Игра в Иную Реальность. Книга Знаний Крючкова Александра
— Помните, она говорила, что режутся на стекле именно в последний момент, когда до конца ковра остаётся всего полшага? Я думаю, что с углями будет аналогичная ситуация. Не надо расслабляться и радоваться раньше времени.
Мы приехали в Питер поездом рано утром. Где-то в восемь оказались на Поляне, окружённой Лесом, далеко за городом. День выдался солнечным. Однажды Огонь не состоялся, потому что весь день шёл проливной дождь. Нам в этом смысле повезло.
На Огонь собралось около 150 человек, в основном, из России. Но были люди и из других стран. Из наших «горных» семинаристов приехали Лариса, Серёжа, Света с мамой, Саша с женой, Наташа с племянником, Зина, Вера из Америки, Лена из Казахстана и я. Кстати, я забыла вам сказать, что Лена у нас — героиня. Она беременна уже пятым ребёнком. Лена старше меня на два года, хотя выглядит совсем молоденькой девочкой. У неё четыре сына. Рожать ей уже совсем скоро, а она смело поехала с нами по горам скакать, а теперь по углям бегать будет.
Вначале мы собирали дрова. Их нужно было вытащить из сухой канавы, напоминающей иссохшее болотце, и отнести на Поляну. Идти минут пять в одну сторону. «Дрова» совершенно разные попадались: и длинные сухие тонкие, и толстые-претолстые, очень тяжёлые. Каждый из нас совершил несколько «ходок». Я, например, притащила около семи толстых-претолстых и ещё столько же длинных, но тонких. Некоторые поленья мы тащили вдвоём со Светой.
Каждое полено — это какая-то проблема, которую мы будем сжигать в Огне. Соответственно, чем больше натаскать дров, тем лучше, поэтому лениться ни у кого желания не возникало.
Затем нам предстояло пойти в Лес и нарубить сухих веток. Ножи, топоры и пилы мы привезли с собой. Хорошо, что добирались до Питера поездом, а не самолётом. Представьте себе: целый самолёт вооружённых «до зубов» людей с пилами, топорами и ножами, у которых, кроме вооружения, из багажа ничего нет.
Когда исходный материал для Огня оказался в предостаточном количестве, мы принялись пилить и колоть дрова. Солнце уже припекало.
Сложив дрова в аккуратные поленницы по типу размеров, мы организовали длинный-предлинный «стол» для обеда на траве. После вкусной трапезы Р.А.М. разожгла Костёр и стала готовить нас к Огню.
Первое из упражнений — лёгкий суфийский танец. Совсем не похожий на то, как мы «танцевали» в горах. В центр огромного круга выходило по пять человек. Кружишься себе на травке с открытыми глазами, смотришь на Серебристый Поток, льющийся с неба в центр твоей правой ладони, падаешь на землю и возвращаешься обратно.
Затем мы образовали паровозик и ходили по окрестностям босиком. Кажется, что просто. А на самом деле идти, вплотную касаясь тела предыдущего человека, очень сложно, особенно, если в паровозике 150 человек. Хвост всё время отваливается или виляет.
Вернувшись тем же самым паровозиком на Поляну, мы занялись приятной процедурой закручивания Хвоста в клубок. Это когда каждый из нас по очереди, хлопая правой ладонью по правой ладони проходящего мимо, приветствует его волшебным словом «Здравствуй!» Так, постепенно закручиваясь, мы стали «одним целым». Затем Хвост раскручивали обратно.
Костёр получился гигантским. Приехало телевидение. Р.А.М. что-то рассказывала. Каждый из нас остался с Огнём наедине. Лариса постоянно подбрасывала в него поленья. Я её фотографировала. Потом мы водили хороводы и проделывали другие упражнения.
Ближе к вечеру мы поужинали и принялись ждать, когда Костёр догорит.
Мы сидели на пригорке: я, Саша и его жена. Она очень красивая, наверное, ей столько же лет, сколько и мне, или даже поменьше. Только, в отличие от меня, она — совсем худенькая.
