Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе (сборник) Кристи Агата

Глава 15

Чудовищная катастрофа

Именно после трагической смерти мисс Флосси Монро я начал замечать в Пуаро некоторые перемены. До этого времени его самоуверенность оставалась неколебимой. Однако в конце концов, похоже, начало сказываться длительное напряжение. Пуаро стал мрачным и задумчивым, его нервы были на пределе. В эти дни он стал настороженным, как кошка. Он всеми силами избегал разговоров о Большой Четверке и вроде бы даже взялся за обычную работу почти с прежним рвением. Тем не менее я знал, что он по-прежнему втайне занят этим большим делом. К нему то и дело приходили какие-то странного, отталкивающего вида славяне, и хотя он не удостаивал меня разъяснений по поводу своих таинственных действий, я понимал, что он готовит новую атаку или создает новое оружие с помощью этих отвратительных типов. Однажды, совершенно случайно, мне удалось заглянуть в его чековую книжку (он попросил меня проверить один маленький счет), и я заметил, что он выплатил огромную сумму – огромную даже для Пуаро, в последнее время сорившего деньгами, – некоему русскому, фамилия которого, похоже, включала в себя все до единой буквы алфавита.

Но Пуаро не находил нужных ему зацепок. И лишь чаще и чаще повторял одну и ту же фразу:

– Самая большая ошибка – недооценивать своего противника. Помните об этом, друг мой!

Я понял, что он боится новых ловушек и стремится избежать их любой ценой.

Так шли наши дела до конца марта, а затем однажды утром Пуаро сказал нечто весьма поразившее меня.

– Сегодня, друг мой, я бы посоветовал вам надеть ваш лучший костюм. Мы отправляемся с визитом к министру внутренних дел.

– В самом деле? Это замечательно! Он вам звонил, просит что-то расследовать?

– Не совсем так. Встреча состоится по моей инициативе. Вы, может быть, помните, я говорил однажды, что как-то мне довелось оказать ему небольшую услугу. Он был в восторге и чрезвычайно высоко оценил мои способности, а теперь я хочу этим воспользоваться. Как вам известно, французский премьер мсье Дежардо сейчас в Лондоне, и по моей просьбе министр устроил так, что он будет присутствовать сегодня на нашем маленьком совещании.

Достопочтенный Сидней Кроутер, министр внутренних дел Его Величества, был фигурой известной и популярной. Это был человек лет пятидесяти, с насмешливым выражением лица и проницательными серыми глазами; он встретил нас с добродушным дружелюбием, являвшимся одной из главных черт его характера.

В кабинете, спиной к камину, стоял высокий худощавый человек с остроконечной черной бородкой и выразительным лицом.

– Мсье Дежардо, – сказал Кроутер, – позвольте мне представить вам мсье Эркюля Пуаро, о котором вы, возможно, уже слышали.

Француз поклонился и взмахнул рукой.

– Разумеется, я слышал о мсье Пуаро, – вежливо произнес он. – А кто о нем не слышал?

– Вы очень любезны, мсье, – сказал Пуаро, кланяясь, но его лицо порозовело от удовольствия.

– Найдется ли у вас словечко и для старого друга? – послышался тихий голос из угла кабинета, и из-за высокого книжного шкафа вышел еще один человек.

Это был наш давний знакомый, мистер Инглз.

Пуаро с жаром пожал его руку.

– А теперь, мсье Пуаро, – сказал Кроутер, – мы все к вашим услугам. Насколько я понял из нашего разговора по телефону, у вас есть некое чрезвычайно важное сообщение?

– Да, мсье, это так. В мире в наши дни существует некая обширная организация – преступная организация. Ею руководят четыре человека, которых называют обычно Большой Четверкой. Номер Первый – это некий китаец по имени Ли Чанг Йен. Номер Второй – американский мультимиллионер Эйб Райланд. Номер Третий – некая француженка. Номер Четвертый… ну, у меня есть все основания полагать, что это английский актер Клод Даррел. Эти четверо объединились с целью разрушить существующий социальный порядок и заменить его анархией, чтобы стать диктаторами при новом строе.

– Невероятно! – пробормотал француз. – Райланд ввязался в подобное дело? По-моему, идея слишком фантастична.

– Потрудитесь выслушать, мсье. Я перечислю вам некоторые из деяний этой самой Большой Четверки.

