Тактик Орлов Борис

Глава 1

Кто не идет вперед, тот идет назад: стоячего положения нет.

Белинский Виссарион Григорьевич

Указ Совета Народных Комиссаров от 9 сентября 1938 года.

ОБ ОБРАЗОВАНИИ УПРАВЛЕНИЯ СИЛ СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Организовать Управление Сил Специального Назначения в составе Народного комиссариата Внутренних дел.

Ввести должность «Начальник управления ССН — заместитель народного комиссара ВнуДел».

Передать в состав управления 1 бригаду СпецНаза и авиационный моторизованный десантный (авиамотодесантный) отряд из состава 11 стрелковой дивизии ЛенВо и 4 отдельную дальнебомбардировочную эскадрилью из состава МосВо.

Штатное расписание управления, выделяемые силы и средства определить внутренним приказом комиссариата НКВД и Наркомата обороны.

Назначить начальником управления старшего майора госбезопасности Новикова К.А.

Председатель СНК — Калинин.

На совещании, посвящённом новым видам вооружения, присутствовал лишь узкий круг доверенных лиц. Берия с двумя заместителями, Молотов, Ворошилов, Шапошников, как глава генштаба, Кузнецов только что назначенный наркомом ВМФ, и несколько других деятелей партии, правительства и приглашённых специалистов.

Начал совещание Ворошилов, как старший по званию, хотя сказать ему было особенно нечего. Все работы по новейшим видам вооружения курировало НКВД и он знакомился лишь с результатами и при необходимости корректировал тактико-технические характеристики будущих образцов вооружения. Потом эстафету принял Берия, и рассказав буквально в двух словах, что проект «Анадырь» продвигается плановыми темпами, перешёл к главному — развитию танковой отрасли.

Из всего разнообразия танков выпускаемых в Советском Союзе было решено производить лишь Т-28А и Т-28, которые, несмотря на почти одинаковую маркировку, были совершенно разными машинами.

Из Т-28А сделали вполне приличный средний танк, оснастив его пушкой 85 мм, сняли пулемётные башенки, усилили бронирование, и сделали навесную динамическую защиту. С двадцатипятитонного Т-28 сняли все лишнее, заменили главную башню, и поставили новую со стосемимиллиметровой пушкой. Это несколько увеличило его массу, но использование подвески от Т-35 нивелировало увеличение нагрузки. Так же на танки поставили нормальные приборы наблюдения, радиостанцию и сильно улучшили систему охлаждения. Внутри каждая машина получила противоосколочную обшивку, и систему вентиляции. В целом машины получились очень достойные, а для 38–40 годов просто революционные. К сожалению, объект А-30 тормозился по ряду объективных причин, и Новиков, в Бюро которого трудились танковые конструкторы, прекрасно понимал, что трудности неприятные, но временные. Слишком много революционных решений закладывалось в эту машину, чтобы разработка была быстрой. Зато силуэт нового танка, похожий на Т-55 уже радовал глаз в макете, а новая 120 миллиметровая гладкоствольная пушка проходила испытания.

Под новый танк срочно модернизировался Клинский паровозостроительный завод, куда свозились станки из Харькова и Минска, а само производство паровозов и тепловозов перевели за Урал.

Из огромного количества различных бронеавтомобилей типа БА, на заводах начали делать бронетранспортёры и мобильные зенитные установки, а так же машины технического и тылового обеспечения.

Потом к доске с пачкой ватманских листов вышел Чкалов, и стал рассказывать, что и как происходит с авиацией. По его словам выходило, что пулемёты винтовочного калибра на большинстве И-16 уже демонтированы, а взамен них устанавливают пулемёты крупного калибра и двадцатимиллиметровые двуствольные пушки, конструкцию которых, невзирая на былые разногласия, дружно разрабатывают Таубин и Шпитальный. «Правда, — грустно заметил Чкалов под общий смех, — ругаются друг на дружку — святых выноси! Я такого и от кочегаров-то не слыхал».

Новые авиационные снаряды снаряжаются специальной взрывчатой смесью почти в полтора раза мощнее тротила, а двухслойная оболочка даёт в два раза больше осколков. Так что в небе потенциального противника ожидает весьма неприятный сюрприз…

Модернизировались также бомбардировщики СБ, которые получили полностью алюминиевую обшивку усиленную титаном и новый, более мощный двигатель. Все это делалось под руководством конструктора Архангельского, потому что Туполев уехал на испытания новейшего и сверхсекретного Ту-2 с двигателями АШ-82 ФИ.

Затем Валерий Павлович показал большие фотографии нового штурмовика Су-2, с бронекорпусом из титаново-алюминиевого сплава. Штурмовик мог использоваться как в качестве «самолета поля боя», так и в качестве пикирующего бомбардировщика, оснащенного аэродинамическими тормозами, автоматом вывода из пикирования и улучшенным бомбардировочным прицелом. К сожалению, этих чудо-машин успели выпустить всего полсотни штук, но Чкалов заверил, что уже через год развернется массовое производство.

Новиков был удивлен, увидев знаменитый Ил-2 в роли торпедоносца, но двое товарищей Чкалова — братья Коккинаки заверили всех присутствующих, что у Ильюшина вышел отличный самолет: уверенно пилотируемый в пикировании, скоростной на малой высоте, увертливый да еще и малоуязвимый от мелкокалиберной зенитной артиллерии.

Отдельно коснулись новых истребителей. Поликарповские И-180 уже пошли в серию, их производство разворачивалось на двух заводах — «Саркомбайн» и Горьковский № 21. Саратовцы выдавали в неделю шесть самолетов, горьковчане — восемь, но к концу года обещали выйти на плановую мощность — пятнадцать машин в неделю. С истребителем Микояна дела обстояли несколько хуже: двигатели АМ-35 и АМ-38 были сложны в производстве и 24-й завод периодически срывал поставки.

В завершении Чкалов показал фотографии нового дальнего бомбардировщика, который мог забираться почти на четырнадцать тысяч метров и таким образом становился совершенно недосягаем для истребителей и зенитной артиллерии противника. Так же на базе бомбардировщика планировалось делать высотный разведчик, оснащённый мощной оптикой и радиолокационной станцией. Широкофюзеляжный десантно-транспортный самолёт Антонова уже прошёл испытания и его, приняли на вооружение. Самолёт получился хотя и довольно дорогим, но мог принять на борт десять тонн груза что позволяло десантировать целую роту или три бронетранспортёра.

В конце выступления Валерий Павлович пригласил членов Комиссии по вооружению на первый полёт экспериментального истребителя И-200 с турбореактивным двигателем конструктора Люльки, и десантно-транспортного вертолёта нового КБ вертолётостроения.

— Спасибо, товарищ Чкалов. — Сталин перевёл взгляд на заслуженного лётчика и удовлетворённо кивнул. — Вижу, вы не теряли времени даром. А что нам скажет товарищ Новиков, чем порадует?

— Прошу вас пройти в просмотровый зал. — Новиков улыбнулся. — Как говорится лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Когда люди расселись в небольшом зале, Кирилл дал команду киномеханику, и свет в зале погас. На экране возникла сначала заставка «Первой киностудии НКВД» а затем кадры производства.

— Полностью освоено производство перископов для подводных лодок, и систем активной подводной локации для флота, а так же новых корабельных двухрежимных приборов наблюдения, позволяющих вести наблюдение днём и ночью на больших дистанциях. Также освоен выпуск новых прицелов для бомбардировщиков связанных с баллистическими вычислителями. Таким образом, приобретается возможность работать с любой высоты, скорости и даже ночью.

Кадры завода сменились съёмкой в школе снайперов.

— Новые снайперские прицелы, прецизионные стволы, и патроны, выпускаемые на специализированном производстве, позволяют снайперам вести уверенный огонь на полторы тысячи метров, а из новой крупнокалиберной винтовки АС-14 поражать лёгкую бронетехнику, и живую силу в укрытиях с такого же расстояния. Кроме того, начато производство новой металлокерамики, которая в том числе идёт на бронебойные сердечники и прецизионный твердосплавный инструмент.

Мины направленного действия начали поступать в войска для минирования приграничной полосы и на базы снабжения. Также опытно-производственным участком взрывотехнической лаборатории начато производство мин большого радиуса «МБР». Радиус поражения такой мины — двести метров для живой силы и пятьдесят — семьдесят для бронетехники.

— Это что, значит, в полста метров вы уничтожите танк? — подал голос начальник генштаба Шапошников.

— В решето, товарищ командарм. — Новиков кивнул, и на экране крупно показали борт танка, изрешечённый картечью. — Мина поднимается вышибным зарядом на три метра, и бьет в относительно мало защищенную верхнюю часть бронекорпуса. Существует некоторая вероятность, что танк уцелеет, но для этого нужно, чтобы он был повёрнут в сторону взрыва лобовой бронёй, и стоял не ближе пятидесяти метров. Ну, или броня должна быть сильно толще чем сейчас. А это — новые радиостанции РКМ пять, РКМ пятьдесят, РММ пятьсот, и прочие. По сравнению с предыдущими образцами уменьшен вес, улучшено качество звука, и добавлены цепи автоматического шифрования звука. Теперь прямой радиоперехват ничего не даст, если нет блока-дешифратора, а он будет перестраиваться по специальному графику.

— Ну и ракетная техника. — На экране появилась грузовая машина с трубчатыми направляющими. — Дальность пока невелика, всего десять километров, но зато поле сплошного поражения одним залпом больше семи гектаров. Вес снаряда сорок, вес боевой части десять килограмм. Это больше чем у 152-миллиметровой пушки. Одна машина может заменить целую батарею, а цена реактивного снаряда немногим выше, чем снаряда обычного. Снаряжается пусковая установка силами расчёта и экипажа транспортной машины за двадцать минут, и сразу же готова к стрельбе.

Кадры огненного шторма в том месте, куда падали снаряды РСЗО впечатлили даже всякое видавших Ворошилова и Шапошникова.

— Ракетная система для поражения объектов размером тридцать на тридцать метров. — Прокомментировал Новиков кадры пусковой установки с двумя большими пятиметровыми ракетами на подъёмных направляющих. — Наведение осуществляется установкой дистанции на гироскопическом устройстве. Дальше ракета сама подправляет свою траекторию в процессе полёта. Вес боевого заряда — сто килограмм, боевая часть осколочно-фугасная или объёмно-детонирующая. Ну и последнее, что хотелось бы показать это ручной пехотный гранатомёт. Сама труба как вы видите достаточно лёгкая и спокойно переносится одним человеком, освобождая, таким образом, второй номер для переноски боезапаса. Дальность поражения бронетехники до пятисот метров, причём в любой проекции. От рикошетов, конечно, никто не застрахован, но можно утверждать, что восемьдесят пять процентов — за уничтожение. Снаряд пробивает даже лобовую броню в шестьдесят миллиметров. А модифицированный снаряд, который сейчас на испытаниях — до ста миллиметров.

— Так нет же такой брони, товарищ Новиков? — Снова встрял Шапошников.

— Будет, товарищ командарм. Обязательно будет. Нарастить броню это самый простой способ увеличить живучесть танка. Неужели наши враги этим не воспользуются?

— Обязательно воспользуются товарищи. — Подал голос Сталин. — Как и любой нашей недоработкой и недальновидностью. — Свет в зале включили, и Иосиф Виссарионович посмотрел на Кирилла. — А почему вы не рассказываете о реактивном самолёте?

Чкалов при этих словах встрепенулся, но Новиков сделал успокаивающий жест.

— Нормально не летает товарищ Сталин. Хвастаться нечем. Планировали сделать радиоуправляемую крылатую ракету, с дальностью не менее пятидесяти километров, а летит только на двадцать. Дальше не хватает мощности и интенсивности луча наведения. Свет рассеивается, ракета теряется и уходит с курса черт знает куда. Да и взрывчатки пока только сто килограммов.

— То есть, у вас, товарищ старший майор, уже сейчас есть ракета, которая уверенно попадает в нужную точку с двадцати километров, и несёт стокилограммовый заряд? — уточнил Кузнецов. — Вы хоть знаете, каков процент попадания обычным артиллерийским снарядом с дистанции двадцать километров? Да даже с десяти? Дай бог, чтобы один из десяти попал. Да и количество взрывчатки даже у самых крупных калибров сильно меньше ста килограммов. Это же сверхоружие для нашего флота!

— Когда доделаем систему наведения — согласен. А так, небольшой туман, и всё. Наведение невозможно. — Кирилл вздохнул, — Не тянет она пока на оружие, не то, что на «сверх» товарищ народный комиссар. Разве что для береговых укреплений.

— Товарищ Новиков как всегда прибедняется. — Проворчал Сталин. — Перестраховывается товарищ Новиков. Его «Стальным Киром» называют, а он опасается, перестраховывается. Есть мнение, что излишняя осторожность может повредить делу, товарищ Новиков?