— Алька, я читала твою Первую Часть книжки. Знаешь, меня очень тронуло, когда ты там пишешь про воздушные шарики… У меня дочка тоже их в небо отпускает…
Мы чуть-чуть подремали. Ближе к полночи Костёр догорел.
Кто-то длинными палками выстелил из углей ковёр. Те, кто уже ходил по углям, говорят, что такой огромный ковёр — впервые.
Р.А.М. предложила нам подойти к нему как можно ближе. Мы стояли вокруг него на расстоянии в метра три-четыре. Попытались подойти близко-близко и тут же отпрянули назад — такой неистовый жар от углей, что ближе, чем за полтора метра устоять невозможно.
Телевизионные камеры приготовились снимать наше шествие.
Угли — красного цвета. Р.А.М. сказала, чтобы мы не фотографировали друг друга со вспышками.
А без вспышки я потом пробовала, получается очень интересный снимок: будто не физическое тело человека на фотографии проявляется, а астральное. Честное слово.
Р.А.М. идёт первой. Мы стоим вокруг и постоянно повторяем: «Это — лёд, лёд, лёд». Затем выстраиваемся в очередь. По одному бежим. Р.А.М. хлопает нас по попке, и — вперёд!
Я настраивалась на Огонь дня три. Не специально, конечно. Просто я чувствовала, что внутри меня уже что-то работает для прохождения Огня.
Подошла моя очередь. Страшно не было. Я представляла, что лечу над ночным городом, и все эти мерцающие красные угли — свет от земных домиков.
Ковёр — широкий и длинный. Это — не стекло, где всего пара маленьких шагов, и ты — уже на Суше. Здесь гигантских шагов — штук пять-семь, если не больше. Интересно, как потом каждый оценивал, а сколько метров в длину был этот коврик. Кто-то сказал, что десять, кто-то — пять, кто-то — двадцать. Забавно, да? В ширину — метра два с половиной, я думаю.
В конце ковра во время первой «ходки» я почувствовала, что «горю». Когда сошла, казалось, все мои пятки сожжены. Потом выяснилось, что это — всего лишь нечто, похожее на малюсенькую царапину.
Ходили мы три раза, потому что нас — очень много. Обычно ходят минимум семь. Второй и третий раз я не чувствовала под ногами вообще ничего, будто летела, а не шла.
Телевидение, конечно, заинтриговано.
Р.А.М. сказала, что ходить по углям самим нельзя, это — не в игрушки играть. Мы настраивались вместе с ней в течение дня. И она нам, конечно, помогала, поддерживала. Но прошли не все. Одна женщина, которую я знала ещё по обычным семинарам, сгорела прямо в первый раз и больше уже не могла ходить даже по траве. Она ждала чуда, но ничего не сделала сама лично для того, чтобы чудо произошло. А чудеса — это, в первую очередь, серьёзная внутренняя работа, к ним нельзя так несерьёзно относиться: щёлкнул пальцами и… И ничего у вас не получится.
Было уже часа два ночи. Питерцы разъехались по домам. Мы остались на Поляне, сложили свои вещи в кучку и тихонько подрёмывали у небольшого костра. Холодно. У большинства обратный поезд — рано утром. Я оставалась в Питере по работе ещё на несколько дней.
Лариса предложила мне горячего чая с пряниками. Мы сидим с ней под звёздным небом и ждём рассвета. В пять часов один из москвичей, который приехал сюда на машине, отвезёт меня и ещё двух семинаристок на вокзал. У них там — поезд, у меня — вещи в камере хранения. Лариса поедет с кем-то ещё.
— Как ты, Лар?
— Нормально… Вот сожгла своё Прошлое, а теперь… Знаешь, Лиса, я решила уехать отсюда. Далеко-далеко…
— В монастырь?
— Есть одно место на Украине. Поеду туда. Туда многие уезжали…
Лариса очень грустная, но такая молодая и красивая…
Мы допиваем чай и ложимся с ней рядышком — так теплее. Справа от меня посапывает Лена из Казахстана. Тихо-тихо. Только костёр потрескивает.