Излагаемые Пуаро факты захватили всеобщее внимание. Мне они были знакомы в деталях, и я заново вспомнил все наши пугающие приключения, слушая сухо звучащий голос Пуаро.

Когда Пуаро умолк, мсье Дежардо молча посмотрел на мистера Кроутера. Тот ответил на его взгляд словами:

– Да, мсье Дежардо, я думаю, мы должны признать существование Большой Четверки. Скотленд-Ярд поначалу склонен был отнестись к идее с насмешкой, но им пришлось убедиться, что мсье Пуаро прав в большинстве своих утверждений. Вот только вопрос об их целях остается открытым. Я не могу отделаться от ощущения, что мсье Пуаро… э-э… несколько преувеличивает.

В качестве ответа Пуаро привел десяток ярких примеров. Меня просили не публиковать их даже теперь, и потому я промолчу, скажу лишь, что речь шла о невероятных катастрофах на подводных лодках, случившихся в определенное время, и о серии авиационных катастроф и вынужденных посадок. Пуаро утверждал, что это дело рук Большой Четверки, и в доказательство привел письменные показания нескольких ученых, из которых следовало, что для организации подобных диверсий Большая Четверка должна владеть научными секретами, неизвестными остальному миру.

Это привело нас к тому самому вопросу, которого я и ждал от французского премьера.

– Вы сказали, что третий член преступной организации – француженка. Вам известно ее имя?

– Это имя всем хорошо известно, мсье. Номер Третий – не кто иной, как прославленная мадам Оливер.

При упоминании знаменитой ученой дамы, преемницы мадам Кюри, мсье Дежардо чуть не вывалился из кресла, а его лицо побагровело от охватившего француза негодования.

– Мадам Оливер! Это невозможно! Абсурд! Чушь! Это оскорбление нации!

Пуаро слегка покачал головой и ничего не сказал.

Дежардо несколько секунд пребывал в остолбенении. Затем его лицо прояснилось, он перевел взгляд на министра внутренних дел и многозначительно постучал себя пальцем по лбу.

– Мсье Пуаро – великий человек, – сказал он. – Но даже великие люди иногда… ну, имеют свой маленький пунктик, не так ли? И начинают искать воображаемые заговоры в высоких сферах. Это общеизвестно. Вы со мной согласны, мистер Кроутер?

Министр внутренних дел несколько минут молчал, ничего не отвечая. Затем заговорил медленно и серьезно.

– Честно говоря, я не знаю, – сказал он. – Я всегда полностью доверял мсье Пуаро, но… Ну, тут нужно больше, чем вера.

– И еще этот Ли Чанг Йен, – продолжил мсье Дежардо. – Кто вообще о нем когда-нибудь слыхал?

– Я, – неожиданно для всех раздался голос мистера Инглза.

Француз уставился на него, а мистер Инглз ответил ему безмятежным взглядом, в этот момент он еще сильнее, чем прежде, напоминал китайского идола.

– Мистер Инглз, – пояснил министр внутренних дел, – величайший эксперт по внутренним делам Китая.

– И вы слышали о Ли Чанг Йене?

– Пока присутствующий здесь мсье Пуаро не явился ко мне с визитом, я воображал, что я – единственный англичанин, знающий об этом китайце. Не ошибитесь, мсье Дежардо, в Китае сейчас есть лишь один-единственный человек, на которого стоит обратить внимание, – Ли Чанг Йен. Он, возможно – я подчеркиваю: возможно, – обладает в настоящий момент самым блестящим умом в мире.

Мсье Дежардо выглядел совершенно ошеломленным. Но вскоре он оживился.

– Не исключаю, что в ваших словах что-то есть, мсье Пуаро, – холодно сказал он. – Но в том, что касается мадам Оливер, вы полностью ошибаетесь. Она подлинная дочь Франции и предана только науке и ничему, кроме науки.

Пуаро пожал плечами и промолчал.

Последовала пауза, длившаяся минуту или две, а затем мой невысокий друг встал, и, несмотря на всю эксцентричность его внешности, он выглядел преисполненным достоинства.

– Я сказал все, господа… я предостерег вас. Я так и думал, что мне, скорее всего, не поверят. Но по крайней мере вы предупреждены. Мои слова осядут в ваших умах, и каждый новый факт будет подтверждать мои слова и укреплять вашу пошатнувшуюся веру в меня. Мне необходимо было высказаться сегодня… позже, может быть, я уже не смогу этого сделать.

– Вы хотите сказать… – проговорил Кроутер, вопреки собственной воле поддавшись серьезности тона Пуаро.

– Я хочу сказать, мсье, что с того момента, как я установил личность Номера Четвертого, моя жизнь не стоит и цента. Он постарается уничтожить меня любой ценой – не напрасно ведь его зовут Истребителем. Мсье, я прощаюсь с вами. Вам, мсье Кроутер, я вручаю этот ключ и этот запечатанный конверт. Я изложил все свои соображения по данному делу и все идеи по поводу того, как наилучшим образом встретить угрозу, которая в один прекрасный день может нависнуть над миром, и спрятал все это в некоем сейфе. В случае моей смерти, мсье Кроутер, я завещаю вам забрать эти бумаги и постараться извлечь из них пользу. А теперь, господа, всего доброго!

Дежардо лишь холодно кивнул, но Кроутер вскочил и протянул руку моему другу:

– Вы обратили меня в свою веру, мсье Пуаро. Да, все это выглядит фантастично, однако я верю, что вы говорили правду.

Мистер Инглз вышел вместе с нами.

– Что ж, встреча прошла неплохо, – заявил Пуаро, когда мы вышли наружу. – Я и не рассчитывал убедить Дежардо, но я, по крайней мере, уверен теперь, что, если умру, мои знания не умрут вместе со мной. И у меня появилась парочка новых последователей. Вот так!

– Я всегда с вами, вы это знаете, – сказал Инглз. – Кстати, я еду в Китай, как только разберусь тут с делами.

– Умно ли это?

– Нет, – сухо ответил мистер Инглз. – Но это необходимо. Каждый должен делать то, что в его силах.

– Ах, вы храбрый человек! – выразительно воскликнул Пуаро. – Если бы мы были не на улице, я бы обнял вас!

Мне показалось, Инглз втайне порадовался тому, что мы именно на улице.

– Не думаю, что в Китае я окажусь в большей опасности, чем вы, оставаясь в Лондоне, – проворчал он.

– Да, похоже, что так, – согласился Пуаро. – Я лишь надеюсь, что их страсть к издевательствам не обратится заодно и на Гастингса, вот и все. Это бы меня сильно рассердило.

Я прервал эту бодрую беседу замечанием, что я вообще-то не намерен позволять издеваться надо мной, и вскоре после этого Инглз покинул нас.

Некоторое время мы шагали молча, а потом Пуаро вдруг нарушил тишину неожиданным замечанием:

– Я думаю… я действительно думаю, что следует вовлечь в дело моего брата!

– Вашего брата? – в изумлении воскликнул я. – Я и понятия не имел, что у вас есть брат!

– Вы меня удивляете, Гастингс. Разве вы не знаете, что все прославленные детективы имели братьев, которые могли бы стать еще более прославленными, если бы не их врожденная леность?

Пуаро имел привычку иной раз говорить совершенно специфическим тоном, благодаря чему невозможно было понять, шутит он или серьезен. Вот и теперь он применил этот свой фокус.

– Как зовут вашего брата? – осторожно спросил я, пытаясь освоиться с новой идеей.

– Ахилл Пуаро, – серьезно ответил мой друг. – Он живет в Бельгии, неподалеку от Спа.

– И чем он занимается? – полюбопытствовал я, стараясь не проявить удивления по поводу склонности покойной мадам Пуаро к необычным именам.

– Он не занимается ничем. Он, как я уже сказал, предается исключительно лени. Но его способности едва ли ниже моих собственных… а о них говорят, что они необычайны.

– Он похож на вас внешне?

– В общем да. Но он не так хорош собой. И он не носит усов.

– Он старше вас или моложе?

– Ему довелось появиться на свет в один день со мной.

– Близнецы! – воскликнул я.

– Совершенно верно, Гастингс. Вы с безупречной легкостью пришли к правильному выводу. Но вот и наш дом. Давайте-ка сегодня займемся тем маленьким дельцем… я имею в виду ожерелье герцогини.

Однако вопрос с ожерельем герцогини пришлось отложить – нас ожидало еще одно новое дело.

Домовладелица миссис Пирсон немедленно доложила нам, что пришла какая-то медсестра и ждет мсье Пуаро.

