На крестины в Палестины Лютый Алексей
– Я же сто тысяч раз просил не сравнивать меня с рептилиями! – завопил Ахтармерз и укусил Жомова всеми тремя головами за один палец. Ваня удивленно посмотрел на разбуянившуюся самоходную керосинку. Горыныч от обиды попытался увеличиться в размерах, но Жомов покрепче сжал кулак, и трехглавый взбесившийся самопых обиженно хрюкнул, отказавшись от своего намерения. Однако пальца из пастей не выпустил.
– Я, блин, не понял, – оторопело поинтересовался омоновец, а затем угрожающе посмотрел на Эксмоэля. – Ты чего, урод сизокрылый, с ним сделал? Задолбал уже своей простотой. Ну-ка, верни мальчонку в нормальное состояние, или я у тебя ребра дубинкой считать начну!
– Не волнуйтесь, пожалуйста, ничего с ним страшного не случилось, – после монолога Жомова, натянуто улыбаясь, проговорил эльф. – Его агрессивность – это остаточное явление моих заклинаний. Не обращайте на него внимания еще пару часиков, и все само пройдет.
– Врезать бы тебе по чайнику, да смысла нет никакого, – буркнул Жомов и вдруг встрепенулся: – Слушай, а если я тебе челюсть сломаю, она у тебя так же быстро, как ссадина, зарастет?
– Давайте, пожалуйста, без экспериментов обойдемся, – позеленев, попросил Эксмоэль.
– Не обойдемся! – рявкнул Горыныч, отцепляясь от жомовского пальца. – Ну-ка, Ваня, покажи ему, где тыхнамундрики серабрыздры закапывают.
– Поздно, мы уже приехали, – истошно завопил эльф и, не дожидаясь окончательной остановки лимузина, выскочил из него на площадку перед огромным деревом, устремившимся ввысь на добрых пятьдесят метров.
Едва Эксмоэль ступил на лужайку, как тут же из закрытого стеклянными дверями огромного дупла, расположенного прямо у корней лесного небоскреба, выскочили десятка два широкоплечих эльфов в серебристых туниках и с копьями из какого-то странного матового материала в руках. Следом за ними, расстилаясь сама по себе, выкатилась бордовая дорожка, и крылатые стражники мгновенно выстроились по обеим сторонам от нее. Около дерева начала собираться ленивая толпа зевак.
– Добро пожаловать в резиденцию Оберона! – торжественно провозгласил Эксмоэль, не переставая косить испуганным взглядом в сторону грозного омоновца, и, сделав радушный жест в направлении дупла, пропустил мимо себя путешественников. Те с самым надменным видом прошествовали в указанном направлении. Зеваки были разочарованы.
– Фи, – раздалось из толпы. – Опять экспериментальные модели ментов привезли. А я-то думал, что в этот раз хотя бы бегемотов для прыжков с трамплина в песок доставят.
– Кто там что-то про модели вякнул? – угрожающе поинтересовался Иван, застывая посреди дороги.
– На чужой роток не накинешь платок, – усмехнулся Сеня, – но Иван накинет да и в рыло двинет. – Он толкнул омоновца в спину: – Иди вперед, Аника-воин. Если будем на каждого урода крылатого внимание обращать, до Оберона никогда не доберемся. А я лично с ним пообщаться хочу больше, чем всю зарплату у Матрешкина выиграть.
В ответ на такое заявление Попов удивленно хмыкнул и помог Рабиновичу сдвинуть Ванюшу с места. Жомов, досадливо вздохнув, уступил их домогательствам и пошел к дверям своим ходом. Те прямо перед его носом услужливо распахнулись, и трое ментов оказались в просторном холле, расположенном внутри дупла. Предбанник обероновской резиденции, увешанный картинами из жизни эльфов и заставленный манекенами во всевозможных нарядах, начиная от звериных шкур, продолжая воинскими доспехами и заканчивая элегантными фраками, выглядел довольно впечатляюще. Впрочем, ментов он не особо заинтересовал. Лишь Сеня на секунду задержался у манекена в строгом костюме.
– Я понимаю, что всякие шкуры, латы и попоны тут в качестве музейных экспонатов присутствуют, а этот манекен зачем? – И Рабинович ткнул дубинкой чучелу в живот, привлекая к нему внимание Эксмоэля. Неожиданно для Сени музейный экспонат зашипел, схватился за пузо и рухнул на мраморный пол. Кинолог оторопел.
– Так они тут все живые? – удивился он.
– Не все, – ответил посланник Оберона. – Только те, кто в костюмах. Это не манекены, а прислуга.
– Понятно, – облегченно вздохнул Рабинович и, нагнувшись, похлопал корчившегося на полу эльфа по плечу. – Извини, друг. Ошибочка вышла…
В кабинет к Оберону менты поднялись на самом обычном лифте с маленькой крылатой феей в качестве лифтера, кнопок управления и движущей силы одновременно. Трое друзей лишь удивленно покосились на нее, но не сказали ничего, а вот Горыныч кинулся к фее с разинутыми пастями. Неизвестно, съесть он ее хотел или просто покусать, а может быть, и вовсе поцеловать собирался, но лифтерша выяснять это не стала. Она просто двинула Ахтармерза по носу своей волшебной палочкой, и тот, захныкав, уменьшился еще и, взобравшись по штанине Попова, спрятался к нему в карман.
– Вот и сиди там, дебошир, – буркнул криминалист. – А то одна головная боль от тебя.
Оберон оказался высоким и седым как лунь длиннобородым стариком. Был он одет в какой-то халат абсолютно идиотского покроя и сидел на высоком троне, стоявшем в глубине просторного зала. Рядом с ним располагались два вооруженных копьями эльфа, а у подножия трона стояли четыре широкоплечих гоблина. Эксмоэль, обогнав ментов, остановился на полпути между ними и троном и представил собравшихся друг другу. То бишь путешественников – Оберону, а повелителя эльфов – ментам.
– Так вот ты какой, северный олень, – хмыкнул Рабинович. – В принципе я тебя так себе и представлял.
– А ты знаешь, что задолбал меня уже своей простотой? – обращаясь к Оберону, поинтересовался Ваня. – Давно хотелось с тобой пообщаться, да как-то руки не доходили. Но теперь-то я это упущение исправлю!..
Оттолкнув в сторону Эксмоэля, Ваня бросился вперед, прежде чем кто-нибудь из друзей успел его остановить. Впрочем, ни Рабинович, ни Попов вмешиваться и не собирались. В конце концов, нужно было разрешить омоновцу подраться как следует, иначе он никому покоя еще пару дней не даст. Гоблины этого не знали, иначе поостереглись бы вмешиваться и позволили бы Жомову пару минут поработать с Обероном. А так они вчетвером бросились на перехват. Сеня с Поповым переглянулись и решили, что телохранители Оберона явно переборщили. Двое на одного еще куда ни шло, а четверо – уже явный перебор. Кинолог с криминалистом тут же отцепили от пояса дубинки и двинулись на помощь боевому товарищу.
– Не трогать никого. Все мои! – рявкнул Ваня, останавливая друзей на полдороге.
Гоблины хоть и были выше омоновца ростом и шире в плечах, в скорости ему явно уступали. Обычно неуклюжий, Ваня во время стычек вдруг проявлял такое проворство, какое даже хваленым японским ниндзя не снилось. В одно мгновение преодолев расстояние, отделявшее его от телохранителей Оберона, Жомов подскочил к двум ближайшим клыкастым уродцам. Первого он наградил ударом дубинки в промежность, от чего бедолага потерялся во времени и пространстве и, взвыв, стал тупо кружить по залу. А второй заработал омоновским берцом в коленную чашечку. Хрюкнув, он упал на колено и тут же был поглажен по затылку мощным Ваниным кулаком, от чего ткнулся носом в пол и пару минут не подавал признаков жизни.
Следующие два гоблина на секунду замешкались, подивившись тому, как быстро омоновец расправился с их коллегами, ну а Ваня времени не терял. Профессиональный захват с подсечкой положил одного из телохранителей на пол, и Жомов, одним движением отцепив наручники от ремня, лишил своего противника возможности сопротивляться. Последний герой, оставшийся в живых, позорно заработал пяткой в нос и составил компанию двум своим собратьям по разуму, отдыхавшим на полу. Ваня задумчиво посмотрел на того гоблина, что, завывая, кружился по залу.
– Этого можете добить, – великодушно разрешил друзьям омоновец и вразвалочку пошел к Оберону.