В пять утра мы по чуть-чуть разъезжаемся, попрощавшись друг с другом.
Я целую Ларису и обещаю ей позвонить, сажусь в машину к Виктору вместе с двумя женщинами, и мы едем в Питер.
По дороге я вспоминаю, что у меня в мобильнике не отключён будильник, который теперь уже не нужен. Достаю из рюкзака телефон, включаю его, жду, когда всё в нём загрузится, отключаю будильник, выключаю телефон и кладу его в рюкзак. Я сижу рядом с Виктором, рюкзак — под ногами.
Мы подъезжаем к вокзалу. Виктор предлагает нам всем четверым обменяться телефонами. Я диктую свой номер.
— Отлично, Аль, включай свой мобильник, я тебе, чтобы не диктовать, сразу прям и наберу, а ты мой высветившийся сохранишь.
Я лезу в рюкзак. Вообще, чтобы вы там чего сейчас не подумали, рюкзак — это громко сказано. У меня маленький такой кожаный рюкзачочек с одним кармашком. Декоративный…
Я открываю кармашек, где лежит мой телефон… и…
И его там нет… Удивлённо смотрю на Виктора.
— Аль… Ты чего? Ты же его только что оттуда доставала?
Киваю. Не понимаю ещё, к чему бы это… Ищу снова. Везде. А не только там, в кармашке, куда ещё минут пятнадцать назад отправила его своею же собственной рукой, застегнув после этого кармашек на молнию.
Телефона нет. Нигде.
— Аль… Это — не смешно. Вытряхивай всё содержимое.
Вытряхиваю. Там особо-то и вытряхивать нечего, потому что всё, что мне нужно для командировки, я оставила в камере хранения на вокзале.
Виктор в шоке.
— Посмотри в карманах одежды.
— Отличная идея… Только у меня нет карманов в этой одежде…
— Аля, давай выйдем из машины.
Выходим. Ищем под моим сидением — нет его. Виктор открывает «бардачок» — пусто. По чуть-чуть он перерывает всю свою машину, включая багажник.
— Да брось, Вить, откуда он в багажнике-то?
И тут мне становится смешно. Очень смешно. Правда! Я хохочу от Души. Сжигать Прошлое — так сжигать! Это же прикольно: потерять все контакты за десять лет, которых больше нет нигде, кроме как в пропавшем телефоне. Большинство из них уже не восстановить. Ещё интересно: а кто теперь меня вспомнит из тех, кого я уже не смогу набрать сама…
Виктор заставляет меня взять у него денег на покупку нового мобильника, чтобы я не оставалась тут без связи во время командировки. Он чувствует себя виноватым в этой прикольной пропаже.
— Восстанови сегодня же свой номер, потом купи телефон и проэсэмэсь, хорошо?
— Спасибо! Но сегодня — воскресенье, наверное, только завтра получится…
Мы забираем мои вещи из камеры хранения и прощаемся. Виктор всё ещё смотрит на меня в состоянии глубокого транса.
Смеюсь и машу ему рукой.
Я радостно шагаю по Невскому Проспекту к своей гостинице.
Всё залито Солнцем.
Воскресное утро.
Воскресение.
Глава 10.4 Письмо Прощения
Я вернулась с питерского Огня. В этом году ужасно жаркое лето. Смог. Дышать нечем. Дома находиться невозможно, потому что кондиционера нет, а окно открыть — тут же задыхаюсь от дыма. Пытаюсь вешать на окна пропитанные водой занавески — высыхают через полчаса. Приспосабливаюсь спать в ванной, свернувшись клубочком на коврике между самой ванной, раковиной и стиральной машиной. Открываю душ с холодной водой, пускаю его водопадом на стену и ловлю кайф.
На дачу выбираться бесполезно, там всё — то же. Даже похуже — душа такого волшебного нет.
Уехать из страны — нет денег.
