Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник) Поселягин Владимир
Пока щенок весело бегал вокруг, все так же опасливо обходя Красавца, я откинул от края сено и положил винтовку на днище, после чего стал осматривать все, что было в мешке и подсумках. Сам ремень я чуть позже отправил к винтовке под сено. А мешок, освободив от испортившихся продуктов, убрал во второй шкафчик, там как раз хватило места. Первый был полностью забит.
– Вот и появилось у меня дальнобойное оружие, – промурлыкал я себе под нос.
Отвязав поводья, я побегал за Шмелем, посчитавшим это игрой, и, заняв свое место, хлопнул поводьями по спине Красавца:
– Пошли.
Кабинет начальника Луцкого отдела НКВД по Волынской области капитана госбезопасности Рогозова.
Девять часов вечера.
После стука и разрешения войти в кабинет прошел старший лейтенант госбезопасности Немцов.
– Есть новости по Малышу, – сообщил он и после разрешающего жеста занял один из стульев перед столом. – Я отправил за ним двух лучших следопытов из нашей отдельной роты. Он благополучно покинул город. У деревни Тарасова останавливался в лесу и снял с дерева ухоронку. Бойцы разглядели винтовку и мешок. Не уверены, но вроде еще армейский ремень был с подсумками.
– Он их заметил?
– Да, сразу обнаружил. Те хоть и маскировались под крестьян, но все-таки чем-то выдали себя. Михайло пару раз помахал им рукой, показывая, что видит, и им пришлось отстать и вести его с дальних расстояний. Чуть не упустили один раз.
– В каком направлении двигается и где он сейчас?
– Вы были правы, он не поехал ни к одному из схронов, что выдал Черный, а также мест, где могут появиться уцелевшие члены банды. Он двигается проселочными дорогами параллельно шоссе на Владимир-Волынский. В данный момент он встал лагерем на берегу речки в шести километрах от Березовичей. Остановился на середине пути между нами и Волынским. Едет он явно целеустремленно. Или у него свои планы, которыми он с нами не поделился, или у него дополнительная информация по Черному.
– Я думаю, все проще. Помнишь, на днях Васильев докладывал об обнаружении еще двух бандитов из этой банды? Ну, где, согласно рапорту Москаля, он их оставил? Тот внимательно осмотрел место схватки и вынес вердикт, что молодого допрашивали, и серьезно допрашивали. А ведь этот молодой и его напарник, бывший капрал, ранее состояли в другой банде. Помнишь банду Юдэныча? Где он работал, пока его не прищучили наши сослуживцы – напомнить?
– В окрестностях Владимира-Волынского они действовали, – согласно кивнул Немцов.
– Вот-вот, и наш Малыш двигается проверить их ухоронки и известные лежки. Хотя не думаю, что ему много о них известно. Рядового бандита допрашивал… М-да.
– Да, вполне возможно.
– Ну, это единственный логичный ответ на его маршрут движения. Что еще ему там делать?
– Что с наблюдением, снимать?
– Да, эту банду еще в прошлом году почти всю ликвидировали. Только часть ушла. Не думаю, что там что-то есть. Снимай. Нечего отвлекать наших лучших следопытов, чтобы охранять парня. Как он уже доказал, он и сам вполне может справиться со своей защитой. Не маленький уже. Побегает по пустым базам и вернется, тогда уже нормально поработаем. Теперь давай по выезду в Антоновку – информация о появлении сына Марвихи подтвердилась?..
Утром меня разбудили влажный нос и вылизывание лица. Почуяв специфичный запах щенка, я не глядя потрепал его по макушке, давая понять, что проснулся, и, широко зевнув, сел в своей импровизированной постели. Что хотел Шмель, было понятно. Поэтому перегнувшись через бортик, я спустил его на землю, где он сразу присел и пустил лужу. Даже отбежать сил не хватило, так терпел. Молодец, хороший пес, понимает, что можно, а что нельзя.
Спал я на сене в повозке – а что, готовая постель. Только накинул на нее брезент и укрылся одеялом. Под головой у меня была чудо-подушка. Как увидел ее в военторге, сразу купил. Она была надувная, для походов. Удобно и места мало занимает.
Вчера я двигался почти не останавливаясь, только один раз позволил передохнуть часок, напоил и накормил животину.
Слежку я видел. Двое крестьян с военной выправкой только насмешили, но молодцы, я их не сразу засек.
Так вот, преодолев за день километров сорок, я встал лагерем на берегу реки. Место тут было не особо открытое да еще окруженное кустарником – самое то для лагеря. Варить ничего не стал, так что мой пятилитровый котелок остался нетронутым в повозке. Только вскипятил воду на костре в чайнике и сделал бутерброды. Шмелю я нажевал хлеба с салом – двух кусков вполне хватило – и воды налил в его личную миску, а Красавцу навесил торбу с овсом. Пил он из речки, да и пасся на лугу со стреноженными ногами. До темноты я перекладывал вещи и делал так, чтобы все было уложено удобно и легко доставалось. Не забыл и про оружие: перебрал, а винтовку дополнительно еще и почистил. После боя бывший владелец, по понятным причинам, этого никак не мог сделать, да и я только сейчас нашел для этого время. Благо знал эту систему, приходилось стрелять и чистить, как СВТ и СКС. Жаль, что последнего пока не существует. Отличный самозарядный карабин… Будет.
Зевая, я вылез из повозки – немного прохладно было ночью, так что не зря в повозке спал, на земле даже с подстилкой задубел бы. Почесав стволом пистолета бок, лениво осмотрелся и накинул куртку, убрав «парабеллум» в нашитый чехол-кобуру. Сторожа нет, вот и приходится держать оружие под рукой. Пока другого способа охранять себя не было, одна надежда на животин. Но и она пока слабая.
