Дао Вероники. Книга о необычайном Калинин Дмитрий

– Какого цвета была вода, в которой ты тонул?

– Мутного. Как в грязной луже.

– Плохо, – покачала она головой, сильно сжала мою руку и через несколько секунд произнесла: – Всё ясно. Ты забрался в такую глушь, что начал терять себя. Что-то произошло, твои привычные защиты не сработали. Если честно, тебе вообще повезло, что ты вернулся в здравом уме.

Я пробормотал что-то невразумительное.

– Ты очень далеко зашёл и мог по-настоящему сойти с ума, – добавила она. – Ты был в шаге от зова.

– Ах, это и есть зов? Как мило! – я снова закашлялся.

– Ну, пока всё позади, не переживай, – Вероника положила руку мне на плечо.

– Пока?! – воскликнул я.

– Успокойся! Не нервничай. Я знаю, каково тебе сейчас.

– Ника, я не понимаю, где я, кто я и что вообще происходит, вот каково мне сейчас!

Было непонятно, как какое-то сновидение смогло так выбить меня из колеи, что я до сих пор не могу собрать реальность. Вероника зашептала мне в самое ухо:

– Послушай. Дорога к зову лежит через теневую зону, которая обычно вселяет ужас. Твоя тень оказалась настолько сильна, что чуть не разрушила тебя. Но это означает, что трансформация началась, алхимический процесс запущен. Ты перестаёшь быть поездом, и перестанешь ли, зависит теперь только от тебя. Когда-то я сама проходила через это, так что хорошо знаю, о чём говорю. Сейчас главное – ни в коем случае ничего не забыть, как бы ни хотелось. Хочешь, принесу тебе что-нибудь поесть, чтобы ты успокоился?

– Нет. Расскажи ещё про теневую зону, – попросил я, чувствуя, что сейчас мне нужно слушать живую человеческую речь, но только не остаться наедине со своими мыслями.

– Ты видел самую её квинтэссенцию.

– Чёрного охотника?

Вероника кивнула. Я помолчал и тихо спросил:

– А он кто?

– Посланник Аниматора, – очень серьёзно ответила она, – его первый защитный кордон, так сказать. Твой охотник – это всё, чего ты сам не желаешь о себе знать.

Я поёжился от воспоминания, которое всё ещё шевелилось в районе желудка комком неясного страха, и сказал:

– Он был таким же реальным, как ты сейчас…

Вероника пристально посмотрела на меня.

– Он реален. Он – твоя тень. Он всегда следует за тобой, но когда ты бодрствуешь, ты не можешь его видеть, потому что сам становишься его тенью. И ты ничего не можешь сделать со своей тенью, а вот охотник запросто способен убить тебя.

– Но это же всего лишь сон… – пробормотал я, тут же понимая, что пытаюсь обмануть самого себя, чтобы поскорее начать забывать. Похоже, справиться с кошмаром по-другому не получалось. Но я понял также, что если сейчас пущу всё на самотёк и поддамся забвению, то охотник обязательно вернётся, и уже гораздо более могущественным. Надо было срочно что-то предпринимать.

– Что я сделал во сне не так? – спросил я.

Вероника вздохнула.

– Ты убегал, когда нужно было позволить себя добыть.

– Но я физически не мог этого сделать!

– Мог, – она мягко сжала мою руку. – Как только ты осознал себя спящим, у тебя появилась воля. Ты мог заставить себя повернуться к охотнику лицом.

– Не мог! – продолжал упрямиться я. – Инстинкт самосохранения, знаешь ли.

– Инстинкт самопотакания, – подмигнула моя подруга. – Если сейчас ты предпочитаешь искать оправдания, – что ж, ищи. Только это тебе не поможет, и к зову ты так не подойдёшь.

– А с чего ты взяла, что я вообще хочу к нему подходить?!

Вероника с досадой покачала головой.

– Ты опять? Пути назад нет, сколько можно повторять?

Самое неприятное заключалось в том, что я понимал, насколько она права. Игры закончились, интуитивно это было совершенно ясно, но мой разум всё ещё отказывался в это поверить. Во мне боролись два противоположных начала, и я совсем запутался.

– Это всё твои игры со снами! – нервно воскликнул я. – Почему ты сразу не предупредила? Ты вообще сказала, что найдёшь меня там!

Вероника поднесла палец к губам.

– Тсс! Весь дом перебудишь. Я искала тебя, но опоздала. И потом, я же предупреждала, чтобы ты ожидал возвращения своих кошмаров. Забыл?

– Да помню я, помню. Просто… – пробормотал я уже тише, решив не говорить, что тогда не поверил её словам. – Расскажи про зов. Только без таинственного тумана, пожалуйста.

Она улыбнулась.

– Ладно, постараюсь. Зов – это такое восприятие мира, когда ты знаешь себя Настоящего и ясно видишь свой путь, своё предназначение и дорогу к нему. Зов – это непосредственная связь с путём. Это настройка на определённые нити реальности, которые человеку нашего времени обычно недоступны.

Я пожал плечами, не представляя, о чём идёт речь. Вероника заботливо поправила на мне плед и продолжила:

– В прошлом ты иногда слышал зов, просто забыл об этом. Но когда именно это было, вспомнить можешь только ты сам. Сейчас перед тобой стоит выбор: последовать своему пути или же опять упустить шанс. Если ты последуешь пути, придётся отдать себя чёрному охотнику, это – неизбежная жертва. А если не последуешь, чёрный охотник сожрёт тебя в момент смерти, когда у тебя уже не останется никаких шансов.

– Какая ты милая, Ника! – с сарказмом заметил я.

Она ободряюще толкнула меня плечом и рассмеялась.

– Да всё просто. Выбор стоит между шансом на свободу и комфортной несвободой.

Вероника добавила, что путь – это не цепочка событий человеческой жизни и не предопределённая заранее судьба, а степень вероятности, с которой исполняется предназначение. Путь многовариантен. Он есть то самое движение, которое составляет основу всякой жизни. Путь существует до рождения и до появления судьбы, а зов – это музыка, под которую происходит танец с путём.

– В этом танце ты и путь – отдельны и едины одновременно, и ты есть путь, а путь есть ты, – говорила Вероника. – Вы оба создаёте музыку, под которую танцуете. Это полная завершённость, замкнутый внутри себя взрыв, начало потенциала. Понимаешь?

– Нет, – вздохнул я, – не понимаю. Никакой мелодии во сне я не слышал. Зато я слышал самолётный рёв, который очень соответствовал чёрному охотнику, и намерения там были явно не потанцевать!

Вероника захихикала.

– Да тебе, считай, крупно повезло! На дороге к зову можно встретиться с вещами и похуже твоего чёрного комка.

– Например? – спросил я. – Хотя, знаешь, не уверен, что хочу это знать.

– Например, просветлёнка, – усмехнулась она, – она случается тогда, когда человек, услышав зов, становится одержим его сакральным величием. Зов может вызывать экстаз, который порабощает волю, и если такое происходит, зов начинает уничтожать человека. Когда приходят мысли: «Я и бог – одно» или: «Я есть бог» – это просветлёнка. Так что тебе повезло, что у тебя оказалась такая незамутнённая в своей темноте теневая часть. С ней проще договориться.

Я тяжело вздохнул. Вероника немного помолчала, а потом добавила:

– Чтобы победить, нужно оказаться побеждённым – вот универсальное правило пути. Чтобы чёрный охотник стал твоим союзником, нужно узнать его имя, а для этого надо позволить ему добыть себя. И тогда ты обнаружишь, что он – это ты. Просто прекрати воевать с самим собой, и ты победишь.

– Это не вмещается в моей голове, – сокрушённо сказал я.

– Бедненький, – она погладила меня по волосам, – это потому, что ты мужчина. А мужчинам с детства внушают, что нужно непременно побеждать. Но я помогу тебе. Закрой глаза и представь, как…

– Э нет! – я вытянул перед собой руки. – Вчера я уже так закрыл глаза по твоей рекомендации!

Моя подруга развеселилась.

– Да не бойся ты, я рядом. Представь, как охотник поймал тебя. Что ты чувствуешь?

Я закрыл глаза, и шевелящийся сгусток чёрных нитей немедленно возник передо мной, словно всё это время сидел в засаде, только и выжидая этого момента. Испытывая непреодолимое желание бежать без оглядки, я почувствовал сильную тошноту. Я немного подождал, прижав руки к животу, а потом открыл глаза.

– Ощущение, что в мою глотку заливают свинец, – быстро проговорил я.

– Прекрасно! – обрадовалась Вероника. – Просто великолепно. Чернота и свинец. Чёрный свинец почитался древними алхимиками как первопричина. Ты определённо на верном пути. И пусть свинец зальёт твою глотку, ничего не бойся!

Трудно описать всю гамму чувств, которую я испытывал. Меня словно раздирало на части. Я отчаянно не хотел верить Веронике, но я верил ей, и верил безусловно и до конца. Эта невесть откуда взявшаяся вера сама по себе пугала почти так же, как и перспектива быть схваченным потусторонним охотником. И вряд ли дело тут было в уверенности, которая чувствовалась за Вероникиными словами…

«Она говорит не словами, а паузами тишины!» – неожиданно понял я. Вероника говорила тишиной. Это была изнанка речи, которая несла зашифрованное послание, и именно это заставляло меня безусловно верить ей.

– Ты… – я хотел было поделиться с ней своим озарением, и вдруг понял, что это невозможно. Я не мог подобрать ни единого слова.

Будто прочитав мои мысли, Вероника тихо сказала:

– Мне можно доверять, я искренняя. Я могу хитрить, но никогда не стану тебе врать. А теперь пойдём.

Она поднялась и потянула меня за руку.

– Я посижу тут, а ты иди, поспи, – вздохнул я. – Мне засыпать сейчас никак нельзя.

– Да нет же, пошли к морю. Чего тут-то сидеть.

Мы вернулись в комнату, быстро оделись, захватили Вероникин рюкзачок и отправились на залив. Ночное море встретило нас лёгким шелестом прибоя и свежестью. Вода была тёплой, и мы, разувшись, побрели вдоль берега по самой кромке. Мы шли молча, и постепенно в моей голове воцарился покой. Вскоре захотелось искупаться.

– Только не заплывай далеко, – попросила Вероника, расстилая на песке полотенце. – Я тебя тут подожду.

Немного поплавав и, кажется, окончательно вернувшись в норму, я вышел на берег. Вероника сидела со скрещёнными ногами, прямой как струна спиной и закрытыми глазами. Я тихонько устроился рядом, стараясь не потревожить её.

Наступало предрассветное время, таинственный промежуток между ночью и восходом солнца, когда вышедшие в реальность духи снов возвращаются обратно в свои владения, уступая место бодрствованию человеческих существ. Первые звуки просыпающегося городка напомнили мне сегодняшнее пробуждение, и я принялся размышлять о природе снов во снах. Не сказать, что это явление было мне незнакомым, – я и раньше изредка засыпал во сне, но сейчас я ощущал, что ещё никогда не погружался в своих сновидениях настолько глубоко. Поразмышляв и не найдя никаких внятных ответов, я решил всё же потревожить свою подругу.

– Ника, что такое сны во снах? – спросил я, дотронувшись до её плеча.

– Двери к состоянию нерождения, – загадочно изрекла она, плавно подняла руки и, сложив их ладонями над головой, замерла с полуприкрытыми глазами. Я зачем-то повторил все её движения. Она открыла один глаз и одобрительно кивнула.

– Давай вместе так посидим, – сказала она и снова зажмурила глаза.

Некоторое время мы неподвижно сидели в тишине. Я погрузился в странное, какое-то зыбкое состояние: словно не имея отношения к окружающему миру, я в то же время был полностью в нём растворён. Потом Вероника встала и снова уселась уже за моей спиной. Обхватив меня руками за грудь, она сильно и резко сдавила их. От неожиданности я попытался было извернуться, но она так крепко вцепилась в меня, что казалось, встань я сейчас и попытайся её стряхнуть – ничего бы не получилось. И вдруг внутри меня что-то щёлкнуло, и я с изумлением понял, что снова сплю.

Я огляделся. Вокруг всё было прежним, и тем не менее я знал, что нахожусь в сновидении. Сейчас можно было как проснуться, так и заснуть ещё глубже, в следующий сон.