Почти каждый день после работы пытаюсь заезжать на Рублёвку к речке, где когда-то были папа, мама и я, потом — мама и я, теперь — только я. Это — моё Место Силы, хотя и там не лучше, чем в городе, но у речки хоть как-то дышится. Поздно ночью возвращаюсь домой.
Пытаюсь начать писать Третью Часть книжки про Иную Реальность, но таких условий работы не выдерживает мой ноутбук. Он передаёт мне свой большой пламенный привет и умирает.
Я, наконец-то, выбираюсь к морю, разыскав в Интернете самое невероятно дешёвое предложение одной турфирмы по поводу самого невероятно красивого места на земле. Кому говорю, за сколько лечу, не верят, думают, скрываю свои доходы. Ну и Бог с ними. Всё оказалось действительно невероятно замечательным и без каких-либо подвохов.
Возвращаюсь и отправляюсь на литературный вечер, посвящённый памяти А. Блока, где мне выпала честь выступить с небольшим рассказом о поэте и почитать его и свои стихи первой.
За пару минут до выхода на сцену мне сообщают сногсшибательную новость про Человека, Которого Не Было. Конечно, уже несколько месяцев подряд Высшие Силы буквально тыкали меня носом в разные знаки, чтобы я поняла всё сама. И Книга Перемен за неделю до этого открылась мне на потрясающей фразе, которую иначе ну никак не истолкуешь. Вернее, её даже толковать не нужно. В ней просто прямым текстом в лоб всё написано. Фраза из четырёх слов. «Четыре» — символично, да? И стихи у меня рождались об этом. Только я на уровне Сознания вообще ничего не замечала. Верить в плохое отказываешься до последнего.
Когда я выйду читать и рассказывать о Блоке, кто-то меня сфотографирует. Однажды я покажу эту фотку Светлане. Она отпрянет в ужасе, будет долго молчать, а потом предложит уничтожить фотографию — меня на ней нет. Это — что-то другое или кто-то другой.
Меня тогда действительно в себе не было. Я ничего не помню из того, что «я» говорила на сцене. Мою Душу швыряло и вертело, как тогда в танце внутри круга в горах у Р.А.М. Я ушла из себя далеко и надолго. Будто меня убили. Возвращаться не хочется. Ничего не хочется. Жить не хочется.
Кто вёл тогда мою машину, когда я ехала обратно домой? Почему я не разбилась — непонятно.
На четвёртый день понимаю, что нужно заехать к Учителю. Встречаемся. Стираем кусок памяти до определённого момента. Потом он говорит, что я — под колпаком. Нужно отдать «Небесный Долг», возможно, после что-то и изменится. Не с Человеком, Которого Не Было, а вообще в моей жизни.
Разыскиваю через Светлану телефон Ларисы. Но «абонент недоступен». Потом мне сообщили её электронный адрес. Лариса — один из двух человек, кому я всё тогда расскажу.
Я пишу ей письмо. Вообще, если у вас есть какая-то проблема, попробуйте написать о ней онкобольному. Возможно, вы никогда не отправите своё послание.
Я отправила. Письмо получилось предельно кратким. Мне казалось, что она меня пошлёт. Далеко и надолго. Или ответит что-то в духе: «мне бы твои проблемы». Но Лариса написала, чтобы я бросила всё и купила билет до Симферополя.
Я тебя там встречу, ты только напиши, когда. Я всё устрою, не беспокойся. От тебя ничего не требуется, кроме билета. Поживёшь пока здесь со мной. Ты не сможешь так жить дальше. Тебе нужно уехать, чтобы всё забыть…»
Но я не могу уже никуда уехать — только что из отпуска. И скоро — крупная ежегодная выставка по работе, которую организую я, и я должна там быть, потому что кроме меня, владельцев и итальянцев, там работать некому.
Проходит недели две. И теперь мне постепенно становится всё хуже и хуже на физическом плане. Я не понимаю, что со мной происходит.