Сделав пару приседаний, я быстро навернул портянки и сунул ноги в слегка влажные сапоги, после чего заторопился в кусты, где у меня был обозначен туалет. Одежда тоже была влажной – роса выпала. Сам я спал в одном исподнем, байковое одеяло хорошо грело. Ничего, сейчас чайку вскипячу, согреюсь. Шмель бегал вокруг меня и радостно скалился, показывая красный язык. Пока я заседал в кустах, он убежал к повозке и стал там носиться вокруг колес, то ли согреваясь, то ли выпуская молодой задор.
Умылся в прохладной речушке, развел костер и подвесил над ним чайник.
Глядя, как лижут языки огня начинающие чернеть бока, я размышлял о своих дальнейших планах, нарезая сало на тряпице-скатерти и локтем одновременно отгоняя Шмеля, пытавшегося прорваться к вкусняшке. Пока хлеб не зачерствел, нужно его съесть, а там уж можно и на запас сухарей переходить. К тому же Шмелю сало нельзя, в прошлый раз дал полакомиться, да и то там было больше хлеба. Ничего, вечером супчику сварю, там нормально поест, как дома питался, а сейчас – хлеб и вода.
Свое, можно так сказать, начальство я не обманул, о схватках и допросе рассказал все, что было. Но вот кое-что действительно утаил. Допрос того молодого, самого первого взятого «языка». Так вот, интересную историю он мне поведал. Раньше этот парнишка, его напарник и еще один парень – его убили два месяца назад – действовали в другой банде. Ту частично уничтожили, частично рассеяли, кто-то выжил, но большая часть или погибла, или попала к нашим. Так вот, особо много этот крысеныш не знал, но рассказал про одно очень заинтересовавшее меня место. Сам он там бывал трижды, два раза его водили с закрытыми глазами, а в третий, когда их гнали бойцы НКВД, он дорогу запомнил. Именно тогда они укрылись в этом бункере втроем и пересидели в нем две недели, трясясь от страха. Потом уж осторожно проверили и, убедившись, что парней в васильковых фуражках рядом нет, разбежались по своим хатам. Ну а потом капрал их собрал и привел в банду Прохора Черного.
Так вот по бункеру. Он был польским, построенным лет десять назад с соблюдением всей секретности. Находится этот бункер, если Иван не врал, в восьми километрах от моей теперешней стоянки и укрыт не в лесах или других труднодоступных местах. Нет, он находился в трех километрах от шоссе на Владимир-Волынский, можно сказать, в чистом поле, которое пашут местные крестьяне из ближайшей деревушки. А все дело в овраге, что пересекал поле, глубоком, с отводами в разные стороны. Вот в одном из склонов, укрытый для маскировки травой, и находится вход. Сперва деревянная крышка с уложенным на нее дерном, а дальше уже бронированные двери. Как я понял из пояснений молодчика, это был командный центр местной обороны. Бункер имел один уровень, десяток помещений, санузел и даже электричество от генератора, но тот был сломан.
Меня заинтересовало в рассказе Ивана то, что капрал очень просил, когда еще был живой, не рассказывать об этом бункере. Наверняка третий, прирезанный – его рук дело, отказался молчать. Еще меня заинтересовали склады бункера. А это продовольствие долгосрочного хранения, а также манившие меня боеприпасы и вооружение. С одной винтовкой и пистолетами с бандами не поработаешь. Хоть бы там пулемет нашелся. Вот это уже праздник.
Чуть позже я размышлял насчет этого бункера. Странно все с ним было. Слишком большая секретность вокруг него наведена. Ну, надеюсь, сегодня я уже узнаю, что с ним не так.
Вылив остатки чая в костер, я собрался, все сложил, как было, и направился к Красавцу. Снял торбу, после чего повел его к повозке. Конь спокойно стоял, пока я его впрягал, поднимая с земли оглобли и застегивая ремни упряжи. Закончив, я положил Шмеля на сено, занял свое место и дернул поводьями.
Проехав по лугу, я через полкилометра выехал на полевую дорогу и свернул направо, к речке. Пересек ее вброд – тут было всего по колено – и, поднявшись по крутому склону на холм, покатил дальше. Нужный мне отнорок находился где-то левее, поэтому, когда дорога начала спускаться в заросший кустарником овраг, повернул влево и неспешно покатил по дну, внимательно поглядывая на склоны и кустарники. Сюрпризов мне было не надо.
По словам молодчика Ивана, главная примета близости бункера – это большой белый камень в поле, в ста метрах от оврага. Поэтому каждый километр я останавливался и поднимался на склон, осматриваясь с помощью бинокля. Наконец в один из подъемов чуть дальше по направлению движения я заметил белую точку в поле. Километра два, не меньше.
Спустившись, я задумался. Двигаться на повозке в относительно опасное место – хоть банда и уничтожена, но вдруг там кто-то есть – не стоило. Поэтому, не снимая упряжь, я привязал длинный повод к кусту. Тут было что обгладывать. Шмеля спустил на землю, бросил под телегу накидку и поставил миску с водой – хватит переждать. Надеюсь, лисиц тут нет, а то у щенка шансов никаких. Сам же стал переодеваться.
Надев комбез, я застегнул ремень с подсумками и приладил на голову старую пилотку с красноармейской звездочкой. После чего повесил на плечо винтовку. Все, со стороны – боец технической роты.
Спустившись к большой луже, что разлилась по дну оврага, зачерпнул горсть грязи и слегка измазал лицо. Вот теперь я готов к проведению разведки.
Взяв винтовку наизготовку, трусцой побежал по дну оврага, внимательно оглядываясь, в сторону бункера, но почти сразу остановился, подхватил Шмеля за шкирку и отнес на место, несколько раз ткнув пальцем в его подстилку. В этот раз щенок за мной не последовал, только с грустной мордочкой пристально наблюдал, как я убегаю.
