Тактик Орлов Борис
— На ваших заводах, товарищ Серго, рабочие понимают: что именно идет не так. Они же тоже… — Тут он шумно вздохнул и заговорил еще быстрее, — Они же тоже — металлурги. Или машиностроители. А как, например, разберется пациент в работе больницы? Или пассажир — в работе транспорта?
— Слюшай, зачэм пациэнт, э? Зачэм пассажир? Пуст машинист разбирает, сестра медицинский!
Булганин спасовал перед таким напором наркома и смолк, но тут на помощь ему пришел Берия:
— Завод, он — большой, товарищ Орджоникидзе. И рабочий понимает, что директором ему сразу не стать. А вот в больнице, или в гараже — там народу совсем мало. Поссорился такой контролер с начальником и — бац! — накатал наверх донос. А товарищ Землячка, — тут он слегка улыбнулся, — она такая, что выпишет сперва по полной, для профилактики, а потом разбираться станет. Да и товарищ Мехлис если захочет — найдет, за что начальника снять. Так что…
— Есть мнение, — прервал его негромкий глуховатый голос Сталина, — что в словах товарища Орджоникидзе все есть правильная идея.
Все словно по команде повернулись к Вождю. Тот не спеша раскурил трубку, затянулся, выпустил клуб ароматного дыма:
— Товарищ Орджоникидзе предложил правильный ход. Правильный ход предложил товарищ Орджоникидзе, но непроработанный. На предприятиях Наркомтяжпрома сигнал снизу поедет рассматривать и оценивать специалист, который понимает суть вопроса. Специалист может оценить: виноват начальник или нет, и если виноват, то на сколько он виноват?
Сталин снова затянулся трубкой. Остальные смотрели на него так, как ученики младших классов смотрят на учителя. Тишина в кабинете была такая, что, казалось, было слышно, как за двумя дубовыми дверьми скрипит перо секретаря.
— Так и в предложении товарища Орджоникидзе — правильном предложении о народном контроле, нужно сделать так, чтобы на их сигнал выезжали специалисты из наркомата контроля, которые разберутся на месте: кто виноват, в чем виноват и виноват ли? Контролер…
Тут он вдруг замолк и задумался. Берия посмотрел на него и произнес:
— Нужны тройки контролеров. Чтобы один еще и контролировал другого и наоборот.
— Пусть один будет спец со стажем, второй коммунист, хорошо бы — ленинского призыва. А третий — комсомолец, — тихо-тихо, почти шепотом сказал Булганин. — Они по-разному смотреть станут…
— И чтобы сначала они у тебя, товарищ Берия подготовку прошли, — подал голос Орджоникидзе. — Месяца два-три, чтобы поняли: что к чему…
— Есть мнение, что это — правильное решение, — подвел черту Сталин. — Хорошо бы еще попросить товарища Новикова их немножечко подготовить. Чуть-чуть подготовить. В Корпусе Специального Назначения. Есть мнение, что это может им пригодиться.
Он пыхнул трубкой, разгладил усы.
— А какие будут мнения относительно товарища Новикова? Что с ним делать?
— Наградить, — бухнул Орджоникидзе.
Берия негромко хмыкнул и добавил:
— И изолировать. Как носителя сверхважной и сверхсекретной информации.
— Интересное предложение внес товарищ Берия, — кивнул, подумав, Сталин. — Интересное. А может ли товарищ Берия пояснить, что именно он имел в виду, когда предлагал изолировать товарища Новикова?
Лаврентий Павлович потер лоб, поправил старомодное пенсне и ответил:
— Я предлагаю перевести ОсИнфБюро на положение закрытых конструкторских бюро НКВД [90].
— Это товарищ Берия хорошо предложил, — помолчав, произнес Сталин. — Очень интересно предложил товарищ Берия: закрытое конструкторское бюро системы НКВД. И там же разместить корпус спецназа, верно, товарищ Берия?
Лаврентий Павлович поперхнулся. Он как-то совсем забыл, что Кирилл — не только конструктор и ученый, но еще и военный. И его работа как военного специалиста не менее важна, чем научно-техническая деятельность. Представить же себе шарашку, в которой хватит места на корпус спецназа, Берия не мог. Да и потом: если оттуда захотят выйти — кто же удержит спецназовцев? Тут не то, что механизированной дивизии — механизированной армии не хватит…
— Товарищ Сталин, — осторожно спросил Булганин, — а может ОсИнфБюро разместить на территории корпуса? Пусть сами себя и охраняют…
Короткая пауза, а затем Сталин и Орджоникидзе одновременно произнесли:
— Город надо! — и Орджоникидзе продолжил уже в одиночку — Специальный город. Закрытый! В горах, на Кавказе! Чтобы ни туда, ни оттуда без разрешения — ни ногой!
— На Кавказе? Не надо на Кавказе. Очень далеко — на Кавказе. Надо не далеко от Москвы. Километров сто от Москвы, — подытожил Сталин. — Близко от Москвы… Будет Наукоград. А изолировать товарища Новикова не нужно. Если бы товарищ Новиков хотел, он бы уже давно был бы на Западе. И никто ему бы не смог помешать. А вот привлечь его к принятию важных решений уже давно пора.
Глава 9
Лучшее лекарство от неразделённой любви — бег в противогазе.
Армейская мудрость.
В Москве продолжается Первая Спартакиада ГТО. Спортсмены военно-прикладных видов спорта соревнуются в различных дисциплинах, таких как радиодело, Защита населения от оружия массового поражения, стрелковом спорте и многих других. В общем зачёте лидирует команда Ленинграда и Ленинградской области, на втором месте команда Москвы, на третьем — команда Московской области. Хорошо показали себя спортсмены из Киева, и Свердловска, а так же сборная команда Закавказской Федерации.
Председатель судейской комиссии маршал Ворошилов отметил заметно выросшее мастерство спортсменов, и их высочайшую волю к победе.
Вручение наград — именного оружия, и ценных подарков состоится в последний день соревнований на новом Центральном Стадионе [91].
Из статьи в газете Московский рабочий 15 мая 1939 года
Место, определённое для нового города находилось в том месте, где в том, другом будущем построили город Дубна. Строительный трест, назначенный для работ, уже обнёс всю территорию колючей проволокой, и постами, прежних жителей городка отселили, а внутри загрохотала строительная техника. На этот раз строили с размахом, и первым делом начали с возведения подземных сооружений, которые должны были не только соединить все здания в городе, но и послужить запасным командным пунктом корпуса, и местом укрытия гражданского населения города.
Город строил тот же трест, который занимался возведением Дворца Советов, и работали они быстро и качественно. Новикову, который раз в неделю приезжал проверить ход работ, оставалось только удивляться тому, как быстро меняется пейзаж на стройплощадке.
Главное Управление Лагерей а точнее Дмитровлаг предоставил более пяти тысяч человек работавших на строительстве, что ещё больше ускорило процесс.
Проектирование всего города взяли на себя Лев Владимирович Руднев, и Дмитрий Николаевич Чечулин — знаменитые советские архитекторы и лауреаты Сталинской премии.
Город, во всяком случае, на макете, выглядел, словно картинка с выставки, и Кирилл старался не лезть в архитектурные дела, настояв лишь на том, чтобы энергоподстанцию и подводящий кабель упрятали под землю. Кроме того, на нескольких зданиях были предусмотрены площадки под зенитки, а госпиталь имел кроме трёх надземных еще столько же подземных этажей, разделённых мощной бетонной защитой. Так же аварийное водоснабжение города осуществлялось из артезианских источников, а очистные сооружения принимавшие воду из реки тоже были убраны с поверхности. Всё это значительно удорожало проект, но архитекторы лишь кивали головой, внося изменения, получив своеобразный «карт-бланш» на итоговую стоимость всего комплекса.
Тут же, на территории города возводились цеха будущего опытного станкостроительного и тракторного заводов, планировались филиалы ГОИ, НИИ-3 занимавшегося ракетной тематикой и других институтов. Сталин, говоря о том, что собирается построить настоящий наукоград, вовсе не кривил душой и как видно собирался сконцентрировать все новейшие разработки в одном месте. Казармы и полигоны Корпуса располагались вокруг будущего города, обеспечивая таким образом, повышенную защиту и охрану секретов.
Сапёрные подразделения бригады уже давно переселились поближе к месту стройки и помогали строителям в рытье котлованов, и заодно утилизировали старые боеприпасы.
Для хранилищ и складов Новиков предложил возводить купольные своды из железобетона, заливая каркас прямо на земле, и поднимая потом с помощью огромных надувных мешков. Благодаря этому, склады корпуса подняли буквально за неделю, и уже к концу зимы, начали потихоньку перевозить имущество из Монино.
Весной были завершены работы на подземных сооружениях, и строители приступили к возведению основных зданий нового города. К этому времени весь периметр был уже принят под охрану войсками НКВД, и даже для того, чтобы попасть на стройплощадку, нужно было преодолеть три поста, и иметь специальный пропуск, предъявляемый вместе с паспортом.
А жизнь в стране шла своим чередом. Сталин, наконец, пришёл к решению относительно Украинской СССР, и специальным указом СНК, и решением ЦК, республика расформировывалась. Теперь там будут лишь области РСФСР, и даже без прав автономий, которые тоже потихоньку прикрывались. За прошедший год закончились Башкирская, Татарская и несколько других автономных республик, и переведены в статус областей.
Как ни странно, но республики Средней Азии, тоже захотели полностью присоединиться к России, но Сталин был категоричен, и они так и остались Хивинской и Бухарской республиками. А вот на Украине попытались поднять голову националисты, но НКВД не зевало, и ГУЛАГ получил более десяти тысяч новых работников.
Вместе с географией начались перемены и в политике. Тотальная переаттестация политработников армии и агитационных органов партии, не обошлась без уголовных дел, и оргвыводов, а кое-кто надолго застрял в кабинетах следователей рассказывая подробно о различного рода неформальных связях между партработниками.
Военнослужащие корпуса частенько выезжали по заявке центральных органов, превратившись явочным порядком в ударный кулак партии.
Но более всего Кирилла занимала учёба агитационных троек. Опытный агитатор с приличным партийным стажем, чаще всего — красноармеец Гражданской войны, комсомолец (комсомолка) и специалист-производственник получали специальную подготовку владения оружием и рукопашного боя. Также им преподавались документооборот, начала криминалистики и психологии. Львиную долю курсов пришлось писать Новикову, так как преподаватели того времени не понимали, как это возможно — объяснить за час признаки вранья у собеседника, и начинали растекаться водой по стеклу в попытке объять необъятное. Кроме того, Новиков придумал давать руководителям новой структуры более углублённое знание, а старшим командирам, ещё более детализированное знание, чтобы они во всём превосходили своих подчинённых.
Мехлис который долго кривился от одного упоминания Новикова, через какое-то время сам сел за парту, чем заслужил немало очков перед Кириллом.
Задачи, которые ставились перед контролёрами далеко выходили за рамки собственно разъяснения политики партии и ответов гражданам на самые злободневные вопросы. Кроме этой безусловно нужной работы, в задачах троек был сбор информации самого широкого спектра о работе предприятий и организаций на всей территории Союза, для последующего принятия решений. Партконтроль в этой работе выполнял лишь функции координатора и основной базы для всей работы Наркомата Рабочего контроля. А основное политическое прикрытие осуществляло политбюро ЦК ВКП(б).
В газетах начали появляться статьи, посвящённые различным спорным моментам истории, а для школ готовилась новая редакция учебников, и вводилась новая дисциплина «история» [92]
Поворот был довольно крутым, и всё же рассчитанным на некоторое время, чтобы граждане смогли адаптироваться к новой политике, но всё равно эффект сказался довольно быстро, и совсем не там где Новиков мог предположить.
В начале весны, когда снегопады сменились оттепелью, его вызвал к себе Берия и положил на стол перед Кириллом толстую пачку папок.
— Забирай. — Лаврентий Павлович снял пенсне и начал неторопливо протирать его бархатной тряпочкой. — Тут несколько офицеров Особого Делопроизводства сиречь разведки Российской Империи, и полицейского департамента. Все проверки они прошли, но как сам понимаешь окончательный выбор за тобой.
— Персональный вызов? — Новиков скупо улыбнулся. — Сделаю товарищ комиссар госбезопасности. А чем эти люди так приглянулись вам, что их нужно вводить в совершено секретный проект?
— Ты сам это начал. — Сухо ответил Берия. — Теперь те, кто нам поверил, возвращаются на Родину, и мы просто обязаны дать им шанс.
— Хорошо. — Новиков коротко кивнул, и размашисто расписавшись в приёмке документов, сгрёб папки и вопросительно посмотрел на начальство.
— Иди, правдолюб. — Берия вздохнул, и когда дверь кабинета закрылась, ещё долго смотрел невидящим взором, словно силился разглядеть что-то в грядущем.