Встречаюсь с Рэем, ничего ему не рассказываю. Мы молчим, как обычно. А потом он внезапно берёт меня за руку, смотрит в глаза и произносит:
— Ты должна жить, Лиль. Ты не должна умирать из-за того, кто не достоин тебя. Ты не имеешь права желать себе смерти. Ты — не я. За тобой постоянно внимательно наблюдают, и тебе нельзя ошибаться. Тебя мгновенно Отсюда заберут. Срочно вспомни: что ты Здесь не доделала?
Отдаю ноутбук в починку.
С того литературного вечера прошло почти три недели.
Вечером в пятницу мне становится совсем хреново. Я уже ничего не могу есть. Бросает то в жар, то в холод. Вроде ничего и не болит, но много всего разного, что не так. И температура уже неделю. К какому врачу идти — непонятно. Да и когда идти?
В ночь с воскресенья на понедельник я должна улететь в командировку в Питер, вернуться ночью в понедельник обратно, затем рано утром во вторник вылететь в Челябинск и вернуться опять поздно ночью во вторник, после чего рано утром вылететь на конференцию в Город на Воде и вернуться уже только вечером в следующее воскресенье. Отменять все эти командировки не получится.
В ночь на субботу задаю вопрос своему Подсознанию: «Что со мной происходит?» и засыпаю. Утром встаю и знаю ответ. Нет, я не видела ничего во сне, не слышала никаких голосов. Просто знаю. Ответ Подсознания кажется мне невероятным, потому что со мной такого ещё никогда в жизни не было, но всё когда-то случается с нами впервые. Очень похоже на правду, на то, что со мной происходит на физическом уровне. И ещё очень чётко прослеживается причинно-следственная связь с тем, как именно я сформулировала своё нежелание жить три недели назад на вечере Блока.
Внезапно вспоминаю слова Р.А.М. в горах: «Любая программа запускается в действие в течение 21 дня». Ну вот и приехали. Завтра будет день 22-ой.
Говорил мне Учитель: уничтожь исходную программу. Я запускаю её первой, а потом что-то другое визуализирую, но исходную программу забываю стереть, и она продолжает работать и неумолимо приводит к реализации своей цели.
Еду в субботу выступать. Возвращаюсь домой в жутком состоянии. Ищу в Интернете, где в воскресенье можно сделать хотя бы УЗИ.
Вспоминаю слова Рэя: «Срочно вспомни, что ты Здесь не доделала!»
Ночь между субботой и воскресеньем.
Сажусь на кухне, беру икону, зажигаю свечи. Мысленно очень жёстко в приказном тоне без истерик и восклицательных знаков произношу, обращаясь к своему Духу:
«СТОП. Я ОСТАЮСЬ. УМИРАТЬ РАНО. МНЕ НАДО ДОПИСАТЬ СВОЮ КНИГУ. Как только вернусь через неделю из командировок, сразу же начну над ней работать».
Эта Третья Книга — как обет, клятва, которую я приношу Высшим Силам в обмен на свою жизнь. Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, ЧТО я сейчас произнесла и насколько это рискованно. Это — не пообещать Богу тысячу коленопреклонений сделать или бросить курить, например. Потому что я буду писать людям о таких вещах, в которых нельзя ошибаться. Высшие Силы заинтересованы оставить меня, если я напишу относительно правильно. Стопроцентную Истину написать простому смертному невозможно, но ошибаться существенным образом нельзя. Высшим Силам совсем не нужна от меня лично книжка, которая введёт в заблуждение других людей. Им проще при первой же грубой ошибке отправить автора в Иную Реальность, чтобы он Там подучился, а затем вернулся в Реальность Земную и написал что-нибудь поближе к Истине. Но разве у меня есть варианты?
Разобравшись с самым главным — обетом, беру тетрадку в клеточку. Начинаю вспоминать всю свою жизнь. Выписываю всех людей, с которыми я так или иначе общалась с 7-летнего возраста. Вначале получается около 100–150 человек.
Передо мной — церковный лист с перечнем грехов, исповедуемых на мытарствах с детальной расшифровкой каждого.