При приближении к предположительному местонахождению бункера, я вдруг остановился и глубоко втянул воздух, после чего присел на корточки и выставил в сторону источника запаха ствол винтовки. Пахло сигаретным дымом. Нет, не так. Пахло домашним самосадом, причем ядреным таким. Ветер был в мою сторону, запах густой. Значит, дымили недалеко.
Может, тут где и крестьяне остановились передохнуть? За время разведки я заметил в полях шесть лошадей и крестьян. Однако для обеда рано, для завтрака поздно. Странно.
Осторожно, по-пластунски я подполз к ближайшим кустам и нырнул под них, старясь не производить много шума. Винтовка мешалась, поэтому я закинул ее за спину, а в руки взял «парабеллум» с навинченным глушителем. Шуметь мне сейчас ни к чему. Вполне возможно, сейчас на краю сидели крестьяне и дымили, перекуривая, то есть отдыхая, но лучше поберечься. Странное уж больно совпадение – где-то тут бункер, а еще запах табака. Это настораживало.
Осторожно приблизившись к другому краю кустарника, я достал бинокль – в этот раз не тот поломанный, а нормальный, из трофеев – и стал внимательно осматривать каждую пядь открытой поверхности. Метров шестьдесят оврага и его склонов я видел. Тщательнее всего осматривал именно кустарники, именно там самое удобное место для лежки.
Крестьянина выдал дымок, что ушел в небо густым облачком. Курил он с удовольствием и самозабвенно, как будто эти затяжки сама суть его жизни.
Так-то я бы его не заметил, сидел он просто в отличной норке наверху оврага и мог обозревать все вокруг и не быть обнаруженным. Присмотревшись, я зло усмехнулся. Рядом с головой одетого в крестьянскую одежду мужчины виднелся ствол винтовки. Не-ет, это явно не крестьянин. К тому же то, что я принял за бугорок рядом с головой бандита, была крышка с дерном наверху. Прикрыл часовой свой окоп этой крышкой, и фиг его найдешь, хоть по голове ходи. Умно, чтоб ему.
«Но маскировка хороша-а, я бы не сразу его там рассмотрел. Жаль, что Иван не участвовал в караулах и не знал о местных постах для часовых. Да он вообще об этом бункере мало что знал, но хоть что-то. Вывод с этим курильщиком какой? Занят бункер, к маме не ходи».
Особо долго размышлять я не стал, смена караула явно нескоро, иначе этот хрюша не курил бы так нагло на посту. Так что можно работать спокойно, может, даже время останется для допроса.
Подкрадывался я к курильщику в течение двадцати минут, причем убирая перед собой сухие веточки и другой мусор, что мог произвести много шума. Бандит же вообще обнаглел, выкурил трубку, выбил ее об стенку и, повздыхав, стал ворочаться, потом привстал и начал вылезать из окопа. Мне до него оставалось метров семь, поэтому пришлось прижаться к земле, благо ветка куста склонилась достаточно низко, чтобы меня прикрыть.
Тот протопал буквально в двух метрах, расстегивая на ходу ремень и что-то бурча под нос.
«Да тебя приперло, батенька», – подумал я, но в это время ситуация изменилась. На открытом для чужих глаз противоположном склоне, где прорастала молодая травка, вдруг появился квадрат метр на метр и ушел в сторону. После чего наружу из бункера выскользнули сначала двое, потом еще один. Один был одет как военный, у остальных штаны солдатские, а вот рубахи и куртки крестьянские. И все трое были вооружены. У первого пистолет в кобуре, судя по размеру, похоже, уже знакомый мне польский «Вис», а двое остальных с точно такими же австрийскими винтовками Манлихера образца 1895 года, как и у часового. Кстати, тот штык-нож, что обнаружил Женька в доте и который сейчас висел в ножнах у меня на поясе, был как раз от такой винтовки.
– Где Дмитро? – спросил военный.
– Тута я, – прохрипел тот в ответ, видимо, как и я, заметив появление сообщников или, вполне возможно, даже начальства. Голос у него был какой-то напряженный. Хотя, может, тужился. Он спустился ниже по склону и там присел, причем метрах в пяти от меня, даже запах стал чувствоваться. Как говорится, он был в процессе.
– Я же говорил, что его нельзя на пост ставить, пронесет… – поморщившись, начал говорить второй. Третий бандит, что стоял у проема, только хохотнул, внимательно оглядываясь.
Фактически ситуация была идеальной для меня. Двое в тридцати метрах, третий в тридцати пяти, все на дистанции стрельбы, а внизу засранец-язык, которого пока не удалось прихватить. Так что я даже не раздумывал. «Парабеллум» трижды дернулся, и два бандита у входа начали падать, а вот третий улетел спиной вниз в проем бункера, что меня изрядно озаботило. Вскочив на ноги, я двумя прыжками подскочил к засранцу и оглушил его рукояткой пистолета.
Тот сразу вырубился, упав задом на свое творение, поэтому я, подхватив его винтовку, отбросил ее в сторону и рванул к трем другим. Тот, что был одет как военный, лежал без движения, а вот второй шевелился, тихо постанывая. Добив его вторым выстрелом, я осторожно заглянул в частично бетонированный предбанник и дважды нажал на спуск, после чего закрыл крышку. У меня еще снаружи дела есть.
Приведение в чувство засранца много времени не заняло. Как только я прикладом его же винтовки раздробил ему ступню, он как-то сразу очнулся.
– Ну что, засранец, вот и смерть твоя пришла.
Тот, заметив красноармейца, сразу как-то по-бабьи завыл.
– Не ори. Я задаю вопрос, ты отвечаешь. Первый – сколько людей в бункере? Ну?!