Группа мужчин в лёгких не по сезону пальто сидела в небольшом зале для штабных совещаний и негромко переговаривалась между собой. Тут были и жандармские офицеры, и разведчики много лет отдавшие своему делу, оказавшиеся за границами России после октябрьского переворота.
Кто-то попытался построить новую жизнь за океаном, кто-то осел в эмигрантских кварталах Парижа и Берлина, а кого-то занесло аж в Австралию.
Потом была дорога домой, и разнообразные проверки, в том числе и на детекторе лжи, а после — долгий разговор с всесильным наркомом Берия и страшная бумага, которую, однако, все подписали, так как давно уже перестали бояться, чего бы это ни было.
Остававшиеся там, за границей прочили им ГУЛАГ и расстрел, но вот они сидели в ожидании разговора со своим будущим командиром, который по слухам был не только любимцем Сталина, но и талантливым военачальником.
— Здравствуйте товарищи. — Высокий широкоплечий мужчина с тремя ромбами в петлице и внушительным рядом советских наград, неторопливо прошел по кабинету и сел во главе стола. — Признаюсь сразу, что нехватка грамотных штабных офицеров у нас очень серьёзная. Задачи, стоящие перед корпусом довольно необычны, и привычные мерки у нас не действуют. Сколько времени нужно роте егерей для марша в сто километров, пешим порядком по равнинной местности с твёрдым грунтом?
— Обычно мы исходили из норматива в четверо суток.
— Ну а мои ребята преодолевают это расстояние за тридцать часов. А если это диверсионная группа, то такой марш могут совершить и вовсе за двадцать. По названию вы уже могли понять, что у нас — корпус специального назначения. Основных специализаций две. Противодиверсионные операции и разведывательно-диверсионная деятельность. Этой задаче подчинено всё. И подготовка и снаряжение, и снабжение. Например, у нас нет в пайках консервов в жестяной упаковке, а только лёгкие пакеты из специального материала.
Первоначальную подготовку проходят все без исключения офицеры корпуса, даже те, кто находится на должностях вещевого снабжения и технического обеспечения. Для вас мы конечно сделаем определённую возрастную скидку, но пройти курс всё равно придётся. Хотя бы для того, чтобы нормально влиться в коллектив.
Бывший подполковник генерального штаба Ракитин привстал с места.
— А вас, товарищ комкор это тоже касается?
Новиков усмехнулся.
— Рекорд корпуса в скоростной стрельбе и стрельбе в движении пока принадлежит мне. Остальные показатели примерно средние по корпусу. Кроме того, я являюсь главным инструктором корпуса по рукопашному и ножевому бою. Я ответил на ваш вопрос?
— Вполне. — Подполковник кивнул и сел на место.
— Место вашей службы будет определено, в том числе и по результатам прохождения первоначальной подготовки. Пугаться этого не нужно, просто, если вас захотят поставить на работу непосредственно в подразделении, вы должны быть уверенны, что понимаете проблемы и быт рядового солдата. К слову сказать, такой курс прошел даже маршал Будённый, руководящий оперативным управлением.
— Под вашим началом служит маршал? — Полковник Игнатов, вытаращил глаза.
— В данном случае это было решение самого маршала, и я не стал особенно сопротивляться. Впрочем, полагаю, у вас ещё будет возможность познакомиться и оценить пробивной напор товарища Будённого.
Задумчивые офицеры вышли из штаба, и подхватив свои чемоданчики двинулись в сторону оперативных складов, где им предстояло получить комплекты формы.
На удивление всякого повидавших офицеров, форма была странного пятнистого цвета, и очень удобной. Куртка, штаны, короткие шнурованные полусапоги, ложки, вилки, котелок для еды, фляга, гигиенические принадлежности в плоском несессере, дождевик из непромокаемой ткани и многое другое, типа непонятного тяжёлого жилета, и такого же жилета только с огромным количеством карманов и кармашков.
Поскольку опыта ношения всего этого у них не было, пожилой сержант помог им всё это правильно надеть.
— Значится так. — Сержант госбезопасности оглядел надевших полевое обмундирование и поднял с пола жилет серой окраски. — Это противопульный жилет, или как говорит наш командир броник. Сделан из специальной ткани и металлических пластин. Уверенно держит пистолетную пулю с тридцати шагов, а пулю из нагана в упор. Но надеяться на него нужно лишь в последнюю очередь. Это только шанс на выживание а никак не лекарство от всех бед. — Он одел на полковника Игнатова жилет, и утянул его по фигуре. — Если нужно быстро снять, вот тут есть четыре замка, которые просто отстёгиваются. Поверх надевается разгрузочный жилет, или просто разгрузка. — Он накинул на командира игравшего роль манекена разгрузку, и кивнул. — Разгрузка нужна для того, чтобы унести личный боекомплект, и специальные средства. Фонарик, оптический прибор наблюдения, аптечку, и другие вещи. При этом каждый из элементов доступен для быстрого использования. Как магазины для оружия, так и например моток троса.
— А зачем трос?
— Связать пленного, сделать растяжку, да много чего… — Сержант пожал плечами.
— А растяжка это что? Поинтересовался капитан Истомин.
— Это вы узнаете своим чередом на занятиях по минно-взрывному делу. — Сержант чуть улыбнулся. — Одно скажу. Мы не авиация и не танкисты, но если надо, и самолёт с неба опустим, и танку ствол узлом завяжем. А сейчас, прошу за мной получать оружие.
— Что это? — бывший капитан генерального штаба Волошин сидя на кровати в выделенной им комнате, смотрел на горку оружия и снаряжения лежащей на полу у его ног.
— А что собственно вас удивляет Виктор Афанасьевич? — Полковник Игнатов насмешливо глянул на товарища. — Оружие вполне привычное. Скомпоновано конечно странно, но удобно. — Он подхватил ППСУ и прижав плечо к прикладу прищурившись посмотрел через прицел. — Полагаю на дистанции до двух сотен метров, не менее эффективно чем пулемёт. И при этом значительно легче.
— Нет, Павел Петрович, я не об этом. Вот если взять всё это в целом. И автомат, и каску эту, и жилет противопульный и даже маленький телескоп. Ведь как всё продумано! Словно кто-то уже лет сто так воюет. А ведь мы с вами точно знаем, что даже немцы, воевавшие в Африке, и применявшие подобную тактику, близко к этому уровню не лежали. Аптечка эта. — капитан поднял продолговатую алюминиевую коробочку. — Всё так хитро сделано. И жгут кровеостанавливающий и таблетки разные, и бинт и пластырь. Всё на месте, бери и пользуйся.
— Ну так хорошо же! — Ракитин уже успевший сходить в душ, с наслаждением повалился на кровать. — И солдатикам жизнь спасёт, если что, и вообще…
— Нет, я опять не об этом. Вот империя воевала, Бог знает сколько лет, а к Великой Войне, у нас были лишь Мосинские винтовки, трехдюймовки да пулемёт Максима. А тут за двадцать лет такой прогресс. Это ж получается, что большевики знают о войне что-то такое, чего не знает весь остальной мир? Как надрали япошек? Ведь любо-дорого было посмотреть!
— А поляков? — Подал голос, молчавший до сих пор капитан Гатин. — Их ведь не победили, а просто выпотрошили как барана на бойне. Я тогда был в Лодзи, военным корреспондентом от Паризьен [93] и видел, что сделали с хвалёными польскими авиаторами красные военные лётчики. Четверо! Господа. Четверо против дюжины, и ни один из поляков не ушёл, а красные истребители удалились без потерь. А их танки? Когда ехал через границу, видел этакое бронированное чудовище с пушкой никак не меньше трёх дюймов. Помяните моё слово, быть германцу вновь битому, и на этот раз всё будет похуже, чем в Версале [94].
— Вы думаете, что они нападут? — Сказал Ракитин.
— Непременно. — Игнатов кивнул. — Все эти рейхи и союзы создавались в Европе лишь с одной целью — пограбить матушку Россию. Вы ведь бывали в Германии, подполковник? Сколько там заводов строится, сколько оружия делают. Да они уже показали свою мощь в Испании. И откуда деньги на всё это? Это же даже не миллионы, и не десятки миллионов. Уверен, что этого волка откармливают, чтобы натравить на нас.
— Ничего. — Волошин начал складывать снаряжение в высокий шкафчик, стоявший прямо у кровати. — Надерём и германца. Если у нас будет хотя бы пяток таких корпусов, порка будет не только быстрой, но и весьма показательной.
— А вам не показался странным наш новый начальник, господа?
— Не господа, а товарищи, — поправил Игнатов, — Отвыкайте товарищ красный командир. Что до вашего вопроса, некоторая странность в нём, безусловно, есть. По возрасту он, наверняка из наших, да и выправка говорит об этом лучше всяких документов. И слово офицер, произносит без малейшего внутреннего напряжения и иронии. Ну и самое важное. Ещё в Испании мы видели обычную армию. Хорошо дрались, но вот снаряжение и вооружение было вполне рядовым. Ничто как говориться не предвещало. И вдруг, не за двадцать лет, а буквально за пять, такие изменения. Кроме того, церкви открывают, частные магазины.
— Так у них уже был НЭП?
— Не у них, товарищ капитан, а у нас. — Терпеливо поправил Игнатьев. — Так вот, у нас был НЭП, но весь вышел. А тут безо всякой помпы, спокойно и как здесь говорят в рабочем порядке, открываются частные заведения. Наверняка контроль за ними серьёзный, но сам факт говорит о многом [95]. Помните речь Сталина на пленуме ЦК, где он говорил о возможности вернуться для таких как мы. Вот где-то с этого момента всё и началось. Фундаментальнейшие подвижки в обществе и экономике. Словно бы у них сменилось всё руководство. А между тем, руководство осталось прежним. Стало быть, произошло что-то, что так сильно повлияло на политику государства. Что-то или кто-то. Но я совершенно искренне советую всем нам не лезть в эти дебри. Оторвут голову, даже не задумываясь. Не будет никакого ГУЛАГа и суда. Будет скоропостижная смерть от апоплексического удара табуреткой. — Полковник достал из кармана штанов часы, и открыл крышку. — Однако пора и спать ложиться. Кто его знает, какой день нам предстоит. А мне, между прочим, не восемнадцать, когда я мог и караул отстоять и к барышням отправиться.
Министром обороны мог стать любой политик, вне зависимости от военных заслуг. А вот начальником генерального штаба даже в мирное время не становились без внушительной военной карьеры.
Именно такими и были начальник французского генштаба Морис Гюстав Гамелен и руководитель Британского имперского генерального штаба Джон Стендиш Горт встретившиеся для приватного разговора на одной из вил в Биаррице. К разговору оба начальника генеральных штабов подготовились вполне основательно, заставив своих офицеров напрячься как никогда. Небольшая свита из пары офицеров охраны, сидела на первом этаже, а генералы, устроились с комфортом в зале на втором, где располагался музыкальный салон, и открывался замечательный вид на атлантическое побережье.
Морис Гамелен и Джон Горт были не знакомы лично, но конечно же знали друг о друге достаточно, чтобы считаться старыми приятелями. Их обоих волновало происходящее, причём настолько, что былые обиды и разногласия были отодвинуты в сторону. В сущности, несмотря на быстро растущую мощь Рейха, они не видели в нём настоящего противника. Истинный враг виделся ими там, в России, которая за последнее время усилилась настолько, что стала вызывать настоящий страх.
— Вот всё что смогли собрать мои люди относительно Красной Армии. — Генерал Гамелен положил на стол папку с документами. — Что-то по косвенным свидетельствам, что-то по данным сторонних наблюдателей. — Итоговое резюме на последней странице. — Он задумчиво посмотрел на стол, и его коллега, мигом поняв причину затруднения, выложил на стол портсигар.
— Угощайтесь, прошу вас. — Джон Горт, раскрыл папку, быстро просмотрел всё её не слишком объёмистое содержание, гораздо более внимательно прочитал итоговую справку, и посмотрел на Гамелена, который в это время тоже смотрел документы британского генштаба. — Несмотря на разницу в подходах, думаю, итог примерно одинаков.
Гамелен тоже достал сигарету и неторопливо раскурил её, выстраивая формулировки.
— Япония, которую Советы разгромили в течение нескольких недель, практически не в счёт. Силы задействованные там, говорят о локальном пограничном конфликте. Второй звоночек прозвучал более тревожно. Армия Финляндии насчитывала шестнадцать полнокровных дивизий, и была практически уничтожена в течение десяти дней. Потом последовал рискованный, но эффектный десант в Хельсинки, закончивший войну.
— И Польша. — Добавил Гамелен. — Это уже совсем не Финляндия. Сорок дивизий, треснули, словно яичная скорлупа под каблуком. А что большевики творили в воздухе, это вообще немыслимо. В небе над Варшавой они выходили вчетвером против эскадрильи и побеждали! По моим данным их новый истребитель И-180 не хуже германского Мессершмидта — сто девять, ваших Харрикейнов, и наших Моран-Солье. Есть данные, что Люфтваффе ускорило поступление в войска сто-девять серии Эмиль, и срочно готовят серию Фридрих.
— Такая же суета и в Вермахте. Новые русские танки оказались совсем не новыми, но модификации сделали их грозными машинами не только для пехоты, но даже для танков! Танковый бой под Лодзью, когда Советы уничтожили во встречном сражении все танки польской армии практически без потерь, показал, что скоротечный танковый бой вполне реален, и они готовы к нему гораздо лучше, чем мы. Соотношение потерь говорит об этом совершенно определённо.
— Согласен. Но самое печальное, что разгром Польши, Финляндии и этого прибалтийского сброда, произошёл одновременно. — Гамелен поднял палец. — Разрозненные силы европейских государств ничего не смогут противопоставить этой мощи. Даже Гитлеру понадобится два — три года для того, чтобы сравняться с большевиками по мощи, но бог знает, что они за это время придумают.
— Я имел определённые контакты с людьми Гальдера [96]. — генерал Горт, задумчиво посмотрел в окно, где атлантический прибой накатывался на пустынный пляж. — У них настоящая паника. Все их приготовления к войне с Советами оказались пустой суетой. Кстати, в их планах, Франция занимает не последнее место. — он выразительно посмотрел на французского коллегу, но тот лишь отмахнулся.
— Перспективы большевистского вторжения меня волнуют куда сильнее, чем гипотетическая агрессия Рейха. Всё же цивилизованный мир это одно, а восточные дикари — совсем другое.
— Я бы не был столь категоричен относительно дикарей, но в целом поддерживаю вашу позицию. — Джон Горт кивнул. — Мало того, наши американские друзья, также весьма сильно обеспокоены этой ситуацией, и сейчас идёт обсуждение мер противодействия угрозе.
— Думаете, американцы вмешаются в европейский конфликт? — Скептически возразил Гамелен.
— Только когда их победа будет гарантирована. — А вы, дорогой друг не желали бы своей армии подобных условий? — Риторически спросил британский генерал. — Сейчас очень важно обеспечить нашу ударную европейскую силу новыми ресурсами, и помощью.
— И в качестве такой помощи вы видите Францию?
— Согласитесь, вхождение в Рейх полноправной стороной, это совсем не то же самое, что стороной побеждённой. Я знаю, у вас, весьма сильны прокоммунистические силы, но полагаю, гестапо легко со всем справится.
— А вы, не боитесь, что Гитлер после нас наброситься на Британию? — Гамелен насмешливо прищурился.
— Нет не боюсь. — Горт покачал головой. — И Британия и Штаты отделены водным пространством, а для полноценной десантной операции у бошей просто не хватит кораблей. Конечно, какую-то имитацию войны мы устроим. Бомбардировки, воздушные бои, но ни инфраструктура, ни заводы не пострадают. Ну и, разумеется, если вдруг Советы начнут теснить Гитлера, мы сделаем всё мыслимое и даже немыслимое для того, чтобы архитектура послевоенного мира была выгодна нам, а не большевикам. Нашего влияния, и влияния Североамериканских государств достаточно для этого.
— А ваши контакты с людьми Гальдера не продвинулись до стадии взаимных гарантий? — Осторожно спросил Гамелен.
— Разумеется, господин генерал. — Горт улыбнулся. — А иначе, зачем затевать эти… контакты. Взаимные гарантии, и более того, взаимные обязательства в данной ситуации есть основа наших взаимоотношений. Война должна оформить новые мировые границы и будет это так как нужно нам.
Примерно в это же время, состоялась не менее историческая беседа между Эрвином фон Лахузеном [97] и адмиралом Канарисом [98]
Адмирал, который недавно получил аналитическую записку о результатах польской, и финской войны, приобрёл лишний козырь в борьбе за усиление своего ведомства, а конкретно второго отдела Абвера ответственного за диверсии и саботаж. Предполагалось создание полка специальных операций на основе «800 учебно-строительной роты особого назначения» под командованием капитана Теодора фон Хиппеля [99]. Бывший офицер военной разведки Австрии, Лахузен после аншлюса [100] был переведён в Абвер, в первый отдел (разведка) но Канарис видел в Лахузене, большой потенциал, в основном потому, что тот не имел глубоких связей и соответственно обязательств в германской армии. Таким образом, адмирал хотел, чтобы создаваемыми войсками спецназначения командовал человек обязанный ему лично.
Русские уже применили свои диверсионные группы, и довольно успешно. Десант на Хельсинки и Таллин, эффективная работа по ближним тылам финской и польской армии, доказывали, что подобные части могут и должны сказать веское слово в новой войне. Но кроме того, полк, а лучше бригада хорошо обученных и готовых ко всему солдат, могут стать хорошим подспорьем в его личной борьбе за власть.
Сейчас, адмирал наблюдал за тем, как Лахузен листал справку подготовленную полковником Пикенброком [101] по частям спецназначения большевиков. Наконец Лаухаузен закончил, и закрыв папку положил её на стол адмирала.
— Могу сразу сказать, что по сравнению с нашими африканскими частями под командованием Леттова-Форбека [102], русские здорово продвинулись в тактике, и методах диверсионной работы, что в общем неудивительно имея в виду их военное прошлое.
— Так вот, Эрвин. Я хочу, чтобы вы создали подразделение, которое будет не хуже, а лучше этих русских. Силу, которая сможет действовать в любой обстановке, и в любой местности. — Вице-адмирал сжал свой сухой кулак и потряс им, словно собираясь лично лезть в драку. — Неужели мы, истинные арийцы не сможем переломить какую-то славянскую сволочь? Не беспокойтесь. Отбор, снабжение и снаряжение, всё по высшему классу. Ваша задача — подготовить подразделение к войне. Расположение полка, предварительно — Бранденбург.
— Срок? — Сухо осведомился подполковник.
— Примерно сорок первый год. Лето. — Адмирал, как и все суеверные люди, опасался называть точные даты, тем более что план нападения на СССР всё время дополнялся, изменялся и переносился по срокам. О неизбежности войны с Россией, в офицерской среде, говорили ещё в тридцатые годы, и со временем эта уверенность только крепла. — Вашим заместителем назначен Теодор фон Хиппель. Он займётся непосредственным формированием подразделений, и их подготовкой, а на вас ляжет административная и общая организационная работа. Не подведите меня, Эрвин. Это очень важно для всех нас.
