Немецкая машина футбола Хонигстейн Рафаэль

«Mineirao»

К 88-й минуте немецкая оборона больше не могла сдерживать натиск соперника. Бесчисленные нападающие сборной Бразилии наседали на ворота Мануэля Нойера; флот из желтых манхэттенских кебов, яростно мечущихся по половине поля немцев.

Виллиан обостряющим пасом разрезал брешь, образовавшуюся между Филиппом Ламом и Пером Мертезакером, и вывел на удар своего партнера по «Челси» Оскара, который не попал в дальний угол, исполнив импровизированный «тычок» с острого угла. В последующий за этим момент вбрасывания из аута Мертезакер попытался перекинуть мяч верхом, но Данте перехватил его на правом фланге. Рамирес оставил мяч Виллиану, тот нашел Бернарда, оказавшегося за спиной Лама. Вингер запустил мяч над перекладиной ворот Нойера. Затем, в считаные мгновения после ввода мяча ударом от ворот, немцы вновь его потеряли. Мяч после попытки Рамиреса пробить из-за пределов штрафной отскочил от поясницы Паулиньо и оказался у Юлиана Дракслера. Вышедший на замену Дракслер пробежал несколько метров и сделал проникающий пас на Месута Озила, но тот пробил мимо цели.

Передышка, которую получили гости, находившиеся под постоянным давлением бразильских атак, шедших волна за волной, продлилась всего несколько секунд. Манншафт слишком медленно возвращалась назад после промаха Озила и слишком некомпактно расположилась на поле. Левый защитник Марсело запустил мяч вперед простым длинным пасом, который застал всю немецкую линию из четырех защитников врасплох. Три четверти игроков, составлявших высокую линию обороны, находились около центральной линии, во враждебных пустошах, когда Оскар ускорился к передаче, отправил Жерома Боатенга отдыхать аккуратным ложным движением плеча и выстрелил, пробив мимо Нойера: до истечения основного времени оставалось 6 секунд.

Боатенг гневно взмахнул руками в адрес своих партнеров, оставивших его в изоляции. Нойер недвижно смотрел куда-то вдаль с мрачным выражением лица и бормотал: «Das ist doch Scheie» – «Ну и дерьмо». Голкипер настолько обезумел, что даже не смог собраться с силами, чтобы поднять правую руку и указать линейному арбитру на офсайд; этот рефлекс настолько укоренился в нем, что голкипер вспоминал о нем почти каждый раз, когда кто-то забивал в его ворота, независимо от того, в какой позиции находился автор гола. «Reklamierarm», рука жалобщика, как называли ее в шутку немцы.

«Я знаю, насколько важно для Мануэля не пропустить гол, отстоять насухо, – говорил позже Бастиан Швайнштайгер. – Меня очень раздосадовало то, что мы потеряли концентрацию и пропустили тот гол. Меня он взбесил».

По ходу перерыва Матс Хуммельс строго предупредил всю команду о том, как важно не дать бразильцам забить. «Мы не хотим тут чудес!» – воскликнул центральный защитник BVB. Но ему пришлось уйти с поля с травмой колена перед началом второго тайма на стадионе «Минейрао», и гол команды Фелипе Сколари приближался неотвратимо, неизбежно, как развязка в судьбе заигравшегося в русскую рулетку азартного игрока.

Давид Луиз вновь попытался пробить с дальней дистанции, потом Дракслер побежал в еще одну контратаку, закончившуюся ничем, и после этого настал конец. Публика на стадионе в Белу-Оризонти негодующе заухала в адрес проигравших, а победителям, своей команде, вежливо поаплодировала на прощание.

Давид Луиз стоял на коленях, благодаря бога двумя поднятыми к небу указательными пальцами. Оскар был в слезах. Немцы в изумлении бродили по полю, ища в глазах друг друга какой-то смысл этого матча, чей счет был лишен смысла напрочь, и обнимали своих оппонентов.

В футболе забивается очень мало голов, из всех популярных командных видов спорта меньше всего. Это малое количество голов повышает важность фактора удачи, аутсайдеры чаще одерживают победы из-за этого, а когда на поле сходятся две примерно равные команды с громкими именами, этот фактор становится еще более значимым, особенно в ситуациях, когда давление крайне велико, – таких как последние стадии плей-офф крупных международных турниров.

В пяти из шести полуфиналов Чемпионатов мира, предшествовавших визиту сборной Германии на «Минейрао», исход матча решал один гол либо в основное, либо в добавленное время. Команда Лёва и сама пропускала первой в трех полуфиналах (ЧМ-2006, ЧМ-2010 и Евро-2012) и одном финале (Евро-2008). Ни в одном из этих матчей ей не удалось отыграться и победить.

Разница голов столь невелика, линия, разделяющая успех и провал, так тонка, что любое случайное событие – рикошет после удара, ошибочно назначенный пенальти, отскок мяча после удара о штангу – может нарушить баланс. Исследование Мартина Ламеса, профессора Технического Университета Мюнхена, специализирующегося на научном подходе к тренировкам и использовании компьютерной науки в спорте, показало, что практически половина всех забитых голов становится результатом случайных событий, что, в свою очередь, означает, что рефери с таким же успехом может определить победителя подбрасыванием монеты. И именно таким способом выявлялся победитель в ничейных матчах до того, как в 1971 году были введены серии пенальти.

Несоответствие между огромным количеством высших эмоций, которые вызывает футбол в людях, и банальностью происходящего на поле большую часть времени матчей открывает болельщикам, журналистам, экспертам и некоторым игрокам огромное свободное пространство, которое они мгновенно заполняют смыслом. Ткутся истории. Результаты помещают в рамки психологических терминов. У победителей есть характер, воля к победе и крепкий хребет. У проигравших ничего из этого. Футбол становится противостоянием духа.

После вылета сборной Германии в полуфинале Евро-2012 от рук итальянцев Bild не тратила время на поиск объяснений тактического, технического или качественного характера. Таблоид прибегнул к ярлыкам. Игрокам Лёва не хватило страсти, вопили их заголовки. «Евролузеры летят домой на LearJet’ах», – гласил один из них, намекая на то, что игроки немецкой сборной слишком изнеженные молодые люди, чтобы сражаться на поле. Еще более суровые обвинения – в беспомощности и нехватке патриотических чувств – закрались в популистский, граничащий с ксенофобией риторический вопрос о том, почему игроки манншафт столь прохладно отнеслись к исполнению национального гимна. Почему не все из них пропели его слова? (Подтекст: почему некоторые из игроков с иммигрантским прошлым не пели гимна?) И почему те, кто пел гимн, не пели его так громогласно и вдохновенно, как победители-«адзурри», стоявшие рядом с ними? (Как это часто бывает, громкое пение не помогло итальянцам в матче против своих безголосых оппонентов в финале. Испания, в чьем национальном гимне нет никаких слов, разгромила их в Варшаве со счетом 4:0.)

Грустный конец, казалось, становится характерным для эры Лёва, он словно эпитафия одаренной, но слабой в моральном плане команде и ее чудному отстраненному тренеру. Немецкая кампания на Чемпионате мира в Бразилии была объявлена президентом Немецкого футбольного союза Вольфгангом Нирсбахом «успешной» сразу после победы над Францией. Но в статье о Лёве, попавшей на обложку Der Spiegel за день до полуфинала, были озвучены те опасения, что еще преобладали в умах немцев на родине. На передовице Лёв был назван «Азартным игроком», чьи «продуманные стратегии» будут раскрыты в тексте. Однако сама статья была озаглавлена «Der fremde Deutsche» (слово «fremd» переводится как «заграничный», «странный» или «чуждый»), а большая ее часть посвящена размышлениям о тех многих причинах, по которым главный тренер, срежиссироавший ярчайшие выступления сборной новейшего времени, так и не установил крепких и доверительных отношений с немецкой общественностью.

В отличие от своих предшественников Юргена Клинсманна, Руди Фёллера, Берти Фогтса и Франца Беккенбауэра у Лёва за плечами не было славного прошлого игрока – победителя Чемпионата мира, которое бы дополнило намеренно культивируемый им образ загадочного человека. Лёв был лучшим бомбардиром выступавшего (тогда) во втором дивизионе «Фрайбурга», маленького клуба из города неподалеку от Шварцвальда. Он никогда не надевал футболку национальной сборной. Несмотря на то что многие годы немецкая общественность смотрела, как он стоит у бровки и говорит с ней, она все еще не знала его близко, потому что за пределами поля он вел чрезвычайно неприметный образ жизни. Из-за своих шелковых шарфов, модной стрижки и ауры успешного арт-директора он стал естественной мишенью для всех тех, кто был обеспокоен начавшимся в Германии движением футбола в сторону ультрасовременности (с одновременным превращением его в свежий, чистый и привлекательный для всех продукт) и с ностальгией вспоминал те дни, когда DFB был оплотом социального консерватизма, издающим запах Deep Heat[9], свежескошенной травы и геля для душа из супермаркета с запахом «крутого мачо». Даже от более прогрессивных представителей элиты СМИ доводилось слышать жалобы на то, что команда Лёва практиковала уж слишком игривый стиль «детского футбола» и была лишена достаточной мужественности. Куда более резкие слова в адрес сборной можно было услышать в пабах и пивных двориках по всей стране.

В матче против сборной Бразилии, одержимой жаждой мести за своего павшего мессию Неймара, схлопотавшего перелом позвонка в ходе некрасивого, полного грубостей четвертьфинала с Колумбией, и против всей нации, вышедшей на тропу войны и желающей победы «селесао», этой компании приятных и милых ребят были нужны ярость и огонь в сердцах, а не просто уверенность в своих силах.

В Campo Bahia, впрочем, этот вторничный вызов всем виделся несколько иначе. Половина игроков сборной на собственной шкуре узнала, что может произойти, когда максимальная мотивация на победу и убийственная нацеленность на успех пересиливают здравый смысл. Всего несколькими неделями ранее игроки «Баварии» пережили разгромное домашнее поражение в ответном полуфинальном матче Лиги Чемпионов от мадридского «Реала». После очень спокойного, хотя и нерезультативного выступления на «Бернабеу», где подопечные Пепа Гвардиолы доминировали всю игру за счет бесчисленного количества выверенных передач, но проиграли 0:1, пятеро из шести постоянных игроков сборной на совещании с тренером умоляли его применить более агрессивную тактику в ответной игре. «Реал Мадрид» – команда, которая всегда с пол-оборота заводит известную своей сдержанностью публику на «Альянц Арене», а потому при поддержке 70 тысяч болельщицких голосов команда жаждала с первых же минут после стартового свистка опрокинуть и затоптать гостей. Гвардиола, несмотря на сильно развитую интуицию, решил в этот раз послушать своих игроков и сотворил «самый страшный крах в карьере», как сам он признал впоследствии. «Бавария» ринулась вперед с безрассудной несдержанностью и рухнула в пропасть, потому что «Мадрид» отсиживался на своей половине, а затем мастерски контратаковал. Игра завершилась со счетом 4:0 в пользу испанской команды. Это поражение стало самым крупным домашним поражением «Баварии» в еврокубках.

Страсть может стать врагом команды во вторник, немцы это знали. И планировали обратить страсть, с которой на поле выйдет враг, против него самого.

Лёву, Мирославу Клозе, Лукасу Подольски, Филиппу Ламу, Бастиану Швайнштайгеру и Перу Мертезакеру было нетрудно оценить всю тяжесть того груза, что их соперник вынужден был тащить на своих плечах. «Поражение в полуфинале – разочарование для всей нации, – сказал Лёв. – Мы сами пережили это в 2006-м, проиграв Италии на родной земле на 119-й минуте матча. Мы знаем, каково это – играть под таким давлением». Но в этот раз Германии была отведена роль того, кто портит другим праздник. Немцы настроились на разрушение мечты сборной страны-хозяйки и сделать это собирались с хладнокровной беспристрастностью. Сразу после матча с Францией сборной были предприняты огромные усилия по тому, чтобы сбить градус краснобайства и высокомерия. Матч с бразильцами не был гаргантюанской схваткой двух ведущих мировых футбольных держав, а просто игрой, в которой немцам нужна была победа, чтобы избежать еще одного нежелательного матча за третье место, который стал бы уже третьим кряду. «Я смогу обойтись и без этого [матча]», – утверждал Лам. Лёв, которого спросили о близости трофея, убедительным образом симулировал отсутствие интереса. «Трофеи, трофеи… Разумеется, трофеи – это здорово, но сначала нам нужно сыграть в этом полуфинале», – пожимал он плечами. «Хотели бы вернуться на «Маракану» на финальный матч?» – спросил кто-то у Мертезакера. «Я открыт к этому предложению», – сказал центральный защитник, словно отвечал на немного неприятное ему приглашение на ужин.

Страсть может стать врагом команды во вторник, немцы это знали.

Если говорить не о самом торжественном случае, а о том, как надо играть такие матчи, то и здесь игрокам «Баварии» было что почерпнуть из своего печального опыта прошлых лет: груз дополнительной ответственности безумно разрекламированного «домашнего финала» Лиги чемпионов-2012 стал одной из причин, по которой «Бавария» пала от рук «Челси» в том финале. Маттиас Заммер, которого пригласили в Мюнхен на должность спортивного директора с тем, чтобы он изменил моральное состояние команды после той катастрофы, говорил совсем в ином тоне перед финалом 2013 года против «Боруссии Дортмунд» на «Уэмбли» (куда «Бавария» вышла и который выиграла 2:1). «Нам нужно просто сыграть сообразно своим способностям, – сказал он, – результат сложится сам». Лёв эхом повторял эти слова на встречах с командой, говорил своим игрокам, что они выйдут против соперника, чей патриотический пыл маскировал множество игровых проблем, и что победу удастся одержать только в том случае, если команда будет помнить о своих сильных сторонах. «Мы ответили на яркие и глубокие эмоции бразильцев спокойствием, ясным пониманием происходящего, выносливостью и настойчивостью, – объяснял впоследствии бундестренер, – и мы хладнокровно обнажали их слабые стороны. Мы знали, что их защита будет дезорганизована, если мы будем атаковать быстро и резко. Но разумеется, никто и не предполагал, что победа будет такой убедительной».

Бирхофф говорит: «Мы посмотрели и поняли, что на турнире они играли совсем не так уж здорово. Они совершили массу ошибок».

Лам: «Мы хотели сыграть надежно в защите, либо отнимая у них мяч, либо прорываясь через первую линию их атаки, потому что зачастую в таких ситуациях бразильская команда распадалась на две части: оборону и атаку. Тогда у нас появились бы возможности».

Бирхофф: «Они чем-то напоминали Англию-2010. Быть может, против такой команды играть даже легче, чем против Алжира, который до последнего сражался за каждый мяч зубами и когтями».

Уверенность в себе игроков «старта» окрепла еще больше, когда они узнали, что Лёв впервые за время турнира не произвел никаких изменений в составе. Немцы вышли с привычной для себя расстановкой 4–3–3, но когда команда играла без мяча, Кроос опускался чуть глубже, чтобы Хедира мог смещаться направо, и тогда схема трансформировалась в 4–4–2 и обеспечивала прессинг сильного левого фланга бразильцев, откуда начиналось большинство их атакующих комбинаций. Отсутствие Неймара упростило Германии задачу поддержания высокой линии обороны, а удаление Тьяго Силвы породило неопределенность в самом сердце бразильской защиты.

Начальный отрезок матча получился очень открытым, впрочем. Бразильцы помчались вперед с энергией и напором, заряженные адреналином, которым питал их стадион, и смогли заработать первый угловой уже спустя 38 секунд после начала игры. Ни одной из команд не удавалось подолгу контролировать мяч, лишь спорадические атакующие комбинации начинались и моментально разваливались другими контратаками, которые, в свою очередь, разбивались на другом конце поля. Кроос, который за время турнира превратился в главного полузащитника в команде Лёва, подметил, что у одной команды куда лучше получалось справляться с течением матча: «Они бросились на нас, но можно было видеть, какие большие бреши оставались за спинами их нападающих. У нас была масса возможностей ударить по ним с контратак, но у нас все никак не получалось это сделать».

В одной из таких контратак Мюллер обокрал Марсело и вихрем пролетел по правому флангу. К нему присоединился Хедира, на такой скорости они едва не столкнулись на пути. Попытка Хедиры сделать откидную передачу в итоге трансформировалась в угловой, потому что Марсело, пробежавший 80 метров назад, успел исправить свою ошибку.

Кроос подходит к флажку исполнить подачу. В штрафной четверо игроков сборной Германии против восьмерых бразильцев. Но в беде бразильцы, их ряды в смятении. Данте и Фред неистово показывают пальцем на Месута Озила, который абсолютно свободен на границе штрафной площади. Никто не приходит на помощь. Оскар загадочным образом отошел в сторону опекать десять свободных метров пустоты справа. Марсело стоит на дальней штанге, Майкон и Фред зонально защищают пространство перед воротами Жулио Сезара. Давид Луиз тенью следует за Мюллером, который занял позицию около одиннадцатиметровой точки. Прямо перед ними Фернандиньо опекает Клозе. Данте стережет Хуммельса, Луис Густаво – Мертезакера. Четверо из них всего в метре перед Мюллером.

Подача Крооса с углового получается закрученной в сторону от ворот, «Bananenflanke», «банановый навес», как раньше называли такие подачи в Германии.

Мертезакер пытается выйти на мяч в районе ближней штанги. Клозе движется в ту же сторону и набегает прямо на Давида Луиза, который движется в противоположном направлении в попытке угнаться за Мюллером, совершающим диагональный забег в сторону центра ворот. Когда Давид Луиз оказывается заблокирован, Мюллер также оказывается рядом с площадью ворот в момент перед самым падением мяча перед ним. Он ждет, чтобы пробить, придает своему телу нужную, более удобную для соприкосновения с мячом, форму, ждет чуть дольше, чем нужно. Но рядом с ним по-прежнему никого. Давид Луиз наконец прилетает, взмыленный и ревущий, он продрался сквозь этот частокол ног и тел, но в этот момент мяч после удара Мюллера «щёчкой» уже влетает в сетку: 1:0. Сыграно 10 минут 20 секунд.

Первый гол в матче имел явные отличительные признаки наигранной на тренировках комбинации, но позже Хуммельс признал, что ничего подобного: было невозможно рассчитывать на то, что у бразильцев будет такая горемычная оборона, а следовательно, не было смысла и в том, чтобы наигрывать розыгрыш, который был бы настолько завязан на дезорганизации и безалаберности в штрафной соперника, тем более в полуфинале Чемпионата мира. За весь турнир сборная Бразилии не пропустила ни одного гола с навеса или со стандарта. Даже любительской команде завсегдатаев бара было бы стыдно пропустить гол в подобном стиле.

Впрочем, бразильцы продолжали верить в себя. Марсело, крайний защитник мадридского «Реала», прорвался по флангу, но Лам выбил мяч на угловой, идеально исполнив подкат. Марсело без особого энтузиазма стал взывать к арбитру, чтобы тот свистнул фол, и получил от Боатенга порцию брани в свой адрес. Ни одной из команд не удавалось совершить решающего набега на ворота соперника, но хорошо организованной команде Лёва было нужно куда меньше игроков, чтобы преодолеть центральную линию и создавать полуголевые моменты, чем бразильцам, которые бежали вперед большим числом, но без особого плана на игру.

Прелюдия ко второму голу была повторением первого: неудавшаяся контратака немцев. Марсело находился на одной линии с немецкой защитой, надеясь получить передачу от Халка. Боатенг перехватил пас форварда и отдал мяч Хедире, который бросил Мюллера в прорыв. Форвард «Баварии» на скорости проскочил всю половину поля соперника, навесил в центр, а Данте подставил ногу. Аут.

Лам делает вбрасывание. Мюллер оставляет ему мяч, потом получает обратный пас. Четверым бразильцам не удается им помешать. Мюллер поднимает голову и видит Крооса в 25 метрах от бразильских ворот, стоящего в полном одиночестве. Пас Мюллера получается слегка в недодачу. Фернандиньо выходит накрывать, но опаздывает на долю секунды. Линия обороны Бразилии, а точнее то, что от нее осталось, выдвигается, чтобы не дать Кроосу пробить или отдать мяч Клозе с Озилом. Марсело, однако, в десяти метрах позади, он до сих пор около бровки. Мюллер совершает небольшой диагональный забег, чтобы откликнуться на точный, не очень аккуратный пас Крооса. Мяч приходит ему на нерабочую левую ногу, а Марсело уже успел сократить угол обстрела, так что Мюллер останавливает мяч и оставляет его Клозе, который двинулся по направлению к нему и на ложном движении вышел на свободное пространство прямо перед Жулио Сезаром. Завершающий удар немецкого форварда выходит слабым, ему не хватает направленности. Жулио Сезар отбивает, но мяч после сейва вратаря вновь оказывается в ногах Клозе. После второго удара мяч находит правый нижний угол: 2:0. Сыграно 22 минуты 7 секунд.

Человек в костюме на VIP-трибуне вздохнул. Его обогнали и теперь это уже окончательно и бесповоротно. Клозе, этот «стойкий к ржавчине» (слова L’Equipe) 36-летний на тот момент бомбардир побил его, Роналдо, рекорд по количеству голов на Чемпионатах мира. Этот гол стал для немца вторым на турнире и 16-м в общей сложности на четырех мундиалях, на один больше, чем удалось забить бразильцу на трех. В этом вся суть Германии, не правда ли? Не лишенный элегантности, но совершенно не яркий форвард-наконечник украл корону у одного из самых блистательных форвардов современного футбола благодаря возведенному в абсолют упорству и игровому долголетию.

Клозе, этот «стойкий к ржавчине» 36-летний на тот момент бомбардир побил его, Роналдо, рекорд по количеству голов на Чемпионатах мира.

Клозе желал попасть на страницы исторических книг, в этом нет сомнений. «Я бомбардир, а бомбардиры хотят забивать голы, – сказал он после финального свистка. – Естественно, я хочу быть на вершине этого списка так долго, как это возможно». Но его история, история ветерана, начавшего свою карьеру в темную, доклинсманновскую эпоху, сумевшего пережить все революции и тактические перемены и ставшего самым эффективным завершителем атак на самой знаменитой футбольной сцене в мире, была очень подходящей деталью самого странного и неожиданного результата в истории Чемпионатов мира. И ему самому нравилось то, как все сложилось. Задачу петь оды и похвалы себе Клозе переложил на тренера («Его рекорд невероятно важен. Выдающееся достижение – не могу нарадоваться за Миро»), а сам шутил, что будет играть «до тех пор, пока ноги могут носить это тело»: «Когда я замечу, что молодые ребята бегут быстрее меня, я уйду». Один-двое таких уже бегали быстрее, говоря по правде, но набор умений Клозе уникален, его способность опускаться глубоко и комбинировать с полузащитниками вкупе с врожденным голевым чутьем по-прежнему оставались ценными для сборной навыками.

Лам простреливает низом справа. Мюллер машет мимо мяча. Мяч после его удара по воздуху отскакивает к Кроосу, который укладывает его в ближний угол ударом с границы штрафной, многозначительно реализуя момент своей нерабочей левой ногой: 3:0. Сыграно 23 минуты 56 секунд.

Бразильцы разыгрывают мяч с центра и отдают назад центральному защитнику. Теперь во главе угла осторожность. Но Фернандиньо, которого загнал Кроос, теряет мяч около штрафной площади. Короткий пас находит Хедиру. Затем мяч возвращается к Кроосу, тот расстреливает ворота в упор: 4:0. Сыграно 25 минут 6 секунд.

Хуммельс принимает на грудь мяч после длинной передачи и выводит немцев из обороны. В центре поля большая брешь, так что он продолжает движение. Внезапно перед ним оказывается Давид Луиз, отбежавший от бразильских ворот на 30 метров, он неистово кидается в отбор, но не попадает ни в Хуммельса, ни по мячу, а вместо этого сбивает с ног Луиса Густаво. Немецкий защитник выдает пас Хедире, который начинает бежать на трех бразильцев, пребывающих в полнейшем беспорядке. Простая «стеночка» с Озилом в своей практичной простоте выглядит даже жестокой. Словно кто-то нажимает на кнопку уничтожения целой страны, сидя где-нибудь в 10 тысячах километров от места событий. Хедира забивает с близкого расстояния: 5:0. Сыграно 28 минут 48 секунд.

Четыре гола за шесть минут и сорок одну секунду, счет 5:0 в пользу Германии, в матче против Бразилии, в самой Бразилии. Остаток первого тайма как-то проходит мимо всеобщего внимания. Обе команды выглядят совершенно потерянными: все, что они могут сейчас, – доиграть первый тайм, они совершенно не могут понять, как случился этот крах главного фаворита турнира, величайшей футбольной державы на планете. «Нет слов» – с таким заголовком Bild выйдет на следующий день.

Хуммельс говорит: «Трудно рационально объяснить, что произошло. Я не ожидал такого, да и никто не ожидал. При счете 4:0 я спросил у самого себя: что тут вообще происходит? Я подумал, пожалуйста, лишь бы все это не было сном».

Мюллер: «Ты смотришь на улыбающиеся лица партнеров, потому что голы идут бах, бах, бах, один за другим, и ты не знаешь, в какой эмоциональной фазе пребываешь; где-то между бредом и словами «давайте просто продолжать играть».

Кроос: «С самой первой минуты можно было почувствовать, что сегодня у нас все получится. Бразильцы были в полном расстройстве».

Дракслер: «Думаю, что уже при счете 2:0 бразильцы опасались, как бы не случилось унижения. Они находились под колоссальным давлением и просто не могли ментально играть со спокойствием. А мы просто не останавливались».

Лёв: «Они просто не знали, что им делать. Они немного запаниковали и развалились».

«В прошлом радиорепортеры назвали бы эту дезориентированную Бразилию выводком безголовых цыплят, но это сравнение было бы несправедливым по отношению к цыплятам», – написали во Frankfurter Allgemeine.

Немцы иглой проткнули бразильский пузырь, который был лишь иллюзией силы, надутым оголтелым патриотизмом и чрезмерно приправленным всеобщими симпатиями по отношению к золотому мальчику, травмированному Неймару. Когда подопечные Сколари держали футболку Неймара во время эмоционального исполнения национального гимна перед матчем, можно было почувствовать холодок на коже, но Крооса, похоже, это не впечатлило. «На стадионе было очень громко, но я был очень спокоен», – объяснял он позднее. И это не было бахвальством с его стороны, лишь голая правда. «На его [Крооса] футболке нет потных пятен», – обратила внимание Neue Zricher Zeitung.

Кроос, игрок настолько спокойный, что по его поведению на поле никогда нельзя угадать счет в матче, – «из всей гаммы человеческих эмоций на его лице всегда отражается только одна», писала Sddeutsche, – никогда не позволяет эмоциям встать на пути короткого и аккуратного паса партнеру. Уроженец Грайфсвальда – что на балтийском побережье бывшей ГДР, в результате последующего за объединением Германии политического ребрендинга получившей статус «новых федеральных земель», – обзавелся репутацией всегда хладнокровного северянина. Однако не всем было по душе его невозмутимое мастерство комнатной температуры. Способность Крооса концентрироваться исключительно на игре временами мутировала в своего рода апатию, граничащую с футбольным аутизмом, считали критики; погруженный в себя, он выдавал однообразные матчи, в которых не мог дать ответа на значимые вопросы, стоявшие перед командой.

Вернер Керн, бывший директор молодежного департамента «Баварии», как-то раз назвал обладателя Золотого Мяча Чемпионата мира U17, прошедшего в 2007 году, «самым одаренным от природы игроком, которого я видел со времен Карл-Хайнца Румменигге», но также выражал сожаление по поводу того факта, что клуб отправил этого талантливого тинейджера развиваться в леверкузенский «Байер», сдав его в полуторагодичную аренду. Керн не стал вдаваться в детали, но общий смысл был в том, что Кроос мог стать даже еще более качественным игроком. Уж не заразился ли он вирусом летаргии и самоуспокоенности, который носят в «Леверкузене», в клубе, собравшем у себя мастеровитых игроков, которые ни разу за всю его историю не выигрывали никаких титулов? В «Баварии», кажется, думали именно так. Они отказались давать ему ту же зарплату, что платили Ламам и Швайнштайгерам; даже Гётце зарабатывал втрое больше. В спортивном плане не было никаких сомнений в том, что игрок заслуживает улучшенного контракта, но на Зэбенер-штрассе всегда хотят заполучить не только твои ноги, но и душу. Кроос, считали в клубе, был слишком отчужденным и эгоцентричным по натуре, чтобы поверить в идею о том, что «Бавария» есть одна большая семья. Он недостаточно тесно ассоциировал себя с клубом. И разве он не пропадал в некоторых больших матчах? Некоторые люди не забыли о том, что он отказался пробивать пенальти в финале Лиги чемпионов-2012 против «Челси», несмотря на то что был лучшим в команде по части техники исполнения ударов. (Он промахнулся в послематчевой серии в полуфинале с «Реалом», так он объяснял свой отказ.) Тем не менее тренер Пеп Гвардиола очень сильно хотел сохранить его в команде. Но игрок был намерен перейти в «Реал» сразу после турнира в Бразилии.

Некоторые люди не забыли о том, что он отказался пробивать пенальти в финале Лиги чемпионов-2012 против «Челси».

Проблемы Швайнштайгера и Хедиры со здоровьем сделали его незаменимым игроком для Лёва, но по-настоящему завоевать сердца своих недоброжелателей он не мог вплоть до того полуфинала. За несколько дней до матча кто-то опять вспомнил его удар с лета в полуфинале 2010-го против Испании. История уже старая, но она продолжала всплывать раз за разом, как история Крооса: эпизод, объяснявший, кем он на самом деле был. Выйдя на замену, 20-летний Кроос упустил единственный шанс, который манншафт создала в Дурбане, запустив мяч после слабого удара с лета «щёчкой» прямо в руки Икеру Касильясу. Он мог бы исполнить удар и лучше, но что по-настоящему задело людей, так это то, как он равнодушно пожал плечами после матча, говоря репортерам, что не было никакого другого способа пробить лучше, к сожалению, словно бы говорил о неудавшемся пасе на 73-й минуте победного для «Баварии» матча с каким-нибудь «Фрайбургом», завершившимся со счетом 3:0. Техника Крооса создавала такое впечатление, будто ему все равно, что происходит на поле, и именно такое впечатление было у многих после того, как Лёв совершил грубый просчет, отведя ему роль персонального опекуна Андреа Пирло в полуфинале Евро-2012, с которой он совершенно не справился.

Однако третий полуфинал Кроос сделал своим бенефисом. По итогам голосования он стал лучшим игроком матча и получил похвалу за свою зрелую игру и обостряющие передачи. «Это был, наверное, один из хороших моих матчей», – сказал он привычно скромно. В бесчисленном количестве статей, опубликованных в немецкой прессе, журналисты пытались изобразить Крооса преобразившимся героем, игроком, очнувшимся от долгого сна и взявшим судьбу своей страны в свои руки. Но этот нарратив звучал неубедительно. Кроос ни на йоту не изменился в Бразилии, лишь еще больше стал самим собой, игроком, находящимся в безмятежной гармонии с собственной игрой, твердо убежденным в своем мастерстве и расслабленным в плане своей уверенности в своей способности дать команде то, что нужно. Его невозмутимое обращение с мячом больше не делало его похожим на впавшего в летаргию человека, но придало ему ауру постигшего дзен мастера. Германия знала, что в его ногах мяч будет в безопасности.

Решение выставить роли «десятки» его, а не более воздушного и легкого Озила помогло Лёву добиться того, что прежде никогда не было в приоритете для национальной сборной Германии: доминирования в полузащите как самоцели. На Лёва в огромной степени повлияли приемы из тактических арсеналов Луи ван Гаала и Гвардиолы, работавших с «Баарией»; тот, кто контролирует мяч и большую часть свободного пространства, контролирует игру, в этом он был убежден. Поскольку климатические условия в Бразилии сделали отход от футбола высокого прессинга и владения мячом крайне желательным, Кроос внезапно стал главным бенефициаром и движущей силой позади немецкой команды, превратившейся в сборную полузащитников, чьи умения толково сыграть в центре позволяли Германии по щелчку пальцев переключаться между обороной и атакой. У Бразилии на контрасте не было ничего как раз там, где было важно что-то иметь. Их капитуляция вышла куда более чудовищной, чем футбольная катастрофа и национальная трагедия «Maracanazo», поражения 1:2 от Уругвая в решающем матче Чемпионата мира-1950 на родной земле. Этот полуфинал же войдет в историю как «Mineirao», катастрофа на «Минейрао». O Globo на следующий день вышла с заголовком «Mineiratzen», обыграв название стадиона и немецкое слово. Пугающе уместное слово, описывающее кошмарную ночь.

В перерыве раздевалку сборной Германии захлестнули совершенно несвойственные ей сантименты. Неверие в происходящее соседствовало с искренней жалостью по отношению к соперникам («Оглядываясь в прошлое, могу сказать, что предпочел бы победить 2:0, потому что бразильцы оказались такими радушными хозяевами, люди там любят футбол, живут им», – сказал многие месяцы спустя Швайнштайгер.) и тем, что немцы называют «Fremdschmen», когда кто-то другой поставил тебя в крайне неловкое положение. «Мы пообещали себе, что будем продолжать играть очень серьезно и что ни при каких обстоятельствах не будем пытаться разозлить их или попытаться унизить [финтами и трюками]», – сказал Хёведес. Место, в котором немцы оказались, было таким неожиданным, что команда решила держаться за тот единственный вызов, который еще был актуален и не успел растаять – как и бразильское сопротивление, – свыкнуться с происходящим. Они твердо вознамерились не пропустить. «Мы не позволим им даже 5:1», – поклялся Хёведес. Небольшое, но надоедливое чувство страха, должно быть, тоже сыграло свою роль. Как только ты своими глазами увидел, как происходит невозможное, ты не можешь перестать беспокоиться о том, что это может повториться вновь, уже против тебя самого. Таким образом, мысль о том, что бразильский гол в этом полуфинале будет начисто лишен какого-либо смысла, оставалась непонятой до самого конца, когда гол непрестижа в исполнении Оскара не сделал счет чуть менее унизительным и не расстроил (ненадолго) игроков сборной Германии.

До этого гола вышедший на замену Андре Шюррле, заменивший Клозе после часа игры, добавил еще два гола в матче, на 69-й и 79-й минутах, причем второй получился великолепным: мяч после удара с полулета ударился о перекладину, прежде чем залететь в сетку. Публика на стадионе к тому времени уже перешла на сторону немцев. Им аплодировали, а бразильцам свистели. «Мы заметили это», – сказал Лам в неуверенности, не понимая, как на это нужно реагировать. У Бирхоффа была мысль сделать гостевой комплект формы сборной в цветах самого популярного клуба Бразилии, «Фламенго», специально для турнира – имитация, лесть, и все такое – но кто мог подумать, что такая волшебная трансформация случится на самом деле? «Немцы показали нам, как нужно играть в футбол», – сказал бывший игрок сборной Жуниньо. «Они заставили нас играть в своем невероятном ритме, – стонал Сколари. – Сегодня немцы играли, как бразильцы».

Но это было слишком; неправильно как-то даже. «Никто не возмутился бы, если бы национальная сборная прикончила итальянцев семью голами или австрийцев, не говоря уж о голландцах, – писал журналист Sddeutsche Хольгер Гертц. – Но против бразильцев такой счет выглядел высокомерием. Не так уж много явлений в этом мире вызывают восхищение у немцев, они сами лучшие в мире во многих вещах или по крайней мере убеждены, что они лучшие. Но бразильский футбол всегда был замечательным примером для подражания, недостижимым идеалом, как британский юмор. Это был жуткий результат, добытый жуткими, грозными немцами. Определенно это очень немецкие эмоции: временами бояться самого себя».

Победа была так безбожно хороша, что тщательно спланированная кампания по усмирению всеобщей эйфории была мгновенно запущена Лёвом и его подопечными сразу после финального свистка. «Мы не должны переоценивать значения этой победы, – сказал бундестренер. – Говоря откровенно, все, чего мы добились, – это выход в следующий раунд, как это было с Алжиром. После той игры пресса нас уничтожила. Теперь же хочет превознести нас до небес. Это неправильный подход». «Мы просто хорошая команда», – добавил Мюллер. Немцы не разыгрывали ложную скромность. Все, что «хорошей команде» Мюллера нужно было сделать, – явиться на поле, начать делать свое дело, а затем пронаблюдать, как Бразилия самоуничтожается. К пятому или шестому голу закон убывающей доходности[10] уже вовсю давал о себе знать: с каждым забитым голом достижение немцев выглядело все менее впечатляющим на фоне всеобщего восприятия класса и уровня соперника.

«Что поразило меня больше всего, так это трезвая оценка командой своего выступления сразу после матча, – говорит Бирхофф. – Они поступили точно так же после игры с Алжиром, повторили это и после Бразилии. Если бы кто-нибудь сказал: «Вау, это было круто, ребята», ему приказали б проваливать. Победа далась слишком легко. Матч не был настоящей битвой совсем. Больше радости было после победы над Францией».

Немцы были сдержанны в своих победных эмоциях из уважения к 200 миллионам людей в слезах и своим растерзанным оппонентам («Мне их жаль, они хорошие парни, которые много сил отдали этому Чемпионату мира», – сказал Мюллер.), но также и к самим себе. «В раздевалке не было никакой эйфории, – сказал Кроос в привычной для себя манере. – Мы знаем, что никому еще не удавалось выигрывать Чемпионат мира по итогам полуфинала. Мы целиком и полностью сфокусированы на цели, потому что знаем, какой нам выпал шанс».

Мертезакер: «Боюсь, что «Дай пять!» партнерам и благодарность болельщикам сегодня – это максимум, что мы можем сделать, наша радость умеренна. В воскресенье нас ждет куда более серьезный вызов. Он будет иметь значение». «Сейчас главное – оставаться спокойными и не слишком радоваться, несмотря на выдающийся результат, – предупреждал Нойер. – Мы не должны верить, что мы – фавориты этого матча». Лёву не нужно было говорить о «скромности» и необходимости «двигаться дальше»; игроки уже опередили его по этой части. Они довольно часто оказывались в похожих ситуациях, а потому знали, что толку от преждевременных празднований нет. «Эта команда хорошо знала свою историю и помнила о том пути, который проделала, чтобы оказаться в этом положении, – говорит Лам. – Не было ни единого шанса на то, что эмоции возьмут над нами верх».

В ту ночь Лёв говорил то же самое, вещая в таком нейтральном тоне, что можно было бы представить, как эти слова произносит на встрече с прессой министр иностранных дел. «Эта команда очень крепко стоит на ногах, – заявил бундестренер в лучший свой момент на турнире, в момент триумфа планирования и качественного исполнения над южноамериканскими «сверхъестественными силами», которых он опасался вначале. – Я думаю, что готов признать безусловную готовность и желание своих игроков выиграть финал».

Галльская деревушка

В середине апреля 2014-го Райнер Эрнст надел свои плавки, ступил на промокшее тренировочное поле Campo Bahia под проливным тропическим ливнем и вскрикнул. Дренаж работал.

Эрнст, работавший специалистом по газонам в Немецком футбольно союзе со времен Чемпионата мира-2006, высадил первые несколько зеленых побегов всего несколько дней назад. Использовать метод «вегетативного размножения» – высаживая отдельные участки травой через определенные интервалы в расчете на то, что оставшиеся плеши зарастут самостоятельно, – было очень рискованной затеей, тем более всего за 2 месяца до того, как национальная команда проведет здесь первую тренировочную сессию. Но у квалифцированного ландшафтного инженера просто не оставалось выбора. Лучшие рулонные газоны, доступные в Бразилии, уже были уложены на стадионах Чемпионата мира и на официальных тренировочных базах команд. Германия попросту опоздала. Предложение привезти рулонный газон из-за границы рассматривалось, но тоже было отвергнуто. Длительная транспортировка ослабила бы почву, что, в свою очередь, привело бы к неровностям на поверхности.

Непрекращающиеся дожди и наводнения в некоторых частях деревни Санто Андре были другой угрозой траве Эрнста, но, проводя очередную инспекцию, он обнаружил, что избыточное количество воды на самом деле помогло газону пустить корни. Он был в экстазе. Бирхофф испытал облегчение, получив новости об этом по телефону. Заболоченное, недоделанное до конца поле было недопустимым вариантом, еще одной проблемой, которых и так было слишком много.

Страшные истории о том, каким неподготовленным, грязным или, если хотите пойти дальше, как это сделала Daily Star в 2006-м, «одолеваемым призраком Гитлера» (британский таблоид писал, что гостей Schlosshotel Bhlerhhe, где квартировала сборная Англии, по слухам, терроризировало привидение нацистского диктатора), было жилье национальной команды, давно уже стали привычным пунктом газетного меню перед началом любого крупного турнира. Однако количество негативных заголовков в немецкой прессе, связанных с Campo Bahia, было беспрецедентно большим. Манншафт не занималась строительством собственного курортного местечка, как утверждалось во многих репортажах, – сборная лишь согласилась стать первым гостем нового комплекса, который немецкие девелоперы воздвигли на Коста до Дескубрименто, но ее решение пойти «в одиночное плавание», отказавшись от возможности расположиться на одобренных ФИФА базах, в глазах некоторых выглядело высокомерием. В прессе появлялись статьи о «москитах-убийцах», «безостановочных наводнениях», проблемах с Интернетом и многих бедах местных жителей, которые, как говорилось, с презрением относились к излишним мерам безопасности и боялись притока девушек легкого поведения, обслуживавших рабочих, трудившихся на стройке.

Campo Bahia был идеей Бирхоффа. Несколько раз он обследовал регион, но отель ФИФА около Сальвадора, который изначально ему понравился больше всех остальных вариантов, имел один роковой недостаток. Он был слишком большим. DFB опасался, что игроки разобьются на группы, живя в огромном пятизвездочном курортном отеле, и не будут проводить друг с другом достаточно времени. «Мы не хотели, чтобы игроки потерялись в отеле, – сказал Бирхофф, – это не пошло бы на пользу командному духу». Campo Bahia на контрасте представлял собой скромное разнообразие близко расположенных друг к другу бунгало неподалеку от сонной деревушки Санто Андре и был довольно мал. Бирхофф говорит: «Когда я увидел чертежи лагеря, я подумал, что он, может быть, слишком мал. Но потом наш [командный] психолог Ханс-Дитер Херманн сказал: он не может быть достаточно мал».

«Я немного мечтатель, – говорит Бирхофф. – Когда я впервые увидел это место, приближаясь к нему на пароме, шедшем через мангровые заросли, я представил в голове, как футболисты будут ошарашены, как будут спрашивать друг у друга, что тут вообще происходит. Мы хотели чего-то нового, какого-то свежего импульса. Но моя голова была на кону, на мне лежала вся ответственность. За две недели до старта турнира люди в футбольном союзе говорили: «Campo Bahia – идея Бирхоффа». Я знал, что, если по каким-то причинам у нас там не сложится, мне конец. Но я вспомнил о временах Клинсманна. Иногда нужно настаивать на непопулярных решениях. Мы очень хотели рискнуть, потому что было предчувствие, что это оно. Что-то новое произошло бы, если бы Чемпионат мира нам не удался». Кто-то новый пришел бы, он имеет в виду.