– Браво, браво, – улыбаясь, поаплодировал тот Жомову. – Хорошая работа, сынок.
– Пень дубовый у тебя сынок, а не я, – буркнул в ответ Ванюша, не сбавляя шага. – Думал, меня этими олухами остановишь?
Оберон, не переставая улыбаться, отрицательно покачал головой. Сеня подумал, что эльфы с копьями сейчас кинутся Ване наперерез, и приготовился вмешаться, предоставив Андрюше натешиться с потерявшим мужское достоинство гоблином, однако охранники у трона даже не шелохнулись. Не двинулся с места и Оберон. Остановившись в метре от него, Жомов обвел всех троих эльфов удивленным взглядом, а затем, с сомнением взвесив на руке дубинку, горестно вздохнул и нанес сокрушающий удар.
Конечно, бить старика, пусть и вредного, омоновец не собирался. Во-первых, не так воспитан, а во-вторых, какой интерес дубасить того, кто не сопротивляется? Ваня хотел просто сломать спинку у трона или, в крайнем случае, хотя бы подлокотник. Однако ни того, ни другого у него не получилось. Когда жомовская дубинка была уже всего в нескольких сантиметрах над обероновской головой, повелителя эльфов окутало бирюзовое сияние энергетической защиты, и Ванин рабочий инструмент, ударившись о него, отскочил назад с такой силой, что русский богатырь милицейского розлива едва смог удержать дубинку в руках.
– Ни хрена себе блины! – подивился омоновец и попробовал ударить второй раз. Эффект был тот же.
– А ты думал, я такой ерунды не предусмотрел? – широко усмехнулся Оберон. – Хороший я был бы правитель, если бы не мог заранее поступки подчиненных предугадывать. Может быть, поговорим спокойно? Впрочем, если хотите, можете и втроем дубинками по щиту постучать. Я подожду, пока вы натешитесь.
– Не дождешься, – пообещал повелителю эльфов Рабинович. – Давай выкладывай, зачем ты нас сюда притащил. А потом мы тебе подробно разъясним, что обо всем этом думаем.
Оберон крайне вежливо поблагодарил кинолога за разрешение и принялся трепать языком. Говорил он так долго и витиевато, что Сеня заслушался, восхищаясь тем, как много можно сказать, не говоря ровным счетом ничего. Рабинович попытался запомнить особенно пустые выражения и наиболее бессмысленные обороты, чтобы использовать их в дальнейшем, но ничего из этого не получилось – Оберон так запудрил Сене мозги, что тот, запоминая последнюю фразу, напрочь забывал предыдущую. Ну а пока Сеня старался поучиться у повелителя эльфов словоблудию, Жомов едва не заснул, а Андрюша принялся поглаживаниями успокаивать разбурчавшийся живот.
Собственно говоря, единственной информацией, которую удалось Рабиновичу извлечь из получасовой речи Оберона, было то, что правитель эльфов считал ментов суперменами, а всех остальных – идиотами, которые и гроша ломаного не стоят. Остальную часть речи Оберона воспроизвести было невозможно, и сказать о ней нечего. Наконец и сам правитель эльфов устал себя слушать.
– Ну, суть моего приглашения, направленного вам, сводится к небольшой идее, способной привести народы к всеобщему благополучию и процветанию, к улучшению жилищных условий пенсионеров и бесперебойной подаче тепла на весь Дальний Восток, – подвел черту Оберон. – Я предлагаю вам, господа, перейти ко мне на службу и тем самым избавить мир от многих бед и потрясений.
– Не понял. – От того, что престарелый эльф замолчал, омоновец сразу проснулся. – Чего ты там говорил?
– Я решил организовать новое ведомство, способное оперативным вмешательством решать любые проблемы в подопечных мне параллельных вселенных, – пояснил Оберон. – Называться оно будет Группа Оперативного Выезда На Объекты, и я предлагаю вам стать ее первыми сотрудниками.
– Охренел? – возмутился Рабинович. – И ты хочешь, чтобы мы работали в конторе с такой аббревиатурой? Да я тебе за такое предложение дома вмиг бы пятнадцать суток обеспечил. Скажи спасибо, что добраться до тебя не могу.
– А что тут такого? – удивился Жомов, но проговорив шепотом название нового эльфийского подразделения, возмутился: – Ни фига себе! Это что же мне Ленке говорить, когда она меня спросит о том, где я теперь работаю? У меня жена и о милиции-то не слишком высокого мнения, а тут представляю, как они с тещей вместе язвить начнут.
– Действительно, серьезная проблема, – со знанием дела встрял в разговор Горыныч. – У гуманоидов обычно чрезвычайно гипертрофированное самолюбие, и они очень болезненно реагируют на любое сравнение с фекалиями. Нам в классе объясняли…
– Помолчи, тритон мутировавший, – перебил его Сеня, погрозив пальцем. – И попробуй мне только раздуйся от обиды!
– Ничего, ничего. Пусть говорит. Его это предложение тоже касается, – успокоил кинолога Оберон. – Ну а название – это не проблема. Можно вашу группу переименовать. Например, в Летучий Отряд Храбрецов…
– Еще лучше, – перебив его, фыркнул кинолог. – Значит, вместо слова «милиция» у меня на груди будет нашивка «ЛОХ» красоваться? Нет, ты на самом деле охренел…
– Сеня, о чем ты вообще разговор ведешь, – перебил его Андрюша. – Какая разница, как эта контора называться будет, если мы в ней работать все равно не станем?.. По крайней мере, я. Мне мама не разрешит, да и потом, кто за моими рыбками присматривать будет, пока я по всяким там параллельным мирам шатаюсь?
– Ну, об этом, мой юный друг… – лысоватый Попов от такого обращения вмиг ошалел, – …беспокоиться нечего. Сколько бы вы ни путешествовали, возвращаться всегда будете в тот день и час, из которого отправились в мир иной. Разница будет буквально в несколько минут, и посторонние ее не заметят.
– Это что же получается, – вставил свое золотое слово омоновец. – Значит, пока я тут старюсь, моя Ленка так молодой и будет оставаться? Не пойдет!.. Нет, лично мне это нравится, но боюсь, что жену не устроит. Скажет, я старею оттого, что спиваюсь совсем, плюнет на хрен и уйдет к молодому.
– Прямо туда и плюнет? – наивно удивился Оберон. – Нехорошо.
– Ты давай к словам не цепляйся, нас юмором не проймешь, – урезонил правителя эльфов Сеня, пока Жомов, безмолвно раскрывая рот, придумывал, чем бы ответить на такую гадость. – В общем, твое предложение нам ясно, и оно отклоняется. Ищи себе других дураков.
– Подождите отказываться, вы еще всех условий не выслушали, – нажал Оберон. – Дайте мне закончить, а затем высказывайтесь.
Не думайте, не из корысти, а просто ради удовлетворения профессионального любопытства трое ментов решили выслушать условия старого болтуна. Хотя бы для того, чтобы иметь возможность сравнивать зарплату российских милиционеров не только с доходами американских «копов», но и с соответствующими выплатами эльфийского королевства. Ну а Оберон постарался на славу. Такого наобещал, что у каждого из боевой троицы глаза на лоб полезли.
Старый хрыч прекрасно знал, на какую приманку каждого из друзей ловить, и каждому внес индивидуальные предложения. Общими в его обещаниях были лишь несколько пунктов. Во-первых, финансовая сторона: Оберон обещал буквально засыпать каждого мента иностранной валютой. От монгольских тугриков до древнегреческих оболов – по выбору. Во-вторых, всем без исключения предполагаемым сотрудникам нового отдела повелителем эльфов были обещаны всемирный почет, уважение и героические лавры на макушку. Непременное упоминание имен эльфийских агентов в мифах, легендах, сказаниях и прочих бредовых творениях самых разнообразных народов к данным почестям прилагается.
Ну и в последнем, третьем, общем пункте обероновских обещаний ментам была предоставлена возможность проводить отпуск в любом времени и месте любой из контролируемых эльфами вселенных. Причем длительность отпуска ничем не ограничивалась, поскольку всегда существовала возможность вернуться в тот же день и час, в который каникулы и начинались. Исключение из этих правил составляла только родная ментам Земля, где в силу субъективных законов природы трое друзей без самоличной организации мировых катаклизмов могли подолгу находиться исключительно в своем собственном времени. Кстати, Оберон милостиво разрешил друзьям вывозить из посещаемых вселенных любые предметы, растения, животных и рыб без каких-либо таможенных ограничений.