Допрос длился всего три минуты. Главные сведения получены, остальное приложится. Перевернув винтовку стволом вниз, со всей силы, используя также свой вес, я опустил ее на живот бандиту. Пробив заросший жиром пресс и потянув за собой кишки, ствол дошел до позвоночника. Сорокадвухлетний националист дядька Дмитро захрипел и руками схватился за ствол, с ужасом глядя на меня.
– В рай к моей семье ты не попадешь, но передай, кого ты там увидишь, кто тебя и за что отправил в ад… Паскуда.
После этого я побежал ко входу в бункер, пока там не забеспокоились долгим отсутствием командира одного из отрядов и его заместителя. Да, допрос этого пожилого националиста Дмитро из бывших зажиточных крестьян прояснил ситуацию. В бункере было две банды общим числом в двадцать девять человек. Ну, сейчас двадцать пять. О задачах, поставленных перед ними, он не знал, только то, что заказ шел из-за границы и будет крупное дело. Но самое главное – в бункере находился представитель заказчика, куратор банд, вот он-то заинтересовал меня больше всего. Куда как больше.
В правой руке у меня был перезаряженный «парабеллум», в левой «ТТ». На оба накручены глушители. Только «Вис» остался в повозке. Третий пистолет, я посчитал, мне не пригодится, кто же знал, что так все обернется?
Положив винтовку у входа, я разоружил командира второй банды. Как и предполагалось, в кобуре был «Вис» в дорогом генеральском исполнении. Неплохая и качественно сделанная машинка, тоже под люгеровский патрон. Проверив его и поставив на боевой взвод, сунул за ремень сзади – будет третьим, запасным стволом. Все, я готов войти в бункер. Пока там отдыхают и лениво ожидают начала операции, есть шанс застать их врасплох. Тем более, кроме пистолетов, никто рядом с собой никакого оружия не держит, оно находится в специальной оружейной стойке. Но, блин, двадцать пять единиц националистической швали! Придется поработать. Как ни странно, но я был уверен в себе.
Открыв вход и заглянув внутрь, я обернулся на противоположный склон. Там Дмитро, выдернув из живота винтовку, держал ее окровавленными руками и, прижав приклад к плечу, старательно целился в меня. На его лице кроме мук боли была и злорадная улыбка. Подловил, мол.
Усмехнувшись, я стал медленно поднимать «парабеллум». Бандит нажал на спуск, и раздался сухой щелчок. С ужасом посмотрев на меня, Дмитро шустро открыл затвор и посмотрел на пустой патронник винтовки. Не успел он открыть рот, чтобы заорать, как щелкнул «парабеллум», и между глазами бандита появился третий, кровавый.
С этим все, осталось отработать тех, кто находился в бункере. С учетом автоматического короткоствольного оружия и умения им пользоваться, шансы у меня были очень неплохи, и я собирался отработать их на все сто. Главное – как-то прихватить засланного заграничного казачка, но это будем смотреть во время боя.
Скользнув в предбанник, я закрыл за собой крышку и, спустившись по лестнице ниже, прошел метров десять и за ручку потянул дверь. Как и ожидалась, она легко повернулась на петлях, несмотря на тяжесть. Теперь я оказался в бетонированном помещении и встретил первый сюрприз. Под потолком ярко горела электрическая лампочка. Закрыв дверь, я подкрался к следующей, по бокам которой были две закрытые бронешторками бойницы. Прислушавшись и ничего не услышав, крутнул штурвал влево и потянул дверь на себя. Эта тоже оказалась не заперта.
Причина, почему тут отсутствовал часовой, была банальна – он лежал под люком, тот самый третий бандит. Об это мне сообщил Дмитро, чем изрядно облегчил проникновение.
За этой дверью было третье отдельное помещение. Слева-справа места для пулеметчиков, сами пулеметы стояли тут же. Это были станковые «Браунинги м1930» на вертлюгах. Грозное оружие. Единственно, из-за чего не использовали их бандиты, – большой вес, с таким далеко не убежишь. Если только для разовой акции, чтобы потом бросить на месте боя.
Немного повозившись, я разрядил пулеметы и поспешил дальше. Следующая дверь уже не была бронированной – деревянная, обшитая листовым железом, находилась она не прямо, а за углом. Открыв ее, я проследовал дальше. Стены были оштукатурены, но не покрашены. Под потолком проходили кабели, и каждые десять метров – выключенный плафон. Свет горел только в предбаннике и впереди, за углом. Тут же его кто-то выключил. Осторожно подкравшись к этому углу, я выглянул и осмотрелся. Тут был еще один коридор с несколькими дверями. Тянуло портянками, ваксой, немытыми телами, едой, табаком, а также чувствовалась вонь отхожего места.
Коридор был пуст, но из ближайшего помещения, дверь в которое была открыта, отчетливо слышались негромкий разговор и шлепки карт о стол. Именно оттуда и падал свет. Судя по всему, в бункере был отбой. Это означало, что бойцы отсыпались днем, чтобы идти на дело ночью. Интересное дело.
По описанию Дмитра, в этом коридоре шесть помещений. Справа четыре двери – караулка, откуда и виден свет и слышатся голоса, потом штабное помещение с неработающим узлом связи, дальше комната отдыха начальства и арсенал. Слева две двери, одно большое помещение казармы, в конце коридора склад продовольствия, а дальше коридор поворачивал. Там было две двери, одна постоянно закрыта – что за ней, Дмитро точно не знал, среди бандитов ходил слух, что там и стоит генератор – а вторая вела в туалет. Думаю, насчет генератора бандиты правы, но также считаю, что там второй выход, тайный.
Пользуясь пустотой коридора, я подкрался к караулке – кстати, дверь в казарму тоже была открыта, оттуда и шла вонь немытых тел – лег на бетонный пол и осторожно заглянул внутрь. В помещении находились четверо бандитов. По виду, командиров не было, скорее всего, тревожная дежурная группа для непредвиденных ситуаций. Вскочив на ноги, я зашел в караулку, закрывая дверь локтем, и начал нажимать на спуски обоих пистолетов. Звук напоминал выстрел пробки из бутылки шампанского, что в тишине бункера было довольно громко. А если учесть лязг затворов, то вообще производился изрядный шум.