Медсестра сидела в кресле у окна – приятная женщина средних лет в темно-голубой униформе. Ей, похоже, трудно было приступить к рассказу, но Пуаро сумел быстро завоевать ее доверие, и она заговорила:

– Видите ли, мсье Пуаро, я прежде никогда не сталкивалась с чем-либо подобным. Меня от Ларкской сестринской общины направили в некий дом в Хертфордшире. К старому джентльмену, мистеру Темплтону. Это очень приятный дом, и люди там приятные. Жена, миссис Темплтон, намного моложе супруга, и еще с ними живет его сын от первого брака. Я не знаю, хорошо ли ладят между собой молодой человек и его мачеха. Он, видите ли… его не назовешь полностью нормальным. Не то чтобы совсем уж придурковатый, но определенно слишком тупой. Ну, болезнь пожилого мистера Темплтона с самого начала показалась мне очень загадочной. Временами он вроде как бывал совершенно здоров, а потом вдруг у него начинался желудочный приступ с болями и тошнотой. А врач, похоже, считал, что все в порядке, он ничего мне не говорил. Но я поневоле об этом раздумывала. А потом…

Она замолчала и сильно покраснела.

– Произошло нечто, пробудившее в вас подозрения? – спросил Пуаро.

– Да.

Но, похоже, ей было трудно продолжить рассказ.

– Я обнаружила, что и слуги об этом сплетничают…

– О болезни мистера Темплтона?

– О нет! О… о другом…

– О миссис Темплтон?

– Да.

– Миссис Темплтон и доктор, возможно?..

На такие вещи у Пуаро был сверхъестественный нюх. Сиделка бросила на него благодарный взгляд и продолжила:

– Они действительно сплетничали. А однажды я сама увидела их вместе… в саду…

Больше она ничего не добавила. Но наша клиентка была настолько взволнована, незачем было расспрашивать, что именно она заметила. Несомненно, увиденного ей было достаточно, чтобы сделать собственные выводы о ситуации в доме.

– Приступы становились все сильнее и сильнее. Доктор Тревес сказал, что это вполне естественно, и что этого следовало ожидать, и что мистер Темплтон едва ли проживет долго. Но я никогда прежде не видела ничего подобного – а я уже много лет работаю сиделкой. На мой взгляд, это было слишком уж похоже на… на…

Она помолчала, колеблясь.

– На отравление мышьяком? – подсказал Пуаро.

Она кивнула.

– И еще он, я имею в виду пациента, сказал как-то раз нечто непонятное, странное. Он сказал: «Они меня достанут, эти четверо. Они меня достанут».

– А? – вскрикнул Пуаро.

– Да, он именно это произнес, мсье Пуаро. У него в тот момент был сильный приступ боли, конечно, и он едва ли осознавал, что вообще говорит что-то.

– «Они меня достанут, эти четверо», – задумчиво повторил Пуаро. – Как вы думаете, кого он подразумевал под «четырьмя»?

– Вот уж этого я не могу сказать, мсье Пуаро. Я подумала, он, возможно, имел в виду жену, сына, и доктора, и, возможно, мисс Кларк, компаньонку миссис Темплтон. Как раз четверо получается, правда? Он мог решить, что они сговорились против него.

– Вполне вероятно, вполне вероятно, – озабоченным тоном пробормотал Пуаро. – А как насчет пищи? Вы принимаете необходимые меры предосторожности?

– Я делаю все, что могу. Но, конечно, иной раз миссис Темплтон сама подает ему обед, и еще у меня же есть выходные дни.

– Да, верно. И ваши подозрения недостаточно тверды, чтобы вы могли обратиться в полицию?

На лице сиделки отразился ужас, едва она услышала слова Пуаро.

– О! Нет… Но я вот что сделала, мсье Пуаро. У мистера Темплтона был недавно особо сильный приступ после того, как он съел суп. Я собрала со дна тарелки остатки в пузырек и, когда сегодня мне дали выходной, чтобы я могла навестить больную матушку, забрала его с собой. Мистер Темплтон с утра неплохо себя чувствовал.

Она достала из сумки маленький флакон с темной жидкостью и подала его Пуаро.

– Блестяще, мадемуазель. Мы немедленно отправим это на анализ. Если вы вернетесь сюда, ну скажем, через час, я смогу сообщить вам, обоснованны ли ваши подозрения.

Узнав у посетительницы, как ее зовут и в каком медицинском учреждении она училась, Пуаро отпустил сиделку. Затем написал записку и, приложив ее к бутылочке, вызвал прислугу, чтобы отправить все в лабораторию. Пока мы ожидали результатов, Пуаро развлекался тем, что, к немалому моему удивлению, взялся за проверку личности медицинской сестры.

– Да-да, друг мой, – пояснил он, обращаясь ко мне. – Я должен быть осторожен. Не забывайте, что Большая Четверка идет по нашему следу.

Однако вскоре он убедился в том, что сиделка по имени Мейбл Палмер действительно направлена в дом Темплтона Ларкской общиной по запросу супруги больного.

– Пока что все в порядке, – сказал Пуаро, подмигнув мне. – А вот и сиделка Палмер возвращается, а заодно и результаты из лаборатории несут.

Действительно, они прибыли одновременно.

И медсестра, и я с нетерпением ждали, пока Пуаро прочитает отчет лаборатории.

– Там есть мышьяк? – едва слышно спросила сиделка.

Пуаро покачал головой, складывая лист бумаги.

– Нет.

Мы оба были невероятно удивлены.

– Мышьяка там нет, – продолжил Пуаро. – Но там есть сурьма. И по этому поводу мы немедленно отправляемся в Хертфордшир. Молите бога, чтобы мы успели.

Было решено, что проще всего будет, если Пуаро представится как детектив, кем он в действительности и являлся, а поводом для его посещения и расспросов миссис Темплтон станет некая служанка, недавно работавшая в доме и уволенная; имя девушки сообщила нам сиделка Палмер. Якобы ту девицу подозревают в краже драгоценностей по прежнему месту службы.

Было уже довольно поздно, когда мы прибыли в Элмстед (так называлось поместье). Мы подождали минут двадцать после того, как сиделка вошла, чтобы не возникло лишних вопросов по поводу нашего одновременного появления.

Миссис Темплтон, высокая смуглая женщина, с беспокойным взглядом и манерными движениями, согласилась принять нас. Я заметил, что, когда Пуаро сообщил о роде своих занятий, она как-то резко, с шипением, вдохнула, как будто ее это поразило, но с готовностью ответила на все его вопросы об уволенной горничной. А затем, чтобы испытать леди, Пуаро принялся рассказывать длинную историю о случае с отравлением, который ему якобы довелось недавно расследовать. В истории фигурировала неверная жена. Глаза Пуаро во время рассказа не отрывались от лица миссис Темплтон, и ей, как она ни старалась, не удалось скрыть все нарастающее волнение. Внезапно она что-то пробормотала и поспешила вон из комнаты.

Но мы недолго оставались одни. Почти сразу в гостиную вошел коренастый человек с короткими рыжими усами и в пенсне.

– Доктор Тревес, – представился он. – Миссис Темплтон попросила меня принести за нее извинения. Она, знаете ли, не слишком хорошо себя чувствует. Волнение за мужа и прочее в этом роде. Я предписал ей бром и постель. Но она надеется, что вы останетесь разделить с нами скромную трапезу, а я постараюсь уговорить вас. Мы здесь слыхали о вас, мсье Пуаро, и мы надеемся воспользоваться случаем и получить удовольствие от вашего визита. А, вот и Микки!

В гостиную, волоча ноги, вошел молодой человек. У него были необычайно круглое лицо и высоко поднятые брови, придающие ему глупый вид – как будто он постоянно пребывал в удивлении. Он неловко ухмылялся, когда мы пожимали друг другу руки. Это, понятно, был приемный сын хозяйки.

Вскоре мы направились в столовую. Доктор Тревес вышел ненадолго – чтобы откупорить какое-то вино, я думаю, – и неожиданно физиономия юноши поразительным образом изменилась. Он наклонился вперед, таращась на Пуаро.

– Вы приехали из-за отца, – заявил он, кивая головой, – уж я-то знаю. Я знаю многое, но никто об этом не догадывается. Матушка будет счастлива, когда отец умрет и она сможет выйти замуж за доктора Тревеса. Вы знаете, она мне не родная мать. Я ее не люблю. Она хочет, чтобы отец умер.

Сцена вышла чудовищная. К счастью, прежде чем Пуаро успел хоть что-то произнести, доктор вернулся, и мы принялись беседовать о разных вещах.

А потом вдруг Пуаро с глухим стоном откинулся на спинку стула. Его лицо исказилось от боли.

– Боже мой, сэр, что с вами? – воскликнул доктор.

– Спазм. Я к ним привык. Нет-нет, мне не требуется ваша помощь, доктор. Если можно, я бы прилег на минутку-другую где-нибудь наверху.

Его просьба была немедленно удовлетворена, и я проводил своего друга наверх, где он, испуская громкие стоны, повалился на кровать.

В первые минуты я и вправду решил, что ему плохо, но быстро сообразил, что Пуаро – как это уже случалось – разыгрывает комедию и что ему просто нужно остаться одному наверху, поблизости от спальни больного хозяина дома.

Поэтому я оказался вполне готов к тому, что, как только мы с Пуаро остались наедине, он вскочил на ноги.

– Быстрее, Гастингс, в окно! Там снаружи плющ. Мы можем выбраться, пока нас не заподозрили.

– Выбраться?

– Да, мы должны немедленно бежать из этого дома! Вы обратили на него внимание за обедом?

– На доктора?

– Нет, на молодого Темплтона! Он играл с кусочком хлеба. Помните, что рассказала нам Флосси Монро незадолго до смерти? Этот ее Клод Даррел имел привычку постукивать кусочком хлеба по столу, собирая на него крошки. Гастингс, это заговор, и этот юноша, который выглядит полным глупцом, – наш заклятый враг Номер Четвертый! Скорее!

Я не стал тратить время на споры. Пусть все это выглядело слишком невероятным, все равно лучше было не медлить. Мы как можно более тихо и осторожно спустились вниз, цепляясь за стебли плюща, и прямиком помчались к городку и железнодорожной станции. Мы как раз успели на последний поезд в 8.34, который прибывал в Лондон около одиннадцати вечера.

– Заговор, – задумчиво сказал Пуаро. – Кто в него вовлечен, хотел бы я знать? Я подозреваю, что все семейство Темплтон состоит на службе у Большой Четверки. Неужели они намеревались просто заманить нас в ловушку и прихлопнуть? Или тут что-то посложнее? Может быть, они собирались играть комедию, чтобы поддерживать мой интерес какое-то время, а сами пока… что? Что им нужно было сделать? Хотел бы я знать…

Всю дорогу он пребывал в глубокой задумчивости.

Когда мы добрались до нашей квартиры, он остановил меня у двери гостиной.

– Внимание, Гастингс! Что-то мне это подозрительно… Позвольте, я войду первым.

Он так и сделал и, к моему недоумению, не стал нажимать на электрический выключатель пальцем, а использовал для этого старую галошу. Затем он обошел гостиную, как настороженный кот, внимательно всматриваясь, ни к чему не прикасаясь, явно ожидая подвоха. Я некоторое время наблюдал за ним, послушно стоя на пороге.

– Но все же в порядке, Пуаро, – сказал я наконец, потеряв терпение.

– Похоже на то, друг мой, похоже. Но следует убедиться.

– Вздор, – буркнул я. – Я разожгу камин в любом случае и закурю трубку. А, наконец-то я вас поймал! Спички последним брали вы и не вернули их в держатель, как обычно! А меня за это постоянно ругаете!

Я протянул руку к спичкам. Я еще слышал предостерегающий крик Пуаро… увидел, как он метнулся ко мне… моя рука коснулась спичечного коробка…

Затем – вспышка голубого огня… рвущий уши грохот… и темнота.

Я очнулся и увидел знакомое лицо нашего старого друга, доктора Риджвэя, склонившегося надо мной. Выражение кратковременной радости скользнуло в его глазах.

– Лежите, не двигайтесь, – мягко сказал он. – С вами все в порядке. Это был взрыв.

– А Пуаро? – пробормотал я с трудом.

– Вы у меня дома. Все в порядке.

– Пуаро? – повторил я. – Что с Пуаро?

Он понял, что мне необходимо все знать и дальнейшее увиливание от ответа пользы не принесет.

– Вы каким-то чудом уцелели, но Пуаро… нет.

С моих губ сорвался яростный крик:

– Но он не умер? Не умер?!

Риджвэй склонил голову, его лицо исказилось страданием.

С энергией отчаяния я оттолкнулся от постели и сел.

– Пуаро может умереть, – прошептал я. – Но его дух жив. Я закончу его работу! Смерть Большой Четверке!

А потом я упал на спину и потерял сознание.

Глава 16

Страницы: «« « ... 4849505152535455 » »»