И маятник качнулся… Иванова Вероника

Честность — лучшая политика, не правда ли? Я искренне так считаю. Рогар, похоже, придерживается сходной точки зрения, потому что продолжает тему:

— Ну, разумеется, из леса! Спуститься с этих гор было бы проблематично… А как ты оказался в лесу?

— Об этом лучше рассказала бы женщина, утащившая меня из-под носа доктора.

— Согласен, — кивает хозяин. — Вот только одна незадача…

— Что такое? — с притворной озабоченностью интересуюсь я.

— Она мертва.

— Да что ты говоришь!.. Ай, как дурно… В самом расцвете лет…

— Прекрати паясничать, — обрубает моё «выступление» Рогар. — Если тебе нравится на людях выставлять посмешищем себя и меня заодно, на здоровье! Но наедине будь любезен хоть несколько минут побыть серьёзным.

— А надо ли? — сомневаюсь я.

— Надо, — отрезает мой собеседник. — Я должен получить не груду кривляний, а достоверные сведения.

— Ну, как хочешь, — обиженно насупливается ваш покорный слуга.

— Кстати, спасибо за Клемета. Дважды спасибо.

— Не понимаю… — предпринимаю попытку уйти от разговора. Безуспешно.

— Я же сказал: не кривляться! Будешь отрицать, что спас его жизнь?

— Не буду, — вздыхаю я.

— Ты мог этого не делать, но сделал. Почему?

— Было бы глупо позволить вздорной бабёнке свободно распоряжаться чужими жизнями, ты так не считаешь?

— Эта «бабёнка», как ты назвал, была опытным магом. Готовым к любым неожиданностям, — задумчиво роняет Мастер.

— К любым, но не ко всем, — уточняю я.

— Ты уберёг Клемета от заклинания, которое уничтожает разум… И приложил руку к смерти Наставницы. Недурно для начала.

— А кто тебе сказал, что это только начало? — огрызаюсь я. — И вообще: мне не пришлось бы напрягаться и рисковать, если бы ты воспользовался услугами обычного курьера! Тогда Мэтт не попал бы в лапы к шаддам и не рассказал бы магичке то, что ей вовсе не обязательно было знать!

— Ну, оборотни — отдельная история, которую я пока не собираюсь трогать. Но только — пока, — многозначительно добавляет Рогар. — А вот с магичкой всё куда сложнее. Я обязан доложить начальству о причинах смерти квалифицированного преподавателя Академии. И что, по-твоему, я должен придумать?

— А не надо ничего придумывать. — Я беспечно машу рукой. — Положим, она проводила эксперименты с пространственными переходами, и один из опытов пошёл не так, как планировалось. Портал схлопнулся сам в себя. Экспериментаторша погибла под руинами здания.

— Не успев сбежать? — скептически вопрошает Мастер.

— Знаешь ли, изменения в структуре Пластов иногда сопровождаются выбросами или поглощениями Силы, так что… Она вполне могла, утратив бдительность, потерять и жизнь.

— Спасибо за правдоподобную версию.

— Всегда к твоим услугам, — шутливо раскланиваюсь.

Рогар критически окидывает меня взглядом и резюмирует:

— Мало того, что пугало, так ещё и грязное…

— Я же не на королёвском приёме был! — обижаюсь. Точнее, думаю, что обижаюсь.

— Надеюсь, что когда-нибудь смогу насладиться этим зрелищем, — мечтательно улыбается мой хозяин.

— Каким? — делаю вид, что не понимаю.

— Тебя. На королевском приёме, — хохочет Мастер и добавляет: — Идём, надо же привести твою светлость в порядок.

— Я — в полном порядке, — заверяю я своего собеседника.

— И не голоден ни капельки? — поддразнивает он.

— Ну… Немножко, — признаю скрепя сердце.

— Тогда тем более нужно торопиться… А то ты кого-нибудь съешь! — Он уверенно направляется вниз по улице. Не слишком быстро — чтобы иметь возможность вести обстоятельную беседу. Не слишком медленно — чтобы не мешать прохожим.

— За Дэриена — отдельное спасибо.

— Как он?

— Волнуешься? — Быстрый внимательный взгляд.

— Немного, — отвожу глаза в сторону. — Но не по той причине, которая кажется тебе наиболее вероятной.

Я и сам себе не могу объяснить, почему переживаю за судьбу принца. Не потому же, что испытываю к нему нежные чувства, в самом деле!

— Всё хорошо.

— Я рад.

— Он пока не знает, кому обязан выздоровлением. — Капелька злорадства.

— Кому, кому… Гизариусу, конечно!

— Ты прекрасно понял, что я имею в виду, — констатирует он.

— Надеюсь, и не узнает.

— Не хочешь получить свою порцию славы? — удивляется Рогар.

— Не хочу, чтобы принц считал себя обязанным, — сухо поясняет ваш покорный слуга.

— Ты или слишком глуп, или слишком благороден, — вслух размышляет мой хозяин.

— Слишком глуп и слишком труслив — было бы вернее! — бурчу я.

— Впрочем, это твоё дело… Хотя, оказав услуги подобного толка всем королевским отпрыскам по очереди, ты мог бы рассчитывать на многое.

— Завидуешь?

— Сочувствую.

— Хочешь правду? Век бы не видел эту семейку!

— Даже так? Чем же тебя обидели Дэриен и Рианна?

— Мне было бы спокойнее жить, не подозревая об их существовании, — совершенно искренне отвечаю я.

— Всё мучаешься из-за клейма? — Понимание в голосе.

— Нет, уже забыл! Представь себе: это украшение очень осложняет жизнь!

— Не кипятись, дело поправимое… Я замолвлю словечко придворному магу, и он в два счёта сведёт рисунок…

— Ничего ты не понял! — Срываюсь на крик, и ближайшие прохожие испуганно шарахаются в сторону.

— Поясни. — Кажется, он бесконечно готов выслушивать мои глупости.

— Я не вправе сказать всего, но… Магия мне не поможет. Не сможет помочь.

— Любопытно… Ты хочешь сказать… — Он даже замедляет шаг.

— Меня нельзя лечить чародейством. Просто не получится.

— Так вот оно что! — осеняет Рогара. — А я-то удивлялся, почему ты так легко справляешься с волшбой…

— Примерно так… — неуверенно киваю я.

— Проблемка… — Он резко мрачнеет. — Хорошо, что сказал… Если не секрет: в чём причина?

— Родовое проклятие. — Не вижу смысла лишний раз лукавить.

— Очень любопытно… — Он надолго замолкает, видимо, вспоминая, не встречал ли в каких-нибудь «Хрониках» упоминания о подобном казусе. Не вспомнил. Потому что те «Хроники», в которых можно прочитать об истоках моего «уродства», доступны далеко не каждому. Даже с САМОЙ высокой степенью посвящения.

— Придётся вносить коррективы… — слышу я после паузы.

— Куда? — Фраза Мастера вызывает интерес, но — очень вялый.

— В свои планы, — отвечает Мастер. — Но всё же… Несмотря на твои «прохладные» отношения с магией, вчера ты сотворил настоящее чудо.

— Это какое же? — настораживаюсь я.

— Инициировал принцессу.

— И в чём же, собственно, чудо?

— Она не подлежала Инициации.

Сердце неприятно ёкает.

— Не подлежала?

— Кружево, передающееся в королевской семье по женской линии, имеет какой-то изъян… Я не интересовался подробностями, но знаю, что Соединения с Источником оно бы попросту не выдержало…

— Девочка сгорела бы заживо… — шепчу я.

— Ты не допускал такой возможности? — удивляется Мастер.

— Я даже не знал, что ей угрожает…

— И вот ребёнок, который и мечтать не смел об обретении Могущества, стал весьма сильным Мостом. Исключительно благодаря твоим стараниям. Как тебе это удалось?

— Мне была названа цена, и я заплатил… — отвечаю я, а в голове крутится одна и та же мысль: я расчётливо убивал беззащитное существо. Действительно чудовище — иначе не скажешь…

— Цена? — Мастеру не терпится узнать, что я имею в виду, но он чувствует: дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, и оставляет попытки пробиться к Истине: — Ладно, всё потом… О, а мы уже пришли!

Я с недоумением пялюсь на высокие ворота. Что-то они подозрительно знакомо выглядят… Да это же…

— Я сюда не пойду! — отчаянно протестует ваш покорный слуга.

— Это ещё почему? — хмурится Рогар.

— Я… Да меня и не пустят!

— Вот как? Странно… Дом Гедрина славится своим гостеприимством…

— Только не для меня.

— В чём причина?

— Его малолетняя племянница уверена, что я изнасиловал Рианну, и не желает меня больше видеть. Боюсь, если я переступлю порог этого дома, меня ждут крупные неприятности…

— Когда нас пугали трудности? — весело заявляет Мастер и стучит в ворота.

Створки раздвигаются, и в образовавшемся проёме нарисовывается смуглое лицо Каролы.

— Мастер Рогар, добро пожаловать! Давненько вы у нас не гостили! — обращается она к моему спутнику, а, увидев меня, добавляет: — И Вы… заходите.

— Вот видишь, — вздыхаю я, но Мастер подмигивает мне и строго спрашивает домоправительницу Гедрина:

— И так-то встречают человека, который сделал столько добра?

Карола жалобно поджимает губы:

— Да как можно… Да мы со всем уважением… Вот только молодая хозяйка…

— А что с ней не так? — продолжает выпытывать Мастер.

— Рассержена она. Сильно, — украдкой оглядываясь, сообщает Карола. — На него вот.

— Из-за чего же?

— А то не догадываетесь… Переживает за свою гостью.

— Но я же ничего ей не сделал! — Мне хочется взвыть.

— Да я сразу поняла, что к чему, — кивает гномка. — Только Миррима не верит.

— Не верит?

— Ну, понимаете… Она-то ведь ещё… Не было ни разу…

Ну разумеется! У гномика период созревания совсем иной. Конечно, ещё не было.

— Так почему ты ей не… — От волнения я забываю слова.

— Да я… Это… Не знаю как… Может, вы…

— Я должен рассказывать девочке о том, что происходит во взрослеющем женском теле?! Да вы совсем оборзели… — Даже не знаю, что делать: то ли рассмеяться, то ли всплакнуть. Бредовейшая ситуация…

— А что? — веселится Мастер. — Коменданту ты всё объяснил просто и доходчиво. Чем девочка хуже?

— Это просто неприлично!

— Представь, что ты — доктор… — начинает советовать Мастер, но я не успеваю ничего представить, равно как и сказать, что думаю по поводу таких «представлений», потому что со двора доносится:

— Карола, кто там?

— Мастер Рогар пришли.

— Мастер Рогар?

— Старинный приятель вашего дядюшки…

— А… Вспомнила. Но что же ты его за воротами держишь?

Домоправительница распахивает створки шире, и Миррима натыкается взглядом на меня. Видели, как лужа покрывается ледком? Что-то подобное произошло и с глазами девчонки: они просто омертвели.

— Этот человек не войдёт в мой дом.

— Юная госпожа, позвольте заметить: неугодный вам человек является моим имуществом, и, не пуская его, вы отказываете и мне, — мягко замечает Мастер.

— Он… — Несколько вдохов гномика мучительно подыскивает слова. — Если он — ваше имущество, то я должна просить… обезопасить меня и моих гостей от этого… имущества.

— Как пожелаете, — кланяется Рогар и бросает мне: — Протяни руки.

Я выполняю приказ раньше, чем успеваю подумать зачем.

На запястьях защёлкиваются браслеты, соединённые короткой цепью, от среднего звена которой отходит ещё одна цепочка — её конец теряется в складках плаща моего хозяина.

— Карола, проводи Мастера в свободную кладовую… Пусть оставит… своё имущество там. — Малявка гордо удаляется.

Рогар кивает мне, и мы спешим выполнить повеление грозной хозяйки.

Кладовая небольшая, но вполне уютная, о чём я и сообщаю, когда Рогар интересуется моим мнением.

— Тебя устраивает?

— Более чем. По крайней мере, меня никто не будет беспокоить.

— Наручники сильно мешают?

— Вовсе нет… — Я принимаюсь изучать своё новое «украшение». Браслеты обтянуты островками кожи, как и мой ошейник, но под мягким слоем отчётливо прощупываются… звенья? Так вот почему так удобно… Цепь коротковата, зато — тонкая и лёгкая. Нет, сильно досаждать не будут. Хотя выглядят, скажем так, внушительно. И движения сковывают, как им и положено.

— Надоест — снимешь, — разрешает Мастер.

— Ты оставишь мне ключ? — Вот теперь я удивляюсь. Весьма.

— А он тебе не нужен, — усмехается мой хозяин.

— Как это понимать?

— Здесь два замка: один для ключа, а второй… На одном из звеньев есть два выступа: сверху и снизу. Если на них нажать одновременно, звено… В общем, сам попробуй.

Я попробовал. Правда, не с первой попытки нашёл нужное место. Действительно, звено раскладывается, увеличиваясь в размерах раза в три, и рука свободно выходит из браслета.

— Занятно. — Я защёлкнул наручник обратно. — И об этом секрете все знают?

— Не все. Только владелец. Да и исполнить этот фокус могу только я… Ну и ты, раз уж магия не может тебе препятствовать.

— Практично… А зачем ты рассказал?

— Нечего потакать капризному ребёнку, беспричинно задирающему нос! — улыбается Мастер. — Тебе же нужно отдыхать?

В дверь заглядывает Карола:

— Хозяйка сказала, что… вас нужно привязать.

— А намордник надеть не надо? — ехидничаю. А что прикажете делать?

— Откуда мне знать, — сокрушённо отвечает гномка.

— Ладно, выполним и эту просьбу… «хозяйки». — Мастер отстёгивает от пояса другой конец «поводка», снабжённый очередным замком, и прикрепляет его к кольцу на крышке массивного сундука.

— Передай, что я выполнил все условия.

Карола, заметно повеселев, топает прочь.

— Длины хватит? — интересуется Мастер.

— Для чего? Чтобы удавиться? — невинно улыбаюсь я.

— Заботишься о нём, заботишься… — Рогар вздыхает с притворной укоризной и покидает кладовую с последним напутствием: — Не скучай!

Дверь захлопывается. Задвигается засов. Я пару минут стою посреди кладовой, на взгляд определяя наиболее располагающее к отдыху место. Наконец, выбрав один из углов комнаты, устраиваюсь со всем доступным комфортом на груде пустых мешков.

Да-а-а… Впору биться головой о стену и рвать на себе волосы. Вот только осталось решить: делать это одновременно или всё-таки по очереди?

Нет, я не ёрничаю. Я даже не смеюсь. Хотя, чего греха таить: в том, что произошло, есть некоторая… забавность. Неужели так легко привыкнуть к пинкам, которыми награждает судьба? Получается, очень легко. Что ж, я насладился отписанными мне неприятностями в полной мере. Вконец испортил отношения с Мирримой (о чём совершенно искренне жалею), внушил принцессе жгучую ненависть к моей скромной персоне (пока угрызений совести по этому поводу не испытываю, но чувствую: всё ещё впереди), заставил Рогара менять планы (с одной стороны, мне и раньше-то было плевать на его намерения, но с другой… Кто меня за язык дёргал?).

Что ещё? Спас город от разрушения. Маловато для того, чтобы заслужить прощение, верно? Как несправедлива жизнь: совершая добро для многих, ты непременно сделаешь больно кому-то одному… И не всегда — себе. Если бы мои поступки, отпущенные в мир, возвращали зло только мне, было бы гораздо легче и приятнее существовать. Впрочем, с Добром и Злом всегда так.

И всё же любопытно… Неужели мы были предназначены друг другу? Ерунда какая-то получается. Почему — ерунда? Есть несколько причин, заставляющих меня сомневаться в правдивости слов Владычицы. Нет, конечно, я не смею упрекать (и уж тем более — обвинять!) Её во лжи, но… Имеются махонькие нестыковки. Едва заметные изъяны в сложном орнаменте жизни.

Изъян первый. Я совершенно не обязан был дожить до этого дня. В смысле, до дня встречи с малолетней принцессой. Скажем грубо и прямо: я должен был покинуть сей суетный мир гораздо раньше. Ладно, не буду брать в расчёт детство и юность (хотя, по здравом рассуждении, смертельно опасных ситуаций хватало и в те светлые, не обременённые придуманными заботами, времена), но, простите, последние полгода! Это же просто наказание какое-то: ни дня спокойного существования. То есть дни-то были, но их «спокойствие» воспринималось хуже, чем «напряжение» всего остального времени. Почему, спросите вы? Потому что мир и покой громоздились друг на друга, строя эдакую горку — вроде тех, с которых ребятня зимой съезжает на пятой точке, — и чем дольше выдавался «мирный» промежуток, тем выше росла гора, с которой я рано или поздно должен был сверзиться вниз. Есть о чём задуматься, верно? С другой стороны, каждый день сражаться за право находиться на этом свете — не самая желанная для вашего покорного слуги альтернатива. Проще говоря: неохота прилагать столько усилий. Что ж, придётся пока оставить всё, как и было, и… Знаете, это даже удобно: можно приноровиться и угадывать тот, единственный настоящий момент, с которого события начинают катиться под откос… О чём это я?

Ах, да! Изъян второй. Обстоятельства встречи. Слишком много риска — и для меня, и для девочки. Странно, и как это я не прибил её сразу, пока считал «принцем»? Помешало явление магички? В первый раз — да. А потом? Когда домик начал рассыпаться в прах, уже никто не сумел бы остановить мою карающую длань… Никто. Кроме меня самого. Точнее, кроме не вовремя проснувшегося здравого смысла. А жаль, что задор угас, жаль… Интересно, утвердись я в намерении прикончить беззащитного ребёнка, что отвело бы удар? Очередной непредвиденный визитёр? Мантия? Силы природы? Гадать можно долго, но сей процесс окажется совершенно бесполезным — только потрачу силы и время… Впрочем, времени у меня — завались. Гораздо хуже дела обстоят с силами. Кажется, кто-то обещал меня накормить? А ведь сам наверняка давно уже жрёт за обе щёки…

Ладно, если челюсти пока нечем занять, попробую напрячь то, что располагается чуть выше. Нет, не нос! И не глаза! Да, понимаю: иногда кажется, что «того самого» у меня отродясь не было, но всё же…

Итак, встретились мы весьма странно и опасно. Причины нахождения принцессы в этом медвежьем углу я для себя определил (если и ошибся, то в деталях, а не в общем направлении рассуждений). Причины, по которым моё практически бездыханное тело оказалось здесь же и в то же самое время, ясны. Немножко того, немножко сего, капелька сумасшествия, глоток везения, присущего только и исключительно моей скромной персоне, и — оп-ля! Пирожок с занятным вкусом готов. С пылу, с жару, так сказать. Вот только кто тот повар-экспериментатор, смешавший несовместимые ингредиенты? Вопрос. К сожалению, не из тех, к которым я могу подобрать ответ. Да-да, именно — подобрать! Вас смущает эта формулировка? Зря. Вопрос не существует без ответа. Никогда. Стоит родиться вопросу, и тут же — пусть даже на другом конце мира — возникает ответ. Проблема в том, что ответов всегда несколько. И ещё более серьёзная проблема — выбрать нужный тебе ответ. Я не оговорился: нужный, а не правильный. Потому что все ответы в какой-то мере правильные. В определённый момент времени, в заданной точке пространства каждый из возможных ответов будет единственно правильным. Но вот нужно ли это вам? Молчите? Никогда не предполагали такой возможности? Что ж, подумайте на досуге и решите, что вас больше устроит: Истина не ко времени и не к месту или Не-Истина, жизненно необходимая именно в эту секунду…

Ну вот, снова отвлёкся. Мысли скачут совсем не в ту сторону. Или же… Я пытаюсь ими управлять в меру собственной дурости, навязывая неестественное направление течения? Вот это больше походит на правду. Что же бесит меня на самом деле? Понял! Я ничего не испытываю к принцессе. В смысле, никаких чувств, кроме тех, что мог бы испытывать к любой другой юной девушке, отчаянно нуждающейся в опеке и защите. Простите, а где же то, о чём упомянула Владычица? Где любовь, фрэлл меня подери?!

Если мы должны были бы… Значит, с первого взгляда, с первого слова что-то обязано было произойти! Или я неправильно понимаю смысл Предназначения? Ну ничегошеньки же не чувствовал! Наверное, потому так легко решился… Хотя кто сказал, что было ЛЕГКО? Трудно было. Но я отказался. Отказался от того, чего совсем не представлял себе. В самом деле: если что-то и могло получиться, то лишь спустя массу времени. Лет эдак через пяток. И тут мы опять утыкаемся в знакомый до слёз тупик. Кто поручится, что я проживу эти годы и встречусь с повзрослевшей принцессой в добром здравии? Точнее, буду ли я в этом самом здравии… Владычица солгала? Может быть. А может быть, и нет. В любом случае Она знает куда больше, чем все живущие в этом мире, вместе взятые. Но это значит… У меня был шанс жить долго! А я продал этот шанс так дёшево… Или всё-таки дорого? Несколько тысяч жизней. Целый город. Одно отдельно взятое Могущество. Много это или мало? Не знаю. Но хочется верить, что всё это стоит моих непрожитых лет. И, фрэлл подери, я буду в это верить! Хотя бы потому, что другого варианта у меня нет…

Зашелестел засов, и я смежил веки, притворяясь спящим: мало ли какая нежеланная мне личность решила нарушить моё уединение? В общем-то, угадал.

Миррима пару мгновений стояла в дверном проёме, раздумывая, что делать дальше, но что-то — Упрямство? Любопытство? Вредность? — пересилило гордость, и малышка шагнула в кладовую. Я с трудом подавил улыбку, наблюдая за неожиданной гостьей сквозь ресницы. Видимо, гномку не устраивало то, что ваш покорный слуга «спит», потому что она хлопнула дверью и выжидательно уставилась на меня: круглое личико было переполнено решимостью, слишком серьёзной для моей малолетней знакомой.

Я не открыл глаза, ожидая дальнейшего развития событий. Постояв не более минуты, гномка с обидой и злостью открыла дверь кладовой и грохнула её об косяк ещё раз. Куда сильнее, чем прежде. Конечно, можно было поиграть, но мне стало жаль несчастный дом, вверенный временному управлению Мирримы — таким манером от него и камня на камне не останется, — и я распахнул ресницы, возвращая гномке серьёзный, слегка вопросительный взгляд. Голубые глаза не уступили, и некоторое время мы, как умалишённые, пялились друг на друга. В глубочайшем молчании.

Последнее нравоучение на сегодня (клянусь, больше не буду утомлять вас своими измышлениями!): если женщина смотрит на вас сердито и обвиняюще, это вовсе не означает, что она чем-то недовольна. Единственное, о чём кричит такой взгляд: «Ну же, скажи что-нибудь! Начни беседу! Ты же понимаешь, что я не могу нарушить молчание первой!» Пусть гномку можно было причислить к «настоящим женщинам» только с большой натяжкой, основными приёмами защиты и нападения она уже владела. Разумеется, потребуется время, чтобы отточить умения, с рождения присущие каждой особе нежного пола, но… Не хотел бы я встретиться с Мирримой, когда она достигнет совершеннолетия! Моё бедное сердце будет разбито на мелкие осколки… Стоп. Раз уж начинаю шутить, почему бы не делать это вслух?

— Зашли проверить СВОЁ имущество? Напрасно беспокоились: здесь мне нечем поживиться и нечего сломать, — с плохо скрытым ехидством заявляю для затравки разговора.

Гномка облегчённо вздохнула, но тут же нахмурилась ещё грознее, дабы скрыть, как она рада тому, что я сделал первый шаг и позволил ей «сохранить лицо»:

— Я бы и не позволила тебе сделать… что-то в этом роде!

— Да-а-а? — протянул я. — Не думаю, чтобы вы смогли оказать сопротивление, если бы…

— Я тебя не боюсь! — уверенно провозгласила Миррима.

— На это и не рассчитываю, — совершенно искренне признался я. — Знаете ли, страх заставляет быть начеку, и это очень неудобно для нападающего. А вот если не видишь угрозы, то не успеваешь поставить заслон… — И на кой фрэлл, скажите, я учу девчонку правилам ведения боя? Впрочем, вдруг пригодится? Может, и спасибо скажет. Как-нибудь потом, а сейчас…

— Ты до меня не дотянешься! — Она предусмотрительно держала дистанцию. Дистанцию длиной в цепь, которой я был пристёгнут к сундуку. Глупая… К имеющейся свободе передвижения я могу присовокупить всего себя, вытянутого в струнку. Правда, тогда мои ноги буду выглядывать из двери… Нет, не стану пугать малышку лишний раз. Зачем она припёрлась, скажите на милость?!

— Хорошо. Не дотянусь, — покорно признал я. — Останемся каждый при своём мнении. Однако я ожидал увидеть поднос с обедом, а не сердитые озёра ваших прекрасных глаз.

Она открыла рот. Закрыла. Снова открыла. Наконец колкость услышанного взяла верх над галантностью, и гномка возмущённо фыркнула:

— С какой это радости я должна тебя кормить?

— Законы гостеприимства ещё никто не отменял, почтенная госпожа: раз уж вы приняли меня в своём доме, надлежит исполнить и другие обязанности радушной хозяйки. Конечно, даже самая вкусная на свете еда из иных, кроме ваших, рук покажется горькой, но я, так и быть, справлюсь с этой напастью…

Голубые глаза растерянно распахнулись. Ещё бы: жестокий насильник (как полагают некоторые вроде бы и не обиженные умом особы) ведёт себя как старый приятель и, более того, — осыпает собеседницу такими роскошными комплиментами, что поневоле впадёшь в замешательство. Правда, оный насильник почти давится от смеха, но гномка так погружена в несвоевременные раздумья о своём и чужом поведении, что не замечает моих губ, дрожащих в отчаянной попытке справиться с улыбкой. Наконец Миррима озвучивает глубокомысленный вывод:

— Ты опять надо мной смеёшься!

— Неужели? — Я делаю вид, что обиделся. — Стоит минуту побыть настоящим кавалером, и тебя спешат обвинить во всех грехах… В конце концов, я могу прекратить попытки общения с окружающим миром в вашем лице!

Гномка насупилась:

— Вроде говоришь серьёзные вещи, а… В чём же подвох?

Я хотел было пояснить, что имел и чего не имел в виду, но мне помешали.

«Покорнейше прошу извинения…» — Приторно вежливо.

В чём дело?

«Не смею прерывать столь занимательную беседу…»

Прекрати сейчас же!

«Что именно прекратить?» — Нездоровое оживление.

Вилять хвостом!

«Хвостом?.. У меня лично нет никакого хвоста, в отличие от…» — Негодование незаслуженно обиженного ребёнка.

Я пошутил. Не нужно… выражаться в таком духе.

«Я всего лишь хотела быть вежливой…» — Торжествующе дуется.

Манера поведения не изменит наших отношений, не так ли?

«Смотря с какой стороны…»

С любой. Так что случилось?