Стрелял я так, чтобы бандиты не пикнули, то есть в шеи. Только один, падая, мог уронить стойку с оружием, пришлось придержать. Замерев на миг, я прислушался. Тишина, бандиты крепко спали. Да и закрытая дверь приглушила хлопки и звон падающих на бетонный пол гильз.
Проверив бандитов, добил подранка, зажимавшего рану на шее, и, выскользнув в коридор, направился к офицерской спальне, пройдя мимо помещения штаба. Двери в офицерскую спальню и солдатскую казарму были друг напротив друга, что напрягало. Конечно, приблизившись к казарме, я услышал мощный храп, звучавший в разных тональностях, но все равно было неприятно. Нужно было решать, с кого начать. Если рядовыми в казарме, проснутся и вмешаются офицеры в комнате за спиной, получалось, мне требовалась заняться сперва ими, причем тихо, и уж только потом основной массой бандитов.
Дверь не была заперта – берлога непуганых идиотов, – я толкнул ее и скользнул в темное помещение. Достав фонарик, осветил комнату. Две из четырех кроватей были пусты, а вот две других были заняты. Рядом с обычными такими кроватями была сложена одежда. У одной военная, у другой чисто крестьянская. Согласитесь, что делать крестьянину с бандитами? Поэтому я дважды выстрелил во владельца военной одежды, после чего, сделав три быстрых шага, ударил рукояткой пистолета по голове агента. Разрезав ножом простыню, связал ему руки, сделал кляп и вставил ему в рот.
Только после этого, перезарядившись, направился к казарме. Выключатель находился у входа. Без раздумий подойдя, я щелкнул им. Казарму тут же осветил неяркий электрический свет.
Быстро окинув взглядом это большое помещение со столбами для поддержки бетонного свода, поднял на уровень глаз оба пистолета и открыл огонь. Трех этажные нары стояли в шесть рядов, но не все были заняты, половина пустовала. Думаю, если бы раздались оглушающие в тесном помещении выстрелы, бандиты бы среагировали сразу – тут собрались опытные бойцы, большей частью бывшие солдаты Войска Польского, но те не сразу среагировали на хлопки, что дало мне дополнительное время уменьшить поголовье этого отребья. Звон гильз и звук тупых чавкающих ударов, когда пули входили в тело их дружков, вот что начало выводить их из сна. Когда застонал первый, вскрикнул от боли второй, они начали шевелиться и раздались удивленно-испуганные голоса. Бандиты быстро сообразили, в чем дело, последовала команда одного из младших командиров, и выжившие рванули к стойкам с оружием. Из восьми человек добежал только один, но, словив три пули, только и смог, что врезаться в нее и с шумом рухнуть на пол. Стало тихо, кто-то монотонно стонал на полу между нар, пахло горелым порохом, кровью, опорожненными кишечниками и поврежденными внутренностями.
Снова сменив магазины, я вошел внутрь. Стараясь не наступить в лужи крови, занялся зачисткой, проще говоря – контролем. Это заняло меньше минуты, сопротивления не было.
Все, больше живых в этом помещении не было, правда, я насчитал двадцать три трупа, хотя по словам «языка» должно быть девятнадцать. Спрашивал я серьезно, причем так, что тот просто не мог ничего утаить, я следил за выражением лица и глаз. Но людей было больше. Подсчитав всех еще раз, я понял, что тот не включил в список начальство. Если это так, то тогда все правильно.
После контроля я заторопился к дверям – больно уж пахло тут нехорошо. Само помещение из-за низкого свода казалось большим, но это было не так. Метров пятнадцать на двадцать. Слева от входа вешалки с одеждой, справа стойки с оружием, длинный стол с лавкой, остальное место занимают нары. Вот такая она была, казарма.
Выйдя в коридор, я обернулся, окинул взглядом разгромленную комнату, заваленную трупами, и с чувством сказал:
– Обожаю свою работу.
После этого я проверил все помещения, включая то самое закрытое у туалета. Ключ я нашел на тумбочке рядом с застреленным мной командиром одного из отрядов. Дальше был длинный коридор. Двигаясь по нему, я все лучше слышал шум генератора.
Изучив отдельное помещение с вытяжкой, проверил другую дверь. Та вела в забетонированный туннель, через триста метров закончившийся еще одной деревянной дверью. Осмотрев ее, открыл и скользнул в небольшую пещерку. Свет виднелся снаружи через лаз в переплетении ветвей кустарника. Выглянув из норы наружу, я осмотрелся.
– А, понятно. Я тут проходил полчаса назад.
Возвращаясь, я дисциплинированно закрывал и запирал все двери. В генераторной подлил бензина в бак из одной из десяти канистр, что стояли у стены в ряд – тот уже наполовину опустел – и, подхватив две полные канистры, проследовал в основные помещения.
У меня в повозке было две канистры, но обе для воды, для бензина пока не было, вот и воспользуемся возможностью и заимеем нужные тары вместе с нужной жидкостью. Вдруг пригодится в будущем? Сорок или восемьдесят литров бензина не помешают. Канистры были двадцатилитровые, большие, армейские.
Сперва я заглянул в арсенал. Включив свет, прошел в длинную комнату – не меньше, чем казарма, и стал разглядывать разные оружейные и патронные ящики. Посмотрев на лежавший на столе для чистки оружия длинный ящик, я открыл его и нежно провел пальцами по длинному стволу польского противотанкового ружья. В ящике находилось одно ПТР, три запасных ствола и три магазина.
– Ну, здравствуй, мой любимый… – нежно пропел я.
Спустя десять минут пройдя в офицерскую, я похлопал по щекам агента, и пока тот морщился от электрического света, бившего в глаза, выдернул кляп и зло крикнул-спросил:
– Ну что, шпиен, давай изливай свою душу! А то до-о-олго умирать будешь. Давай-давай, говори, вижу, что понимаешь меня!..
Спустя полчаса я метался по помещениям бункера. Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, похоже, придется сдать этот бункер со всеми запасами и пленным, с другой, чтобы все это не попало в руки Советам, придется в одиночку уничтожить больше девяти десятков бандитов. Причем это не обычная шваль, а самые опытные отряды, сведенные в один большой. Некоторые были даже переброшены из других районов. Немцы отбирали их по одному, подкармливая. Однако я хохол, а не супермен, с ротой в одиночку не справлюсь. Тут так, просто повезло. Вот теперь и мучился, разглядывая запасы.
– Да что же это такое?! – возмутился я и зло ударил по бетонной стене арсенала кулаком.
Немецкая разведка собиралась ни много ни мало обезглавить комиссию Киевского особого военного округа, что должна прибыть с войсковой инспек цией во Владимир-Волынский с заездом в Луцк. Проезжать они будут по той самой трассе в трех километрах от этого бункера. Теперь становилось понятно, почему в арсенале большое количество тяжелого вооружения. После акции его оставят на месте и всю ночь будут уходить от преследования. По сообщению агентов германской разведки в штабе округа, проезжать те будут примерно под вечер, вот и готовились бандиты.
В этом бункере были собраны лучшие бойцы по тяжелому вооружению. Пулеметчики, снайперы, пэтээрщики. Именно на них будет основная работа по уничтожению автоколонны со старшим комсоставом армии, включая представителей политуправления и замов первого секретаря Украины. Самого Хрущева в колонне не будет, он находился в Москве.
Другая группа в девяносто человек находилась в других бункерах, тоже старых польских. Они располагались также недалеко, в пятнадцати километрах, и входили в единую сеть с этим, где я находился. По словам агента, там мог спокойно укрыться под землей слегка обескровленный батальон, а не одна рота. Задача этой группы – перекрыть трассу со стороны Владимира-Волынского, чтобы основная группа гарантированно уничтожила всю колонну. Всего в этом деле задействовано более двухсот бандитов, но другие скрывались, ожидая акции, в селах, деревнях и лесных схронах. Акция должна была пройти через два дня. Времени впритык.
– Да чтоб вас! – вырвался у меня крик души.
Развернувшись, я направился в офицерскую комнату отдыха.
Я решил принять правильное решение.
Вернувшись в комнату с агентом, я развязал ему руки и положил первый лист бумаги.
– Рисуй и пиши, – велел я. – Все, что знаешь о бункерах, схронах и хуторах, где скрываются банды националистов. Всех их помощников не забудь.
– Но они…
– Да мне по хрен, пусть будут борцы за свободу. Пиши, а то и вторая рука без пальцев останется.
Через полчаса на пяти листах, которые я нашел в тумбочке у кровати убитого главаря банды, были показания «языка». Всего дважды пришлось стимулировать. Понятливый оказался.
После этого я убрал исписанные листы в карман, и снова связав руки агента за спиной, вывел его в коридор и повел за собой к генераторной. Там я заглушил генератор – не фиг бензин тратить, он не резиновый – и, подсвечивая фонариком, повел вражеского резидента к выходу. У казармы я остановился и, оставив пленного в проеме двери, чтобы был на виду, выбрал из оружейной стойки пистолет-пулемет, который сначала принял за ППД, но потом разобрался, что это финский «Суоми». Тогда я полюбопытствовал и убрал его на место – больно уж тяжел был, – а сейчас решил прихватить вместе с подсумками, где находились запасные диски.
– Пошли, – скомандовал «языку», который с интересом смотрел, как, подсвечивая фонариком, я выбирал себе автомат. В стойке их было восемь штук.
В проеме двери я развернулся и, прижав приклад к плечу, выпустил короткую очень в сторону нар. Брызнули щепки, хорошо видные при свете фонарика, и по ушам ударил грохот очереди. Лягался автомат довольно прилично и для моего веса был действительно тяжеловат. Но очередь легла кучно.
– Чего на полу валяешься? – спросил я у «языка», заметив, что тот вытянулся метрах в трех от меня. – Вставай и пошли.
Тот, видимо, подумал, что расстреливают его, и то ли со страху, то ли по привычке грохнулся на пол. Вставать ему со связанными сзади руками было неудобно, пришлось подойти и помочь.
– Э-э-э, батенька. Да ты тут, я смотрю, лужу напрудил. Ну, сам виноват. Все, топай давай.
Наконец мы, откинув квадратную крышку, оказались снаружи. Тут ничего не изменилось, все так же недалеко лежали двое убитых бандитов и благоухал у кустарника Дмитро.
– Так, давай на тот склон, и лег лицом вниз.
Как только «язык» выполнил мой приказ, я закинул автомат за спину и начал таскать трупы ко входу в бункер, сбрасывая их вниз. Следы волочения, конечно, оставались, но я и так с трудом пер эти туши, они неожиданно оказались тяжелыми. Оружие я отправил следом, а крышку окопа, где раньше сидел Дмитро, сбегав, бережно прикрыл, чтобы ее тоже со стороны не было видно.
– Вставай, – скомандовал я, держа автомат на изготовку. Шпик перекатился на бок и с трудом встал, хмуро глядя на меня. Он уже знал, что шуток или промедления я не люблю.
– Вперед по дну оврага. Скорость движения – быстрый шаг, переходящий в трусцу. Шаг влево, шаг вправо считается побегом. Прыжок вверх – попыткой улететь. Шаг назад – попыткой совратить конвоира… Шучу, не смотри на меня так. Бе-егом!
Мы действительно пошли быстрым шагом, иногда переходящим на бег. Буквально через десять минут за очередным поворотом показалась повозка. Вот это мне сильно не понравилось – то, что я там увидел.
– Лежать, лицом вниз, – тихим шепотом скомандовал я языку, после чего, привстав, стал разглядывать увиденную картину. Там такой живчик лет сорока на вид спокойно копался в моих вещах. По одежде – типичный крестьянин-батрак. Рядом крутился Шмель, вдруг я отчетливо услышал, как он загавкал на вора. Это был первый лай щенка, что я услышал.
– Пшла, шавка, – пнул тот его не глядя. Щенок от удара отлетел в сторону и несколько раз перекувыркнулся по земле, скуля. Красавец повернул голову и с некоторой укоризной посмотрел на вора.
– Эй? – привстал я над поворотом оврага, он удобно скрывал нас. – Ты что делаешь, сука?!
Быстро обернувшись, крестьянин вдруг побежал, держа в руках один из моих мешков. Он успел добежать до склона и шустро начал взбираться по достаточно крутому склону, скользя растоптанными ботинками по траве. Коротко прогрохотала очередь – патронов так в шесть-семь. Судя по тому, что справа и слева от вора поднялись облачка пыли, пара пуль прошла мимо, но вот остальные попали куда надо.
Вор на миг замер, потом ноги его подкосились, и с той верхотуры, на которую он успел подняться, покатился вниз, выронив мешок.
Опустив автомат и повесив его на плечо стволом вниз, я скомандовал «языку»:
– Встать, вперед, к повозке.
Шмель, забившийся было под повозку, сперва несмело высунулся из-за колеса, но узнав меня, радостно побежал навстречу, с опаской обогнув «языка». Подхватив щенка на руки, я погладил его и ласково сказал:
– Молодец, защитник. Смотри, что я тебе принес. Полбанки мясных консервов. Половину, извини, съел сам, но тебе тут хватит. Еще галеты есть. Вижу, что голодный, принюхиваешься. Пока ешь, а я тут делами зай мусь.
При приближении к повозке я снова скомандовал «языку» лечь, оставил Шмеля насыщаться консервами, а сам направился к вору, который, к моему удивлению, словив четыре люгеровских пули, был все еще жив и харкал кровью.
Подойдя ближе, я в упор короткой очередью добил его, после чего обыскал. Нашел в карманах пару своих вещей из мелочевки. Остальное не стал брать – не мое, и трофеями это не назовешь – и, подхватив мешок, вернулся к телеге.
– Это был не наш человек. Ты убил невиновного, – злорадно сказал «язык». Выглядел он как настоящий русак и чисто говорил на русском. Как я узнал из допроса, он был из белоэмигрантов, гражданин Германии.
– Это был вор, и получил он по заслугам, – лениво ответил я, проверяя, все ли в моем передвижном доме в порядке. Оказалось, что да, мы успели вовремя, тот, видимо, только начал рыться в моих вещах, а после оклика, схватив первое, что попалось под руку, рванул куда глаза глядели.
Как только Шмель поел и сыто отвалился от вылизанной консервной банки, я разворошил сено, оголив дно повозки, помог «языку» лечь на него и засыпал для маскировки сеном.
– Только слово скажи – прибью. Понял?
– Да, – негромко ответил он.
– Ни хрена ты не понял, – снова разворошив сено, я вставил ему кляп. Он у меня в кармане заранее был заготовлен. – Шмель, поехали.
Взяв флегматичного Красавца под уздцы, я заставил его развернуться, после чего, заняв со Шмелем посадочные места, стегнул поводьями:
– Поехали.
Выехав из оврага на полевую дорогу, я направил Красавца в сторону шоссе. Там село недалеко, телефон по-любому должен быть. Мне остро была необходима связь. Промедление смерти подобно.
Через час, когда оказался на подъезде к селу, я выругался. На околице стояла полуторка с бойцами. Это был армейский пост. Я не переодевался, только пилотку снял, убрав ее в карман, поэтому был одет в комбез танкиста и с автоматом на коленях. Некоторые встречные водители удивленно смотрели на меня, но мне было по фиг. Сведения, которыми обладал «язык», имели большую важность, чем моя маскировка. Да и не знал тут меня пока никто, Волынская область большая, сменю район действий, да и все.
Армейцы на посту меня заметили сразу и заинтересовались. На дорогу вышел сержант с одним из бойцов. Тот взял останавливающегося Красавца под уздцы, а сержант подошел ко мне.
– Кто такой? – поинтересовался он, пристально меня разглядывая. Особенно автомат и подсумки. Судя по тому, что у него увеличились глаза и имелась медаль «За отвагу» на груди, он воевал на Финской и автомат узнал.
– Спокойно, сержант, – сказал я и достал из кармана сложенный вчетверо лист, где было указано, что я внештатный сотрудник Луцкого отдела НКВД.
Тот внимательно изучил официальную бумагу, пока я разглядывал пост и особенно пулемет ДП, что был поставлен на кабине полуторки и хоть и не повернут в мою сторону, но пулеметчик сек все мои движения, и, попросив командира в звании лейтенанта подойти, спросил:
– Почему в таком виде?
– Боевое задание, сержант.
– В чем дело? – подошел молодой пехотный лейтенант, так же с интересом меня оглядывая и покосившись на Шмеля.
– Да вот, товарищ лейтенант, говорит, что вне штатный сотрудник луцкого отдела НКВД. Бумаги подтверждают это.
– Товарищ лейтенант, – обратился я к командиру поста. – Мне требуется ваша помощь. Поэтому я своей властью снимаю вас с поста. Теперь ваша задача – охрана моей персоны и транспортного средства до прибытия сотрудников НКВД из Луцка. Сейчас мне требуется телефон. Срочно требуется, товарищ лейтенант. Если что, сотрудники подтвердят мою просьбу. Хорошо?
С сомнением осмотрев меня, он спросил:
– А не пулю льешь?
– Я буду все время при тебе, к тому же во время разговора по телефону попрошу начальство подтвердить мои полномочия. Подойдет?
– До телефона тут метров четыреста, поверим и проверим. Сержант! Сопроводи этого… сотрудника. Может, действительно что-то важное.
– Есть, – козырнул тот.
Сержант, подхватив Шмеля на руки, сел на скамейку, осторожно забрал у меня автомат, передав его подошедшему бойцу, что до этого держал Красавца, и стал поглаживать щенка, весело поглядывая на меня.
– Правь к тому зданию. Это сельсовет, там телефон, – велел он.
– Хорошо.
Я стегнул поводьями по спине Красавца, заставляя его двигаться, а сзади заурчал мотором грузовик.
Подъехав к сельсовету, я остановил Красавца и, привязав поводья к коновязи, посмотрел на подошедшего от грузовика лейтенанта.
– Я сейчас.
Бойцы уже покинули кузов, да и сержант стоял рядом с повозкой, с любопытством наблюдая за шевелившимся сеном. Шмеля он держал на руках.
– Сержант. Никто, я повторяю, никто не должен подходить к повозке и заглядывать под сено. Вам ясно?
– Кто там? – спросил подошедший лейтенант.
– Поверьте, вам лучше этого не знать. Но ответить могу честно. Там враг. Этого достаточно?
– Пока да, – слегка склонил набок голову лейтенант. – Ну что, идем? Звонить-то еще не передумал?
– Нет, идем… Сержант, не тереби щенку уши, у них хрящи слабые, потом стоять не будут.
Отдав такие приказания, мы прошли внутрь сельсовета. Телефон нашелся в общем зале, параллельный стоял у начальника. Мы попросили всех выйти, после чего я снял трубку и через телефонистку вызвал Луцкий отдел.
– Дежурный Луцкого отдела НКВД по Волынской области сержант госбезопасности Данилец, – строго и даже как-то торжественно ответили с той стороны провода.
– Срочно позовите к телефону старшего лейтенанта Немцова.
– Товарищ старший лейтенант госбезопасности Немцов отсутствует.
– Капитан Рогозов?
– Кто говорит?
– Передайте, Михайло на проводе, он поймет. Это срочно.
Несколько секунд я напряженно слушал шорохи в трубке, пока, наконец, с той стороны не ответил начальник отдела.
– Михайло? – с некоторой утвердительностью спросил капитан.
– Да, это я. У меня очень важная информация. Все по телефону сказать не могу, но намекну. У вас тут скоро в больших количествах появятся люди с красными лентами на штанах.
– Откуда ты… Как?!
– Взял говоруна, он прибыл с той стороны речки, которая из трех букв. Очень много знает. Очень. То, от чего вы меня предостерегали, случилось, минус тридцать три забияки. Узнал, что именно на них и стояла задача встретить людей с красными полосками на штанах с хлебом и солью.
– Сколько их? – с заметной хрипотцой и напряженный голосом спросил капитан. Рогозов сразу схватывал суть и понимал, что я не вру.
– К встрече гостей подготовились двести хозяев. Минус тридцать три, как я уже говорил. Основная масса ждет в одном месте, мелочь в разных других. Пока информация на сторону не ушла.
– Ты в Березовичах?
– Да, причем под охраной. Пришлось снимать армейский пост и переподчинять их себе. Тут со мной их командир. Требуется подтверждение.
– Передай ему трубку.
Я передал трубку с интересом слушавшему меня лейтенанту, шепнув, кто на той конце провода, и отошел в сторону, пока Рогозов накручивал армейца.
– Есть!.. Понял, товарищ капитан госбезопасности!.. Выполню!.. Есть!..
Наконец лейтенант положил трубку на место и, вытерев мокрое и красное лицо – во Рогозов молодец! – вздохнул и протянул руку:
– Лейтенант Семечкин, командир взвода семнадцатого батальона сто двадцать первого стрелкового полка.
– Дивизия Кириленко?
– Да, его, – глянул на меня удивленно лейтенант. – Вы его знаете?
– Можно на ты… Было дело один раз, ничего так мужик, крепкий. Увидишь, передай привет от пацана-танкиста, он поймет.
– Ну, где он, а где я.
– Это да. Ладно, пошли, нам требуется ожидать появления моего начальства. Подозреваю, оно уже мчится сюда на всех парах.
Мы вышли из здания сельсовета и, подойдя к повозке, остановились.
– Здесь подождем? – спросил лейтенант.
Его подчиненные сразу уловили изменения в поведении командира и насторожились.
– Да, если наши въедут в село, сразу увидят.
– Хорошо.
Лейтенант был исполнительным служакой, трех бойцов с сержантом во главе он оставил со мной – охранять согласно приказу, а с остальными организовал пост буквально в ста метрах дальше по дороге и начал проверять все военные машины согласно приказу своего командира. То есть пытался усидеть на двух табуретках.
То, что капитан Рогозов принял мои к слова к сведению и оперативно среагировал на них, я понял спустя полтора часа, когда на улицах села появились пять грузовиков, набитых бойцами в фуражках с васильковыми околышами. Впереди ехала черная «эмка», та самая, «черный воронок».
Когда машины остановились, принеся пыль – пришлось отвернуться, чтобы не попало в глаза, и прикрыть рукой Шмеля, – я заметил, что от своей машины к нам быстрым шагом двигается лейтенант Семечкин.
Дверцы «эмки» разом распахнулись, и на улице села появились четыре сотрудника конторы, где я не то чтобы работаю, но сотрудничаю. Там были Рогозов, Немцов, знакомый младший лейтенант – тот самый, с которым я встретился в свой первый визит – и незнакомый лейтенант.