Отдать всего себя. Моя автобиография Дрогба Дидье

Глава 5

Моя марсельская мечта

(2003–2004)…

Генгам – тихий городок в Бретани на северо-западе Франции с населением меньше восьми тысяч человек. Марсель – его полная противоположность: крупный средиземноморский порт, второй город страны, насчитывающий 850 тысяч жителей, известный своей суетой и мультикультурностью. Фанаты «Генгама» съезжаются на его матчи со всех окрестностей. «Марсель» же поддерживается болельщиками со всего света. В то время стадион в Генгаме «Стад дю Рудуру» вмещал 16 тысяч человек, стадион в Марселе «Велодром» – около 60 тысяч. И это всего лишь небольшая часть различий между этими двумя клубами.

Я был в расположении национальной сборной, когда оформлялся трансфер, поэтому смог присоединиться к команде только в конце предсезонных сборов. Забавно, что они проходили в Бретани, недалеко от Генгама. Мне сразу же помогли обжиться на новом месте. Я делил комнату с капитаном команды швейцарцем Фабио Селестини, который снабдил меня полезными сведениями о тренере Алене Перрене и его методах, а также о том, что он представлял собой как личность. Кроме того, он посоветовал мне, как себя вести: просто делать свое дело и оставаться самим собой. Это помогло мне немного расслабиться. Было непривычно повсюду встречать болельщиков «Марселя». Их поддержка показала мне, что популярность этого клуба несравнима с тем, что мне доводилось видеть раньше.

К счастью, внимание не было сосредоточено только на мне. Мидо только что перешел из «Аякса» за 12 миллионов евро, это была рекордная сумма для футболиста из Египта, по этой причине все обратили взоры на него, а не на какого-то парня, только что взятого из «Генгама», чье имя многие до сих пор не могут правильно произнести. Такая ситуация меня вполне устраивала. Я не испытывал внешнего давления, хотя внутренне ощущал. Смогу ли я качественно заиграть в такой команде? Я теперь был частью чего-то большого, и это было для меня в новинку. Я старался не выдавать своего смятения, делал вид, что приспособился к новой обстановке, но все равно чувствовал себя не совсем в своей тарелке – словно лебедь, который выглядит так, будто бы легко, без малейших усилий скользит по поверхности, а на самом деле бешено перебирает под водой лапами. Именно так я себя вначале и чувствовал – бешено греб незаметно для других, чтобы не отставать от остальных.

Однако я не мог в чем-либо упрекнуть своих партнеров. Они проявили просто удивительное дружелюбие. Я ожидал увидеть команду, состоящую из законченных индивидуалистов, учитывая, кто в ней играл, и предполагал, что многие будут просто делать свое дело, не обращая внимания на то, что чувствуют и думают на этот счет окружающие. Однако реальность опровергла все мои ожидания. На самом деле атмосфера в коллективе для них значила много.

Подтверждение тому имело место на одной из моих первых тренировок с «Марселем». Был август, стояла настоящая жара, и так как я не проходил полностью предсезонку вместе с остальными, то не был как следует готов к нагрузкам. Мы начали беговое упражнение, и я понял, что не справляюсь с общим темпом. Я изнывал под палящим солнцем, пульс у меня зашкаливал, я все больше отставал. Один из защитников, Джонни Экер, заметил это, но вместо того, чтобы оставить меня и продолжать бежать, он попробовал слегка меня приободрить: «Давай, Дидье, давай!» И когда стало ясно, что это не помогает, заставил всех притормозить.

– Ничего страшного, – сказал он. – Мы подождем. Будем бежать за тобой. Ты первый, а мы за тобой.

Вот так все сложилось. Теперь уже я задавал темп. Такое отношение просто поразило меня. В любой другой команде, особенно в низших дивизионах, подобное было невозможно даже представить. Там ты либо плывешь, либо тонешь. И если ты сзади, то ты остаешься сзади, и точка. Никто не будет ждать тебя.

Таким образом, я с самого начала почувствовал, что меня приняли, и это было действительно замечательное ощущение. Мы поладили с Аленом Перреном. Хотя он был требовательным, наряду с этим он был хорошим человеком и хорошим тренером. Безусловно, нужно было внимательно слушать то, что он говорил. Он пояснял, чего он от тебя хотел, а затем передавал тебе ответственность за все, что ты делал. Отныне ты сам отвечал за то, что происходило на поле. «Вы выступаете не для меня, а для себя», – обычно повторял он. Такой стиль я бы сравнил с манерой Гуса Хиддинка. Для Франции в то время это было нетипично, поэтому с некоторыми игроками у него возникали проблемы. Это касалось, прежде всего, тех игроков, которые привыкли больше полагаться на тренера, которые привыкли, что на поле нужно делать только то, что он прикажет. С моей точки зрения, когда ты достигаешь определенного уровня, ты уже обязан сам знать, что тебе следует делать. Тренер задаст для тебя направление работы, но на поле выходишь именно ты, и за происходящее там тебе нужно брать ответственность на себя. Ты уже должен обладать достаточным опытом, чтобы тебя не приходилось водить за руку.

Со мной стиль работы Перрена сработал – он сдержал слово и поставил меня вперед, в пару к другому нападающему. Он предоставил мне возможность проявить себя. Я тут же начал забивать, еще в предсезонных товарищеских матчах, и сразу вошел в нужный ритм.

Жизнь полна странных совпадений. В первой игре чемпионата нам предстоял выездной поединок против «Генгама», моего прежнего клуба, на стадионе «Стад дю Рудуру». Еще чернила не успели высохнуть на моем контракте, а я уже вернулся в Генгам – и думал о том, как обыграть свою прежнюю команду. Забить мне в этот раз не удалось, но было нелегко видеть своих бывших партнеров и многочисленных болельщиков, тепло поприветствовавших меня, когда я сделал первый шаг на поле. Я старался держать при себе свои эмоции, по крайней мере, до окончания матча, в противном случае я просто не смог бы сконцентрироваться на игре и как следует выступить. Однако мне следует быть честным: хотя покидать «Генгам» и было грустно, меня вдохновлял тот факт, что теперь я игрок «Марселя».

Мне дали мой любимый 11-й номер. В прошлом под ним играл легендарный Эрик Кантона, поэтому право носить его (вместе с моим именем на спине футболки) вызывало у меня теплые чувства. В первый раз я буквально вылетел на поле «Велодрома», обуреваемый счастьем и стремлением проявить себя. Я с трудом сдерживался. Помню, как я увидел огромный баннер на одной из трибун с моим изображением и подписью снизу: «Дрогба, забивай для нас».

Скандирование моего имени фанатами на каждом матче, прекрасный огромный стадион, славная история клуба и чувство причастности к ней – все это никогда не переставало вдохновлять и мотивировать меня. Иностранцы, подписывая контракт с «Марселем», очевидно, понимают, что приходят в большой клуб с историей, но если ты вырос во Франции, то для тебя «l’OM» имеет особое значение. Ожидая в туннеле перед началом очередного матча выхода на заполненный фанатами 60-тысячный стадион, я всякий раз испытывал какие-то совершенно удивительные чувства. Мне вообще все казалось почти нереальным: что я ношу эту светло-синюю футболку, что выбегаю на эту потрясающую арену. Это ощущение нереальности происходящего не покидало меня, по существу, весь тот сезон, который я провел в этом клубе. Каждую игру я проводил так, стовно она была первой. Каждую игру я воспринимал как нечто особенное.

Свой первый гол я забил в августе на выезде против «Ланса», а в следующем туре я забил первый гол уже на нашем стадионе – тогда мы обыграли «Сошо». Вскоре я начал праздновать забитые мячи специальным танцем, который называется «купе-декале». Он популярен в Кот-д’Ивуаре, а также в ивуарийской общине во Франции. Исполняется он в сопровождении национальной поп-музыки. Этот танец стал моим фирменным знаком, и мои фанаты в течение сезона полюбили его.

Вскоре после победы над «Сошо» настал черед еще одной важной вехи в моей карьере – речь идет о групповом этапе Лиги чемпионов УЕФА. Мы попали туда в августе, победив в отборочном матче «Аустрию» из Вены. Мы выиграли не очень убедительно, но прошли дальше, а это главное. К нам в группу попались «Партизан» из Белграда, «Порту» и могучий мадридский «Реал». Стартовать предстояло в сентябре с матча на «Сантьяго Бернабеу». В испанской команде была собрана целая плеяда звезд мирового футбола (это было даже курьезно), начиная с капитана команды Рауля, потом шли Зидан, Роналдо, Фигу, Касильяс и, наконец, Дэвид Бекхэм, который только что перешел туда из «Манчестер Юнайтед» за весьма внушительную сумму.

Это было нереально: мне предстояло играть на одном из главных стадионов мира в самом престижном европейском турнире. Раньше я смотрел игры Лиги чемпионов дома с друзьями по вторникам или средам. Мы усаживались перед телевизором, ели пиццу, смеялись и шутили, угадывая, какая команда сегодня победит. Потом звучал гимн Лиги… Я вспомнил все это, выходя на то поле в Мадриде, выстраиваясь в шеренгу рядом со всеми этими звездами и слушая этот гимн. Я испытывал удивительное чувство, по моему телу пробегал холодок. «Я сделал это, я здесь!» – думал про себя, сам до конца еще не веря в это.

Удивительно, но вместо благоговейного страха меня переполняла легкость и какое-то странное спокойствие. Я верил в свою команду и в то, что смогу соответствовать уровню игроков в этой группе. Возможно, я наслаждался происходящим еще и потому, что наконец достиг вершины европейского футбола, хотя всего тремя днями ранее я опасался, что мне придется пропустить этот матч. Я подвернул лодыжку во время тренировки, и буквально за день до игры, когда мы проводили предыгровое занятие уже на стадионе соперника, продолжал ощущать боль. Но мне повезло. Я успел восстановиться ровно к назначенному времени. В противном случае на поле я бы не вышел – я никогда так не делал. И для меня почти не стало неожиданностью то, что на 26-й минуте мне удалось забить первый гол. Вне себя от счастья я побежал праздновать к угловому флажку. Наши многочисленные болельщики тоже радовались и торжествовали, а вот что касается фанатов «Реала» – это была совсем другая история. Я расслышал из их толпы легко узнаваемое «обезьянье» уханье. Его издавала небольшая группка зрителей, но слышно их было отчетливо. Меня это шокировало. Никогда не забуду, как в тот момент, пусть я и радовался забитому мячу, в голове пронеслась мысль: «Ничего себе! Как же так: у «Реала» – и такие болельщики?!»

Игра окончилась победой «Галактикос» со счетом 4:2, но мы уходили с поля, чувствуя, что сыграли хорошо. Это придало нам уверенности перед встречей со следующим соперником, и «Партизан» дома мы просто разгромили – 3:0. Я вновь открыл счет и в целом был доволен тем, как выступил сам и как выглядела наша команда.

Друзья безостановочно звонили и писали мне сообщения, начиная с мадридского матча. Мои родители и родственники не из тех, кто слишком поддается эмоциям, но мои друзья не могли сдерживать свое возбуждение: «Лига чемпионов! Не могу поверить, что ты там играешь! Как оно вообще?» Как и они, я тоже не мог поверить в это. И тоже не мог скрыть тот факт, что я сам крайне удивлен: «Ну, на самом деле это, скажем так… здорово!» А потом я заливался смехом. В «Лиге 2» действительно игралось тяжелее из-за того, что основное внимание уделялось физической подготовке. В Лиге чемпионов же прежде всего ценится техника, хладнокровный расчет, умение организовать атаку в нужный момент, футбольное мышление, понимание, когда соперник «просел» и пришел момент перехватывать инициативу. Все зависело от умения «читать» игру, и к тому моменту я уже научился понимать все эти нюансы, поэтому для меня это было естественно и довольно легко.

В последующем нам предстояли две игры подряд с «Порту». Этому клубу в тот год предстояло выиграть Лигу чемпионов, а тренировал его сам Жозе Моуринью (впрочем, тогда еще он не был «сам», а был просто Моуринью). В первой игре (дома) я опять забил, однако оба этих матча мы проиграли: сперва 2:3, а потом, в Португалии, 0:1. Больше всего мне польстили разговоры защитников соперника в первой встрече: я слышал, как они, обсуждая между делом, как можно меня остановить, признали единственным действенным способом удары по ногам. Пожалуй, я делал все правильно, если они считали меня неудержимым. Это был лучший комплимент, который только они могли мне сделать!

