Не один Кушанашвили Отар

Почему Чиж не наймет меня тренером? Я бы научил «Динамо» играть!

Известного грузинского провокатора и скандалиста Отара КУШАНАШВИЛИ можно с равными основаниями считать как музыкальным, так и спортивным журналистом. Долгое время он пишет колонки для «Советского спорта». А недавно стал вести еще и утреннее шоу на радио «Спорт FM». Впрочем, чтобы показать спортивность этого человека, достаточно упомянуть всего об одном факте его биографии. О том самом забеге на поле во время матча Португалия – Россия на чемпионате Европы в 2004-м, когда возмущенный удалением Сергея Овчинникова Кушанашвили попытался выяснить отношения с резервным арбитром. Интересен нам Отар и своим белорусским бэкграундом. Он неоднократно и, не жалея эпитетов, признавался в любви к нашей стране. А в последнее время чуть ли не еженедельно бывает в Минске в качестве ведущего шоу в казино «Белая Вежа». За пару часов до одного из таких концертов мы и пообщались с Отаром, который, как всегда, был в своем репертуаре и не стеснялся в выражениях.

– Накануне последнего визита в Минск вы написали в блоге: «Приезжать сюда – все равно, что гладить кошку». Погладили?

– Конечно. Это была неуклюжая метафора, объясняющая мою любовь к Минску. Я приезжал сюда, еще когда работал на московском ТВ-6. Приезжал с наверняка любимым тобой бездарным актером Гошей Куценко и девушкой по имени Лера Кудрявцева. Поскольку наведывался еще и на «Славянский базар» в Витебске, знал о Беларуси больше них. Кроме того, я был влюблен – не в парня, заметь и подчеркни – в девушку из Витебска и, по-моему, вел себя с ней весьма джентльменисто в отличие от наезжавших московских гостей. Я знаю все о белорусских людях. Они очень напоминают мне жителей родного Кутаиси (особенно папу и маму). Простые работяги, которые живут от зарплаты до зарплаты и надеждой, что завтра будет хотя бы так же, как сегодня. Они не знают, что такое поза, что такое артачиться, грубить. Эквивалент «погладить кошку» был напрокат взят из книги Маркеса «Вспоминая моих грустных шлюх». Мне кажется, это очень теплое сравнение. Что такое приехать в Минск? Это не чувствовать враждебности, что очень важно. При этом я абсолютно аполитичный человек. Да, я погладил кошку.

– Самая памятная поездка в Минск?

– Присутствие на пресс-конференции «Песняров». Если я правильно все помню, Мулявин уже умирал, был тяжело болен. Я не знал про это. Дело было на «Славянском базаре». Помню, он очень плохо слышал. Жена доносила ему вопросы. А Мулявин был для меня гигантом, титаном. Все равно, что Кикабидзе для Грузии. Я атаковал его вопросами, которыми меня снабдили те, кто стал с ним ссориться. Что он узурпатор, что его жена захватила власть в коллективе, что происходило дробление «Песняров». Запомнилось, как он неуютно себя чувствовал, когда ему передавали эти вопросы. Я тогда не знал, что это его обижает. И, честно говоря, мне не очень приятно вспоминать. Но если вы спросили, что мне запомнилось больше всего – то это именно пресс-конференция. Он был на грани срыва. А жена стала мне хамить. Я ее не виню. Я ведь приехал туда дурака валять как молодой журналист. А у них был сложный передел авторских прав, власти. Еще не знал что «Песняров» тогда уже было больше, чем «Ласковых маев». Потом мне обо всем этом рассказал Бари Алибасов.

Еще помню девушек на дискотеке. Я приставал к каждой. Подчеркни особенно ввиду амбивалентности времен – приставал к девушкам. И, ты знаешь, отказывали все подряд.

– Почему?

– Ну, я вел себя так, что было бы немудрено, если бы меня там за…шили, убили. Я предлагал девушкам вступить в соитие прямо на дискотеке. Причем с таким самолюбованием… Вообще я не надеялся на положительный ответ. Это был такой перфоманс. Но я представляю людей, которые наблюдали за мной со стороны. Это же самовлюбленный ужас. Слава богу, никто не ответил «да». К тому времени у меня уже были дети. Не хватало еще, чтобы я там кого-то оплодотворил. Это были лучшие годы моей жизни… Потом я перестал ездить к вам. По той простой причине, что мне запретили появляться на пресс-конференциях. Я задавал вопросы, которые ни один артист не считал приемлемыми. Как-то меня три раза удалили с пресс-конференций. Я сказал: да пошли вы! Больше не приеду. Но раз я сижу перед тобой здесь, а этих людей нет, их жрут черви. Поэтому я победил.

– Помимо «Песняров», из белорусской эстрады кого-то можно отметить?

– Как-то я приезжал в Минск с Павлом Бородиным, когда тот делал все, чтобы Союзное государство стало актуальностью. Были, по-моему, какой-то футбольный матч, концерт на стадионе. Лолита Милявская объявляла номера с одним местным шоуменом. Он вел концерт так, как веду я, когда очень пьян. А мне сказали, он самый популярный ведущий в Беларуси. Подумал про себя: если у вас это самый культовый шоумен, я мог бы стать здесь преемником Лукашенко. Я нажрался, как свинья, потому что не видел другого выхода. И впервые за долгие годы встретил в Минске Валерия Меладзе, который не умеет петь под фанеру, поэтому выглядел еще глупее, чем «Ласковый май».

На обратном пути из Минска в Москву стал падать самолет. Я начал упрекать всех парней в трусости, а в поведении девчонок, наоборот, признал мужество. Там были Лайма Вайкуле, группа «Любовные истории» И они не подавали голоса. А мужики визжали, за исключением Игоря Николаева. Среди них были Витас, футболисты. И когда мы потом пришли к Малахову на передачу, мне вдруг стали рассказывать, как мужественно вели себя игроки. Я ушам своим не верил. Был в самолете и видел, что олимпийские чемпионы, подопечные Бышовца, визжали, как свиньи недорезанные. И вдруг – они, мол, призывали всех к спокойствию. Тут Лера Кудрявцева встала и сказала: ну имейте совесть, единственным, кто просил не поддаваться панике, был Отар.

Самое неприятное впечатление, которое я имею о Беларуси с чужих слов, – это высказывания Димы Шепелева. Еще до истории с Жанной Фриске. Спрашиваю его однажды: ты ездишь домой в Минск? А он отвечает: а на хрен мне туда ездить? Ну, деревня… А я ведь поинтересовался для проформы. Шепелев мне никогда не казался парнем, с которым можно задружиться. Но такое! Говорю: там же родители твои живут. Все равно, что я про Кутаиси скажу, будто это деревня. А он: да мне неприятно там бывать, колхозные люди… Я подумал: ничего себе паренек про родину говорит! И мы отошли. Я – к бандитам. Он – к геям своим.

Молодых артистов ваших я не знаю. Но, думаю, узнаю, поскольку теперь езжу в эту «Белую Вежу» и надеюсь ездить еще долго. Хотя я не очень казиношный паренек. Приблатненный, но не казиношный.

– Белорусские футболисты в «Белую Вежу» заглядывают?

– Говорят, там бывает Глеб. Очень хотелось бы помочь ему проиграть. Потому что процент от его проигрыша пойдет мне. Надеюсь, я его встречу и он просрет все, что заработал, под мою болтовню. А вообще мне рассказывали, что там бывает очень много спортсменов.

Кстати, знаю Максима Мирного. Объявлял его во время теннисного матча в Киеве. Он был очень воспитанным. Надеюсь, таким же и остался. Он проиграл, но не отказал никому в микст-зоне. Произвел на меня оглушительное впечатление. Максим уже входил в число лучших игроков мира, был довольно богат, если судить по размерам призовых. Но при этом вел себя очень вежливо со всеми: с официантами, бол-боями Особенно ему удавались игры в паре. Со мной он в паре не играл. Надо было его в бордель позвать, может, он в паре со мной и сыграл бы. Что удивило, он носил кольцо и бегал с ним на корте. Все делают вид, что они вне брака, а Мирный, наоборот, подчеркивал этот факт. Не думаю, что он меня помнит. Мы общались минуты две. И он все время смотрел мне в глаза. Он тогда уступил. Но сказал прямо: я сыграл плохо. Впечатляет.

Одного не пойму про Беларусь: почему минское «Динамо» позвало Сычева?

– В плане пиара переход был полезен.

– А на него ходили люди? Он же забил всего мяча два. Причем один из них проплатил я.

– Ну, в целом да – отыграл неудачно.

– В целом? Он сыграл так, что его нужно было опустить, как на зоне. Он ведь получал деньги не от вас, а от «Локомотива». Меня поражает, как человек, который не отрабатывает деньги, может чувствовать себя хорошо. Не так давно встретил его в ресторане. Он вот тако-о-ой! Так располнел. И при этом искренне мне говорит: я хочу продолжать играть в футбол. У тебя больше шансов стать любовником Сергея Зверева, чем играть в футбол, А «Локомотив» не мог расторгнуть с ним договор до прошлого года. Человек последние восемь лет ничего не забивал. Обобрал всех. И при этом чувствует себя хорошо. От стыда, что не отработал чьи-то сто долларов, я жить не могу. А у Сычева ни проблем, ничего.

– Недавно вы сказали: «Каждый парень в БАТЭ – Отарик». Что имели в виду?

– Вот только что смотрели повтор матча минского «Динамо» и «Вильярреала». Говорил: сравните с БАТЭ. Игроки там умирают за каждый миллиметр поля. В переводе с грузинского это значит «умирать в подкате». И потом, я почти не увидел в «Динамо» белорусов! БАТЭ играет так, чтобы потом не было стыдно дома. А «Динамо» – так, как будто эти люди перейдут потом в «ПСЖ» или, как Кержаков, в «Цюрих». БАТЭ – это Отарики. Динамовцам, может, тоже будет стыдно, но на публике. Подход такой: все равно мы скоро уезжаем. И дело даже не в выигрыше у «Ромы». Там все заходило в ворота. И потом, «Рома» – одна из самых бездарных команд, что я видел. Ну, может, после ланчхутской «Гурии». Когда на скамейке Рюди Гарсия, эта команда – не команда. А он не тренер. Не использовать Думбия! Не понимаю. Возвращаясь к теме БАТЭ, мне кажется, не надо было отпускать Виктора Гончаренко. Он рано уехал. Остался бы до этого времени – стал бы тренером европейского класса.

– В колонке для «Совспорта» вы написали про Гончаренко: «Мне кажется, он или делает из себя подростка, не понимающего жестких реалий, или он такой и есть».

– Меня удивило одно. Он намекал на нечистоплотность в той ситуации с уходом из «Урала». Ну, так собери пресс-конференцию, сообщи. Потому что президент клуба Иванов говорил: я этого парня видел каждый день, ничего он мне не сказал. Взял и уехал. Это мне напоминает певца Шуру. Или певицу, как вам угодно. Не дам концерт – и все. Почему? Потому что зубов нет? Не поэтому. Деньги получил. Но концерта не дам. Не хочется. Все равно если бы я после нашей беседы не поехал в казино, а остался здесь. Ну кто мне что сделает? Меня Иосиф Кобзон боится. А что мне сделают в Минске?

– Разные ситуации.

– Ну какие разные? У него был гигантский контракт. И он выглядел нелепо. Как борец с тем, чего не доказал. Причем я не видел доказательств и его тренерской состоятельности. БАТЭ при нем играл. Но сейчас, когда Гончаренко может сменить Слуцкого, я хочу посмотреть, как он сработается с Гинером. Гинер – не Иванов. Он люлей даст. Уехать, нечистоплотно… Он просто голову размозжит. Если Гинер угрожал Толстых… Когда «Кубань» проиграла ЦСКА 0:6, я не услышал ничего внятного от Гончаренко. Я был удивлен, почему он не говорит, что избрал бездарную схему. Он обнимался со Слуцким, улыбался в камеру. Я бы после такого не вышел больше на бровку. Думаю: что-то с парнем не так. Тот же Иванов уже после расставания говорил: да он мне каждый день звонит, поздравляет с праздниками. Ну как это? Может, Иванов врет, но Гончаренко опять не опровергает. Думает, что молчание и невмешательство в эту грязь – его позиция. Но он носитель публичной профессии. Он должен был сказать: я уехал в преддверии матча, который будет договорным.

– Но это был бы прецедент в российском футболе.

– Поверьте мне, Сергей Отарович, если бы он это сказал – стал бы самым уважаемым парнем в мире. И, может, его позвали бы на смену Аленичеву в «Спартак». Ты говоришь «А», но не говоришь «Б». Что мы знаем о тренерском штабе ЦСКА? Что там есть хам Овчинников, который считает себя величайшим тренером на земле.

– Работал в минском «Динамо».

– Он работал в минском «Динамо»? А кто владелец «Динамо»? Бизнесмен Чиж? Почему меня не наймет тренером? Я бы научил их играть. Отнять все коттеджи, все машины, никаких шлюх. Пока не выиграете ближайшие пять матчей, сос…ть будете у меня. А сколько уже Чиж вкладывает деньги в «Динамо»? Лет двадцать? Все эти бездари куплены за его деньги? Фантастика! На что человек тратит. Просто невероятно.

Вообще лучшее, что есть сейчас в Беларуси, – это Домрачева, перешедшая от нас к вам, и, конечно, хоккейное минское «Динамо». Не понимаю, почему клуб подвергается нападкам. Во всех матчах, что я видел, эти ребята умирают на льду. Не случайно в Минске такая посещаемость. А у вас кого-то убирают, кого-то запирают… Недавно наша «молодежка» обыграла вашу. Так даже в этой белорусской команде я не увидел апатии. А уступили вы потому, что у нас есть Брагин. Ты видел лицо Брагина, человека, случайно оказавшегося на свободе? Он скажет пару слов в раздевалке – заиграешь, как Лепс поет, как Костя Меладзе пишет песни. Детородным органом забьешь эту шайбу в ворота. У вас такого тренера не было. И потом, вы обычно нанимаете западных специалистов.

Вот недавно в сборную России пришел Слуцкий после вора и бандита по фамилии Капелло. Пришел Слуцкий и сказал: это футбол, вы не в рабстве, получайте удовольствие. И как они заиграли! Славянской командой должен руководить славянский тренер. Моя жесточайшая позиция. Потому что нельзя с тремя переводчиками говорить с Широковым или Глебом в раздевалке.

Знаешь, хоккейный вратарь, которого вы натурализовали, – это что-то. Что он творил на чемпионате мира! Я глазам не верил. Понятно, что Костицыны, ветераны – это великие игроки. Но вратарь! Чистый белорус. Умирал в воротах. Это же бог. Когда играют белорусы, звоню друзьям в Минск. Говорю: сейчас буду болеть за ваших. Практически за наших уже.

– После отставки Кучука из «Локомотива» вы написал «Для меня больше нет этих людей, нет этой команды»…

– Можно сколько угодно говорить об одиозности Смородской. «Локомотив» – это темна вода во облацех. Мне жаль его хотя бы потому, что это уже человек в летах. С ним нельзя так обращаться. Кучук – очень сильный специалист. Но тогда я не знал, что он записывает на камеру момент, когда ему отказали в посещении базы. А генеральная ошибка Кучука в том, что он вернулся в «Кубань». Он был обречен. Эта история очень отвернула от него всех. Но вы не сопереживайте ему очень. Кучук человек богатый. Получил гигантские отступные. Это я думал, что он недоедает. Но потом узнал, что у человека шесть квартир в одном только Минске. Уж поверьте, он живет намного лучше Отарика и братьев Меладзе, вместе взятых. Я наблюдал за ним во время матча. Он ходит и думает про себя: когда прочесть последнюю статью Отара? Если меня завтра уволят, куда поехать? А там уже забивают его команде. Мой друг, 80 тысяч евро в месяц за четыре бездарные игры… Мне кажется, Кучук должен сейчас мои ботинки готовить к концерту, а не жаловаться на жизнь. Когда узнал всю подноготную, подумал: как это я за него заступался?

– Сами вы футболом занимались?

– Я играл в дубле кутаисского «Торпедо». Редким ублюдком, конечно, был. Симулянтом, хуже Деметрадзе. Изображал такую вселенскую боль, что судья рыдал. Я был маленьким, юрким. Меня сравнивали с Григорием Цаавой. Он был чуть старше. Путеводная звезда для меня. Кипиани называл его самым талантливым игроком. А в Грузии меня считали преемником Цаавы. Он играл так. Выходил на поле, зевал. Получал мяч в тридцати метрах от ворот. Выкатывал его на пару миллиметров – и без подготовки бил носком. И мяч попадал в ворота. Это тебе не Сычев. Но будущего у такого негодяя, как я, не было. Если бы я стал футболистом, мы это интервью сейчас не записывали бы.

– Почему все-таки закончили?

– Мама запретила играть. Получил очень серьезную травму. Я пятый в семье. Она не хотела, чтобы я был спортсменом. Это естественное желание – оградить сына от деградации. Тот случай, когда говорят, что спортсмен – дебил в семье. Моя игра в «Торпедо» не приносила доходов. Кушанашвили были нищими. И мама говорила: научись хотя бы семью прокормить, мы и так голодаем. Это были тяжелейшие времена, если говорить без ерничества. И я послушался. Но иногда, когда слышу про зарплату Кокорина, который получает 7 миллионов евро ни за что, начинаю сомневаться: почему не пошел по этой стезе? Но потом задумываюсь: а узнал бы я еще что-нибудь об этом мире, кроме того, что я был бы бездарным футболистом? Ничего не узнал бы. Я не пошел бы на журфак. Не узнал бы даже Гошу Куценко. Не увидел бы Леру Кудрявцеву, которая со всеми подряд… Смотри: вот так я ходил бы по вестибюлю. (Мимо проходит спортсмен в шортах и сланцах). Я бы офигел так ходить. 2016 год на дворе. А он в трусах вышел. Но, знаешь, иногда к нам на «Спорт FM» приходят настоящие спортсмены. Не какие-нибудь футболисты. Я у них спрашиваю: «Вот вы восходите на пьедестал, звучит гимн, как это можно описать?» Они отвечают: «Мама, папа, брат, сестра, школа – и это все пробегает за три минуты». Я бы хотел это испытать. Но мне не дано.

– Что чище – спорт или шоу-бизнес?

– Ну, спорт, конечно. Если по гамбургскому счету. Шоу-бизнес вообще нельзя ни с чем сравнить. Шоу-бизнес – это когда Гриша Лепс долго вспоминает, как тебя зовут, хотя он жил у тебя в квартире три года. Стоит посреди концертного зала и вспоминает: как там тебя, э-э… Иди ты! Если «Динамо» проигрывает «Вильярреалу», то переживает хотя бы тренер.