— Несколько менее, чем безответственные и невыполнимые обещания, товарищ Сталин! — спокойно отрезал Кирилл

Вождь поцокал языком. Покачал головой, вздохнул:

— Такой упрямый у нас товарищ Новиков. Просто очень упрямый товарищ. Есть мнение, что все его разработки не знает даже его начальник, товарищ Берия.

Берия улыбнувшись кивнул, а Новиков, в лаборатории которого уже работал первый в мире газоразрядный лазер, только вздохнул.

— От прототипа до оружия всё же не один шаг товарищ Сталин. Надёжность и механическая и эксплуатационная, удобство использования и надёжность хранения, понятные инструкции и наставления, да много всего. Мы же не ставим на вооружение пушку которая стреляет через раз?

Когда все вернулись в кабинет, Сталин, наконец, озвучил главный вопрос, который волновал всех.

— Как вы считаете, этого достаточно, чтобы отбить объединённую агрессию Польши и Балтийских государств?

Ворошилов по старой кавалеристской привычке сразу рванулся в бой.

— У нас, товарищ Сталин уже восемь стрелковых, две авиационные, и две тяжёлых мотомеханизированных дивизии по новому штату. Ещё десять на перевооружении, но учёба уже идёт и в течение месяца, мы справимся.

— А сколько дивизий вы раздели, чтобы собрать всё лучшее? — Ворчливо заметил Сталин.

— Школы сержантов и полевые лагеря младшего командного состава работают уже год, и выпускают каждые три месяца более десяти тысяч человек, обученных по новым уставам. Из сержантов хорошо показавших себя в процессе обучения формируем учебные подразделения для углублённого изучения основ тактики и матчасти, с тем, чтобы обеспечить замещение всей линейки младших командиров. Кроме этого постоянно проводим полевые занятия и переаттестацию командиров, в том числе и на приборах ЛМ. О лётных школах лучше расскажет товарищ Чкалов, а мы кроме того организовали школы сапёров, артиллеристов, танкистов и снайперов. Готовим специальные штурмовые и разведывательные группы. Инструкторов и матчасти катастрофически не хватает, но большую помощь оказывает комиссариат внутренних дел.

— Это хорошо. — Сталин кивком обозначил, что приветствует такую взаимопомощь, и передал слово Кузнецову который долго и обстоятельно докладывал о военно-морских силах имеющихся в акватории Финского залива, а так же о состоянии дел в морской авиации и частях морской пехоты.

Последним доложился Молотов, чётко обозначивший срок начала польско-финской войны исходя из сведений переданных ему, как двадцатое октября. Таким образом, оставалось чуть меньше месяца для завершения подготовки.

Готовились к войне и будущие противники.

Военные возможности, сравнительно небольшой Финляндии, были невелики, страна смогла собрать и экипировать армию приблизительно равную восемнадцати дивизиям в рекордно короткие сроки. Основной удар намечался на Ленинградском направлении и именно там были сконцентрированы основные силы финской армии и шюцкора [1].

Великобритания поставила большое количество вооружений и техники, повысив таким образом шансы финнов на успешное завершение броска к Ленинграду, а Соединённые Штаты предоставили солидный кредит в десять миллионов долларов [2].

Военные эксперты и разведки всех государств внимательно отслеживали все приготовления воюющих сторон, так как в этой войне можно было реально оценить силы Советской России, как участника полномасштабного конфликта.

Самолёты-разведчики и наземные наблюдатели пристально следили за перемещением сил Красной Армии, но видели лишь чуть более интенсивную подготовку, чем в мирное время.

Казалось, что русские и не думают обороняться от нависшей над ними опасности, занимаясь учёбой и строевой подготовкой, в тот момент, когда на границе уже был слышен рёв танковых моторов.

20 октября 1938 года передовые группы финской армии на быстроходных броневиках и мотоциклах пересекли границу с Россией и выдвинулись вперёд для контроля обстановки, успешно проскочив замаскированные позиции наблюдателей и подрывников.

Поскольку финские бронетанковые войска располагали всего лишь тремя сотнями танков разных модификаций в основном лёгких Рено FT-17, танкеток Викерс Карден-Лойд и Викерсов Мк. Е, минные поля были рассчитаны именно на пехотные подразделения.

Ротный старшина Егоренков, сидевший в тщательно замаскированном гнезде, наблюдал за выдвижением пехотной колонны в бинокль. И когда первые ряды поравнялись с меткой видимой только ему, помощник, сержант Хаткин крутанул подрывную машинку, и вдавил кнопку на коммутаторе.

Дорога под пехотинцами вспучилась, и мощный взрыв взметнул длинный чёрный цилиндр на высоту трёх метров. Долю секунды он словно раздумывал что делать, а потом взорвался, разметав стальную шрапнель, накрыв полем сплошного поражения круг диаметром в сто пятьдесят метров и перемешав человеческие останки с землёй и металлом.

— Хорошо пошла Василич. — Хаткин уважительно посмотрел на месиво оставшееся после взрыва МБР (мины большого радиуса), и переключил клеммы минного коммутатора на следующую позицию.

— Смотри, Петь, обходят! — Егоренков не отрываясь от наблюдения толкнул боком товарища. — Шесть — два, на контроль.

— Шесть — два готов! — Деловито отозвался сержант.

— Щас, щас… вот ужо… Старшина, от нетерпения притоптывал сапогом, наблюдая, как офицер в шапке командует, отправляя дивизионную колонну в обход. — Ну давайте уже, чо телитесь? Ваши, там, на небе заждались уже… — Давай!

Второй взрыв произошёл, когда над миной проезжала телега, но стальной корпус проломил тонкое дерево и взорвался, отправив в Ротаймо [3] сразу более пяти сотен горячих финских парней.

Теперь уже никто не пёр напролом, и на дорогу вышли сапёры, пытаясь обнаружить металлоискателем мины в плотном каменистом грунте. Но разбросанный заранее мелкий железный мусор, давал такой фон, что любой поиск был обречён на неудачу.

Так или примерно так выглядела вся линия боестолкновения войск, кроме Мурманского направления, где войска просто закопались в землю, и любая попытка перехода границы, отсекалась массированным ружейно-пулемётным огнём и артиллерией.

В районе Волхова, не было сплошных линий минирования, но скрытно выстроенная глубокая оборона с мобильными бронетанковыми группами тоже смогла относительно бескровно остановить продвижение Пятого армейского корпуса финнов.