В тот раз я впервые встретился с Жозе. Он подошел ко мне в туннеле после завершения игры и в шутку спросил меня на французском, нет ли у меня братьев или кузенов, которые так же, как я, играли бы в футбол.

– Вообще-то, в Африке много тех, кто играет лучше меня, – отшутился я.

– Однажды, когда я смогу себе это позволить, я подпишу тебя, – сказал он перед тем, как уйти.

Я не стал обращать особого внимания на его слова, но знал, что с помощью своего скаута, прекрасно всем известного Андре Виллаш-Боаша, он продолжал следить за моей карьерой. Андре неоднократно приезжал на матчи с моим участием и отправлял отчеты своему боссу.

Одной из основных причин моих успехов стала физическая форма – она была лучшей, чем когда бы то ни было. И не только благодаря собственно тренировкам. Большую роль в этом сыграли два человека: Стефан Рено и Паскаль Керлу, с которыми я начал сотрудничать в «Генгаме» и которые продолжают помогать мне по сей день (лишь несколько лет назад вместо Паскаля со мной начал работать Матье Бродбек). Вначале они работали с Флораном Малуда, и я тогда поражался, как быстро он приходил в себя после напряженного матча, особенно тогда, когда нужно было вновь играть через три дня. По сравнению со мной он всегда выглядел свежим. Мне же требовалось пять дней для восстановления, что было, конечно же, не совсем хорошо, поскольку, если бы я начинал нормально тренироваться лишь на пятый день, то тренер бы вряд ли включил меня в стартовой состав на следующую игру. Я осознавал, что нужно было что-то делать. И Флоран познакомил меня с этими ребятами, которые помогали ему готовиться, причем не только физически, но также технически и тактически. Я тоже начал заниматься с ними и продолжаю это делать до сих пор.

Стефан – тренер по физподготовке, спортивный физиотерапевт, который специализируется на упражнениях, способствующих профилактике травм и ускорению восстановления после футбольных тренировок. Они включают в себя много упражнений на растяжку. Когда я говорю «много», это значит не 20 минут, а два-три часа или даже больше, если это требуется. Это многочисленные повторения одних и тех же движений, растягивание всех мышц и мягких тканей.

У Паскаля больше академического, научного опыта, у него обширные знания по физиологии, биомеханике и по физической технике – то есть по всему тому, что требуется хорошо знать для выступлений на высшем уровне. В начале нашей совместной работы мы часами смотрели видеозаписи разных матчей, детально анализируя все движения, отборы мяча и те технические приемы, которые не были заложены в мою мышечную память, потому что я не тренировался с детства на каких-либо футбольных курсах. Я научился использовать незаметные, но оттого не менее значимые компоненты своей игры: как читать «язык тела» моих соперников, причем не только вратарей; как быть уверенным, что уходишь от соперника в нужный момент; как оставаться вне зоны его видимости; как успех матча может зависеть от нескольких секунд, когда тебе удалось перехитрить соперника, сделать необходимый пас или найти зазор в обороне, чтобы просочиться через нее или передать мяч. Все это включало многочасовой анализ, многочасовые занятия после тренировок, многочасовую работу по физической подготовке и упражнения дома на растяжку.

Кроме того, я еженедельно посещал остеопата. Некоторые считали эти визиты излишними и бессмысленными, но я был твердо убежден в той пользе, которую они приносили. И это подтверждалось фактами: с тех пор как я нанял остеопата в конце своего пребывания в «Генгаме», моя физическая форма существенно улучшилась, результативность выросла, а футбольная карьера пошла в гору.

Моя «фитнес-команда» никогда не вмешивалась в то, что происходило в клубе, а также в концепцию тренировок. Она всегда стремилась работать сообща с тренерами и помогать мне становиться лучше именно в интересах клуба. Аналогичного подхода, кстати, придерживались и баскетбольные суперзвезды – такие, как Майкл Джордан и Коби Брайант, которыми я всегда восхищался: у них были собственные физиотерапевты. Сейчас такая практика стала модной среди игроков многих клубов высшего дивизиона.

Реалии футбола таковы, что даже в лучших командах может быть три физиотерапевта, а игроков – от 22 до 24. Даже если эти физиотерапевты – лучшие из специалистов, они способны уделить каждому футболисту максимум 10–20 минут, после чего им нужно переключаться на следующего игрока. В большинстве случаев им приходится применять методику, подходящую для среднестатистического игрока. Я же понимал, что мой организм (если только я хотел полностью раскрыть свой потенциал), который постоянно травмировался с ранних лет, нуждался в более специфичной, более точечной помощи.

Таким образом, моя «фитнес-команда» последовала за мной в «Марсель» (а затем и в «Челси»), и эта дополнительная работа приносила свои плоды и мотивировала меня продолжать усилия в данном направлении. Мне всегда приходилось упорно работать над тем, чтобы расти как футболист. Я первым был готов признать, что не обладал выдающимся талантом, но я мог видеть, что мое усердие действительно помогало достигать необходимого уровня – такого, которого от меня все ожидали.

К сожалению, что касалось результатов команды, то они не соответствовали имевшимся ожиданиям. Прошлый год клуб закончил на втором месте. Новый сезон тоже начался для него хорошо, на какое-то время в сентябре мы даже возглавили турнирную таблицу, но в дальнейшем положение стало ухудшаться. В группе в Лиге чемпионов мы завершили игры третьими, не сумев пробиться в плей-офф, и одновременно упустили возможность участия в чемпионате Франции. Ален Перрен каким-то образом потерял доверие команды и перестал с нами общаться. После того как наш действующий вратарь Ведран Рунье раскритиковал тактику команды на матче с «Мадридом», в аренду из «Манчестер Юнайтед» был взят Фабьен Бартез. Не знаю, была ли связь между этими событиями, но если да, то оставалось лишь удивляться. В любом случае к началу зимнего перерыва было очевидно, что между рядом игроков и Перреном существуют определенные трения. Не самым благоприятным образом сказывался также тот факт, что наш капитан был травмирован. Помню, как я однажды сказал одному из помощников главного тренера, что в команде нет авторитетного игрока, к которому можно было бы обратиться за советом, кто мог бы повести за собой – в общем, нет настоящего лидера. Он повернулся ко мне и заявил: «Что ж, тебе придется им стать!» Мне? Стать лидером «Марселя»? Да бросьте! Однако в конце концов я понял, что у меня не было другого выхода, и, признаться честно, я чувствовал себя достаточно естественно в роли человека, который должен был объединить коллектив. Я стал устраивать после тренировок совместные ланчи с некоторыми игроками или как бы ненароком приглашал их на обед, чтобы парни могли просто побыть вместе, и мы, таким образом, восстановили в команде нормальную атмосферу. Это было забавно. Нам пришлось узнать друг друга получше, поближе познакомиться с семьями своих партнеров, и все это существенно помогло в период нестабильности, когда в тренере ощущалась нехватка лидерских качеств.

Отставка Перрена в начале января, когда после одного из поражений мы опустились на 6-е место, всерьез расстроила меня, поскольку я всегда уважал и продолжаю уважать этого человека. Его уход, однако, меня не удивил: мы чувствовали, что он приближался, на протяжении нескольких последних недель. Шокировало меня лишь то, что все было обставлено достаточно грубо. Впрочем, уже тогда начинал привыкать к тому, что в футболе это считалось вполне нормальным. В то время мне казалось, что ему было высказано недостаточно благодарности и признания за все, что он сделал для клуба. Ведь, в конце концов, перед этим он впервые за четыре года вывел клуб в Лигу чемпионов, а до этого команда в турнирной таблице шла сразу же вслед за «Лионом». Но этого, очевидно, было недостаточно, и наши посредственные результаты осенью в сочетании с атмосферой в раздевалке сделали его дальнейшее пребывание в «Марселе» невозможным.

На его место был назначен тренер резервной команды Жозе Аниго. Рожденный и воспитанный в Марселе, он был близок к фанатам, жил и дышал атмосферой клуба и в плане общения являлся более прямой, более открытой, более дружелюбной личностью. Жозе сразу же установил контакт с игроками и вдохнул в нас новую жизнь. Я быстро дал ему понять, что, несмотря на огорчение от ухода Перрена, полностью предан делу и готов продолжать выполнять свою работу. В прошлом я уже достаточно настрадался от того, что уважаемый мною тренер покидал команду, а ему на смену приходил человек, находившийся не в восторге от меня или от стиля моей игры. Поэтому я был настроен показать ему, что он может на меня рассчитывать и что ради команды я готов на все. Как результат, мы смогли быстро найти общий язык. Наступил момент для нового старта – и для меня, и для всей команды.

Глава 6

…и как она закончилась

Итак, мы вылетели из Лиги чемпионов, но, попав в Кубок УЕФА, хотели показать новому тренеру, владельцу клуба и болельщикам, что можем хорошо выступить там. Новым капитаном стал алжирец Брахим Хемдани. Меня стали привлекать к организации разминки перед тренировками, а я сам продолжал усилия объединить команду. Учитывая, что этот сезон был для меня первым в клубе, казалось странным, что мне в команде уже отводили столь значимую роль. У меня не было опыта игры в клубах высшего дивизиона, чтобы я мог заявить: «Парни, послушайте-ка, в «Ювентусе», или в «Барселоне», или в «ПСЖ» мы делали так-то и так-то». Но я регулярно выступал на командных собраниях, ко мне обращались остальные и спрашивали, если игра не складывалась: «Что теперь нам следует делать?» Даже более опытные футболисты начали искать у меня помощи и совета. На поле мое влияние достигло такого уровня, что один из моих партнеров, Филипп Кристанваль, однажды подошел ко мне и откровенно заявил, что я – тот, кто сплачивает команду, и если я играю хорошо, все и остальные тоже хорошо играют. И это называется: «Никакого давления?!»

Я проводил много времени на тренировочной базе «Ла Коммандери», где регулярно общался со всеми, кто работал в клубе, чтобы они почувствовали сопричастность к общему процессу, чтобы дать им чувство принадлежности к большой семье. Для меня это было и остается важным фактором. Мы, игроки, имеем честь играть за великие клубы, поэтому наш долг – демонстрировать любовь и всячески помогать тем, кто в них работает. Их редко благодарят и не всегда замечают, но их вклад в успех клуба очень велик.

Моя роль в клубе (как и мои старания на поле, где мой счет голов продолжал расти) не осталась незамеченной со стороны фанатов, и к началу 2004 года моя популярность выросла настолько, что я не мог сделать и шага из дому, не собрав вокруг себя толпы. Каждая попытка прогуляться до ближайшей булочной за багетом для завтрака растягивалась на полчаса. Болельщики скандировали мое имя, брали у меня автографы или делали мое фото (еще на старые телефоны с плохими камерами, до эпохи селфи). Все это было для меня абсолютно новым. Сначала мне это нравилось, я наслаждался вниманием к себе, но со временем меня все чаще стала посещать мысль: «Стоп! Хватит! Это не для меня, я больше не хочу этого. Я не хочу, чтобы моя семья терпела это. Почему люди кричат при виде меня, чуть ли не попадают в аварии, когда видят меня в соседней машине (несколько раз именно так чуть не случилось)?» Ситуация выходила из-под контроля, а мне так жить не хотелось. Мне хотелось сказать им: «Я не тот человек, которого вы желаете видеть во мне. На самом деле я простой парень. Я обычный человек из Кот-д’Ивуара. Я не заслуживаю вашего преклонения».

В клубе работал спортивный психолог, и я решил обратиться к нему. Я рассказал ему, что происходит и как это начинает на меня влиять. Он объяснил, что мне нужно найти способ поглощать это внимание, принимать его. Он также дал понять, что это не просто часть ответственности за возможность играть в большом клубе вроде «Марселя», это неизбежный побочный эффект от того, что ты добиваешься успеха, здесь или в любой другой команде. Я не мог прожить остаток своей жизни, устранившись от этого, закрывшись в скорлупе. Моя жизнь менялась, и нужно было принять данный факт, как есть. Главное, следовало сосредоточиться на собственной игре, поскольку в этом случае результаты не заставили бы себя ждать, и голы бы порадовали болельщиков. Это оставалось приоритетом: стремиться хорошо выступать, чтобы все остальные тоже оставались довольны. Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить сказанное психологом, но в конечном счете я понял, что он пытался донести до меня, и стал свыкаться с мыслью, что успех влечет за собой ответственность по отношению к другим и к самому себе. Это не всегда было легко соблюдать год за годом, но, по крайней мере, я кое-что уяснил на этот счет, и это стало первым шагом на пути к примирению с той жизнью, которой я живу сейчас.

В «Марселе» мне было суждено провести всего один сезон, но я был настолько предан клубу и болельщикам, что до сих пор, когда люди узнают, что я провел там такой короткий промежуток времени, они искренне удивляются: «Всего год? Мы были уверены, что ты был там лет пять!» Это означает, я что-то оставил там после себя. Я получил большую моральную поддержку от фанатов, и сам, будучи фанатом «Марселя», хотел дать им в ответ все, что только мог. Я забивал за «Генгам» и высоко ценился там и партнерами, и зрителями, но в «Марселе» все было совершенно иначе. Здесь мне помогли вырасти. «Марсель» – клуб, где я наконец-то стал мужчиной и лидером.

Чтобы быть честным, я был не единственным лидером в клубе. Фабьен Бартез, появившись там, тоже играл роль лидера. С Фабьеном подписали контракт в октябре, однако ему нельзя было играть до января. У него была исключительно высокая репутация. Он был чемпионом мира 1998 года, чемпионом Европы 2000 года, только что помог «Манчестер Юнайтед» выиграть Премьер-лигу. Он сразу стал любимцем болельщиков, тем более что появление в «Марселе» было для него не первым: он уже весьма успешно играл здесь в 90-х годах. Фабьен был не из тех, кто болтает попусту. На собраниях он сидел и прислушивался к мнениям остальных. Подобно крестному отцу, он сначала выжидал, пока выскажется каждый, а затем произносил всего несколько слов – и остальные ему внимали. Иногда я вкратце записывал то, что он говорил или делал во время собраний, чтобы потом мы могли обсудить ту или иную проблему вместе. Фабьен никогда не стремился стать центром внимания, но все равно каким-то образом умудрялся управлять коллективом. Он оказал на меня серьезное влияние, и я многому научился за те несколько месяцев, которые мы провели в одном клубе.

По жеребьевке нам в соперники в 1/8 финала Кубка УЕФА достался «Ливерпуль», возглавляемый тогда Жераром Улье. Меня и так не особо-то надо было мотивировать, но мысль об игре на стадионе «Энфилд» на глазах у «Копа» в мой 26-й день рождения (11 марта) заставила меня отнестись к первой игре как к чему-то особенному. О каком же подарке я мог больше всего мечтать? Забить гол, конечно же, что я, собственно, и сделал. Тот мяч стал первым, забитым французской командой в Ливерпуле за последние 27 лет (последний раз это удалось сделать в марте 1977 года «Сент-Этьену»). Тогда тренером был Боб Пэйсли, а за команду выступали легендарные Кевин Киган и Эмлин Хьюз. Таким образом, мне довелось стать первым игроком из нового поколения, который забил там гол в футболке французской команды. После матча, завершившегося вничью, 1:1, вся раздевалка наполнилась эхом от того, что мне хриплыми голосами пели поздравление: «С днем рождения!» Этот момент Улье и его парни не смогли оценить (так же, как и присоединиться к нам). Но это было неважно, в моей памяти от того дня остались только положительные воспоминания, как и от многих других, когда приходилось играть против «Ливерпуля».

Благодаря победе (2:1, решающий гол я забил с пенальти) в ответной встрече мы прошли в следующий тур, где переиграли миланский «Интер». В обоих матчах мы выиграли, я забил важный гол, единственный в домашней игре. Нам снова удалось одолеть одну из самых сильных европейских команд, за которую тогда выступали Фабио Каннаваро и Кристиан Вьери.

Теперь между нами и финалом Кубка УЕФА стоял клуб «Ньюкасл Юнайтед», и мы знали, что его талисман Алан Ширер, божество Тайнсайда[7], сделает все возможное, чтобы обеспечить своей команде победу над нами. Ему было уже 33 года, но он оставался невероятно результативным и сильным футболистом. В гостях нам удалось сдержать их и добыть нулевую ничью, ставшую личным разочарованием для меня: я попал в перекладину и не смог использовать пару отличных моментов. Зато мы, по крайней мере, сохранили хорошие шансы.

В преддверии домашнего поединка, несмотря на небольшую боль в паху, я чувствовал в себе необычайное спокойствие и решимость. Я знал, что нужно делать. Я взвалил на себя большую ответственность, однако понимал, как сильно остальные рассчитывают на то, что я выступлю хорошо и принесу клубу столь желанную победу.

Мои молитвы были услышаны, и я забил два очень важных гола, по одному в каждом тайме – то, о чем я мечтал еще ребенком. Нам удалось пробиться в финал на глазах у безумно довольных болельщиков. Тысячи и тысячи фанатов наводнили той ночью улицы Марселя, вовсю гудели машины, все размахивали флагами, танцы и песнопения продолжались до утра, многие местные жители исполняли мой коронный танец – «купе-декале».

Через три дня после победы над «Ньюкаслом» нам предстояла игра на выезде с «Монако». Тренер решил предоставить мне отдых, потому что до финала оставалось всего 10 дней, но уже через 15 минут после начала игры мы проигрывали 0:1, и он выпустил меня в надежде, что мне удастся изменить игру (как оказалось, зря). Мы защищались, последовал навес от углового, я выпрыгнул, и защитник сильно, пусть и неумышленно, ударил коленом мне в бедро. Я сразу же почувствовал, как меня пронзила боль, и, как только приземлился, понял, что мои дела весьма плохи. От боли у меня потемнело в глазах, я не мог двигаться. Мою ногу на какое-то время буквально парализовало.

Меня сразу же отвезли в больницу в Монако, однако снимки и рентген ничего не показали. Тем не менее следующие пять дней я не мог ходить. Чтобы заглушить боль, мне регулярно делали противовоспалительные инъекции, однако по мере приближения финала главным становился фактор времени.

Чтобы понять, насколько важен был тот финал (не только для клуба, но и для всего города), упомяну, что утром перед отъездом команды на игру в Гётеборг, где нас ждал чемпион Испании «Валенсия», некоторые из нас посетили католическую базилику Марселя Нотр-Дам-де-ла-Гард. Это одна из главных достопримечательностей города, расположенная высоко на холме и хорошо видимая даже в окрестностях города. Считается, что она стоит на страже города и его жителей, поэтому я тоже пришел, чтобы в качестве подношения подарить одну из своих игровых футболок – в надежде, что это обеспечит нам немного божественной помощи в предстоящем матче. Это был уже не первый визит такого рода. В 1993 году команда предприняла такой же шаг перед финалом Лиги чемпионов, в котором мы играли с «Миланом» в Мюнхене. Так или иначе, мою футболку охотно приняли, и сейчас она висит (заключенная в рамку) рядом с вымпелом «Марселя» справа от входа в базилику, но достаточно высоко, чтобы удержать желающих сорвать ее оттуда!

Несмотря на боль при каждом рывке и игру наполовину от своих возможностей, я неплохо начал финал. Впрочем, довольно скоро мне попало локтем от аргентинца Роберто Айялы, и я упал на газон. Мы действовали лучше в начале матча, но «Валенсия» успешно отбивалась, и вскоре игра выровнялась. Неожиданно на исходе первого тайма Фабьен Бартез сбил в штрафной центрального нападающего соперников, Мисту. Судья Пьерлуиджи Коллина решил, что нога Фабьена была поднята слишком высоко, и удалил его с поля. На мой взгляд, это единоборство не было столь уж грубым. Учитывая принципиальную важность матча и тот факт, что не прошла и половина игры, Коллина, как мне кажется, показал красную карточку ошибочно и тем самым убил игру. Но Коллина в то время являлся наиболее авторитетным судьей в футбольном мире, и в ответ на мои жалобы он был непреклонен, заявив, что у него не было другого выбора, кроме как неукоснительно следовать правилам. В любом случае «Валенсия» забила с пенальти, и в игре, по существу, была поставлена точка. Через 15 минут после начала второго тайма нам забили еще один мяч. У нас также были возможности забить, и мы отчаянно боролись, но так и не смогли отыграться.

Надо признать, что в то время «Валенсия» под руководством Рафы Бенитеса, проводившего последний сезон перед уходом в «Ливерпуль», была очень хороша. Но хотя в целом они выглядели лучше, мы чувствовали, что могли бы обыграть их, будь я в лучшей форме и сложись ряд обстоятельств в нашу пользу. Однако нашей мечте завоевать кубок не суждено было сбыться, и это стало большим разочарованием для наших игроков и болельщиков.

В том сезоне оставалось сыграть один матч, последний тур «Лиги 1». Мы находились на седьмом месте, гораздо ниже желаемого, но команда, с которой нам предстояло встретиться, находилась в отчаянном положении и была решительно настроена на победу. Ей нужна была только победа, иначе она вылетала из дивизиона. С кем же нам предстояло играть? С клубом «Генгам». Это было удивительное совпадение. Я играл против них не только в своем первом матче за «Марсель», но также и в последнем. И моей новой команде предстояло вершить судьбу прежней. Мягко говоря, для меня это была не самая комфортная ситуация, но нужно было оставаться профессионалом и играть так, словно меня не волновало название соперника. Я не забил в том матче, но мы обыграли их 2:1, отправив на следующий сезон в «Лигу 2». После матча я обнял своих бывших партнеров, у некоторых из них катились слезы. Я вспомнил, как двумя годами ранее, в конце моего первого сезона в клубе «Генгам», нам тоже пришлось до последнего тура сражаться за выживание. Тогда мы победили, сейчас же им не повезло, и я действительно сочувствовал им: в конце концов, такое вполне могло произойти и со мной.

По итогам сезона я был признан, по версии UNFP (французский аналог Ассоциации профессиональных футболистов), лучшим футболистом Франции. Это стало для меня огромной честью. Когда я услышал эту новость, я был просто поражен. Казалось, только вчера я сидел на скамейке запасных в «Ле-Мане», и оттого получение такой награды было удивительно. Хотя, действительно, я забил в том сезоне 32 гола и стал третьим бомбардиром лиги (первое место занял Джибриль Сиссе из «Осера»). Думаю, что отчасти награда досталась именно мне потому, что я был новичком для французского футбола. Кроме того, очевидно, сказалось то, что я внес большой вклад в выступление своего клуба в еврокубках: я забил шесть голов в Лиге чемпионов (несмотря на «вылет» «Марселя» после группового этапа) и пять голов в Кубке УЕФА, в котором я забивал в каждом туре, кроме финала.

Эта награда весьма порадовала меня, учитывая, что я, 26-летний, был уже далеко не юношей. Но я никогда не забывал, что остаюсь частью команды и своим успехом обязан своим партнерам. Ни один игрок не может быть лучше или значимей своей команды. Последующее развитие событий показало мне, что, как бы игрок ни был успешен, лоялен и привязан к команде, ни один клуб не поставит эти качества между собой и предложением, заманчивым для игрока.

Впервые об интересе ко мне со стороны других клубов я услышал в марте или апреле 2004 года. Дело было после пресс-конференции (не помню уж, по какому случаю), когда один французский журналист подошел переговорить со мной.

– До меня тут дошли слухи, будто бы один английский клуб сделал тебе предложение.

– Действительно?

– Да, и на очень серьезную сумму! И будто бы твой клуб готов тебя отпустить.

– Не принимайте это всерьез, я никуда не собираюсь уходить, – ответил я в шутку. – Даю слово.

Я просто не воспринял сказанное тем парнем всерьез. Я занялся дальше своими делами и даже не стал задумываться на этот счет. Когда же все получило огласку, я мысленно возвращался к тому короткому разговору и думал: может быть, уже тогда клубы обсуждали детали моего трансфера? Жозе Моуринью в то время еще не возглавил «Челси», но, вполне возможно (помня о его интересе ко мне), он уже тогда сообщил клубу о желании заключить со мной контракт – не в качестве непременного условия, лишь при выполнении которого он готов присоединиться к «Челси», а скорее, как один из своих планируемых первых шагов. Кто знает?

В самом конце сезона я продлил контракт с «Марселем». Что касается меня, то когда я делаю это, то чувствую обязательства перед клубом. Иными словами, я не привык к такому повороту: подписал – и потом отправился, куда захотел. В начале июля я находился в Камеруне на весьма важном отборочном матче к Чемпионату мира и давал интервью, обсуждая связанные с «Марселем» планы на предстоящий сезон: чего я хотел бы достичь, насколько сильно желал побить рекорд Жан-Пьера Папена, забившего за один чемпионат 30 голов, как мне хотелось стать величайшим игроком в истории клуба, чтобы помочь ему выиграть лигу, и так далее.

После матча, выигранного Камеруном со счетом 2:0, ко мне в гостиничный номер зашел Пап Диуф. Теперь он являлся генеральным менеджером «Марселя» и не мог более оставаться моим агентом. Его визит меня весьма удивил, так как обычно он никогда не посещал моих игр за сборную.

– Нужно поговорить, – сразу же объявил он. Я понятия не имел, почему вдруг так срочно ему понадобился. – Одна команда сделала предложение по твоей покупке, и «Марсель» готов его принять. Это будет означать для тебя очень хорошую зарплату.

– Но я не хочу уходить. Я только что подписал новый контракт, и для меня «подписал» означает «подписал». Я не собираюсь никого вводить в заблуждение.

– И все же тебе придется уйти, потому что этого хочет клуб.

– Что за клуб?

– «Челси».

– Я не хочу уходить. Я дал слово. Я никуда не собираюсь уходить.

– Да, но президент готов принять решение уже сегодня.

– Меня это не волнует. И дело даже не в деньгах. Я не хочу никуда переходить. Можешь сказать президенту, что, даже если «Челси» удвоит мою зарплату в сравнении с нынешней, я все равно не собираюсь уходить. Я не хочу!

И на этом мы расстались. Что касалось меня, то разговор был окончен.

Я был сильно взволнован и очень зол. Я чувствовал, что меня загнали в угол, поймали в ловушку, предали. Эта новость просто огорошила меня. Я попросту не мог поверить в то, что мне только что сказали, не мог в то время воспринять это.

На следующий день я улетел в Париж. Как только я приземлился, я сразу же направился к ближайшему газетному киоску купить «Экип», ежедневную спортивную газету, – и увидел заголовок передовицы: «Дидье Дрогба уходит» – или что-то вроде этого. «Возьми себя в руки. Возможно, я что-то упустил!» – подумал я про себя.

Когда я вновь разговаривал с Папом, он убедил меня принять это предложение, поскольку возможность была слишком хороша, чтобы упускать ее. Это обеспечило бы меня и мою семью в финансовом отношении на всю жизнь. Я вновь попытался объяснить ему, что для меня деньги не являлись решающим фактором. Для меня быть частью семьи, которой являлся для меня наш клуб, было важнее, чем зарабатывать баснословные суммы. Собственно говоря, я подумывал о том, чтобы стать игроком одного клуба, «Марселя», как, например, Паоло Мальдини был игроком одного лишь «Милана». Пожалуй, из-за того, что на протяжении всего детства я регулярно переезжал и жил в отрыве от родителей, моим главным желанием стал поиск стабильности и принадлежности чему-то важному, и в семье «Марселя», как я полагал, это как раз и может произойти. Но теперь (в очередной уже раз) вновь приходилось переезжать. Я позвонил Жозе Аниго, нашему тренеру.

– Что происходит, Жозе?

– Боюсь, мне нечего сказать.

Судя по всему, ему дали инструкцию ничего не говорить, хотя я был абсолютно уверен, что потеря ключевого центрфорварда перед новым сезоном его должна была серьезно расстроить.

Я не мог обсудить это даже с женой, потому что, как я обнаружил, я не мог объективно оценивать преимущества и недостатки сложившейся ситуации. Когда мы обсуждали мои трансферы в прошлом, решение всегда было простым и давалось легко. Каждый раз, покидая клубы («Левалуа», «Ле-Ман», «Генгам»), я грустил от того, что приходилось уходить, но чувствовал готовность к переходу на новый уровень. Теперь же, когда мы окончательно обустроились (у нас был уютный домик с видом на море, дети были счастливы, климат был прекрасный), я предлагал всем сняться с насиженного места и отправиться в неизвестность. Нам предстоял переезд в другую страну, на языке которой никто из нас не говорил, и мы не имели ни малейшего понятия, как там все сложится. Жена всегда поддерживала меня, но я знал, что она не будет гореть желанием переезжать. В конце концов, она никогда не бывала в Англии, и для нее это было серьезным шагом.

Как только я вернулся в Марсель, я прямиком направился на встречу с президентом клуба Кристофом Буше. Я вновь заявил, что не хочу никуда переходить:

– Через два-три сезона – да, возможно, но именно сейчас я не готов.

– Что ж, хорошо, но, видишь ли, мы не уверены, получим ли через год или два такое же предложение, – отметил он. Теперь мне все стало ясно.

– То есть вы считаете, что я буду не в состоянии играть в дальнейшем так же, как играл в этом сезоне? Вы думаете, что мне в этом сезоне просто повезло, и хотите теперь на этом заработать? Ладно, если вы так думаете, тогда, я полагаю, ваше решение окончательное, и я перехожу в другой клуб.

Одним предложением он выдал всю подноготную. Для меня этого было достаточно. Он дал понять, что на самом деле он не верил в меня. Психологически мне всегда было важно чувствовать, что те, для кого я играю, в меня действительно по-настоящему верят. Таким образом, мне оставалось только уйти. Не имело значение, какой именно клуб желал меня приобрести: «Челси», «Милан», «Ювентус», «Реал Мадрид», – это было все равно. Я чувствовал себя преданным, словно получил удар в спину, когда услышал, как Буше изложил эту ситуацию.

К тому моменту сделка была практически оформлена, оставалось лишь уладить отдельные детали. Сумма трансфера составляла 37 миллионов евро, примерно 24 миллиона фунтов стерлингов по курсу того времени. Тогда Жозе Моуринью подвергли критике за то, что он потратил такую сумму на неизвестного нападающего из Франции, но он ответил следующим образом: «Судите меня, когда он будет покидать клуб». Некоторые из моих бывших клубов (в том числе, «Ванн» и «Туркуэн», за которые я играл еще мальчишкой, а также «Левалуа» и «Ле-Ман») получили от трансфера определенные проценты. «Левалуа», к примеру, досталась весьма внушительная, по их меркам, сумма: 675 тысяч евро (около 450 тысяч фунтов стерлингов), что помогло им, среди прочего, построить новый стадион, в котором клуб остро нуждался.

В качестве отступления скажу, что я был польщен, когда они назвали этот стадион в мою честь. В октябре 2010 года мне было приятно принять участие в церемонии его открытия, а также сыграть против некоторых из ребят, которые теперь там занимаются. Я случайно встретил там одного из своих бывших тренеров, Сребренко Репчича, который существенно помог мне в футбольной карьере и оказывал поддержку, когда моя жизнь складывалась тяжело. Очень важно, что любительские клубы живы, именно там ты получаешь важные уроки как по части футбола, так и в жизни в целом. Ты учишься в них делиться с партнерами, быть частью коллектива, уважать своих коллег и полагаться на них. Иногда в профессиональном спорте эти ценности утрачиваются.

Вскоре на стадионе «Велодром» была организована пресс-конференция, на которой мне предстояло попрощаться с клубом. На всем ее протяжении я с трудом сдерживался, чтобы не расплакаться. Я с трудом выдержал присутствие на собственной пресс-конференции и все попытался осознать, что же произошло в последние 24 часа. Преодолевая волнение, я бормотал какие-то банальные слова о том, какой прекрасный шанс мне выпал, однако мои интонации явно расходились со сказанным, учитывая, что я переходил в более сильный клуб с лучшими перспективами и на большие деньги. Я должен был бы улыбаться, но вместо этого сидел, ссутулившись, опустив голову, не желая ни с кем общаться и вообще страшно недовольный из-за этой пресс-конференции.

Затем я зашел в раздевалку и, испытывая на душе боль, начал плакать. Было такое ощущение, словно меня оттолкнули от себя. Клуб действительно сказал мне: «Тебе нужно уходить!» Делая выбор между деньгами и мной, они выбрали деньги. Мысли об этом были настолько мучительны, что я был крайне расстроен и подавлен. Я в последний раз вышел на поле. Там не было ни одного фаната, скандировавшего мое имя, стояла невыносимая тишина. Я развернулся и, по-прежнему весь в слезах, покинул столь любимый мною клуб. Я не мог возвращаться в таком состоянии домой, поэтому сел в машину и просто поехал куда глаза глядят. Я проехал вдоль красивого берега, добрался до пляжа и уселся там прямо на песок, готовый провести так целые годы. Я пытался понять, что же со мной произошло. Все случилось слишком быстро. Пресс-конференцию назначили, когда еще не были согласованы последние детали контракта, и я его даже официально еще не успел подписать. Но сделка уже считалась совершенной, поэтому и решили объявить о моем уходе. Я начал понимать, что футбол – это бизнес, и с этим невозможно было бороться. Мне оставалось лишь принять это как данность, как нечто неизбежное.

Когда я вернулся домой, был уже вечер. Мой агент Тьерно Сейди как раз остановился у меня, поскольку рано утром мы должны были вылететь в Англию для подписания контракта. Сам я был не в состоянии сложить необходимые вещи, за меня это сделала моя жена. Посреди ночи, так и не сумев заснуть, я неожиданно встал и спустился к Тьерно вниз и сказал ему: «Я не собираюсь уезжать, я не вижу в этом ничего хорошего. Поговори с моей женой, я никуда не уезжаю!» Внутренне я понимал, что уже слишком поздно отступать, но меня выводила из себя мысль о том, что я утратил контроль над собственной судьбой. Именно это и вызвало вспышку гнева. Кроме того, какая-то часть меня цеплялась за мысль о том, что теперь я стал свободным агентом. Я больше не принадлежал «Марселю», но не принадлежал и «Челси». Может быть, я могу подписать контракт еще с каким-либо клубом? По правде, тогда «Челси» не значил для меня ничего. Конечно, я знал, что это большой клуб, что туда – к восторгу руководства клуба – только что перешел Жозе Моуринью и что у «Челси» большие амбиции. Но для всех живущих и играющих во Франции главной английской командой, за которой все следили, был «Арсенал», поскольку в его составе было много французов или франкоговорящих игроков. Большое значение имело также то, что тренером там был Арсен Венгер. Этот клуб иногда называли двадцать первой командой «Лиги 1». Он только что завершил сезон 2003–2004 годов без единого поражения в чемпионате. Но хотя «Челси» и стал вторым в Премьер-лиге, этот клуб не значил ничего особого для большинства футболистов из Франции.

Моя истерика была недолгой. Рано утром я сел на частный самолет владельца «Челси» Романа Абрамовича и прибыл в аэропорт «Фарнборо». Роман Абрамович был уже там, чтобы поприветствовать меня вместе с Жозе Моуринью, который сразу же дал мне почувствовать себя комфортно, обратившись на французском, одном из многих языков, которыми он владел:

– Как себя чувствуешь, мой друг? Ты отличный игрок. Но если ты хочешь стать великим футболистом, тебе нужно играть у меня. «Марсель» – хороший клуб, но, чтобы стать лучше, тебе нужно играть за очень сильную команду, такую как «Челси». Именно поэтому ты и должен играть у меня!

Он ясно дал понять, что видел во мне потенциал и хотел видеть меня в своем клубе. Я почувствовал, что могу ему доверять, поэтому моя первая реакция была следующей: «Хорошо! Думаю, я нашел того, кто меня понимает». Его доверие было именно тем, что я желал увидеть. Поэтому теперь я был готов подписать этот контракт.

Глава 7

Я стал «синим»

(2004–2005)

Встреча получилась короткой: все ограничилось рукопожатиями с мистером Абрамовичем и Жозе Моуринью и улаживанием некоторых деталей сделки. Было несколько непривычно обсуждать подписание контракта таким вот образом, но я был настолько поглощен своими эмоциями, что мне в то время было сложно анализировать ситуацию. Пап тоже прилетел, однако он выступал в качестве представителя «Марселя». Было странно видеть его по другую сторону стола.

В тот первый день в Фарнборо, хоть я и провел с Жозе не так много времени, всего несколько произнесенных им слов позволили мне понять, что это был за человек. Уходя, я обнял его, чтобы таким образом поблагодарить. Вспоминая это позднее, он упоминал, что сразу признал наши с ним отношения особыми. Это были не просто отношения между тренером и игроком. Как выразился Жозе, я, переходя в «Челси», навсегда менял свою жизнь. Кроме того, я чувствовал, что мы с ним вместе окунаемся в это приключение под названием «Челси», начинаем в одно время жизнь в клубе, и это связало нас настолько крепко, что отношения между нами сохраняются и сегодня.

Настоящее подписание контракта состоялось через пару недель в Лондоне. Теперь я уже понимал, что остаюсь здесь. Я выбрал футболку с номером 15 (день рождения моего сына Айзека). Одиннадцатый номер по-прежнему принадлежал Дэмьену Даффу. Мы быстро сфотографировались, пожали друг другу руки – и на этом все завершилось. Тьерно и Пап попрощались со мной, пожелали мне удачи – и отбыли в Марсель. Я снова, как это бывало раньше, почувствовал себя ребенком, расстающимся с родителями. Я отнес свои вещи в номер в отеле «Челси Вилладж», расположенном рядом со стадионом. Номер мне достался отличный, с хорошим видом, но в первую ночь мне было очень одиноко. Моя семья осталась во Франции, потому что перед переездом в Англию предстояло еще многое уладить.

Контракт был подписан в конце июля, и уже на следующий день мне нужно было ултать вместе с командой в США на межсезонный тур. Меня представили остальным игрокам в автобусе по дороге к тренировочному комплексу, который в то время располагался возле аэропорта «Хитроу», в Харлингтоне. То лето выдалось насыщенным в плане трансферов: спустя неделю после моего приезда из ПСВ (Эйндховен) прибыл Арьен Роббен, из «Ренна» – Петр Чех, из бывшего клуба Жозе, «Порту», – Рикарду Карвалью.

Первой проблемой для меня стало незнание английского. Мое владение языком ограничивалось разрозненными предложениями, которые заучиваются всеми французскими детьми в школе. Самые известные из них – это абсолютно бессмысленный обмен репликами: «Где Брайан?» – «Брайан на кухне». Как и следовало ожидать, эти фразы толком так и не пригодились мне в первые недели моего пребывания в новом клубе.

Я залез в автобус и пошел по проходу, пожимая встречающиеся руки, словно в первый день в новой школе (а уж у меня-то был в этом накоплен достаточный опыт). Я увидел несколько знакомых лиц: французы Клод Макелеле и Вильям Галлас, камерунец Жереми и Петр Чех, игравший против меня в составе «Ренна». Хотя я не был знаком с ними лично, все равно я чувствовал себя с ними комфортно, поскольку они говорили на французском. Я уселся рядом и большую часть дороги в США провел вместе с ними.

На следующий день после приезда состоялась моя первая тренировка с командой. Как обычно в такой ситуации, я внимательно осматривался, ничего не говорил и пытался понять, что происходит, как устроена работа в коллективе и что за люди его составляют. На глаза мне попался один высокий паренек, который выглядел очень молодо, а двигался и вел себя так, что я подумал, будто он из резерва. «Интересно! – подумал я. – Очевидно, его вызвали, чтобы он получил необходимый опыт, тренируясь с основным составом». В конце занятия я спросил одного из игроков, кто этот юный парнишка. «Это капитан команды! – ответил тот, засмеявшись. – Джон Терри». Вот насколько плохо я знал эту команду – не смог узнать даже ее молодого капитана!

Первая же тренировка открыла мне глаза на многое. Помню, как я поднимался в автобус с кроссовками в руках, полагая, что они мне скоро понадобятся.

– Куда это ты с ними собрался? – спросил меня тренер.

– Разве мы не будем бегать? – удивился я.

– Бери бутсы, – ответил он, – ты ведь играешь в футбол. Все, что я делаю, предусмотрено для игры и имеет отношение к игре. А во время игры не носят кроссовок!

Для меня это было в новинку. Во Франции во время межсезонной подготовки считалось нормальным пробежать 5–10 километров, зачастую через лес, для повышения выносливости. Только после этого мы могли ненадолго притронуться к мячам. Я всегда ненавидел кроссы, и у меня нередко бывали проблемы с бегом на длинные дистанции. Жозе выстраивал тренировки иначе (так, как он делал это в Португалии), и его методы были откровением для всей команды. Мы выполняли много специфичной игровой работы: совершенствовали игру в пас, отрабатывали единоборства, бег, ускорения, изменение направления движения. Во Франции это скорее выглядело так: «Хорошо, ты должен быть физически готов, чтобы играть». Здесь же упор делался именно на футбольную подготовку. Не требовалось никаких многокилометровых забегов. Кому-то может показаться, что подход, который предполагает бег на выносливость, изматывает сильнее, и поэтому он лучше. Однако в действительности это гораздо скучнее и, на мой взгляд, менее эффективно. По методике Жозе работать приходилось усердней, чем во время пробежки трусцой в течение часа или больше. Здесь не было возможности увильнуть: требовалось постоянно следить за мячом, выполнять внезапные ускорения, постоянно менять направление. В плане аэробной и анаэробной работы это было более энергозатратно, но зато и гораздо интересней.

Первые три или четыре занятия складывались тяжело, лишь немногие из нас были готовы к такой работе. Но я наслаждался тренировками, так как находил в них много нового, стимулирующего. Сам тренер существенно отличался от всех, с кем я сталкивался раньше. Когда мы не тренировались, он смеялся, шутил, разговаривал с нами. Но как только начиналась тренировка, он сразу же становится крайне серьезным. Вне всякого сомнения, он был настроен завоевывать кубки, поэтому во время занятий он не позволял нам работать спустя рукава.

Когда я подписал контракт, Моуринью пообещал, что после турне мне дадут короткий отпуск, поэтому по возвращении из Америки я съездил на неделю навестить семью. Предполагалось, что это будет идиллия, но на самом деле эти каникулы получились худшими в моей жизни: я не мог думать ни о чем, кроме предстоящего сезона, поэтому никак не мог расслабиться.

Вернувшись после каникул в команду, я с удивлением обнаружил, что тренировочная база в Харлингтоне совершенно не соответствовала тому, что ожидалось от клуба Премьер-лиги с большими амбициями. Практически все требовалось изменить, поэтому Роман Абрамович, владевший клубом второй сезон, уже сделал инвестиции в инфраструктуру своим приоритетом, и на следующий год мы переехали на тренировочную базу в Кобхэм. К тому времени материальная база, которая использовалась «Челси» с 70-х годов, настолько устарела, что явно нуждалась в ремонте. Порой мы заканчивали тренировку и обнаруживали, что не было горячей воды. Даже в «Генгаме» с этим было лучше.

В отличие от нынешних условий, «Челси» не мог похвастаться и в отношении помощи игрокам в обустройстве на новом месте, и я это сразу же почувствовал. Гари Стакер, менеджер по взаимодействию с футболистами, старался, как только мог, но, говоря начистоту, на него свалилось слишком много работы. А ему требовалось подобрать мне варианты с жильем и ознакомить меня с окрестностями юго-запада Лондона. В этой связи я либо полагался на советы других игроков, либо делал все самостоятельно. Приходилось нелегко, если вспомнить, что я должен был тренироваться и толком пока еще не владел английским. Нередко после тяжелой утренней тренировки я слишком уставал, чтобы вообще думать о том, как осмотреть кучу домов, учитывая, что я не имел понятия, где мне хотелось бы жить. Поселиться рядом с тренировочной базой в Челси Харбор или вблизи нового тренировочного центра, зная, что относительно скоро мы туда переедем? Помнится, клуб познакомил меня с одним агентом по недвижимости. Довольно быстро стало ясно, что он думал, будто бы моя трансферная стоимость, все 24 миллиона фунтов, попали прямиком в мой карман. Все дома, которые он показывал, не вписывались в нужную ценовую категорию: он предлагал что-то в диапазоне 8–10 миллионов фунтов. Я пытался объяснить, что всего лишь сезоном ранее купил дом в Марселе примерно за 500 тысяч фунтов, но он просто смотрел на меня непонимающим взглядом. Возможно, он считал, что я запутался в курсе валют или при переводе потерял цифру и на самом деле подразумевал 5 миллионов фунтов.

На первое время я остался в отеле «Челси Вилладж», поскольку стадион располагался буквально по соседству с этим отелем. Выглядывая из окна, я видел внизу болельщиков клуба. В дни игр я просыпался в 8 утра, потому что к этому времени они уже приезжали и начинали скандировать. В первые несколько недель жена и дети регулярно приезжали ко мне, хотя им приходилось нелегко, несмотря на то что мы проживали в номере «люкс». Это нельзя было сравнить с домом, а когда у тебя трое детей (Айзеку и Иман было три и два года соответственно, а Кевин стал уже почти подростком), то в такой обстановке долго было не выдержать. В конце концов, после долгих поисков мы нашли хороший дом в десяти минутах от Кобхэма и в пятнадцати – от отличной школы для Кевина. Место было прекрасным, и мы там благополучно прожили вплоть до переезда в нынешний дом несколько лет назад. Но те первые недели получились для всех нас весьма нелегкими.

От начала первого сезона остались смешанные впечатления – и у меня, и у всей команды. Мне было приятно забить свой первый гол за «Челси» в третьем матче против «Кристал Пэлас», наряду с этим пришлось заново привыкать к силовому футболу Премьер-лиги и жесткости соперников при отборе мяча. Где-либо в Европе после такого фола ты падаешь, и судья показывает желтую карточку. В Англии же посе фола ты должен подняться на ноги и пожать сопернику руку! Сейчас мне смешно это вспоминать, но тогда это стало для меня настоящим шоком. Короче говоря, мне понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к этому.

Следующий забитый мяч пришлось ждать целый месяц – я забил «Миддлсбро» на выезде. «Челси» изо всех сил старался не отстать от действующего чемпиона, «Арсенала», который начал сезон очень мощно и возглавлял таблицу. В физическом отношении я столкнулся с некоторыми проблемами и в итоге пропустил несколько недель из-за операции на паховых мышцах. Это явно не способствовало укреплению моих позиций в составе команды. Кроме того, я по-прежнему скучал по любимому «Марселю». Я убежден, что для того, чтобы показывать свои лучшие качества, нужно психически быть готовым к этому. Я же на старте того сезона определенно не был полностью предан новой команде, и это следует признать. Да и как могло быть иначе, если принимать во внимание обстоятельства, сопутствовавшие моему трансферу?

Осенью у «Челси» дела наконец-то пошли в гору, и к началу ноября мы заняли первое место в турнирной таблице, которое уже до конца сезона никому не отдавали, тогда как у титулованного «Арсенала» начались проблемы.

Несомненно, одно из худших воспоминаний сезона (и для меня, и для всей команды) связано с 1/8 финала Лиги чемпионов на стадионе «Ноу Камп» с «Барселоной». Мы вели со счетом 1:0 и очень хорошо смотрелись. В начале второго тайма у меня произошло единоборство с их вратарем, которое я до сих пор считаю безобидным. И шведский судья, на мой взгляд, ошибочно показал мне красную карточку. Как обычно в таких ситуациях, удаление дало сопернику преимущество, и они в результате выиграли – 2:1. Многие считали, что им здорово повезло.

Впоследствии многие, даже те, кто не относился к числу фанатов «Челси», склонялись к мнению, что меня не следовало удалять, но дела уже было не поправить. Негодование наших болельщиков достигло такого уровня, что судья начал получать угрозы убийством, что вынудило его отказаться от обслуживания ответного матча (по итогам которого мы в целом победили с общим счетом 5:4).

Я был настроен реабилитироваться в финале Кубка Лиги, в игре против «Ливерпуля» в конце февраля, через четыре дня после моего удаления в игре в Барселоне. Я был благодарен тренеру за то, что он включил меня в состав, – это подтверждало его доверие ко мне, несмотря на случившееся в Испании. Игра в финале была как раз шансом воздать ему за веру в мои способности и доказать болельщикам «Челси», на что я способен в важных играх. К тому же это была для меня первая возможность выиграть хоть какой-то трофей. Ведь я никогда не играл за команды, которые брали все кубки подряд (хоть на любительском, хоть на профессиональном уровнях), поэтому тот матч многое для меня значил, и я ощущал особое давление.

Это давление испытывала и команда в целом. Как подметил перед началом сезона тренер, можно было пересчитать по пальцам одной руки тех из нас, кто выигрывал хоть один серьезный турнир, в особенности чемпионат страны. Поэтому, чтобы показать соперникам, что мы являемся силой, с которой необходимо считаться, нужно было начинать завоевывать кубки.

Несомненно, груз ответственности довлел и над «Ливерпулем». Их тоже возглавлял новый тренер, Рафа Бенитес, поэтому получалось, что одной командой руководил недавний обладатель Кубка УЕФА, а другой – победитель Лиги чемпионов. Конечно, такое совпадение добавляло остроты противостоянию этих двух людей и их команд. Противоборство данных тренеров, кстати, продолжается и до сего дня.

Финал, проводившийся на стадионе «Миллениум» в Кардиффе, начался для нас просто ужасно: Йон-Арне Риисе забил уже через 45 секунд после стартового свистка, и тот гол стал самым быстрым в истории финальных матчей турнира. Мы толком даже не успели войти в игру и как следует настроиться, а уже надо было отыгрываться. Но мы продолжили бороться. Преимущество во владении мячом было за нами, однако сравнять счет никак не удавалось.

Приближалась заключительная десятиминутка, мы заработали штрафной. Исполнять его пошел Паулу Ферейра. Последнее, что я помню из этой сцены, – это то, что Стивен Джеррард направил мяч затылком в собственные ворота. Ужас для них – и гигантское облегчение для нас! Тот гол, вероятно, стоил двух, так как внезапно воодушевил нас, заново подарил нам надежду и позволил контролировать игру еще более уверенно. В добавленное время мы продолжали оказывать давление на противника, но в первом тайме никто не смог забить победный мяч. И после перерыва я наконец-то забил, переправив мяч в сетку с близкого расстояния. Этот гол стал первым из девяти, забитых мною в финальных матчах за «Челси». Это был момент искренней радости и шанс искупить вину за игру с «Барселоной», показав каждому, что на меня можно рассчитывать в ключевых играх. Спустя пять минут мы закрепили победу голом Матеи Кежмана, и хотя через минуту «Ливерпуль» отыграл один мяч, для него было уже слишком поздно, нас было уже не догнать. Итоговый счет – 3:2.

По целому ряду причин та победа была для нас особенной. Мы только что уступили в двух важных играх подряд (в Барселоне и ранее в пятом туре Кубка Англии в игре против «Ньюкасла») и, несмотря на сохранение лидерства в чемпионате, чувствовали себя выбитыми из колеи. Завоевание этого кубка стало лучшим способом расставить все по своим местам, вернуть уверенность в себе и объявить футбольному миру, что с нами теперь необходимо считаться. Это также наметило смещение баланса сил между нами и «Арсеналом», наиболее успешным из наших лондонских соперников на тот момент. С момента, когда в ноябре мы обошли их в турнирной таблице, чаша весов склонилась в нашу пользу, и до сих пор ситуация остается прежней. Выигрыш кубка вполне определенно стал тем символом, с помощью которого мы ясно дали это понять всем остальным.

С того момента мы стали необычайно сильны. Конечно, это было большое разочарование, когда «Ливерпуль» отомстил нам за утрату Кубка Лиги победой над нами в полуфинале Лиги чемпионов (которую они впоследствии выиграли в историческом финале в Турции). Однако следует помнить, что мы проводили тот матч спустя несколько дней после другой незабываемой победы – выигрыша командой «Челси» первого титула чемпионов Премьер-лиги. Не могу сказать, оказало ли это какое-то влияние на то, что мы не смогли ни разу забить на «Энфилде» после нулевой ничьей в первом туре на «Стэмфорд Бридж».

В любом случае, на наш взгляд, завоевание чемпионства в гостевой игре с клубом «Болтон Уондерерс» остается одним из наших наиболее красочных воспоминаний. Это стало большим психологическим достижением для команды, которая раньше никогда не выигрывала данный титул. Для меня этот момент стал ключевым во всей моей карьере. Я уже завоевывал индивидуальные награды во Франции, даже в Африке («Лучший гол сезона», «Игрок года» и прочие), но никогда не выигрывал командных кубков. Теперь у меня их было уже два, включая чемпионство в лиге, победа в которой считается самой трудной в футбольном мире.

Насколько я помню, Жозе перед началом сезона совершенно четко говорил нам: если мы будем делать то, что он говорит, играть так, как он требует, и безоговорочно ему верить, то мы выиграем чемпионат. Наверняка. Именно из-за таких высказываний его считают надменным человеком. Хотя дело тут не в этом, а в уверенности. Если мы выигрываем все матчи против команд ниже классом, а также выигрываем или играем вничью против своих прямых конкурентов, то титул наш. Логика проста. Это кажется банальностью, но я не думаю, что каждый тренер мыслит в том же ключе или как минимум может так все разложить по полочкам и объяснить простым языком. В том сезоне мы сделали все именно так. Мы не только обыграли всех, кто ниже уровнем, мы также в обеих встречах (дома и на выезде) одержали верх над «Манчестер Юнайтед» и свели к ничьей два матча с «Арсеналом». В конечном итоге мы проиграли лишь один поединок за целый сезон – в гостях у «Манчестер Сити» – и выиграли титул с рекордными 95 очками. Даже наши критики были вынуждены признать это достижение.

Вспоминая свой первый сезон в Премьер-лиге, я могу сказать, что он запомнился рядом положительных моментов, но было и довольно много разочаровывающих падений. Переезд в Англию сложился трудней, чем ожидалось. Нужно было ко многому адаптироваться в языковом плане и в отношении командного стиля игры, моей семье также нелегко было приспосабливаться к новой обстановке. Мне не удалось впечатлить фанатов своим вкладом в игры. Мой счет по итогам чемпионата насчитывал скромные 10 мячей (16 во всех турнирах), что намного меньше, чем у обладателя «Золотой бутсы» Тьерри Анри – 25 мячей (31 во всех турнирах). Я получал различные травмы, которые затрудняли мое вхождение в команду, и не имел достаточно времени в начале сезона, чтобы как следует приспособиться к английской футбольной культуре.

Меня, например, шокировали жесткие манеры Премьер-лиги, та скорость, с которой игрались все матчи, неделя за неделей. Первую неделю я чувствовал себя в клубе, как брошенный в воду щенок, когда нам пришлось сыграть три игры подряд. Во Франции такое случается редко. В Англии – несколько раз каждый сезон. Конечно, если у тренера достаточно большой состав, он может часто менять футболистов. Однако в дело постоянно вмешиваются травмы, поэтому даже при длинной скамейке запасных некоторым игрокам приходится выходить, несмотря на усталость и недостаточную готовность. Как результат, в Англии такое понятие, как «игра через боль», – вполне распространенное явление.

Упор на физическую подготовку – это еще один элемент, поразивший меня в английском футболе в первом сезоне, хотя я уже и успел в какой-то степени познакомиться с ним годом ранее, играя в составе «Марселя» против «Ньюкасла» и «Ливерпуля». Мне хорошо запомнился один эпизод с вбрасыванием аута. Я попытался рвануться навстречу мячу, как вдруг откуда-то появился защитник и врезался в меня. Я, ошеломленный, покосился на него, потом бросил взгляд на судью, ожидая свистка – никакой реакции, надо было продолжать играть! Во Франции это было бы стопроцентным нарушением, но только не в Англии.

Но калечат друг друга игроки все-таки нечасто – мало кто боросается в борьбу очертя голову. Как правило, в борьбу вступают, руководствуясь неким расчетом. С одной стороны, повреждения – это часть спорта, от которой никуда не денешься, с другой – никто не хочет получать травмы. Я лично никогда не «убирал ноги» из-за опасения сломаться. Когда ты видишь, что против тебя собираются идти в отбор, всегда есть способы избежать проблем, и ты сам не идешь в отбор, если не уверен в его целесообразности, хотя, конечно, не всегда ситуацию можно оценить правильно.

В моем первом сезоне были, впрочем, и положительные моменты. Партнеры очень тепло встретили меня, а Вильям Галлас, Клод Макелеле и Жереми – в особенности. Они стали мне отличными друзьями. Мы часто смеялись по разным поводам, проводили вечера вместе, играя в покер в отелях в разных уголках страны, когда были на выезде. Мой английский постепенно улучшался, поэтому я все лучше общался с остальными.

Ярче всего запомнились два поднятых над головой кубка. Они явно помогли компенсировать те трудности, с которыми я продолжал сталкиваться и которые были связаны с адаптацией к английскому футболу. Завоеванные трофеи поддерживали во мне силы продолжать карьеру, потому что временами я задавался вопросом: удастся ли мне преуспеть в Англии и в этом клубе? Победа в Кубке Лиги была настолько важной для клуба, что перед ответным матчем с «Барселоной» в Кубке чемпионов мы провели презентацию кубка для фанатов. Я тогда был дисквалифицирован, но помню, что выходил на поле вместе с командой для того, чтобы показать болельщикам кубок. Они выглядели счастливыми. Подобные моменты давали мне силы и воодушевление, чтобы продолжать работать.

Глава 8

Уйти или остаться?

(2005–2006)

Я надеялся, что во втором сезоне буду чувствовать себя комфортней, чем в первом, как в личном, так и в профессиональном плане. Два гола, забитые мной в открывавшем сезон матче за Суперкубок Англии против «Арсенала», казались практическим идеальным началом. Лучшего я не мог и пожелать.

Летом Жозе Моуринью вернул из аренды в «Милане» аргентинского нападающего Эрнана Креспо. Когда-то тот был одним из самых дорогих футболистов, поскольку в 2000 году «Лацио» приобрел его у «Пармы» за 56 миллионов евро (около 35,5 миллиона фунтов стерлингов), и славился своим умением забивать голы. Вначале я был вполне доволен этим шагом, но вскоре стало очевидным, что тренер умышленно сталкивает нас, организуя между нами конкуренцию. Вместо того чтобы использовать нас вместе, он предпочитал в той или иной мере чередовать нас. Я играл один матч, забивал, а затем Эрнан играл следующий матч. Или же практиковалась следующая схема: один из нас выходил в начале игры и покидал поле во втором тайме, если нам не удавалось забить. В следующей игре мы менялись местами. Думаю, он пытался так замотивировать нас обоих добиваться лучших результатов и активнее работать, чтобы опередить своего конкурента. Нам этого никогда никто не объяснял, но где-то после трех игр мы оба поняли, что происходит и что нам нужно делать.

Когда все это случилось, мы поладили друг с другом, так что доходило даже до того, что мы посмеивались над всем происходившим. У нас не было никакого чувства соперничества, и даже наоборот. Например, если я забивал гол в какой-либо игре, Эрнан подходил ко мне и говорил: «Здорово! Это была отличная игра!» В следующем матче играл и забивал уже он, и наступала моя очередь обращаться к нему со словами: «Парень, как ты умудрился забить такой классный мяч?!»

Впрочем, в конце концов такая ситуация стала разочаровывать нас обоих. Для меня всегда было лучше играть регулярно. В этом случае я находил нужный ритм и поддерживал себя в тонусе. Кроме того, тренер довольно часто использовал схему 4–3–3 и с ее помощью добился победы во многих важных матчах. Когда ему хотелось быть немного консервативным, то он отдавал предпочтение этой модели. Однако у него в составе имелись игроки, с которыми можно было использовать схему 4–4–2, хорошо подходившую мне. Однажды я решил встретиться с ним, чтобы переговорить по этому вопросу.

– Жозе, – сказал я, – понимаешь, мне очень тяжело так играть. Я нападающий, и я не забиваю достаточно голов, потому что постоянно нахожусь между двух защитников, а это очень трудно.

Кроме того, я больше месяца отсутствовал, играя на Кубке африканских наций, где мы были очень разочарованы результатом, поскольку в финале в серии пенальти мы уступили Египту. Как бы сильно я ни любил этот турнир (поскольку представлять свою страну для меня всегда было честью), необходимо отметить, что для меня он являлся дополнительной нагрузкой, так как из-за него каждые два года я не мог играть полный сезон. Я доигрывал до конца декабря, а затем пропускал игры в течение всего января и в начале февраля. Помню, перед отъездом Жозе шутил, желая мне «хороших каникул». Полагаю, это означало, что меня будет не хватать и что он бы не хотел, чтобы я уезжал. В любом случае в феврале я вернулся в клуб крайне уставшим, и это было неудивительно. Во время моего отсутствия Эрнан Креспо забил много голов, так что, по существу, мне предстояло вновь бороться за место в составе, и игра в одиночку против двух защитников – не лучший способ для этого.

Одно из многочисленных необходимых качеств тренера – это способность выслушать игрока, и именно его Жозе и продемонстрировал. Он выслушал мое мнение по поводу того, как меня следует использовать, и, как мне хочется думать, принял это к сведению. В любом случае он явно все взвесил, поскольку вскоре решил изменить схему и поставить меня вместе с Креспо вдвоем впереди по схеме 4–4–2. Как только он это сделал во второй половине сезона, я стал регулярно выходить на поле с первых же минут, и, как результат, пришли голы. Постепенно я начал чувствовать себя как в «Марселе». Новая система обеспечила мне больше свободы, вернула уверенность и комфорт.

К сожалению, несмотря на то что стал чувствовать себя на поле более свободно, я по-прежнему не ощущал изменения отношения к себе со стороны фанатов: они меня не принимали. В начале марта «Барселона» выбила нас из ¹/₈ финала Лиги чемпионов, что очень расстроило болельщиков и всех в клубе, учитывая тот факт, что в прошлом году клубу удалось добраться до полуфинала. В обоих матчах мы снова использовали схему 4–3–3, и либо я менял Креспо, либо он меня – и это не сработало, поскольку никто из нас не смог забить. Перед этим мы сенсационно рано вылетели из Кубка Лиги, проиграв в октябре «Чарльтон Атлетик», поэтому теперь могли рассчитывать только на Кубок Англии и защиту чемпионства в Премьер-лиге.

В марте две игры за короткий промежуток времени почти поставили под вопрос мои успехи за целый сезон и заставили меня всерьез задуматься о происходящем. Прежде всего речь идет о нашей игре с «Фулхэмом» на стадионе «Крэйвен Коттедж». Этот клуб отчаянно сражался за выживание, что с самого начала определило исключительную важность матча. Болельщики «Фулхэма» пришли в ярость, когда через пять минут после начала игры в пользу их команды не назначили одиннадцатиметровый (как показал повтор, это решение было верным). Впрочем, на 17-й минуте они забили и выглядели гораздо лучше нас, что вынудило Жозе Моуринью решиться на кардинальные перестановки: убрать Джо Коула и выпустить меня играть вместе с Эрнаном Креспо. Ко второму тайму, действуя теперь по схеме 4–4–2, мы смогли нормально сыграться.

Я получил от партнера длинную передачу, обработал мяч, побежал вперед, обыграл их вратаря Кроссли и забил гол, полагая, что сравнял счет. Но тут на поле начался хаос: игроки «Фулхэма» окружили судью, Марка Дина, и заявили, что я подыграл себе рукой. Учитывая позицию Дина относительно того места, где находился я, он не мог разглядеть, что произошло на самом деле. Сначала он засчитал гол. Затем, когда болельщики и футболисты «Фулхэма» уже начали сходить с ума, он обратился к своему помощнику, переговорил с ним и отменил гол. Сделал ли он это под влиянием тех обстоятельств? Он утверждал, что нет. Независимо от того, правильным ли было его решение или же нет, оно было именно таким, и в прессе я подвергся резкой критике. На этом противоречия в матче не завершились: на 90-й минуте Вильям Галлас был удален с поля за неправильный отбор мяча у одного из нападающих «Фулхэма».

Если тот эпизод показался мне ужасным, то это было ничто по сравнению с тем, что случилось в последующем. Мы играли на выезде против «Манчестер Сити», и я никогда не забуду ни тот матч, ни события после его окончания. Сама игра началась для нас неплохо. Мы выглядели лучше, хотя и не могли никак забить. Я действовал впереди вместе с Эйдуром Гудьонсеном, и на 30-й минуте ему наконец-то удалось сделать мне передачу, позволившую мне забить тринадцатый гол в этом сезоне. Все складывалось замечательно. Мой второй гол случился уже спустя три минуты, когда я «выстрелил» буквально с пяти метров. Как и в игре с «Фулхэмом», моментально начались споры. Защитники «Сити» утверждали, что я подработал себе мяч рукой. Они настолько разозлились, что их капитан Сильвен Дистен продолжал спорить с судьей Робом Стайлзом даже после свистка на перерыв, за что ему была показана желтая карточка. Поскольку у него уже была одна карточка за протесты после моего гола, вторая означала удаление с поля.

Но это было еще не все. В конце матча мы с защитником «Сити» Ричардом Данном «запутались» друг в друге. Я обводил его, он попытался развернуться и поскользнулся, после чего его рука прошлась по моему лицу, и одним из пальцев он попал мне прямо в глаз. Мне было настолько больно, что я не мог продолжать игру. Я лежал на газоне и извивался всем телом. Глаз начал распухать, и мне было действительно трудно подняться и продолжить игру. На трибунах не знали, что именно произошло, тем не менее все начали неодобрительно гудеть, причем не только фанаты «Сити», но и наши болельщики вместе с ними. Я был ошеломлен. Не мог поверить, что дело дошло до такого: меня освистывали мои собственные фанаты. Я бы понял их, если бы не показывал хорошей игры, но я отдавал клубу всего себя, я делал все, что было в моих силах, чтобы заручиться поддержкой болельщиков. Перед финальном свистком было сделано объявление о том, что меня признали лучшим игроком матча – и это вновь вызвало гул на трибунах. Какая ирония: лучшего игрока матча невзлюбили сразу обе стороны. Меня это сильно ранило.

Средства массовой информации, разумеется, чуть не сошли с ума. Была ли рука? Правда ли тебе попали в глаз? Журналисты горели желанием услышать, что я им скажу. Репортер программы «Матч дня» телеканала Би-би-си вскоре после игры загнал меня в угол, желая знать, что же произошло на поле. Он говорил очень быстро. Мне было крайне сложно поспевать за ним, поскольку мой английский, несмотря на некоторый прогресс, все еще был не так хорош. Стремясь в запале быть честным (и одновременно будучи наивным), я совершил ошибку: на его вопрос, была ли игра рукой, я ответил: «Да, это была игра рукой». Но я также добавил по поводу матча с «Фулхэмом»: «Это лишь часть игры. Я пытаюсь забить, и если судья видит игру рукой, мы начинаем заново. Он этого не увидел, и для меня это часть игры».

Затем он спросил, симулировал ли я. И вот здесь из-за недопонимания при переводе произошла накладка, не в первый и не в последний раз. Итак, я ответил: «Иногда я симулирую[8], а иногда продолжаю стоять. В футболе нереально постоянно стоять. Я не строю игры на одних рывках, я играю в свою игру. Если моя игра не устраивает, и никто не хочет, чтобы я играл, я не играю». Не стоит и говорить, что в прессу попала лишь первая часть высказывания. Ее буквально растиражировали. До тех пор, пока фраза «Иногда я симулирую» не приклеилась ко мне ярлыком.

Этот болезненный эпизод открыл мне глаза на жестокость британских СМИ. Раньше я давал интервью только специализированным спортивным изданиям вроде «Экип» или «Франс футбол». Как и телерадиожурналисты, они всегда освещали лишь текущие игры, ничего лишнего. Они не занимались никакими противоречивыми или сложными вопросами. Британские средства массовой информации были совершенно другими. Мне пришлось пройти этот тяжелый урок. Мой ответ оказался в заголовках новостей во всевозможных источниках: в телепередачах, на радио, в печатных изданиях, в Интернете.

Отвечая на вопросы, я также не учел того, как уровень моего английского мог повлиять на интерпретацию моих слов и влиял на мой образ в глазах прессы. Мой английский по-прежнему был слишком «французским», слишком неестественным. У меня не было такого большого словарного запаса, как сейчас, не было способностей точно выражать свои мысли. Если бы мне пришлось отвечать на французском, то была бы совсем другая ситуация: я бы смог объяснить свою позицию более ясно. В тот же момент я просто пытался отвечать как можно короче, чтобы не увязнуть в длинных предложениях, и зачастую чувствовал скованность из-за недостаточного знания языка. И это, безусловно, повлияло в тот день на мою способность выразить свое мнение.

Однако, к чести Арсена Венгера, он заступился за меня, заявив, что я находился в центре повышенного внимания, но ему импонировало мое отношение к делу. Он добавил: «Это не тот футболист, который играет нечестно. Его тоже пихают и бьют, но никто этого не видит».

Я тогда согласился с ним и сейчас придерживаюсь того же мнения. Все нападающие, особенно те, кто, как и я, сделали футбольную карьеру за пределами Англии, играли в такой же манере. Это было нормой, и я не делал ничего особенного по сравнению с другими, но однозначно приковывал к себе повышенное внимание. Кроме того, как упомянул Арсен, обо мне думали: «Он высокий, он сильный», – поэтому мне иногда нужно было в несколько большей степени продемонстрировать, что на мне фолят. Я признаю, что привыкание к английской манере игры и к английской футбольной культуре заняло у меня определенное время, поэтому проблема с «нырками» (в первые пару сезонов) возникала достаточно регулярно. Но в конечном итоге я адаптировался и стал в этом отношении более умелым и сильным игроком.

В любом случае после матча с «Манчестер Сити» я был сыт всем этим по горло и решил поговорить со своим агентом, Тьерно, и с Папом Диуфом.

– Мне здесь не нравится, я подавлен, – сказал я им. – Команда хорошая, мы выигрываем кубки и титулы, но я не уверен, что захочу здесь оставаться и дальше.

Они оба выслушали меня, и, как я понял, почувствовали себя в определенной степени ответственными за ситуацию, в которую я попал, поэтому не стали сразу же отвергать мои жалобы.

Я поговорил и с женой. Я всегда прислушиваюсь к ее мнению. Она никогда не навязывает мне его и ни на чем не настаивает, но перед принятием решения, чтобы знать, как будет лучше для семьи, я учитываю то, что говорит она.

– Тебе тут непросто, – сказала она. – Нам всем тоже. Но мне кажется, что детям здесь нравится, так что…

Она дала понять, что поддержит любой мой выбор, но надеется, что мы сможем все вместе остаться в Англии. Я выслушал ее и решил остаться. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было лучшим решением для всех нас. У руководства «Челси» был план развития, были определенные амбиции. Мы теперь тренировались на новой базе в Кобхэме, и хотя на первых порах приходилось пользоваться временными сборными постройками, новые корпуса, построенные вскоре, были просто замечательными. Было ясно, что владелец клуба готов полностью поддерживать нас и делать все возможное для нашего комфорта, чтобы обеспечить нашу успешную игру на поле. Кроме того, я теперь не сидел на скамейке: я регулярно играл, забивал и понимал, что вписываюсь в планы тренера на будущее. Мне оставалось только завоевать расположение болельщиков.

В этой связи у меня появился план. Во-первых, мне надо было как следует отдохнуть сразу же по окончании сезона. Затем мне надо было отправиться на чемпионат мира в Германию и выступить как можно лучше за сборную, после чего сделать все возможное, чтобы хорошо отработать межсезонную подготовку. Межсезонная подготовка определяет практически все. В большинстве случаев, когда сборы складывались для меня успешно, хорошо складывался и весь сезон. Хорошая межсезонная подготовка включает в себя прилежные тренировки, отсутствие каких-либо травм, способность не изнуряться на занятиях, а также способность не поддаваться капризам своего тела, а самому диктовать ему ту интенсивность, с которой ты собираешься работать. Этим летом я собирался провести именно такую межсезонную подготовку впервые с момента присоединения к «Челси», какую я всегда хотел, а не ту, которую позволял мне собственный организм.

Таков был мой план. Однако кое-какие изменения в нем наметились уже в следующем матче, против «Вест Хэма», всего спустя два дня после всех проблем с «Манчестер Сити». Победа со счетом 4:1 вполне удовлетворила меня, поскольку мне удалось полностью проявить себя на поле. Мы проигрывали 0:1 и всего через 17 минут остались вдесятером. Это была не лучшая ситуация. Однако довольно скоро я забил важный мяч, сравняв счет, а потом помог забить второй мяч Эрнану Креспо. После игры Жозе Моуринью продемонстрировал, насколько сильно он в меня верил. Он решил заткнуть критиков своим заявлением: «Дидье должен приехать домой, включить телевизор, послушать экспертов, скупить завтра все газеты и проверить, хватило ли здравого смысла всем тем, кто хотел его убить, воздать ему должное теперь». Это, определенно, помогло мне почувствовать себя гораздо лучше!

Наступил апрель, мы все еще имели шанс вновь выиграть кубок. Полуфинал Кубка против наших постоянных соперников из «Ливерпуля» назначили на конец месяца, он должен был пройти на стадионе «Олд Траффорд», поскольку новый стадион «Уэмбли» к тому моменту еще не успели закончить. Утрата формы на новогодние праздники продлилась до середины марта, но теперь мы вновь выглядели хорошо и были готовы сохранить свое чемпионство. Чего действительно хотелось, – так это привезти еще и Кубок Англии. Но, увы, этого не случилось. «Красные» забили два гола, по одному в каждом тайме, я смог отыграть только один, ударом головой на 70-й минуте. У нас были еще моменты, но «Ливерпуль» в тот день был лучше.

Разумеется, все мы были расстроены, но времени долго унывать у нас не было. В следующую субботу нам предстояла важная встреча дома с «Манчестер Юнайтед», и для защиты титула в Премьер-лиге нам хватало ничьей. Но мы были действительно мотивированы и через пять минут после начала матча оказались вознаграждены после того, как Вильям Галлас забил головой после углового удара от Фрэнка Лэмпарда. «Юнайтед» не сдавался, у Руни было несколько возможностей сравнять счет. Игра через некоторое время стала равной и была во втором тайме крайне напряженной вплоть до того момента, когда Джо Коул спустя час игрового времени после сольного прохода забил второй мяч. Это нас успокоило, хотя расслабляться мы не собирались, поскольку «Манчестер Юнайтед» продолжал атаковать вплоть до финального свистка. Третий гол в исполнении Рикарду Карвалью закрепил исход матча, хотя итоговый счет и не отражал того, насколько сильно играли наши соперники.

Сезон опять выдался для меня тяжелым, и я все еще не ощущал признания болельщиков. Пресса, казалось, уже похоронила меня, что уж точно не помогало мне завоевать уважение потенциальных поклонников. Как и в прошлом году, помимо положительных моментов, были и отрицательные, среди которых, конечно же, выделялась игра с «Манчестер Сити». Однако я решил остаться в клубе и сделать все от себя зависящее для того, чтобы исправить ситуацию. Сохранение чемпионского титула в Премьер-лиге помогло мне убедиться в том, что мое будущее действительно связано с «Челси». Празднование победы со своими партнерами в присутствии наших болельщиков и соперников одновременно сделало это чувство еще более сладким.

Хотя чемпионат в завершение сезона был выигран довольно легко (после того матча мы опережали «Манчестер Юнайтед», который занимал второе место в турнирной таблице, на 12 очков), на самом деле побеждать второй год подряд было достаточно сложно. Мы превосходно стартовали, победив в 15 играх из 16. К началу 2006 года у нас было преимущество в 18 очков, и все уже считали нас обладателями титула. Однако затем мы притормозили, наши результаты ухудшились, в то время как ближайшие конкуренты, «Арсенал», «Ливерпуль» и «Манчестер Юнайтед», набрали форму и начали нас догонять. «Манчестеру» удалась даже серия из десяти матчей без поражений, так что после трех побед подряд в апреле над «Вест Хэмом», «Болтоном» и «Эвертоном» мы вздохнули с облегчением, после чего официально защитили свой титул на стадионе «Стэмфорд Бридж».

К концу сезона у нас еще сохранился гандикап в восемь очков, и нам удалось повторить прошлогодний показатель по количеству побед – 29, поэтому разрыв по результату был вполне комфортным, хотя в последние недели так казалось не всегда. Я понял, что победа ощущается сильнее и приносит больше наслаждения, когда ради нее приходится преодолеть более серьезные препятствия. Наша стабильность продемонстрировала всем, что мы собирались стать постоянным претендентом на титулы. Жозе Моуринью совершенно однозначно мыслил в этом плане, потому что во время празднования он бросил свою медаль победителя Премьер-лиги в толпу, чем сильно кого-то осчастливил. По всей видимости, он планировал побеждать и дальше…

Глава 9

«Золотой» сезон

(2006–2007)

Лето перед началом нового сезона выдалось странным. В Германии проходил чемпионат мира по футболу, куда Кот-д’Ивуар попал впервые в истории. Я не мог дождаться момента, когда приму участие в этом событии, но подробный рассказ о нем изложу позже. К сожалению, турнир принес мне более тяжелый опыт, чем я ожидал, и его итоги в эмоциональном плане выбили меня из колеи – хотя в то время я, пожалуй, этого еще не сознавал.

В «Челси» я пользовался поддержкой Жозе Моуринью и все больше узнавал своих партнеров, а они, в свою очередь, меня (как за пределами поля, так и на нем). Благодаря этому я чувствовал себя в коллективе все более комфортно. В общей сложности я забил 16 голов, из них 12 в чемпионате, и стал в команде вторым по результативности после Фрэнка Лэмпарда (он забил 20 мячей, из них 16 – в чемпионате). Это было очень хорошо, и я был весьма рад за Фрэнка, но в отношении самого себя считал, что выступал ниже своих возможностей, и это меня расстраивало. Я из тех людей, которые внутренне постоянно недовольны собой, и я знал, что мог бы проявить себя лучше – особенно если бы меня чаще ставили в основной состав.

Пресса и некоторые болельщики «Челси» продолжали относиться ко мне критически, и, если говорить прямо, я по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. Летом один человек помог мне избавиться от всех сомнений и навсегда убедил меня остаться в клубе. Да, Жозе Моуринью всегда поддерживал меня, как и остальные партнеры по команде, но тем человеком, который лично убедил меня остаться, был Фрэнк Лэмпард. Я уверен, что он до сих пор не осознает, какое влияние он оказал на меня тем летом. В один из дней уже после чемпионата мира, находясь с семьей в отпуске в Марракеше, я получил от него сообщение. Это было весьма странно, так как я не мог припомнить, чтобы он хоть раз писал мне в течение целых двух сезонов, которые я провел в «Челси». Я открыл сообщение – и его содержание врезалось мне в память навсегда: «Привет, Дидье Дрогба! Надеюсь, ты остаешься, потому что мы должны вместе выиграть чемпионат и Лигу чемпионов!» Мой взгляд буквально застыл на телефоне. Фрэнк был не из тех, кто много говорил. Довольно спокойный, тихий человек, он при этом – настоящий лидер, он вел за собой остальных не словом, а делом, подтверждая свое лидерство на поле забитыми мячами. Он и Джон Терри были, по существу, руководителями команды. С этими двумя игроками (а также с Петром Чехом) у меня были особые отношения. Фрэнк был умным парнем, и хотя я никогда не обсуждал с ним свою ситуацию и не делился с ним своими мыслями, он, похоже, все прекрасно понимал. Он просто знал это. Для меня это сообщение стало определяющим. Оно оказало на меня сильное впечатление. Оно показало мне, что во мне нуждались. Нельзя сказать, что команда или клуб раньше не показывали мне этого, просто хотелось, чтобы кто-то сказал мне это лично. И тот факт, что он решил со мной связаться лично, значил для меня многое. Так много (я никому об этом никогда не рассказывал), что я очень долго не менял телефон, чтобы хранить это сообщение! Вот какое значение это имело для меня. И вот что сделал для меня Фрэнк Лэмпард.

Именно с этого дня я раскрепостился как нападающий. Мне удалось в том сезоне стать лучшим бомбардиром Премьер-лиги и выиграть «Золотую бутсу»[9]. Я чувствовал, что был неудержим. Случившееся в тот день наполнило меня чувством свободы, у меня словно выросли крылья, и я смог наконец-то показать, на что я был способен. Необходимость чувствовать свою важность, ощущать, что другие любят и ценят меня, всегда была для меня важным мотивационным фактором, именно поэтому одно-единственное сообщение стало тем самым катализатором, который послужил взлету моей карьеры в «Челси».

Это показывает, насколько важна для игрока психологическая составляющая в его успехе или неудаче. Некоторые думают: «Ты должен просто играть и быть сосредоточенным, неважно, что вокруг происходит». Но, на мой взгляд, это невозможно, для меня это именно так. Футбол – это вид спорта, тесно связанный с эмоциями. Мы же ведь не роботы, а человеческие существа. Мы не способны полностью отделять свои чувства и то, что происходит в нашей жизни, от того, что мы делаем на поле. По крайней мере, лично я не способен на это. Чтобы играть хорошо, мне нужно подтверждение окружающих, что они хотят меня видеть на поле. Как только я это вижу, я обретаю возможность сделать все то, что от меня требуется, – и в ответ я делаю ради них все, что могу.

Летнее трансферное окно получилось для «Челси» весьма насыщенным. Эрнан Креспо опять был арендован, а мы подписали контракт с Андреем Шевченко из «Милана», Михаэлем Баллаком из «Баварии», Саломоном Калу из «Фейеноорда» и Джоном Оби Микелом из норвежского клуба «Люн». Кроме того, к нам из «Арсенала» пришел Эшли Коул, а мой друг Вильям Галлас проследовал в обратном направлении. Хотя Эшли многое дал клубу, потеря Вильяма была чувствительной как для клуба, так и лично для меня, поскольку мы стали очень близкими друзьями.

У Андрея Шевченко был внушительный послужной список: он был капитаном сборной Украины на первом в ее истории чемпионате мира, где они достигли четвертьфинала, дважды являлся лучшим голеадором «Серии А», победителем Лиги чемпионов и лучшим игроком Европы в 2004 году. Перед началом сезона Жозе Моуринью провел собрание всей команды, включая новичков, на котором он объявил: «Дидье, ты знаешь, что мне нравится схема 4–3–3, но мы начнем играть по схеме 4–4–2, и вы оба будете играть впереди. Если это сработает, мы эту схему оставим. Если же нет, я вернусь к схеме с одним центрфорвардом». Мне такой расклад подходил, поэтому с самого начала я делал все возможное, чтобы убедить всех в целесообразности схемы с двумя нападающими. В результате я начал сезон, активно забивая голы, и так же его и закончил.

Буквально сразу же я ощутил, что мои отношения с фанатами стали улучшаться. Мой английский – тоже. Теперь я мог даже шутить на нем, а это важный показатель уровня владения иностранным языком. Можешь шутить – значит, ты хорошо владеешь языком. И в качестве последнего фрагмента психологического пазла, который требовалось сложить, чтобы я был доволен собой, мне дали 11-й номер!

Я многому научился у Шевченко. Он был отличным парнем, весьма скромным. Было несколько странно играть рядом с ним, поскольку я был таким страстным его поклонником, что, играя с сыном на игровой приставке, я всегда выбирал Шевченко – а теперь мы оказались в одной команде! Признаюсь, мне сильно везло в своей карьере. Где бы я ни сталкивался с конкуренцией на позиции центрального нападающего (начиная с Даниэля Кузена в «Ле-Мане» и заканчивая Эрнаном Креспо, Андреем Шевченко и другими игроками в «Челси»), наше соперничество никогда не принимало негативного характера, оно всегда сопровождалось только положительными отношениями. Может быть, такое влияние оказывала положительная атмосфера в команде, но в любом случае я был действительно рад, что Андрей присоединился к нам.

Он крайне досадовал, что был травмирован, когда приехал, потому что он так и не смог выступать на привычном для себя уровне и показывать то, на что, как мы все знали, он был способен. Он забил за нашу команду несколько важных мячей, но не так много, как все ожидали. Думаю, по этой причине болельщики так по-настоящему его и не приняли. Однако когда мы играли вместе, наша связка работала хорошо, и мы нашли общий язык и на поле, и за его пределами.