Доблестные российские милиционеры на эти общие предложения прореагировали по-разному. Любознательного естествоведа Андрюшу Попова, ясное дело, больше заинтересовал третий пункт, даже глаза загорелись, как у изголодавшегося вампира. Ваня обратил особое внимание на вторую часть предложения, потребовав, правда, чтобы в легендах непременно делались сноски, призывавшие не путать его честное омоновское имя с каким-то там Иваном-дураком. Ну а Рабиновича, конечно, особо интересовали… все три! Действительно, а зачем на частности размениваться, когда прибыль оптом можно получить?
Оберон – он же Хитрый Лис, он же Вечный Жид, он же господь бог в некоторых вселенных – мгновенно уловил перемену настроения у друзей и усилил давление. В первую очередь он обработал Андрюшу, сначала пообещав показать тому целую вселенную-аквариум, а затем вкрадчиво заметил, что поповская мама жутко обрадуется улучшению жилищных условий и медицинского обслуживания («Вы не представляете, каких высот достигли наши врачи!»), дополнительным финансовым вливаниям в семейный бюджет, и к тому же мама непременно восхитится теми почестями, которые будут ей везде воздавать как родительнице славного героя.
– Угу. Это она любит. Вон, всем подружкам и знакомым уши прожужжала, что ее сын не кто-нибудь, а эксперт-криминалист. Причем офицер, – фыркнул Андрюша, а затем помрачнел: – А затем увидит какую-нибудь гоблинскую клыкастую рожу или того же Горыныча и от разрыва сердца помрет.
Поповские вздохи и стоны грозили разрушить всю линию обольщения, выбранную Обероном. Поэтому старый эльф не стал дискутировать с Андреем, а тут же переключился на Горыныча. Ахтармерзу было обещано эксклюзивное обучение в эльфийских элитных школах с пониженными требованиями к ученикам и поездки домой по пятницам. И прежде чем трехглавый двоечник успел вставить хотя бы слово, повелитель эльфов принялся улещивать омоновца. А главным его аргументом в прельщении Жомова было то, что Ваня может забрать жену и переехать жить в любой другой мир, по собственному выбору, оставив тещу с тестем на Земле.
– Хреново ты мою тещу знаешь, – обреченно хмыкнул Ваня. – Ее жена непременно в гости пригласит, и уж тогда Ленкину маму выгнать из дома даже батальону десантников не удастся. – Жомов махнул рукой. – К тому же ни о каком переезде в другой мир на ПМЖ я даже разговаривать не желаю. Во-первых, Родину не продаю. А во-вторых, как же там без меня ОМОН боевые операции проводить будет?
– Семен Абрамович, вы же человек умный, – возопил Оберон, пытаясь привлечь на свою сторону Рабиновича. – Объясните же друзьям, какой выгоды они лишаются, отказываясь от моего предложения!
– Да, согласен, преимуществ мы лишимся многих, если не согласимся работать у вас, – поддержал кинолог повелителя эльфов. Тот расцвел, но не надолго.
– Но если бы я хотел для себя в первую очередь личной выгоды, то пошел бы работать банкиром, – закончил фразу Сеня. – Оберон, я милицию люблю, и мне без нее как-то тоскливо. В общем, с мужиками я абсолютно согласен. Ты подбирай себе новых людей, а мы вернемся назад и будем верно служить Отчизне, изредка вспоминая о том, где нас черти в вашем лице носили…
– Подождите, прошу вас. – Повелитель эльфов так разгорячился, что даже вскочил с трона. – Давайте не будем сразу категорически отказываться. Поживите тут пару дней, осмотритесь, взвесьте все «за» и «против»…
Договорить Оберон не успел. Ваня Жомов, так и оставшийся после своего неудачного набега на эльфийский трон стоять рядом с вышеуказанным царским стулом, неожиданно для всех взмахнул дубинкой и обрушил ее на темечко Оберона. Эльфийский правитель удивленно хрюкнул и стек вниз, составив со своим посадочным местом единую скульптурную композицию под названием «Так проходит мирская слава…», а омоновец посмотрел на оторопевших друзей.
– Я только проверить хотел, насколько высоко, блин, защитный купол поднимается, – пожав плечами, простодушно ответил Ваня на вопросительные взгляды Попова и Рабиновича. – Ничего личного, в натуре… Ну-у, если только совсем чуть-чуть…
– Идиот, – констатировал Рабинович.
– Стопроцентный, – согласился с ним Андрей и обернулся к Эксмоэлю, с самого начала аудиенции неподвижно торчавшему посреди зала. – Иди помогай своему боссу. Ты уже знаешь, что после Ваниной работы делать нужно.
Оба копьеносца у трона даже не пошевелились, явно впав в кому после Ваниной кощунственной выходки. Жомов даже дубинкой покачал перед их остекленевшими глазами, чтобы добиться от этих окаменелостей хоть какой-нибудь реакции. Эльфы остались безучастны к Ваниной заботе, и раздосадованный Жомов собрался было выразить свое недоумение по поводу такого свинского отношения охранников к собственной персоне парочкой оплеух на каждого, да Сеня помешал. Рабинович просто сдернул заботливого омоновца с тронного возвышения и с помощью Попова утащил его в центр зала. Ну, а пока друзья усмиряли Жомова, Эксмоэлю удалось привести Оберона в чувство.
– Раз-раз-раз. Микрофон работает нормально. Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет… Меня хорошо слышно? – поинтересовался повелитель эльфов, сумев наконец сесть на трон. Эксмоэль торопливо кивнул. Менты от удивления клацнули нижними челюстями по мраморному полу, а Оберон удовлетворенно вздохнул и строго поинтересовался:
– Где моя любимая бордовая погремушка?
– Кто? Что? – оторопел сотрудник Службы Общения с Идиотами.
– Чего «кто»? Чего «что»?! – рявкнул Оберон, и копейщики, услышав знакомые интонации, тут же пришли в себя. – Тебе, сопляк, кто позволил этикет нарушать? А ну, марш на свое место, иначе в Урюпинск, в ссылку отправлю. Пенек пикирующий, мать твою…
– Сеня, а ты не думаешь, что Лориэль – внебрачный сын Оберона? – пока повелитель эльфов орал на своих подчиненных, спросил вполголоса Попов. – Что-то выражения у них очень похожие.
– Не-а, – встрял в разговор омоновец. – Ты посмотри, какой этот высокий, а тот просто клоп прыщавый, в натуре.
– Ну и что? – меланхолично поинтересовался Рабинович. – Может, Лориэля по пьянке зачали, вот он у них и получился дефективный такой. Кстати, Ваня, мотай на ус. Набедокурите с Ленкой с перепоя, и будет у тебя по дому не бравый Жомов-два бегать, а какой-нибудь Жомчик недоразвитый.
– Нет, у нас с этим, в натуре, строго. Мы… – начал было объяснять кинологу Ваня, но, увидев ухмылки на лицах друзей, оборвал себя: – Да иди ты, Рабинович, месяц в ППС дежурить. Чего это я, конкретно, еще и отчитываюсь перед тобой?!
– Не знаю. Может быть, проконсультироваться хочешь, как правильнее проводить процедуры, – пожал плечами кинолог, и неизвестно, что сотворил бы взбесившийся Жомов, если бы не вмешательство Оберона.
– Извините, что перебиваю вас, но у нас осталось еще несколько вопросов, – прерывая увлекательную дискуссию друзей неожиданно ледяным голосом, произнес правитель эльфов, привлекая к себе внимание милиционеров. – Не уделите мне несколько минут?
– Да ради бога, – великодушно разрешил Сеня. – Чего мелочиться, если у нас впереди вечность?
– Не понял? – оторопел Оберон.
– А чего тут непонятного, – встрял в разговор догадливый Андрюша. – Мы с вами можем и пару лет беседовать, с перерывами на обед, конечно. Вы же все равно нас домой вернете в тот самый момент, когда из-за стола в Египет выдергивали.
– Нет у меня времени на болтовню с вами пару лет терять, – раздраженно буркнул повелитель эльфов. – Значит, так, я думаю, что несколько поспешил с предложением о сотрудничестве. С вами еще немало придется поработать, чтобы ментовские замашки искоренить, если такое вообще возможно. В общем, вы свободны. Можете считать, что этого разговора не было, и отправляйтесь домой.
– А что там Лориэль говорил о неисправленных ошибках? – ехидно поинтересовался Рабинович. – Сами с ними разберетесь? Или нам опять к какому-нибудь дурдому готовиться?
