Казак в океане Волошин Юрий
– Они должны добросовестно выполнять свою работу, Люк. И распускать их я не намерена.
– За такую ничтожную провинность и так жестоко выговорить? Это излишне.
– Зато в доме всегда будет порядок, Люк, – безапелляционно ответила она.
Лука неопределенно пожал плечами и не стал развивать эту тему дальше. Теперь он иногда брал с собой Катуари в поездку на участок, где заканчивалось строительство их дома. Они выезжали верхом на арендованных лошадях.
– Ката, я заметил, что тебе понравилась верховая езда, – Лука с улыбкой поглядывал на жену, величественно восседавшую в седле.
– Ты прав, Люк. Мне очень нравится верховая езда. Вначале я побаивалась.
– Хорошо бы купить собственных лошадей. Что скажешь, Ката?
– Если хочешь сделать мне такой подарок, то лучше поторопиться, – лучисто улыбнувшись, ответила женщина.
Он вплотную приблизил коня к ней, обнял и поцеловал в губы, получив в ответ все признаки трепетного желания. Она явно получала удовольствие от некоторых привычек белых людей. Лука легонечко улыбнулся, но вида не показал.
Время шло, и Катуари постоянно ловила на себе пристальные взгляды де Лабруса. Эти взгляды ей не нравились, внушали опасения и говорили о коварстве этого человека.
Одна из знакомых женщин, не подумав, промолвила ей на ухо:
– Милочка, не доверяй этому де Лабрусу. Он ведь не спускает с тебя глаз.
– Мой муж его предупредил, что это мне неприятно, мадам.
– Вряд ли это может остановить его. Берегись его. Он опасен.
Это короткое предупреждение сильно испугало и озадачило Кату. Она много дней не выходила из дома, отказывалась бывать в обществе. Лука забеспокоился.
– Ты плохо себя чувствуешь, Ката? – участливо спрашивал он, заглядывая в ее глаза, но утвердительного ответа никогда не следовало.
– С чего ты взял это, Люк? Все идет хорошо. Беременность меня почти не тревожит, на живот еще даже нет и намека. Не волнуйся. Иногда бывает плохое настроение. Но это нормально.
И вдруг случилось то, чего Лука никак не ожидал.
Они возвращались с прогулки домой. Сумерки быстро сменились ночной темнотой. Слегка влажный, слишком теплый воздух все обволакивал своим покрывалом. Лука был весь мокрый и часто вытирал лицо и шею платком.
Они были уже в ста шагах от дома, когда услышали звук торопливых шагов.
Не успел Лука обернуться и посмотреть, кто это их догоняет, как что-то тяжелое ударило его по голове, искры на короткое мгновение сверкнули перед глазами, и все перестало существовать.
Чьи-то сильные грубые руки схватили Катуари, затолкали ей в рот тряпку, и в мгновение ока она оказалась в легком тарантасе, зажатая с двух сторон потными вонючими телами.
Тарантас прогромыхал по мостовой и вскоре въехал во двор, где и остановился у сарая.
Громилы легко подхватили женщину под руки и чуть ли не понесли в дом.
– Птичка прилетела? – услышала она голос де Лабруса, узнав его мгновенно.
– Принимайте, хозяин, – ответил один из громил и толкнул Катуари вперед.
– Все спокойно? – спросил де Лабрус.
– Не беспокойтесь, хозяин. Мы работаем добросовестно. Зря денег не берем.
– Флур, бери обещанное, и уходите оба с глаз долой. Я не хочу вас больше видеть. Вон!
– Нас уже нет, хозяин, – ответил Флур и удалился вместе с товарищем в темноту.
– Видите, мадам, как просто делаются эти дела, – мягко молвил де Лабрус. – Я не из тех, кто прощает грубость и несговорчивость по отношению ко мне.
Ката зашипела, замычала.
– Понимаю, мадам. Сейчас я вас освобожу от этого тряпья. Лишь прошу проследовать за мной внутрь дома. Пожалуйста, проходите. – И он галантно пропустил ее в дверь, из которой сочился неяркий свет канделябра.
Де Лабрус провел ее в спальню, окна которой были зашторены, а снаружи закрыты толстыми ставнями.
– Здесь нам никто не помешает, мадам, – и с этими словами он вырвал тряпку из ее рта. – Вот вы и свободны, моя птичка. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома.
Де Лабрус не обращал внимания на то, как она отплевывается, готовая закричать и вскочить. Он опередил ее, сказав:
– Кричать бесполезно, мадам. В доме никого нет, а стены и окна достаточно толстые и не пропускают ни звука. Нам никто не помешает. Хотите вина? Сока, фруктов?
– Хочу убить вас, паршивый пес! – наконец сумела бросить ему в лицо Катуари.
– О, как романтично, грозно и многообещающе это звучит, мадам. Кстати, что это за имя у вас? Ката. И кто вы с супругом такие? Вы плохо говорите по-французски, и хотелось бы узнать, откуда вы и кто такие?
– Не ваше дело, негодяй и преступник! Вы поплатитесь за это перед Богом! Отпустите меня немедленно!
– Успокойтесь, мадам Ката. Вы ведь видели, как я расплачивался за вас, выслушивая наглости от вашего мужа. Я хочу получить за это нечто такое, что вы легко можете дать мне. И всего-то! Стоит ли волноваться из-за такого пустяка?
Он приблизился к ней, попытался обнять. Катуари с силой ударила его по лицу, оттолкнула и отбежала к дальней стене спальни, подальше от кровати.
– Это вы зря, – молвил де Лабрус зловещим шепотом. – Вы за это должны будете заплатить, мадам.
Он двинулся к ней, обманным приемом схватил ее руку, занесенную для удара, завернул ее за спину и впился в губы. Тут же ойкнул, отскочил, приложил ладонь к губам, посмотрел на кровавое пятно.
– Стерва! Так ты кусаться!..
Катуари оттолкнула стул, отпрянула, но стена преградила ей путь. Его удар был точен. Она покачнулась, ухватилась за штору и едва устояла. В голове гудело, перед глазами на мгновение поплыл туман.
Второй удар был слабей, но от него щека заалела и запылала жгучим пламенем. А Огюст остановился, словно сожалея о содеянном, и сказал, тяжело дыша:
– Запомни, стерва! Или ты будешь моей, или тебе не жить. Можешь выбирать!
Она молчала и вдруг вспомнила о том, что с некоторых пор всегда носит в складках платья маленький кинжальчик. Рука метнулась к тому месту, остановилась, а мозг пронзила острая, как молния, мысль: «Хоть бы не догадался!»
– Дайте платок, негодяй! Моя сумочка пропала!
Он заторопился, протянул платок, источавший аромат дорогих духов. Ката смочила его водой из кувшина, стоящего на столике, и приложила к щеке, пылавшей огнем.
– Я вижу, вы немного успокоились, мадам. Не пора ли завершить наше дело?
Она не ответила, смотрела, как он неторопливо раздевался. В голове лихорадочно мельтешила мысль о том, как бы наверняка поразить это ненасытное похотливое тело? Она немного повернулась, скрыв правую руку, и нащупала ею ножны кинжала. Сердце женщины забилось с надеждой.
Тем временем де Лабрус почти оголился, вопросительно глянул на Катуари, потом усмехнулся и заметил:
– Прощу простить, мадам. Я вам быстренько помогу раздеться.
Он приблизился, жадные пальцы забегали по спине Катуари, все тело ее напряглось.
Де Лабрус тяжело и возбужденно дышал, расстегивая множество пуговиц. А рука Катуари уже нащупала рукоять и тихонечко вытащила клинок.
Его горячие губы присосались к ее шее, она резко повернулась к нему лицом. Он расценил это как предложение, потянулся к губам и вскрикнул. Глаза полезли из орбит, губы дрогнули и прошептали:
– Гадюка! Паскуда! Ты осмелилась ударить меня!
Он был страшен. Катуари на секунду остолбенела, и в этот момент он ударил ее в живот. Резкая боль обожгла ее внутренности. Она наклонилась, но в голове блуждала одна мысль: «Он не убит, он не убит! Надо преодолеть боль и добить этого ублюдка, подонка!»
Катуари ткнула кинжал в тело еще раз, потом еще и еще. Она уже не соображала, что и зачем делает. Кровь текла ручьями, де Лабрус медленно оседал на пол, что-то бормотал, а она все продолжала и продолжала тыкать в его голову, шею, лицо.
Потом она словно очнулась, едва дыша. Воздуха не хватало. В свете канделябра она на полу увидела тело, еще дергавшееся в предсмертных конвульсиях.
Катуари сделала шаг назад. Боль опять чуть не опрокинула ее. Согнувшись и обхватив живот рукой, она потащилась к выходу, с трудом открыла дверь и выползла на двор. Темнота и свежий воздух немного ослабили боль и слабость. Она поковыляла к воротам, затем вышла на пустынную улицу и поплелась к дому. Ее вело чутье. Голова не работала. Она продолжала сжимать в руке окровавленный кинжал, платье было забрызгано кровью, но она этого не видела, не ощущала. Лишь непреодолимое желание, стремление побыстрее добраться до своего дома.
Лишь изредка мелькали кусочки мыслей о Луке. Она почти ничего не видела, но знала, что с ним произошло что-то очень плохое. И это чувство гнало и гнало ее дальше, превозмогая боль и слабость.
Дом был освещен. Служанки носились с выпученными глазами. Они быстро заметили хозяйку, подняли вопли. Соседи открывали окна, выглядывали наружу, спрашивали, что случилось.
Приковылял Лука с белой повязкой на голове. Он шатался, но подхватил Катуари и с помощью служанок уложил ее в постель. Одну из них он послал за врачом, другая с охами и причитаниями раздела и умыла ее.
Доктор долго возился с Катуари. Лука сидел рядом и молча ждал, поглядывая на постель с содроганием и яростью.
Когда доктор закончил, Лука спросил упавшим голосом:
– Что скажете, доктор?
– Кровотечение остановлено, месье, но ребенок потерян. Я сожалею, месье.
– Она изнасилована, доктор?
– Нет никаких признаков этого, месье. Кто-то очень сильно ударил ее в живот, и она… словом, она потеряла ребенка. Но ее жизнь, мне кажется, вне опасности. Я пропишу курс лечения, и через недельку она встанет. Успокойтесь, ведь вы, я смотрю, тоже пострадали. Кто это вас так отделал?
Лука, превозмогая боль, поведал о происшествии, приключившемся с ними. Доктор сказал:
– Месье, вам следует самому полечиться. У вас повреждена голова, и волноваться, работать и прочее противопоказано. Занавесьте окна, лежите и ждите в полумраке. Никаких волнений и резких движений, месье! Завтра я к вам загляну.
Лука все думал, что же случилось, но беспокоить Катуари, расспрашивать ее не посмел. Да и у самого голова кружилась, болела страшно. Служанка постоянно прикладывала к его лбу компресс с холодной водой, но боль не утихала. Спать он не смог. Только под утро, когда служанка напоила его настоем трав, он заснул.
Глава 8
Прошло несколько дней, а Катуари ничего не говорила, молча взирала на мир, едва прикасалась к еде и лишь пила лечебные настои.
Медленно приходил в нормальное состояние и Лука. Голова продолжала болеть, кружилась, стоило ему лишь подняться на ноги. Он постоянно пытался заговаривать с Катуари, хотя это давалась ему с трудом и болью. Она не отвечала и лишь с детьми что-то лепетала, ласкала их.
Она медленно ходила по дому, ни во что не вмешивалась, никого не ругала. Служанки шарахались от нее, старались не попадаться на глаза, а она словно ничего не замечала.
Наконец, когда Лука уже мог свободно передвигаться, Катуари неожиданно заговорила.
– Люк, мы должны переменить место жительства, – решительно заявила она.
– Зачем это, Ката? Мы только обжились.
– Я не смогу здесь больше жить.
– Но тебе ничто больше не угрожает, милая моя! Весь город тебя жалеет и ищет преступников. Главному ты уже отомстила. Он мертв.
– Я все понимаю, но если ты не согласен, то я уеду на Доминику с детьми.
– Ты меня разлюбила, Ката?! – ужаснулся Лука.
– Я так не говорю, Люк, но обязательно уеду.
Лука задумался. Он понимал, что такая натура, как Катуари, будет долго и остро переживать случившееся. Он и сам пребывал в горе по случаю потери ребенка. И теперь, услышав жесткие слова Катуари, он не находил нужных тонов в разговоре с нею. А к тому же и корабль был в плавании, и надо еще дождаться его возвращения. А когда это будет?
Катуари даже словно сторонилась Луки, была холодна, гордо одинока и молчалива. Не выходила в город, вела замкнутый образ жизни.
– Ката, дорогая, ты можешь мне объяснить, что с тобой происходит? – приставал он к ней чуть ли каждый день. – Нам надо все обстоятельно обсудить и договориться наконец.
– Мы уже договорились Люк. Придет судно, и мы уедем, иначе я здесь умру.
– О чем ты! Почему говоришь о смерти? Мы еще так молоды! Взбодрись!
– Я оживу, когда покину этот проклятый город! Я и так изнемогаю здесь. Держусь из последних сил, Люк.
Он вздохнул, хотел обнять жену, она отстранилась и ушла в спальню, не произнеся ни слова больше.
Лука остался с горестными мыслями, печалью и недоумением.
Когда в гавани бросил якоря их корабль, Ката в тот же день стала собираться в дорогу. Лука молча наблюдал за этим, все раздумывал, что бы такое предпринять, но в голове ничего не рождалось путного.
– Ката, как ты можешь так вот просто покидать дом, меня? Этого мне не понять, хотя я понимаю, что творится у тебя в душе.
– Люк, лучше собирайся сам, иначе я уйду одна.
– Но ведь я могу и не отпустить судно, дорогая, – несмело молвил он. Она глянула на него строго, гордо и ответила:
– Тогда я достану лодку с гребцами и все равно уйду с этого острова.
Лука понял, что спорить бесполезно и скрепя сердце принялся собираться сам. Он вызвал капитана и приказал:
– Завтра выходим в море, капитан. На юг, к Доминике. Это пока, потом видно будет. Готовь команду и судно.
– Но… хозяин…
– Никаких отговорок, капитан! Это приказ. Плачу премию всем. Загрузи в трюм побольше продовольствия, оружия и всего необходимого для длительного похода. Всякое может произойти в море.
Капитан ушел, Лука приказал вызвать управляющего. Сам нашел Катуари и с откровенно наигранной веселостью заметил:
– Ката, я еду с тобой! Ты довольна?
Она взглянула на него широко открытыми синими глазами, подошла и, слегка коснувшись губами его губ, поцеловала.
Лука сам был доволен. И хотя ни один мускул лица Каты не дрогнул, он почувствовал теплоту ее поцелуя. В груди забилось сердце, радостно и с надеждой, которую он уже начинал терять.
– Завтра снимаемся с якоря, дорогая моя Ката. Курс на Доминику. Кстати, я никак не могу запомнить ваше название ее.
– Уаи-Тукубули, Люк, – ответила она, и Лука подметил довольные искорки в ее глазах. – Это очень простое название, милый.
– Это для тебя, Ката. А мне твой родной язык никак не дается.
– Ничего. Это не важно, Люк. Мой народ слишком мал, чтобы его языком кто-то интересовался.
– Тут ты неправа, Ката, – оживился Лука. – Недавно я услышал про какого-то миссионера, который очень даже интересовался вашим языком. Даже составил словарь. Так что не надо так говорить, Ката. Как дети готовятся к путешествию? Или они так малы, что ничего еще не понимают?
– Скорей всего так, Люк. Но поторопись. Я тебе помогу, когда со своим управлюсь. Мы со служанками этим займемся.
Лука был доволен, что Катуари повеселела. Ее словно подменили. Она двигалась стремительно, как в былые времена, осанка выправилась, глаза энергично поблескивали.
Утром судно, подняв все паруса, величаво покидало гавань. Солнце вышло из-за горы, остров темнел лесистыми отрогами и прямоугольниками полей. На причале стоял Назар, который приехал проводить друга, и махал на прощание шляпой.
Команда работала быстро, как на военном корабле. Сытный завтрак с вином, сыром и ветчиной явно пошел людям на пользу.
Дети ковыляли по палубе, довольные, что есть возможность посмотреть что-то новое и интересное. Им шел уже второй год.
К вечеру миновали остров Невис, впереди скоро должны появиться берега Монтсеррата, но его никто не увидит в ночной темноте.
– Пройдем поближе к берегу Гваделупы, – предложил Лука мечтательно. – Хочется взглянуть на родные места, Ката.
– Надеешься до темноты пройти свои земли? – усмехнулась Катуари.
– Капитан обещал. Да и ветер хорош. Успеем, да что толку? Никто нас там не ждет. Думаю, что и на твоей Уаи-Тукубули нас тоже не ждут, – уже суровее закончил Лука.
– Может, и так, но никогда не откажут в пристанище, – строго ответила Катуари. Как и предполагал Лука, его усадьбу прошли перед закатом. Он внимательно всматривался в берег, видел и утес, с которого упала Луиза. Это навеяло на него воспоминания, и они были нерадостными.
Катуари рядом не было. Он оглянулся по сторонам. «Наверное, в каюте, с детьми», – подумал Лука и до самой темноты глядел на берег.
Редкие огни Бас-Тера проплыли через два часа и скрылись в темноте. Ветер дул слабый, судно шло медленно, и это было хорошо. Впереди довольно опасное место между Доминикой и островом Мари-Галант. Необходимо было приблизиться к восточному берегу Доминики.
Перед полуднем заметили в крошечной почти открытой бухте стоящий на якоре корабль, немного меньших размеров, чем их.
– Что может делать у этого пустынного берега это судно? – спросил Лука у капитана. – Место здесь почти не посещаемое кораблями. Стоянок нет приличных. Это странно.
– Сюда иногда наведываются пираты, чтобы пополнить запасы воды, поторговать с индейцами или починить мелкие поломки, хозяин.
Лука осмотрел судно в подзорную трубу.
– Скорей всего ты прав, капитан. К тому же они поднимают паруса. Хотят захватить нас? Этого еще не хватало! Выбросить пиратский флаг!
Капитан в недоумении посмотрел на Луку, но не стал возражать. А Лука добавил хитро:
– Салютуйте им холостым выстрелом из пушки!
Вскоре грохот выстрела прокатился в утреннем воздухе, уже нагретом горячим солнцем. Дым медленно отнесло в сторону. Пираты перестали ставить паруса, но якоря не бросали, предпочитая дрейфовать.
– Капитан, шлюпка отвалила от борта! – доложил наблюдатель-матрос.
– Знакомиться идут, – заметил Лука. – Капитан, распорядись вооружить матросов и выкатить бочонок рома.
Шлюпку пиратов приняли у трапа. Трое в треуголках, при параде поднялись на палубу, осмотрелись.
– Что за судно, ребята? – спросил старший на французском жаргоне.
– Промышляем, воды надо набрать и отдохнуть, – ответил Лука.
– Французы? – спросил первый, пристально поглядев на Луку. – Что-то ты плохо треплешь языком.
– Еще не научился, приятель, – отшутился Лука. – Лучше ополосни глотку да и товарищам предложи.
Жан подавал кружки с зельем. Пираты с удовольствием высосали ром до дна, от закуски отказались и стали осматривать корабль.
– Пушек маловато, капитан, – заметил один. – С чем призы добывать собираетесь? С этими черномазыми? И где вы их набрали, ха-ха!
– Так получилось, что еще не успели, – усмехнулся Лука. – Мы даже на Тортуге еще не побывали.
– Новички, стало быть? Это хорошо, клянусь всеми святыми! – гоготнул один из пиратов. – Может, присоединитесь к нам?
– А кто у вас капитан? – поинтересовался Лука.
– Я капитан, – выступил вперед старший пират лет сорока с короткой черной бородой и серебряной серьгой в ухе. – Жерве Ленгар. А ты кто? – бросил он взгляд черных глаз на Луку.
– Люк Негубэн, капитан. Знакомый и приятель Алавуана, слыхал о таком?
– Встречался, – коротко ответил Жерве. – Давно о нем нет известий.
– Неужели попался этим испанским псам? – посетовал Лука.
– Так как с присоединением? – повторил вопрос пират. – Мы тут немного поразвлеклись с индейцами. Потешное дело было, но ребята довольны.
Лука бросил взгляд на Савко, сказал по-украински:
– Поди предупреди Кату. Пусть не высовывается с детьми. Расскажи, что тут у нас происходит.
– Что за тарабарщину ты несешь, приятель? – подозрительно спросил Ленгар.
– Он плохо понимает французский и пришлось растолковать по-нашему, по-украински. Слыхал про такой народ?
– Не приходилось, – скорчил гримасу Жерве, потрогал серьгу и добавил: – А что это за народ такой?
– Долго объяснять, капитан. Лучше поговорим. Что ты предлагаешь делать после объединения наших судов? Мы не очень ищем приключений на свою голову. Получить бы немного добычи и обосноваться в тихом месте, подальше от властей любого ранга.
– Вряд ли получится, Люк. Табачком угостить?
– Не курю, Жерве. А почему не получится?
– Наш брат редко отказывается от мечты, которая маячит перед глазами и не дает покоя. Так и у тебя будет. Хотя случаются исключения. Но редко!
Лука понимал, что пират не хочет раскрывать карты малознакомому собрату. Потому отвечает уклончиво, сам пытаясь побольше узнать.
– И как вы тут развлекались, Ленгар? – перевел разговор на другое Лука.
– Два дня назад обчистили деревню индейцев, с женщинами повеселились, ну а воинов, сам понимаешь, пришлось немного порезать. Собирались уже отваливать, да тебя засекли. Думали, приз сам в руки идет. Ошиблись. Стало быть, вместе брать испанские призы не желаешь?
– Надо подумать, с ребятами поговорить, капитан. Это дело серьезное. Так просто не решишь.
– Тогда прощай, капитан. Иди дальше, здесь тебе делать нечего.
Жерве многозначительно гоготнул, икнул, опрокинул еще одну кружку рома в большой рот, утерся рукавом камзола, повернулся к своим, приказал:
– Отваливаем, ребята. Это не для нас компания. Сосунки.
Похохатывая, пираты спустились в шлюпку, и она отвалила. Жерве пренебрежительно помахал рукой.
Когда шлюпка пиратов была поднята на борт, Катуари подошла к Люку. Она облокотилась на планширь, помолчала немного и спросила:
– Что ты намерен делать, Люк?
– Я? Ровным счетом ничего, Ката. Хорошо, что легко отделались. Могло быть хуже. Я просто схитрил, и это удалось.
– Я слышала, как этот пират говорил об индейцах. Я могла их знать, Люк.
Лука вопросительно, с некоторым испугом и тревогой посмотрел на нее.
– Что ты хочешь этим сказать, Ката?
– А то, что эти бешеные псы должны получить по заслугам за свои надругательства! Этого нельзя прощать, Люк!
В глазах Катуари Лука заметил мстительные огоньки. Они горели жадно, горячо, и Луке стало не по себе. И он ответил, без надежды уговорить:
– В нашей религии, Ката, положено прощать прегрешения людей.
– Эти люди лишь прикрываются вашей религией, Люк. И больше не напоминай мне об этой вашей религии! Люди остаются людьми и часто, слишком часто превращаются в вампиров. А вампиров надо уничтожать!
Люк был сильно опечален настроением Каты. Ее слова посеяли в нем предчувствие беды.
Он был уверен, что Катуари что-то задумала, и эта уверенность его беспокоила. А Катуари вдруг громко позвала капитана. Тот пришел и посмотрел на нее.
– Капитан, немедленно приготовить корабль к бою! Мы атакуем пиратов!
– Хозяин… это ваш приказ?
Лука с изумлением взирал на Катуари. Та горела решимостью и непреклонным упрямством. И Лука спросил:
– Дорогая, ты понимаешь, чего требуешь?
– Очень хорошо понимаю, Люк. Если ты не согласен, то я беру тех, кто пойдет со мной на шлюпке. Этого-то ты мне не сможешь запретить. В наше дело и мои средства вложены!
В ее жестких словах сквозил фанатизм. Этого Лука всегда не принимал. И все же еще раз спросил:
– И как ты собираешься покарать этих разбойников? С какими силами?
– С теми, кто пойдет со мною! Я уже тебе говорила об этом!
Она отошла, собрала матросов и долго говорила с ними. Ей удалось уговорить восемь негров и одного француза.
– Люк, мы берем шлюпку и идем драться с пиратами, – решительным тоном заявила Ката и посмотрела долгим строгим взглядом в его растерянные глаза.
– Дорогая моя! Это будет обыкновенная гибель, причем бесполезная. Пиратов человек пятьдесят, они закалены в сражениях и прекрасно разбираются в таких вот делах. Это безумие.
– Они подумают, что мы решили изменить свое решение и присоединиться к ним, Люк. Этим мы и воспользуемся. Ты и сам часто говорил, что число не всегда выигрывает. Успех решает и многое другое.
– Погоди, Ката. Давай подумаем вместе. Спросим Галуа. Он сведущ в таких делах. Ему виднее. И потом, ты ведь не одна. Я с тобой. Ты хорошо придумала, и твой замысел легче выполнить всей командой.
Она строго глянула на него своими пронзительными глазами, тихо вздохнула:
– Люк, это правда?
В голосе он услышал огромное облегчение и нежность. В груди гулко забухало, дыхание перехватило от нахлынувшей любви.
Он обнял ее, прижал к себе, поцеловал в макушку, отстранил и глянул в ее синие просящие глаза.
– Я же твой муж, Ката. Хоть и не перед законом, но перед моей совестью. И мы должны всегда поддерживать друг друга. Иначе какие мы муж и жена? Верно?
Она не ответила. Глаза наполнились слезами. Катуари отвернулась, потом посмотрела на него и сказала:
– Тогда командуй, капитан, – и улыбнулась впервые за много дней.
– Дюпрэ, мы атакуем пиратов, – сказал Лука капитану. – Готовь людей и все остальное. Выступаем немедленно. Пираты еще не готовы к отходу. Воспользуемся этим.
Читать бесплатно другие книги:
