На тропе Луны Вологжанина Алла

Снова омертвение

Карина уселась на высокую каменную ограду клумбы. Желтые осенние цветы, словно почуяв ее живое тепло, склонили к ней головки.

– Сама не знаю, чего я ждала. Ну, может, я надеялась, что DeepShadow окажется взрослым. И что он хоть немного сможет нам помочь. А тут… маленький совсем, да еще инвалид.

– Зато он в компьютерах сечет так, как нам с Резановым и во сне не снилось, – возразил Митька. – И, ты знаешь, Валерик такой… стойкий, что ли. Он же не просто на коляске инвалидной. Ему в аварии ногу оторвало, а вторую как-то так хитро искорежило, что… Блин, тебе не понять.

– Да уж, куда мне.

– Не обижайся. Такое если не увидишь – ни за что не поймешь. Но Валерик реально наш человек. Не киснет, не ноет. Он четырехмерник слабенький, но, прикинь, старается, как сумасшедший, надеется, что когда-нибудь сумеет себе ноги выправить. И не только себе.

Карина и Митька с молчаливого согласия бабушки и тетки смылись из «Мудрой выдры», предусмотрительно взяв с собой «горячий молочный шоколад с летучей карамелью». И теперь Карина грела озябшие пальцы картонным стаканчиком – такие простые вещи во всех витках пространства примерно одинаковы. И примерно одинаково неважны. Горячий напиток, нарядный теплый плащ и сапоги позволяли проторчать на улице довольно долго и не замерзнуть, только и всего. Карина сидела под цветами, а Митька нависал над ней.

– Валерик… авария… ходить не может… Слушай, что-то знакомое, прямо в голове вертится.

– Ща помогу поймать, – проявил великодушие Митька. – Смотри, пять лет назад или около того его родители погибли в аварии, а он покалечился. Он с понедельника по пятницу у Марка, а на выходные его бабушка забирает. В «Доме Марко» ты его не видела? – Карина помотала головой. – Знаешь, где его бабушка работает? В нашей городской библиотеке. Заведует отделом редкой и старинной книги. Ничего знакомого, а?

– Ничего себе! – Карина вскочила, едва не расплескав остатки шоколада. – Вспомнила!

– Что? Вспомнила-таки, с чьей подачи мы в архив потащились?

– Не-е-е! – Она замотала головой, даже зажмурилась, пытаясь ухватить увертливое воспоминание. – Давно, перед тем, как я в школу пошла! Мы как-то с Люськой у нашего Дворца культуры болтались и встретили Марка и ее, ну, библиотекаршу. И она мне тогда сказала, что не фиг ныть и жаловаться, если руки-ноги на месте. Некоторые люди даже ходить не могут… Она Марку что-то про Валерика говорила, я уже не помню.

Карина вскочила и тут же чуть не села обратно, напоровшись на Митькин взгляд. Друг смотрел очень внимательно и вообще странно. Словно высмотрел в ней что-то незнакомое и теперь не мог понять, хорошо это или нет.

– Мить, ты чего? – пискнула она.

Тот медленно покачал головой.

– Я тебя тысячу лет знаю и все удивляться не перестаю, – как-то по-взрослому сказал он. – Мне Люська эту историю рассказывала и тогда, и потом. Знаешь, что она лучше всего запомнила? Библиотекарша сказала: «Не плачь, а злись». А ты запомнила: «Не раскисай». Наверное, поэтому я так… – Он не договорил, махнул рукой. – Ладно, это все ненужная лирика. Ты знаешь, кстати, какие у этой бабуленции идеи были? Не поверишь! Она про тебя откуда-то знала и хотела, чтобы ты укусила Валерика. Типа ликантропы же исцеляются. Но он – салага, внук! – сказал, чтобы не лезла к тебе. И она послушалась, понимаешь?

Карина кивнула. «Не плачь, а злись» она тоже помнила, просто у нее это получалось неважно. Но сейчас ее гораздо больше интересовала фраза, которую Митька не договорил. А Митька продолжал:

– Ты, я, Резанов, теперь еще Валерик. Мы все понимаем, что с миром дрянь какая-то творится. И мы можем больше, чем обычные люди. А про взрослых ты забудь, нам от них помощи не дождаться, даже от тех, кто нам головы отвинтить собирается только в воспитательных целях. Все эти суперзнаккеры заняты своими делами – кто бессмертием, кто наукой, кто кучей денег.

– У кого на что фантазии хватает, я понимаю.

– Вот и хорошо, что понимаешь! Нам придется из всех этих проблем выкручиваться самим, да еще и весь мир… выкручивать. Это ты осознаешь?

Карина кивнула. Куда уж яснее-понятнее-осознавабельнее. Стоило подумать об омертвении, как от страха тошно становилось. Вот только Митька вряд ли был прав насчет взрослых. Кое-кого она приняла бы в союзники.

– Слушай, белый волк, – сказала она, – а давай-ка до Сумеречных рядов прогуляемся. Я город плохо знаю, но, думаю, не заблудимся. Тут дядька один есть, зовут Эрнест. Мне кажется, он тоже, как ты сказал, «наш человек». Надо бы с ним поговорить.

Митька не возражал.

Сумеречные ряды, действительно, были совсем рядом – Карина быстро сообразила, куда надо свернуть, чтобы попасть к Лавке странностей. В ранний час народу было еще меньше, чем тогда, когда она оказалась тут впервые. Девочка уже собралась потянуть Митьку за рукав и сказать, что на этом самом месте она по-настоящему познакомилась с Кру и увидела драконоидов. Но, привычно взглянув на друга снизу вверх, она непривычно смутилась и не смогла выдавить из себя ни слова. Чужая, незнакомая твердость, а то и жесткость, что временами так пугала ее, проступила сейчас на Митькином лице – в очертаниях подбородка, челюстей…

«Господи, да он же и сам совсем взрослый!..» – вспышкой шарахнуло в голове.

– Мить, – предательски дрогнувшим голосом проговорила Карина, – слушай, ты в волчьем теле… ну… ты еще волчонок или взрослый волк?

Митька пожал плечами.

– Подросток, – отрывисто сказал, словно отрубил, он. – Ты же меня месяц назад видела, с тех пор ничего не успело измениться. Но уже скоро… – И замолчал, глядя, как обычно, прямо перед собой и непонятно куда.

– Скоро что? Вырастешь?

– Угу. И охотники потеряют ко мне интерес. Но пока я с тобой, они все равно к тебе не подойдут, вырос я или не вырос, какая разница.

Ничего себе, о чем он думает. Пока Карина подбирала слова, а заодно и мысли, которые следовало бы выразить этими словами, Митька, ничего больше не говоря, схватил ее за руку, как маленькую. Типа можно дорогу переходить. Впору бы надуться, чего, мол, со мной как с мелочью неразумной обращаешься, но… очень уж хорошо стало. И Карина промолчала, просто сунула вторую руку в карман плаща. И вовремя, а то забыла бы!

– Ой, Мить, что у меня есть! – Она вытащила один из купленных утром сувениров.

Не «сувениров», как у Арно, а обычных прикольных штучек на память. Именно Митькиного волка она не убрала в «глубинный карман», а положила просто так.

– Это тебе! – Зверь из белого металла задрал морду к висящей над ним белой же луне. С трехмерной точки зрения она висела без каких-либо креплений-подставок, и фигурка казалась совсем-совсем волшебной. – Это не просто для красоты, это будильник! Настраиваешь время и сообщаешь, когда тебя будить.

– Ого! Спасибо… – Фигурка перекочевала из Карининой руки в Митькину. Он встряхнул головой, словно сгоняя иллюзию незнакомости, улыбнулся криво, но по-настоящему.

Когда Митька вырастет окончательно, лапищи у него будут, наверное, размером с Кирины. Он и сейчас-то одной своей две Карининых ладони запросто сграбастывает. Руки теплые и сухие. Можно смело забывать дома перчатки, пусть Митька греет ее вечно зябнущие конечности.

– Какая сцена, обнять и плакать. – Звук голоса отразился от каменных стен домов, эхом разнесся по улице. – Только больше плакать, чем обнимать…

Диймар Шепот стоял в узком проулке между двумя домами, небрежно скрестив ноги и опираясь плечом о каменную кладку стены. Оранжевая шапка-капюшон спущена, светлые волосы спадают чуть ли не до плеч. И кривится в своей противной усмешке. Ему-то что тут надо, зачем притащился к лавке Эрнеста?

– Нету Эрнеста, – словно подслушав ее мысли, зло бросил Диймар, – у него до Дня пилигримовых яблок закрыто. Наверное, ребят в деревню повез.

– А ты-то зачем сюда явился? – поинтересовалась Карина. – Мириться? На случай, если тебе в будущем пара малышей в заложники потребуется? Я бы на твоем месте к Эрнесту и близко не подходила.

Диймар сплюнул на брусчатку и засунул руки в карманы.

– Что ты о «моем месте» знаешь, – усмехнулся он. – Что ты вообще знаешь? С охраной разгуливаешь…

– Да, с охраной, – спокойно ответил молчавший до сих пор Митька. – Я ее охраняю и советую запомнить это.

– Хотел бы я посмотреть на тебя в действии, охранник фигов, – фыркнул Диймар.

– Сейчас доостришь – посмотришь.

Диймар раскрыл рот, видимо, чтобы «доострить», но передумал. Посмотрел на Карину, на Митьку, потом почему-то вверх.

– Ладно, – уже вполне мирно сказал он, – я вообще-то после Эрнеста собирался вас искать. То есть тебя, конечно, Карина Радова.

Вот номер. Как он вообще узнал, что сегодня ее надо искать в городе? До этого утра она не собиралась покидать «Страж глубин». К тому же…

– Зачем я тебе понадобилась? – поинтересовалась Карина. – Опять передумал и решил меня Кларе преподнести?

– Ты идиотка или прикидываешься? Думаешь, я тебя обязательно в корыстных целях должен искать, без вариантов? Я хотел кое-что важное тебе показать… Ну, вам, раз уж вы оба здесь.

– Значит, все же «в целях». Что показать?

Когда Митькин голос начинал звучать так спокойно, Карине становилось не по себе.

Диймар снова взглянул вверх.

– Омертвение, конечно, – небрежно бросил он. – До берега по прямой четверть часа лету, не больше. А вот и Резька.

– Черт, что это?

Митька отработанным жестом затолкнул Карину себе за спину.

А на улицу аккуратно, даже деликатно, не задев крылом ни одного из воздушных змеев на балконах, ни перил, ни ставен, опустился Льдорез.

«Ох, что будет, Митька же никогда не видел драконоидов!»

Но не успела Карина додумать эту мысль, как стало ясно, что она, мысль, неверна.

– Надо же, белый! – Митькино лицо смягчилось, он протянул к Резаку руку, позволил обнюхать пальцы.

Сейчас драконоид не казался таким уж гигантским, как Карина думала раньше. Туловище немногим длиннее лошадиного, хотя гораздо шире – на спине можно вдвоем усесться, не касаясь крыльев. Ну или не получая ими поминутно по голове, это уж с какой точки зрения посмотреть. Кстати, именно крылья создавали впечатление громадности – в расправленном состоянии они напоминали паруса. Да еще длинная гибкая шея в пластинчатых наростах и хвост.

Льдорез кивнул Карине, как старой знакомой. К Митьке он тоже отнесся вполне благосклонно – то ли «глубинную тварь» почуял, то ли просто хорошего человека.

– Белых я еще не видел, – задумчиво произнес хороший человек Митька.

– А каких ты видел? – поинтересовался Диймар почти без издевки.

И Карина даже немного позавидовала Митькиному умению вести себя так, будто все происходящее в порядке вещей.

– Бронзовых пустынных, – невозмутимо сказал лучший друг, – еще красных. Забыл, откуда они…

– С южного побережья, откуда же еще… И они не годятся для гонок, имей в виду, – сообщил Диймар. – Это те, на которых Балер и Антон выделываются, – объяснил он Карине.

– Это я уже понял, – кивнул Митька. – Еще карликовых озерных видел, – добавил он и улыбнулся. Видимо, забавные были животные.

Диймар прищурился.

– Второй город луны? – спросил он.

Митька кивнул.

– А мне не рассказал!

Вовремя прикусить язык у Карины опять не вышло. Надо же, он даже полетать успел, да еще насчет гонок что-то выяснил.

– Успеется еще.

– Если будем тут торчать, то ни паучерта не успеется, – фыркнул Диймар. – Так мы смотрим омертвение или полдня насмарку?

Интересно, много ли у них времени? Карина как-то моментально отвыкла носить с собой телефон, а к часам так и не привыкла.

– Мить, твоя бабушка и Эррен точно протрещат в кафе еще пару часов. Если лететь действительно четверть часа, то получится полчаса туда-обратно да плюс там… В омертвении долго не проторчишь. Успеем без проблем.

Диймар посмотрел на Карину с таким же странным выражением лица, как тогда в лесу. А потом на Митьку:

– Ты в качестве охраны при ней от безделья не помрешь, точно. Полетели уже, а то сейчас народ сбежится на ледяного драконоида пялиться.

– Интересно, почему он ледяной? Он такой тепленький, – пробурчала Карина, взбираясь на основание шеи Резака.

– Тебя привязать или так не свалишься? – вместо ответа ухмыльнулся Диймар.

– Совсем, что ли? С чего бы мне с Резьки валиться?

– Как с чего? Хорошо зафиксированная девушка… молчу-молчу Митька хмыкнул, прошлепал прямо по спине драконоида к шее.

Ухватился рукой за пластину гребня – точь-в-точь, как Диймар по дороге из Дхоржа.

– Сядь, охранник. Резак не будет взлетать, пока всякие идиоты по нему ногами топчутся.

– Сам-то стоя летал, – напомнила Карина.

– А я не всякий идиот, – огрызнулся Диймар.

Конечно, не «всякий». Таких еще поискать.

Митька же спорить не стал. Прошлепал обратно и устроился между крыльями – благо под теплой чешуйчатой кожей Резьки пара то ли косточек, то ли хрящей сходилась под удобным углом. Карина пристроилась рядышком на этом странном живом «диванчике». Диймар смотрел на них сверху вниз с непроницаемым выражением лица, то на Митьку, то на Карину. О чем опять думает? Пожалел, что потащил их с собой, или пытается переварить печальную мысль, что рядом с «серой мышью» оказался грозный защитник?

Она так увлеклась разглядыванием остроносой физиономии Диймара, что не заметила, как Митька аккуратно, но решительно обнял ее рукой за плечи.

– Чего уставился? – с вызовом спросил он. – Ты вроде дорогу знаешь, и вообще впередсмотрящий? Вот туда и смотри. Вперед.

Он-то, похоже, моментально разгадал, о чем думал Диймар.

Резак слегка шевельнул мышцами спины – не для того, чтобы стряхнуть пассажиров, а просто напоминая: мол, собрались лететь, так полетели!

Диймар тронул шейную пластину драконоида, и тот легко оттолкнулся от брусчатки задними лапами. Карина запрокинула голову (Митькина рука создавала дополнительное удобство) и увидела, как небо словно бросилось им навстречу. До чего же приятнее смотреть в небо, сидя на теплой спине «ледяного» Резьки, нежели вися на стене башни над океаном… Сейчас небо было светло-синее, с редкими хлопьями облаков. Облака оказались совсем низко, вот они уже плывут вровень с Резаком. А смотреть вверх все равно страшновато, уж лучше вперед. Еще бы не натыкаться взглядом на русый затылок Диймара…

Летели они в самом деле недолго, может, даже меньше обещанной четверти часа.

На секунду Карине показалось, что они резко набрали высоту – похолодало, а воздух словно стал совсем сухим и едва пригодным для дыхания. Но, увидев своих спутников словно через тускло-серый фильтр, она поняла – добрались.

Когда Резак пошел на снижение, еще и уши заложило.

Митькина рука под ее головой одеревенела.

Карина одеревенела тоже – неужели для этого омертвения Митька уже взрослый? И сейчас рассыплется, словно манекен из папье-маше, в пыль и труху… И как жить в мире, в котором нет Митьки? Ровно одну мучительную секунду она хотела умереть. Но потом друг чуть шевельнул рукой, расслабляя сведенные мышцы. И девочка услышала свой собственный всхлип, неожиданно громкий в омертвелом воздухе.

«Митька, бедный ты мой, – подумала Карина. – Оказаться в омертвении в первый раз и на твердой земле ужасно, а на спине драконоида в снижении – вовсе кошмар».

Она изо всех сил скосила глаза, чтобы посмотреть на Митьку. С учетом того, как они сидели, по-другому посмотреть было невозможно. И чуть не окривела впустую. Увидела только, что на левой щеке мальчишки прыгал желвак – друг стискивал зубы. Не зная, что еще сделать, она погладила своей ладошкой его ладонь. Митька поймал ее пальцы и вцепился в них, как утопающий в бревно. Эх, неважное из нее бревно. А так хочется иногда стать для «каменной стены» Митьки чем-то тоже вроде… ну, хоть заборчика какого…

А Резак тем временем опустился на поляну, и картонное подобие травы рассыпалось под ним в пыль.

– Приехали, туристы, – не оборачиваясь бросил Диймар и спрыгнул с драконоида.

Ребята последовали за ним.

Карина, конечно же, не успела обследовать омертвение на Земле, да и не тянуло туда, если уж честно. Поэтому о масштабах катастрофы она и понятия не имела. Но омертвение, в котором они оказались сейчас, было действительно огромным. Она прекрасно помнила бухту в форме полумесяца с каемкой пляжа, на которой статуей замерла кудрявая девочка. Отсюда же пляж был не виден – его скрывали невысокие холмы да несколько двухэтажных домиков. Омертвение настигло этот край в разгар весны, и на деревьях навеки застыли цветы.

Митька затравленно озирался. То есть это взгляд у него был затравленный, а выражение лица такое, словно ему омертвения – так, ерунда, он вообще по ним каждое утро бегает. Трусцой, ага.

Резак повертел головой, убедился, что все пассажиры его покинули, и сильно оттолкнулся лапами от земли.

– Куда это он? – Вот еще не хватало застрять тут без драконоида и возможности по-быстрому вернуться в город.

– Здесь повертится, – махнул рукой Диймар. – Драконоиды все время к омертвениям тянутся, как будто обследуют их. И вы тоже смотрите хорошенько. Если не выйдете вовремя на тропу луны, весь мир станет таким.

– Вот елки-палки!

С отошедшего от них буквально на несколько шагов Митьки слетела всякая невозмутимость. Карина следом за ним завернула за угол домика и…

Человек лежал на боку подминая телом левую руку. А правая, вытянутая вперед, разрывала землю… когтями. Смерть и омертвение пространства настигли волка в момент превращения. Странная, то ли резаная, то ли рваная рана на шее казалась трещиной на папье-маше или гипсокартоне… или из чего там эта мертвая реальность сделана?

Нож, вернее, жутковатое приспособление с тремя лезвиями на одной рукояти, которым нанесли рану, валялся рядом.

Ужас уменьшает поле зрения, не позволяет оторвать взгляд. Карине понадобилось усилие, чтобы отвернуться.

Второй человек застыл в странной позе – полуприсев на одну ногу. Рука его явно творила в воздухе знак, когда из другой руки выпало оружие.

– К-кто это? – Горло казалось пережатым, вместо нормальной речи получился полузадушенный писк.

– Это охотник Андрей Ластовер, между прочим, отец Антона, которого Эрнест тогда вырубил, – любезно пояснил Диймар. – Он убил вот этого волка, и на весь Полумесяц навалилось омертвение. Это побережье так называется… называлось.

– Глупость какая. – Митька подошел прямо к омертвевшему знаккеру зачем-то повторил его позу. – Ага… сначала ударил этим… усушенным катаром, практически шею ему вскрыл. Отскочил, для верности решил знак сотворить…

– Что еще за катар? – зло спросил Диймар.

На лбу у него запульсировала жилка. Злится. Даже бесится. И не спросить не может – любопытство же. И от этого еще больше бесится.

– А, это в нашем мире у индусов, ну… у одного народа, есть такое оружие, только побольше, скорее короткий меч, чем нож. На первый взгляд одно лезвие, но при определенном движении выскакивают еще два, – нарочито-буднично сообщил Митька. – Не мешай, ладно? Я ситуацию представить пытаюсь. Значит, этот охотник сотворил знак. Не понятно теперь, успел или нет. Волк умер, и рвануло омертвение. Этот… Ластовер, что, не соображал, что делает? Член клуба самоубийц?

– Слушай ты, детектив…

– Я не детектив, я охранник, забыл? – Митька что, специально заводит Диймара? Зачем? – Поэтому я не понимаю. Охотник не мог не знать, что волков осталось мало и смерть любого вызовет омертвение. И он убил волка. Бред какой-то…

– Слушай, ты… – Диймар скрипнул зубами. Карина уже собралась встрять, но тот взял себя в руки и продолжил почти спокойно: – Он прекрасно соображал, что делает. Просто просчитался. Он думал, что вот они скомпенсируют смерть волка, – и указал на край поляны, где картонной декорацией нависал розовый куст, а под ним…

Мальчику было лет семь. Худой, с челкой на глазах, он, в точности как Митька Карину, заслонял собой совсем крошечную толстенькую девочку лет трех. Лицо мальчишки было сердитым и перепуганным, он вздернул губу – то ли рычал, то ли кричал что-то. А малышка, похоже, не очень-то и понимала, что происходит.

– Он пришел за ними, – Диймара передернуло, – но они слишком были маленькие. Их присутствие не перекрыло смерть взрослого волка. Их прятали… – его голос сорвался, – вот в этом доме.

Карина оглянулась на дом и поняла, что в дверях стоял кто-то еще. Статуя… То есть не статуя. Омертвевший человек. Высокая женщина, заметно беременная, в ужасе подносила руки к лицу. Но не донесла и застыла. И было видно, что у нее такие же, как у Диймара, острые нос и подбородок. И прямые волосы точно так же капризно падали на плечо.

– Ой… – выдохнула Карина, – это твой дом, да? Это твоя…

– Их прятали у нас, – перебил ее Диймар. – Ларса и Эленку. Нас с братом бабушка забрала на три дня всего, мы ребят с собой звали, но их увозить было нельзя. Там еще… папа в доме. Он хотел из окна на охотника выпрыгнуть… Не успел, так и омертвел одной ногой на полу.

Карина молчала. Что тут можно сказать?

Митька присел возле детенышей, всматриваясь в лицо Ларса. Потом зачем-то погладил по голове омертвевшую Эленку.

Диймар шумно дышал через нос, стискивая зубы.

– Ларсу было восемь, а Эленке три или четыре, не помню.

– А тебе?..

– Мне семь, а братишке год всего…

Получается, что это омертвение произошло примерно в одно время с земным. Ну, плюс-минус немного…

– А сколько тебе сейчас?

– Пятнадцать.

– Митьке тоже почти столько…

– Ах, вот как? Ни минуты без Митьки, каждое второе слово – об охраннике…

Вот что за дурак? Нашел время…

– Что ты чушь несешь? Он не охранник, он мой друг!

– О как!

Диймар вдруг наклонился к Карине совсем близко. Глаза у него оказались не карие, а совсем светлые, почти желтые. И очень злые.

– Вообще не понимаю, как вы еще живы оба, – почти выплюнул он ей в лицо, – защиту даже ставить не умеете, а сами потащились в омертвение непонятно с кем. Идиоты.

Очередная жилка дернулась у него под глазом. Псих ведь, самый натуральный. Карина поднялась на цыпочки, едва не боднув его лбом.

– Не такие уж мы идиоты. В омертвении глубины нет. Что ты нам сделаешь без своих распрекрасных ритуалов, а, будущий знаккер и даже, может, символьер Шепот?

Вот черт, а дыхание у него – словно он какую-то мятно-ореховую конфету ел только что.

– Это у пространства глубины нет, – по тонким губам мальчика пробежала улыбка, – а у вас есть. Мы – четырехмерны, и тут наши глубины соприкасаются. Это свойство абсолютной трехмерки. Чуешь, чем пахнет?

Ничего она не чуяла. А Диймар, видимо, понял это и усмехнулся. Вдруг положил Карине руку на плечо. Она почувствовала, что он ее слегка толкнул, но… его ладонь вдруг нырнула в глубину.

– Э, ты что творишь? – Она попробовала вывернуться, вытащить руку, но не вышло. Диймар только зло усмехался, сверля ее своими желтыми глазищами. А Митька, рассматривающий детенышей, вдруг захрипел и схватился за горло.

– Как удачно получилось. – Диймар шевельнул рукой. Карина ничего особенного не ощутила – как будто рука мальчишки так и лежала на поверхности ее плеча. Зато явно ощутил Митька. – Выход из твоей глубины оказался прямо у него в горле. Какой-то долбаный символизм! Я могу спокойно его придушить. Если только ты не… Ха! Ты ведь сделаешь все что угодно, чтобы я твоего дружка отпустил, да? Все, что я скажу! Даже на Иммари сама побежишь, как миленькая.

Что сейчас творилось внутри у нее – словами не описать. Если коротко, то ей хотелось крушить все вокруг, а лучше – всех вокруг. Но еще почему-то Карина вчувствовалась в этот момент. И с ужасом поняла, что останавливать происходящее ей почему-то не слишком хочется.

Вот только бы вывести из-под удара Митьку. Как? Да любой ценой. Она же действительно сделает все, что скажет Диймар. И он это тоже понял.

– Ну что? Что бы мне от тебя потребовать? Может, чтобы…

Краем глаза Карина уловила движение. Митька все же каким-то образом сопротивлялся. И медленно шел к ним – несчастная пара шагов, но на них сейчас тоже нужно время. Тут еще Диймар со своим мятным дыханием, глазами-фонарями и злыми словами наклонился к ней совсем вплотную.

Что ей тогда захотелось сделать, она никому не рассказала. Она и вспоминать-то об этом побаивалась. Но мало ли чего захотелось. Карина просто тронула пальцем губы Диймара. Осторожно погладила по щеке, рядом со ртом. И Диймар на секунду растерялся, потерял контроль над ситуацией.

А в следующую секунду он уже рухнул на сухую, мертвую землю, сбитый с ног Митькой. Вывернуться не успел, Митька занес кулак.

– Защиту ставить я умею, – хрипло сказал он, – и я все-таки волк, меня придушить – у тебя кишка тонка.

И впечатал кулак… в землю. В сантиметре от головы противника.

Карина выдохнула.

Диймар на секунду замер, потом сгруппировался и змеей вывернулся из-под Митьки. Вскочил на ноги и легко вытянул из собственного предплечья боевой шест. Митька прищурился, закусил губу и сжал кулаки.

– Ну, давай, – почти весело подначил он.

Нашли время. И место. Карина не придумала ничего лучше, кроме как броситься между ними.

К счастью, не успела. Между несостоявшимися дуэлянтами, раскалывая гипсокартон омертвевшей лужайки, опустился белый хвост драконоида. А потом – как очень веский аргумент против драки – сам его хозяин. Резак осмотрел честную компанию и глухо заворчал.

– Мордобой пока отменяется, – выдохнула Карина. – Не знаю, придурок, зачем ты нас сюда притащил. Но впечатлений хватит надолго. Давайте уже валить отсюда.

– Залезайте, – буркнул Диймар, убирая шест.

Но Митька придержал Карину:

– Нет, с ним мы больше никуда не полетим.

– А как выбираться? – удивилась девочка. – Я дорогу не запомнила.

– Пока ты в небо таращилась, я запоминал, – со своим обычным твердокаменным спокойствием сообщил друг и указал в сторону, противоположную холмам. – Нам вон туда. За полчаса до края омертвения доберемся. Там предгорья. Обернемся волками и через полдня будем в городе. Лучше от бабушки огребу, чем с этим… уродом еще куда-то полечу. Ты со мной?

– Я с тобой.

Опять Каринина очередь вцепляться в его руку, как в якорь. Лучше уж через незнакомые горы и по шее от Эррен, чем остаться наедине с Диймаром. И с мыслями, которые он вызывал. Или это не мысли, а что-то другое, неформулируемое…

– Ну, как знаете.

И, не тратя лишних слов, Диймар запрыгнул на шею Резаку. Тот снялся с места не так быстро, как в прошлый раз, с удивлением оглядываясь на своих новых друзей, не захотевших лететь на нем.

– И что теперь? – спросила Карина.

– Теперь пошлепали на выход, – отозвался Митька. – Мерзко тут.

Но обернуться волками и пробежаться по горам не удалось. На границе омертвения их ждали. Ангелия только холодно кивнула внуку. Зато Эррен налетела на Карину, едва не сбила с ног.

– Что ты, мрак побери, делаешь? – заорала она, вцепляясь племяннице в плечи и тряся ее, как грушу. – Карина, у тебя голова есть? Куда тебя понесло?

– Я… Мы… – Ох, черт, времени прошло чуть больше часа, что ж теткам в кафе не сиделось-то? – Эррен, мы думали, вы часа два проболтаете, а мы туда-обратно быстренько…

И тетка в сердцах отвесила ей оплеуху.

– Два часа? Ты что, думала, что мы за два часа о вас не вспомним ни разу? Да будь вы даже чужими детьми, мы бы и то за вас, дубин, беспокоились. А вы наши! Да мы практически следом за этим белым бандитом летели. Ну, погоди, заср… пакость ты мелкая! Я придумаю, как тебя наказать.

– Можешь меня на бал не пускать. – Шестым чувством подростка Карина ощутила, что гроза миновала.

Тетушка усмехнулась.

– А ежа голым задом попугать не надо, нет? – ехидно осведомилась она. – Думаешь от уроков танцев увильнуть? Не выйдет. Я что-нибудь посерьезнее придумаю. За мной шагом марш! Городскую стражу на ноги поставили из-за вас.

Карина потащилась за теткой, старательно изображая раскаяние и, вопреки здравому смыслу, чувствуя, как внутри разливается тепло. Да, Эррен отвесила ей по башке, и пребольно. Но она беспокоилась о племяннице, думала о ней. Да фиг с ней, пусть наказывает сколько угодно.