Нарушители равновесия Валентинов Андрей

Глава вторая. Мать Болот.

– Они! Хвала Соколу, они!

Сновид Полтора Уха, старший кмет, первым заметил то, что открылось за поворотом – широкий плес, несколько больших лодей, вытащенных на невысокий песчаный берег и огромный цветной шатер на холме.

– Они! Кей Улад, они пришли! – Сновид, не удержавшись, сорвал с головы шлем и махнул им в воздухе. Солнечный луч отразился на полированной стальной поверхности и словно в ответ дружно закричали на лодьях – и кметы, и добровольцы-улебы:

– Слава! Слава! Кей Улад! Кей Улад!

Их услышали. На берег, к черным лодьям со снятыми мачтами, высыпала толпа людей – кто в сверкающих стальных доспехах, кто в белых рубахах.

– Слава! Кей Сварг! Кей Сварг! – донеслось до стремнины, по которой плыли лодки.

Улад стоял у мачты и старался сохранять на лице серьезное и даже суровое выражение, хотя его так и тянуло широко, по-мальчишески улыбнуться. Нельзя – ведь он, Улад сын Мезанмира, не просто восемнадцатилетний парень, впервые возглавивший войско. Он – Кей и потомок Кеев, наследников славы самого Кея Кавада. Его предки были избраны богами, чтобы править этой землей – Великой Орией, что протянулась от моря Скандского до моря Змеиного, от Харпийских гор до могучей реки Итль. И ничего что с непривычки давит плохо подогнанный румский панцырь, а меч, настоящий франкский меч, слишком уж оттягивает пояс. Это мелочи, о которых настоящий воин не должен и думать. Главное – это его первая настоящая война, первое боевое задание. Это задание он, Кей Улад, выполнил точно и в срок, приведя свое войско к этому низкому песчаному берегу, к этому шатру, над которым развевается Стяг Кеев. Улад уже видел его – громадное красное полотнище с изображением распластавшей крылья могучей птицы – Кеева Орла, когда-то носившего Кея Кавада по небесным дорогам между Небом Синим и Небом Золотым.

– Успели! Хвала Соколу и Дию! – Сновид, старший кмет, которому собственно и довелось снаряжать войско и следить за порядком в походе, все еще не мог успокоиться:

– Успели! Не перехватили, хвала богам!

Улад не ответил на радостную усмешку своего помощника и чуть брезгливо дернул плечом – жест, поизаимствованный у отца. Радость старшего кмета понятна, он и сам рад тому, что успел в срок, но показывать лишнее волнение ни к чему. Кей должен быть спокоен – так учил отец. И тогда воины тоже будут спокойно делать свое дело.

Да и особых причин для волнения Улад не находил. Кто мог перехватить их лодьи, на которых полсотни кметов в железных латах и триста крепких ребят из Валина? Или Полтора Уха думал, что Сварг опоздает? Но этого вообще быть не может! Сварг – смелый воин и опытный полководец. Да, война, да, мятеж, и отец, конечно, неспроста повелел ему привести войско на помощь брату, но что могут сделать волотичи, эти лесные дикари, против Кеева войска? И Уладу подумалось, что старший кмет, много лет проживший в мирном Валине, слишком привык к спокойной жизни. Уж не потерял ли он свою смелость вместе с половиной уха, когда-то снесенного огрской саблей?

Берег приближался. Улад уже ясно видел ровный строй кметов на песчаной косе, толпу ополченцев поодаль, а впереди всех – высокую фигуру в красном плаще и остроконечном шлеме. Брат! Забыв обо всем, молодой Кей схватился за канат, поддеживавший мачту и вскочил на узкую кромку борта. Брат! Сколько же они не виделись!

Нос лодьи мягко ткнулся в песок. Толчок был еле заметным, и Улада лишь слегка качнуло. От сверкающего железом строя отделилось несколько кметов, не иначе чтобы подать сходни, но Улад решил не ждать. Какие сходни на войне! Он воин, а не старец! Красные огрские сапоги вошли глубоко в песок. Улад выпрямился, поправил чуть сбившийся на бок шлем и ровным твердым шагом направился к Стягу, под которым стоял брат. Еще пару лет назад он просто побежал бы и бросился брату на шею, но тогда он был просто мальчишкой, который мог лишь завидовать братану Сваргу, который уже не один год железной рукой правит непокорными дикарями-волотичами. Теперь же они почти ровня – Сварг, наместник в земле волотичей, и он, Улад, повелитель улебов. Кеи, хозяева этой земли…

В первый миг он не узнал брата. Наверно, из-за шлема, который закрывал не только голову, но и щеки, и даже переносицу. Отличный шлем! Улад успел на миг позавидовать брату, но затем все лишние мысли исчезли. Рука в перчатке из оленьей кожи поднялась в приветственном жесте – локоть ровный, ладонь вперед. Короткий быстрый поклон, как равный – равному.

– Чолом, Кей Сварг!

– Чолом, Кей Улад!

Голос брата тоже звучал необычно – сурово, твердо. Но так и должно быть – Кей Сварг не дома, не среди близких…

Сзади заскрипели по песку шаги. Улад знал – это его старшие кметы. Сейчас он представит их брату. Это тоже положено – брат должен знать тех, кого привел Улад. К сожалению, сам молодой Кей успел познакомиться лишь со Сновидом, который помогал ему в Валине последние два года. Остальных – Когута, Прожада и Яскулда – он впервые увидел лишь месяц назад, когда начал собирать войско. Ну, ничего, еще будет время…

К Стягу подошло несколько воинов в сверкающих дорогих латах – старших кметов в войске брата. К сожалению, их имена как-то проскользнули мимо сознания – наверно от волнения. Похоже, брат понял и, еле заметно улыбнувшись, кивнул в сторону шатра. Улад обрадовался – наконец-то они смогут поговорить наедине! – но все же не забыл махнуть рукой Сновиду. Этот жест, понятный им обоим, означал многое – выгрузить людей, вытащить лодьи на берег, поставить шатры, сварить кашу из взятых из дому запасов. Собственно, всем этим Полтора Уха и занимался – Улад был командующим, и не его дело вникать в подобные мелочи. Он – Кей, и этим все сказано…

В шатре оказалось неожиданно темно. Ноги сразу же утонули в мягких огрских коврах. Брат сорвал с гловы шлем, и в полутьме засветились его коротко подстриженные рыжие волосы. Улад невольно улыбнулся. Оба они были рыжие, как их покойная мать, но если рыжинка лишь слегка тронула светлые волосы младшего, то Сварг был огненно рыж, как Солнце, в честь которого и был назван.

– Ну, здравствуй, братишка! – старший крепко обнял Улада за плечи и прижал к закованной в латы груди. – Вовремя!

Похвала заставила покраснеть, и Улад, сбиваясь и даже слегка заикаясь (этим он страдал с детства и очень стеснялся) принялся рассказывать о том, как собирал войска, как сзывал добровольцев из самых верных селений возле Валина, как доставал по всей улебской земле оружие. Брат слушал, кивал, наконец мягко положил тяжелую латную рукавицу на плечо младшему:

– Потом… Остальное расскажешь на совете. Пятьдесят кметов – это хорошо. У меня только сорок…

– К-как?! – Улад даже растерялся. Он был уверен, что в войске брата их должно быть не меньше сотни.

– Потом… – повторил Сварг и устало мотнул рыжей головой. – Плохи дела, братишка…

Уладу показалось, что он ослышался. Дела не могли быть плохи! Войско Кеев – самое мощное от Харпийских гор до Денора. Даже огры – и те признали силу железных латников Светлого, первыми попросив мира. А тут какие-то волотичи, дикари, на которых надо просто охотиться, словно на кабанов…

Тут в дальнем углу шатра шевельнулась груда мягких покрывал, и Улад к вящему смущению понял, что здесь они не одни.

– Порада, подойди! – негромко, не оборачиваясь, произнес брат, и к Уладу шагнула невысокая простоволосая женщина в светлом легком платье.

– Это мой брат – Кей Улад…

– Здоров будь, Кей…

Голос был низкий, грудной, поклон – почтительный, по чину.

– Ч-чолом! – совсем растерялся младший, даже забыв кивнуть в ответ.

– А теперь иди, Порада…

Женщина, вновь поклонившись, на этот раз им обоим, вышла, слегка задев Улада крепким горячим телом. Молодой Кей только вздохнул – и от близости молодой женщины, и от понятного смущения. Ведь он хорошо знал Челеди – супругу брата, сестру самого Великого Хэйкана. Высокая, не по здешнему красивая, она была приветлива с Уладом и даже пару раз защищала его во время недолгих ссор с братом. Порада, кто она? Откуда?

– Не удивляйся… – Сварг, похоже, понял, о чем думал младший. – Порада, она… Я бы без нее пропал.

Спрашивать Улад не решился, да и не до этого сейчас было. Дела плохи – почему? И что значит – плохи?

– Я… – нерешительно начал он. – Я думал… Отец велел…

– Пойдем! – перебил Сварг и устало повел плечами. – Сейчас сам увидишь.

Они вышли из полутемного шатра и направились вдоль берега, мимо черных лодей, у которых сновали кметы. Улад краем глаза заметил, что его люди уже успели выбраться на берег и споро ставят шатры. Это порадовало – Сновид не зря считался одним из самых опытных кметов, воевавших еще вместе с отцом. Но почему дела плохи? И куда его ведет брат?

За мысом было пусто, но в отдалении одиноко чернела лодья, наполовину вытащенная на песок. Одного взгляда, брошенного в ее сторону, было достаточно, чтобы понять – что-то не так. Что-то в этой лодке, обычной, такой же, как и все прочие, было зловещее, даже страшное. И запах! Откуда этот запах, этот смрад, который ни с чем не перепутаешь?

– Вчера приплыла, – старший зло дернул щекой. – Пустили вниз по течению – от самого Коростеня. Знали, сволочи, что не пропустим…

Еще ничего не понимая, но чуя беду, Улад быстро подошел к низкому черному борту – и отшатнулся, даже не взглянув – нстолько страшным был смрад, идущий оттуда. Но затем, все же пересилив себя, заглянул – и вновь отшатнулся.

Трупы… Вся лодья была заполнена трупами – голыми, уже тронутыми гнилью. Те, что лежали здесь, умерли плохо – черная застывшая кровь покрывала тела. Вспоротые животы, расколотые черепа, сорванная кожа, черные дыры на месте выжженных глаз. Взгляд зацепился за бесстыдно раскинувшее ноги женское тело. Улад, не удержавшись, вновь поглядел туда – и вздрогнул. Груди у погибшей были отрезаны, из живота торчал деревянный кол…

– Это те, кто был в Коростене, – негромко проговорил Сварг. – Кметы и их жены. Весь гарнизон. Это уже вторая – первую мы перехватили три дня назад…

И тут, наконец, Улад понял. Враги взяли Коростень! Значит, земля волотичей уже неподвластна Кеям! Коростень, который захватил еще дед, великий воитель Хлуд, город, который потом вновь пришлось брать отцу. Выходит, снова…

– В Коростене стояло сорок кметов. – брат кивнул в сторону страшной лодьи. – Там были наши купцы, их семьи… Еще человек двадцать пропало в пути – уже и не скажешь где. Двадцать кметов у Нетвора – он пока держится на полночи, у Струй-озера. Со мной сорок, к сожалению, почти все – молодежь. Вот и все наше войско…

– А… оп-полчение… – только и мог выговорить Улад. – Дедичи… Должны соб-брать…

Брат махнул рукой и, не оглядываясь, зашагал прочь от страшного места. Улад растерянно оглянулся и бросился следом, словно боясь оставаться наедине с теми, кто принял смерть в далеком Коростене…

Совет состоялся вечером, в том же шатре. На этот раз в нем было светло – горели факелы, бросая неровные тени на дорогой полог, расшитый сказочными птицами. Людей собралось немного – вместе с Кеями пришло полдюжины старших кметов: тех, кто служил у Сварга, и тех, кто прибыл с Уладом. Кроме них в шатре оказался толстый старик, напяливший несмотря на лето большую бобровую шубу. Вскоре Улад узнал, что это – знаменитый Антомир, дедич всех волотичей, все эти годы верой и правдой служивший Кеям. Теперь он, чудом спасшийся от мести своих земляков, нашел убежище в войске Сварга.

Что будет на совете, братья оговорили зарнее. Вначале Сновид, как старший в войске Улада, коротко доложил о составе прибывших подкреплений. Затем встал Зван, один из кметов Сварга, и сообщил о том, сколько осталось в войске. Сорок два кмета и пятьдесят наскоро вооруженных беглецов – местые дедичи с родственниками и кое-кто из уцелевших Кеевых людей, сумевших убежать из Коростеня и других мест, охваченных мятежом. Улад уже знал все это, но поневоле ужаснулся – это все? А сколько мятежников – три тысячи? Пять? Об этом не хотелось и думать.

Наконец, встал Сварг. В руке брата был большой берестяной свиток. Улад вначале удивился, но затем вспомнил – мапа! Рисунок земли с птичьего полета! Еще в детстве отец учил его понимать мудреные значки, обозначавшие селения, озера, переправы. У него тоже имеется такая, но с изображением его собственных владений – земли улебов. Говорят, полная мапа всей Ории есть только у отца, и показывает он ее далеко не каждому…

Мапу расстелили прямо на ковре, кто-то поднес факел поближе. Сварг присел рядом, подождал, пока все рассядутся вокруг, и начал:

– Вот. Мы сейчас здесь…

Палец в кожаной перчаткой указал на изгиб тонкой голубой линии – реки, по которой только что приплыли лодьи Улада.

– Враги тут, в Коростене… А также здесь… Здесь… Здесь…

Рука в перчатке указывала на одно селение за другим, на леса, на огромные просторы болот. Только сейчас до Улада дошло, почему волновался Сновид, его старший кмет. Ведь они плыли с заката, а все эти земли уже потеряны! Выходит, им просто повезло! И молодой Кей почувствовал, как по спине пробегают непрошенные мурашки. Ведь они не знали всего этого! Догадывались, но не знали, что дела так плохи! Их отряд легко перехватили бы, встреть они волотичей! Выходит, Золотой Сокол не забыл своих сыновей!

– Итак, мы удерживаем полдень и полночь. – продолжал Сварг. – К сожалению, связь с отрядом Нетвора потеряна. Я послал уже пять гонцов, но ответа нет. Если он все же получил мое послание, то мы должны встретиться у Белого Плеса – это здесь…

Улад взглянул на мапу, но вначале ничего не понял. Выходит, они бросают даже то, что осталось! Белый Плес – это уже на самой границе с землей сполотов. Неделя пешего пути до Савмата! А как же земля улебов – его земля? Ведь там почти не осталось войска!

– Кей! – похоже, Сновиду пришла в голову та же мысль. – Мы можем потерять Валин…

И вновь Улад почувствовал, как по спине бегут мурашки. Валин, его город! Вот ты и сходил на свою войну, молодой Кей! Коростень потерян, Валин отрезан – выходит, трети отцовской державы уже нет!

– Да, Валин под угрозой. – негромкие слова брата прозвучали, как приговор. – Но нам сейчас главное – не пустить врагов на Савмат. У Белого Плеса – если Нетвор подойдет – мы продержимся, пока отец соберет войско… Впрочем, – по мрачному лицу скользнула злая усмешка – может, они все-таки побоятся перейти старую границу…

Старая граница! О ней уже никто не вспоминал, кроме стариков. Граница между сполотами и волотичами, давними врагами, еще более давними, чем огры…

– Антомир, прошу! – Сварг коротко кивнул старику в бобровой шубе. – Объясни нам то, что еще можно объяснить…

На этом совете Антомир, дедич всех волотичей, смотрелся странно. Еще совсем недавно он, богатый, знатный, окруженный почтительной челядью, был первым человеком на этой земле, не считая, конечно Кея – наместника Светлого. Его, потомка давнего рода, испокон веков, чуть ли не с времен Сдвиг-Земли, владевшего волотичами, не сломил даже приход победоносного войска закованных в железо сполотов. Он остался – и правил. Даже сам Светлый, и покойный Хлуд, дед Улада, и ныне здравствующий отец, считались с этим человеком. И вот он – жалкий беглец, спасший лишь свою старую жизнь – и бобровую шубу, которая смотрелась на нем как-то по-шутовски. Густой низкий голос человека, привыкшего повелевать, странно контрастировал с испуганным, застывшим взглядом. Старик боялся. Не понимал, не мог объяснить – и боялся.

Вначале Улад с трудом догадывался, о чем говорит Антомир – наречие волотичей сильно отличалось и от сполотского, и от уже привычного говора улебов. Но постепенно смысл начал доходить, и молодой Кей весь обратился в слух. Но ясности не прибавилось, скорее все стало еще непонятнее.

Да, мы ничего не смогли предвидеть – говорил Антомир. Да, еще три месяца назад ничего – абсолютно ничего – не говорило о том, что готовится мятеж. И возможно его лазутчики не ошибались, поскольку мятеж никто не готовил. Он возник сам – внезапно и страшно, словно пожар в сухом лесу.

Волотичи роптали всегда – с того дня, когда воины Светлого впервые пришли на их землю. Роптали и сейчас – и на полюдье, и на Кеевых кметов, которые берут лишнее и не очень жалуют невинность здешних девиц. Но ропот ропоту рознь. В прежние годы мятеж начинали дедичи – хозяева сел и полей. Но на этот раз дедичи остались верны Кеям – и верность стоила им жизни. Эти жизни взяла Мать Болот…

И вновь молодой Кей перестал понимать то, о чем говорил старший дедич. Мать Болот – кто это? Золотая Личина – чья? Почему ничего нельзя было сделать? И тут внезапно вспомнилось – далекий Савмат, детская, брат Рацимир…

…Тогда, двенадцать лет назад, волотичи тоже бунтовали, и отец сам отправился во главе закованного в железо войска усмирять непокорный Коростень. Война длилась недолго – месяц. И вот отец вернулся, а вместе с ним – и старший брат Рацимир, которому тогда уже было восемнадцать, и он считался опытным воином. После возвращения Светлый тут же отправился на встречу с хэйканом куда-то на левый берег Денора, а Рацимир, весело отгуляв вместе с друзьями, зашел к младшим братьям. Уладу было всего пять, и чернобородый Рацимир казался ему сказочным альбиром. Старший брат весело смеялся, показывал, как он рубил волотичей (раз-раз – и голова с плеч!), а потом рассказал сказку (что еще поведаешь маленьким братишкам?) о Золотой Бабе. Будто волотичи сполотских богов не почитают – ни Золотого Сокола, ни Громовика Дия, ни Матушку Сва. А почитают они какую-то Золотую Бабу, которую называют очень смешно – Мать Болот. Пятилетний Улад и девятилетний Сварг, конечно, посмеялись, а Рацимир добавил, что якобы эта Мать Болот вынырнула, как какая-то лягушка, из самой глубокой топи, и была она вся из золота – и руки, и ноги, и все прочее. Одним словом, Золотая Личина. И весом эта личина, говорят, не меньше чем четыре быка. А может и больше.

Тут уж детские рты раскрылись, заблистали глазенки. Столько золота! И где же эта Золотая Баба? Пропала – со смехом отвечал брат – в болоте потопла. Неужели не искали? Искали, да не нашли. Вот вы подрастете и найдете. Вот так-то, братишки!

Теперь искать не пришлось. Три месяца назад по земле волотичей пронеслось – Мать Болот вновь вернулась к своим детям. Где-то на отдаленном капище вновь объявилось ее золотое подобие. И объявилось не напрасно – быть мятежу. А затем новый слух – призвала Мать Болот некую девушку из Коростеня и дала ей свою силу и свою власть. И объявила свою волю – резать проклятых пришельцев, пока послений из них не погинет.

Улад потер от волнения лицо – мысли путались. Значит им приходится воевать с богиней? Но ведь их боги – боги сполотов – сильнее! Или они сильнее дома, в Савмате, а здесь, на чужой земле…

Не все поверили слуху. Когда девушка, а зовут ее Велга, пришла в одно селение под Коростенем и объявила волю Матери, над нею смеялись, а местный дедич хотел схватить ее и отдать своим холопам на потеху, чтоб дура не болтала зря. Но Мать Болот защитила Велгу, а два десятка молодых парней взяли колья и косы – мечи и копья у волотичей давно отобрали – и пошли в ее войско. И это войско на следующий день ворвалось в Коростень, перебив Кееву стражу. И тогда вся страна восстала…

Антомир долго рассказывал о том, как один за другим гибли дедичи, пытавшиеся со своими отрядами остановить мятежников, как Велгу пытались подкупить, отравить, напугать… Тщетно – Мать Болот не оставляет свою избранницу, и там, где появляется Велга, ее войска непобедимы. А недавно она передала новую волю богини – освободить родную землю до последней пяди и идти на проклятый Савмат, чтобы сжечь его до основания. Повсюду передавали слова пророчества: «Волку выть на Кеевом Детинце». И новые тысячи пошли в победоносное войско Велги…

Антомир давно уже закончил свой невеселый рассказ, и в шатре стояла мрачная, тяжелая тишина. «Волку выть на Кеевом Детинце»… Даже огры, вековечные враги, уничтожившие Великий Валин, дошедшие до Харпийских гор, не смогли взять Савмат. Золотой Сокол хранил сполотов. А что же теперь? Неужели Мать Болот и эта сумасшедшая девка сильнее огров?

Наконец, встал Сварг, холодный, невозмутимый, и еще раз повторил свой приказ: завтра же идти по реке к Белому Плесу. Там их должен ждать Нетвор со своим отрядом и несколькими сотнями ополченцев с полночи – тамошние волотичи не очень жалуют сородичей с полдня. У Белого Плеса быть сражению – а там пусть рассудят боги…

Шатер опустел, и братья молча сидели на дорогих огрских коврах. Неслышно колыхнулся полог, и рядом возникла Порада. Теперь на ней было не скромное белое платье, а цветастое, из дорогой румской ткани. Сварг кивнул, и женщина присела рядом, припав к его плечу.

– Ты знаешь еще не все, – наконец, негромко проговорил старший. – Отец болен.

– Что? – Улад подался вперед, не веря.

– Да. Его болезнь скрывают – как и мятеж. Рацимир приехал в Савмат. Если случится беда, он возглавит войско.

Отвечать было нечего – следовало сначала осознать. Отец! Светлый Кей, надежда сполотов и гроза врагов, владыка Ории…

– Плохо, Улад. Но может стать еще хуже…

– Н-нет! – молодой Кей резко выпрямился. – Брат, не может быть! Мы ост-тановим их! М-мы…

Ладонь Сварга, на этот раз не в перчатке, а живая и теплая, легла на его плечо.

– Ты уже взрослый, братишка. Совсем взрослый. Ты – Кей. Ты должен знать… То, что происходит – страшно. Но мы, возможно, не знаем еще всего… Я не о Матери Болот. Каждый раз, когда мы приходим на чужую землю, приходится сражаться не только с людьми, но и с богами. Боги сполотов сильны и не оставят нас. Я не пущу врагов в Савмат, если…

– Если? – Улад вновь подался вперед.

– Если за мятежом не стоит кто-то из нас. Из Кеев.

Улад замер, стараясь понять, верно ли он услышал. Слишком много свалилось на него в этот день – встреча с братом, изуродованные трупы в черной лодье, восставшая из топи Мать Болот, болезнь отца… О чем говорит Сварг? Из каких Кеев?

– Это тоже не ново. Когда-то Жихослав, наш дядя, просил помощи у огров. Понимаешь? Эту Велгу испекли здесь, но замес может быть наш, савматский. Слишком уж не вовремя… Или наоборот, очень вовремя. Для кого-то из нас… Догадываешься?

Нет, Улад не догадывался и не решался строить догадки. Нет, нет, нет! Ведь их четверо – Рацимир, Валадар, они со Сваргом. И, конечно, Кледа, сестричка… Ах да, еще Войчемир, двоюродный братан, сын дяди Жихослава, о котором только что сказал брат…

– Сварг! Объясни…

Старший дернул плечом – точно, как отец.

– Нет. Не сейчас.

Улад невольно посмотрел на Пораду, безмолвно сидевшую рядом с братом, но Сварг покачал головой:

– Не из-за нее. Ей я верю, как никому. Все ее родственники убиты. Им не простили…

Улад испуганно посмотрел на женщину. Убили? За что? За то, что она – подруга брата?

– Ее отец и братья жили в Коростене. То, что от них осталось, было в той, первой, лодье… А объяснять не буду просто потому, что не знаю. Пока… Но вспомни, что отец говорил нам о равновесии. Вспомни – и подумай…

Слева и справа стоял лес, а между зелеными берегами текла река, по которой плыли лодьи. Идти было легко – встречное течение в этих местах еще слабое, а ветер исправно дул в белые паруса из прочного румского полотна. Не пришлось даже браться за весла – лодьи плыли быстро, и до Белого Плеса оставалось не больше двух дней пути.

Улад стоял у высокой мачты, над которой развевался маленький красный флажок – знак, что эта лодья – Кеева. Стяг развернут позже, перед боем. Пока достаточно и флажка – пусть проклятые дикари, выглядывая из своих лесных укрывищ, дрогнут, догадавшись, кто ведет войско.

Теперь младший плыл на лодье брата. Иначе и не могло быть – ведь столько не виделись, о стольком следовало поговорить! Правда, разговора все не получалось. Сварг был молчалив и часами сидел над берестяной мапой, разглядывая разноцветные отметки. Улад старался не мешать и просто смотрел на берег. Там было тихо, только как-то под вечер до плывущих донесся отдаленных стук – ровный, мерный, словно кто-то изо всех сил колотил железным билом о толстую доску. Случайность? Или лазутчики проклятой Велги уже узнали об их походе? Ответить было некому, оставалось надеяться на удачу. Пока же лодьи двигались без помех. Ни днем, ни ночью никто не пытался преградить им путь, и берега осавались пустыми. Дважды вдали замечали небольшие поселки, огороженные частоколом, но каждый раз Сварг приказывал не останавливаться. Остановились они лишь однажды – и совершенно случайно.

Улад, бесцельно глядевший на берег, первым заметил маленькую фигурку. Не заметить было сложно – человек, казавшийся на таком расстоянии не больше паука, бегал взад-вперед по песчаному берегу и размахивал руками. Глядеть на это было смешно, но Улад быстро опомнился. Кто-то подает знак? Может, это друг? Или долгожданный гонец от войска Нетвора?

Пока Улад думал, человечка заметили и другие. Впередсмотрящий поспешил доложить Кею. Сварг долго глядел на берег, затем махнул перчаткой и велел приставать. На всякий случай десяток кметов взяли луки на изготовку, готовые ударить роем стрел по притаившемуся за деревьями врагу. Но волновались напрасно – человечек был один. Вблизи он казался немногим больше – невысокий, сутулый, лысый, с неровной подстриженной бородой – не черной, не белой, а какой-то пегой. Одет он был в совершенное рванье, такое, что и холоп носить не станет. Поначалу его и приняли за холопа, но человечишка упал в ноги Сваргу, безошибочно найдя его среди кметов, и стал частить скороговоркой, что он не холоп, не беглый челядин, а чаклун, кобник, что он человек полезный, нужный. Просил он об одном – взять его, человека полезного, с собой, потому что ему здесь смерть грозит, и выше по реке – тоже смерть, и ниже – ничуть не легче. Сварг скривился и хотел оставить бедолагу на берегу – народу в лодье и так хватало, – но человечишка обхватил красные огрские сапоги Кея и завыл, запричитал, уверяя, что он пригодится сыновьям Светлого, что он чаклун опытный, знающий, что он кобник, кобник, кобник, и он поможет, поможет, поможет… В конце концов Сварг махнул перчаткой и разрешил ему плыть с войском. Человечишка вновь упал в ноги, сначала Сваргу, затем Уладу, после чего быстро взобрался на борт Кеевой лодьи.

Имя свое человечишка, конечно, назвал – как без этого, – но для всех он сразу же стал Кобником. Поначалу его хотели отправить к холопам, что кашеварили на привалах, но случилось так, что Кобник умудрился о чем-то коротко побеседовать со Сваргом, после чего, ко всеобщему удивлению, бродягу переодели во все чистое и велели работой не утруждать. Более того, эти беседы повторялись, а однажды, где-то на третий день, Улад заметил, что Кобник о чем-то говорит с Порадой, которая все это время ни с кем словом не перемолвилась за исключением, конечно, Сварга. Итак, Кобник пришелся ко двору, но чем эта милость вызвана, никто, даже Улад, не мог понять. Впрочем, о пришлеце говорили мало – не до него было кметам. Река казалось бесконечной, но их путь скоро завершится, а вот победой или чем иным – про то ведают лишь боги.

Итак, молодой Кей стоял у мачты и смотрел на берег. Конечно, отсюда ничего не увидеть. Река стала шире, и теперь даже Кобника заметить было бы затруднительно, случись ему вновь оказаться на пустынном берегу. Зато глядя на безмолвный зеленый простор, начинавшийся прямо за узкой полосой серо-желтого песка, хорошо думалось. А поразмышлять молодому Кею было о чем. Не о бое – о таком лучше заранее не гадать. Равновесие – то, о чем напомнил брат, то о чем когда-то говорил отец…

Улад, младший в семье, никак не мог дождаться четырнадцатилетия – дня, когда ему торжественно выстригут клок волос у левого виска и опояшут мечом. Его старшие братья уже считались взрослыми и правили своими уделами, выполняя повеления отца. Рацимир управлял волотичами, затем в Коростень послали Сварга, а Рацимиру отец велел ехать к сиверам. Валадар вначале правил в Валине, но потом отец послал его в далекий Ольмин, а оттуда вернулся Войчемир, которому нового удела почему-то не досталось. Улад не очень понимал все эти перемещения, но все равно завидовал братьям – сильным, веселым, носившим сверкавшую на солнце стальную броню, настоящим альбирам, Кеям, потомкам великого Кея Кавада. И когда, наконец, Уладу исполнились заветные четырнадцать, и он получил право носить меч, молодого Кея вызвал Светлый.

Улад уже знал, что отец посылает его в Валин, к улебам, и думал, что речь пойдет о делах скучных, хотя и очень важных – о сборе и доставке податей, о местном ополчении, о правах дедичей, то есть о том, чем и должен заниматься наместник. Но вместо этого отец заговорил совсем о другом. Тон его был необычным. Он не приказывал, как надлежит Светлому, и не шутил, как порою шутит отец. Он скорее размышлял – неторопливо, негромко, делая долгие паузы. Отец говорил о том времени, когда сам был не старше Улада. Тогда было хуже – огры то и дело нападали на Савмат, полдень был в огне из-за почти ежедневных налетов Змеев, и он мечтал быстрее вырасти, чтобы взять меч и рубить, рубить, рубить врагов, как положено альбиру. Ему казалось, что в этом и состоит долг Кея, хозяина этой земли. И только через много лет, потеряв отца, потеряв брата, став наконец Светлым и отбив натиск с восхода и полдня, он понял, что долг Кея совсем не в этом. Альбиры рубят врага, и это их обязанность. Но Кей – не просто рубака. Он обязан владеть и мечом, и копьем, и боевым топором, должен уметь водить войско, но все это лишь средство для главного – для поддержания равновесия.

Очевидно, по лицу сына Светлый увидел, что тот не понял, поэтому терпеливо пояснил. Свет держится равновесием. Это равновесие во всем – между богами, между миром живых и миром мертвых, между зверьем, населяющим леса и степи. Равновесие должно быть и между державами. Ему пришлось много воевать, чтобы такое равновесие установилось, наконец, между ними и ограми.

Наверно, все мысли младшего были написаны на его лице, поскольку отец усмехнулся и сказал, что и сам в детстве мечтал сокрушить огров. Не просто разбить – уничтожить, втоптать копытами боевых коней в серую степную землю. Но представим себе, продолжил он, что огрской державы больше нет. Равновесие нарушено, и тогда на место огров придут другие, те, кого войска хэйкана сдерживают у своих границ. С полдня, из-за Змеиного моря – румы, с восхода, от берегов Итля – пайсенаки. Начнется новая схватка, а ведь чтобы разбить огров понадобятся все силы! Кто тогда станет хозяином степи?

Ответить было нечего, а отец заговорил об ином. Такое же равновесие должно быть в семье, особенно если эта семья – Кеева. Они – владыки Ории, и если начнется разлад, то погибнет и держава. Да, все они братья – и Рацимир, и Володар, и Сварг, и Улад. Но только один из них станет Светлым. А чтобы это случилось по праву и обычаю, а не в результате кровавой войны, один брат не должен быть сильнее другого. Поэтому он, Светлый Кей, и меняет уделы, чтобы никто из сыновей не смог создать себе маленькое царство.

Улад, совсем растерявшись, начал горячо уверять отца, что ни он, ни Сварг, ни Рацимир… Отец остановил его повелительным жестом широкой ладони и продолжил. Равновесие в семье – это мир. Но бывает всякое. Уже сейчас ясно, что старшие сыновья, дети Неды, его первой жены, не в ладах со Сваргом. И эта неприязнь перейдет на него, Улада. С этим ничего не сделаешь, надо лишь следить, чтобы неприязнь не переросла во вражду. В Валине найдутся те, кто начнет нашептывать Уладу про его права, про зависть братьев, про необходимость иметь свое войско – пусть маленькое, но свое. Да, это возможно. Можно утаить часть подати, собрать новых кметов, но что дальше? Такое не скроешь – другие братья сделают то же самое. А потом? Рацимир пытался сделать такое у волотичей, Валадар – на полдне, у бродников. Их удалось остановить…