– Вот, блин, совсем забыл! – Оберон хлопнул себя по лбу ладонью и покосился на Жомова. – Действительно, есть у вас еще одно дельце…
Повелитель эльфов махнул в сторону друзей рукой и что-то невнятно пробормотал. Прямо из его кисти в ментов ударил необычайно яркий луч света и, достигнув их, трансформировался в радужный, переливчатый купол. Горыныч возмущенно пискнул и попытался о чем-то предупредить друзей, но не успел. Как и Андрюша не успел поинтересоваться по поводу обеда. Радужный купол взорвался в глазах путешественников ослепительным светом, а затем их окутала темнота. Мир исчез, остались только сны… Новый переход.
Глава 3
Нет, что ни говорите, а такое обращение терпеть абсолютно невозможно. Не знаю, можно ли поведение Оберона свинским назвать (я ни с одной из свиней лично не знаком и сравнивать их с повелителем эльфов не могу), но скотом его окрестить имею полное право! Мало того, что этот болтливый правитель мухокрылых недоумков во время аудиенции лично меня за пустое место принимал, так еще и вышвырнул всех нас, вместе взятых, из дворца, словно котов блудливых. Мало его Ванечка дубинкой погладил. Нужно было еще берцом наподдать, кулаком прихлопнуть, из пистолета пристрелить, а затем на Курилы отправить, дамбу до материка голыми руками строить. В общем, зол я на Оберона и прочих эльфов. Как на тех, которые нам уже попадались, так и на остальных, которых, надеюсь, никогда в жизни не увижу. Удивительно беспардонный народ. А светлые эльфийские образы в сказках, скорее всего, сами же эльфы и культивировали. Эх, умел бы писать, все до единой легенды, где эти отвратительные существа упоминаются, в корне переделал бы…
А чему это вы удивляетесь? Посмотрел бы я, как бы вы сами возмущаться стали, если бы эльфы хватали вас и швыряли куда попало, даже не спрашивая разрешения и ничего не объясняя!.. Лично я устал теннисным шариком работать. И хоккейной шайбочкой тоже! А если после всего, что эльфы с нами вытворяли, кто-нибудь из моих друзей помянет их добрым словом, я его, котом буду, очень недобро укушу.
Обычно после переноса в пространстве и времени я первым прихожу в себя, но на этот раз случилось совершенно невероятное – раньше всех очнулся Попов. Когда я открыл глаза, наш лысеющий криминалист сидел верхом на совершенно одуревшем от удивления омоновце и, тряся его за лацканы кителя, истошно орал:
– Сволочь ты, Ваня. Из-за тебя все это. Долго я терпел, но теперь убью гада! Задушу собственными руками.
Жомов даже не сопротивлялся. Впрочем, ему поповские тычки и встряхивания были, что сенбернару «стиморол», но лично я, понаблюдав пару минут за экзекуцией, стал беспокоиться за Ванину психику. Что-то уж больно вяло он себя ведет! Не сошел ли с ума из-за неожиданной Андрюшиной агрессивности?.. Сеня мою обеспокоенность, похоже, разделял и, едва очнувшись от перехода, бросился оттаскивать озверевшего криминалиста от беззащитного Жомова. После некоторых усилий ему это удалось, и, с трудом сдерживая поповские рывки, Рабинович поинтересовался у пострадавшего:
– Жомов, ты что натворил? Чего это Андрюша на тебя бросился, словно моя тетя Соня на гуманитарную помощь?
– А я откуда знаю? – обиженно проговорил омоновец, поднимаясь с травы и поправляя форму. – Сбрендил, наверное. Пойдешь Мурзика ветеринару показывать, и эту свинью шизанутую захвати. Пусть ему тройную дозу прививок от слоновьего бешенства вкатят.
– Я сбрендил? – завизжал Попов так, что у меня уши заложило. – Это ты чокнулся, бык безрогий, когда Оберону по башке дубинкой стучал. Он же мне самый гигантский аквариум показать собирался, рыбок необычных подарить. А теперь из-за тебя, сволочь омоновская, я остался и без коня, и без воза!
«Приехали» это называется. Я-то думал, что бедняга Попов взбесился от того, что Ваня свой шанс Оберона прикончить не использовал, а, оказывается, положение куда серьезней. Это что же получается: Андрюша за аквариум друзей продать готов? Я оторопело уставился на нашего неутешного криминалиста, да и Жомов с Рабиновичем вытаращили от удивления глаза. Я думал, что они оба сейчас на Андрюшу накинутся за такие крамольные мысли. Ан нет! Вместо того чтобы начать ругаться, мой Сеня заржал, как пожарная лошадь. Даже Попова отпустил. Тот по инерции пролетел вперед пару метров и зарылся носом в кучу прошлогодней листвы, разогнав во все стороны мышей, устроивших там лежку.
Вот тут и Жомов захохотал. Причем так, что от смеха его пополам скрутило. Смех омоновца подхватил Горыныч, что ему было категорически противопоказано, поскольку от этого у Ахтармерза начиналась самовоспламеняющаяся икота. Я увернуться от залпа нашего трехствольного огнемета успел, а вот Андрюша все еще в куче листвы ковырялся, пытаясь выбраться. Глаза у него были трухой запорошены, поэтому он не сразу и увидел, как вся куча полыхнула. Сгореть, конечно, наш криминалист не сгорел, но напугался здорово. А эти два идиота, вместо того чтобы друга из огня выручать, еще громче хохотать начали, глядя, как Андрюша по поляне носится и горящие листья с себя стряхнуть старается.
– Эх, ну и гад же ты, Сеня, забодай тебя комар! – в сердцах выдохнул криминалист, когда наконец смог избавиться от загоревшихся останков прошлых листопадов. Мой хозяин оторопел от удивления и, судя по вздернувшемуся носу, собрался съязвить что-то по поводу Андрюшиной объективности мировосприятия (ни фига себе, смотрите, какие я слова знаю!), но не успел.
Громкое стрекотание вертолетных лопастей огласило поляну. Мы задрали головы вверх, и я где-то в глубине души понадеялся, что этот звук означает наше возвращение домой. Но ошибся! Вертолетный стрекот ознаменовал появление над поляной жуткого чудовища, явно изображавшего из себя увеличенного при помощи телескопа комара. Эта жуткая животина грузно обрушилась в центр поляны и, поскрябав отвратительными, как у лысого кота, передними лапами по непомерной длины хоботку, окая и растягивая гласные, деловито поинтересовалась:
– Кого бодать будем? Одного или всех сразу? Оптом бодаю дешевле, но сильнее устаю.
– И что из этого?.. – растерянно поинтересовался у него Рабинович. Комар-переросток удивленно посмотрел на него и поскрябал хитиновое брюхо.
– А ничего. – Урод теперь почесал затылок. Блохи его, что ли, замучили? – Тем, кого от усталости недободаю, очереди ждать придется. Так кого бодать-то?
– Его. – Попов безапелляционно ткнул пальцем в моего хозяина.
– Ну ты и свинья! – Сеня от такого предательства друга даже поперхнулся. – Именно свинья. И звать тебя после таких выходок по-другому никак нельзя. Я, блин, если свою животину сейчас же не уберешь, тебе в аквариум порошок с сибирской язвой насыплю. Посмотрю потом, как ты рыбкам прививки будешь делать.
Не знаю, внял бы Андрюша угрозам моего хозяина или нет, но в любом случае сделать этого не успел. Сзади меня, прямо у моего хвоста, раздался истошный визг. Такой, словно… Блин, кота мне на холку, даже сравнить ни с чем не могу. Хотя попробуйте скажите жене в день вашей получки, что вы зарплату пропили или в карты проиграли. Верещание доведется услышать точно такое, какое моему крупу на поляне досталось. Только одно условие: если будете такой эксперимент ставить, то потом, когда в больнице очнетесь, не надо в ваших тяжелых телесных скалко-сковородочных повреждениях меня обвинять. Сами понимать должны, с чем пошутить решили.
Впрочем, я опять отвлекся. Извините. А сзади меня, на поляне, завопил не Андрюша. Этот болтун криминальный все время перед моим носом крутился, а хвостом я к Горынычу стоял. Вот Ахтармерз и завопил. Причем, как оказалось, Попову он конкуренцию в высоких частотах вполне составить может. Прямо не змей трехглавый из параллельного мира, а баньши какая-то. Не понял? Вы о баньши никогда не слышали? Ни фига себе… Ну ладно, просвещу. Я по телевизору однажды передачу смотрел, в которой о всяких мифологиях рассказывали. Так вот, ирландцы когда-то верили, что баньши – это души неверных жен, являвшиеся воину перед смертью и диким воплем извещавшие его о том, что он скоро копыта отбросит. Работка, конечно, не бей лежачего, но можете своей жене сказать, что если вам рога наставлять будет, то станет целый век мотаться по земле неприкаянно, ко всяким уродам являться и истошно на них орать.