Местные строители работали день и ночь, чтобы сдать проект вовремя. За пять дней до запланированного приезда делегации раздался еще один звонок. «Они сказали, что должен быть «План Б» – они не успевали вовремя подготовить номера. Пятнадцать человек пришлось бы размещать где-то еще. Я сказал «нет». Никто не будет размещаться в других местах. Я приставил пистолет к их виску. Сказал им, что, если понадобится, я посплю на надувном матрасе». Бирхофф сел побеседовать с несколькими игроками в лагере в Южном Тироле и подготовил их к возможным сложностям: в туалетах может не работать слив, быть может, не будет горячего душа. «Мануэль Нойер просто посмотрел на меня и сказал: «А в чем проблема? Можем и в палатках поспать. Я и так всегда хотел заняться кемпингом». Он говорил на полном серьезе. Эта история показывает отношение к делу этих парней. Разумеется, выносить это на публику за неделю до старта Чемпионата мира мы не стали. Но среди [членов тренерского штаба] мы обсуждали эти вопросы, и я говорил, что будет лучше, если что-нибудь не получится; не все должно быть идеальным на все 100 %. Ты почти что хочешь сам заделать все недостатки. Представьте, к примеру, что было бы, если бы случилось отключение электричества: нам пришлось бы поставить десять свечек и всю ночь просидеть около бара, общаясь друг с другом. Это было бы невероятно». Быть может, такая удача выпадет команде на следующем Евро.

Приезд команды в Бразилию был специально запланирован на дневное время, чтобы по максимуму использовать эффект незнакомой обстановки. Пересекая реку Жоау да Тиба на ветхом пароме, игроки стояли с открытыми от удивления ртами. «Было очень тихо, так что можно было впитать всю атмосферу в себя, – говорит Мертезакер. – Момент получился волшебным. Чувствовалось, что пересекая реку, попадаешь в какое-то особенное место». На пароме он стоял рядом с Бенедиктом Хёведесом; этого ритуала они придерживались на протяжении всего турнира, всегда вставая на одно и то же место.

Мертезакер, Филипп Лам, Мирослав Клозе и Бастиан Швайнштайгер были назначены старшими в каждом из четырех домов. «Мы сели все вместе и сказали: мы одна команда и хотим устроить тут нечто выдающееся, – говорит Мертезакер. – Как это можно устроить? План сработает, только если оставишь позади все предубеждения и предвзятость». Сказать легче, чем сделать. «Но мы и правда приняли такой настрой. Четверо из нас размышляли о том, как можно обустроить дома так, чтобы все были довольны, но еще и так, чтобы привнести какую-то новую струю и добавить разнообразия. Иначе одни и те же люди общались бы друг с другом постоянно».

Базовый лагерь сборной стал экспериментом в области социальной инженерии. Четверо «старшин» внимательно распределили оставшихся 19 игроков так, чтобы избежать формирования фракций по клубным цветам или возрастным признакам. «Wohngemeinschaft» (коммуну) игрока «Баварии» Швайнштайгера, к примеру, населяли записной фанат (и игрок) дортмундской «Боруссии» Кевин Гросскройц, двое представителей заклятых врагов BVB из «Шальке 04» (Бенедикт Хёведес и Юлиан Дракслер), голевая машина по фамилии Мюллер и Маттиас Гинтер из «Фрайбурга». «Других вариантов и не было, – говорит Мертезакер. – Было очевидно, что мы должны установить отношения, которых раньше не существовало. Имело место соперничество, отчасти по причине конкуренции между «Баварией» и «Боруссией» в клубных турнирах. Соперничество – это нормально, но оно может стать ядом для национальной сборной. Распределение игроков по домам предотвратило это. Чемпионат мира заслуживал подобного подхода. Ему нужно было это решение. До этого все было нормально. Но никто не говорил: «Я за тебя в огонь пойду, я порву все жилы ради тебя!»

Трое игроков «Арсенала» – Мертезакер, Лукас Подольски и Месут Озил – квартировали вместе. «Мы хорошо поладили, а «Арсенал» был нейтральным клубом по отношению к другим, так что нас разделять не пришлось», – говорит Мертезакер.

В телевизорах, что стояли в номерах, было только два канала (ARD и ZDF, два общественных телеканала Германии). Игроков подстегивали к общению, предлагали приходить к главному барному месту у бассейна смотреть футбол с остальными. Бирхофф говорит: «Это была наша маленькая галльская деревушка. Все происходило на улице, вокруг бассейна – завтрак, обед, ужин, обение игроков с Йоги, процедуры у физиотерапевтов. Это был новый, непохожий стиль совместной работы, но для команды он был правильным выбором. Люди часто говорят о современном футболе, но для меня быть современным – значит также иначе смотреть на процесс коммуникации друг с другом, то есть придавать куда меньше значения иерархии, как это было в футболе в прежние времена».

Мертезакер говорит: «Обычно сидишь в своем маленьком номере с лэптопом и надеешься, что у тебя не случится приступа клаустрофобии. Но Campo Bahia оказал особенный эффект на нас с самого начала. Ты приезжаешь, спишь в домах, чьи жилые комнаты выходят сразу на пляж, ешь на улице. В первый день в нашем доме обнаружился стол для пинг-понга. Четверо из нас играли на столе, стоя босыми ногами на улице в сорокоградусную жару. После десяти-пятнадцати минут криков пятнадцать человек собирались вокруг стола. Результатом было безудержное веселье и уйма мозолей на ногах. На первой тренировке мы не могли даже нормально бегать, но это не имело значения. Никто не планировал останавливаться». Мертезакер говорит, что жизнь в лагере чем-то напоминала те школьные поездки, в которых весь класс внезапно начинал ладить и нормально общаться: «То были восемь недель наших жизней. У каждого выстроились какие-то отношения с кем-то другим».

Перед отлетом команды на финал в Рио лагерь охватила меланхолия: никто не хотел покидать Campo Bahia после четырех блаженных недель без единого намека на беспокойство. «Мы все договорились вернуться сюда через 20 лет, если выиграем турнир», – сказал Лам. «Нам невероятно повезло, что у нас был этот лагерь, – сказал Хёведес на предпоследней пресс-конференции. – Мы сформировали командный дух, который сильно нам помогал. Все было идеально».

За исключением пары-тройки лишних бокалов после победы над Португалией 4:0, в лагере не произошло ничего и близкого к скандальному за все время турнира. Игрокам дозволялось выпить бокал вина или пива вечером, объяснял Бирхофф, но, в отличие от прошлых турниров, когда абсолютная скука часто вела к тому, что игроки и представители тренерского штаба регулярно пропускали стаканчик-другой на ночь, в Campo Bahia все ходили в расслабленном, добродушном настроении, которому способствовал пейзаж невыразимой красоты, ровный ритм жизни северной Бразилии и ранние восходы солнца.

«Трудно описать словами, но нам очень нравилось возвращаться сюда после каждой игры, перезаряжать батареи и снова идти в бой», – говорит Мертезакер.

Поездка на пароме как бы прокладывала линию между работой и досугом; тренерский штаб тоже сильно это чувствовал, говорит Бирхофф. «Они говорили: все так круто – ступаешь на паром и уже знаешь, что все серьезно. Потом возвращаешься и снова можешь быть расслаблен». Игроки, Лёв в темных очках и командный автобус, стоящий на пароме, создавали немецкой сборной образ союзнической армии, которая совершает набеги на близлежащие города на своей амфибии. Местное население приветствовало их каждое возвращение песнями. «Даже после победы 7:1 над Бразилией нас встретили барабаны самба и фейерверки, – говорил Мюллер. – А после тренировки в один из дней группа жителей спела мне серенаду под аккомпанемент укулеле».

«Я вижу, с каким уважением все относятся к нам здесь, – сказал Хёведес в последний день этой командировки в рай, – это касалось и тренировочного поля. Это самое важное. Команда, которая играет против первой команды на тренировке, работает очень усердно. Командный дух витает над полем, но никто не злоупотребляет жесткими отборами. Все настороже». Это была еще одна шифрованная отсылка к Евро-2012. Игроки, которые не попадали в состав на матчи, агрессивно агитировали в пользу выбора их в команду, что только нарушало психологический баланс в команде по ходу турнира.

Бирхофф, «надзиратель в хостеле с молодежью» (слова Мертезакера), даже не пытается скрыть свою гордость от того, что все так удачно сошлось, после всех тех трудностей и неопределенностей, с которыми команда столкнулась до этого. «Но значение Campo Bahia не стоит преувеличивать, – говорит он. – Быть может, мы выиграли бы Чемпионат мира и оставшись в отеле. Кто знает?» – «Нет, забудьте об этом, – словно спорит с ним Мертезакер. – Силы, которые нам удалось тут высвободить, принесли нам трофей».

«Дайвинг» на Мальдивах

Ассистент главного тренера Ханси Флик и тренер вратарей Андреас Кёпке посмотрели друг на друга на скамейке запасных. Они не посмеют исполнить такое, правда? Не сейчас ведь, да? Неужели это и правда происходит? Jawohl. Происходит. Бастиан Швайнштайгер подошел к мячу, затем отвернулся в правую от себя сторону. Томас Мюллер, стоявший за его спиной, рванул на большой скорости, но споткнувшись о собственные ноги, стал падать, еще не приблизившись к мячу. Публика на стадионе в Порту-Алегри пришла в восторг. Немецкий футболист на газоне! Мюллер поднялся, «распутал» ноги и продолжил бег. Тони Кроос подошел к мячу и подсек его без особой силы – и мягко ударил им в алжирскую «стенку». Толпа вновь зааплодировала. Пару минут спустя арбитр Сандро Риччи дал свисток об окончании основного времени матча. Впереди было дополнительное время.

«Самый эпичный провал со штрафным ударом» – кричали названия видеороликов, разлетавшихся по социальным сетям. Немцы провалили свою попытку, но совершенно точно не так, как увидели это сторонние наблюдатели. Мюллер споткнулся намеренно, это была уловка с целью запутать соперников. «Это был супертрюк, – сказал потом форвард «Баварии» без тени иронии, – нужно было только, чтобы мяч Тони Крооса был послан на пару сантиметров выше». Бенедикт Хёведес подтвердил после финального свистка, что команда действительно планировала такой розыгрыш: «Подсечка в последнем касании не удалась».

Но не все хотели в это поверить. Словно бы в доказательство правдивости изложенной игроками версии событий Немецкий футбольный союз включил кадры, на которых Мюллер и компания практикуют розыгрыш «с падением» на тренировочном поле в Campo Bahia, в свой официальный документальный фильм о Чемпионате мира. Быть может, им было немного стыдно. Одно дело, когда команда разыгрывает штрафные по-новому. Совсем другое – исполнить такое при счете 0:0 в тяжелом матче финала за две минуты до конца. «Я был немного удивлен», – сказал Лёв.

Как и Флик, хотя всему виной был он. Он показал игрокам видеозаписи необычных розыгрышей стандартных ситуаций, включая и трюк, который исполнил игрок сборной Мальдив в серии пенальти выигранного матча за третье место против сборной Афганистана на Кубке Вызова АФК в мае того года. Один из бивших пенальти в составе «рэд снэпперс»[11], Ашад Али Адубарей, бросился на землю, притворившись, что споткнулся в момент разбега перед пробитием пенальти, прежде чем отряхнуться и хладнокровно пробить мимо ошеломленного вратаря. (В ролике также были кадры с участием хорватского тренера сборной Мальдив Драго Мамича: он хохотал, не веря в происходящее.)

Мюллер счел, что такой ход стоит опробовать, но в модифицированной версии для штрафного удара. Он, Кроос и Швайнштайгер практиковали этот розыгрыш на тренировках, и перед матчем с Алжиром Мюллер сказал всем в раздевалке стадиона «Бейра-Рио», что они попробуют исполнить такой трюк в «первом штрафном ударе», который получит Германия в матче. Потребовалось 88 минут, чтобы немцам выпал этот шанс, но к тому времени Флик уже надеялся на то, что игроки передумали. Но нет. Быть может, в долгосрочной перспективе розыгрыш бы и сработал. Если бы немцы прошли в четвертьфинал благодаря тому, что Мюллер споткнулся, Перу Мертезакеру не пришлось бы мутить воду своим вызывающим телеинтервью «Чего вы хотите?». «[Игра с Алжиром] была ключевым моментом, без сомнений, – сказал Флик. – Все осознали: у нас есть достаточно мастерства, чтобы решить исход матча в свою пользу, даже если он не очень удачно складывается для нас, – если будет нужда, мы добьемся успеха благодаря силе воли и упорному старанию. После того матча игроки были полностью сфокусированы на победе. Но ключевым моментом лично для меня стала подготовка к турниру».

С приходом Клинсманна в 2004-м стандартные положения, «Standardsituation» на немецком, в сборной начали отрабатывать так активно, как никогда прежде. Наигрывание стандартов имело смысл в преддверии Чемпионата мира, который должен был пройти в жарких и влажных климатических условиях, в которых голевые моменты с игры будут цениться вдвое выше обычного. А чтобы забивать со штрафных и угловых, играть в красивый футбол необязательно.

Треть всех голов на двух предыдущих Чемпионатах мира случилась после таких Standard’ов, но из 31 гола Германии на турнирах 2006-го и 2010-го годов со стандартов были забиты лишь три. Два гола со стандартов из 22, забитых на Евро 2008 и 2012 годов, также свидетельствовали о неэффективности немецкой команды в этом отношении. Лёв, впрочем, считал этот дефицит голов со стандартов частью своего видения игры. «Стандарты не на первом месте в списке моих приоритетов, но и не на последнем тоже», – сказал он в 2012-м. Несмотря на тот факт, что при грубом подсчете треть всех голов, включая и голы с пенальти, забивается со стандартных положений, тренер сборной считал наигрывание комбинаций более важным элементом и почти не посвящал время розыгрышам штрафных и угловых. Обоснование для этого искаженного набора игровых приоритетов было кругообразным. «Большинство голов забивается с игры, особенно национальной командой», – говорил Лёв.

«Мы недостаточно эффективны без стандартов, это наша проблема, – сказал он на Евро-2012.

Флик не соглашался со взглядами своего тренера. «Мы недостаточно эффективны без стандартов, это наша проблема, – сказал он на Евро-2012. – Мое мнение здесь отличается от мнения Йоги. Мы должны больше тренироваться, двигаться более динамично. Но Йоги видит картину в целом, он иначе расставляет акценты». То, что Лёв был невысокого мнения о голах со стандартов – «такое ощущение, что эти голы, по его мнению, дурно пахнут», – писала Sddeutsche, – убедительно доказывалось по ходу крупных турниров, во время которых он спорил с Фликом на пару бутылок вина или ужин, что Германия не забьет со стандарта гол. Казалось, что Лёв считает эти традиционные голы чем-то недостойным себя, примитивным способом, к которому прибегают другие команды, не умеющие забивать по-другому. Как сборные Германии недалекого прошлого, например.

После Евро-2012 (один гол головой после подачи со штрафного), однако, Флику удалось изменить мнение Лёва. Германия игнорировала стандарты на свой страх и риск. Натянутые отношения манншафт со стандартами не только ограничивали ее возможности в упорных, трудных матчах с сильными соперниками, но также негативно сказывались и на обороне собственных ворот. В полуфинале 2006-го против итальянцев Фабио Гроссо забил за «адзурри» после подачи углового. В полуфинале 2010-го защитник сборной Испании Карлес Пуйоль забил с углового за «Ла Роху». В полуфинале 2012-го против Италии Марио Балотелли забил в контратаке, последовавшей за одним из четырнадцати безрезультатно поданных Германией угловых в матче. Месяцем ранее в тот же год шестеро игроков сборной, выступавшие за «Баварию», проиграли финал Лиги чемпионов в Мюнхене «Челси». Хозяева подали и разыграли 20 угловых, «синие» – один-единственный, и его хватило Дидье Дрогба, чтобы сравнять счет, который позволил его команде сначала перевести игру в дополнительное время, а затем, выстояв, дотянуть до серии пенальти. («А теперь – гол», – сказал защитник «Челси» Давид Луиз Швайнштайгеру, идя в сторону штрафной «Баварии» перед тем корнером.) Для Лёва, смотревшего матч с трибун «Альянц Арены», и для немецких сборников, принявших участие в том трагическом поражении, это был ценный урок. Даже если он и не отложился в их головах сразу же.

Три гола мадридского «Реала» со стандартов по ходу уничтожения «Баварии» 4:0 в полуфинале Лиги чемпионов-2014 сделали доводы Флика еще более убедительными. «Мы должны выше ценить стандарты», – сказал экс-игрок «Баварии», проигравший финал Кубка европейских чемпионов 1987 года «Порту», в котором Рабах Маджер, бывший в 1982-м в заявке сборной Алжира на Чемпионат мира, забил гол, сделавший счет 1:1 после знаменитого удара пяткой.

Флик обратил внимание на то, что «Фрайбург», клуб, в котором Лёв выступал, будучи бомбардиром второго дивизиона, имел процент успеха при угловых и штрафных выше среднего. Он спросил у Ларса Фосслера, тренера-ассистента, ответственного за стандарты в этой команде Бундеслиги, принять участие в семинаре молодых тренеров, который DFB проводил весной 2014-го. Фосслер озвучил несколько идей; Флик позаимствовал их для сборной.

Серьезные тренировки начались в Южном Тироле. «Мы никогда раньше не тренировали [стандарты] до такой степени усердно», – говорит Лам. Идея Лёва и Флика состояла в том, чтобы поощрять соревновательный дух, это помогло бы предотвратить скатывание тренировок в скучную рутину. Лам говорит: «Нас разделяли на две команды. Каждой дозволялось исполнить три угловых удара, три штрафных с флангов и три из центральной зоны, на подготовку отводилось 5 минут. Защищающейся команде разрешалось проводить контратаку – вторые ворота стояли на центральной линии, – а атакующей команде можно было мешать этой контратаке. Можете представить, как сильно каждая из команд хотела победить».

«Можно было видеть, какую ответственность [стать лучше] игроки взяли на себя, как они настраивали свои мозги на это и сами придумывали новые идеи, – говорил Флик Sddeutsche. – И разумеется, большая удача для команды – иметь такого игрока, как Томас Мюллер». Мюллер не стеснялся разыгрывать самые чудаковатые вариации стандартов наподобие трюка пенальтиста с Мальдив. («Абердин» Алекса Фергюсона забил с похожего розыгрыша в ворота «Баварии» в Кубке обладателей кубков в 1983-м. Гордон Стракан и Джон МакМастер подошли к мячу, чтобы исполнить штрафной, потом остановились, словно не могут договориться о том, кому исполнять удар. Стракан затем быстро исполнил штрафной и нашел мячом голову Алекса МакЛиша. «Мы думали, что такой трюк никогда не сработает, было очень неловко наигрывать его на тренировках», – признался автор забитого гола.)

«Мюллер обладал достаточной уверенностью в себе, чтобы рискнуть и попытаться, но вдобавок относился к делу очень серьезно и профессионально, – говорил Флик. – У него хорошее чутье на происходящее, он видит много вещей. В этом отношении он тоже подарок для любого тренера».

То, что Лёву пришлось «жертвовать» некоторым временем тренировок ради возврата к примитиву, как он это называл, было лишь первой частью истории об обретении Германией утраченных навыков в этой специализированной области; другой частью был поиск подходящих исполнителей, способных обеспечить нужный эффект от дополнительных часов обучения. Непревзойденное мастерство Тони Крооса в игре в пас и его хладнокровие на постоянной основе обеспечили команду качественно исполненными, точными подачами – если не брать в расчет неудавшуюся подсечку в игре с Алжиром, которые, в свою очередь, дали команде возможность заранее определять схему расположения и движения игроков. «Невероятно, как точно и метко он навешивает мяч», – говорит Мертезакер. Непривычно большое количество высоких игроков, чье присутствие на поле стало возможным благодаря системе Лёва с четырьмя центральными защитниками в линии обороны, также значительно упростило процесс поиска верной цели для подачи в штрафную.

«Наше привычное отношение к делу – видеть во всем только позитивные стороны, – говорит Мертезакер. – К примеру, схема с четырьмя центральными защитниками. Что с ней можно придумать? Будем ли мы говорить о том, что наши игроки сыграют на неродных позициях, или о том, что нас ждут проблемы при построении атакующей игры? Нет. Мы думали только о том, какое преимущество получим на стандартах».

И сработало. Гол Мюллера, открывший счет в матче с Бразилией в полуфинале, довел количество голов сборной Германии со стандартов на этом турнире до пяти (даже до шести, если включать сюда пенальти против Португалии). Четыре гола с 32 угловых, один из восьми – весьма впечатляющее достижние. В топовых турнирах среднее соотношение успешных угловых к неудачным держится в районе отметки 1:50. Германии удалось превратиться из неумех по части стандартов в первоклассных мастеров этого дела, причем на обоих концах поля. Переход от зональной опеки в 2010-м к смешанной модели зональной и персональной опеки (Мертезакер говорит: «Двоих из трех лучших игроков соперника по части игры в воздухе опекали персонально, остальная команда защищалась зонально») помог немцам дойти до финала, не пропустив ни одного гола со стандартов за весь турнир.

Лёв, который всегда предпочитал концентрироваться на более сложных и комплексных проблемах, поддался чарам мирского, хорошо опробованного способа достичь цели. «Стандарты – хорошее оружие для любой команды, – говорил он. – Ханси Флик проделал невероятную работу, изучив огромное количество разных вариантов и отработав их с командой». «Стандарты уже помогли нам несколько раз», – признался Лам. «Слава богу, что мы сильны в этом аспекте», – сказал Мюллер. Германия воссоединилась с утраченной эффективностью прошлого, заново открыв для себя короткие пути к воротам, которые виделись Лёву столь очевидными, что он не считал их достойными внимания. «Если в атаке у нас ничего не получится, мы просто забьем со стандарта, – то ли в шутку, то ли всерьез говорил Мюллер в преддверии финала с Аргентиной. – В последнее время мы стали королями в этой области».

Знакомимся ближе с Арне Фридрихом

Мы были на сборах в тренировочном лагере на Сицилии. Йоахим Лёв созвал собрание команды и сразу начал с плохих новостей: Михаэль Баллак получил травму в финале Кубка Англии против «Портсмута» и пропустит Чемпионат мира-2010. В Германии новости произвели эффект разорвавшейся бомбы. Реакцией СМИ была паника. Он был капитаном, очень важным игроком. Как национальная сборная справится без него в Южной Африке? Все пребывали в шоковом состоянии. Но в следующий момент игроки и тренерский штаб переключили тумблер. Теперь мы должны были справиться без него. Это была большая потеря, это было вполне очевидно. Но футбол – суровый бизнес. Один игрок получает травму, появляется другой, жизнь продолжается. В Филиппе Ламе мы увидели нового капитана. Новая глава.

Михаэль Баллак был последним из старой гвардии, по типу он был игроком вроде Оливера Кана и Торстена Фрингса. Его травма проложила команде дорогу к трансформации. Новые лица взяли бразды правления в свои руки: Лам, Мертезакер, я, Миро Клозе. Командный дух был в полном порядке, лучше чем в 2006-м и 2008-м. Не то чтобы с Баллаком команде не хватало гармонии, он просто смотрел на вещи иначе. И не стеснялся разногласий. Невозможно сказать, сыграли бы мы так же удачно с ним в составе, но лично я верю, что его опыт и отношение к делу могли бы помочь нам в полуфинале с Испанией. И нам точно помогли бы его навыки исполнения штрафных. Ту игру мы проиграли, пропустив со стандарта.

Оливер Бирхофф всегда с большой охотой приглашал спортсменов из других видов спорта, чтобы они поделились с нами опытом. Джона Лому, игрок новозеландских All Blacks[12], приехал, чтобы рассказать нам о своем заболевании почек, о котором в то время никто не знал. Услышать его страстный рассказ о невероятном стремлении и упорном труде, которые потребовались ему, чтобы стать лучшим игроком в регби в мире, было очень вдохновляюще. Фраза «Power within», «мощь внутри», которую он вытатуировал у себя на спине, стала нашим девизом на турнире. Мы все время вспоминали об этом, громко произносили ее на встречах команды. Можно было почувствовать, что мы уверенно прибавляем как команда во всех аспектах, особенно в плане единства. По опыту работы на китайском телевидении во время Чемпионата мира в Бразилии я знаю, что мундиаль 2014-го в этом отношении стал пиковым турниром.

В тренировочном лагере на Сицилии мы вложили много сил в физическую подготовку. У каждого на запястье были специальные браслеты, которые отслеживали бег игрока; большую часть времени мы тренировались индивидуально, но были у нас и командные пробежки на полях для гольфа, в них участвовали игроки одного уровня. Ускорение было другим важнейшим аспектом, над которым мы работали. Тренировки были очень тяжелыми.

Тактически в 2006-м мы должны были уметь поддерживать четкую структуру и расстановку без мяча. В 2008-м мы добились прогресса в игре на мяче. К 2010-му у нас сложился уже более атакующий вариант игры. Но тогда мы играли не так, как в 2014-м, такого высокого прессинга не было. Этому нужно учиться. Но в Южной Африке нам удалось сделать шаг вперед в этом направлении без ущерба для обороны. На турнир мы отправились в статусе финалистов Евро-2008. Можно было почувствовать, что соперники относятся к нам с большим уважением. Целью было дойти как минимум до полуфинала. В этом состояли наши амбиции.

В Центурионе, неподалеку от Претории, в нашем распоряжении оказался целый отель. Все его сотрудники тепло нас приняли, они все пели и плясали. Отель находился в отдалении ото всего, но Оливеру Бирхоффу удалось сделать это место очень приятным для нас, мы были там счастливы. Мне было настолько комфортно там, что я был готов отыграть весь турнир, а потом еще восемь дополнительных недель. Никаких приступов клаустрофобии. У нас были столы для снукера, мы стреляли из лука, и менеджеры сборной обо всем позаботились. Нам даже предоставили возможность пройти курс обучения видеомонтажу. Я принял в нем участие.

Оливер всегда подталкивал нас к тому, чтобы мы занимались чем-то, что отвлекало бы нас от футбола. Если бы это не принесло плодов, все сказали бы: «Сколько денег потрачено впустую». Его бы убили. Однако он научился этому во времена Клинсманна. Нельзя все время идти по пути наименьшего сопротивления. Выбрать Леманна вместо Кана было решением, которое шло наперекор общественному мнению, но тренеры были уверены, что так будет лучше для команды, и не дрогнули. Теперь в Бразилии та же история приключилась с Campo Bahia. Было ли необходимо ехать в такую даль? Я скажу: конечно, да! Когда на протяжении семи недель мужской коллектив пребывает вместе, нельзя запираться на базе и думать только о футболе. Это не перешло бы в качество в плане результатов. Оливер все сделал просто замечательно.

Итак: Австралия. Первый матч группового этапа в Дурбане. На тот момент мы не очень хорошо понимали, в каком состоянии находимся как команда. То же самое ощущение бывает и перед началом каждого сезона Бундеслиги. Наш план предполагал атакующий футбол с самого начала, мы хотели произвести хорошее впечатление. И нам это удалось. Мы забили немало голов, победив 4:0. Все прошло гладко. Помню, как безумно радовался Какау, отмечая свой гол. Он был бразильским форвардом, принявшим немецкое гражданство, за пару лет до турнира пройдя обычным путем натурализации. В процессе он должен был пройти тест на знание жизни в Германии, и один из вопросов в тесте касался канцлера Гельмута Коля. После той истории все в раздевалке звали его Гельмут.

Далее была Сербия. Есть некоторые команды, против которых Германии по каким-то причинам очень трудно играть. Италия. Всегда Италия. Испания в то время. Хорватия, которой мы проиграли на Евро-2008. И Сербия. Мирослав Клозе заработал раннее удаление в матче, и минуту спустя мы пропустили гол. Он случился после навеса. Мы доминировали в матче, создавали хорошие моменты, Лукас Подольски даже промахнулся с пенальти. Мы могли переломить ход игры, даже играя в меньшинстве. Но в конечном счете мы проиграли с минимальным счетом. «Где Михаэль Баллак?» – стоял плач в прессе. «Они вылетят уже на групповой стадии». Внутри команды мы понимали, что провели хороший матч. Мы знали, что совершенно точно сможем выиграть следующий матч с Ганой. Ну, мы точно должны были побеждать теперь.

Давление было огромным. Сборная Германии не могла вылететь на групповом этапе, с Баллаком или без него. После Евро-2008 ожидания были слишком высоки, чтобы такой вариант вообще рассматривался.

Матч игрался в Йоханнесбурге. 90 тысяч человек на стадионе «Соккер Сити»: невозможно было расслышать собственные мысли из-за шума вувузел. Они еально нервировали. Полагаю, что на немецком телевидении немного отредактировали звук, потому что большое число зрителей жаловались на шум. Нам повезло, что мы играли в две линии по четыре человека, которые все время должны были держаться вместе. Маленькие дистанции упростили процесс коммуникации.

Матч был битвой терпений. Я был очень напряжен, будучи защитником, – один пропущенный гол, и все могло пойти наперекосяк. На кону было многое. Однако нужно было быть очень осторожным и не думать о том, что можешь отправиться домой. Если ты, будучи спортсменом, допускаешь такие мысли, ты уже проиграл. Давление было колоссальным, но мы были очень уверены в себе. Мы чувствовали, что со временем забьем. Мы знали, что у нас есть класс. К счастью, Месут Озил забил. После этого было ощущение, что гора упала с плеч. Пер Мертезакер, игравший в защите рядом со мной, подошел отпраздновать победу после финального свистка, она принесла нам столько облегчения. Гол раскрепостил нас.

То был первый Чемпионат мира для Лёва. Теперь к нему было больше внимания, чем в 2006-м, когда он был ассистентом, а также больше внимания, чем на Евро. Если сравнивать эти два турнира, скажу, что он совершил огромный прогресс. Он вышел из тени Юргена Клинсманна и прибавлял на каждом турнире в плане своих ораторских качеств, харизмы, уверенности в себе и тактических нюансов. Его развитие было невероятно мощным. Насколько я знаю, он много работал с Хансом-Дитером Херманном, командным психологом. Он умел очень хорошо справляться с давлением. Очень важно, когда твой тренер, равно как и большие звезды команды, ведет за собой остальных с уверенностью в себе, особенно это важно для молодых игроков. Но нужно быть искренним, такое нельзя подделать. Игроки моментально распознают фальшь.

После игры с Ганой наша уверенность в себе была очень большой. Мы были молодой командой, но было ощущение, что мы можем кое-чего добиться на этом турнире. Мы не ожидали, что Англия станет нашим соперником в финала, но она им стала, не сумев выиграть группу. Естественно, шло много разговоров о пенальти. Итальянцы и, быть может, голландцы – более принципиальные соперники, но разумеется, игра с Англией тоже была особенной. Мы с большим уважением относились к англичанам. У них были великолепные игроки. Англия – громкое имя. У двух команд была богатая история. И да: мы отрабатывали пенальти перед тем матчем.

В процессе предматчевого анализа Урс Зигенталер и Кристофер Клеменс проделали привычно блестящую работу, рассказав нам, как нужно подстраиваться к сопернику, как играть, на что обращать внимание, как прессинговать и кого, а кого не трогать и оставить в одиночестве. Аналитики выяснили, что Джон Терри частенько оставлял свою позицию, его можно было выманить в полузащиту. Для линии обороны это всегда очень опасно. Можно быстро отобрать мяч и передать в свободную зону, где не хватает выдернувшегося игрока.

Мы держали очень хорошую форму, как и в предыдущей игре, и начали мы очень бодро. Удар от ворот в исполнении Мануэля Нойера трансформировался в голевую передачу на Клозе; Подольски забил второй с контратаки. Мэттью Апсон отыграл один мяч. Его гол немного шокировал нас, мы отходили пару минут. Затем случился гол, который не был голом. Удар Фрэнка Лэмпарда. Счет стал бы 2:2. Нойер сыграл блестяще. Он поднял мяч и бросил его через все поле Клозе, как будто ничего не произошло. Умно. Я не видел, что мяч отскочил за линию ворот, я был слишком далеко. Поскольку Нойер моментально ввел мяч в игру, я решил, что мяч не пересек линию. Но даже если бы гол засчитали, мы все равно знали, что победим в этой игре. В перерыве нам довольно быстро сообщили, что гол должен был быть засчитан. Потом кто-то распечатал фотографию с фальшивой нарисованной линией ворот, как будто мяч не пересек ее – шутки ради. Она висела рядом с нашим массажным столом.

Мы играли по схеме 4–4–1–1 без мяча и 4–2–3–1 с ним. Компактность, присущая этой схеме, сильно усложняла соперникам задачу создания моментов у наших ворот на протяжении всего турнира. Один из двух опорных хавбеков, Сами Хедира или Бастиан Швайнштайгер, всегда стоял перед линией обороны, защищая ее. Этот ход срабатывал. В плане игры в защите мы действовали уверенно. В атаке же мы тогда могли устраивать фейерверки, когда это было нужно. У нас была физподготовка и игроки, нужные для такой игры, равно как и голкипер, который был достаточно умен, чтобы подмечать открывания и делать точные длинные передачи в ноги. Наша игра стала более вертикальной, чем когда-либо. Мы могли проходить один, а то и два редута соперника, а затем быстро смыкаться. Во втором тайме все пошло как надо, и мы победили 4:1. Я обменялся футболками с Фрэнком Лэмпардом. Как и Бастиан Швайнштайгер. Нам обоим досталась одна.

После игры с Англией мы оседлали волну уверенности в себе; мы были на полном ходу. Как только мы избавились от тяжкого груза давления и вышли из группы, мы стали играть куда более расслабленно. Мы выполнили свой долг, все остальное было наградой. Мы были молодой командой, хорошо понимавшей, что люди, наверное, простят нас, если мы проиграем англичанам. Мы знали, что следующий наш соперник, Аргентина, очень силен. Но преодолев первое препятствие, мы поняли, что нам больше нечего терять.

Мы все были крайне удивлены тем, как здорово проявили себя на том турнире молодые игроки. Хедира, Озил и особенно Мюллер. А также Нойер в воротах. Если бы Рене Адлер не получил травму за пару месяцев до турнира, Нойер бы ни минуты не сыграл на Чемпионате мира. Вот каким жестоким и прекрасным может быть футбол. Нам повезло, что на замене у нас был игрок мирового класса. Вся эта молодежь, казалось, не ощущает никакого давления. Думаю, что то, как Лёв и тренерский штаб вели себя, сыграло ключевую роль здесь: они проецировали ауру веры в себя и в итоговый успех.

Не важно, играли мы, праздновали или тусовались – мы были братством.

Мнение, что молодые игроки и опытные ветераны не могут поладить в раздевалке, ошибочно. Но я верю, что эта команда получила преимущество от того, что большую ее часть составляли молодые футболисты. Они иначе относятся друг к другу. Мы все, даже немного старые игроки, чувствовали и думали в одинаковой манере. В команде была гармония. Мы также были примером для подражания для других в плане интеграции. Игроки с иммигрантским прошлым всегда получали теплый прием, для нас их присутствие никогда не было проблемой – вполне обычная, нормальная ситуация. Мы все немцы, все равны, и я честно могу сказать, что эта тема никогда не поднималась нами, даже при том, что многих наблюдателей, должно быть, удивляло то, какой мультикультурной стала манншафт. Не важно, играли мы, праздновали или тусовались – мы были братством.

Встреча с Аргентиной в Кейптауне воскресила воспоминания о четвертьфинале в Берлине в 2006-м. Они жаждали мести за вылет в серии пенальти. Мы тоже хотели отомстить. Их неспортивное поведение после финального свистка, когда они ударили Пера Мертезакера, не стерлось из памяти. Торстен Фрингс был дисквалифицирован на полуфинал с Италией потому, что ввязался в потасовку. Мы не забыли об их паршивом поведении.

У них в команде был подбор невероятно талантливых игроков, и Диего Марадона в роли тренера. Но тактически у них хватало слабостей, мы это знали. Они были разбитой командой. У них была атака, была защита, а посередине – пустота. Они всегда играли через центр напролом; все мячи адресовались Месси. Вингеры, невероятно быстрый Анхель Ди Мария в частности, были несколько растеряны на своих флангах. Они пасовали нам в ноги. Мы вдвоем, а иногда и втроем набрасывались на Месси. Был эпизод, когда я набегал на него сзади, Швайни с одного боку, а Сами с другого. Даже Месси приходится непросто в таких условиях. По плану, мы должны были запрудить центр поля.

Перед стартовым свистком я немного побаивался соперников, в первый раз за время турнира в ЮАР. Я видел все эти имена, видел Марадону в туннеле рядом с игроками, он кричал на своих пацанов, чтобы они зарядились эмоциями. Я был впечатлен. Но после стартового свистка и первых мнут весь этот страх пропал. Мы играли лучше, чем в Блумфонтейне. Все сложилось для нас просто идеально, потому что игра складывалась именно так, как мы планировали. Мы создавали воронку, в которую Аргентина устремлялась, а потом резко переключались на атаку, отобрав себе мяч. Игра закончилась со счетом 4:0. Все голы вышли роскошными, особенно третий: мой первый гол за 78 матчей в сборной или около того. Моя семья присутствовала на стадионе, момент был потрясающий. Полнейший экстаз. В автобусе по пути в отель мы пели песни, а по приезде танцевали с сотрудниками гостиницы в лобби. К несчастью, я пропустил часть вечеринки. Меня вызвали на допинг-тест и после игры с Англией, и после Аргентины.

В футболе голова играет куда более значимую роль, чем считает большинство людей. У «Баварии» есть эта мантра «mia san mia» (мы те, кто мы есть), у них в составе не всегда собраны лучшие игроки, но они всегда выходят на поле с уверенностью в себе. И с уверенностью в том, что они одержат победу. Мы играли так же. До того матча с Испанией.

Мюллер отсутствовал, прямо как Торстен Фрингс в полуфинале 2006-го. Он был одним из столпов команды, лучшим бомбардиром турнира. Испания была очень неудобным соперником для нас. То поражение от них в финале Евро-2008 все еще было свежо в памяти. Но просматривая прессу, мы понимали, что они тоже с уважением относятся к нам. В этом плане произошла перемена по сравнению с предыдущими годами.

Подсознательно же мы проиграли им еще до выхода на поле. Когда мы ехали на игру в автобусе, я спросил у Филиппа Лама, что он думает о предстоящем матче. И он такой: «Ну, у Испании хорошая команда». Филипп – один из самых уверенных в себе футболистов команды, потому что он лучший, и когда он это сказал мне, я задумался. Я осознал, что в тот момент мы не были так уж уверены в себе, какими были на протяжении всего турнира. В конечном счете они вновь оказались слишком хороши для нас.

На игру мы вышли с намерением играть так же, как играли в предыдущих матчах, – хорошо организованная оборона и смелые контратаки, но мы немножко струхнули. Тренер сказал нам: «Настала новая эра, мы не обязаны выказывать им уважение». Он зарядил нас своей речью. Мы были очень хорошо подготовлены, как и всегда, но такова красота футбола – или его жестокость в этом случае. Нельзя все время предугадывать, что произойдет дальше.

Нам так и не удалось найти свою игру. Мы практически не контратаковали. У испанцев тоже не было уймы моментов, но они в каком-то смысле одурачили нас своим постоянным владением. Я помню, как сидел в перерыве в раздевалке и вынужден был глубоко вдыхать, чтобы отдышаться. Они гоняли нас из пункта А в пункт Б, а потом обратно. Они высосали из нас всю энергию. Мы так и не смогли уцепиться за тот матч. Был один эпизод, в котором мы могли заработать пенальти, но в целом игра развивалась в полностью противоположном ключе, чем мы надеялись.

Было видно, что они уважают нас, в начале они играли очень осторожно. Но они осознали, что у нас тоже было уважение к ним. То была типичная игра на 0:0, только у Испании было гораздо больше времени на мяче. По иронии мы проиграли тот матч, пропустив гол головой с углового. Обычно испанцы разыгрывали свои угловые накоротке. Но тут они закрутили мяч в штрафную, и Пуйоль забил с 13 метров. Безумие. Пуйоль был хорош в воздухе, но он ни разу не Пике. Такого не должно было произойти. Некоторые обвиняли в пропущенном голе зональную опеку, но она тут была ни при чем. Мы уже какое-то время оборонялись так при угловых.

После матча сидишь в раздевалке и не понимаешь, что с тобой произошло. Как можно было сыграть так хорошо против Аргентины, а потом просто исчезнуть с поля? Этот матч показал, насколько важна психология. Можно было сказать, что их игра убила нас ментально, но, во-первых и в-главных, я считаю, что все дело было в нас. Мы просто не попали в игру, совсем. Ладно, Мюллер отсутствовал, но мы должны были суметь компенсировать эту потерю. Быть может, нам не повезло. У нас был один удар – стараниями Тони Крооса, – а еще тот эпизод с пенальти. Но мы не заслуживали победы так, как раньше, когда играли агрессивно и контратаковали на больших скоростях.

Потом Мирослав Клозе сказал, что мы слишком сильно уставали, чтобы что-то предпринять, когда мяч наконец оказывался у нас. Именно так все и было. У нас просто не было энергии. Даже такие игроки, как Хедира, которые могут бегать день напролет, были измотаны всеми теми усилиями, что нам пришлось приложить, чтобы просто оставаться в игре. Когда мы получали мяч, никакого движения к воротам соперника не было. Это было ненормально, так хорошо они обращались с мячом, передавая его друг другу.

Было бы у нас больше шансов, будь в составе Михаэль Баллак? Он был игроком другого склада, готовым закатать рукава и дать сопернику оторваться. В нашей команде таких игроков не было. У нас была суперчестная, вежливая команда, игравшая в суперфутбол, но тафгая у нас не было. Быть может, мы были слишком милыми и добрыми. Чего-то не хватало. В сложных матчах, которые не складываются в твою пользу, иногда нужно прибегать к другим методам. К стандарту, например. Против Испании мы ничего не создали. Дерьмовый вышел день.

Настроение в раздевалке после матча было катастрофическим. Мы показали всем совсем другое лицо. Мы много разговаривали, пили пиво или вино. Разочарование было гигантским. Конга в отеле, праздничное настроение – все как ветром сдуло. Но мы не отвернулись друг от друга. Часто можно увидеть подобное в футболе после крупных поражений, но эта команда была едина от начала и до горького конца.

Еще одно поражение в полуфинале означало, что нам предстоит сыграть еще один матч за третье место – матч, в котором никто играть не хочет. Но Йоахим Лёв и тренерский штаб были правы, когда стали объяснять всем, что матч тем не менее важен. Если бы мы проиграли Уругваю, все то впечатление, что мы оставили после себя на турнире, было бы подпорчено, уничтожено даже. Мы были хорошими послами своей страны, мы не хотели испортить все, выдав блеклый последний матч. Мы подошли к игре серьезно. И победили 3:2.

После игры в Порт-Элизабет я подошел к Лёву на поле. Шли дебаты по поводу того, стоит ли ему оставаться в команде, появлялись статьи о том, что он раздумывает об уходе, слухи, что он намерен сменить работу. Я сказал ему, что надеюсь, он продолжит работать, что мы нуждаемся в нем, что он – верный выбор тренера для нас.

Лёв не привез домой трофей, но отправился на родину победителем. Он доказал, что команда может обходиться и без Михаэля Баллака. Нам недоставало того, что нужно, чтобы пройти весь путь до конца; мы еще не развились так, как команда 2014-го, но в плане тактической подготовки и нашей игры в атаке, в плане легкости, которая у нас была, мы явно прибавили относительно турнира 2008-го.

В самолете на обратном пути домой – разочарование. Все истощены. Ментально и физически я был в очень слабом состоянии после такого турнира. Две недели спустя, как только кончился отпуск, разочарование вновь накатило: «Мы должны были сыграть иначе. Черт подери! Почему мы не раскрыли весь свой потенциал?» Я был рад, что клубный сезон начался вскоре после этого, потому что от этих мыслей надо было отвлечься.

Было видно, что в Бразилии команда не хотела задавать себе подобные вопросы после турнира. Мы никогда не ставили во главу угла штрафные и стандарты; в то время всегда находились более важные вещи, которым нужно было уделить внимание. Было очень умно позволить игрокам включиться в процесс, дать им свободу высказывать собственные идеи. Это было гениальным ходом. Если тебя заставляют играть так, как хочет того тренер, и никак иначе, то тебе может быстро наскучить это дело.

Можно было видеть, какой важной была эта перемена. Нам определенно не хватало этого козыря в 2010-м. Теперь, работая ассистентом тренера сборной Германии U18, я вижу, что стандартным положениям уделяется предельно много внимания. На всех уровнях национальной сборной происходит непрерывный процесс оценки и оптимизации. Сейчас также идет работа над тактическими схемами и их эволюцией. Сейчас среди тренеров в DFB идет много разговоров о системе игры с тремя защитниками. Немецкий футбол сейчас очень профессиональный, очень хорошо подмечает сильные стороны, способные обеспечить преимущество. Удача нужна всегда. Но самое главное – высокими шансами на успех ты обязан самому себе.

Самый длинный гол

«Наверное, для некоторых игроков оказаться в финале уже было большим счастьем», – рассуждал Йенс Леманн через несколько месяцев после того, как Германия проиграла Испании 0:1 в Вене и завершила Чемпионат Европы-2008 на втором месте. Едва ли можно сказать немецкому профессионалу что-то хуже, чем обвинить его в том, что он не понимает важности матча, в котором участвует. Но вратарь «Арсенала» ставил под сомнение не столько характер своих партнеров по команде, сколько их зрелость и адекватность их самовосприятия. Они до сих пор считали себя младотурками, которые пришли сорвать вечеринку взрослых ребят, считал Леманн, а потому были довольны уже тем, что их не вышвырнули до того, как снова включился свет. Но увести с собой главную красотку вечера все равно не удалось бы, не так ли?

Шесть лет спустя, перед вторым финалом для класса Клинсманна/Лёва, не было никаких намеков на то, что в этот раз они согласятся на миленькую серебряную медаль. Совету игроков потребовалось всего несколько минут, чтобы решить, что никакой вечеринки «по случаю возвращения» у Бранденбургских ворот не будет, если команда не вернется домой с трофеем.

«Никакая ментальная настройка им была не нужна, они были беспощадны в своем стремлении, – говорит Бирхофф. – Впервые за все то время, что я работаю среди людей, ответственных [за национальную команду], мне можно было расслабиться и, скрестив руки, сидеть ровно оставшиеся две недели. Мне ничего не приходилось делать; ни тянуть, ни толкать. Парни все делали сами, они все время подстраивались. В команде хватало игроков, понимавших, что это их последний шанс выиграть Чемпионат мира. Мертезакер, Лам, Подольски, Клозе, Швайнштайгер: «Мы выиграем титул все вместе в последний раз. И сделаем это сейчас». С самой первой минуты можно было ощутить эту решимость. Команду совершенно не трогали эмоциональные качели, которыми была занята публика дома. Все это время команда была спокойна, сила духа ее была велика».

Тем не менее нереальный, почти что фантастический результат матча против Бразилии нельзя было проигнорировать так легко. Он дезориентировал, выходил далеко за рамки нормальности, в которых команда себя держала. Мертезакер признает, что игроки должны были «очень упорно бороться сами с собой», чтобы не утратить свое обострившееся чувство бдительности и осторожности в часы и дни, последовавшие за возвращением из Белу-Оризонти. «Проблема была в том, что мы все время представляли, как встретимся с Бразилией в финале прежде всего. Таким было наше видение. Но теперь мы обыграли их в полуфинале, показав лучшую игру из возможных. Было ощущение, что вот оно, случилось. Что это уже должен был быть конец».

Бирхофф тоже это заметил: «После 7:1 похвала от прессы и всех остальных прожужжала игрокам все уши. Игнорировать такое полностью невозможно. Но два-три дня спустя можно было увидеть, что мы вновь собрались с мыслями, вновь вернулись в начало. Следующая игра – это все, что имело значение. Все прочее было не важно».

Как выиграть финал Чемпионата мира? Томас Мюллер повторяет этот вопрос мне в ответ, не совсем понимая, какой в нем смысл. Он говорит по телефону в машине на пути в Заксенкам, деревню в тридцати минутах езды к югу от Мюнхена, где следующие три часа будет играть в карты и принимать участие в викторинах вместе с членами фан-клуба «Баварии». Игроков команды и клубных чиновников отправляют с визитами к болельщикам каждый год.

«Как выиграть финал Чемпионата мира? Я не знаю… Победу одерживаешь, если у тебя хорошая команда и тебе немного везет. Если вы спрашиваете меня, не делали ли мы чего-нибудь необычного перед тем матчем, отвечу, что нет. Я спал очень крепко, как и другие, насколько я знаю. Я не очень сильно волнуюсь перед большими матчами, потому что весь год готовишься и настраиваешься на такие моменты. Если ты играешь за «Баварию» или сборную Германии, то трофеи не падают тебе просто так с неба. Амбиции, ожидания от самого себя состоят в том, чтобы выигрывать эти матчи. А потом все случается так, как ты себе представлял. Ты в самом эпицентре бури, у тебя нет времени испытывать какие-то эмоции. Будучи болельщиком, ты переживаешь гораздо сильнее, потому что у тебя нет возможности повлиять на игру. Тебя просто затягивает».

Как Филипп Лам и Бастиан Швайнштайгер, он рос и воспитывался в клубе, где победа не была лишь одним из трех возможных вариантов развития событий, но единственно возможным. «Нам даже вничью играть не позволяется, это сразу конец света, – сказал Швайнштайгер в интервью журналу Focus в ответ на вопрос о давлении, которое он испытывал перед финалом в Рио. – Я вырос на Зэбенер-штрассе с таким отношением: побеждать нужно в каждом матче. Давление – это каждодневная рутина для меня». Игроки «Баварии» – победители по определению. В любом другом случае им в команде делать нечего, и они очень хорошо осведомлены об этом. Такой настрой порождает веру в себя, которая, в свою очередь, приводит к новым победам и подчеркивается очень баварской самоуверенностью, которую люди извне порой принимают за высокомерие. Мюллер говорит: «Типичный баварец в своем ледерхозе нисколько не постесняется расхаживать в такой одежде, которая всему остальному миру покажется смешной и нелепой. Ему в ней комфортно, комфортно в собственной шкуре».

«Утром в день финала я проснулся и был счастлив, – говорит Лам, – я думал: сегодня мы станем чемпионами мира. Я очень ждал этого момента, даже в туннеле [перед выходом на поле]». И это правда. Достаточно посмотреть на кадры, где он улыбается в окружении двух дюжин мужчин с мрачными лицами, словно маленький мальчик с пятью евро в кармане, которые он потратит после школы в магазине на углу.

«Разумеется, нервное напряжение присутствовало, но оно и близко не могло сравниться с тем, что было перед финалом Лиги чемпионов-2013, – говорит он, указывая на фотографию на полке в офисе своего агента, где он запечатлен с Кубком чемпионов. – Тогда давление на нас, на меня и Бастиана в частности, было нечеловеческим. Мы уже проиграли два финала Лиги чемпионов, мы так и не добились победы с Германией на крупных турнирах. На «Уэмбли» мы играли против другой немецкой команды. Если бы мы проиграли и тот матч, то это был бы kaputt. Смерть. Было страшно, ужасно играть тот матч. Но в Рио был другой расклад: там я ожидал позитивного исхода. Я был убежден, что мы были сильнее как команда, следовательно, мы одержим победу».

Бирхофф чувствовал эту силу, уверенность в себе, что царили в лагере сборной, но все равно опасался скрытых, глубинных эмоций, которые оставались невыраженными, а потому с большим трудом поддавались контролю: «Поводом для волнения для меня стала мысль о том, что они могут подсознательно недооценить соперника и матч. Мы отдыхали всего на один день дольше аргентинцев. В полуфинале мы сыграли лишь 90 минут и 45 из них без особого напряга, тогда как им пришлось выстоять 120 минут, а потом пробивать пенальти в игре с Голландией. Анхель Ди Мария, один из важнейших игроков их команды, был травмирован. У нас в строю были все. Можно сказать себе, что все эти вещи не имеют значения, но в глубине души ты, наверное, веришь, что имеют. Ты можешь даже не осознавать, что чувствуешь это».

Генеральный менеджер сборной поговорил с Майком Хорном об этой дилемме. Хорн, швейцарский путешественник и любитель экстремальных приключений, пешком дошедший до Северного полюса и обогнувший земной шар по экватору, взял игроков команды с собой в плавание перед первым матчем группового этапа с Португалией и поразил футболистов своими рассказами о приключениях, поведав об одном моменте, когда ему пришлось отрезать собственный палец, чтобы остаться в живых. Бирхофф говорит: «Я поддерживал контакт с ним, а он сказал мне: «Нужно готовиться к плохой погоде. Готовьтесь к шторму. Нужно вдолбить им в головы, как трудно там будет. Иначе они не смогут отреагировать, когда столкнутся с трудностями». Так что именно этим мы и занимались. Вновь и вновь».

Будет кровь, будет пот и будут слезы, но итог не был – и не мог быть – поставлен под сомнение.

Будет кровь, будет пот и будут слезы, но итог не был – и не мог быть – поставлен под сомнение. Таким был основной посыл Лёва на заключительной встрече команды в отеле «Шератон» на пляже Ипанема.

«Наша мантра была: этот кубок поедет с нами в отель, – сказал позднее в интервью Der Stern Мертезакер. – МЫ ПРИВЕЗЕМ КУБОК В ЭТОТ ОТЕЛЬ. Впервые заговорить о кубке значило произвести мощный эффект. Он там, можно дотянуться рукой, всего одна игра. Таким было послание Лёва. Оно заряжало, как электричество. На стене было написано несколько тактических установок. Но по-настоящему западали эти слова: СЕГОДНЯ! НЕ ЗАВТРА! НЕ ПОСЛЕЗАВТРА! СЕГОДНЯ! ВРЕМЯ ПИСАТЬ ИСТОРИЮ!»

Футболисты по своей природе суеверный народ. Они склонны верить в силу рутины, в повторяющиеся действия. Именно так они проживают свои профессиональные жизни. Ты делаешь то, что работает, и отказываешься от того, чего нет.

Приехав на «Маракану» во второй раз за 10 дней, немцы обрели комфорт в знакомой обстановке. Мертезакер говорит: «Стадион, душевые, туалеты, траффик, статуя [Христа-Искупителя], отель – все это мы уже видели прежде. Эти ритуалы дают тебе ощущение безопасности». В раздевалке он сидел между Кроосом и Ламом, двух самых спокойных игроков в составе манншафт. Мертезакер видел, как они, готовясь к началу матча, не делают ничего необычного. «Я знал: так, Тони сыграет спокойно… и Филипп: все нормально, он все будет делать, как обычно. И сделает хорошо».

Дома 80 миллионов человек готовились праздновать. Крупная сеть розничных магазинов предлагала покупателям купить реплику футболки сборной со скидкой, как будто вскоре «она выйдет из моды». Та самая четвертая звездочка над эмблемой: скоро она уже появится. Должна появиться. Мюллер поклялся, что команда «вытащит все, что есть в ее арсенале в плане футбола, менталитета и бойцовского характера». Оптимизм в Германии зиждился на вере в то, что эта команда с по-новому целеустремленным тренером во главе сделает именно это.

«Нам все было ясно», – говорит Мертезакер. Слоган главного спонсора сборной Германии – казавшийся скверной шуткой месяц назад, – волшебным образом начал оправдывать себя, как это всегда делают лучшие рекламные слоганы. Швайнштайгер и Хедира вышли на пик формы, Лам вернулся на правый край обороны, Кроос дергал за ниточки в центре, а Озил, мучившийся на неродной позиции на правом фланге в первых матчах, теперь был куда довольнее, играя слева, где и провел матчи с Францией и Бразилией.

Лёв вновь не внес изменений в состав. Но этому стартовому составу не суждено было выйти на поле, поскольку в последнюю минуту случилась драматичная замена. На разминке Хедира почувствовал боль в икроножной мышце. «Момент, когда я осознал, что не смогу сыграть, стал худшим в моей карьере», – сказал он. Он 8 месяцев упорно работал для того, чтобы вернуться в строй после операции на колене, и вдруг «из ничего у тебя случается травма икры и тебе нужно принимать решение: пойдешь ли ты на поводу у собственного самолюбия и выйдешь на поле, чтобы попасть на групповой снимок? Или самое главное для тебя – команда». Хедире не пришлось долго взвешивать эти варианты на весах. Семь недель назад он играл за «Реал» против принципиальных соперников по Мадриду из «Атлетико» в лиссабонском финале Лиги чемпионов и видел, как явно неготовый к матчу Диего Коста все 90 минут страдал на поле, а после был заменен. Выход испанского сборника на поле ударил по шансам его команды на победу. Хедира не собирался подвергать своих такому же риску.

Главный тренер национальной сборной поставил в состав человека, который в мае не попадал даже в предварительный список участников Чемпионата мира. Кристоф Крамер, родившийся в 1991 году, попал в Бразилию в качестве замены выбывшему в последний момент хавбеку «Леверкузена» Ларсу Бендеру. Теперь он готовился впервые дебютировать в стартовом составе в международном матче. В финале Чемпионата мира. «Когда мне сказали, что я выйду в основе, мое сердце забилось со скоростью в 210 еще до того, как я сделал хоть один шаг, – сказал он. – Я сказал себе, что буду получать удовольствие от игры, что этот день станет для нас радостным».

Крамер, опорный полузащитник, получил задание разрушать комбинационную игру Аргентины в зародыше, прямо как Хедира, который так эффективно справился с этой задачей в игре против Бразилии. Германии удалось быстро отвоевать себе мяч и держать его на половине соперника, потому что южноамериканцы начинали прессинговать мяч только в 40 метрах от собственных ворот. Команда Лёва доминировала и регулярно нацеливалась на левый фланг Аргентины, перегружая его за счет численного преимущества (Озил смещался, чтобы поддерживать Мюллера и Лама), но никаких очевидных голевых моментов создать ей никак не удавалось. «Альбиселесте» явно рассчитывали на классическую игру в контратаке. Они заманивали игроков манншафт в чащу облаченных в черно-синие цвета ног, а затем нацеливались на оголенные тылы немцев.

Гонсало Игуаин пробил мимо ворот с довольно острого угла. Месси бросил обыгранного Хуммельса умирать на левом фланге, но Швайнштайгеру удалось перехватить навес аргентинца. У немцев был полный контроль над мячом – более 70 % на протяжении тайма, – однако все выглядело так, что у Аргентины куда больше шансов забить. Они твердо стояли в обороне, защищаясь настолько бескомпромиссно, что каждый стык граничил с жестокостью. Каждый раз, когда подопечные Лёва приближались к штрафной соперника, их заставляли страдать либо от потери мяча, либо от ощутимой физической боли. За 17 минут игры Крамеру досталось больше всех. Он сделал рывок к мячу, брошенному Клозе из аута в район границы штрафной площади, но был сбит сзади Маркосом Рохо, после чего нашел челюстью плечо Эзекиля Гарая. Он лежал на земле, держась за лицо, встал, а потом сразу повалился вновь. Врачи из медштаба сборной проверили его на предмет наличия переломов и возвратили в игру.

Кроос, безукоризненно отыгравший весь Чемпионат мира и претендовавший на Золотой Мяч лучшему футболисту турнира, потом едва не лишил свою команду шансов на титул, сбросив мяч головой в сторону Нойера и точно на пути движения Игуаина, выходившего из офсайдной позиции. У форварда «Наполи» было время прицелиться, но он необъяснимым образом послал мяч мимо всего на свете ударом с расстояния в 16 метров. Германия испытывала судьбу, и судьба уже склонялась к тому, чтобы принять приглашение поиграть. Нити контроля над игрой ускользали от немцев. Итальянский рефери Никола Риццоли показал Швайнштайгеру жёлтую карточку за безобидную подножку вингеру Эзекилю Лавесси. Теперь он вынужден был провести как минимум 60 следующих минут основного времени без нарушений, способных потянуть на предупреждение. Несколько секунд спустя Месси нашел пасом Лавесси в зеленом океане пустоты на левом фланге Германии. Тот обработал мяч на полном ходу и подкрутив, запустил его низом в штрафную. В этот раз Игуаин не допустил ошибки. Но в этот раз он был в офсайде. Безумная радость, с которой он стал отмечать гол, быстро закончилась, как только он осознал, что лайнсмен поднял флажок, верно зафиксировав положение «вне игры». Сколько еще раз сборной Германии будет так везти? Тем временем Андре Шюррле уже стоял у бровки, готовясь к выходу на поле. Крамер, пребывавший в состоянии грогги, вынужден был покинуть поле с помощью командных докторов. После столкновения полузащитник играл, словно в густом тумане, и даже спросил у арбитра Риццоли, правда ли он сейчас играет в финале Чемпионата мира: «Пожалуйста, скажите мне, мне нужно знать». В этот момент Риццоли сказал Швайнштайгеру, что Крамера нужно немедленно менять.

Замена оказала значительный эффект на построение команды на поле. Кроос теперь должен был спуститься ниже, чтобы играть вместе со Швайнштайгером в роли оборонительного полузащитника, которая не подходила ни ему самому, ни команде в предыдущих его матчах в этой роли. Озил перешел на позицию «десятки»; Шюррле разместился на левом фланге. Но он был скоростным игроком свободных зон, которому нужно было пространство, чтобы совершать быстрые рывки. На «Маракане» с этим были большие проблемы, поскольку соперник не боялся и делал с немцами то, что предыдущие поколения сборной Германии из раза в раз делали с командами, любившими атаковать большим числом: Аргентина не давала Германии играть в свою игру. Несложный удар Крооса с дистанции, после которого мяч прилетел прямо во вратаря Серхио Ромеро, стал первым ударом Германии в створ. Бенедикт Хёведес получил предупреждение за столкновение в воздухе с Пабло Сабалетой. Аргентина продолжала разрывать слабый левый фланг Германии.

Однако с позиции ближе к полю все выглядело не так мрачно. Хедира смотрел первые несколько минут матча «в трансе», с большой тоской в сердце: «Но потом я вспомнил, что нужно подбадривать игроков на поле. Они чувствуют, когда скамейка живет игрой». Выбили ли из колеи команду скорые потери Хедиры и Крамера? «Хорошая команда способна компенсировать это, – говорит Бирхофф. – Можно заряжать друг друга энергией, особенно в моменты невзгод. На помощь пришли наши скрытые ресурсы. Мы также увидели преимущество, которое дает большой и сильный состав. В 2006-м мы страдали, когда Фрингс не смог сыграть с Италией, в 2010-м против испанцев нам не хватало Мюллера. Теперь мы смогли справиться с этими потерями куда лучше».

«Нас нисколько не смутил этот тяжелый старт, ни на секунду, – настаивает Мертезакер. – Ни в тактическом плане, ни в ментальном. Все это не имело значения в тот день. Мы продолжаем и одерживаем победу здесь – это чувство было очень сильно в нас. Нужно быть очень осторожным, чтобы не задавать самому себе неверные вопросы в такой день. Мы и не задавали».

За несколько секунд до перерыва Германия наконец создала первый свой голевой момент. Хёведес выпрыгнул на круто закрученный Кроосом мяч с углового, никем не прикрытый, в площади ворот. Защитник «Шальке» должен был забивать. Мяч отскочил от штанги и попал в туловище Мюллеру. Раздался свисток. Форвард «Баварии» находился в офсайде.

Серхио Агуэро вышел на поле вместо Лавесси на второй тайм. Две минуты спустя Месси, избежав попадания в офсайд после проникающего паса от Лукаса Биглии – Кроос не прессинговал его совсем, – оказался свободен перед Нойером, мастерски разделив пару защитников Хуммельс/Боатенг. Месси взял паузу, прицелился в левый угол от вратаря и… пробил мимо.

Германия продолжала хорошо играть в пространстве между двумя штрафными площадями; Аргентина играла куда острее в них и в пространстве рядом с ними. Подопечные Лёва из-за своей высокой оборонительной линии оставались уязвимыми перед длинными верховыми передачами. Мяч после одного такого заброса от Сабалеты по правому флангу подскочил высоко и угодил на территорию Нойера, дав Игуаину шанс создать остроту. Немецкий вратарь кулаком выбил мяч подальше, по ходу дела зацепив аргентинского форварда. Каким-то образом Риццоли усмотрел тут нарушение со стороны нападающего и дал штрафной в пользу немцев за препятствование выходу вратаря.

«Мое мнение все такое же, каким было после игры, – сказал Нойер об этом скандальном столкновении, напомнившим инцидент между Шумахером и Баттистоном в 1982-м. – То был не фол и не пенальти. Я достал до мяча, а он его не трогал и близко. Разумеется, потом я понял, что ему было больно, но я не специально атаковал его, вовсе нет. Я сразу же извинился. Я знал, что ситуация не из легких, поскольку мне пришлось сильно рисковать, идя в этот стык. Я должен был принять решение за долю секунды. Будучи вратарем, нельзя испытывать страх».

Потом, в таких финалах, когда две команды упорно сражаются и ни в чем друг другу не уступают, часто настает момент, когда и те и другие просто хотят дотерпеть до дополнительного времени, а там попытаться что-нибудь придумать вновь. Второй удар Крооса с дистанции, еще один неловко исполненный за 8 минут до истечения основного времени удар, после которого мяч прокатился мимо ворот, стал последней осмысленной попыткой выйти из тупика перед тем, как Боатенг прервал очередную контратаку в жестком отборе. Марио Гётце вышел на поле вместо рекордсмена по числу голов на Чемпионатах мира Клозе, который не сумел пополнить свой лицевой счет, но все равно был удостоен овации от немцев, аргентинцев и бразильцев в качестве утешительного приза. Свисток Риццоли оповестил об окончании процедуры. Дополнительное время.

Спустя несколько секунд после возобновления игры Шюррле едва не забил свой ЧЕТВЕРТЫЙ «Jokertor» (гол после выхода на замену) на турнире, получив пас от Гётце. Выступавший тогда за «Челси» вингер не сумел придать удару нужную силу, лишь щелкнув по мячу нерабочей правой ногой; Ромеро совершил легкий сейв.

Длинные ноги Боатенга опять выбросились вперед, словно складной нож, на этот раз помешав Месси, устремившемуся в штрафную сборной Германии. Центральный защитник «Баварии» шел к тому, чтобы стать одним из неочевидных героев матча. Боатенг, сводный брат ганца Кевина-Принса Боатенга, рос в зажиточном берлинском квартале Вилмерсдорф, тогда как Кевин-Принс взрослел в куда более суровой части города – Веддинге [район, заполненный представителями премущественно турецкой общины. – Прим. ред.]. Жером был чрезвычайно мягок и учтив в общении, настолько, что репортеры иногда переживали, как бы он не заснул прямо посреди интервью. На поле его атлетизм и обманчиво высокая скорость уравновешивались склонностью к потере концентрации и неоправданно безрассудным стыкам.

В Бразилии, однако, Боатенг вдруг встал воплощением надежности. Он был в числе игроков, которым на турнире помогли услуги Ларса Линхарда, бывшей немецкой звезды легкой атлетики, ставшему «тренером по нейроатлетике», специализирующимся на «перепрограммировании опорно-двигательного аппарата», как гласит его вебсайт. После того как Линхард успешно поработал с несколькими профессионалами из Бундеслиги, Ханси Флик разрешил ему показать свои методы работы, базирующиеся на оптимизации когнитивных способностей игроков и их нейронных реакций, в тренировочном лагере национальной сборной в Южном Тироле. Игроки и тренерский штаб были впечатлены настолько, что пригласили его присоединиться к ним в Campo Bahia, где он был доступен для всех, кто считал, что его упражнения могут им помочь, а направлены они были на «рассасывание образовавшейся пробки», блокировавшей сигналы, которые мозг и остальные части тела пытались друг другу посылать.

Гётце тоже был в числе тех, кто периодически занимался с Линхардом. Чемпионат мира не до конца удачно складывался для игрока, он развивался в том же ключе, что и первый, посредственный, сезон Марио в «Баварии». 37 миллионов евро, которые баварцы заплатили за активацию опции выкупа его контракта с дортмундской «Боруссией» в апреле 2013-го, казалось, давят на него тяжким грузом, словно бы в его гетрах запряталась парочка золотых слитков. Его переезд на юг сопровождался ураганом гадостей в соцсетях в его адрес, а работа под началом Пепа Гвардиолы не привела к переходу игрока на новый уровень развития. Напротив, он заметным образом регрессировал.

Все уже почти забыли о том, что этот сын профессора IT из Университета Дортмунда когда-то считался немецким ответом Месси, в сезоне 2010/11, будучи 18-летним, он прорвался на Олимп в статусе самого одаренного представителя нового поколения талантов. Газеты окрестили его «Гётциньо» после того, как он сверкнул в товарищеском матче со сборной Бразилии в августе 2011-го (победа Германии 3:2), а президент «Баварии» Ули Хенесс убедил Гвардиолу, что Гётце, уроженец Меммингена, будет более надежной ставкой в качестве свежего дополнения к команде, нежели бразилец Неймар. Но казалось, что это тоже случилось десятилетие назад. До сих пор Гётце был далек от того, чтобы блистать на Чемпионате мира, где он был лишь эпизодическим участником матчей, и последний раз появлялся на поле на 83-й минуте четвертьфинального матча с Францией, когда вышел на замену.

«Было непросто смотреть 90 минут финала Чемпионата мира со скамейки запасных, – говорит он с широченной улыбкой, сидя в комнате для интервью в штаб-квартире «Баварии». – Но спустя какое-то время начинаешь видеть объективную картину. Так что я смотрел этот матч на протяжении 90 минут и понимал: в конце концов это всего лишь футбольный матч. Он был напряженным, довольно интересным. Было больше моментов, чем ожидалось. Игуаин должен был забивать. Если бы не удача, я мог бы выйти при счете 2:0 в их пользу. Так что то, как все сложилось в итоге… было очень круто».

«Покажи Месси, что ты лучше его», – сказал ему Лёв, стоя на бровке. Верил ли сам тренер в эти слова? Это не имело значения. «Забей гол» – таким был прямолинейный совет Клозе. Свежесть Гётце и тот факт, что все 30 минут дополнительного времени Германия провела без ярко выраженного форварда впереди – все это добавляло проблем аргентинцам, но именно у них продолжали возникать лучшие моменты для взятия ворот. Агуэро на скорости пробежал мимо Хуммельса, чья травма колена с каждой минутой замедляла его. Защитник «Дортмунда» совершил ошибку, которая была достаточно серьезной, чтобы преследовать его до конца профессиональной карьеры, он недопрыгнул до длинной навесной передачи от Рохо. Но ко всеобщему облегчению Родриго Паласио, заменивший Игуаина, не сумел принять подарок и расстрелять ворота Нойера в упор. Первое касание форвард сделал крайне неудачное, а Нойер быстро сориентировался, покинув линию ворот. Форвард «Интера» с крысиным хвостом на голове обратил свою подсечку в крысиный же помёт, направив мяч мимо цели.

Мертезакер говорит: «Энергетика на скамейке запасных была нечеловеческой. Было видно, что Аргентина не использует свои шансы. Они не использовали бы их и за пять часов игры кряду. Было ощущение, что победа идет к нам в руки».

«Можете не верить мне, но я знал, что мы победим. Потому что мы были более сильной командой, – говорит Бирхофф. – Я все время бросал взгляд на кубок, представляя, как он будет у нас [после финального свистка]. Я верю в такие вещи».

Мертезакер: «Было чрезвычайно важно то, что все были здоровы и готовы сыграть. В эти недели нужно было целиком и полностью посвящать себя команде. Марио и все остальные знали, что они могут появиться на поле в любое время и стать очень важными для команды в любой момент. Они не теряли бодрости духа».

Бирхофф: «Можете просмотреть всех игроков состава и обнаружите, что почти у каждого были какие-то проблемы в Бразилии. У Нойера была травма плеча, у Лама лодыжки. Хедира и Швайнштайгер приехали не до конца готовыми. Хёведес каждую минуту турнира от начала до конца вынужден был играть на непривычной позиции, слева. У Матса (Хуммельса) были проблемы с коленом. Другим приходилось мириться с тем, что они не играют, или играют только в некоторых матчах, или играют не так хорошо, как могли бы. Индивидуально был миллион причин, почему мы должны были провалиться. Но коллективно мы тащили друг друга к цели и помогали друг другу все время».

Терпение немцев начало приносить свои плоды. Аргентинцы, казалось, устали бегать за мячом. Они опустились глубже, позволив манншафт дольше беспрерывно владеть мячом и отдыхать таким образом. «Мы по собственному прошлому опыту знали, как это изнуряет, если соперник все время распоряжается мячом, – говорит Лам. – Теперь мы сами могли играть в такой манере. Как команда мы эволюционировали от контратакующего стиля 2010-го в команду, умеющую смешивать разные стили. Против такого соперника, как сборная Аргентины, очень важно набраться терпения и наносить тысячи ударов в разных местах. На перерыв в середине дополнительного времени мы уходили с мыслями о том, что теперь командуем игрой». В физическом плане немцы также чувствовали себя сильнее южноамериканцев.