Зимний светский сезон в Нью-Йорке, шёл своим чередом, и ничего странного в том, что несколько джентльменов решили собраться для беседы в одном из зданий Рокфеллер-Центра.
Здесь присутствовал и Рокфеллер-младший — Джон Дэвисон, похоронивший в 1937 году основателя династии тоже Джона Дэвисона Рокфеллера, но старшего. Кроме того, среди приглашённых был Прескотт Буш, Джордж Блюменталь, Джеймс Варбург и некоторые другие уважаемые и весьма состоятельные господа.
А инициаторами встречи были Аарон Зелигманн, Арманд Хаммер и Виктор Ротшильд имевшие разнообразные и существенные интересы в большевистской России.
Собравшиеся, никогда не называли себя ни мировым правительством, ни какими-нибудь ещё громкими и глупыми названиями. Они, прежде всего, были группой людей трепетно и горячо влюблённых во власть и в деньги.
Обогащение на войне было делом привычным и понятным, тем более, что колониальное наследие потихоньку проедалось, а аппетиты власть имущих только росли. Но с некоторых пор, планы начали входить в противоречие с реальностью.
Страны Оси, на военное перевооружение которых было потрачено более двухсот миллионов, не торопились начать войну, а Россия, назначенная на роль жертвенного барана, внезапно оказалась гораздо сильнее, чем предрекали специалисты.
И теперь предстояло решить, как развивать ситуацию, чтобы не только спасти вложения но и преумножить их.
Арон Зелингманн и Варбург рассказали о ситуации в Европе, и теперь слушали Джона Дэвисона Рокфеллера — младшего, который делился информацией о положении в Юго-Восточной Азии, и прилегающих регионах. Японцы, проиграв второй раз за неполные два года, совершенно не рвались воевать с русскими, а Германия, увидев результаты Польской и Финской кампании, решила взять ещё время на дополнительное перевооружение армии.
Таким образом, начало войны откладывалось как минимум до сорок первого года, тогда как любое промедление грозило лишними убытками.
— Аарон, а как продвигается объединение Франции и Германии?
— План вчерне готов, и к лету сорок первого, будет реализован. Но Шпеер и Крупп просят дать им время на переваривание такого огромного куска. Сторонников рейха во Франции не так много как хотелось бы, а гестапо, не вездесуще. Но даже с учётом объединения экономик Германии, Франции, Австрии Италии и некоторых других государств, у них нет уверенности в победе над Россией.
— Англичан никак не пристегнуть к этой системе, — проворчал Варбург, предвосхищая вопросы собравшихся. — Среди элиты очень сильны левацкие настроения, и так просто как во Франции, ситуация не разрешится. Кроме того, есть ряд принципиальных возражений против вступления Великобритании в Рейх.
— А зачем мы вообще делаем ставку на бошей и Европу в целом? — Гарольд Хант неприязненно посмотрел на Рокфеллера. — Они уже обгадились в двух войнах, и нет никакой гарантии, что не обгадятся вновь? Может сделать ставку на Россию? Во всяком случае, я вижу перспективы у неё более серьёзные. А этот рейх… — Он небрежно взмахнул рукой с зажатой в ней сигарой.
— Рейх, СССР, всё это только названия Гарольд — Варбург пыхнул сигарой. — Англичане вступят в войну вместе с Гитлером?
— Только косвенно. — Джон Дэвисон кивнул. — Помощь технологиями, и нейтралитет в войне. Это максимум. Но наши английские друзья обеспокоены воинственной риторикой Гитлера. Вы уверенны в том, что сможете контролировать национал-социалистов?
— А нам и не нужен контроль, Джон. — Ротшильд вздохнул словно учитель объясняющий прописные истины. — Нам нужно просто обильно полить эту кучу дров керосином, а спичку поднесут другие. В конце концов, не нам же сидеть в окопах?
Но на этот вопрос Варбург ответить не успел. В зал широкими шагами вошел Джером Стоунволл Басс — богатейший человек штата Одинокой Звезды. Все присутствующие невольно вздрогнули. Почти незаметно для других, но вполне ощутимо для самих себя.
Басс был представителем магнатов Юга — не того Юга, который семьдесят лет назад отчаянно сражался за право остаться патриархальным, аристократичным и независимым! — нет. Это был представитель совсем другого Юга — того, который делал деньги на нефти и порохе, на меди и алюминии, а самое главное — этот новый Юг умел делать деньги на деньгах!
Правда, во всем остальном этот новый Юг оставался старым Югом — Югом реднеков [103] и самогона, Югом кланов и вендетт, Югом, в котором еще не умер дух авантюризма и благородства. Пока еще не умер…
Стоунволлу Бассу больше подошли бы револьверы на поясе и стетсон на голове, потому что безукоризненно сшитый по фигуре смокинг смотрелся на нем как-то неубедительно. Среди финансовых магнатов Северной Америки Бассов хоть и уважали за грандиозные капиталы, но все же слегка сторонились: какие-то они… непредсказуемые, что ли? Но с Бассами охотно заключали династические браки, сливали капиталы, объединяли усилия. Бассы были свои — но такие же свои, как кровные родственники, долгое время прожившие среди дикарей. Вроде и кровь одна, и воспитание, а нет-нет, да и увидишь своего дорогого кузена, танцующего с бубном вокруг костра. Мелочь, на которую не обращают особого внимания, но осадочек-то остается.
Вместе с Бассом вошел и его нынешний союзник — Джо Кеннеди. Этот был свой полностью. Ну, почти. Удачливый бизнесмен, игрок, политик. Бассы и Кеннеди дружили общими интересами в нефтепроводах, танкерах, и банках.
Из-за этих двух крупных как в прямом, так и в переносном смысле фигур третьего гостя сперва не разглядели. Молодой человек с удивительно подвижным, не по годам морщинистым лицом, чем-то похожий на обезьяну, обряженную в изысканный вечерний костюм. Разглядев его, присутствующие Варбурги, Ротшильды, Дэвисоны и Морганы слегка скривились. Что это за новости? С чего это вдруг сюда привели этого парвеню, этого выскочку Хаммера [104]?
— Вот что, господа! — заявил Басс, подойдя поближе к столу. — До нас с Джо докатились слухи, что вы затеваете какую-то грандиозную спекуляцию с Германией против России. Это так?
— Да с чего вы это взяли, Джером? — возмутился Джеймс Варбург. — Чтобы мы, и вдруг с Германией?..
Кеннеди поморщился:
— Прекратите, Варбург. Вандербильт сказал, что это так, а своим наш газетчик не врет.
Уильям Киссэм Вандербильт был крупнейшим газетным магнатом, который обеспечивал нужное общественное мнение. Он был близок к клану Кеннеди — настолько близок, что в известных кругах шептались об уступленной Уильяму любовнице Джозефа. Всего-то за полподвала на второй странице в каждой газете, сроком на полгода.
А Басс тем временем продолжал:
— Я бы хотел отметить, что у нас наладились совсем неплохие отношения с Россией. Вот он, — Джером Стоунволл чуть тронул Хаммера за плечо, что в зале Рокфеллер-Центра было равносильно здоровенному пинку, которым господин награждает слугу, — обеспечил нам нужные связи, и теперь у нас появились некоторые интересы в той части земного шара.
Вот это был удар, так удар. Кто бы не находился у власти в Белом Доме, кто бы не составлял большинство в Конгрессе и Сенате, те кто сходились на вечера в Рокфеллер-Центр всегда были заодно. Во всяком случае, с тех самых пор, как были окончательно разделены сферы интересов, влияний и владений.
Конечно, еще случались иной раз стычки во вновь осваиваемых регионах, а изредка — и маленькие войны, но никогда более Владыки Мира не опускались до примитивного выхватывания изо рта своего брата по крови всего куска целиком. Не из благородства, разумеется, а исключительно из меркантильных соображений: обиженный станет мстить, возможностей у него хватит, а сильное потрясение может затронуть весь любовно выстроенный миропорядок. Целиком.
Дэвиссон встал, подошел к Бассу и Кеннеди и широким жестом пригласил их присесть поближе к нему.
— Слушайте, Стоунволл, мне кажется, что ваша поддержка наших программ просто необходима. Если бы вы уделили нам время, то наши предложения будут у вас не позднее послезавтра.
Это было предложение к дележу прибылей. Честное и откровенное, в чем ни Басс, ни Кеннеди, да и никто в зале не усомнился ни на секунду. Оставшийся стоять у стола Арманд Хаммер облился холодным потом: сейчас его хозяева примут предложение равных себе, а его… да его просто выбросят, как использованную туалетную бумагу!
Но тут произошло нечто совершенно неожиданное. Огромный, словно медведь-гризли Басс навис над креслом Дэвиссона:
— Как странно выходит, Джон, — пробасил он. — Мне в голову тоже пришло, что без вашей поддержки мне тоже не обойтись. И мы уже распорядились подготовить для вас наши предложения.
В том, что Басс не отдавал никакого распоряжения сомнений не было. Как не было их и в том, что предложения Бассов-Кеннеди-Вандербильтов будут у Дэвиссонов-Рокфеллеров-Морганов ровно в тот же день, когда они понадобятся.
— Вам нравятся красные, Кеннеди? — осторожно поинтересовался Зелигманн.
— Нам нравятся их деньги, — отрезал Басс. — Все остальное может отправляться к дьяволу.
— Я вообще не понимаю, — заметил Кеннеди, — почему вы решили ставить на Германию. Я считаю — и, надеюсь, Варбург и Ротшильд подтвердят мои слова, что развитие России пошло по имперскому пути. Во что они там верят нас касаться не должно, а вот прибыли от них… — Он помолчал, подбирая слова, — Какой смысл резать курицу, несущую золотые яйца?
— Чем германские яйца хуже? — спросил, так же помолчав, Дэвиссон.
Повисла тяжелая пауза. Сейчас в черепах собравшихся бешено крутились арифмометры, высчитывая возможную прибыль от ставки на одну из сторон. Какое вложение выгоднее: в Гитлера, или в Сталина? Однозначного ответа не было.
— Послушайте, джентльмены, — сказал внезапно Рокфеллер и встал со своего кресла. — В конце концов: какая нам разница, кто из них — Германия или Россия? — станет нашим цербером, а кто — резервацией дикарей. Не так ли?
Согласное молчание было ему ответом.
— Нам всего-то и нужно стравить их друг с другом, получить все, что может дать каждая из сторон, а потом — потом просто оседлать победителя. А кто это будет не так уж и важно.
Басс и Варбург синхронно кивнули. И в этот момент какой-то странный звук нарушил тишину зала. Все невольно оглянулись, а Варбург пробормотал что-то об утечке газа. Но это был не газ, а вздох облегчения. Его издал Арманд Хаммер, который понял, что разорять его будут еще не сегодня…
Глава 10
Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.
Фердинанд Порш
Основное распределение иностранных специалистов прибывающих в СССР на постоянно жительство и на работу осуществлять по предприятиям профильным имеющимся навыкам и подтверждённым специальностям. Специалистов из списка «А» (см. приложение 2) направлять в непосредственное распоряжение Наркомата Внутренних Дел, а списков «Б» и «В» (см. приложение 3) в распоряжение Наркоматов путей сообщения, тяжелой, средней и легкой промышленности соответственно.
Особое внимание уделять специалистам высокой квалификации — мастерам, инженерам и имеющим практический опыт организации производства. Такие кадры в приоритетном порядке обеспечиваются жильём, им неукоснительно надлежит выплачивать все полагающиеся надбавки за квалификацию и классность.
Из нормативного письма СНК СССР. 12 мая 1939 года
В основном события развивались по старому сценарию, но Новиков, тщательно отслеживавший даты и последствия уже видел расхождения, и они становились всё сильнее. Чехословакия была разодрана по той же схеме — часть Германии часть Польше, а вот сама Польша была разделена уже совсем по-другому.
До Французской кампании Вермахта оставалось несколько месяцев, и тут изменения были куда более существенными. Плотная идеологическая обработка французов дала заметный результат, и дело шло к относительно бескровному присоединению Франции к Третьему Рейху. Делу способствовали не только щедрые обещания доктора Геббельса, но и реальное изменение политики в отношении евреев. Нет их не то, что совсем перестали убивать и грабить, но большая часть еврейской диаспоры получила или соответствующие гарантии или возможность выезда за границы Рейха. Трудно сказать, что послужило причиной, возможно освобождение всех коммунистов, или необходимость договариваться с французским обществом, но националистическая риторика в Германии стала значительно мягче. Впрочем, всё это не касалось «азиатских варваров» и «унтерменшей» к которым причислялись, прежде всего, русские. Конечно, после такого щедрого дара, как здоровенный кусок территории, настроить немецкий народ против России было нелегко, и официально отношения Германии и СССР не могли быть лучшими, но ведомство Геббельса развернул антисоветскую «пропаганду шепотом», которая постепенно давала свои плоды.
Даже генерал Франко, согласился на вхождение в союз с Германией, так как не мог простить вывоз из Испании более пяти тысяч квалифицированных рабочих, инженеров и золотого запаса.
Таким образом, Гитлеру к началу сорокового года удалось сколотить внушительную коалицию, которая вовсю готовилась к походу на восток.
Информация о всех телодвижениях европейских и американских лидеров постоянно поступала в здание на Лубянке. Радиоперехват, подслушивающие устройства в кабинетах глав ключевых правительственных ведомств [105], и агентурная работа не оставляли ни малейших сомнений в устремлениях европейских деятелей и их заокеанских друзей.
Советский Союз активно и без оглядки продолжал подготовку к войне, и корпус специального назначения должен был сыграть свою роль в этом.
По всей полосе предполагаемых боёв создавались базы снабжения диверсионных групп, а так же закладки оружия, боеприпасов и медикаментов, готовились взлётно-посадочные полосы лесных аэродромов и запасные радиоузлы.
Занимаясь подготовкой плана мероприятий на время войны, Новиков вдруг понял, что именно не давало ему покоя. Корпус, как и всякий военный инструмент, мог быть задействован в ограниченном количестве сценариев и мест, тогда как истинные инициаторы войны опять оказывались вне зоны риска.
Времени на подготовку нового плана не было категорически и поэтому, когда Надя уже спала, Кирилл бесшумно вставал и до утра работал с документами, готовя доклад для Сталина.
Через неделю, список мероприятий вчерне был готов, Новиков перепечатал его набело собственными руками и, завизировав в секретной части, отправил Лаврентию Павловичу.
Сталин получил доклад Новикова от Берия, в тот же день, и, сначала бегло просмотрел двенадцать листов плотного машинописного текста, а потом некоторое время ходил по кабинету, размышляя.
В принципе в том, что предложил Новиков, не было ничего невыполнимого. Ослабленная кризисом экономика Североамериканских государств, только набирала обороты, а в полную силу должна будет войти, лишь получив подпитку золотом в результате второй мировой войны. Но всё равно тягаться с объединёнными капиталами, прираставшими последние триста лет, было довольно тяжко. А вот ударить в мягкое подбрюшье элиты…
К концу недели двенадцать листков Кирилла приросли ещё двумя толстыми папками, в которых уже подробно были расписаны силы и средства, привлекаемые для операции. Очень кстати пришёлся приехавший из Италии Пальмиро Тольятти [106] и отпущенный из застенков гестапо Тельман. Страстно желавшие поквитаться с теми, кто устроил в Европе очередную войну, они горячо приняли план и внесли в него немало важных дополнений.
Всё это время, Новиков с Майрановским занимались синтезом, и подбором компонентов будущего препарата, а так же другими техническими деталями проекта, и к совещанию у Сталина всё было готово.
Войдя в кабинет с большим баулом, Кирилл поставил его в стороне, и поздоровавшись с собравшимися, сел с краю стола.
— Здравствуйте, товарищи. — Сталин с улыбкой посмотрел на сидящих напротив, и чуть прищурился. — Докладывайте товарищ Берия.
— Операция «Торнадо» готовилась в инициативном порядке в народном комиссариате внутренних дел, когда к нам поступил документ от товарища Новикова. — Берия глянул на Кирилла, и едва заметно усмехнулся. — Поскольку высказанные в нём мысли были признаны важными, операцию пришлось частично переработать. Таким образом, на сегодня, у нас есть план, доработанный с учётом всех изменений и желаемых результатов.
Первоначальный этап предполагает вхождение в контакт, с представителями профсоюзов САСШ, и некоторых криминальных сообществ. Особенно ирландских и итальянских, как наиболее радикальных. Мы предложим им ряд вооружений и взрывчатых средств, не имеющих аналогов на американском рынке, с тем, чтобы переориентировать криминалитет прежде всего на банки, и денежные хранилища. Вывоз денег, а так же их легализация будет вторым этапом операции. Несколько торговых кораблей под флагами Греции, Италии и Марокко, уже переоборудованы для вывоза долларов. Взамен мы будем продавать бриллианты, и платину, которая не учитывается в золотом обороте. Ну и главное, что мы будем продавать — препарат «Лунная радуга». Вещество вызывает краткую эйфорию, половое возбуждение, и полное привыкание с первого приёма. Стоить он будет дорого, так что окажется доступен лишь самой верхушке американского общества.
— В Америке полно оружия. — Пальмиро Тольятти удивлённо покачал головой. — Что мы можем им предложить такого, чего у них нет?
— Товарищ Новиков?
Кирилл кивнул.
— Слушаюсь товарищ Сталин. — Он встал и шагнув к стене, легко подхватил брезентовую сумку, переложил её поближе к столу, и раскрыв, стал выкладывать на стол различное оружие. — Прежде всего, мы предложим им компактный пистолет-пулемёт оснащённый глушителем. Он вдвое легче, меньше чем пистолет-пулемёт Томпсона, и настолько же надёжнее. Кроме того, у него довольно тихий звук выстрела, что очень важно. Сам пистолет-пулемёт спроектирован под оригинальный восьмимиллиметровый патрон, так что мы в любое время сможем прикрыть поставки боеприпасов. Ещё мы предложим им полностью автоматический пистолет, стреляющий очередями под тот же патрон, специальные взрывчатые ленты для вскрытия сейфов, и газовые гранаты.
— А эта… «Радуга»? — Подал голос Эрнст Тельман.
— Вот. — Кирилл вытащил из кармана небольшой пакетик с белыми таблетками и положил на стол. — Стоимость производства одной дозы сейчас около пятидесяти копеек, а когда наладим массовое производство, будет примерно десять — пятнадцать копеек. Для прессовки таблеток сделали роторный станок и прессуем до миллиона штук в сутки. Продавать планируем за десять долларов каждую порцию. Ни рабочим, ни служащим не придёт в голову выбрасывать такие деньги, а вот богатые люди, думаю, будут брать их с удовольствием. И прежде всего пожилые и лица преклонного возраста. Тестирование показало, что даже у восьмидесятилетних появляются соответствующие желания. Правда, — Новиков жёстко усмехнулся, — препарат вызывает психологическое и физиологическое привыкание, и если вдруг мы резко прервём поставки, то большая часть потребителей в лучшем случае получат сильнейшую депрессию, а в худшем кончат жизнь самоубийством [107].
— Адская смесь. — Тольятти покачал головой.