Короче, у меня от ахтармерзовского крика шерсть на загривке мгновенно дыбом встала. Да и не у меня одного. Андрюшины редкие волосики зашевелились вокруг лысины, тщетно пытаясь горгону Медузу переплюнуть, а Сеня мой прической на панка стал похож – ему Горыныч «ирокез» на башке сделал. Хлеще заправского фена уложил. Мы в разные стороны от Ахтармерза отпрыгнули, а тот мгновенно увеличился до размеров колхозного бульдозера и выпустил в сторону комара три мощные струи пламени. Мутант-переросток подогнул разом все лапы, плюхнулся на пузо, а когда Ахтармерзов залп пролетел над ним, обиженно проворчал:
– Хулиганите, однако. Я сюда бодаться, а не поджариваться пришел. Нехорошо себя ведете.
– Молчи, деликатес ходячий! – взвыл Горыныч, в мире которого насекомые ценятся дороже, чем у нас – черная икра. – Бодаться он пришел! А завтраком поработать не хочешь?
– Не хочу, однако, – отказался комар. – Меня, между прочим, в Красную книгу внесли, как редкую разновидность Гнуса Сибирского…
– А мы тебя сейчас обратно вынесем, – пообещал ему Ваня, отстегивая верный «демократизатор» от пояса. – Шесть секунд!
– Вот и поговори с ними, – неизвестно кому пожаловался комар. – Уйду я от вас. Пусть вас коровы теперь бодают.
Гнус Сибирский взмыл вверх и, застрекотав своими перепончатыми крыльями, больше похожими на лопасти вертолета, чем на летательные приспособления насекомого, умчался куда-то на север. Горыныч еще одним залпом попытался его достать, но лишь верхушки деревьев подпалил, а комару-переростку ничего не сделал.
– И куда он так быстро сбежал? – разочарованно поинтересовался Ваня.
– К теще на блины, – крайне остроумно заметил мой Рабинович. – Стыдно, батенька, так хохмить. Навыки теряем?..
– Хорошие ты вопросы, Ванюша, задаешь, – не обращая внимания ни на Сенин ответ, ни на мои комментарии, съязвил Попов. – Чтобы знать, куда комар полетел, нужно хотя бы приблизительное представление иметь о том, где мы сейчас сами находимся.
– А правда, Сеня, где мы? – повернулся к моему хозяину Жомов. – Куда нас сейчас-то занесло?
Что мне в Ване нравится, так это его детская непосредственность. Решил для себя Жомов однажды, что мой хозяин должен все на свете знать, так теперь из него эту уверенность и дубинкой милицейской не вышибешь. Каждый раз, когда мы оказывались в трудной ситуации, бравый омоновец тут же требовал, чтобы Рабинович решение проблемы ему на блюдечке выложил. Сеня с ним по этому поводу уже и спорить устал, и все приколы, которые только мог придумать, давно использовал. Я думал, что сейчас мой хозяин на Ванечку за дурацкий вопрос рявкнет, как я на соседского кота, когда тот через форточку на кухне к моей миске пробраться пытается, – но нет, Рабинович посмотрел на омоновца наивными глазками и пожал плечами.
– У Попова спроси, – проговорил он. – Раз Андрюша к нам всяких уродов вызывает, значит, знает, где мы находимся.
– Поп, чего молчишь? – тут же сменил ориентацию Жомов. – Далеко до ближайшей пивнушки? А то у меня после этих эльфийских фокусов сушняк жуткий.
Андрюша оторопел, не зная, что сказать. Орать на этих двоих лоботрясов, из которых один издевается, а до другого просто тяжело доходит, было бесполезно. Вот и оставалось Попову только развести руками. Я, кстати, тоже ничего определенного сказать не мог. Даже после того, как старательно принюхался. Мы находились на лесной поляне. С этим вопросов возникнуть не могло. Во-первых, потому, что мы стояли на травянистом клочке земли, а вокруг возвышались деревья. А во-вторых, за исключением Скандинавии, куда, как вы помните, мы сами забрались, и египетской пустыни, где ветвистой растительности в принципе быть не может, в каждом новом мире в момент нашего там появления рядом непременно оказывался лес. Видимо, без него эльфы жить не могут.
Растительность вокруг нас была самая обычная. То есть такой стерильной чистоты, как в окрестностях Эльфабада, здесь не наблюдалось. Прошлогодние листья, опавшие ветки и сухая трава присутствовали. Значит, Оберон нас с родины эльфов подальше турнул. А вот кострищ и пищевых отходов на поляне не имелось. Следовательно, мы были явно не дома. А вот где именно, сказать я не мог, даже если бы сильно постарался. Кот его знает, куда нас Оберон зашвырнул. Может быть, даже в Сибирь, раз уж тут вертолетоподобные насекомые летают. А может, мы совсем в другом месте, а Гнус этот Сибирский – чистое недоразумение. Вон в Скандинавии Андрюша чертей накликать умудрился. Так я же не стал кричать, что мы в аду!
Пока я вам тут окрестности описывал, трое моих ментов устроили экстренное совещание с целью составления плана оперативных мероприятий. От участия в нем меня отстранили, поскольку все они дураки и на нормальном языке разговаривать не умеют. А Горынычу и вовсе не до совещаний было. После бегства гигантского деликатеса он до того расстроился, что уменьшился до размеров крупной жабы и теперь упорно пытался сожрать почти равного ему по объему богомола. Тот усиленно сопротивлялся, и если Ахтармерз в следующие пару минут не увеличится, то бороться им друг с другом еще не один день, прежде чем кому-нибудь это надоест. Горыныч тоже это понял и, разозлившись на богомола, принялся расти. Значит, недолго зеленому насекомому жить осталось!
– …Блин, задолбали вы меня со своей простотой! – Я отвлекся от нашего трехглавого инсектицида и прислушался к разговору ментов. – Раз не знаете, где мы находимся, так и скажите. И нечего голову мне морочить. – Понятно, это Жомов.
– А тебе, друг Ванюшечка, сразу это и сказали, – съязвил в ответ мой хозяин. – Просто до тебя всегда туго доходит. А с этим, извини, не к нам обращаться надо, а к психиатру.
– Да пошел ты к Матрешкину в напарники! – обиделся Иван.
– Твоими бы устами да мед пить, – хмыкнул Сеня и посмотрел по сторонам. – Ладно, не хрена тут стоять и балаболить. Мы можем год обсуждать, куда нас Оберон в этот раз зашвырнул. Но если не сдвинемся с места, то так этого и не узнаем. – Сеня махнул рукой в южном направлении: – Пойдем туда.
– А почему не в обратную сторону? – ехидно поинтересовался Андрюша. – Или твой длинный еврейский нос чует, откуда выгодой пахнет?
– Именно, – огрызнулся Рабинович. – А твой славянский свинский пятак даже не улавливает, где помои раздают.
Все, началось. Когда Попов с Рабиновичем особенности расовой антропологии обсуждать начинают, остальные могут спать ложиться. Потому что раньше, чем к следующему утру, они обмен колкостями точно не закончат. Я уже собрался что-нибудь для успокоения этой парочки предпринять, но не успел – Жомов вмешался. Вклинившись между двумя спорщиками, он с силой хлопнул обоих по плечам. И Сеня, и Попов едва на пятые точки не плюхнулись. А Ваня улыбнулся.
– Слушайте, мужики, а давайте Мурзику позволим направление выбирать, – внес он свое предложение. – Помните, в Англии, когда мы заблудились, его вперед пустили, и он нас к жилью вывел?
Ваня, так то Англия была, а здесь кот знает что! Я тебе не экстрасенс. Ни лечить на расстоянии по фотокарточке не могу, ни жилье за сто верст отыскивать не способен. Вон лучше керосинку крылатую в небо запустите. Может быть, он с высоты что-нибудь и разглядит!..
И чего орал, спрашивается? Никто, как обычно, меня не понял. Менты решили, что я уже пивной ларек для них отыскал, а Горыныч сделал вид, что борьбой с комаром изнурен. Пришлось мне начинать работать экскурсоводом, и назло всем врагам я уверенно пошел на восток. Почему на восток?.. А вам-то чем это направление не нравится?!