Стоит на бровке таджик, которого Чиж нанял. А вот дал бездарный концерт артист – ну, что, что? Он получил 70 тысяч евро за шесть песен. Ему насрать на всех. Что вы с ним сделаете? Предъявите претензии? А он ответит: какую песню я плохо спел? Микрофон-то был выключен.

Единственный человек, которого я видел переживающим, что он плохо спел, – это покойный Мурат Насыров. Разрыдался при мне в гримерке в Киеве. «Ты – это я. Я – это ты». Один из музыкантов испортил какую-то там коду. А Насыров – уйгур. Это очень специфичный этнос. Он плакал. Опозорились, мол. Как мне жить дальше? Я эту песню жене написал, а они даже не умеют воспроизвести. А там концерт был в клубе ночью, никто не заметил. Это не Капелло, который с мордой старого гея стоит на бровке и думает: триста миллионов рублей за два месяца… Триста миллионов, старик! За два месяца! И он размышляет: все равно ведь заплатят. Ну, какая разница, как работать? Помню, как Айзеншпис за кулисами бил по лицу участников группы «Динамит». Мол, вы что халтурите? Люди ведь купили билеты. Бах – Зудину, бац по роже покойному Лене Нерушенко. Это был Айзеншпис. Он 14 лет сидел. У него руки тряслись от неправды.

Пошли как-то на концерт Рамазотти. Он выходит на сцену ровно в семь. Показывает на часы, пунктуале… А в зале люди приучены приходить на полчаса позже. И тут начинается: pui che puoi, pui che puoi… И он весь мокрый. И думает: хорошо спел или плохо? Потом я брал у него интервью. Концерт продлился три часа вместо заявленного часа двадцати. Ну, как? Какой смысл, если тебе и так заплатят? Оказывается, он хотел вернуться. Вот и решил: дам-ка я хороший концерт.

– Сейчас вы способны выбежать на поле, как в 2004-м?

– Я собираюсь это сделать. Мне обещали большие деньги, если я выбегу на поле во время чемпионата Европы во Франции. Но для начала надо решить проблему с визой. Потому что я до сих пор числюсь в списке неблагонадежных. Мне говорят друзья: сто тысяч тебе (не рублей), если выбежишь на поле. Я отвечаю, что я выбегу даже в постороннем матче за сто тысяч. Трех зайцев в поле одновременно догоню! Я же не футболист минского «Динамо». Наверное, побегу за эти деньги. Вот сейчас спор идет на эту тему. Конечно, я способен.

– Что на вас нашло тогда?

– Ну, это был позор. Сборная России не играла. Люди семьями приехали. Транспаранты были: Ростов-на-Дону, Нижнекамск… Люди рыдали. Они четыре года собирали деньги, чтобы здесь оказаться. Думаю: побегу-ка я на поле. А тут еще Овчинникова удалили. Хотел сказать игрокам, что они пид…сы. А удаление стало последней каплей. Просидел восемь дней в португальской тюрьме. Восемь! Изображал из себя русского вора, чтобы меня не пи…ли и не отжарили. А в Москве я бы за это заплатил 150 рублей. На суде мне говорят, шесть лет или условное наказание. Какие шесть лет, ребята? Меня убьет бывшая. Шесть лет не платить алименты… Старик, она приедет в Португалию, за…шит президента и вытащит меня из тюрьмы. Чтобы я вернулся на работу и платил ей деньги. Судья знал английский, примерно как я. В каждом его слове почему-то слышалось слово х… Спрашивает: где была ваша голова? Говорю адвокату: скажи, что раскаиваюсь. Потом что-то на судью нашло: ладно, уходите. Вышел и думаю: больше никогда не буду выбегать на поле, вообще в Португалию не поеду. Старик, но если будут хорошие деньги, чтобы можно было заплатить алименты на годы вперед, я летом выбегу.

– Кто из мира спорта напоминает вам себя?

– Овечкин. Я три года подряд вручал ему приз Харламова. То он женится на одной, то на другой… Но появляется мама – человек сразу меняется в лице. Она начинает: на кого ты похож? И всемирно известный хоккеист, как я, когда мама приезжала в Москву, робеет: мама, не надо при людях… Очень напоминает меня. Неистовый на площадке, но плаксивый, как болливудское кино, среди друзей и мамы.

– Ваш образ не утомляет?

– А почему он должен меня утомлять, старик? Ты же отчетливо понимаешь, что когда я оплакиваю брата, я другой. Когда я вспоминаю маму – я другой. Но я не вижу ни одной причины, почему мне не получать удовольствие от жизни в другие дни, кроме драматичных. Даже когда любимый ЦСКА вылетает из группы Лиги чемпионов, все равно жизнь прекрасна. Я устаю только тогда, когда вижу, как обижают слабых, или происходит что-то, несовместимое с моими представлениями о прекрасном. И я очень недоволен, что мало валяю дурака. Я слишком серьезный. Надо быть занюханным, как Иван Дорн, и думать, что ты талантливый артист. Но при этом я очень боюсь людей не сентиментальных. Я вижу кругом очень много блатных, но не вижу ни одного сентиментального. И это очень смущает. Утром, если я вспомню брата, погибшего ни за что ни про что, я могу плакать навзрыд. А через полчаса мне приходит эсэмэска, что мой текст вызвал восторг у кого-то, чье мнение мне дорого. Конечно, я начинаю валять дурака. Нет, не утомляет. Если понимать жизнь как трагикомедию, мне кажется, слишком много трагедии у нас с вами. Комедии очень мало. Я призван быть клоуном, придурком, чтобы люди улыбались больше. Должен внушать, что в смехе и улыбках больше смысла, чем в признании, что ты читал Канта. Канта надо читать. Но делать его лозунгом для себя, все равно что Макса Коржа считать артистом.

Егор Крид, Александр Овечкин и задержавшиеся в развитии бородатые женщины

Разговоры о поиске моральных авторитетов давно набили оскомину, но тут, как пошутил Вуди Аллен, вовсе не признающий авторитетов, «главное – не путать теплое с мягким». И не забывать про С.Е. Леца: «Обычно по розам ступает тот, кто топчет грядки».

Все истерически считают дензнаки Халка, внешне и впрямь похожего на благодетельного пацана примерно так же, как Труфальдино из Бергамо похож на архиерея Афанасия, а сам К. Райкин, игравший Труфальдино, на депутата Милонова, – но мало кто вспоминает о том, что он танцевал для больного мальчика на Невском и удочерил девочку. И счастливое человечество стало на двух маленьких людей больше.

Иногда работает свойственный цифровой эпохе с ее пренебрежением к сантиментам парализующий страх высокопарности, иногда – дезориентирующая мешанина низкого с высоким: так ли хороша Валерия, если фоткается с М. Ходорковским, сильного «лестничным умом».

Вот я и переминаюсь в нерешительности: кто? Кого назвать, кто бы был не относительно хорошим «страха ради иудейска», а просто славным человеком, с которым можно и охота сверять часы?

Уж если Алексей Немов, человечище с безукоризненной дотоле репутацией, в эпической битве с хамами, пытающимися извести автохамов, выглядел жалко, как ваши поп-звезды, поющие песни военных лет, то, боюсь, все остальные – это просто «стынь тоски вселенской».

Найти сегодня героя, на которого могли бы равняться наши дети, суть пантеистическая утопия, почти химера; это как если взяться доказать участникам Дома-2, что они – задержавшиеся в развитии бородатые женщины и живописные гопники.

Но, благодарение небесам, ключевое слово здесь – «ПОЧТИ».

Егору Криду с Иваном Дорном понять это будет затруднительно, но быть успешным – это не «надевать успех», а быть Наташей Ищенко, Светой Ромашиной, Иваном Скобревым.

Им не надо выходить из укрытия, они все это время были рядом, вы просто в них не всматривались.

Пора.

Мы талдычим только об Исинбаевой, Шараповой, Овечкине, да и тех, при всем громадном к ним почитании, запрессовали в шаблон (молодые, красивые, сильные, богатые).

Надо славить тех, кому не грозит преждевременная старость души, кто знает, что такое даже не седьмой пот, а семьдесят седьмой и кто готов учинить бенефис любому, кто покусится на твое первенство, кто плачет во время исполнения гимна, кто знать не хочет, что такое «меткий выстрел мимо цели», для кого точное знание цели давно стало отличительной чертой.

Мы все о зарплатах колченогих неумех; да пошли они к черту, годные токмо для применения сериальной шутки: «Освободи линию, а заодно планету»; расскажите мне про Ищенко и про Ромашину, про Скобрева, про Тетюхина и Алекно.

Девчонки СЕМНАДЦАТЬ раз покоряли мир, и это не считая Олимпийских и европейских ристалищ. И при этом, становясь все краше с каждым годом, они никого не наставляют на сияющий путь праведности.

Скромны и улыбчивы.

На «тиви» и радио зовут одних и тех же людей, которым даровано псевдовысокое умение концептуализировать на пустом месте, и никто не расскажет про то, что девчонки-синхронистки создавали семьи, народили красивых детишек – и возвернулись в большой спорт. И снова победили.

Голливуд бы уже истерично бился за права на экранизацию.

И про И. Скобрева сняли бы кино, и про волейболистов наших, Тетюхина и Алекно (тренер), и про Андрея Кириленко.

Все это люди неумеренных талантов, все они долгой и бессодержательной говорильне предпочитают делать Дело, все они, я спрашивал (на» СПОРТ FM»), знают, что талант – не бич божий, а дар небес, священная привилегия, а не право.

Оно, конечно, «поскреби цивилизацию и полезет дикость», но есть люди, способные противостоять этой дикости, есть.

…Список, конечно, неполный, и слава Богу.

Научись учиться, «Спартак»

В сериале «Прослушка», который в нашем совхозе, кажется, смотрю один я, и в котором рассказывается, в том числе о ножницах между реальностью и грезами, хороший персонаж говорит «редиске», в очередной раз оглушительно проигравшему: «Ты можешь хоть огонь из ноздрей извергать, но ты обязан побороть свою скорбь и понять: ты просто не учишься ничему» (перевод, конечно, литературный).

Сегодня день рождения «Спартака», и я, конечно, пожалею об этом, но, без ерничества поздравляя, спрошу: вы вправду считаете Боккетти защитником? Нет, у меня тьма вопросов, но первый касается Боккетти. Когда читаешь его интервью, создается ощущение, что на вопросы отвечает Серхио Рамос или Пике, столько там самоуважения. А отвечает-то игрок крайне умеренного таланта, при всей своей заурядности смотрящий и на себя, и на мир окрест с очевидной любовью. Я б тоже за такие деньги был бы душкой и целовал бы всех встречных-поперечных.

Ну да черт с ней, с вредоносной посредственностью.

Уйдет гендиректор, не уйдет гендиректор, там проблема в том, что как только «Спартак» пропускает, он еще какое-то время хорохорится, но все равно смотрится, как большой актер Гармаш в рекламе – сиволапо, неуместно, невпопад.

Это ведь я всегда заступался за Дзюбу, это ведь мы с Патриархом Серафимычем вручали ему «Джентльмена года», это ведь я о нем по итогам знакомства соорудил такую референцию: «Его открытость, его сермяжность, его лучезарная доброжелательность идут вразрез с тем, что ему пришлось пережить в самой народной команде».

Понимаете, я верю в благородную вендетту, в пушкинские строчки «Да перестаньте плакать / И об одном и том же квакать». А еще я очень внимательно читал «Новый завет». И вам рекомендую. Там четко прописаны два главных сюжета: о том, почему вероломство выигрывает на коротких дистанциях и всегда проигрывает на длинных, и еще о том, почему в ситуации «один против всех» прав беспременно один.

Вот то, как надысь Дзюба выжигал вокруг все живое, – это месть, это «ярость благородная», «вскипевшая, как волна». И мстил он, конечно, не Дмитрию Аленичеву, с которым у нас на двоих был когда-то один, теперь уже неживой славный товарищ, и не «Спартаку», навсегда ставшему частью его ДНК.

Вы сами знаете, кому мстил Дзюба, смотревшийся Бобом Диланом на фоне михаилов муромовых.

5:2, сон и явь смешаны, но не взболтаны, Федуну надо побороть свою скорбь и научиться учиться.

С днем рождения, «Спартак»!

Сатанинский хохот и нищие футболисты

Мне позвонил закадычник из Тбилиси, про которого вы должны знать, что, если вы меня полагаете вредоносным фигляром, это вы еще его не знаете. Позвонил и спрашивает: правда ли, что Его Сиятельство Сергей «Боссович» Овчинников, один из тренеров сб. России, назвал молодого парня (по грузинским меркам – тинейджера) Акинфеева ИКОНОЙ и всех призвал разделить такое к Игорю отношение?

Я не обинуясь ответил, что – да, правда, именно так.

Второй вопрос после, скажем так, гривуазного комментария был такой: а правда ли, что СО там же, в этом нечеловеческом интервью, изрек: мы, футболисты, когда выходим играть, о деньгах не думаем?

И это правда, сказал я, потому что отчетливо помню, как я читал это интервью, и вспоминал слова небезызвестного адвоката, моего товарища А. Добровинского: «Я мог бы ущипнуть себя, но жест показался мне слишком литературным».

Я ласкал себя надеждой, что интервью это никто не вспомнит, но сатанинский хохот корефана развеял мою иллюзию.

Как сказал модный писатель, «у нас вообще в широком смысле проблемы с тишиной», говорение ради говорения, смена функции языка.

Если Акинфеев – икона, то Лев Яшин – кто, и если так восторженно о совсем молодом парне говорит уважаемый человек, которому подходит строчка из Гейне «много в нем было линейного, нрава он был не лилейного», то как тогда славословят бедолагу более поэтичные натуры?

Как ритм потеснил мелодию, так сверхважное отношение к себе выживает самоиронию. Мало сказать «одаренный», надо тут же присобачить модификатор типа «исключительно».

А тут тебе целая икона, идол, божок.

Я с уважением и симпатией отношусь и к Сергею, и к Игорю, все-таки моя команда, наша команда, но, как сказал бы Вуди Аллен: «Если я сегодня звезда, то кем я буду завтра? Черной дырой?»

Далее. Про деньги.

Мне близка идея, что для нищего невозможно отречение. Говорить о том, что меня не интересуют деньги, может только человек, который их имеет. Когда это говорит или Овчинников, или мой товарищ Арсен Минасов, совсем недавно заверявший почтенную публику словами, что для Романа Широкова деньги – десять раз «тьфу» и растереть, – это ложное отречение.

Пусть Овчинников эти слова повторит в присутствии футболиста Рыкова, защитника «Мордовии», и Ташуева, тренера «Кубани» (первому не платят зарплату полгода, второму – чуть больше).

Ну, или в моем. Я воспроизведу хохот моего тбилисского друга.

Солдаты кальянных войск

Ваши футболисты у меня в печенках уже сидят, но сыновья мои, которых у меня больше, чем у обоих нижеозначенных особей голов за сборную, настаивают на том, чтобы я ознакомил мир с той точкой зрения, которую не для печати им, сыновьям, предъявил.

Я говорил сыновьям и повторяю вам: быть придурком – это одно, хромосомные наборы разные бывают, но быть придурком с грандиозным самомнением – это и беда, и вина, и доказательство того, что мир совсем пропащий, перенаселен пустельгами, подобными этим двоим.

Про ваших переростков Мамаева и Кокорина сняты, написаны, пропеты мощнейшие произведения. Такие, в которых исследуется этот архетип. И я не имею в виду как-то Уткиным процитированное в «Совспорте» «Быть знаменитым некрасиво». Это слишком трепетное стихотворение в отношении наших нелепых рецидивистов-кальянщиков.

Есть «Восстание масс» Ортеги-и-Гассета, стихотворение Цветаевой про «читателей газет», есть Чехов, сказавший, что дело не в высших и низших проявленьях духа, а в том, что 99 человек из 100 не имеют ума.

Есть выдающийся фильм Алана Паркера «Миссисипи в огне», где герой говорит про ублюдка-расиста: «С этим парнем что-то не так, он слишком самоуверенный».

Днями ранее огневой Валерий Газзаев осторожно, но не без удовлетворения заметил, что Мамаев – после беспардонных фото и подписи к фото – извинился, осознал, что так вести себя не с ле д уе т.

Извинений я не видел и не слышал, но, святые угодники, кабы я не знал этих чугунных богов, и я бы тоже поверил в эту пургу. Но ведь я знаю их, «понимающих жизнь, как пчела на горячем цветке». Я даже дрался с ними, и не раз, я готов голову прозакладывать, что Мамаев и Кокорин скорее выучат анатомию жирафа и грузинский, чем станут искренне приносить извинения.

Когда же до вас дойдет: они просто не знают, за что они должны каяться.

Газзаеву ли, моему старшему товарищу и тонкому сердцеведу, не знать, что этим отталкивающим упырятам начхать на то, что о них пишут и говорят? При мне они гоготали, не стесняясь, много раз, а для проформы, для блезиру имитируют негодование; как писал А. Платонов: «У мелких людей и страсти мелкие»; туфтовые, чепуховые люди насквозь фальшивы.

Они пустые, понимаете, они транслировать способны только глупости, эти живые образцы физической и моральной дисгармоний, и даже показательная порка их перековать не в состоянии.

Я не злорадствую, не рычу, не пою гневную песнь, но когда вы называете «серьезными санкциями» в рассуждении бездумных богатеев, которые нас за людей-то не держат, штраф на три похода в таверну и перевод в молодежные составы, – тут я испытываю затруднения речевой функции и снова вспоминаю про просто придурков и придурков с грандиозным самомнением.

Сами решайте, кто есть кто, а мне пора печенки лечить.

В ожидании мести

А я вам говорю, что послезавтра Роналду учинит французам «лазерную коррекцию лопоухости с пожизненной гарантией».

«Как мечталося, так и сталося, а еще мне сказать осталося», – при всей симпатии к Гризманну, не любимцу Олланда и Диего Симеоне петь эту песнь грузинских авиадиспетчеров, а Роналдо.

Впервые в своей смешной жизни я буду болеть за страну, в которой меня жесточайше изобидели (ЧЕ-2004, такое же скопище наших бездарей, как в этом году, выбегание на поле, десять дней в каменном мешке, епитимья – десять лет никакой Европы), но все дело в Роналдо.

Понимаете вы, ему много тяжелее, нежели Гризманну и Ко. Он хоть и сам напросился, но каково же ежедень быть мишенью! В его победе – неминучей, как крах Кокорина – будет асфиксия для тех, кто не верит, что человек выше обстоятельств. Но о фатальности и силе духа мы после поговорим, а покамест я жду не дождусь, когда набриолиненный жупел всех неудачников мира, по Зощенко, «раскатает и треснет» французов.

При этом я гоню от себя мысли, что в финал вышла команда, безобразно игравшая в отборочных матчах, и на самом ЧЕ, и с самым страховидным тренером на белом свете. (Что с того – Левушку, персонажа из народной песни «Идет моряк, красивый сам собою», «отжарили», и он стал похож на Ирэн Муравьеву эпохи песни «Позвони мне, позвони»). Я тоже считаю, что КР превозносим сверх всякой меры, но я также считаю, что он пинаем сверх-сверх всякой меры.

Он уже доказал, что судьба поддается коррекции и степень зависимости человека от иррациональных обстоятельств сильно преувеличена; вот чем он мне дорог.

А теперь – самое главное.

Два раза меня увольняли французы, с радиостанций оба раза, и не глаза в глаза, а через челядь.

Мечтаю позвонить главному послезавтра и прошипеть с интонациями одного спятившего персонажа: ну что, как поплавали, чмо?

Нарцисс расправит плечи

Когда некий Р. 3обнин в интервью Sovsport.ru говорит, что находит чемпионат Европы скучным, я, матюгнувшись (каюсь), вспоминаю Ирину Дубцову, которая на концерте Уитни Хьюстон, даже в состоянии полураспада выдававшую такие фиоритуры, что башка кружилась, прошипела: старуха уже не та, испелась, вышла вся.

Напомните-ка мне, кто из наших нелепых самоделкиных сказал про Гамшика, надругавшегося над ними же, «Ничего особенного в нем нет»?

Конечно, ничего, только он Уитни Хьюстон, а ты Люба Успенская. А так никакой разницы, только та разница и есть, что он Варгас, а ты А. Сапогов, его боготворят люди, а тебе каждый второй теперь хочет сопатку отреставрировать.

Но черт с ними, с нашими, с этими нескучными, «достойнейшими из мужей», мы ж на Празднике! Чемпионат Европы вошел в финальную терцию, и я предвижу сегодня вершинный матч. И я за бенефис раздражающего полмира стратосферным себялюбием Роналду. Нанятого мной отомстить за меня французам.

Португалия в целом, конечно, не ареопаг Зобниных. Так себе, скучная команда, но у меня на все другая оптика.

Пока вы выпендриваетесь друг перед другом с помощью терминов, я выражусь художественнее: Португалия – это эпик про терпение и труд. Франция – это байка про обстоятельства.

Победа Португалии укрепит мою веру в правоту зооистины про караван и собак.

Я согласен, команда есть команда, но кто вам напомнит в эпоху нивелировки личности про роль индивидуальности в истории? Я, кто ж еще.

Посмотрите фильм «Слава» Эдварда Цвика. «Чем ты занимаешься в жизни?» – спрашивают у младого нахала, который бестрепетно отдаст жизнь за Родину в антихэппиэнде. «Я-то? Я людям жару задаю в нужный момент», – отвечает он, смеясь.

Криштиану уверен, что только он один способен транслировать небесную гармонию. Он, как Бобби Фишер, требует себе венец из роз. Порой даже кажется, что он нарочито выпячивает свой нарциссизм, но плевать.

Когда его берут крупным планом, становится еще более очевидным: футбол – это не кроличья нора, это не про схемы. Это про время и человека, про время и бремя, про страсти разряды. При чем тут схемы? Схемы для кроликов и наших, а в финале побеждает страсть.

Роналду, ненавистный и обожаемый позер, умеет оборачиваться атлантом. Он медленно, но верно расправляет плечи в самый нужный момент.

Открытое письмо Елене Исинбаевой

Дорогая моя Елена! Лена, мне даже физически плохо от того, что я не могу Вам помочь.

Я так воспринимаю этот фарс, что меня унизили вместе с Вами, я тоже проглотил эту пилюлю, и слова мудреца, что «два элемента, которые наиболее часто встречаются во Вселенной, – водород и глупость», – даже если «глупость» переписать на «подлость», – меня совсем не утешают.

Эти идиоты, во время выступлений кажущиеся бессвязными говорунами, обидели и Вас, Солнцеподобную, и всех нас, и я не согласен с хорохорящимися, утверждающими, что сильного изобидеть нельзя; еще как можно.

Лена, однажды я брал интервью у Катрин Денев, она была уставшей, но держалась, как и подобает Приме, и на вопрос о качестве собственной жизни улыбчиво ответила: «Каждый день моей жизни трудный, а все вместе – прекрасные».

Пытаясь хоть как-то Вас утешить, напоминаю Вам, что у Вас впереди предолгая и архисчастливая жизнь, а Вы уже такие вершины покорили, что Денев – вот она, рядом. Вы обставили всех, а теперь обставили Вас, меня, всех нас: у глагола «обставить» несколько значений, некоторые так и вовсе малопочтенные.

Лена, я учился в ТГУ, даже там, в сверхэмоциональном Тифлисе, меня учили: «Про факты, потрясающие душу, пиши как можно сдержанней и суше».

Как видите, безуспешно.

Когда Вы заплакали на приеме у Верховного, не сдержался и я, и мои детки (я очень рад, что они отзывчивые и эмоциональные).

Я, как и Вы, не умею, хотя уже слишком долго живу, реагировать «с хорошо отмеренной долей гнева», когда речь идет о несправедливости.

Лена, Вы и без меня, преклонного ферлакура, знаете, что Вы изумительная Леди; но ведь мне не воспретит никто об этом напомнить Вам и всем, даже тем, особенно тем, кто, лишив Вас возможности поехать в Рио, приумножил Зло, которого и без них кругом хоть лопатой разгребай.

Теперь, когда разразился бред и про Вас уже не скажешь «Она вся буквально сделана из уверенности в себе», Вы, парадоксальным образом, стали мне еще ближе, еще милее.

Поздно, конечно, раздувать кадило, остается кадить; но я искренен, как в унисон с Вами рыдавшая моя дочь: не забывайте о миллионах людей, которые преклоняются пред Вами, совсем молодой и очень, очень красивой.

В ответ на эсхатологическое «Бывали хуже времена, но не было подлей» затяну кутаисски-волгоградски-босяцкое: «…но во все времена Исинбаева Лена всех сильней и милей». Корявенько, зато без допинга.

Ваш Отар Кушанашвили.

Парни девчонок не обижают

Ни одна из побед Майкла Фелпса не стоит слезинки Юлии Ефимовой, и, хоть «соловьи не отвечают галкам», пройти молчанием неопровержимое доказательство его жлобства я не могу.

Джулиан Барнс по поводу такой же деловой скотины писал (для неучей: ДБ – не пловец, но известнейший писатель, основоположник «ерничающего трагизма»; рекомендую): «…вел себя крайне необаятельно и безвкусно (а вкус, как известно, одно из проявлений нравственности)».

Видимо, не всем внятно до сих пор: парни девчонок не обижают, не должны.

Но, как сказал известный телеведущий: «Сегодня в тренде – распад, жестокость и боль».

Причинение жестокими боли беззащитным.

Жизнь вторгается в процесс воспитания, и на вопрос детей, совместимы ли гений и злодейство, я показал детям пожарную каланчу с лицом наркомана, завоевавшую в эстафете очередное золото: как видите, вполне.

Не мог он Листа от Шопена, как мы ни бились, отличить

Станислав Черчесов сказал, что игрок Мамаев ему «показался…ИНТЕЛЛИГЕНТНЫМ парнем».

Я, конечно, тот еще ловец блох, и не хочу поднимать тренера на фуфу, но напомню и Черчесову, и просвещенной публике, что от звания «интеллигентный», не считая себя достойными, открещивались в разное время всепланетно известный академик Д.С. Лихачев и, днями ушедший, большущий писатель Фазиль Искандер.

Позвольте полюбопытствовать: что именно сделал футболист М., что так впечатлило тренера Ч.?

Произнес: «Здравствуйте!» и не сплюнул?

Объяснил разницу между композиторами Листом и Шопеном?

Обнаружил знание языка суахили и значения слова «инсургент»?

Открыл, что плакал на фильме «Аватар»?

Сказал, что любит только жену и никогда не заказывал куртизанок?

Надо, конечно, быть виртуозом по части гротеска, чтобы назвать интеллигентным парня, облепленного татуировками вроде «Не забуду мать родную», «Зина, встретимся у магазина» и «Не послать ли нам Егора за бутылочкой кагора?»

Интересный, конечно, поведенческий код у С.Ч., роднящий его с Лерой Кудрявцевой и Викой Лопыревой (я уже писал об этом): ни о ком ни единого дурного слова.

Этот у него «интеллигент», тот у него «большой игрок», этот – «достойнейший».

И, конечно, не стоит себя «недооценивать»: нас всего-то отправляет в нокаут любая сборная мира, и эти большие, достойные игроки бьют друг другу рожи, а также мечутся по полю, не зная, кому всучить капитанскую повязку, целую вечность.

Если С.Ч. считает М. интеллигентным парнем, страшно представить, кем он полагает Акинфеева. Верно, Махатмой Ганди, не меньше, или Рабиндранатом Тагором.

С.Ч. может говорить все, что угодно, но я знаком с легионом футболистов, и 99 человек из 100 просто рождены для иллюстрации булгаковского вопроса: «Как в вас уживаются…?» Далее у Булгакова следуют два слова, нелестно характеризующие IQ, «гугл» в помощь.

Я бы еще добавил к этим словам: самовлюбленность.

И напослед: сначала С.Ч. говорит, напирая на лингвистику, что ТОВАРИЩЕСКИХ матчей больше не будет, потом говорит, что Кубок Конфедераций – ТЕСТОВЫЙ, ИМИДЖЕВЫЙ турнир; вот что это значит, черт бы вас всех побрал, объясните люмпену, который устал до крайности от вашей «интеллигентности».

Улыбка гедониста

Я смотрел выступления Светы Ромашиной и Наташи Ищенко, малоуспешно стараясь справиться с дыханием.

Это не кому-нибудь, а мне (брал интервью, а постфактум просто балясничал) девчонки рассказывали не канцелярскими словами, а своими, сермяжными, как они устают, а когда устают, «начинает смеркаться изнутри и снаружи», ан, надо снова погружаться в воду, в сотый раз за день, да чтоб с улыбочками, как у каких-нибудь гедонисток, и чтобы, даже во вздохе от гипоксического шока, улыбочки были теми самыми – которыми лед надо растопить.

Они обе мечтали быть чемпионками, но вы же не ждете от меня, что я напишу трафаретное: «…и вот куда привели грезы и упорный труд»?

Мы разговаривали зимой, я показывал девчонкам пародию на Сашу Мальцева – избыточно рафинированного паренька, которому вдруг, посреди полного здоровья, загорелось стать, даже не знаю, синхронистом, – я показываю пародию, девчонки захлебываются от смеха, я спрашиваю, как часто они вот так смеются в обычной жизни, где на их месте любой нормальный человек уже пал бы жертвой асфиксии.

Девчонки переглянулись, синхронно-согласно вздохнули.

Сила, огонь, вкус, гармония – все в них явлено в идеальных пропорциях.

«Дыхание прерывается» – вот ведь тоже безбожный штамп, а как еще живописать то, что они вытворяли в Рио, наши субтильные трансляторы небесной гармонии?

Со славой у них нет никаких двойственных отношений: да, победили, а как иначе, но очень хочется домой, к родным, в отпуск, где, возможно, отпустит.

Мотивация, тоже затертое до дыр слово, – вопрос отдельный, но вот это оторопелое восхищение, которое девчонки вызывают своими экзерсисами, напоминает о чуде физической гармонии, дерзкое напоминание грубому миру, что искусство во всем превозвышено.

Мы прощались, я желал им победы, за окном порхали снежинки, редкие, как удачи моих конкурентов, и спросил, куда теперь они держат путь.

Вопрос был дурацким: они ехали на тренировку.

Чтобы в Рио под восходящие мажорные арпеджио пропеть осанну Духу, Душе, Мысли, Телу, самим себе, разгадавшим суть вроде бы всем внятной, но труднопроницаемой красоты.

Р.S. Тренеру четырехкратных олимпийских чемпионок Татьяне Данченко – персональное поздравление.