К ночи, передвигаясь мелкими группами, части армейской группы «Карельский перешеек» в отдельных местах сумели продвинуться на три километра, и потеряв на минных полях больше десяти тысяч человек, еще не встретили ни одного бойца РККА.

А ночью, когда войска расположились на отдых, над головами наступавших прошлись бомбардировщики, которые, несмотря на темноту, исключительно точно сбрасывали сотни мелких осколочных бомб.

Утром над головами финнов закрутился хоровод воздушного боя. Сцепившиеся в «собачьей свалке» И-16, И-153, Харрикейны, и Гладиаторы часто вываливались из боя, дымя моторами и полоща по ветру лохмотьями обшивки. Но численный перевес и мастерство советских лётчиков сказались быстро, и небо перечеркнули дымные следы горящих машин. А уходя из боя, истребители ещё и прошлись по позициям финнов пушечно-пулемётными очередями.

Первое боестолкновение с наземными частями произошло по линии, где за два месяца был скрытно оборудован укрепрайон, с глубокими окопами, ДЗОТами и танковыми окопами.

Когда схлынула первая атака, финны оперативно подтянули пушки, и попытались провести артподготовку, но артиллерийская разведка сработала оперативно, и на финские батареи обрушился огненный вал.

Кирилл Новиков наблюдал за ответом красной артиллерии со своего наблюдательного пункта в мощную оптику, и порадовался мастерству пушкарей накрывших вражескую батарею практически с первого залпа. Конечно, зарывшиеся в землю советские солдаты были плохой мишенью, но всё равно, финнов следовало прищучить, и артиллерийская бригада особого назначения, сделала это, не особенно напрягаясь. Вверху, на высоте одиннадцать километров барражировал высотный разведчик, оснащённый такой оптикой, что можно было разглядеть знаки различия на погонах. Так же у него была кинофотоаппаратура и мощная радиостанция, благодаря которой все изменения в ближнем тылу сразу становились известны штабу Ленинградского фронта, которым командовал командарм Шапошников.

Общее руководство операцией было возложено на командарма Тимошенко и тот, умело маневрируя войсками, всё время организовывал для финской пехоты «огневые мешки» в которых уже сложили голову несколько дивизий.

Половина бригады спецназа уже третий день радовала финнов изысканными минными постановками и диверсиями, а вторая половина занималась противодиверсионными операциями вместе со специалистами соответствующего профиля. Особые отметки в документах, патрули в ближних и дальних тылах, наблюдатели, следившие за перемещением групп противника через границу, всё это появилось уже сейчас, и отрабатывалось в применении.

И связь! Новиков не без удовольствия бросил взгляд на радиоузел, где стояли антенны взвода связи бригады. Радиостанции в войсках на Карельском перешейке были до роты включительно, и на каждой единице техники, даже относительно старых танках, что позволяло оперативно управлять войсками и контролировать буквально каждый чих противника.

Модифицированные танки были вполне серьёзным соперником даже против Тигров более поздних моделей, а учитывая имевшиеся на вооружении финской армии Виккерсы, так и просто — чудо-оружием. А тридцатидвухтонный Т-28 со стосемимиллиметровой пушкой Грабина и дегтярёвским крупнокалиберным пулемётом вообще выглядел на их фоне исполином.

Новиков видел модернизированные машины только на полигоне, когда их демонстрировали высшему комсоставу армии. А вот теперь, дивизион САУ «Рапира» на модифицированном шасси Т-35 стоял в каких-то двухстах метрах справа от НП Бригады, укрывшись за насыпью и постреливая куда-то вдаль. Слева были позиции расчёта радиолокационной станции ПВО, а впереди, стоял 6 полк 80 стрелковой дивизии комдива Рогалёва.

«А вот, кстати, и он». — В поле зрения стереотрубы показалась колонна автомашин из двух «эмок» и бронетранспортёра. Специальным приказом Ворошилова военачальникам от командира дивизии и выше запрещалось передвигаться без охраны, в состав которой обязательно входила бронетехника и до роты солдат.

Пообщавшись с командиром полка, Фёдор Фёдорович свернул к НП бригады, и Новикову пришлось спускаться с вышки.

В званиях они были равны, и синхронно козырнув, Новиков, как радушный хозяин первым протянул руку.

— Товарищ комдив.

— Товарищ старший майор. — Рогалёв пожал руку и с уважением посмотрел на вышку. — Хорошо устроились.

— Не желаете взглянуть? — Новиков сделал приглашающий жест. И пошёл вперёд.

Вышка, собранная из брёвен и досок возвышалась на пять метров, а поскольку стояла на холме, с неё открывался замечательный вид на майнильский выступ и стык 80 и 24 дивизии.

— Да, картина маслом. — Комдив оторвался от стереотрубы, и задумчиво посмотрел вдаль. — Вы приказ по наступлению получили?

— Да, конечно. — Новиков кивнул. — Только у нас своя война товарищ комдив. Снимаемся сегодня ночью, и вперёд. Будем чистить перед вами дорогу. Думаю, финны впечатлились нашими минными постановками и попытаются сделать что-то подобное. И тут у нас только один вариант. Долбануть так, чтобы они не успели наставить «подарков» а затем быстро пройти до линии ДОТов и закрепиться.

— А там? — Рогалёв хмыкнул. — Вы же в атаку на доты не пойдёте?

— В лоб — нет. А вот тихонько подойти и выкурить оттуда фиников — запросто.

— Так может, вы и без нас тут справитесь? — Слухи о Стальном Кире ходили достаточно разнообразные, но все знающие люди отмечали, что бригада устроила на озере Хасан настоящий ад для японцев.

— Э, нет товарищ комдив. — Новиков с улыбкой покачал головой. — Лекарю — лекарево, а пекарю — пекарево. Мы, чего. Прибежали, нагадили и отскочили. А пока по вражеской земле не будут топтаться сапоги нашего солдата, территория не захвачена. Так что пехота это основание, на котором стоит вся армия. Её фундамент. А мы — так, ваши помощники. Такие же, как танки артиллерия и авиация. — Говоря, Кирилл внимательно наблюдал за Рогалёвым, и пытался понять, что же ему нужно. — Фёдор Фёдорович, что вас беспокоит?

— Да эта… Там, ну у нас… снайперша твоя… Комдив поправил тугой ворот словно он мешал ему дышать.

— Где? — Новиков раскрыл планшет с картой — десятикилометровкой.

— Вот здесь. Палец комдива ткнул в точку на карте, и Кирилл поднял трубку полевого телефона.

— Кто у нас в семнадцатом квадрате? Волкова, Лисина, Егоренков, Дружинин? Понял отбой. — Новиков повернулся к Рогалёву. — Рыжая или светленькая?

— Рыжая. — Вздохнул комдив и потупился словно девица.

— Лиса значит. — Старший майор задумчиво посмотрел на командира дивизии. — Товарищ комдив, вы понимаете, что у меня девочки не простые? За каждой уже несколько трупов, и какие-то неоплаченные счета перед богом? Это не покорная спокойная девица, что будет варить борщ, и спокойно ждать мужа с гулянки. Это волчицы. И пока она сама не решит, что пора заводить собственное логово, подкатывать бесполезно? У Лисы всю семью белофины вырезали, так что у неё длинный счёт, и закрывать она его будет долго.

— Да не могу я. — Рогалёв мотнул бритой головой. — Так глянула, что во мне всё перевернулось.

— Могу, ещё пару раз поставить её поближе к вашему КП, а после этой войны пригласить вас в гости в бригаду. — Новиков развёл руками, показывая, что это максимум его возможностей.

— Хорошо хоть нашёл её. — Комдив кивнул. — Ладно. Будет день — будет пища.

Они ещё немного обсудили завтрашнее наступление, после чего комдив отбыл по своим делам, а Новиков прошёлся по расположению, проверяя, как исполняется его приказ об отдыхе подразделений, а потом и сам завалился спать, поскольку ночь обещала быть длинной.

Глава 2

Только там расцветут пышно розы, мой мальчик, где ты выполол все сорняки!

Френсис Бёрнетт

Палачу не уйти от расплаты!

Советский суд, рассмотрев в особом порядке дело военного преступника, бывшего генерала царской армии Маннергейма, заслушав многочисленных свидетелей зверств белофинов в Выборге в 1919 году и ознакомившись с документами, принял единственно верное решение и приговорил Карла Густавовича Маннергейма к пожизненному заключению в колонии — поселении особого режима.

Из статьи в газете «Уральский Рабочий» от 22 октября 1938 года

Приказ Народного Комиссара Обороны СССР

об установлении воинских званий для рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии и введении в действие Положения о прохождении службы младшим начальствующим составом

№ 3562 сентября 1938 года

В целях повышения ответственности младшего начальствующего состава за состояние боевой подготовки подразделений, воспитания бойцов и укрепления воинской дисциплины, а также дальнейшего поднятия авторитета младшего начальствующего состава приказываю

1. Установить для рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии следующие воинские звания:

а) Для рядового состава:

1) красноармеец,

2) ефрейтор.

б) Для младшего начальствующего состава:

1) младший сержант,

2) сержант,

3) старший сержант,

4) старшина.

2. Ввести в действие объявляемое Положение о прохождении службы младшим начальствующим составом.

…

7. Приказы РВС СССР 1931 г. № 135, 1932 г. № 232 и 1934 г. № 62 отменить.

Нарком Обороны маршал Ворошилов

Из приказа Народного комиссара Внутренних дел

…привести воинские звания младшего начальствующего состава НКВД в соответствие с распоряжением СНК № 65 от 1 сентября 1938 г.

Нарком Внутренних дел комиссар 1 ранга Берия.

Солнце ещё не скрылось за горизонт, когда диверсионно-разведывательные группы начали выдвижение к линии фронта. Финны стояли отдельными подразделениями, что облегчало преодоление фронтовой полосы, и одна за другой группы начали просачиваться во вражеский тыл.

Минировалось всё, до чего дотягивались умелые руки сапёров, включая обочины дорог и войсковые склады. С особенной любовью, одноразовыми ракетомётами были обложены позиции финских егерей, охранных команд и артиллерии.

«Сталинская побудка» началась в четыре часа утра, когда было ещё темно. Волна взрывов накрыла тыловые подразделения, уничтожая места хранения оружия и боеприпасов, и сметая артиллерийские батареи.

К этому моменту все группы уже вернулись в расположение бригады, а услышав первые взрывы «Сталинской побудки» к делу подключилась артиллерия.

Поднятые по команде «В атаку» моторизованные подразделения тяжёлой пехоты, опрокинули тонкую линию финской обороны и погнали неуправляемую и деморализованную толпу вперёд.

Новым тактическим приёмом была ротация войск, когда уставшее от продвижения подразделение сменялось свежим, а старое оставалось на месте или отводилось в тыл для отдыха.

К концу дня, механизированные части Ленинградского фронта продвинулись вперёд на тридцать километров, оставив границу далеко за спиной, и остановились лишь перед линией долговременных оборонительных сооружений, которую уже никогда не назовут «Линией Маннергейма», заодно отрезав несколько десятков тысяч человек в окружении.

На другом участке войны — Польском, тоже начали грохотать орудия.

Польские дивизии ударили в согласованный с финнами день в направлении Новгорода и Киева, сразу попытавшись прорваться кавалерийскими подразделениями и лёгкими танками, но октябрь месяц не лучшее время для путешествия по России, особенно если дороги и мосты тщательно заминированы. Правда, не все, но от этого польским жолнежам не стало легче…

Командир Поморской кавалерийской бригады, генерал Гжмот-Скотницкий [4], пригляделся. Нет, ничего такого, что предвещало бы хоть какие-то проблемы на дороге. Следуя в порядках 16-го полка великопольских улан и пропустив вперед 8-ой полк конных стрелков, Гжмот-Скотницкий вел бригаду на Житомир. Ему уже доводилось бывать там, в славном двадцатом году, когда польская армия гнала и опрокидывала большевистскую сволочь, и вот теперь он снова ведет войска по дорогам славы.

Кроме 16-го полка великопольских улан, 18-го полка поморских улан, 2-го полка рокитнянских шеволежеров, 8-го полка конных стрелков и собственного 81-го бронедивизиона, бригаде был подчинен 4-й бронебатальон — целых три роты танкеток TK-3 и TKS. — грозных боевых машин. Командующий гордо усмехнулся в усы и поправил свой квадратный головной убор. Невольно вспомнилось, как насмешливо кричали красные на своем варварском языке, когда подходили к Варшаве: «Польские солдаты! Головы — квадраты!»

— И совсем не остроумно, — пробурчал он себе под нос.

Ничего, ничего. Сейчас эти головы в конфедератках покажут вам, краснопузые, как надо воевать. На Висле показали, и здесь снова покажут. Недаром же он, генерал Гжмот-Скотницкий, так ловко обошел Новоград-Волынский укрепленный район и вывел свою бригаду противнику в тыл. Еще немного, еще чуть-чуть, и вот он — Житомир!..

Впереди показалось какое-то селение. Начальник штаба, полковник Закжевский, доложил, что это — деревня Червоные хатки.

— Червоные? — переспросил Гжмот-Скотницкий. — Это они хорошо назвали свою деревню. Передайте командиру полка конных стрелков брать их в сабли! Пусть эти хатки и впрямь станут червоными…

Командир механизированной роты из второго механизированного полка, второй танковой дивизии старший лейтенант Логинов опустил бинокль и задумчиво закусил сорванную с крыши ближайшей стодолы [5] соломинку. Поляки шли нагло, открыто, словно никого и ничего не боялись. Вообще-то правильно: больно уж их много. У него, старшего лейтенанта Логинова, всего-то и есть, что один танк Т-28АМ, взвод мотострелков на четырех «пятерках» [6], смешанный взвод из двух БА-10 и двух БТР-26 [7], и взвод тяжелого оружия — два ДШК и два Таубинских гранатомета на мотоциклах да радиостанция на полуторке. На самом деле Т-28АМ было три, но один, сволочь такая, сдох, и сейчас им занимаются ребята из рембата в Житомире. А второй так и не вернули из учебного батальона, куда реквизировали личным распоряжением комдива Ротмистрова.

— Так, — Толя Логинов сплюнул и легко, словно кошка спрыгнул с башни. Затем внимательно оглядел своих взводных. — Так. Вот чо, мужики. Между нами и Житомиром наших больше нет. В Житомире, сами знаете — рембат, госпиталь, горючка и прочее. Плюс — люди. Чего с ними поляки натворят — кто не знает, потом объясню. Так что стоять нам тут насмерть. Чтоб ни одна сволочь мимо не прорвалась. Покидать бой запрещаю. Даже мертвыми. Ваша задача — не умереть геройски, а пшеков на тот свет наладить, — он снова сплюнул. — Так. Вот карта — давайте-ка определимся: кто где держится…

Генерал бригады [8] Гжмот-Скотницкий с замиранием сердца следил за тем, как конные стрелки разворачиваются в несокрушимую лаву, раздается старинная команда «szabledlon!» [9] и с грозными криками «Jeszcze Polska nie zgina, kiedy my yjemy!» и «Da nam przykad Bonaparte, jak zwycia mamy!» [10] кавалеристы устремляются в атаку с саблями на отлет. Вот сейчас, вот прямо сейчас они ворвутся в деревню и начнется…

Того, что началось в следующий момент, Гжмот-Скотницкий никак не ожидал. С разных сторон по наступавшему восьмому полку полоснули десятки пулеметов, а одновременно с ними заквакали легкие минометы. Судя по частоте разрывов мин, конных стрелков возле этих Червоных хаток поджидали в засаде не менее двух десятков ротных минометов, а это значило, что беззащитную с виду деревню защищает десять красных рот, то есть — целый стрелковый полк.

Гжмот-Скотницкий был опытным военным. Ему уже довелось охранять тылы и бороться с красными партизанскими бандами в девятнадцатом. Он отступал от бешенных большевистских дьяволов Буденного в двадцатом, а буквально месяц тому назад вместе со своей бригадой входил на территорию бывшей Чехословакии [11]. В общем — он прекрасно понимал, что если немедленно не оказать конным стрелкам помощь, то очень скоро от восьмого полка останется только воспоминание. Генерал бригады махнул рукой, и к нему подбежал подскакал командир 12-го полка полковник Гробицкий.

— Спешиться и прикрыть огнем конных стрелков, — Гжмот-Скотницкий махнул перчаткой в сторону деревни. — Подтяните пулеметы и прижмите красных к земле. Не давайте им высунуться. Вам все ясно, полковник?

— Так есть! — Гробецкий выпрямился в седле, козырнул и поскакал к своим эскадронам. А генерал бригады уже слал делегатов, требуя к себе командиров одиннадцатого конно-артиллерийского дивизиона, танковых частей, рокитнянских шеволежеров и поморских улан. Пока двенадцатый уланский будет вытаскивать конных стрелков из-под огня, поморские уланы вместе с бронедивизионом обойдут деревню и ударят красным в тыл. Шеволежеры и бронебатальон вместе с великопольскими уланами и остатками восьмого полка атакуют с фронта, как только услышат пальбу за спинами большевиков. Ну, а артиллеристам в этот раз придется быть на чеку: если у красных и в самом деле полк, то, возможно, им придется давить большевистские пушки. Гжмот-Скотницкий самодовольно усмехнулся и расправил усы: полк красных, это конечно неприятная, но не слишком долгая задержка.

Логинов внимательно смотрел за тем, как четыре БТР-5 кроют одуревших от ужаса польских кавалеристов перекрестным огнем. Два гранатомета, замаскированных на окраине деревни довольно уверенно крошили центр строя противника, а пулеметчики на «бэхах» не давали врагам расползаться в стороны. Анатолия смущало только одно: боезапас на бэтээрах хоть и поболее танкового — конечно, если считать на ствол, но все же не резиновый и не бесконечный. Впрочем, и тут имелся выход.

Старший лейтенант прижал ларингофон к шее:

— Связь мне с комвзвод-2. Живо, мать твою! — И уже через пять секунд, надсаживаясь, кричал в протянутый микрофон — Ланцов! Ланцов, растакой ты сын! Хорош стрелять! Прекращай палить в белый свет, говорю! Поднимай своих в атаку, броней прикроешь! Вместе с тобой третий пойдет. В атаку! Пошел-пошел-пошел! Вперед, мать-перемать!

Минут через десять четыре БТР-5 вырвались с флангов и, расстреливая в упор великопольских улан и остатки конных стрелков, начали обход попавших в ловушку поляков. А с фронта поднялась редкая цепочка мотострелков, вместе с которыми шли БТР-26 и бронеавтомобили. Танк Логинов решил оставить «тузом в рукаве». Ну, так, на всякий случай.

Гжмот-Скотницкий увидел наступающую цепь и несколько неожиданно крупных танкеток, и удовлетворенно вздохнул. Наверняка красные усилили свой стрелковый полк так же, как командование усилило его бригаду. Рота танкеток? Ну, что же: это как раз столько, сколько и должны были дать полку нищеброды-большевики — больше-то им взять неоткуда. Значит, пора начинать вторую часть его гениального плана: обойти эти Червоные хатки и ударить им в тыл. Он отдал команду, и поморский уланский полк вместе десятком танкеток и полудесятком бронеавтомобилей двинулся через прихваченные ночным морозцем сжатые поля в обход деревушки. Генерал бригады думал только об одном: догадается ли полковник Гробецкий задействовать полковые противотанковые пушки, чтобы уничтожить эти проклятые красные танкетки?..

Полковник Гробецкий не подкачал. Он тоже заметил красные боевые машины и, так же как и его генерал, подивился на несообразные размеры этих «танкеток», а потом отдал приказ полковым батареям великопольских улан и конных стрелков разобраться с неожиданной помехой. Польские артиллеристы споро и умело распрягли конные запряжки, поднатужились и, беспрестанно поминая «матку бозку Ченстоховску» и «курву мать», покатили противотанковые орудия вперед, на открытые позиции.

Нужно отдать должное расчетам — подготовлены они были как следует. Восемь «бофорсов» [12] выкатились на позиции почти одновременно и сразу же открыли огонь. Пять снарядов дали промах, но три бронебойных трассера сошлись на левом крайнем БТР-5. Тот подпрыгнул, резко остановился, и начал медленно окутываться дымом.

Два бронеавтомобиля БА-10 третьего взвода механизированной роты Логинова были модернизированы согласно утвержденному легендарным маршалом Ворошиловым единому типу средних бронированных колесных машин. Из башни убрали пушку и танковый пулемет Дегтярева, а вместо них установлены крупнокалиберный пулемет и автоматический гранатомет. За счет этого общая масса броневиков уменьшилась на добрых полтораста килограмм, которые, правда, наполовину съел лишний миллиметр титановой брони, наложенной на бронекорпус. Но все равно: изменение положительно сказалось на проходимости, маневренности и скорости машин, при том, что масса секундного залпа не уменьшилась, наоборот — выросла на полновесные три кило.

И вот теперь броневики, заметив вспышки орудийных выстрелов, резко рванулись в разные стороны, одновременно пытаясь накрыть вражеские ПТО перекрестным огнем из всех стволов. Правый бронеавтомобиль ни с первой, ни со второй очереди не сумел накрыть приземистые «бофорсы», зато левый…

Экипажем БА-10 с бортовым номером «17» командовал старший сержант Антон Павликов. Увидев вспышки орудийных выстрелов, он тут же рывком развернул башню броневика и открыл огонь из крупнокалиберного пулемета. Башнер Гимадеев сменил ленту у автоматического гранатомета и присоединился к командиру. Оба красноармейца не знали, что на раздельной установке башенного оружия настояли специалисты ОсИнфБюро при ЦК ВКП(б), но полностью разделяли их решение. Гимадеев задрал ствол гранатомета вверх и открыл навесной огонь, в то время как Павликов лупил длинными настильными очередями, нащупывая позиции польских пушек. И со второй очереди нащупал…

… Капрал Кос взмахнул рукой, готовясь скомандовать новый выстрел, но не успел: тяжелая пуля со стальным сердечником разнесла голову в конфедератке буквально в брызги. Вторая пуля ударила в замок орудия. Даже этого бы хватило для того, чтобы вывести «бофорс» из строя, но унитар уже был заряжен, и взрыв разнес казенную часть противотанковой пушки, покалечив осколками еще двух артиллеристов.

В этот момент «семнадцатый» влетел левым передним колесом в борозду, и его знатно тряхнуло. Павликов основательно приложился затылком к броне, о чем не замедлил сообщить механику-водителю Тихонову. Если перевести его экспрессивную тираду, насыщенную образными сравнениями и эмоциональными гиперболами на литературный язык, то получилось бы примерно следующее: «Товарищ Тихонов! Неужели вам, человеку обученному водить танк и автомобиль, непонятно, что так управлять вверенной вам машиной, да еще и подвергать опасности здоровье ваших товарищей и командира просто недопустимо?» Впрочем, Павликов еще сообщил некоторые подробности о личной жизни механика-водителя, пристрастиях самого броневика, а также множество различных фактов и замечаний, безусловно интересных, но не имеющих непосредственного касательства к обстоятельствам данного прискорбного происшествия. Первым результатом всего этого стало то, что прикусивший язык Гимадеев, невзирая на боль ржал точно конь, шипя при этом: «Во, Антоха дает! Во, дает!» Но это был только первый результат. Вторым же то, что в момент резкого крена ни Павликов, ни Гимадеев не прекращали стрельбы, а потому мгновенное изменение прицела привело к нескольким попаданиям крупнокалиберных пуль и осколочных гранат в зарядный ящик третьего орудия противотанковой батареи полка конных стрелков. Который не замедлил взорваться, разнося в кровавую кашу весь личный состав батареи.

— Записать: цель приведена к молчанию! — скомандовал Павликов.

Он прекрасно понимал, что никто ничего не станет записывать, но вбитые за три года армейской службы рефлексы брали свое. И Антон тут же продолжил команду:

— Цель — батарея слева. Лимб — двадцать, полный вперед!

Для верности он двинул сапогом в сидение Тихонова. Тот оскалился и резко развернул штурвал.

Перед генералом бригады Гжмотом-Скотницким пестрели плетни огородов и задние стенки беленых мазанок Червоных хаток. Мирно колыхались несколько голых верб. Ни одного красного жолнежа не было видно. Генерал потянул из ножен саблю:

— Вперед! В атаку! В память маршалка Юзека [13] — вперед!

Поморские уланы ответили дружным радостным ревом и, горяча коней, бросились вперед. Вместе с ними к деревне рванулись танкетки TKS и несколько броневиков с несуразно высокими корпусами.

Гжмот-Скотницкий с огромным удовольствием взирал на наступавшие войска. В мозгу его уже рисовались картины падающих под сабельными ударами краснопузых жидо-большевиков, запаленные с двух концов Червоные хатки и свободная дорога на Житомир. Вот сейчас, вот уже сейчас…

— Товарищ Логинов! Товарищ командир! — боец-радист в расстегнутом ватнике подбежал к танку и заколотил в броню прикладом карабина. — Ляхи! Ляхи с тылу!

Распахнулся башенный люк. Анатолий высунулся по пояс:

— Где?

— Обошли, проклятые! — зачастил боец. — Со стороны Житомира идут!

— Бегом к радиостанции и продолжай вызывать наших! — скомандовал Логинов. — А мы поедем, поглядим, кто это такой умный?

Люк, лязгнув, захлопнулся, Т-28АМ окутался сизым дымом выхлопа, взревел и рванулся вперед, расшвыривая гусеницами комья примерзшей грязи. Уже на ходу башня начала поворачиваться, хищно вынюхивая длинным стволом орудия первую цель.

Стоптав пару плетней, танк выскочил на сжатое поле и на мгновение замер перед наступающей лавой поморских улан. Но только на мгновение. Загрохотал башенный пулемет, закувыркались первые всадники, и украинский чернозем прихваченный белой изморосью первых морозцев, окрасился красным. Ярким, дымящимся на морозе кроваво-красным месивом.

Генерал бригады Гжмот-Скотницкий с ужасом смотрел на вырвавшийся из деревни танк, который с размаху влетел в порядки уланского полка, точно взбесившийся носорог в собачью свору. Два пулемета — спаренный с орудием и в кормовой нише башни попеременно взревывали, и то справа, то слева валились его уланы. Точно колосья под серпом жнеца.

Но танк действовал не только пулеметами: раз за разом над полем повисал дикий вопль, прорезавший грохот мотора и дробный стук пулеметов. Генерал прикрыл рот рукой, затянутой в замшевую перчатку: это бронированное чудовище пускало очередного улана под гусеницы.

Бухнуло башенное орудие, и от этого звука Гжмот-Скотницкий прокусил замшу. Это был грохот орудия крупного калибра — невероятно крупного для танка. Взметнулся вверх черно-огненный фонтан разрыва, в воздухе замелькали куски разорванных лошадей и всадников. Танк приостановился, и тут на него, точно свирепые псы бросились броневики. Их тридцатисемимиллиметровые пушки [14] яростно плевались огнем, и генерал видел, как на броне красного танка вспыхивали огни разрывов. Но танк не обращал на это внимания, хотя…

— …Да достали, комары е….ые! — так охарактеризовал действия польских броневиков Логинов. — А ну, там, разберитесь с падлами! — рявкнул он в ларингофон. — Живо, мать-перемать!

Т-28АМ снова вздрогнул от очередного попадания, но тут же развернулся на месте и врезал из курсового ДШК по броневику в упор. Тот нелепо дернулся, застыл на месте, а потом взорвался, далеко отбросив угловатую башню с короткой пушкой. А чудовищный танк уже поворачивал в другую сторону, короткой очередью поджег второй броневик и ринулся туда, где из-за низенького холмика выползали танкетки.

По нему палили польские противотанковые ружья, но их слабые пули ничего не могли сделать с могучей сорокамиллиметровой бортовой броней советской машины. Не обращая внимания на щелчки болванок пэтэров по броне, танк на бешеной скорости («Не менее сорока километров», — механически отметил Гжмот-Скотницкий.) налетел на танкетки. Одну машину он просто отшвырнул в сторону, таранив ее своей многотонной махиной, а остальные изрешетил из крупнокалиберного пулемета. После чего снова заметался по полю, сея вокруг смерть и кровь.

Спешившиеся уланы пытались бросать в танк ручные гранаты, но противотанковых у них не имелось, а соорудить хотя бы примитивную связку не было ни времени, ни средств, ни умения. Поэтому черные яйца Z-23 [15] впустую грохали рядом со смертоносной машиной, а немногочисленные осколки зачастую накрывали своих же солдат.

И поляки не выдержали и побежали. Сперва поодиночке, потом мелкими группами, а потом наутек бросились все уцелевшие из состава восемнадцатого Поморского уланского, словно подхваченные некоей незримой великанской рукой. Бегущие бросали оружие и видимо не очень соображали, куда и зачем они бегут. Гжмот-Скотницкого захлестнула одуревшая от ужаса волна, и напрасно генерал орал и размахивал своей саблей, пытаясь прекратить панику.

От полного уничтожения восемнадцатый полк спасло только то, что танк вдруг прекратил гоняться за бегущими, остановился, дал вслед полякам несколько очередей из башенного пулемета и медленно двинулся задним ходом к деревне. Отходя, он как будто насторожено поводил башней, точно принюхиваясь длинным хоботом орудия, и это грозное отступление заставило уцелевших поморских улан бежать еще быстрее. На бегу многие из них возносили хвалу Иисусу Христу и Деве Марии, «пресветлой королеве Польской» [16] за заступничество перед красным бронированным чудовищем, отойти которое заставило не иначе как святое заступничество.

Но отступление Логиновского Т-28АМ было вызвано вовсе не сверхъестественными причинами. Просто Анатолия вызвал по радио сержант Павликов:

— Товарищ старший лейтенант, как скоро мы можем рассчитывать на поддержку танка? — спросил он спокойно.

— Что у вас там, сержант? — недовольно поинтересовался Логинов. — Что еще стряслось?

— Ничего особенного, — голос в наушниках был спокоен, хотя и несколько напряжен. — Лейтенант Ланцов выбыл из строя по ранению, лейтенант Прохоров погиб, лейтенанта Менакера разорвало снарядом. У нас остались два БТР-5, один броневик и полвзвода мотострелков. Поляки ведут артиллерийский обстрел нашей обороны. Танкетки мы отогнали, но они снова могут пойти… — Павликов помолчал и повторил вопрос, с которого собственно и начал, — Товарищ старший лейтенант, как скоро мы можем рассчитывать на поддержку танка?

Толя Логинов мысленно обматерил своего слишком грамотного и чересчур вежливого подчиненного, затем коротко бросил в микрофон:

— Через восемь минут! — И тут же отдал команду, — Стой! Задним ходом идем к деревне. Пошел!

Появление танка на западной околице Червоных хаток было более чем своевременным: дела здесь обстояли далеко не лучшим образом. Несмотря на отчаянное сопротивление, рота понесла чувствительные потери. На правом фланге догорал БА-10 — одна из польских ручных гранат взорвалась прямо на крыше броневика. Броню она не пробила, но от сотрясения сорвался бензопровод с бака и внутрь машины хлынул поток, который тут же воспламенился. Механик-водитель и стрелок-радист сгорели заживо, а сильно обгоревшие командир и башнер еле-еле успели выскочить через башенный люк.

В центре поля замерли оба БТР-26. Вернее, замер один, а второй просто-таки разворотило прямыми попаданиями снарядов калибром не менее 75 мм. Лениво чадил БТР-5 — чадил и все никак не мог разгореться. Вторая потерянная «пятерка» лежала на боку, перевернутая близкими разрывами. Логинов заметил возле нее какое-то шевеление, пригляделся и одобрительно хмыкнул: экипаж уцелел и вместе с несколькими мотострелками сейчас оборудовал временную позицию под прикрытием брони.