Все-таки интуиция у меня отменная. Выбрал направление наобум, а оказалось, что пошел именно туда, куда нужно было. Кстати, это не в первый раз, так что смело можете меня считать псом выдающихся способностей. Помню, однажды случай был. Я вам уже рассказывал, что на День милиции трое моих друзей постоянно устраивают Чемпионат вымогателей, обирая окрестные торговые точки. Конечно, это единичный случай, поскольку такой праздник только раз в году бывает. На все остальные торжества чемпионат не проводится, и водкой на халяву каждый затаривается, как может. Только, пожалуйста, не думайте, что мы одни такие исключительные сборщики податей. У нас в отделе все так делают. Правда, не у всех получается.
Так вот, нашим следователям надоело, что им постоянно «паленую» водку в качестве подношений приносят, и решили они разобраться в конце концов, какая сволочь на вверенной им территории такую отвратительную выпивку производит. На неделю завязали с пьянками и, напрягши свои могучие умы, отыскали подпольный разливочный цех. Тут же поставили галочку в плане, передали отчет начальству и на радостях напились той же паленой водки.
Начальство, естественно, отправило группу захвата на выявленный цех, дабы всех арестовать, кто под руки попадется, и навсегда избавить своих подчиненных от пития некачественной водки. ОМОН почему-то на такую операцию посылать никто не собирался, хотя все до единого бойцы просились добровольцами. Да и нам с Сеней поездка в подпольный цех не светила: кого там с собаками ловить? Однако мой хозяин – человек крайне настырный. Уж не знаю, какой выгоды Рабинович в этой операции пытался добиться – может, хотел водки набрать, чтобы потом со всякими слесарями и сантехниками расплачиваться, – но благодаря его усилиям нас в группу захвата все-таки зачислили.
На операции все проходило, как и положено. С криками вломились в цех, положили на пол туркменов, которые, кстати, без каких-либо документов в нашем государстве пребывали. А затем бросились в разные стороны водку считать и договариваться, кто сколько себе домой брать будет. В общей суматохе о директоре цеха все как– то позабыли, а когда наконец от водки оторвались, ловить подпольное начальство было уже поздно – удрал, гад, через черный ход.
Естественно, ничего умнее, чем нас с Рабиновичем по следу послать, придумать никто не мог. Мы с Сеней, как два дурака, бросили водку и за директором погнались, будто он нам денег должен. Мой хозяин, естественно, всю дорогу матерился, да и меня довольным назвать не решился бы никто. Все-таки одно дело нормальных преступников ловить, а тут за каким-то хозяином подпольного водочного цеха гоняться приходится. Он же даже сопротивляться не будет, когда в моих клыках окажется. Да еще, не дай бог, обделается с перепугу. Думаю, и вам бы не понравилось сидеть на каком-нибудь человеке и аромат его фекалий вдыхать.
В общем, я был зол, вынюхивал директорский след и на посторонних запахах особо не концентрировался. Поэтому не сразу обратил внимание на то, что хлоркой попахивать начало. А когда сообразил это, было уже поздно. Гад-директор, видимо, меня в цеху увидел и, убегая, посыпал свой след хлоркой. Я ее запах как с разбегу носом втянул, так вообще все ароматы чувствовать перестал. Естественно, тут мне беглеца еще сильнее наказать захотелось. А где его искать, если я след взять не могу? Вот и выбрал направление наугад.
Как позже оказалось, интуиция меня не подвела, и директора мы догнали. Я ему, конечно, всыпал по первое число, да и Рабинович церемониться с беглецом не стал. В общем, оторвались мы на всю катушку, но, когда вернулись назад, оказалось, что вся водка уже описана, и Сене вместо планируемого ящика всего две бутылки перепало. Вот с тех пор мы с Рабиновичем на всякие операции на ликеро-водочных заводах не напрашиваемся. Мой хозяин больше обманываться в ожиданиях не хочет, а Кобелев, начальник нашего отдела, думает, что Сеня пить меньше стал, и всем его в пример ставит.
Но я отвлекся. Заводы заводами, а в диком лесу, куда нас Оберон забросил, никакого производства не наблюдалось. Зато примерно через полчаса движения по пересеченной местности запахло дымом. Конечно, это мог быть и обычный лесной пожар, но я почему-то был уверен, что скоро мы выйдем к какому-нибудь жилью. Я прибавил шагу, подгоняя моих ментов, а минут через пять запах дыма и они учуяли.
– Ну, Сеня, я тебе говорил, что у тебя пес умный? А ты мне не верил, – принюхавшись, заявил Жомов.
Сеня от такого заявления оторопел, но оспаривать утверждение омоновца не стал. Пальцем у виска только покрутил и поспешил за мной следом.
Дальше мне ментов поторапливать не пришлось. Томимые голодом и жаждой, мои друзья здорово прибавили скорость и почти бегом вылетели на лесную опушку. Впрочем, как вылетели, так и застыли – прямо перед нами шел бой. То есть не мальчики баловались, а взрослые дяди дрались. Причем всем, что попадалось под руку. А запах дыма доносился не от костра или печки.
Горела деревня. Ничего определенного о том, из какого она времени или пространства, сказать не могу. Просто скопление бревенчатых домов, половина из которых уже догорала. А вот кучка людей на окраине лично мне многое сказала. По крайней мере, примерно определить, к какой эпохе они принадлежат, я мог. Впрочем, не я один.
– О, блин, смотри, Сеня, рыцари! Да еще и общественные беспорядки устраивают. – Жомов радостно ткнул моего хозяина кулаком в бок. – Сейчас я быстренько эту говядину консервированную в утиль переработаю.
Ваня был прав в одном – часть сражавшихся действительно были рыцарями. Или, скорее, ландскнехтами, поскольку воевали пешими и были одеты не в стальную броню, а в чешуйчатые кольчуги. Но не придираться же из-за такой мелочи к доблестному омоновцу?! А вот в том, что именно они «общественные беспорядки» устраивали, я не был уверен.
Десяткам двум одетых в кольчуги солдат противостояло странное воинство, примерно втрое превосходившее их по численности. Треть этого сброда носила широченные штаны, куцые куртки, разноцветные тюрбаны на головах и была вооружена всевозможными сельскохозяйственными орудиями – в основном мотыгами и вилами. У прочих противников пехотинцев прикид был примерно таким же, за исключением дополнений к гардеробу в виде шлемов и кольчуг. Да и вооружены они были кривыми саблями вместо мотыг, к которым прилагались небольшие круглые щиты. К тому же они еще зачем-то дрались с противником, сидя верхом на разномастных лошадях, столь нелюбимых Поповым. И если мне не врали мои собственные глаза, это были те самые «сранацины», за которых нас упорно в древней Англии принимали во время нашего первого путешествия.
Вы не помните, когда рыцари с сарацинами дрались? А вот я помню – во время крестовых походов. Точные даты я вам назвать не берусь, но думаю, что средними веками это время назвать уже можно без всякой натяжки. Так что с тем, куда именно нас занесло, можно сказать, разобрались. Оставалось выяснить одну мелочь: что именно мы здесь сделать должны? Не возглавлять же эти треклятые походы?!
Ну, с этим, я думаю, мы еще разберемся, а сейчас предстояло разобраться с тем, что происходило метрах в пятистах от лесной опушки, на окраине деревни. Если рассуждать здраво, то, указывая на инициаторов беспорядков, Ваня в некоторой степени был прав. Судя по тому, что примитивными сельхозорудиями были вооружены не ландскнехты (или как их там правильно называть?), а тюрбаноносные аборигены, жили в деревне именно последние. Не думаю, что они сами стали бы жечь свои дома, а значит, инициаторами драки «колхозники» не являлись. Видимо, горстка пехотинцев напала на деревню и занялась экспроприацией имущества, скрещенной с поджогами, но довершить начатое не смогла – на помощь жителям деревни примчалась регулярная сарацинская армия. Предки бен Ладена тут же вышибли вражеские войска из деревни и пытались окружить, не пуская пехотинцев к лесу. Это им почти удалось. И хотя ландскнехты упорно сопротивлялись, вряд ли они смогли бы избежать полного уничтожения, поскольку на подмогу конным сарацинам бежала еще и арабская пехота.
В общем, напавших на деревню солдат утихомирят и без нас. Вопрос не в этом. Меня куда больше волновало другое: стоит ли нам оставаться в стороне, поскольку ни сарацины, ни пехотинцы к нам отношения не имели, или все же надо вспомнить о своем милицейском долге и вмешаться, прекратив массовую драку? Впрочем, чего тут думать? Не будем же мы стоять и спокойно смотреть, как люди друг друга убивают? Сначала всех разгоним, а потом будем разбираться, кто прав, а кто виноват. Мои менты, похоже, были того же мнения.
– Ваня, подожди на рыцарей кидаться, – урезонил омоновца мой хозяин. – Давай-ка сначала не дадим их перебить. А шлемы дубинками начистить мы им всегда успеем. Если они того заслужили, конечно.
– Да как скажешь, гражданин начальник, – хмыкнул Жомов. – Мне, в натуре, по фигу, кого плющить и колбасить. Давайте быстренько этот бардак прекратим да чего-нибудь выпьем. Говорю же в сотый раз, сушняк у меня!
С Ваниного благословения мы бросились разгонять дерущихся. Сеня, правда, хотел меня этого удовольствия лишить, привязав к дереву, но я ему прицепить поводок к моему ошейнику не дал, и Рабиновичу, дабы не отстать от омоновца, пришлось махнуть на меня рукой и предоставить полную свободу действий. Чем я сполна и воспользовался.
Мои менты, приказав Горынычу срочно набирать объем, быстро пересекли поле и накинулись на всадников, предоставив ландскнехтам рабираться с колхозанами. Прямо с марша мы ударили в правый фланг сарацинской конницы. То есть ударили, конечно, только менты. Мне для такого дела бог соответствующих конечностей не дал, поэтому пришлось просто кусаться. Что я и сделал, отхватив у первой попавшейся на дороге лошади солидный кусок мяса из бедра. Я хоть и хищник, но сырую пищу не люблю, поэтому изъятую филейную часть выплюнул, проверил, хорошо ли оглушен всадник, которого укушенная мной лошадь выбросила из седла, а затем бросился к следующей кобыле.
Мои менты тоже даром времени не теряли. Ваня Жомов с разбегу так звезданул дубинкой по кольчуге развернувшегося к нему сарацина, что тот, благополучно стартовав из седла, приземлился метрах в двадцати от места взлета, сбив по дороге еще трех своих соплеменников. Сеня сцепился сразу с двоими. Сначала он вышиб у обоих сарацин сабли, а затем, от души приложившись к окованным железными полосками щитам, выбил противников из седел. Андрюша поступил еще проще. Увидев приближающихся к нему врагов, Попов, вместо того чтобы броситься в драку, остановился.
– Куда прете, уроды? А ну-ка назад, или стрелять буду! – истошно заорал он.
Вот уж не знаю, чем именно криминалист стрелять собирался, поскольку единственное наше огнестрельное оружие покоилось у Жомова в кобуре, но Андрюшина угроза, оснащенная соответствующим количеством децибелов, подействовала. Перепуганный и оглушенный сарацин вместе со своим конем свалился на землю, а звуковая волна, исторгнутая из могучих легких Попова, снесла на своем пути еще с десяток человек. Среди них, правда, было и несколько пехотинцев, спасти которых мы собирались, но на такую мелочь никто не обратил внимания. По крайней мере, Попов.
– Учитесь, дети! – гордо заявил он Жомову и Рабиновичу, трудившимся в поте лица. – Хрен вы одним махом столько людей повалить сможете.
– Конечно, куда нам до тебя. Так орать, как ты, даже свинья недорезанная не сможет, – буркнул в ответ Сеня, не отвлекаясь от работы. В этот момент он как раз через голову пехотинца пытался по сарацину попасть и при этом своего запакованного в железо подопечного не покалечить.
– Сеня, блин, кончай с этим крикуном болтать и делом займись! Нам нужно этих лошадников разогнать, пока пехота не подошла, – рявкнул на моего хозяина Жомов. – Да брось ты скакать, как бабуин на сковородке. Тресни этого чудика по башке. Он, когда в себя придет, тебе еще спасибо скажет!
Сеня пару секунд подумал над предложением омоновца, а затем, заранее извинившись, треснул мешавшего ему пехотинца дубинкой по шлему. Тот молча завалился в траву, уступая Рабиновичу дорогу, и Сеня наконец смог добраться до всадника. Удостоверившись, что с хозяином все в порядке, я перестал глазеть по сторонам и вновь принялся кусать лошадей.
Совместными усилиями мы минут через семь после вмешательства в драку обратили конных сарацин и пеших «колхозников» в бегство. Ландскнехты с ликующими воплями попытались было их догнать, но, хоть и не сразу, все же сообразили, что за верховыми пешком не угнаться, и вернулись назад, приготовившись отразить атаку пехоты. А та, к всеобщему разочарованию, наплевав на наши мечты о славной драке, обратилась в бегство. Спасенный нами отряд сначала раздосадованно вздохнул, потом на всякий случай троекратно прокричал «гип-гип-ура!» и только после этого наконец обратил на нас внимание.
– Спасибо за помощь, благородные господа, – проговорил один из пехотинцев, удивленно рассматривая ментов. – Не сочтите мой вопрос оскорблением, но кто вы такие и из какой земли родом, ибо впервые я вижу столь странный наряд и такое диковинное оружие в руках у могучих бойцов?..
Сеня мой в нашей команде самый языкастый, поэтому обычно никто его права вести переговоры с местным населением не оспаривает. Хотя это правило не касается тех случаев, когда Жомова кто-нибудь обидит раньше, чем поздоровается. Тогда если омоновца Рабинович с Поповым вовремя не поймают или оскорбивший Жомова наглец не успеет убежать, то устраивать переговоры и устанавливать отношения бывает просто не с кем и услуг болтуна Рабиновича нам в таком случае не требуется. Сейчас, правда, дикарь в железной чешуе разговаривал крайне вежливо, поэтому за дело взялся мой хозяин.
– С севера мы путешествуем, – проговорил он, стараясь подражать манере речи незнакомца. – Издалека к вам прибыли, долго по лесам блуждали. Не подскажете, в какое именно место мы выбрались?
– Да я и сам названия этого местечка не знаю, – пояснил разговорчивый ландскнехт, пока его товарищи с удивлением нас рассматривали. – Просто деревенька какая-то сарацинская, поблизости от Византии расположенная…
Вот, значит, куда нас занесло! Получается, что мы уже в Азии, на другом берегу Босфора. Теперь на сердце легче, поскольку, чтобы до родины добраться, нужно всего-то Черное море переплыть. Правда, потом еще и подождать с тысчонку лет придется, но кто из нас на такие мелочи внимание обращать будет? Осталось только выяснить, в своем мы мире или опять в какой-нибудь параллельной вселенной, и с нашим местоположением все станет окончательно ясно. Впрочем, одна неясность, и причем главная, все же останется: а какого хрена мы тут вообще делаем?
– …Мы сюда заглянули за провиантом, а нас дрекольем встретили. Вот и пришлось подраться, – продолжил тем временем воин. – Еще раз благодарю за то, что вы вовремя подоспели. Иначе трудно нам пришлось бы в битве против язычников. А вы сами во Христа веруете?
– А тебе какое дело? – вмешался Жомов, совершенно не переносящий, когда к сотрудникам милиции какой– нибудь урод лезет с расспросами.
– А дело мне такое, что по велению папы римского, наместника Бога на земле, мы находимся в крестовом походе и обязаны искоренять язычников, неся в окрестные земли слово Божье огнем и мечом, – с пафосом проговорил ландскнехт, и я невольно удивился, как он до сих пор не лопнул от переполнявшей его гордости. – Если вы язычники, то мы хотя и признательны вам за оказанную помощь, но вынуждены будем с вами сразиться. Так ответьте же мне, странники, верите ли вы в Господа Иисуса и почитаете ли наместника его, папу римского?
– Угу. Сейчас все дела брошу и начну вашего папу почитать, – буркнул омоновец, прежде чем Рабинович успел пустить в ход свои дипломатические способности. – Ищи себе язычников в другом месте. А будешь наезжать, мигом по своему медному котелку получишь и целый день будешь мультики смотреть!..
– Ваня, дурная твоя башка, помолчать пять минут можешь? – сердито одернул его мой хозяин. Жомов хотел и на него обидеться, но не успел.
– Уважаемый сэр, – проговорил ландскнехт, обращаясь к Рабиновичу. – Объясните мне, что именно ваш друг, сэр Дурная Башка, сказал. Я не понял с его слов, христиане вы или нет…
Больше он сказать ничего не успел, да и понимать что-либо был не в состоянии. Кличку он, конечно, подходящую нашему бравому омоновцу придумал, но вслух ее в Ванином присутствии говорить все-таки не стоило. Так поступить мог только последний идиот. И не надо Жомова винить в том, что после его подзатыльника – надо сказать, совершенно справедливого! – неразумный болтун ткнулся носом в траву, пару секунд полежал, а затем вскочил на ноги и, напевая «трям, ромашка…», бросился собирать цветы под удивленными взорами своих соратников. Ваня не сделал участника крестовых походов дураком. Он только слегка помог раскрыться его талантам!
– Блин, Жомов, тебя на люди можно только в наручниках выпускать, – сердито рявкнул на омоновца мой хозяин. – Какого хрена ты по делу и без дела кулаки в ход пускаешь?..
– Ни фига себе без дела, – оторопел Ваня. – Ладно еще, ты меня костеришь по-всякому, но чтобы я какому-то там лоху себя дурной башкой позволял называть?..
– Мог бы, Ванечка, разок и стерпеть, – отрезал Рабинович. – Хотя бы до тех пор, пока мы во всем разобрались бы и придумали, как отсюда сваливать!
Едва Сеня закончил фразу, как кучка кольчужных мужичков пришла в движение. До этого момента они стояли себе, никому не мешали и в немом оцепенении смотрели на чудачества своего командира. Не знаю, что за переключатель повернул в их головах голос Рабиновича, но все они как один повернулись в нашу сторону и выглядели совсем не как малолетние фанатки на концерте Филиппа Киркорова. Я, как и Сеня, не думал, что для нас было бы разумно передраться и с той (то бишь сарацинами), и с другой (соответственно крестоносцами) стороной. Однако, судя по оскаленным мордам этих вояк, расстроившихся из-за того, что их командир временно стал небоеспособным, новой стычки нам не избежать!
– Задолбали, блин, все со своей простотой, – глядя на ландскнехтов, заявил Жомов и снова отцепил от пояса дубинку. – Подходите оптом, блин. Не томите!..
Как вы думаете, кто новую схватку предотвратил?.. Правильно, Горыныч, появившийся, как всегда, очень вовремя. Честно говоря, в пылу битвы и горячке последующих событий мы совсем забыли о его существовании. Но это был бы не Ахтармерз, если бы он о себе не напомнил. Ломая подлесок, наша надувная огнеметная установка, разросшаяся до размеров бэтээра, вывалилась из леса на вспаханное поле, почему-то метрах в двухстах левее того места, где мы Горыныча оставляли. Ахтармерз выпустил из пасти три мощнейших струи пламени, проверяя функциональность своих горелок, а затем заковылял к нам.
– Извините меня, пожалуйста, за задержку. Пришлось поесть немного, а то запасы сероводорода истощились, – оправдываясь, проговорил он на бегу. – Сам взлететь тоже не могу. Ветер слабенький очень. Но ничего. Продержитесь чуть-чуть. Сейчас я вам помогу.
– Не было печали – Горыныча достали, – обреченно вздохнул Рабинович и махнул рукой. – Все, прощай дипломатия!
Он был абсолютно прав. Даже слюнявому щенку было известно, что крестоносцы с драконами не дружили. Антагонизм у них, как у меня с соседским котом. Может быть, будь здесь не просто ландскнехты, а самые настоящие рыцари, пришлось бы Горынычу нас, а нам его спасать. Но поскольку против нас стояли пехотинцы, скорее всего, представлявшие собой ополчение, а не регулярные войска, желавших добыть себе славу, сразившись с огнедышащим чудищем, среди них не оказалось.
– Говорящий дракон! – в один голос констатировали ландскнехты, посмотрев на ковылявшего по полю Ахтармерза, а затем дружно повернулись в нашу сторону.
– Колдуны! – поведали они нам о своих умозаключениях, после чего четким строем и с бравой песней помчались куда-то на восток… Финита ля комедия, как по любому поводу любила говорить одна моя знакомая болонка, работавшая в театре вахтершей. Что в переводе на нормальный язык означает: «Ни хрена вы шуток не понимаете!»
Несколько секунд Сеня горестно смотрел им вслед, а затем повернулся к Горынычу с явным намерением уменьшить у оного общее число голов. Зная вспыльчивый нрав своего хозяина, я даже немного поволновался за неуклюжего второгодника. А тот, не ведая о грозившей ему опасности, приблизился к ментам с блаженно-довольным видом.
– Ура! Мы победили, – радостно оповестил нас Ахтармерз. – Хорошо, что я успел вовремя.
– Успел вовремя?! – истошно завопил Сеня, вгоняя нашего трехглавого помощника в ступор. – Знаешь, куда ты успел? Как раз к началу раздачи пиз…
ХЛО-ОП!!!
Сеня не успел закончить фразу, пощадив психику малолетнего посланца иных миров и избавив его от необходимости прослушивания матерного соло для мента с оркестром. Прямо над нашими головами появился верный ангел-вредитель всех путешественников по параллельным мирам эльф Лориэль. К нашему удивлению, в этот раз он явился не с пустыми руками. Бешено размахивая крыльями и покраснев от натуги, Лориэль держал в руках золотой сосуд, украшенный драгоценными камнями, который к тому же был едва ли не больше его по размерам. Вот уж не думал, что наш эльф бодибилдингом занимается!..
– Вы охренели, козлы, мать вашу?! – прохрипел Лориэль. – Я вам что, уроды, носильщиком нанимался?
Не медля больше ни секунды, Лориэль сбросил чашу вниз, совершенно не думая о том, куда именно она упадет. Не знаю, наверное, я все-таки успел бы увернуться от падающего на голову драгоценного сосуда, но Жомов избавил меня от этой необходимости, в броске поймав сокровище на лету.
Если мне не изменяли глаза – а такое редко бывает, – Лориэль припер к нам не что иное, как Святой Грааль. Еще путешествуя по древней Англии, мы с боем, вместе с прочими трофеями, отбили эту реликвию у вестминстерского аббата. Вся прочая добыча пошла на слом и выковыривание драгоценных камней, а Святой Грааль запал Жомову в душу. Ваня приватизировал его и, обозвав Своей Питейной Емкостью, поставил на вечное хранение в личный шкаф со спортивными призами. Впрочем, как оказалось, не на вечное! Наглый Лориэль каким-то неведомым образом спер реликвию и притащил к нам… Похоже, ситуация начинает проясняться! Хотя Ваня так не считал.
– Не понял, – оторопело спросил омоновец. – Это что еще за хреновина? Кто тебе, урод, позволял Мою Питейную Емкость руками трогать?
– Ах, это Твоя Питейная Емкость? – ехидно поинтересовался наглый эльф. – А я-то, дурак, думал, что это Святой Грааль, и, чтобы его взять, мне разрешения ни у кого спрашивать не нужно.
– А Ленка моя как? Что, вот так вот просто взяла и тебе Мою Питейную Емкость отдала? – еще больше изумился Ваня после того, как у него прошла оторопь. – Я же, блин, ей говорил, что это кубок за первое место по стендовой стрельбе и чтобы она его берегла, как теща сведения о своем возрасте!
– Дура бешеная твоя Ленка. А теща твоя еще хуже! – рявкнул на него Лориэль и на всякий случай отлетел подальше от Жомова. Впрочем, мог бы и не волноваться. Если бы меня спросил, то знал бы, что первая фраза быстро омоновцами забывается, а со второй Ваня был абсолютно согласен.
– Ну и семейка подобралась. Психопат на психопате, мать их троллям на шашлык! – продолжал вопить маленький наглец. – Это же надо – всем на свете так не доверять, чтобы по ночам от каждого шороха просыпаться и тапками в честных эльфов швырять. Я ведь, мать вашу, просто Грааль этот дурацкий на элегантную подделку заменить хотел. Ну, задел им за полку слегка, ну, пару чашек разбил. Но нормальные люди от таких мелочей по ночам с кровати не вскакивают. Пришлось, блин, быстро маскировочный плащ натягивать и мышью прикидываться…
Услышав такое заявление, Сеня мой вдвое от хохота согнулся. Следом заржал и Попов, да и мне стало весело, едва я представил, как наш маленький дебошир смиренно встает на карачки и начинает тоненько пищать, торопясь утащить совсем не маленький Грааль в норку. В общем, смешно. Вот только до Жомова это пока не дошло, а Лориэлю было не до смеха.
– Чего ржете, как орки в кунсткамере? – истошно завопил он. – Вам смешно, а мне пришлось оригинал под шкаф быстренько прятать и под ванну бежать. Хорошо, что теща этого быка безмозглого мышей боится. А то еще неизвестно, ушел бы я оттуда живым или нет!
Читать бесплатно другие книги:
