Искусство лежать. Руководство по горизонтальному образу жизни Бруннер Бернд
Предшественником складной мебели для лежания была «кровать-машина», в которой матрас состоял из отдельных частей – для спины, бедер и ног, – вначале соединявшихся тяжелыми деревянными шарнирами. В конце XIX века их сменили модели с металлическими соединениями. Так устроены и откидные стулья в поездах, и кресла парикмахеров, стоматологов, и операционные столы. Самой трудной задачей для инженеров оказалось придумать как можно более плавный переход из вертикального положения в горизонтальное и обратно. Например, хирургический стул должен придавать пациенту все положения между сидячим и лежачим. В одной модели 1889 года поверхность состояла из семи компонентов: из опоры для головы и ног, двух подвижных подлокотников и собственно кушетки, разделенной на четыре части. Реклама другого металлического шезлонга особенно подчеркивала, что он может принимать 70 различных положений. На Чикагской всемирной выставке 1893 года было представлено складное регулируемое кресло. Производитель – компания мебели «Маркс» – расхваливал эту мебель: «Лучшее кресло во всем мире. Оно совмещает салонное кресло, кресло для чтения, курения и отдыха, диван и кровать стандартного размера. Его можно установить в любом из этих положений. Продано более 80 000 штук». Такие изобретения с фантастическим дизайном позволяли сидеть не только как обычно (выпрямившись), но и развалясь, когда тело находится в полугоризонтальном положении. В это время появилось понимание своеобразия сидения и лежания и всех промежуточных положений, какого раньше не было, – не в последнюю очередь благодаря анатомическому знанию о сотне мышц, участвующих в этих процессах.
Вот уже несколько поколений в США используется кресло с откидной спинкой – на вид старомодное кресло, которое легко переводить в лежачее положение и к тому же можно вертеть. Оно – прямой потомок первых механических чудо-кресел. Все эти приспособления для лежания со всей очевидностью демонстрируют, что, как написал однажды теоретик сидения Хейо Эйкхофф, мебель – часть нас самих, «как наша кожа: она образует наши границы. Она словно продолжение наших рук и ног, с помощью которого мы совершенствуем нашу природу. При этом мебель приобретает чисто человеческие качества, а мы думаем, что они появляются по ее собственной природе».
Наряду с новыми технологиями и материалами новый взгляд на мебель, появившийся в XIX столетии, позволил создать мебель новых видов и форм. Интерес ученых к движению как к феномену культуры – все равно, у людей или птиц и других животных – можно найти уже в Античности, но подобного стремления исследовать закономерности движений до тех пор не встречалось. Эдвард Д. Мейбридж (1830–1904), прославившийся тем, что устанавливал фотокамеры через каждые полметра и фотографировал во время тренировок спортсменов и лошадей, в 1887 году применил этот метод в Калифорнии для покадровой съемки одетых и обнаженных людей, которые собирались лечь спать или, наоборот, встать после сна. Стоп-кадры Мейбриджа при тогдашнем уровне развития техники означали революцию в видении: с помощью фотографии впервые появилась возможность разложить на отдельные фазы повседневные движения, которые до этого обычно оставались скрытыми для глаз.
Сон в поезде: спальный вагон железнодорожной компании Балтимора и Огайо, 1847 г.
Зигфрид Гидион. «Господство механизации. Доклад по анонимной истории». Гамбург, 2000
В США выдавали патенты на многофункциональную мебель, которая создавала комфорт для представителей среднего класса, не перегружая их, как правило, маленькие квартиры большим количеством тяжелых предметов меблировки. Всего один предмет такой многофункциональной мебели мог служить стулом, диваном, кроватью и даже шкафом. Популярностью пользовались кровати, которые можно было ставить то горизонтально, то вертикально, откидные и даже складные кровати. Эти метаморфозы преследовали одну цель: обеспечить удобное место для сна в небольшом помещении. Диваны, которые можно купить и сегодня, легко раскладывающиеся в кровать, – потомки этих изобретений.
Уже упоминавшиеся железнодорожные спальные вагоны, в которых особенно остро стоял вопрос оптимального использования пространства, оказались прекрасной почвой для поисков инновационных способов превращения сидений в спальные места. В своих проектах конструкторы и дизайнеры обратились к опыту организации пространства в корабельных каютах. Комфорт, особенно вначале, оставлял желать лучшего: в одной модели верхняя полка была расположена так близко к потолку, что путешественник не мог на ней сесть, а нижняя – так близко к полу, что подошвы шедших мимо пассажиров оказывались прямо под носом у лежащего на ней человека. Легендарный Джордж М. Пульман запатентовал спальный вагон для курящих (для джентльменов) и спальный вагон для некурящих (для дам). Вначале кровати купе спускались на тросах с потолка – решение, от которого вскоре отказались. Теодор Т. Вудрафф, конкурент Пульмана, сконструировал скамью для сидения, спинке которой можно было придавать горизонтальное положение. Таким образом получались два дивана. Придуманные в США спальные вагоны позднее, примерно в 1875 году, вернулись на родину железных дорог, в Европу, где, например, между Веной и Мюнхеном курсировали так называемые «будуар-поезда». Один находчивый человек изобрел небольшой переносной ящик, который несколькими движениями превращался в подставку, позволявшую голове и верхней части туловища лежать удобно во время сна. Но кажется, это изобретение не нашло признания.