Начинаю с умерших. Они смогут мне помочь Оттуда. Беру первого человека. Начинаю писать ему Письмо Прощения, вспоминая в деталях всё, что было между мной и этим человеком: все ситуации, чувства, слова, мысли, желания, поступки, одновременно прохожу глазами весь перечень грехов. Понимаю: всё, что в этом списке, кроме разве что муже-и скотоложства, так или иначе меня касается. Пишу обо всём, что вспоминается и прошу прощения за те слова, мысли, эмоции, поступки или их отсутствие, которые имели место быть в каждой конкретной ситуации с точки зрения того самого перечня грехов. В последней фразе пишу, что прощаю этого человека сама, отпускаю его с Богом и прошу его при возможности помочь мне.
На письмо одному человеку уходит около получаса.
По ходу движения вспоминается ещё около 150 человек.
Параллельно в другой тетрадке пишу Человеку, Которого Не Было, по той методике, как нас учила Р.А.М. Здесь нужно исписать целую тетрадку в течение 7 дней одной и той же фразой прощения. Когда долго пишешь одно и то же, Дверь приоткрывается, фраза попадает прямиком в Подсознание и запускает программу Прощения. Это важно, если ты кого-то на уровне Сознания простить ну никак не можешь.
В ту ночь пишу до полного изнеможения несколько часов подряд.
Просыпаюсь утром и понимаю, что запущенная 21 день назад программа Смерти переписана. И на УЗИ мне уже не нужно. И вообще к врачам не нужно. Теперь главное — доделать начатую работу с Письмами Прощения и выполнить своё обещание написать Эту Книжку.
Возвращаюсь из командировки. Забираю воскрешённый ноутбук.
Начинаю описывать День Первый.
Перед Новым Годом ноутбук умирает во второй раз.
Сдаю его в ремонт, но одновременно уже понимаю, что неспроста всё это. Нужно идти другим Путём. Тогда я достаю с книжных полок все те книги, которые читала в своей жизни на определённые темы. Раскладываю их по стопкам в зависимости от тематики.
Когда я их в своё время читала, то подчёркивала важные для меня моменты. Решаю, что нужно заново пробежать глазами свои подчёркивания.
Берусь за первую книжку, листаю и прихожу к выводу, что почти все книги надо перечитывать заново, потому что на сегодняшний день я бы подчеркнула в тексте уже совсем другое.
Считаю количество книг — около 150. Самая тонкая — страниц 300, самая толстая — 948.
Пишу письмо Ларисе. Купила для неё одну книжку православного священника, хочу ей подарить. Она ничего не отвечает.
В издательстве выходит в свет Первая Часть книжки про Иную Реальность.
На Новогодние каникулы уезжаю в паломнический тур по Святым Местам Сирии — Ливана-Иордании. С нами едет один священник с огромной иконой Смоленской Божьей Матери. У меня с собой — книги. Читаю, используя каждую свободную минуту.
На реке Иордании, в месте крещения Христа, оказываюсь ровно в день моего собственного крещения в Православие, но 21 год спустя.
Возвращаюсь домой. Ежедневно до изнеможения перечитываю книги.
Р.А.М. приезжает в город, но я не прихожу на семинар — у меня нет времени, мне надо работать над Книгой.
В конце января остаётся всего две не перечитанные книжки.
Приходят письма от нескольких человек, кто купил Первую Часть Иной Реальности «случайно» в Питере. Очень приятно читать их отзывы. Они хотят продолжения. Отправляю им в рукописи Вторую Часть, которую я написала ещё до горного семинара.
Вечером тащу по телефону одну самоубийцу. Вытаскиваю. Радуюсь.
Утром приходит письмо от Ларисы в ответ на моё поздравление с Новым Годом. Открываю. Читаю. Пишет её сын: «Мама умерла…»
Плачу…
Пишу ему в ответ, что люди никогда не умирают, а наши мамы — всегда рядом. Обещаю ему в Этой Книжке обязательно написать про его маму… Пересылаю ему фотографии Ларисы с горного семинара и с питерского Огня, которые у меня есть.
Вспоминаю, как тогда летом Лариса отказалась от операции со словами: «Лиса, а как мне потом такой жить? Кто меня потом полюбит такую некрасивую?! Уж лучше я умру…» Она отказалась жить на этом свете НЕ красивой…
Забираю в очередной раз воскрешённый ноутбук.
На следующий день мне звонят из «Самого Главного Общества Заклинателей», говорят приехать во вторник на какую-то церемонию. Какую ещё церемонию? Награждения победителей. Каких ещё победителей? Первого Международного Конкурса «Литературный Олимп 2010», проводимой Лигой Писателей Евразии. А я тут причём? Оказывается, год назад я сдала туда свою рукопись Первой Части книжки. Тогда мне и в голову не могло прийти, что я напишу Вторую Часть, а потом начну работать над Третьей.
Ладно, надо съездить и получить диплом участника. Всего на конкурс было подано 1500 рукописей из разных стран. Суммарно около 20 лауреатов на все номинации.
Приезжаю. Сижу в зале. Меня вызывают и… награждают золотой медалью как победителя в номинации «Проза». Плачу. Не верю своим глазам. И ушам. Я ничего не делала для того, чтобы эту медаль получить. Я вообще забыла про то, что что-то сдавала на конкурс. Это — самое настоящее чудо. Но я знаю: это — знак Высших Сил, их аванс мне за Третью Часть книжки.
Возвращаюсь домой. В слезах от счастья. В этот момент мне звонит Сашка. У его жены — рак. Причём, уже во второй раз. Просит, чтобы я как-то с ней поговорила. Я произношу всё, что могу сказать ему. После разговора мысленно обращаюсь к его жене и долго-долго разговариваю с ней.
Понимаю: мне нужно срочно начать писать Книгу, и времени на то, чтобы что-то ещё перечитывать нет.
Первые главы появляются 17 февраля 2011 года. Не хочу писать категорично, претендовать на Истину — нет у меня такого права. Просто делюсь своими мыслями на определённые темы. Наиболее правильный вариант. В моём случае.
Я исчезаю из мира. Вернее, мир перестаёт существовать для меня, пока я пишу Эту Книжку. Я почти ни с кем не общаюсь. Единственное желание — чтобы все оставили меня в покое. Иногда что-то кушаю, одновременно перечитывая только что написанную главу. Пишу по ночам, потому что днём работаю с какими-то аббревиатурами типа ХПЛ, СПЛ и т. д., и т. п.
Мне страшно, что ноутбук опять отправится в Иную Реальность. Или НЕ ноутбук… Поэтому я выкладываю написанные главы на своей страничке на стихи. ру по мере их написания, чтобы начать отдавать в мир обещанное. Пусть даже тем немногим людям, кто будет читать мои мысли вслух на определённые темы. К тому же, если ноутбук дематериализует уже материализованные главы, есть вероятность, что они останутся на сайте в Интернете. Светлана почему-то опасается того же, поэтому скачивает свежеиспечённые и хранит их у себя на компьютере.
Как только дописываю «Онкологию», набираю Сашку и ничего не объясняя, произношу:
— Срочно зайди на мою страницу в Интернете. Можешь ничего не читать. Только распечатай «Онкологию» и отдай своей жене. Сделай так, чтобы она прочитала это как можно скорее. Я очень тебя об этом прошу. Когда я писала эту главу, я о ней думала и мысленно к ней обращалась.
Через полчаса Сашка звонит:
— Я всё прочитал… Дафна… У меня нет слов… Как эту книжку у тебя приобрести?
— Для начала, Саш, пожелай мне её дописать…
Я даже не задумываюсь о том, что у меня на настоящий момент нет, да и не предвидится денег на то, чтобы Книжку напечатать.
Но с момента того Сашкиного звонка я ввела в повесть персонажа Сашу, прототип которого — Сашка реальный. У них — очень много общего, да и мы действительно общались в горах, хотя, за исключением пары диалогов, как, например, про Белую Магию на Холме Миллионеров и про Метафизику, большинство диалогов — виртуальные. Но всё, что я написала про семинар, — правда. Кстати, Сашка действительно называл меня Дафной.
