Шаг вперед. История девушки, которая, потеряв ноги, научилась танцевать Пурди Эми

Глава 4

Я вернулась!

«То, что ты любишь, – это знак твоего Высшего Я, что тебе нужно делать».

Санайя Роумен

В зале пахло формальдегидом.

– О боже, – шепнула мне соседка, кивнув на стол в центре. – Ты только посмотри туда!

Мы на первом уроке анатомии в Колледже лечебного массажа штата Юта. Не успела я ужаснуться, как преподаватель, откашлявшись, объявил громким голосом:

– Студенты, перед вами труп женщины.

На столе безжизненное тело. Лицо и грудь закрыты простыней. Ноги рассечены от паха до колена. Под бледной кожей видны слой жира и мышечная ткань. Одна из девушек бледнеет и закрывает рот и нос ладонью.

– Если вам плохо, выйдите и подышите свежим воздухом, – говорит преподаватель.

Двое студентов тут же выскакивают из класса. Думаете, я испугалась? Ни капли. Я знала, что на курсах будет препарирование трупов. Ведь чтобы понять строение человеческого тела, нужно изучить все его части.

– Интересно, как она умерла? – шепчу я подруге.

Помимо анатомии мы изучали восточную философию, кинезиологию, акупунктуру, китайскую медицину, методики русского и шведского массажа. Мы занимались физкультурой, йогой, тай-чи. Практиковали дыхательную гимнастику и медитацию. Я чувствовала, как будто бы подключаюсь к источнику энергии, гораздо более сильному, чем мой собственный. И мне это нравилось.

В конце каждого учебного дня я садилась за руль своей новой небесно-голубой «Тойоты» и ехала домой. Мы жили вместе с Шарлет и Брайсоном в очень симпатичном районе. Наш дом стоял на небольшом холме у подножия высоченной горы. К нему вела живописная, извилистая дорога. Вдоль дороги росли абрикосовые деревья. Осенью все газоны на улице были усыпаны коричневыми, золотистыми и красными листьями. Вся атмосфера этого района была пронизана старомодным очарованием. Городок казался мне волшебным уже потому, что отличался от привычного Вегаса. Мне очень нравилась моя новая самостоятельная жизнь.

В какой-то момент я поняла, что соскучилась по родному дому. И полетела к своим в Вегас. Отдышавшись и вдоволь наобнимавшись с родными и друзьями, я села на заднее крыльцо с бокальчиком вина обсудить последние события нашего городка.

– Я только что узнала ужасную новость, – печально сказала мама.

Мы с Кристел обеспокоенно переглянулись.

– Сын моих друзей серьезно болен.

– А что с ним? – поинтересовалась я.

– Подхватил какую-то редкую инфекцию, – ответила мама. – Врачи ампутировали ему обе ноги.

– Ох, – ужаснулась я. – А сколько ему лет?

– Всего девятнадцать, – произнесла мама. – Как страшно.

Некоторое время я сидела молча, переваривая услышанное. А потом сказала:

– Если такое случится со мной, отвези меня к ближайшему мосту и сбрось в воду. Я никогда не смогу смириться с подобной судьбой.

Мама покачала головой.

Вечером я лежала в пенной ванне, смотрела на свои ноги и думала: «Что, если и я вдруг лишусь ног? Как я буду жить дальше?» Тогда мне казалось, что это может произойти с кем угодно, только не со мной. Я вышла из ванной и больше никогда не вспоминала об этом разговоре.

Занятия в школе становились все интереснее. Я многому научилась, и мне не терпелось попробовать все это на практике. Два месяца мы с однокурсниками тренировались на спинах друг друга, а вскоре я начала работать с настоящими пациентами в воскресной клинике.

Будучи студентами, мы делали массаж за копейки, и в клинике нас ждала целая очередь. Кого только в ней не было: мужчины, женщины, худые и толстые, высокие и коротышки.

Первым моим клиентом был низенький мужчина среднего возраста с темно-каштановыми волосами. Он вошел в кабинет. Мы поздоровались.

– Устраивайтесь поудобнее, – сказала я ему, нервно улыбаясь. – Раздевайтесь и ложитесь на живот. Я начну со спины.

Он кивнул. Я вышла, чтобы он переоделся, а вернувшись, обнаружила на столе «снежного человека»! В жизни своей не видела такой волосатой спины! Я поборола свои эмоции и приступила к работе.

– Раз.

Осторожно размяла спину кончиками пальцев.

– Два.

Затем я попросила его перевернуться. Вдруг он задрожал, сконфузился и попытался поменять позу. Я пережила тысячи конфузов с клиентами: они храпели, плакали, смеялись или болтали без умолку, но я умела сглаживать углы.

– Моя жена не знает, что я изменяю ей с соседкой, – признался мне один парень.

Я никого не осуждала, ведь каждому есть что скрывать. Массаж расслабляет и открывает самые потайные уголочки души. Опытный массажист умеет выслушать и посочувствовать.

К ноябрю 1998 года мы окончили курсы. Большинство моих друзей разъехались – кто в Орегон, кто в Калифорнию. Все стремились скорей начать работать. Шарлет вернулась в Вегас, чтобы быть поближе к своему парню. Брайсон перебрался к своей семье. Я осталась одна, договор аренды истек, но уезжать из Солт-Лейк мне не хотелось. Я нашла другую квартиру и поселилась там с соседом-хиппи. Он жил на втором этаже этой гигантской квартиры, а мне достался чудесный уголок мансарды. Я платила собственнику сто долларов в месяц за аренду, а оставшуюся часть компенсировала еженедельными сеансами массажа.

Так прошли лето, осень, зима. К началу 1999-го исполнилось три года, как я жила в Солт-Лейк. В феврале истекал мой контракт, а я так и не нашла постоянной работы.

Я вдруг поняла одну вещь – все мои дни стали предсказуемы.

Я решила плыть по течению – посмотрим, куда оно меня вынесет.

Следующим утром я отправилась в тренажерный зал, позанималась на беговой дорожке под «Бисти Бойз». Вернувшись домой, плюхнулась на кровать и уставилась в потолок.

Мне было абсолютно не с кем поговорить. Из соседа-хиппи наверняка не выйдет собеседника: бродит, наверное, где-то, заткнув уши «Грейтфул Дед». «Надо отсюда сматываться!» – решила я. Я побежала в свою комнату и начала собираться. Закончив, подкатила «Тойоту» как можно ближе к задней двери и запихнула свои пожитки в багажник. На переднее сиденье поставила пятнадцатифутовый плющ, который я растила несколько месяцев. Оставила хозяину счет на сто долларов, прыгнула в водительское кресло и понеслась по шоссе.

Я ехала в «Брайан Хед». Родители сказали, что собираются туда на выходные. Через четыре с половиной часа я постучала в дверь их домика. Было уже далеко за полночь.

– Кто там? – услышала я голос мамы.

– Это я, Эми! – ответила я.

Долгое молчание. Дверь открылась, и мама увидела меня во всей красе – с плющом и зубной щеткой.

– Милая, что ты тут делаешь? – спросила она, не веря своим глазам.

Не задумываясь ни на секунду, я ответила:

– Я вернулась!

Родители были в шоке. Честно говоря, мой приезд был для меня еще большей неожиданностью, чем для них. С чего это вдруг меня потянуло домой? Да просто соскучилась. Единственным моим «другом» был вот этот плющ в горшке. Вся эта ситуация была дурацкой, и я поняла, что переросла Солт-Лейк-Сити.

Но я знала, что долго в Вегасе не пробуду. Поработаю годик частным массажистом. Скоплю денег. Перееду в лыжный городок и займусь сноубордингом. А потом, может быть, уеду к озеру Тахо или еще куда-нибудь. Прелесть моей работы в том, что она «портативная». Нужные инструменты всегда при мне – руки и массажный стол.

Мой однокурсник Шейн первым уехал из Юты и получил в Вегасе очень приличную должность менеджера в одном из самых престижных спа-салонов мира «Кэньон Рэнч спа Клаб». Новый филиал открывался в роскошном отеле «Venetian». Шейн курировал команду массажистов, набирал персонал и позвонил мне.

– Обязательно пришли резюме, – сказал он.

Такое предложение было для меня большой честью, ведь «Кэньон Рэнч» не какой-нибудь там салончик. В нем стремятся работать самые талантливые мировые специалисты. Через несколько дней меня вызвали на собеседование. В качестве экзамена я сделала массаж одному из менеджеров. Место я получила.

Я и так была на седьмом небе от счастья, а работа в «Кэньон Рэнч» вознесла меня на небывалый уровень блаженства. Я работала по утрам – обслуживала четырех клиентов в день, одного за другим. По вечерам подрабатывала терапевтом в салоне «Энджелс Тач». Оказывается, известный магнат Стив Уинн открыл «Белладжо» и «Мираж», заключил договор с «Энджелс Тач» на оказание услуг по массажу. Я стала у них массажисткой. График был довольно плотным. Несмотря на такое бешеное расписание, работа мне безумно нравилась. Передо мной открылся целый мир. Я встречалась с самыми интересными людьми со всех концов земного шара: из Австралии, Китая, Франции, Бразилии, Южной Африки, Объединенных Арабских Эмиратов. Я переезжала с места на место. Работала на виллах, в роскошных частных номерах. Их часто снимали личные гости самого Стива Уинна. Разумеется, у тех, кто мог себе это позволить, были большие деньги, за которыми стояли серьезные истории. Моими клиентами были важные персоны, знаменитости, музыканты, актеры, бизнесмены. Я чувствовала себя счастливой и независимой.

Кристел в то время уже была помолвлена и осенью собиралась выйти замуж. Ее жених – лучший футболист школы, она – капитан школьной группы черлидеров. Они были прекрасной парой! Кристел строила дизайнерскую карьеру. Родители занимались своим бизнесом. Я знала, что в конце концов уеду из Вегаса, но теперь, когда моя жизнь в родном городе стала намного лучше прежнего, я не очень-то торопилась.

Однажды вечером, спустя четыре месяца после моего возвращения, мы с мамой сидели на крыльце и болтали. Солнце уже село за горизонт, а мы все говорили и говорили.

– Я в отличной форме. У меня все под контролем, – сказала я маме. – Смотри, сколько я теперь зарабатываю! Это круто!

Так оно и было.

На следующее утро я влезла в штаны цвета хаки и футболку-поло и поехала в «Кэньон Рэнч».

– У тебя каждый час расписан, – сообщил мне менеджер Шейн. Был самый пик горячего летнего сезона. Я нужна была ему, чтобы справиться с потоком клиентов.

– Отлично, – ответила я.

В 9 утра начался мой первый сеанс. К 5 вечера я закончила седьмой.

Я подходила к парковке с чувством облегчения и предвкушения встречи с друзьями, но позвонил Шейн и попросил вернуться, чтобы сделать последний на сегодня массаж. Тогда-то моя жизнь резко изменилась. Я встретила того странного человека.

Глава 5

Я выбрала жизнь

«Жизнь может измениться в одно мгновение».

Джоан Дидион

У меня ныли плечи, я была как выжатый лимон. Обычно после нескольких сеансов в «Кэньон Рэнч» я могла еще пару часов позаниматься в спортзале, и у меня еще оставались силы на «Белладжо». Но в тот июльский вечер 1999 года я была очень уставшей. Энергия как будто покидала меня. «Боже, этот человек отнял у меня последние силы!» – подумала я. Дома я переоделась и забралась в огромную уютную родительскую кровать. Мама померила мне температуру.

– Вид у тебя неважнецкий, – произнесла она.

Я пожала плечами, поглубже зарылась в подушки и отключилась. «Обычная простуда, – решила я. – Надо просто поспать».

На следующее утро вся семья собиралась за город на праздник. Папа занялся организацией мотогонок «Харли-Дэйвидсон», и они намечались как раз в эти выходные в «Брайан Хед».

– Полежи-ка дома, отдохни, – сказала мама. – Станет получше – приезжай.

Но и на следующий день мне не полегчало.

– Мне так жаль тебя оставлять, – сказала мама утром в пятницу.

Было только семь утра, и она собиралась на встречу с кем-то, чтобы потом пулей принестись домой, забрать Кристел и отправиться в «Брайан Хед». Отец уже был там.

– Не волнуйся, мам, – прохрипела я. – Со мной все будет в порядке. Я скоро поправлюсь. Отправляйтесь. Я к вам подъеду.

Мой друг собирался туда вечером, и я надеялась поехать вместе с ним. Но через два часа мне стало только хуже. Ближе к полудню я перебралась с родительской кровати в ванну. Уже в пути мама позвонила мне, чтобы проверить, как дела.

– Ну, как ты? – спросила она.

– О-ох! Умираю…

– Постарайся попить воды, – сказала мама, но в голосе ее я услышала озабоченность. Хотя, возможно, она помнила о моей привычке все преувеличивать. – Если чувствуешь, что надо сходить к врачу, иди. Я попрошу Мишель и тетю Синди тебя проведать.

Они – единственные из наших родственников, кто не поехал в «Брайан Хед». Я вернулась в кровать, плотно закуталась в одеяло и закрыла глаза. Я провалилась в глубокий сон. Вдруг из ниоткуда я услышала голос. Мои веки распахнулись.

– Эми, вставай и посмотри в зеркало, – сказал голос.

Кто это?

Совершенно сбитая с толку, я села в кровати.

– Эми, – услышала я снова. – Вставай и посмотри в зеркало.

Неужели в комнате был кто-то еще? Я поняла, что что-то не так. Голос был странным и звучал как будто и внутри, и снаружи меня.

Я села. Сил во мне совсем не осталось. Сердце вот-вот грозилось вырваться из груди. Голова кружилась. Я попыталась встать, но не почувствовала своих ног. Они онемели. В тусклом свете я кинула на них взгляд, они были сиреневыми. О боже! Потом – на руки. То же самое! Я глянула в зеркало, висевшее рядом с кроватью. То, что я увидела, до сих пор вспоминаю с ужасом. Почти все мое тело было бледно-сиреневого оттенка. Вот тут уже я запаниковала. Все тело затряслось, я покрылась холодным потом, сердце начало бешено колотиться в груди. Мне стало еще хуже, чем прежде.

Спустя мгновение я услышала шаги. В родительскую спальню вошла Мишель.

– Это я, – сказала она. И тут увидела меня: – Боже мой, Эми, ты похожа на мертвеца! – С этими словами она выронила сумку и подбежала ко мне. – Надо отвезти тебя в больницу! – закричала она.

Ковыляя по холлу, я не чувствовала ног. Шлепанцы разъезжались в разные стороны.

– Нужно сейчас же ехать, – пробормотала я почти неразборчиво. – Где твоя машина?

Разумеется, в таком состоянии мне нельзя было садиться за руль. Слава богу, у Мишель уже были права.

– Поехали, – сказала я, свернувшись на пассажирском сиденье, и она повела машину по пустыне. Я изо всех сил старалась не отключиться. «Только дыши, Эми», – повторяла я про себя, но никак не могла справиться с дыханием.

– Здесь…

Вдох…

– на…

Вдох…

– право… – только и смогла бормотать.

Мишель слушалась, а индикатор топлива был почти на нуле. Через пятнадцать минут мы на всех парах влетели на больничную парковку и затормозили прямо перед раздвижными дверями неотложки. Мишель помогла мне выйти из машины, и я упала на землю. Прохожий, увидевший, как мы выходим, быстро подкатил ко мне кресло-каталку.

– Вот, мисс, садитесь, – сказал он мне.

Но я была так слаба, что ему пришлось самому усадить меня.

Отделение «Скорой помощи» было забито под завязку. Перед регистратурой выстроилась длиннющая очередь. Через сорок пять минут медсестра наконец вкатила меня в смотровую и уложила на кушетку.

– Мне нужно, чтобы вы сели, – велела она. Потом обернула жгутом на липучке мою руку и измерила давление. Несколько секунд она просто неподвижно сидела, прислушиваясь к стетоскопу. Потом внезапно подскочила и вылетела из кабинета.

– Врача! – кричала она, несясь по коридору. Через несколько секунд вбежали врач с медсестрой и увезли меня на каталке.

Мои вены и легкие разрывались. Давление упало на опасно низкий уровень. Температура поднялась. Врач и медсестра в отделении интенсивной терапии, споря и ругаясь, пытались выяснить, что же со мной происходит. Медсестра, миленькая рыжеволосая девушка, изо всех сил старалась найти мои вены, чтобы подключить капельницу, но это ей никак не удавалось. Мое тело настолько онемело, что я, с детства до ужаса боявшаяся уколов, даже не чувствовала иглы.

– Почему я не попадаю в вену? – кричала она на врача.

– Потому что у нее остановка сердца!

Что? Как это у меня остановка сердца?

– Где твои родители, лапочка? – настойчиво спросила медсестра.

В голове у меня шумело.

– Их здесь нет, – пробормотала я. – Они за городом…

Она схватила трубку прикроватного телефона и протянула мне. Я набрала мамин номер и вернула ей трубку.

– Алло, мисс Пурди? – спросила она.

Долгое молчание.

– Ваша дочь в отделении экстренной помощи больницы «Маунтин Вью». Мы не можем понять, что с ней происходит. Вам нужно немедленно приехать. Ее всю трясет. Возможно, жить ей осталось пару часов.

Напуганная до смерти, я вспомнила слова того человека. В голове у меня, как в режиме перемотки, зазвучало: «Не бойся. Не бойся. Не бойся».

Пока надо мной кричали медработники, я представляла смуглое морщинистое лицо мужчины, который побывал «за гранью», и его слова: «Думаю, и с тобой однажды произойдет что-то подобное. Когда это случится, не бойся». Неужели пришло мое время? Вот это и есть – шаг «за грань»? И что это значит? Я ухватилась за эти его слова и отключилась.

На другой день около четырех утра я открыла глаза. Я была подключена к диализному аппарату, вся в трубках от капельницы. Моя мама, сестра и тетя сидели полукругом у моей постели. Мама и Кристел, нарушая все скоростные режимы, прилетели сюда из «Брайан Хед». Папа чуть задержался, но уже был в пути.

Все молчали. Я видела шок и беспокойство на их лицах. Подошел доктор Эбби, хирург из Шри-Ланки, с великолепной темной кожей и добрыми глазами. Он слегка отодвинул маму в сторону. С ним была и доктор Наувинс, принимавшая меня в отделении «Скорой помощи».

– У вашей дочери – острый септический шок, – объяснил доктор Эбби. – У нее полностью отказали почки. За всю свою практику я ни разу не видел человека с такой тяжелой почечной недостаточностью.

– Вы хотите сказать, что Эми может умереть? – переспросила мама дрожащим голосом.

Доктор Эбби кивнул.

– Мы не знаем, что именно стало причиной, но количество лейкоцитов у нее в крови около ста тысяч, а это означает сильное заражение крови.

– Шансов выжить у нее менее двух процентов, – добавила доктор Наувинс.

К 4:30 утра, когда приехал отец, мое состояние было совсем тяжелым. Стоило мне поднять руку, шевельнуть кистью или хоть немного пошевелиться, как все подключенные ко мне аппараты начинали дико пищать. Врачи уже вкачали в меня огромное количество физраствора, чтобы поддерживать давление. За сутки мой вес увеличился с 56 до 80 килограммов из-за количества введенной жидкости. Отец был в шоке от увиденного.

– Милая, – произнес отец, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лоб. – Папа рядом. Я больше никуда не уеду.

По моей щеке скатилась теплая слезинка.

Когда доктор Эбби ушел, мама присела на краешек постели, рядом с отцом.

– Мам, что я натворила? За что мне это? – прошептала я.

Она едва могла разобрать мои слова. Мама убрала волосы с моего лба.

– Деточка, – сказала она, едва сдерживая слезы. – Ничего ты не натворила. Не волнуйся. Все будет хорошо.

При септическом шоке организм как бы откачивает кровь от конечностей, чтобы спасти остальные органы. Когда я поступила, никто толком не знал, что вызвало такое тяжелое состояние. Из-за низкого кровяного давления врачи решили, что у меня остановка сердца. Но это было не так. Потом они подумали, что у меня синдром токсического шока. Но после нескольких анализов отмели и это предположение. Наконец, из-за повышенного количества лейкоцитов в крови они заключили, что речь идет о серьезном заражении крови, правда, непонятна была его природа. Мою кровь отправили в лабораторию, исследование должно было занять пять дней.

С трудом я пережила остаток ночи. Утром доктор Эбби вошел в палату:

– Мы введем Эми в состояние искусственной комы.

Отец нахмурился.

– Зачем? – переспросил он.

– Пока мы ждем результаты анализов, нужно, чтобы ее состояние оставалось стабильным. Это единственный способ спасти ее жизненно важные органы.

Представьте себе, что вас с головой окунули под воду и нет никакой уверенности, что вам удастся вынырнуть и вдохнуть хоть глоток воздуха. Именно так я себя и чувствовала. Со слезами на глазах мой отец подписал согласие полностью подключить меня к аппаратам. Родители передали мою жизнь в руки врачей.

– А можно мне взглянуть на мои ноги? – шепотом спросила я отца, когда он поставил свою подпись.

– Милая, не думай сейчас о ногах, – ответил он.

– Я знаю, – сказала я, – но…

Вдох…

– они…

Вдох…

– такие…

Вдох…

– холодные, – шептала я еле слышно.

Я повторяла свою просьбу еще и еще раз. Наконец отец поднял белую простыню и снял с меня носки. Если раньше мои ноги были бледно-сиреневыми, то теперь они стали ярко-фиолетовыми. На несколько дюймов выше лодыжек была как будто проведена граница. Вверху кожа была белой, внизу – фиолетовой. Я разрыдалась. Отец накрыл ноги простыней и сжал мою руку.

– Мы справимся, малышка.

Потом пришел анестезиолог и погрузил меня в кому. Последнее, что я помню, – это толпа родственников вокруг моей постели, все в защитных желтых масках и халатах. Мама положила мне руку на лоб:

– Господи, Отец наш небесный, молю тебя, позаботься о нашей милой Эми, сделай так, чтобы она выжила, встала на ноги и снова смогла ходить по этой земле…

Тут я потеряла сознание.

Все, кто испытал состояние комы, говорят, что побывали «на грани», которая отделяет реальность от иного мира. То же произошло и со мной.

Я как будто была и здесь, и там.

Как только меня погрузили в кому, доктор Эбби уехал. Однако через сорок минут у него внезапно возникло чувство, что нужно вернуться в больницу. Доктор дал указание срочно сделать мне томографию. Он не зря прислушался к своей интуиции. Сканер показал, что моя селезенка увеличена в десять раз! Она в буквальном смысле разрывалась. Срочная операция! Странно, но даже в коме и под анестезией я слышала звуки, голоса доктора и медсестр. Я чувствовала, как бьется мое сердце:

– Ба-буум! Ба-буум! Ба-буум!

Ритм сердца участился до 226 ударов в минуту.

Я не чувствовала боли, но ощущала прикосновение скальпеля доктора Эбби, который разрезал меня от груди до пупка. Я как будто бы покинула собственное тело и наблюдала со стороны за работой врачей. Я не испытывала никаких земных эмоций. Мне не было страшно.

Вдруг доктор Эбби произнес фразу, которую я буду помнить до конца своих дней:

– Во что бы ты ни верила, Эми, – прошептал он, – подумай об этом прямо сейчас.

Первая мысль, которая пришла: «Я верю в любовь».

– Разряд! – закричал доктор. – Мы ее теряем!

Вся команда засуетилась вокруг меня в попытке восстановить нормальное сердцебиение. Лежа на столе, я думала: «Я знаю, что эти врачи хотят меня спасти… но я ухожу… ухожу… ухожу…»

Я балансировала буквально «на грани». С каждым ударом сердца край пропасти был все ближе. Вдруг:

– АХ!