Неужели эта подушка действительно помогает? Патентованная переносная «подушка» для железнодорожных поездок
Фред Копперсмит, Й.Й. Линкс. «Заявка на патент: век фантастических изобретений». Лондон, 1949.
С обогревом снизу: лежачая сауна
Лечебная горизонталь
К концу XIX века вошло в моду лежание как метод лечения, особенно при нервном истощении (сегодня его называют неврастенией), истерии и общем физическом истощении. «Чтобы дать нервной системе необходимую для ее восстановления степень покоя, мы должны заботиться о максимальном исключении всех чувственных возбудителей, всех волевых усилий и мыслительных процессов, требующих напряжения», – писал невропатолог Леопольд Лёвенфельд (1847–1924). Он несколько лет практиковал в Нью-Йорке, потом возвратился в Мюнхен, где применял в числе прочих методов и гипноз. Во многих случаях он сочетал лежание с «лечением питанием по Митчеллу – Плейферу», названным по именам американца Сайласа Уэйра Митчелла, который придумал и сделал популярным лечение лежанием на воздухе, и англичанина Плейфера. В сложных случаях больной должен был проводить в постели от шести до восьми недель. В начале этого периода ему даже не разрешали присаживаться, все это время пациента кормили, можно сказать прямо-таки «откармливали» (недаром этот метод называли «лечебным откормом»). Меню включало большое количество молока, позднее – супы, солодовый экстракт, а также шампанское или красное вино во время еды. Вскоре Томас Манн описал этот метод лечения и общество, собиравшееся в санаториях, в истории Ганса Касторпа, молодого человека, приехавшего в «Берггоф» навестить кузена и вскоре оказавшегося лежащим по предписанию врача «в замечательном шезлонге на своем балконе». Он рискует превратиться «в настоящую мумию», которую впереди ожидают «только часы лежания». Лежание, «горизонтальный образ жизни», в «Волшебной горе» вырастает даже до «горизонтальной формы существования»: «Нам велено как можно больше лежать… Сеттембрини уверяет, что мы проводим всю нашу жизнь в горизонтальном положении, поэтому являемся, так сказать, горизонталами… По-моему, довольно плоская шутка»[29]. И Зигмунд Фрейд пишет в своих «Очерках об истерии», что после первоначального предубеждения он привык к тому, чтобы «сочетать психотерапию с лечебным лежанием, которое при необходимости превращалось в полное лечение питанием по Митчеллу и Плейферу». Далее он обосновывает свое решение: «При этом я получаю то преимущество, что, с одной стороны, могу во время психотерапии избежать чрезвычайно мешающего влияния новых психических впечатлений, а с другой стороны – исключаю скуку “откорма”, от которой больной часто впадает во вредную мечтательность».
Исцеляющее горизонтальное положение – лечение лежанием по Фридриху Е. Бильцу
Фридрих Е. Бильц. «Новые природные методы лечения. Учебник и справочник по природным способам лечения и сохранения здоровья». Лейпциг, 1898.
И сегодня популярно лечение лежанием, когда пациенты на определенное время отправляются в естественные пещеры или заброшенные шахты. Микроклимат штолен отличается очень влажным воздухом, содержащим мало пыли и иногда обогащенным солью или радоном. Такое лечение рекомендуется, например, людям с астмой или другими заболеваниями дыхательных путей. А санатории, предлагающие лечение покоем от эмоционального выгорания, внезапно ставшего очень распространенным отсутствия интереса к жизни, переживают настоящий расцвет.
Чтобы успокоить нервы больных, врачи не ограничивались применением электрического тока, иногда они приводили в движение и всю постель. Интересно, что сконструированная примерно в 1900 году врачом Максом Герцем вибрационная, или «трясущаяся», постель (причем второе название, похоже, точнее передавало характер движения постели) должна была подражать тряске движущегося поезда, что оказалось полезным при лечении нарушений сна, общей нервозности и улучшало слух при склерозе среднего уха. Тряска создавалась при помощи упругой деревянной доски, которая прикреплялась к тяжелому каркасу кровати таким образом, что с помощью центрифуги, устанавливаемой на разные режимы, ее «можно было, как скрипичную струну, приводить в колебательное движение». Эта кровать и то, как она функционирует, в свою очередь развивает идею виброкресла, «сумасшедшего» стула, изобретенного известным невропатологом Жан-Мартеном Шарко (1825–1893), который добивался с его помощью хороших результатов в лечении пациентов с болезнью Паркинсона.
Кушетка с барабанным аппаратом для вибрационного массажа спины не нашла широкого применения
Другим вариантом этой лечебной кровати был барабанный аппарат для вибрационного массажа спины, похожего на поколачивание, он использовался при хроническом бронхите, так как вызывал сильный кашель, а также при «ревматических и воспалительных процессах в мышцах». Все эти процедуры входили в понятие «механотерапия».
Шезлонг, кресло-качалка, гамак, качели, колыбель
У шезлонга, кресла-качалки, качелей и колыбели, которые так любят дети, должно быть, есть что-то общее, вызывающее чувство счастья. Только появившись, колыбель долго оставалась первой постелью человека. Когда она начинала раскачиваться – благодаря гнутым полозьям, полукруглой форме или подвесному механизму, – возникало, с одной стороны, движение, похожее на то, что ребенок испытывал, еще находясь в животе у матери, а с другой стороны, оно внушало младенцу, привыкшему быть близко к маме, что она рядом. В соответствии с древним суеверием колыбели делали из березы, которой приписывали особую способность отгонять злых духов. На некоторых колыбелях можно найти пентаграммы или монограмму Иисуса Христа – IHS – в знак защиты от бед. Так пытались бороться с высокой детской смертностью.
Если верить Тациту, древние германцы иногда поднимали своих стариков в большие «колыбели», висящие на деревьях, – чтобы они, качаясь, перешли в лучший мир. Как именно выглядели такие колыбели, нам неизвестно. Возможно, они были похожи на наши гамаки. Сегодня не существует колыбелей для взрослых, однако некоторые люди ищут и находят движение, напоминающее им детство, а может быть, даже время до рождения, в креслах-качалках или на садовых качелях, их еще иногда называют «голливудскими».
Христофор Колумб во время своего первого посещения островов, которые сегодня называются Багамскими, увидел в хижинах индейцев висящие над землей и словно парящие в воздухе гамаки. Их было легко складывать и переносить, к тому же они защищали от крыс и змей, их по достоинству оценили испанские матросы, а позднее и солдаты; не исключено, что это в какой-то степени определило победное шествие испанцев по всему миру. Лежать в гамаке далеко не так удобно, как в шезлонге, и движения лежащего намного более ограничены. Совсем не просто, вешая гамак, правильно натянуть его. Человек в нем часто лежит, почти скрючившись, а при попытке лечь набок рискует вывалиться из сетки.
Карибский гамак
Расположение гамака в доме не случайно, оно имеет определенное значение. Французский историк культуры Паскаль Дибье показал, как оно связано с социальными отношениями в некоторых индейских племенах в области Амазонки. Например, в жилищах общин бари, по сведениям Дибье, «гамаки расположены на различной высоте, что обозначает возраст, а также пол, семейную принадлежность и символические отношения, связывающие их владельцев друг с другом и с культурным космосом дома». Неженатые молодые мужчины лежат почти на двухметровой высоте, то есть на «небе» дома, куда они забираются по канату.
Девятнадцатый век, с его восторгом перед новыми техническими возможностями, придумал новые формы и для гамака. Например, его могли дополнить распоркой из дерева, чтобы улучшить натяжение. А вокруг гамака прикрепляли круглые сетки от назойливых москитов. Над гамаком даже натягивали жалюзи для защиты от слишком яркого солнца.
Один находчивый изобретатель прикрепил гамак к перевернутому трехколесному велосипеду и снабдил свою конструкцию похожим на палатку непромокаемым покрытием, которое могло превращать «транспортное средство» (так написано в патенте), сконструированное для качания лежа, в полноценную спальню. Полезное решение или все-таки лишь сомнительный технический курьез?
Мой велосипед – моя крепость
Зигфрид Гидион. «Господство механизации. Доклад по анонимной истории». Гамбург, 2000
Каждому свое: кресло-гамак для мужчины и женщины
Промежуточным вариантом между гамаком и шезлонгом или «забытым решением проблемы движения» (Зигфрид Гидион) стало кресло-гамак, которое прикрепляли к дереву. В нем сетка, часто сложная в обращении, была заменена брезентовым полотном, натянутым на раму, «благодаря чему одежда не прилегает плотно к телу и вы освобождаетесь от неприятностей, связанных с застегнутыми пуговицами, высоко заколотыми волосами, и вам не грозит двойное сальто в воздухе». И хотя этому изобретению не суждено было дожить до наших дней, от него совсем недалеко до голливудских качелей с мягким сиденьем и спинкой, обтянутыми тканью с цветочным узором. На них можно – если сиденье достаточно широко – даже лежать.
Проблемы, связанные с шезлонгом
В конце XIX века шезлонги были в новинку, правда, они принесли и новые проблемы: в отличие от кроватей, где можно в любое время поменять положение и выбрать наиболее удобную позу, шезлонги надо было заранее как можно лучше приспособить к потребностям и строению тела. Физиолог труда Гунтер Леман, который нашел существенные недостатки в конструкции шезлонгов, писал в 1940 году:
«1. Площадь частей тела, опирающихся при лежании на шезлонг, должна быть как можно больше, а давление на единицу площади как можно меньше. При этом не нужно равномерно распределять давление. Те части тела, которые наименее чувствительны к давлению (например, таз), должны нести большую нагрузку, чем более чувствительные к давлению (например, поясничный отдел позвоночника). Гипсовый слепок не может быть идеальным сиденьем!
2. Следует избегать любого прямого и косвенного давления на нервы (онемения частей тела) и затруднения оттока крови из переполненных в результате стоячей работы сосудов ног.
3. Обусловленная конструкцией шезлонга поза должна давать телу положение настоящего покоя».
Звучит просто и логично, однако на самом деле это довольно сложная задача, потому что подходящей обивкой, опорами для рук и ног, а также удобным подголовником проблему не решить. Пунктом преткновения является вот это «положение настоящего покоя». Требовалось найти позу, при которой мышцы, приводящие в движение тазобедренные и коленные суставы, полностью расслаблены и не подвергаются действию внешних сил. Но как ее найти? У Лемана появилась идея – погрузить испытуемых в прозрачный бассейн с водой, где они могли держаться руками за деревянную перекладину. Он предположил, что при устранении силы тяжести легче установить, в каком положении мышцы наиболее расслабленны. Потом на фотографиях он измерил углы сгибания суставов в тех позах, которые испытуемым были наиболее приятны. Они почти не отличались друг от друга, угол сгиба тазобедренного сустава оказался практически равен углу сгиба коленного сустава, примерно 134 или 133 градуса. Решение было найдено.
Как человек лежит в воде, так он лежит и в постели: оптимальная поза в бассейне
Человек лежит без напряжения, если учтены самые удобные углы сгиба суставов, а ноги лежат выше туловища. Примерами мебели, обеспечивающей такое положение тела, служат диван «кенгуру», повторяющий очертания морских волн и изобретенный в США за несколько лет до того, как Леман провел свои эксперименты, а также «опрокинутый» шезлонг, авторами которого были Ле Корбюзье и Шарлота Перриан (1928). Такая поза просто приглашает погрезить наяву.
Горшок с цветком обязателен – «опрокинутый» шезлонг, 1929 г.
С любезного разрешения Фонда Ле Корбюзье.
Место кровати и освещение помещения
Пропорции помещения, материалы, свет – все это в лежачем положении воспринимается иначе, чем в положении стоя. В зависимости от того, стоит ли кровать далеко от окна, вдоль стены или к стене обращено только изголовье, возникает различное восприятие помещения, которое может быть окрашено личными впечатлениями и воспоминаниями. Если человек лежит в полной темноте, где отсутствуют какие бы то ни было визуальные ориентиры, он может почувствовать замешательство. Тогда лежащий человек может обращать внимание лишь на какие-то точки, выделяющиеся в темноте: мигание компьютера, оставленного в спящем режиме, щель под неплотно закрытой дверью, фонарь возле дома напротив. Многие люди любят неяркий свет в спальне, так им легче заснуть. А некоторым неприятно, если утром их будят солнечные лучи. Далеко не все могут спокойно засыпать под шум городского транспорта и просыпаться от мелодичного пения птиц. Кому-то трудно или вообще невозможно уснуть в полной тишине, потому что тогда собственное дыхание или урчание в животе могут вызвать беспокойство и помешать заснуть.
В XVIII и XIX веках многие ломали себе голову над вопросом, как оградить людей от воздействия всевозможных вредных влияний. При этом в поле зрения попадали не только окружение дома, спальня, материалы, из которых изготовлена постель, но и сама постель и ее положение в комнате. Кровать стала полем боя ожесточенных споров; все чувствовали себя обязанными высказаться по этому поводу. Некоторые идеи и сегодня звучат вполне резонно, а другие абсолютно невозможно понять. Как правило, для сна рекомендовалось спокойное, темное место, куда не проникали громкие, прежде всего неравномерные звуки. Некоторые советы граничили с суеверием, например, Пёхе всерьез не советовал ставить кровать так, чтобы «свет падал в комнату поверх головы спящего», потому что у детей это якобы может вызвать дальнозоркость и косоглазие. Лучше лежать ногами к окну, однако тогда возникает другой недостаток: «Свет действует на наши глаза и мешает нашему покою» (что, правда, легко исправить с помощью штор или жалюзи), но, с другой стороны, Пёхе считал полезным, чтобы человек просыпался от солнечного света и вставал рано. Пожилым людям он рекомендовал не спать ногами к двери, потому что ногами вперед выносят покойников. И наоборот, можно специально лечь так, чтобы сократить предсмертные мучения.
Предпочтение у некоторых людей относительно расположения кровати, вероятно (если отвлечься от подобных советов), может вызываться привычкой и физиологическими аспектами, связанными с древним инстинктом – обезопасить свой сон. Оставшийся анонимным автор книги «Наш дом» (1964) нашел этому простое объяснение: «Боязливые люди чувствуют себя защищенными в нишах или в углу; напротив, уверенные в себе предпочитают, чтобы кровать стояла в середине комнаты». Современную вариацию на эту тему предложил однажды детский писатель Янош[30], который, как он уверяет, придумывает во сне истории для своих книг, «материал на триста лет». У него несколько мест для сна, например в мансарде высотой всего 1,20 метров «на жестком квадратном футоне (два метра на два), чтобы мое тело, как компас, во сне могло вертеться в разных направлениях. Мне кажется, это необходимо. Положение тела должно определяться положением звезд, чтобы получать сообщения. В полнолуние я сплю на мягкой кровати с железным каркасом в комнате без окон вот в этом доме, стены здесь каменные, метровой толщины. В другие дни – в комнате с малюсенькими окнами, выходящими на восток, чтобы не пропустить восход солнца».
Теодор Партей в брошюре «Здоровый сон! Полезные советы и маленькие хитрости для больных и здоровых» (1887) пишет не о свете, а о предполагаемой взаимосвязи между земным магнетизмом и нервной системой: «Итак, в силу того, что магнитное излучение направлено от Северного полюса к Южному, нам лучше всего спать ногами на юг, а головой на север, чтобы магнитные лучи проходили сквозь нас в направлении от головы к ногам, а не наоборот». Вторым приемлемым положением он считал направление с запада на восток, «чтобы, когда мы лежим в постели, наши глаза были направлены на юг или восток, а не на север или запад. Случалось, что человек, тщетно призывавший сон, помогал себе тем, что просто менял местами изножье и изголовье постели. И тотчас появлялся наш друг Морфей, и усталые веки смеживал долгожданный сон». Некто доктор Фишвайлер из Магдебурга, который дожил до заслуживающего уважения возраста – до 109 лет, – объяснял свое долголетие в основном тем, что всю жизнь спал головой на север.
Спать без пыли – чертеж к инструкции Бильца
Фридрих Е. Бильц. «Новые природные методы лечения. Учебник и справочник по природным способам лечения и сохранения здоровья». Лейпциг, 1898.
Но были и другие факторы, влияние которых на лежание и сон привлекало внимание ученых. Основоположник натуропатии Фридрих Э. Бильц в своем объемном труде «Новые природные методы лечения» (1894), ставшем всемирным бестселлером, рекомендовал «армии слабогрудых и начинающим кандидатам в чахоточные», чтобы в спальне «было как можно меньше пыли». И давал конкретные инструкции, как этого достичь: вначале надо встать на край каркаса кровати и прикрепить над раскрытым окном стеганое или шерстяное покрывало, которое должно спадать до кровати. «Ну вот, можно ложиться, – продолжает Бильц. – При этом, поднимая на мгновение покрывало и пряча за ним лицо, мы укладываемся головой на скатанную в валик подушку в точке 4. Теперь, уже вытянувшись на спине, мы беремся за оба угла покрывала (3 – 3) и подтыкаем их с правой и левой стороны подушки в точках 5 – 5». (Чертеж прилагался.) Эти приготовления гарантируют восхитительный сон: «Хотя мы и спим в комнате, но благодаря покрывалу, спускающемуся сверху на постель далеко от нашего носа, полностью отгородили себя от комнатного воздуха и связанных с ним вредных для здоровья факторов». В то время, когда многие люди становились жертвами туберкулеза, некоторые проповедники свежего воздуха считали надежным методом лечения сон в открытых палатках, открытых домах или – что, конечно, было определенным компромиссом – возле открытого окна.
Сны и кошмары
В XIX веке пришли в движение некие механизмы, которые историк культуры Питер Гай однажды назвал «дотошным исследованием собственного “я”». И кушетка сыграла в нем значительную роль. Она стала незаменимым предметом мебели при психоанализе. Лежа в трансе на кушетке психиатра, пациент допускает доктора в самые сокровенные глубины своей души. Лежание облегчает самонаблюдение, склонность к игровым ассоциациям, помогает направить внутренний взор во все уголки, глубины и пропасти, куда он обычно и не заглядывает. Желания, которые пациент при нормальных повседневных условиях даже не осознает или, может быть, не решается высказать, формулируются перед психоаналитиком и затем укладываются в его – как мы сегодня знаем – в большой степени спорные модели толкования. Для Фрейда кушетка была не просто мебелью, в 1938 году, когда семье пришлось бежать от нацистов, он перевез ее в Лондон.
Лежа легче обнажать свое подсознание – пракушетка Зигмунда Фрейда
С любезного разрешения частного Фонда Зигмунда Фрейда в Вене.
Пациент, лежащий на фрейдовской сверхкушетке, находится в неравном положении с сидящим психоаналитиком. И если предположить симпатию или даже, возможно, эротическое влечение между врачом и пациентом, то требуется не так уж много фантазии, чтобы представить себе сексуально напряженную ситуацию. Говорят, вначале Фрейд сидел рядом с кушеткой и пациентом, так было легче установить визуальный контакт. Но после того как одна пациентка попыталась сблизиться с ним, он отказался от этой практики и садился уже за кушеткой. У этого был и свой плюс: пациент чувствовал меньший контроль и ему было легче предаться свободному потоку мыслительных ассоциаций.
Популярность психоанализа придала кушетке дополнительное значение – в нескольких языках это слово ассоциируется только с психоанализом. Нью-йоркскому дизайнеру Тоду Брахеру пришла в голову прекрасная идея назвать элегантную, роскошную кушетку, сделанную по заказу одной итальянской дизайнерской фирмы, просто «Фрейд».
Не обошлось и без того, чтобы кушетка психоаналитика использовалась также для других интимностей, кроме вербальной откровенности. Венгерский ученик Фрейда Шандор Ференци из-за этого мучился угрызениями совести, он даже выражал в письме к Фрейду страх, что какой-нибудь пациент с особенно чувствительным обонянием может почувствовать запах или даже заметит следы спермы на кушетке. Историк науки Андреас Майер описывает, как кушетку психоаналитика догоняет ее порнографическое прошлое. И действительно, было немало различных вольных сочинений, в названии которых упоминались кушетки, диваны и т. п., например роман «Канапе цвета страсти» (1741), сочиненный предположительно Луи Шарлем Фужере де Монброном, описывающий сексуальные бесчинства высокопоставленных духовных лиц в парижском борделе (заметим, на диване) и сочетающий критические и вуайеристские мотивы. Этот текст, пишет Майер, «с одной стороны, обвиняет ложную святость клириков и религиозное воспитание, а с другой – восхваляет тайные мазохистские ритуалы как секретные рецепты для стареющих женатых мужчин».
Мебель для лежания XIX века, снабженная механизмами и так замечательно приспосабливающаяся к биомеханике человеческого тела, не только расширила возможности движения, но и направила сексуальные фантазии в дотоле не изведанные области. Резкие движения, при помощи которых стало возможно прямо-таки опрокинуть пациента в горизонтальное положение, безусловно, сказались на движениях и изменении поз при сексуальном контакте. В романе Джеймса Кэмпбелла Редди «Любовные похождения хирурга» (1881) молодой протагонист под предлогом обследования пользуется любой возможностью, чтобы получить удовольствие за счет своих обреченных на пассивность пациенток. Изготовленная по специальному заказу кушетка становится настоящим «полем боя Венеры»: «…эта кушетка была очень широкой, без спинки и с регулируемым изголовьем на одном конце, а ножной конец имел форму полумесяца…» Кроме того, у этой специально сконструированной кушетки были винты еще в нескольких местах, что позволяло любовным парам принимать самые причудливые позы, невозможные на обычном диване или постели.
Неожиданно повсюду появилась разнообразная складная мебель для лежания – в операционных, парикмахерских, родильных домах, в кабинетах для более или менее серьезных обследований. Поэтому неудивительно, что на эту мебель обратили внимание и художники. На рубеже XIX и XX веков лежание ассоциировалось, с одной стороны, с богемным наслаждением, а с другой – с глубинами подсознания. Как изменились горизонтальные миры грез после того, как техника ворвалась в мир людей и стала угрожать полным контролем над ним?
Сюрреалисты, искавшие эстетику, противоположную реализму, особенно знамениты тем, что придали сну, грезам и опьянению эстетическое и политическое измерения. Макс Эрнст любил перерабатывать явления мира потребления в сюрреалистичные, сбивающие с толку коллажи. Для своей работы «Изготовление клея из костей», созданной в 1921 году, он использовал рекламу теплового лечения из медицинского журнала и дополнил ее несколькими механическими элементами. В результате мы видим лежащую женщину, которая, кажется, утратила контроль над окружающим ее миром, возможно, потому, что находится во власти какой-то невидимой силы. По тонким трубочкам из ее тела не то стекает жидкость, не то наоборот – поступает в него. Кошмарное зрелище, кадр из фильма ужасов. Это уложенное в горизонтальное положение существо еще в сознании или мнимую жизнь поддерживает в нем только аппаратура? Странная картина, которая была задумана для журнала «Дада». Эрнст знал, что жизнь и лежание человека не поддаются рациональной механической организации, что связь человека и технических приспособлений неизбежно превратится в кошмарный сон. В своем произведении он демонстрирует дальновидность, которой так не хватает некоторым сегодняшним восторженным фанатам техники.
Музей лежащих людей
Предпримем небольшую экскурсию по воображаемому музею лежащих людей, в котором собраны все изображения людей в горизонтальном положении, сделанные когда-либо. К наиболее известным изображениям лежащей женщины, в данном случае прикрытой покрывалом и погруженной в сон, относится картина Витторе Карпаччо «Сон святой Урсулы». Разумеется, художники писали не только изможденных лежащих женщин, подобных этой монахине. Достаточно вспомнить «Маху обнаженную» Франсиско Гойи. А Анри Матисс, работавший, кстати, лежа в постели, при помощи палок с прикрепленными к ним кистями, демонстрирует нам на картине, изображающей обнаженную женщину, ее зад, который, по точному замечанию французского эссеиста Жан-Люка Эннига, «за годы бездеятельного ожидания… втрое увеличил свои размеры. Так как модель перенесла всю тяжесть своего тела на правый бок, – продолжает автор, – ягодицы лежат, подобно этажам дома, одна на другой, и впечатление возникает совершенно неповторимое… Эта женщина – само воплощение тяжести. Нагруженная таким количеством плоти, она, вероятно, живет только лежа, потому что почти невозможно представить, чтобы она могла сопротивляться неумолимым законам гравитации». Да, лежащие люди порой кажутся неприличными, неуклюжими, глупыми, но они бывают и изящны. То, что лежание может быть прямо-таки возвышенной формой существования, нам доказывают многочисленные портреты, если они приоткрывают интимный мир лежащего человека. Но это в меньшей степени касается изображений дремлющих людей, они как раз могут смутить или даже возбудить зрителя.
Взгляд из горизонтального положения: «В рамке, образованной моими бровями, носом и усами, возникает часть моего тела, насколько оно видно, и его окружение»
Эрнст Мах. «Анализ восприятия и соотношение физического и психического». Йена, 1911.
За плотной завесой можно увидеть целую галерею эротических изображений лежащих женщин, Одри Хепберн с ее сдержанным эксгибиционизмом и лежа остается иконой стиля. Взгляд, направленный в камеру, выдает больше, чем простое знание своей привлекательности. Когда Дуглас Киркланд в фотосессии «Вечер с Мэрилин» фотографирует сверху Мэрилин Монро, лежащую в постели и обнимающую подушку, а она при этом смотрит соблазнительно полуоткрытыми глазами в объектив, это – прекрасная игра с ожиданиями зрителя, несмотря на то что изображенная женщина остается недостижимой. Лежащие мужчины, по крайней мере в постели, и раньше, и сегодня встречаются в искусстве реже. В 1972 году Бёрт Рейнольдс[31] сфотографировался обнаженным, лежа на медвежьей шкуре, для разворота журнала «Космополитен»: широко улыбающийся, с сигаретой во рту, прикрывающий рукой гениталии, он, безусловно, запоминающийся экспонат этого необычного музея. «Ночь» Фердинанда Ходлера показывает художника, разбуженного духом ночи, окруженного шестью другими более или менее прикрытыми лежащими людьми обоих полов. Можно вспомнить и «Урок анатомии» Рембрандта, на котором врачи толпятся вокруг вскрытого трупа.
Вы все еще лежите?
Французское выражение «tre allong» (буквально: «вытянуться») может относиться к людям и животным, в то время как немецкое «liegen», английское «lying» и русское «лежать» употребляются и в отношении неодушевленных предметов. А вот «reclining» можно сказать только про человека. В языке австралийских аборигенов в районе Эллис-Спрингс есть глагол «ngarinyi», который кроме «лежать» может означать также «спать», «ночевать», а еще является эвфемизмом понятия «секс». В одном из языков коренного населения Бразилии, трумай, существуют два слова «лежать»: общее – «chumuchu» и «tsula», если речь идет о месте, расположенном не на полу или земле. Точно так же два понятия есть и в корейском: «nwup-» и «cappaci-», причем первое означает более высокую степень контроля – все происходит сознательно и целенаправленно, никогда не случайно или по небрежности, как это может быть со вторым глаголом, который означает еще и «упасть на спину». В чантьяльском языке – тибетско-бирманском наречии, употребляемом в Непале, – насчитывается не меньше семи выражений, означающих лежание, – некоторые подразумевают возможность двигаться, другие нет. Что это – лингвистическая изобретательность или доказательство того, что, возможно, само лежание в другом словарном мире является чем-то совсем другим? Если учесть, в какой степени наш язык формирует и направляет наше восприятие, то способ описания процесса лежания наверняка имеет большое значение для того, как его понимают и проживают носители разных языков.
Искусство лежать относится к обязательному набору наших способов существования. Оно многообразно и возможно в различных местах, помещениях и обстоятельствах. Все люди, когда-либо жившие на земле, лежали, но лежание занимало разное место в их жизни. Некоторые эпохи имели большую склонность к «культурному», сознательному лежанию, чем другие. Европейцы XVIII и XIX веков с тоской глядели на Восток в надежде набраться новых идей на примере восточной, часто существующей только в их фантазиях, манеры лежать. При этом, случалось, возникали недоразумения и недопонимание, но тем не менее этот повышенный интерес изменил европейскую мебель, а с ней и отношение к лежанию.
А как изменится в будущем соотношение лежания, сидения и ходьбы? Обратимся ли мы к прошлому и вновь откроем для себя манеру лежать древних римлян? Или снова оглянемся на Османскую империю? Сегодня все более чувствуется желание изменить наше отношение ко времени, и вместе с этим отношение к лежанию становится более положительным. Лежанию может быть отведена важная роль внутри того, что известный философ Бьюн-Чул Хан[32] называет «искусством времяпрепровождения» на фоне возвращения к созерцательному образу жизни, сопротивления «пагубной тенденции просто следовать за сиюминутной реальностью». Дело зашло уже так далеко, что некоторые известные люди аже фотографируются лежа в постели – через 40 лет после «лежачей» забастовки Джона Леннона и Йоко Оно, когда они в знак протеста против войны во Вьетнаме пролежали целую неделю в постели. Кстати, к их числу относится Славой Жижек, которого некоторые считают сегодня самым опасным философом в мире, а журнал «Нью-Йоркер» назвал его «рок-звездой от науки». Он пошел еще дальше. Он не только демонстрирует свое нижнее белье и провокационно выставляет портрет Сталина, он еще и ложится голым в постель и философствует. Вероятно, он – самый известный протагонист нового поколения мыслителей, которым внутренний голос подсказывает, что в соотношении вертикального и горизонтального что-то не так, что наше отношение ко времени должно измениться. Немецкий философ Петер Слотердайк призывает читателя своего дневника «Дни и строчки»: «Не вставай». И дальше он пишет: «Только из-за того, что, когда ты просыпаешься, солнце уже светит, ты вовсе не обязан сразу же сломя голову ринуться в активную жизнь». Можно и впрямь подумать, что уже наступило время новых «горизонталов». Для этого не нужны пророчества и дешевая эзотерика. Это что-то вроде логического продолжения обязательной идеологемы: все всегда должно пребывать в движении, чтобы идти вперед. Эмоционально выгорая, постматериалистическое общество меняет свои убеждения, переоценка горизонтального образа жизни идет полным ходом.
Добровольное лежание исполнено смысла; чтобы понять это, не нужно никаких сложных философских размышлений. Оно просто присуще человеку. Когда мы лежим, мы ближе к полу дома и к земле, быть может, даже приспосабливаемся к ним. Это дает чувство особой защищенности. Мы расслабляемся и скидываем с себя всю тяжесть дня, выключаемся из ритма мельтешащих, требующих нашего внимания дел, который навязывает нам повседневная жизнь. Ни один справочник не в состоянии объяснить нам, как надо «правильно» лежать. Умение ориентироваться в горизонтальном положении дано нам от природы. Вы можете сами открыть для себя искусство лежать, сокращенное в условиях нашей беспокойной культуры до минимума; хотя, вероятно, это будет открытие давно известного. Раскинуть руки и ноги, улечься – это роскошь. Это – искусство, о котором мы интуитивно догадываемся, которое мы можем подробно рассмотреть со всех возможных точек зрения, чтобы лучше понять его, но все равно остается неуловимый момент, последняя тайна, если угодно. Без нее жизнь в горизонтальном положении была бы всего лишь одной из поз, а не формой жизни или бытия. Искусство лежать существует не само по себе, оно связано с другими искусствами: с искусством ничего не делать, искусством довольствоваться малым, искусством наслаждения и расслабления, с искусством любить.
Такого больше нигде нет: 46-метровый лежащий Будда
Существует много статуй лежащего Будды, одна из самых больших достигает 46 метров в длину и 15 метров в высоту. Она сделана из гипса и обожженных кирпичей, покрыта тонким слоем листового золота, ее ступни украшены перламутровыми инкрустациями, а находится этот Будда в храмовом комплексе Ват По, историческом центре Бангкока. Он уже давно пребывает в этой позе, не меньше 200 лет. Лежа на правом боку, он опирается головой на руку. Сердце его свободно от всяких переживаний. Он спит и даже в этой позе сохраняет равновесие – настолько он погружен в свои грезы, ничто не беспокоит его, ничто не заставляет изменить положение. Он еще здесь или уже там? Давайте запомним, как выглядит это спокойное лежание, которому можно только позавидовать.
Благодарности
Выражаю сердечную благодарность Вольфгангу Хёрнеру, Петеру Брандесу, Жозе Жуану Карвальо, Олафу Дюфею, Хусейну Эр-Юрту, Детлефу Фойснеру, Герберту Гебхарду, Петре Хайцманн, Томасу Клуге (Рави Индер Сингху), Лори Ланц, Томасу Лейзеру, Ульриху Майеру, Станислаусу фон Моосу, Джону Ньюмену, Фирату Демиру, Флориану Рингвальду, Филиппу Сарасину, Эвелине Шультхайс, музею Зигмунда Фрейда, а также моим родителям Хельгард и Зигфриду Бруннерам, которые заинтересовали меня искусством лежать.