-то идти, вместо того, чтобы просто наслаждаться опьяняюще прекрасным моментом.

– Мы же ещё вернёмся туда, правда? – Ализе с надеждой посмотрела на неё.

– По-моему, ты всегда там, – улыбнулась Милана.

Затем, неловко погладив темноволосую голову Ализе, она без особого энтузиазма поднялась с дивана. Настало время прощания. Не зная точно, увидятся ли они снова, Милана внезапно почувствовала себя в роли авторитетного взрослого и замешкалась в поиске достойных напутственных слов. Хотелось напоследок сказать что-то важное, что-то действительно ценное.

– Будь хорошей девочкой, – начала она и тут же возненавидела себя за эту шаблонную фразу, так сильно не соответствующую чувствам, которые ей хотелось выразить.

Ализе кивнула, внимательно глядя на неё снизу вверх и, очевидно, ожидая продолжения.

– И звони, если нужна будет помощь…

– Ты тоже звони, – попросила Ализе, – Просто, если захочешь.

Милана улыбнулась и вручила ей пакеты с покупками. На память о дне, проведённом в самом волшебном месте, у Ализе остались и мягкие игрушки, и сладости, и миниатюрный замок Спящей Красавицы, и костюм Белоснежки, который она купила перед самым выходом из парка и которым особенно дорожила, намереваясь нарядиться в него на свой день рождения.

– Держи свой костюм, носи его почаще и верь, хорошо? Верь в любовь, в счастье, в чудеса. Всё это существует, ты же понимаешь, да?

– Конечно, – засияла в ответ Ализе. – Я же видела Замок!

Милана хотела сказать, что, как раз таки Замок и был вымыслом, что не нужно искать в нём своё счастье и надеяться на то, что в жизни будут такие же сказочные интерьеры, что настоящие чувства меньше всего соответствуют нашим ожиданиям и не поддаются никаким прогнозам… Но, боясь быть непонятной даже самой себе, она лишь сказала:

– Не скучай.

– Буду!

Милана вышла из отеля, села в ожидавшее её такси и, достав телефон, всю поездку пересматривала фотографии. Затем весь вечер занималась самым правильным и приятным ничегонеделаньем: смотрела избранные сцены любимых фильмов, листала глянец, переписывалась со знакомыми, в интервалах между сообщениями думая о том, как много счастья привнёс в её душу этот день, проведённый в самом сказочном месте в обществе самой искренней девочки.

Неутомимая Ализе расширила представления Миланы о привычном для неё Диснейленде. Она ещё ни разу столько не смеялась и не визжала, не пугалась и не удивлялась. И счастливая улыбка, впервые появившаяся утром, не покидала её до самой поздней ночи.

I’m back, – подумала Милана засыпая.

В окно светила луна, почти достигшая полноты своего сияния, и тихие звёзды мягко сверкали с небес.

Я не готова быть моделью. Хочу чего-то иного, более значимого

13 декабря 2008

Одна, но не одинока. Окружена людьми, ищущими отражение своих переживаний на эгоцентричных полотнах эпохи. Здесь безвозвратно утеряно ощущение гармонии, всё чрезмерно и всего не хватает, и так легко раствориться в этой хаотичной пустоте.

Центр Жоржа Помпиду стал для Миланы тем местом, где она находила избавление от всех противоречий, мучавших её душу. В здании самого странного вида помещались экспонаты, вряд ли способные претендовать на какое-либо узнавание через пару лет, и, глядя на это совершенное в своей бессмысленности современное искусство, можно было на время отключиться от рационального восприятия действительности.

А отключиться было просто необходимо. После Диснейленда Милана всё-таки решилась пообедать с Мишелем, не планируя никаких новых отношений, – просто желая развеяться. Эта затея, однако, оказалась гораздо более затратной, чем она рассчитывала. И дело, конечно, было не в деньгах, а в уязвлённой гордости и немного задетой самооценке.

Едва они заняли столик в одном из любимых ресторанов Миланы, Мишель начал намекать на то, что ему необходим спонсор – для дальнейшего участия в неделях мод и создания новых коллекций. Милана слушала, ожидая заказ и ещё не подозревая о том, что это именно её рассматривают в качестве идеального инвестора. Осознание того, что в ней видят отнюдь не музу, плавно пришло к Милане именно в тот момент, когда им принесли суп. И у неё тут же пропал аппетит – и к еде, и к Мишелю.

Проспонсировав обед и оставив щедрые чаевые официанту и пригласившему её джентльмену, она покинула ресторан, опошленный мелочными отношениями, и зареклась больше не питать наивных иллюзий на пустой желудок. Если нет любви – смысл начинать? Не надо искать в пустоте спасение от одиночества.

Скульптура в духе Сальвадора Дали, напоминавшая плавленый на раскалённом солнце сыр, была идеальным фоном её настроения. Уже не первый раз Милану можно было застать в залах этого «цеха искусства», как его презрительно называли некоторые парижане, не смирившиеся с грубым фабричным фасадом этого здания. Милана считала фасад Центра приятным в своей искренней оригинальности и уместности.

– Разве такие «шедевры» достойны Лувра или Уффици? Они ничего не несут зрителю, будучи лишь результатом личных поисков самого художника, своего рода психологической разрядкой с пафосной заявкой на произведение искусства. Их ведь штампуют, малюют, производят. Как на заводе.

– Ты хочешь быть искусствоведом? – спросил Бертрам, считавший дизайн Центра «высокобюджетным убожеством», но терпеливо слушавший Милану.

Бертрам всё ещё был её лучшим фотографом и помогал с материалами для блога. Он успел обзавестись своей студией, контрактом с «Conde Naste» и внушительным портфолио, но всё так же был расположен к Милане и периодически составлял ей компанию в прогулках по Парижу.

Ты хочешь быть искусствоведом? Бертрам, очевидно, заметил её внезапно проснувшуюся и с каждым днём усиливающуюся тягу к галереям и центрам искусства, однако Милана не знала, что ответить на его вполне логичный вопрос.

– Не знаю. Не решила ещё, – сказала она, с удивлением отмечая, что говорить правду малознакомым людям было гораздо проще, чем, скажем, деду или Мартине. – А ты будешь учиться на фотографа?

– Да, поеду в Анжелес, – Бертрам улыбнулся. – Если надумаешь, присоединяйся.

– Разве я фотограф? – изумлённо рассмеялась Милана.

– Можешь быть блестящей актрисой. Или моделью. У тебя это отлично получается!

Его тон был серьёзным и искренним, и Милана ощутила лёгкую обиду на правду, звучавшую в его словах. Правду, с которой ей самой было не так легко смириться, как показалось бы со стороны.

Если я занимаюсь этим сейчас, это ещё не значит, что я вижу себя в этой роли, скажем, через полгода…. Актриса, модель… А ведь это всё, на что я пока способна. Причём в своём актёрском мастерстве я сильно сомневаюсь. Модель? Неужели и дальше жить в ритме «вспышка – снято – поворот – улыбочка». Или ступить на подиум и начать новый этап своей карьеры? Карьеры? Да разве это карьера… Так, хобби. Я не хочу, не могу, не готова «быть» моделью. Хочу для себя чего-то иного, более значимого, что ли.

Но перспектива стать искусствоведом тоже не удовлетворила неожиданно проснувшиеся амбиции Миланы. Поэтому вторую декабрьскую субботу она провела за изучением специальностей, предлагаемых Сорбонной и рядом других парижских вузов. А затем вновь пришла в центр Жоржа Помпиду, на этот раз в одиночестве, чтобы решить, что ей ближе – политология или философия.

От созерцания очередного шедевра, привлёкшего её свежестью жизненно сочных красок, Милану отвлёк звонок. Она взглянула на дисплей, почему-то ожидая увидеть номер Ализе, которая обещала позвонить на выходных, и столкнулась с совершенно неожиданной комбинацией цифр. Такой знакомый и такой не французский номер…

Я ему нравлюсь, это obvious. А мне так нравится нравиться…

23 декабря 2008

«Быть или не быть?». Странно, но ответ на этот классически сложный вопрос Милана, в отличие от Гамлета, нашла довольно быстро. «Быть». Потому что «не быть» ей и так удавалось безо всяких усилий и уже порядком надоело. Путь этого вялого небытия вёл к одинокому Новому году и, возможно, аллергии на шоколад из-за затянувшейся депрессии.

Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведёшь. Ещё целый год в таком настроении я не выдержу. Необходима смена обстановки, но в Москву лететь – не вариант. Там праздник никому, кроме меня не нужен. Там у всех «серьёзные неотложные дела», а я со своей попыткой зажечь огни на ёлочке – лишь неуместный раздражитель, ребёнок, который заигрался и никак не хочет взрослеть.

Страшно, когда Новый год становится формальностью. Боюсь этого, и поэтому не еду домой. Москва – это кризис. Невозвратности счастливых воспоминаний. Париж – тоже кризис. Одиночества. Поэтому, не Париж, не Москва…

Решено! Быть! Вопреки всем опасениям

Почему? Потому что так посоветовал «Vogue». Гороскоп на декабрь понятен и прост: чтобы мечта сбылась, надо действовать. Не знаю ещё, какая у меня мечта, но рекомендованные туфли я уже приобрела. Пусть путеводная звезда от Valentino укажет мне дорогу – я готова идти!

Так забавно уличать саму себя в лицемерии. Интересно, что скажут читатели моего блога, если вдруг узнают, что Милана Смоленская, всего пару недель назад осуждавшая моду на мех и убийство ни в чём неповинных животных, проведёт новогодние каникулы в Англии на традиционной охоте?

Впрочем, вряд ли они узнают. А себя в своих глазах всегда можно оправдать – так уж устроена наша комфортная психика.

Итак, для начала, меня пригласил Джеймс Стивенс. Я ему нравлюсь, это obvious1. А мне так нравится нравиться… Поэтому, сделаю себе подарок. Как там советовала Мартина? Пробуй – потом решай. Решила попробовать!

К тому же, я модный блогер. Пишу о том, что модно носить, живу так, как модно жить, и чувствую то, что модно чувствовать. А в этот Новый год все модные издания предписали сиять бриллиантами и улыбкой и быть немного пьяной – от шампанского, от счастья, от любви.

Поэтому… приглашение принято, наряды куплены, планы переосмыслены. Никакого одинокого просмотра «Один дома»! Никакого клуба! Совершенно особенный необычный праздник вдали от всего привычного.

Горничной поручено собрать все подарки под ёлкой, и я уже представляю, какая чудная неделя, наполненная шуршанием обёрточной бумаги, ждёт меня по возвращении в Париж. А что ожидает меня впереди в такой родной Англии? Какой сюрприз приготовило будущее?

Мерцающие огни наполняли предрассветную темноту особенным праздничным настроением. Ясное небо предвещало сказочно красивый полёт над ночными городами.

Три, два, один. Милана улыбнулась, глядя на то, как привычный мир пришёл в движение.

Гороскоп «Elle» обещает незабываемую встречу Нового года. Поверю, потому что самой нравится такая перспектива. Проверю, потому что это модно – быть смелой. И мой личный гороскоп, который принято называть интуицией, оптимистично уверяет, что всё будет так, как я люблю, а может, даже лучше…

Самолёт уверенно взмыл в небо. Такой самонадеянно одинокий. Такой далёкий от звёзд.

Скольжение в будущее на полной скорости. Счастливое будущее

23 декабря 2008

Он встретил её в Хитроу ранним утром. Симпатичный, стильный, сильный. Улыбнулся и повёл в свой Audi Q6, по пути спрашивая о перелёте и погоде в Париже. Милана отвечала невпопад, сказав, что летела холодно, а в Париже хорошо. Все её мысли и чувства оказались на некоторое время отвлечены – она воспринимала, вдыхала, впитывала давно оставленную, но такую родную Англию. Приятно прохладный воздух навевал воспоминания шести, семи, восьмилетней давности.

Здесь прошло моё детство. Здесь я научилась жить с собой, быть собой и довольствоваться собой. Кто знает, может, это моё возвращение неслучайно? Может, именно здесь и нужно встретить этот Новый год, на который я почему-то возлагаю столько надежд?

Милана села в машину, мило улыбаясь, но не находя в себе сил на поддержание разговора. Джеймс, очевидно, решил, что она и вправду замёрзла, потому что вручил ей неизвестно откуда взявшийся стаканчик обжигающе крепкого ароматного кофе и больше не задавал вопросов. Именно в такой ненавязчивой заботе, в таком бессловесном понимании Милана нуждалась в последнее время, но, встретив это в своей жизни, приняла так же спокойно и механически, как свои сто миллилитров кофе.

Ничто так не упорядочивает мысли, как путешествие. Поездка, полёт – неважно. Главное, чтобы фон мелькал и менялся, не привлекая внимания, чтобы никуда не нужно было спешить и ничего не требовалось делать.

Какое же это блаженство… Просто отключиться от реальности, сосредоточиться на себе и своей душе и ощущать это ни с чем несравнимое движение навстречу восхитительно влекущим переменам. Скольжение в будущее на полной скорости. Счастливое будущее, конечно же.

Дорога знакомая, но уже хорошо позабытая. То ли это английский воздух такой, то ли сегодня особенный день, но на душе неожиданно радостно. Какой-то детский восторг… Словно завтра любимый праздник, словно скоро случится что-то особенное. Или уже случилось? Или случается прямо сейчас?

Странно, впереди всё так непонятно, но мне не страшно довериться Джеймсу. Наверное, дело в том, что я ему нравлюсь. Это гарант безопасности моих чувств. Или мне уже попросту стал безразличен ход собственной жизни? Совершила столько ошибок, что решилась наконец-то расслабиться и ничего не предпринимать – может, так правильней?

Минут пять они ехали в уютном молчании. Тихо играл какой-то модный микс, затем в эфире появился забавный британец, старательно начавший всех будить своим необычайно бодрым и энергичным юмором. Милана рассмеялась. Джеймс взглянул на неё и улыбнулся:

– Доброе утро!

– Спасибо.

Снова заиграла музыка. Джеймс уверенно вёл машину. Милана смотрела на дорогу впереди, не зная точно, что будет за следующим поворотом, и это ощущение пленительно манящей неизвестности вызывало незнакомое ей ранее чувство восторженного ожидания. Вот только чего? Вряд ли охоты.

– Джеймс, расскажи мне об этом мероприятии, – попросила Милана ещё через несколько минут.

– Об охоте? – он улыбнулся, встретившись с ней взглядом в зеркале заднего вида. – Семейная традиция. Тебе понравится.

– Спасибо за приглашение, – поблагодарила Милана, решив, что вежливость – лучшее средство, когда не знаешь, что ещё можно сказать.

– Ты останешься на все праздники, да? – уточнил Джеймс.

– Вероятно, – Милана одарила его загадочной улыбкой.

Интригуй и побеждай! Он ведь не знает, что иных планов на каникулы у меня просто нет.

Зазвонил его телефон. По разговору Милана поняла, что Джеймс общается с другом, что они обсуждают какие-то планы на вечер и, сама того не желая, услышала, как он упомянул её имя. Неожиданно и очень не вовремя ей вспомнились поездки с Али. То, как он отвечал на звонки, быстро говоря что-то по-арабски, и как она не понимала ни слова – лишь чувствовала его настроение, пыталась угадывать смыслы и совершенно ни во что не вникала.

Тогда всё было иначе, как-то особенно, интуитивно, лично… Но сейчас время разума. Жить чувствами оказалось слишком сложной задачей. Когда чувствуешь разумом – точно знаешь, куда ведёт дорога и какую скорость набирать.

Всё новое… Новые люди. Новый бойфренд. Или просто френд?

23 декабря 2008

Лондонский «Ritz» был для неё не просто гостиницей – это был её островок свободы. Там она отдыхала от школьных формальностей, посторонних глаз и надоевших сплетен, там проводила одинокие уик-энды, там обдумывала свои самые важные решения. Столько воспоминаний, столько событий…

Вернувшись из «Harrods», куда она любила ходить за настроением, Милана прошла к светлым окнам своего просторного номера, посмотрела на приятно знакомый вид, открывшийся перед глазами, и вдруг особенно ярко вспомнила чувства.

Сентябрь, день рождения Терри Элсона, дешёвый клуб, сломанный нос Аркадия, незабываемо бессонная ночь раздумий, которую Милана провела, пока Новиков спал в соседней комнате.

Новиков. Новенький Новиков. Боже, как это было давно.

Воспоминание о нём сменилось странной ностальгией, тягостно сладкой тоской по чему-то родному и упущенному. Милана даже удивилась этой резкой смене настроения. Но звонок стилиста по волосам вернул её к реальности.

Прошлое – в прошлом. А сейчас – всё новое, чистое, снежное. И надо быть к этому готовой!

Новое! Всё новое. Новая причёска. Новые люди. Новый бойфренд. Или просто френд? Новые непонятные отношения, в общем. Новый гардероб, специально подобранный для поездки. Золотое платье Elie Saab и, конечно же, новые Louboutin. Почему? Потому что на улице зима и снег, потому что скоро Новый год!

– Ты выглядишь очаровательно, – сказал Джеймс, когда она спустилась в фойе «Ritz». – Но там холодно.

– Родной воздух согревает, – почему-то ответила Милана и, плотнее застегнув жакет, направилась к выходу из отеля.

Было и вправду холодно. Резко и строго. У Миланы даже перехватило дух, как когда-то в восемь лет от выговора миссис Томпсон, её школьного куратора. Кашлянув, она быстро села в предусмотрительно тёплую машину.

– Мёрзнешь, – отметил Джеймс.

– Не-а, я же из России, я не мерзну, – рассмеялась Милана.

– Любишь холода? – удивился он.

Она кивнула, понимая, что врёт и себе, и ему. Джеймс, видимо, тоже почувствовал, что правда промелькнула где-то мимо, потому что сказал.

– А мне кажется, тебе лучше всего там, где круглый год тепло. В Абу-Даби, например. Тебе же там нравится?

Нравится. Если недолго. А вообще, там мне не лучше. По ряду причин. И теперь я даже готова сказать правду. Или её часть.

– Не могу представить себе жизнь без снега. А ты?

Джеймс улыбнулся в ответ. Вечерний Лондон приветствовал их ярким светом фонарей, сиянием рождественских гирлянд и неоновых вывесок, призывно праздничными витринами бутиков, подмигивающими фарами встречных машин и уютными окнами домов. И те недолгие десять минут, что они ехали до клуба, Милана улыбалась, жадно впитывая такое любимое ей настроение.

Может, этот Christmas будет тем самым, особенным, о котором я так давно мечтала? Да, рядом нет никого родного. Но есть я. И с Джеем удивительно уютно молчать.

– Кстати, Джей, расскажи о своих друзьях, – попросила Милана.

– Вы друг другу понравитесь, – пообещал Джеймс.

Мне кажется, что я сейчас не на своём месте

23 декабря 2008

В клубе было тепло, шумно и по-английски весело. Милана, соскучившись по этой особенной атмосфере, уверенно последовала за Джеймсом в ложу, сияя счастливой улыбкой. Джеймс хотел устроить ей маленькую welcome party, познакомить с некоторыми своими друзьями и, по его словам, дать глоток свежего воздуха перед семейным уик-эндом.

Милана благосклонно приняла эти планы на вечер, потому что иных у неё не было, а также потому, что пускать ситуацию на самотёк оказалось удивительно приятно. Пусть всё будет так, как должно быть, я лишь присутствую при этом. Не вникаю и кайфую. It’s Christmas time!

Когда Милана заняла своё место в ложе, Джеймс познакомил её со всеми. Чарли – Оксфорд, Стив – юрист, Мэри – девушка Чарли, Кэти – девушка Тоби, сам Тобиас – однокурсник Джеймса, Лили – девушка Стива… Или она Кэрол?

Впрочем, есть несколько более важных моментов. Почему они все одеты так… просто, что ли? И почему так смотрят на меня? Fuck. Я им не нравлюсь. Obvious as fuck. Хочу ли я им нравиться? Don’t give a fuck. Я здесь исключительно в своё удовольствие. Но почему тогда меня беспокоит это странное чувство, что я сейчас не на своём месте?

– Ты блогер, да? – нарушила напряжённое молчание светловолосая Кэти.