Йа-вывеска! Повесть о 1997—2006 Сапрыкин Михаил

6. Реально-виртуально

(репортаж со станции «Мир»)

Конечно, забавно узнавать погоду в Анапе по телефону. Еще забавнее гонять исполнительного директора, то есть Синицыну, за файлами, которые постоянный клиент не может привезти сам. Но как-то это все не вязалось с современными технологиями. Массу времени и денег можно было сэкономить при помощи такой безделицы, как выделенная Интернет-линия.

Эх, Яна, тебе бы еще побольше хлопот, и ты бы поняла, как в начале 90-х инженеры бредили желанием работать на ЭВМ, освоить современный САПР, избавиться от ручного труда, сократить цикл производства. Это реально экономически выгодно. И виртуально тоже – только ты поговорил с заказчиком, только договорился о цене, тут же по сети получил файл с изображением, распечатал, отдал, получил кучу денег. А раз получил прибыль – ты молодец и имеешь право на бокал вина. Выгод масса. Яна уже не сомневалась. Начала листать газету бесплатных объявлений. На первый взгляд все радовало:

– А чего. Подключимся. Всего 150 баксов в месяц – и все в сети. Стоп. – Яна задумалась. Только теперь. Поскольку некоторые вещи не оговариваются в рекламных модулях и их приходится осознавать самостоятельно. Она дошла вот до чего. – Замечательно. Это значит 150 баксов в месяц – и никто не работает. Да я тут ночевать останусь. За 150 баксов я буду ловить каждого, контролировать ежесекундно.

Начались звонки по конторам, которых оказалось великое множество. Это чуть не убило Яну. Виртуально у нее была возможность выбора. Реально она ничего не понимала. К концу второго дня телефонных переговоров она сообразила, как должен чувствовать себя человек, впервые увидевший прайс-лист на услуги печати в ее компании. Несколько материалов. Каждого материала несколько марок. Названия обычному человеку ничего не говорят. Но все это за разную цену. Рехнуться можно. Выбрать – нет.

Яна приняла два решения. Первое – не платить за подключение больше ста долларов. Вот ведь расстроилась. Второе – поменять прайс-лист. Написать тупо «пленка», «бумага», «баннерная ткань» и указать нижний порог цен. Правда, те клиенты, которые разбираются что к чему, как правило отрицательно реагируют на подобные коммерческие предложения. Но да их можно обработать личным порядком.

Яна прекратила сбор информации. Но тут начали обрабатывать ее. Перезванивали, нахваливали, уговаривали подключиться именно сейчас и именно у них с чудной полупроцентной скидкой. Два самых ушлых представителя не стали тратить время на болтовню и сразу приехали, причем в один день. Хотя из разных мест. Буквально столкнулись «Газелями» нос к носу у крыльца того здания, где Яна арендовала помещение.

Итак, два варианта подключения были налицо, назойливо налицо: радиоканал и оптоволокно. Для Яны: темный лес и дремучая чаща. На лицах выражались – вполне цензурно – дружелюбие и готовность к установке. Глядя в четыре радостных глаза, Яна развела руками:

– И что вам нужно?

Обоим приспичило на крышу.

Вскрыли пожарную лестницу. И пропали. Ни слуху ни духу. Яна даже начала волноваться и послала Юру проверить. Он нагнулся, шагнул на пожарную лестницу и ему на голову упала бухта оптоволоконного кабеля. Этот мужик не стал связываться. Решил, что работа слишком пыльная – нужно было бросать кабель через режимную территорию соседнего предприятия. Наверх остался только один. Его дела были не намного лучше. Здание было невысоким, ближайшие строения этажностью превосходили его и поймать устойчивый сигнал, не удавалось. Монтажник сидел с таким серьезным лицом, что не возникало никаких сомнений, что станция «Мир» затонула по его команде, а не в результате бездарной государственной политики в сфере освоения космоса. Дружелюбие куда-то подевалось. Вот так же сидел – гад! – на какой-нибудь крыше и топил…

Юра присел на выступ вентиляционной шахты и закурил. Какая там сауна! Вот где надо расслабляться. Свежий воздух, ветер, зелень. Он посмотрел вниз.

С торца дома находился пустырь, на котором сейчас трудились его сотрудники. Только что напечатали свежий заказ – изображение 15х9 м (для справки: популярная ширина баннерной ткани тогда составляла 3 м). Теперь предстояло склеить девять пятиметровых кусков. Именно их и расстилали на пустыре. Если бы время было вечером управились бы и в коридоре. Он длинный, но узкий. Даже пустыря не хватало.

Фрагменты склеили попарно. Намаялись. Перед финальным рывком ребята решили устроить перекур. Уселись прямо на будущий рекламоноситель. И тут буквально с небес грянул голос начальства. В сверхъестественной природе этого явления сомнений не было – окна яниного принт-бюро сюда не выходили.

А злобный мужик все никак не хотел возвращаться в дружелюбное состояние. Он метр за метром осваивал крышу, передвигая передатчик. Но завалить новую космическую станцию «Альфа» так и не удавалось. Наконец он согнал Юру и взгромоздил свою аппаратуру на возвышении. Юра спустился вниз и постучался к Яне. Это был сигнал «заходи в цех», который сложился сам собой, когда надоело тратить время и силы на произнесение одних и тех же слов. Она поднялась. Но тут постучали еще раз. В окно второго этажа. Реально у моей героини была здоровая психика и устойчивая нервная система. Но тут ей стало как-то виртуально… она же еще была не в курсе, что сегодня день сверхъестественных явлений. Стук повторился. Яна выдохнула и обернулась. В стекло бился хвост кабеля, свисавшего откуда-то сверху. В дверь ворвался Юра:

– Ну, ты где застряла?

Следом ворвался добродушный мужик.

– Ну, где у вас компьютер. Надо же попробовать.

Следом ворвалась станция «альфа» и молча взмыла в небеса.

Напористость интернетчика в обработке Яны была сродни ее же напористости в обработке других. Сеть раскинулась привольно, договор подписали, улыбки достигли своего пика.

На следующий день вышел из строя передатчик. Мужик его заменил. Потом двое суток шел дождь после чего попасть в сеть опять не удалось. Когда Яна достучалась до техподдержки, из трубки донеслось:

– Погодные условия влиять не могут. Вы попробуйте…

Следуя совету, Яна выдернула штекер, развинтила. Из кабеля потекла вода. Как из шланга. Жаль клумбы не было. В Яне проснулся огородник. Она собрала штекер. Воткнула. Интернет заработал.

Вся эпопея с подключением обошлась почти в 1000 долларов. А прайс-лист так и не поменяли. Решили – незачем.

7. Синицына проявляет характер

(сумма воспоминаний)

Это был очередной суетный день. Начал все Дима. Милый Дима, который достался Яне как нагрузка к договору аренды, когда она заняла освободившуюся рядом комнату. Мальчик Дима, сын той знакомой того мужика, что был посредником при… и т. д. Так вот сейчас этот Дима значился в штате и даже получал какие-то деньги. Мальчику шел четвертак. И он задумал жениться. Ради Бога, конечно, но для начала он подошел к начальнице:

– Яна, а фирма помогает сотрудникам? – Яна насторожилась и не ответила. – Мне нужно купить квартиру, а денег не хватает. Каких-нибудь девяносто тысяч. Долларов. – ответом ему была тишина. – То есть вообще нет? Никак…

Яна так и промолчала. Дима понял.

Яна вызвала Юлю. По делу. Но не удержалась и пересказала только что услышанную наивную просьбу. Она с полной уверенностью заявила, что даже если Дима всю жизнь проработает здесь, даже тогда он не сможет отдать такую сумму. После чего вернулась к делу. Собственно, дело было плевое. Заказчик, которому они изготовили простейшую вывеску, просил ее зарегистрировать. Ничего сложного. Но регистратор заболел, правда передал контакт нужного человека в органах.

– Ты, юля, поезжай. Там есть нужная женщина. Объяснишь ей ситуацию. Есть вывеска, надо оформить. Проблема в том, что она висит на бомбоубежище. А у него нет адреса. И вообще на карте Москвы в этом месте зеленое пятно. То есть кирпичное строение, к которому мы прикрутили вывеску, официально не стоит ни на какой улице и не имеет никакого номера. Не пугайся, это нормально. У нас – то один номер на весь завод площадью 30 гектар, то вообще без адреса. – На этом лирика закончилась и последовали предельно четкие инструкции. – Юля, ты ни о чем не волнуешься. Приехала. Спросила Наталью Владимировну. Сказала, что ты от Яны. Объяснила в чем дело и сделала, как она сказала. Может и делать-то ничего не надо. Тетка наша, прикормленная. – Яна закурила. – Вот так. Ничего не боюсь. Ни чумы, ни войны, ни дефолта. А вот увольнение своего человечка может обернуться катастрофой. Ну да это не твои заботы. Иди. Это в двух шагах. За час обернешься.

Яна посидела еще пять минут, затушила сигарету и собралась поработать. Но из последней тощей струйки дыма, подымавшейся над пепельницей, снова материализовался пухлый Дима.

– Яна, я опять… скоро женюсь.

– Опять? Похвально. – Дурацкий ответ, но как тут объяснишь.

– Я бы хотел в качестве подарка от фирмы… То есть нам хочется в свадебное путешествие в Италию.

Но тут позвонила Синицына.

– Что случилось? Куда ты не пойдешь. Что-о? Дима, ты послушай, бюстгальтер ей не нравится. Торопилась – не тот надела. А под пиджаком не все равно? Нет? Ну, так сними. О, господи! Ну, так зайди в женский туалет да сними совсем. Тебе можно. Только пиджак застегни. Что значит, туалета нет. Ах, ты в пробке и на тебя глазеют. Ну так тебе и надо. Никого это не волнует. Снимай. Улыбайся и снимай. Это у тебя руки не дотянутся?! Дотянутся – поверь мне. Так, Дима! Заткни уши. Юля расстегни блузку скинь бретельки… Что значит не надо. Если ты будешь косить под истеричную дуру, я прочитаю тебе инструкцию до конца. Достань свое богатство, которое не нуждается в рекламе. Проверни бюстгальтер на пузе и когда застежка окажется в зоне досягаемости, спокойно расстегнешь. Не забудь рубаху застегнуть обратно, а то с тебя станется. Откуда я знаю, куда ты теперь его денешь. В машине оставишь. А то подари вахтерам. Пусть развлекутся на досуге. Все, ты мне надоела. Возвращайтесь с победой, звездные воины… – Яна положила трубку и не по годам покачала головой. – Ой, Дима, про тебя-то я и забыла.

Яна, наконец, додумалась, как его уволить. Но избиение дегенеративных младенцев-акселератов – это не та тема, которая может повеселить читателя.

Вскоре вернулась Синицына. Деталь женского туалета, которую вообще-то прячут, хотя бы условно, была разве что через плечо не перекинута. По ее внешнему виду можно было понять, что что-то не так.

– Что такое, – сходу напала Яна. – Почему? У нас же там была своя тетка – Наталья Владимировна.

– Она думала, что приедешь ты лично. Была недовольна.

– Это все?

– А ты знаешь, как ее фамилия. – Защищалась Синицына. – Я как увидела – начала смеяться.

– И что.

– Ее звали Тыгода, понимаешь. Ну, я и позвала. А она потребовала уважения. Я сделала, как она сказала

– И ты назвала ее?

– Выгода!

– Понятно, дальше можешь не объяснять. Сама виновата – нашла кого посылать. – Яна еле сдерживалась. – Юля, у нас назрел серьезный разговор.

– Что ты на меня кричишь! Решили мы все с твоей хреновой вывеской…

– Как? Зачем меня тогда дезинформировать. Чего входишь мрачная как туча?!

– Это я мрачная? Ты себя в зеркало видела?

– А у тебя-то что?

– Вахтерам мой лифчик не понравился…

Пауза.

Янина энергия начинала хлестать вхолостую. Одно дело привлечение клиентов и романтика первого года ведения собственного бизнеса. Но сейчас она сама сеяла суету вокруг себя, успокаиваясь лишь при решении ключевых задач. Нужно было расширяться – они расширялись. Объективно нужно: спектр услуг должен быть разнообразным, так удобнее клиенту. Нужно было снизить расценки – снизили. Объективно нужно: конкуренция выросла. А тут еще расходники подорожали из-за этой нефти, которая скоро будет сырьем для всего на свете, начиная с материнского молока. Значит, прибыль вообще упала. Но что делать. Значит, надо пережить и не жаловаться. Конкуренция и дальше будет продолжать расти, а сырье дорожать. Ничего. В крайнем случае, можно с кем-нибудь объединиться, причем лучше с компанией, которая поставляет материалы и оборудование. Это равномерное движение вперед. Но такие приколы как Дима почему-то выбивали из колеи…

Вскоре Яне стало казаться, что все ее поступки содержат в себе трагическую ошибку – червячок, который непременно оборачивается несчастьем. Буквально все. Чиркнешь зажигалкой – и входит пожарная инспекция с оркестром и штрафами. Срочно требовалось отдохнуть. И она позволила себе целый месяц проторчать на даче.

8. Лицом к лицу

(вспоминает замавтора)

Не все удается описать так, как оно происходит в жизни. Но есть моменты, за точную передачу которых я ручаюсь. В конце августа Яна сидела в шезлонге на родительской даче. Не думала, не смотрела, не слушала, не читала. Разве что дышала. День за днем. Вставала в полдень, что-то съедала и сидела в шезлонге. После гиперактивности на работе – сверхпассивный отдых. Я потрепал ее по плечу.

– не мешай!

Как будто она чем-то занята. Да я же про тебя хочу рассказать…

– не мешай, тебе говорят. Дай отдохнуть.

Но!

– Уйди, собака.

Вот еще неожиданное заявление. Почему оно прозвучало.

– Я – кошатница!

Но ведь никто по-настоящему не знает Яну вне работы. В деятельности мы все как функции с заданными значениями и предсказуемым результатом, а вот в вакууме бездеятельности…

– И нечего знать. Я это я. Дача как дача.

Так рассуждать бессмысленно. Каждый может сказать. Что он это он, не зная себя. А с дачей вообще вопрос спорный. Есть огромное количество людей, которые никогда не пробовали этого отдохновения – «дача». И уже не попробуют. Конечно, это сложно представить ограниченным представителям…

– да, сложно. Да, я ограниченная. Доволен? – Яна произносила короткие фразы хлестко, не поворачивая головы. – Не могу представить, что нет дачи. – Повернулась ко мне. – И не хочу. У меня тоже родители не Рокфеллеры. И я слишком хорошо помню, что такое нищета. И не дай бог еще раз вспомнить. То есть я никогда туда не вернусь. В принципе. Ни за что.

Так, Яна! Говори! Хорошо…

– Я не пойму – ты сейчас чему угодно рад, что ли?

Любой штрих интересен.

– Да-а?! открой учебник, там много интересного. И проваливай!

Да, Яна, воистину, тебе только чай с удавами пить.

– Это не истина. Это чушь. Синицына сбрехнула. Все пойду посмотрю свежие ужасы. Отдохну от забот. Видишь до чего довел? Опять к телевизору потянулась. Все из-за тебя, идиота. Да-да, ты идиот. Круглый! То ест абсолютно правильной формы.

Ушла. И что вот сейчас делать. Описывать пустой шезлонг. Или следы на песке дорожки.

– Походи по участку, – раздалось бурчание из дома. – Может, найдешь что. Дальний угол, по-моему, самый живописный, как раз для тебя.

Да, ничего участок. И уголок живописный. Кусты свежепосаженные. Газон канадский. Но Яна-то на этом газоне не стоит.

– Может мне теперь и переодеваться вместе с тобой и в баню вместе ходить?

Нет. Ходить в баню с посторонней женщиной – это, конечно, безобразие. А вот процесс облачения во что-нибудь модное был бы вполне интересен.

– Какое модное! На таких, как я, ничего не шьют.

Да, тяжело Яне. Видимо, если она человек активный, то и расслабляться надо активно.

– Советовать все мастера. – Яна, судя по голосу, расслабилась, но мало. – Помог бы лучше. А действительно. Иди-ка сюда. Слушай, залезь в подвал. Посмотри. Там моих кошек нет?

Крышка подвала. Лестница. Темнота. Выключатель справа. Свет. Да какой же это подвал. Картошки нет. Одни стеллажи с барахлом. Это кладовка, но под землей. И ни одной кошки.

– А их там не могло быть. Пуховка, мелкая уже побывала и потеряла интерес. А Бархотку насильно не загонишь. Это я от тебя избавилась. Все, чао.

Яна захлопывает крышку подвала. Закрывает на щеколду. Подумала и для надежности придвинула кресло. Наконец-то расслабилась активно. Ничего способ.

– А что? Не жалко. По большому счету никого. Ни себя. Ни Христа распятого.

Потом собралась и уехала в Москву…

Где-то на МКАД есть точка, с которой начнется следующая часть нашего повествования. От неё около 19 километров до типографии в Подмосковье и столько же до типографии в Москве, расположившейся в одном из цехов простаивающего завода. Это небольшое пространство мы с читателями пройдём туда-обратно не один раз. Но путевых записок не получится. Просто каждая история происходит либо в типографии подмосковного города, либо – в столице. Могло быть и наоборот. Раскрыть каждую тему в двух словах не получается, постоянно хочется что-то добавить. Люди, машины, ссоры и лирика. Но большинство сюжетов связаны с процессом печати.

Какой производственный процесс! Здесь есть свои законы, свои праздники, свои преступники, свой уклад, своя философия. А уж язык! здесь нет «Запорожцев» и «Мерседесов» – но зато есть «Ромайоры» и «Гейдельберги», «Доминанты» и «Цирконы». Здесь стопа бумаги называется «спуском», а слово «форма» теряет своё абстрактное значение и становится тонким алюминиевым листом ценою в доллар, который может стать героем рассказа. Также как двухкрасочный «Доминант» или лист бумаги формата А3 и плотностью 115 г\кв. м.

С точки зрения заместителя автора работа далека от идеала. Но чтобы стремиться к лучшему, нужно знать свои ресурсы и возможности. Ведь безвыходных ситуаций не бывает. По крайней мере, нашим героям они неизвестны. Однако и лучшие побуждения могут привести к забавным последствиям. Но об этом по ходу дела.

Первые три месяца на новом месте Сергею приходилось выполнять что ни попадя – соответственно чину подсобника. Перебирал неудачные тиражи, грузил и разгружал, загружал и разгрузил, стоял на простых станках, потом на резаке, вручную сверлил отверстия на бирках. Через полгода приставили к печатнику помощником, потом стал печатать сам. А вокруг текла обычная жизнь людей своего круга.

Здесь умеют жить и радоваться, а это много. Смех в работе как масло в механизме печатного станка. Не теряют своих горюче-смазочных свойств даже плоские повторяющиеся шутки. Глупо их забывать. Зачем пропадать добру. Лучше пустить новый листопрогон…

Яна вернулась через две недели. Откупорила подвал. Извинилась.

– Только молчи. Уматывай, если жизнь дорога. Хотя нет – стой. – она привычно улыбалась. Узнаю мою героиню. Забыла тебе сказать радостную новость. Меня тут сначала в больнице довели, но это неважно. А еще ты тут. Одна радость, что старого знакомого встретила. Сергея встретила. Помнишь такого…

Я-то помню, Яна, я все помню, многое знаю. А вот ты скоро забудешь. Хотя про эту встречу я мог тебе сказать еще две недели назад, если бы на свежем воздухе остался…

9. Наследие

(дилемма)

Почему тогда нельзя было переименовать станцию «Марксистская» в московском метро. Наверное, многие хотели бы. А нельзя. Поскольку это уже не вопрос личных пристрастий и не вопрос идеологии, а вопрос дизайна. Казалось бы, это не самая яркая станция, даже скромная, с неярким светом и массивными колонами. Но она стильная. Не хуже кольцевой «Комсомольской» и «Красносельской» с уникальностью их конструкций, не хуже высоких потолков «Маяковской» с мозаикой Дейнеки и необычного света «Новокузнецкой» с витражами из немецкого трофейного стекла. А то, что она не залита светом – таковы все довоенные подземные вокзалы.

Она монументальнее иного монумента. И та шрифтовая графика, которой написано темно-бардовое слово «Марксистская» уникальна. Ничего кроме нее на мраморных стенах представить невозможно. Эти буквы уже ничего не значат, они превратились в самостоятельные знаки, элементы дизайна, они организуют пространство, поскольку являются его частью. Сегодня подобные мелочи как-то не принимаются во внимание, а должны бы.

Глава третья. Сергей. Листопрогон. 2000—2001