А Светлана? Она тоже существует. И жили мы с ней в горах в одном номере. Но диалогов, опять же, между нами практически не было. Когда-то много лет назад мы с ней работали вместе у Мальчика, сидели в одном кабинете. Тогда она задавала мне подобные вопросы. Но сейчас Света и сама может кого-нибудь подучить. Кстати, осенью она пошла на курсы рисования. У неё даже выставка картин была. Рисует Света великолепно.
Саша и Света, если у вас хватило сил и терпения дочитать до этого места, простите, что злоупотребляла вашими образами. Но без них у меня ничего бы не получилось…
Написав чуть меньше половины Этой Книги, начинаю странно себя чувствовать. Проблематично объяснить вам, что это было. Область горла — горловой чакры, отвечающей за творчество, и область Третьего Глаза раскалывается, но не болит физически, а именно перенапряжение жуткое чувствую, всё вибрирует на максимальной частоте, как будто астральное тело болит. Сказывается мозговой штурм…
Иду на всякий случай по врачам, одновременно стараюсь писать медленнее. Врачи после всяких обследований выносят вердикт: «Абсолютно здорова».
Отлично.
04 апреля 2011 — накануне моего дня рождения меня впервые показывают по телевидению. Ну и что, что не по 1-му Каналу, и не в прайм-тайм. Я всё равно счастлива. Это — подарок такой Высших Сил к моему дню рождения. Отдельная тридцати минутная передача — беседа со мной о творчестве. Ведущая спрашивает в заключении, а какая у меня сегодня мечта или цель. Отвечаю: дописать Свою Книгу.
День рождения в этом году у меня будто и не было. С одной стороны, я всю неделю была привязана к стенду наших итальянских партнёров по бизнесу на очередной крупной отраслевой выставке. С другой стороны, я не могла себе позволить при сложившихся обстоятельствах отмечать свой день рождения, пока не допишу Книгу.
Все ждали, что я приглашу их на торжество. В прошлом году я устраивала творческий вечер в бард-арт-кафе. Но я сказала всем, что ничего не отмечаю. Почти все подумали: обманываю, отмечаю, но не зову именно их. Это — люди. Им подобное свойственно. Бог с ними. Мне надо дописать Книжку.
Сын по вечерам постоянно подходит ко мне, сидящей на кухне за ноутбуком, и задаёт один и тот же вопрос:
«Какую пишешь?»
«10.4.»
Сегодня — 24 апреля 2011 года…
Сегодня — одновременно день рождения у двух персонажей этой Книги.
Сегодня — день рождения одного Литературного Клуба, на праздновании которого мне вручили Почётную Грамоту за верное служение отечественной литературе и достижения в области поэзии.
Сегодня, и это самое главное, — Пасха.
Если честно, я не специально так подгадывала… Так получилось… Но вы ведь знаете, что случайностей не бывает?
Сегодня я счастлива. Потому что я выполнила своё обещание. Потому что Высшие Силы дали мне Сил его выполнить.
Конечно, я не открыла никому ничего нового. Просто поделилась своими мыслями и указала на те Двери, которые открывались передо мной.
Я дописываю последнюю главу Этой Книги, в которой прошу прощения у всех, кого я знаю и не знаю, за всё, чем я могла чаяно или нечаянно кого-то из вас обидеть, за всё, что сделала плохого и не сделала хорошего, за все мои негативные слова, мысли, эмоции. Простите меня, пожалуйста, как и я простила всех вас в этот Светлый Праздник ВОСКРЕСЕНИЯ.
Я искренне желаю вам нести Свет, Добро и Любовь в этот мир, и пусть Высшие Светлые Силы всегда охраняют ваш Путь.
24 апреля 2011 года
Эпилог
Он позвонил мне и сказал:
— Здравствуй, Саша…
Я улыбнулась и сказала:
— Здравствуй…
Я сижу в самолёте у окна. Он — рядом. Всё залито Солнцем.
Читать бесплатно другие книги:
