Удачи в Гвинсберне! Леднёв Сергей
Дверь не поддалась.
Эри похолодел. Попятившись, он сел на пол возле ящика, дрожащими руками взял чайник, отпил из носика воды, встал и снова попробовал открыть дверь.
Заперто!
Эри выругался. Выругался очень плохо, ибо больше ему ничего не оставалось.
Городовой! Это его рук дело! Ну да, конечно, казался добрым, а потом взял и запер гостя на чердаке. Какая низость! И как только он, Эри, мог повестись на такой обман? А теперь ловушка захлопнулась. Паук всё-таки спеленал свою жертву, и вырваться ей не удастся.
В отчаянии Эри метнулся к окну, но висящий на нём замок напомнил, что здоровяк вчера запер ставни. Выбивать стёкла бесполезно: между перегородками слишком мало пространства, чтобы протиснуть плечи. Юноша попробовал сорвать ставни с петель… Слишком крепко сидят. Через окно не сбежишь.
Эри вернулся к двери и попробовал пнуть её. Не помогло. Даже замочной скважины нет – юноша припомнил, что дверь закрывалась снаружи на висячий замок.
Полный отстой.
Эри обречённо лёг на опилки и отвернулся к стене, пытаясь заснуть. Может, это просто сон, и позже, когда он проснётся по-настоящему, дверь всё-таки откроется?
Но в этом «сне» он был слишком возбуждён, чтобы заснуть ещё раз. Да и опилки кололись подозрительно по-настоящему. Эри застонал и прекратил жалкие попытки отключиться от недружелюбной реальности.
– Э-Э-ЭЙ! БЕ-Е-ЕРТ! ГОРОДОВО-О-ОЙ!! КТО-О НИБУ-У-УДЬ!!!
Так он кричал, пока не охрип, но никто не отозвался. Ну да, ведь сейчас единственным его соседом был городовой – который, должно быть, злорадно ухмылялся, слушая пробивающиеся сквозь потолок вопли.
Безнадёжно.
Эри достал гитару и начал бренчать что-то грустное. По крайней мере, некоторое время это было так. Потом минорный лад незаметно сменился на мажорный, и под два чередующихся аккорда узник начал нести совершенно раздолбайский нерифмованный бред навроде:
- – Я сижу в какой-то камере, гляжу на потолок
- По потолку ползёт паук, и он тоже взаперти,
- А за окном уже светло, а в миске сотня макарон,
- А я их вовсе не считал, а я вообще не сплю с утра,
- И всё косит через лады, но всё равно я не сдаюсь,
- Пока есть в чайнике вода! Да-да-а-а!
Сквозь звон гитарных струн пробился какой-то посторонний звук. Эри немедля прекратил играть, и отчётливо разобрал… мелодию «Объединённого Марша» и радостный гомон толпы. По улице с другой стороны дома проходил парад. Но он уже не был его билетом домой.
День был убит впустую. В конце концов и на гитаре играть надоело. Дошло даже до того, что я, прилепляя остывшие макароны к стеклу, попытался сложить из них слово «СПАСИТЕ». Места на окне не хватило, и последняя «Е» постоянно отваливалась от рамы. Ну а когда я сообразил, что эту надпись видно будет разве что с соседней крыши, стало совсем грустно, и пришлось так и оставить на стекле «СПАСИТ», постепенно теряющее части букв по мере отклеивания макарон.
Солнце давно уже не светило в это окно. Тень от крыши поднималась по противоположной стене двора-колодца всё выше и выше, а цвет самой стены становился всё более оранжевым. Я, развалившись на куче опилок, равнодушно смотрел на этот неразличимо движущийся силуэт, когда до меня донесся звук чьих-то шагов по лестнице.
– Берт? – наугад спросил я. Снаружи не ответили, но шаги прекратились. – Эй, кто там? Выпустите меня! Я в ловушке!
Мой крик остался без ответа. Я успел подумать, что у меня начались слуховые галлюцинации, но тут из-за двери неожиданно раздался знакомый голос:
– Эри?
– Тесс! – радостно воскликнул я и тут же осёкся – гнев почувствовался даже сквозь дверь:
– Я же сказала, не называй меня так!
– Прости, Тесс..ария, – балда, запомни уже наконец! Интересно, почему это её так бесит? – У меня проблема. Твой дядя меня запер. Ты знаешь, где ключ?
– Знаю, – донеслось из-за двери после секундного молчания.
– Отлично! Прошу тебя, возьми его и открой дверь…
– Прости, но не могу.
– Что? Почему?!
Она помолчала несколько секунд и наконец ответила:
– Эри, это я тебя заперла.
Если бы Тесс обладала слухом летучей мыши, она бы непременно услышала в наступившей тишине едва различимый щелчок в голове Эри. Это вставали на свои места разрозненные мысли и элементы общей картины, проясняя юноше, что же случилось на самом деле.
– … Ты?!! – завопил он, едва обретя дар речи.
– Эри, пойми, у меня не было выбора, – затараторила Тесс. – Ты хотел заработать сегодня денег и уехать, ну а я подумала, что если ты останешься, то мы сыграем и…
– И ты думаешь, что теперь я соглашусь выступать с тобой? После того, как ты меня заперла?!
– Ну… – «тюремщица» за дверью совсем скисла, – я понимала, что мне придётся оставить тебя на чердаке на целый день, и, пока ты спал, принесла макароны и чайник…
– Я не продавал свободу за завтрак, – уже без особой ярости буркнул Эри.
– Понимаю, ты на меня сейчас страшно злишься…
– Если понимаешь, то выпусти.
– Эри, уже вечер. Ты всё равно не успеешь…
– Просто. Выпусти. Меня. Отсюда.
– Я понимаю, что тебе нужны деньги на билет домой, и могу помочь их достать.
На несколько секунд воцарилась тишина. Затем из-за чердачной двери до Тесс донёсся вздох и слова:
– Ладно, заходи.
Тесс достала из кармана ключ, но её рука замерла возле замочной скважины.
– Я не убегу, – добавил Эри, правильно поняв причину замешательства девушки.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Старый, неподатливый замок залязгал, щёлкнул, и дверь наконец-то отворилась. Тесс робко вошла внутрь.
Совершенно спокойный на вид, Эри сидел на ящике возле пустой миски и внимательно смотрел на девушку:
– Рассказывай. Я слушаю.
– Понимаешь, есть несколько причин, почему я хочу этого.
– Угу, – кивнул я.
– Во-первых, этот конкурс – отличный шанс пробиться в музыкальное училище имени Стефана Кальдемерде практически без экзаменов. Ты ведь слышал о нём? Оно считается довольно престижным, и конкурс проходит при его поддержке. А я давно уже хочу научиться петь по-настоящему… лучше, чем учат в школьном хоре.
– Угу.
– Но это даже не главное. В конкурсе участвует Азария Берштейт. С детства не люблю эту задаваку: вечно она мне утирала нос и в детском саду, и в школе. А сейчас у меня появился шанс обставить её на конкурсе!
– Угу.
– Ну и, эм, есть ещё причины…
– Угу.
– Ты меня вообще слушаешь? – с подозрением спросила Тессария.
– Да… ээ… причины, причины… да, причины.
Слушать-то я и правда слушал, но только вполуха. В эту минуту мне уже было ясно, что, судя по всему, предстоящий музыкальный конкурс и есть искомое ЭТО, которое непостижимым образом завело меня в Гвинсберн. Ну да, конечно, можно списать всё случившееся за последние два дня на самое обыкновенное «невероятное стечение обстоятельств», но тогда происходящее попросту лишалось смысла – а ведь его-то я так и старался найти! За неимением альтернативы это и есть та единственная соломина, за которую можно схватиться, чтобы не утонуть. Однако само осознание того, что я действительно участвую в этом по воле таинственных «высших сил» и вообще едва ли не пешка на ладони какого-то странного бога, внезапно выбило меня из колеи.
– … и, кроме того, это шанс заработать двадцать тысяч ремов в случае победы. Тебе ведь нужны деньги, да? – Тессария заискивающе взглянула на меня.
– Эээ…
Ну да, теперь-то уж никаких сомнений: всё это неспроста. Выполнил миссию – получи награду и живи счастливо. Чем не квест?
– Так да или нет?
– Э.. ну да, конечно.
Я встряхнул головой, избавляясь от лишних мыслей. Будет ещё время обдумать, что к чему, и где в этой истории зарыта плохо пахнущая собака.
– Так вот, Тесс, я хотел…
– Я же сказала, не смей…!
– Прости, Тессария, я хотел спросить: почему всё-таки я?
Ну, по крайней мере, уже без сильных эмоциональных взрывов. Так, запомнить: никогда не называть её «Тесс». Ни-ко-гда.
– Я уже говорила, что мне нужен гитарист. И не просто бренчатель по струнам, а хороший музыкант: мы ведь должны победить! А все, кого я знаю, или играют слишком плохо, или уже участвуют, но не со мной. Выступать с абы кем мне тоже не хотелось, и я…
– А я не абы кто?
– Подожди, дай договорю. Так вот, я никого не смогла отыскать, хотя уже два месяца как записалась на конкурс. Вчера я сидела у окна и думала отказаться от участия. И тут вдруг слышу музыку откуда-то с чердака. И понимаю: это то, что нужно! Дядя Берт разозлился: ему управляющий доверил ключ от чердака, чтобы дядя там следил за порядком, и тогда он пошёл, чтобы… в общем, чтобы прогнать тебя. А дальше, как я слышала, ты чуть не упал с крыши, и он тебя спас. А уж когда дядя решил отпоить тебя чаем, я и решила, что договорюсь с тобой насчёт конкурса.
Я скептически хмыкнул.
– Так когда, говоришь, этот конкурс?
– Через полторы недели. Если мы сильно поторопимся, то всё успеем.
По крайней мере, у меня будет ещё полторы недели, когда я вернусь домой. Хоть немного отдохну от этого безумия.
– Надеюсь, ты не злишься на меня за то, что я тебя заперла?
– Надеюсь, ты понимаешь, как нехорошо поступила?
– Зато рационально, – Тессария как-то нехорошо скривила улыбку и стрельнула в меня взглядом. Да это же вызов! Неужели я не приму его?! – Ну так что, будем работать вместе, коллега?
Девушка протянула руку. Изящная ладонь, совсем узкое запястье, худенькое предплечье… Вот она, та самая соломинка.
– А у меня есть выбор? – я без особой радости пожал руку.
Явившись поздно вечером с дежурства, Берт застал Эри и Тесс на кухне за ужином. Девушка немедленно кинулась на шею дяде, юноша поднял взгляд и приветливо кивнул.
– Так, а ты почему ещё здесь?! – вместо приветствия возмутился городовой, угрожающе сдвинув брови. – Мы же договорились, что я тебя здесь больше не увижу!
Эри съёжился под тяжёлым взглядом и смущённо заскрёб вилкой по тарелке.
– Дядя, ты понимаешь, он ведь музыкант, – заступилась за юношу Тесс, – и я уговорила его участвовать с нами в конкурсе!
Эри хмыкнул, вспомнив, как именно его «уговорили», но ничего не сказал.
– В конкурсе? – удивлённо переспросил городовой, разом растеряв угрожающий тон голоса.
– Дядя, ты что, забыл? – притворно обиделась девушка. – Я же пару месяцев назад говорила, что буду участвовать в конкурсе! Так вот, для этого не хватало гитариста, а Эри очень хорошо играет, и я подумала, что он сможет помочь… ну ты ведь не против? – Тесс использовала всё своё обаяние, сделав на последней фразе совершенно ангельское выражение лица и заискивающе посмотрев в глаза Берту. Городовой почесал в затылке, нахмурился, задумался, набрал было воздух для гневной тирады, но вместо этого ещё раз посмотрел на девушку, вздохнул и проворчал:
– Ладно. Пусть остаётся на чердаке.
– Ой, дядя, спасибо, спасибо! – Тесс вновь повисла на шее у дяди и принялась прыгать вокруг него: – Это так здорово, что ты разрешил ему пожить у нас!
– Ладно уж, – проворчал городовой. – Можешь оставить нас на минутку?
– Конечно-конечно! – Девушка мигом упорхнула в коридор и скрылась в соседней комнате. Здоровяк перевёл дух и взглянул на Эри:
– Я хотел сказать, что… Тесс, не подслушивай! – Гневный взгляд Берта устремился в коридор.
– Хорошо, дядя, – обиженно протянула Тесс и накрепко захлопнула дверь. Городовой вновь повернулся к Эри.
– Так ты это, и вправду поможешь моей девочке? – вполголоса переспросил он.
– Сделаю, что смогу, – кивнул юноша. Берт просветлел лицом:
– Это дело. Я рад, что она не будет больше так переживать из-за этого конкурса, – и тут же, надвинувшись над Эри, зловеще произнёс: – Только не напортачь мне тут! Я тебя с крыши вытащил не за этим, понял?
Эри шумно сглотнул, припомнив события вчерашнего дня, и кивнул:
– Я… я всё понял, господин городовой.
Берт расплылся в широченной улыбке и несильно ткнул музыканта пальцем в грудь:
– Ну как, не жёстко на опилках-то спать?
Глава четвёртая.
Песня начинается
На следующее утро полная энтузиазма девушка потащила Эри регистрироваться для участия в конкурсе.
Их цель находилась в здании городского Культурного Совета – старинного (как и две трети зданий Гвинсберна) особняка на берегу живописного канала неподалёку от порта. Всю дорогу Тесс, исполняя роль добросовестного экскурсовода, беспрерывно обращала внимание юноши на окрестные дома, тихие дворики и улицы: «В этом доме жил великий Онре де Блом!», «А в конце этой улицы – моя школа!», «А здесь пекут восхитительные пирожные, я тебе как-нибудь покажу!», «Ой, а на этом углу раньше часто дежурил дядя Берт! Он говорит, что это лучший угол во всём городе!»…
Эри рассеянно кивал. Достопримечательности города его мало занимали. Если бы Тесс только знала, о чём думал юноша в этот момент, он был бы удостоен лишь колючего, ледяного взгляда.
Ну вот, ей-богу, сейчас я на улице – и, казалось бы, что мешает удрать от этой наглой девчонки? Всего-то и дела – дойти до перекрёстка, сказать «Прости, но ты перегибаешь палку, прощай» – и рвануть что есть мочи по боковой улице! Я ведь здесь не на привязи. Гитара и документы под рукой, да и едва ли она сможет меня догнать…
Чёрт возьми, да что я тут несу? Конечно, можно так поступить – но стану ли я так делать? Вот же она, твоя привязь – твоё честное слово, пока ещё хоть чего-то да стоящее. Да и должен же кто-то показать этой девчонке, что игра ведётся вовсе не по её правилам!
А вот и вторая привязь. Берт спас мне жизнь и отнёсся ко мне хорошо, даже ничего толком обо мне не зная. Да, Тессария откровенно перебарщивала, говоря, что я ему обязан, но мне кажется, что сейчас я могу «отплатить» городовому тем, что помогу Тессарии.
А ведь есть и третья привязь… да-да, приятель, тот самый смысл, который ты вчера нашёл. И несложно было бы сказать: «Да брехня это всё, просто так сложились звёзды!» – но ты же не такой. Ты всё равно не перестанешь верить в то, что это не случайность. Ты же просто не сможешь по-другому. Тем более в этот раз…
Не на привязи, говоришь? Выбирай любую!
– О чём задумался?
– А, да ни о чём. Так, всякая чушь в голову лезет.
– Смотри, вот мы и пришли!
Эри даже не стал поднимать голову, чтобы взглянуть на великолепный особняк культурного совета. Похоже, булыжная мостовая была куда интереснее.
Тесс уверенно повела его какими-то коридорами, и через несколько минут они оказались на пороге нужного кабинета. За окованной железом дверью, к которой был приклеен листок с надписью «Администратор городского музыкального конкурса», скрывалась маленькая запылённая комнатушка, в которой только и было, что большой шкаф с парой бюстов именитых композиторов на нём, стол, стул да лампа с зелёным абажуром. И походящая на предмет мебели пожилая женщина, которая в ответ на их «можно войти?» даже головы не подняла.
– По какому поводу? – пробурчала она, разглядывая какие-то бумаги.
– Здравствуйте! – жизнерадостно выпалила Тесс. – Мы насчёт записи на конкурс! Я…
– Запись окончена, – отрезала тётка.
Ледяной приём погасил энтузиазм девушки, точно вылитое ведро воды. В секундном замешательстве Тесс обернулась к Эри, стоящему у неё за спиной. Юноша по-прежнему смотрел в пол, но было видно, как он ухмыляется. Девушка еле расслышала комментарий, произнесённый одними губами: «Старая грымза!»
– Но… подождите! Я ведь уже записана на конкурс! – Тесс с новыми силами бросилась на штурм «старой грымзы». Тётка наконец взглянула на посетителей. Глубоко запавшие глаза несколько секунд изучали вошедших, прячась за толстой бронёй стёкол очков.
– Запись окончена, – медленно повторила она.
– Но я записывалась ещё два месяца назад, и я пришла зарегистрировать гитариста, с которым мы будем выступать!
– Как фамилия?
– Чья? – в замешательстве спросила Тесс, но, ужаленная очередным взглядом, живо нашлась: – А, моя? Вальдениер. Тессария Вальдениер.
Тётка принялась перекапывать очередные бумаги. Спустя минуту нужный лист был найден, и администратор конкурса принялась его изучать, всем видом демонстрируя, что делает этим большое одолжение посетителям.
– Вы помните, я вам тогда говорила, что ещё приведу гитариста, – пробормотала Тесс, смущённо закусив губу – она понимала, что на самом деле едва ли тётка это помнит. Занятая своим делом, «грымза» никак не отреагировала. – Вы понимаете, он должен участвовать в конкурсе, он хорошо играет, и… Эри! – девушка обернулась к гитаристу, – покажи, как ты играешь!
Эри наконец оторвал взгляд от пола. Просьба застала его врасплох, но в глазах Тессарии была такая горячая мольба, что, молча кивнув, юноша принялся расчехлять гитару. Тётка за столом, подняв глаза от своего листка бумаги, пристально поглядела на него.
Забросив гитарный ремень на плечо, Эри вновь уткнулся взглядом в пол и заиграл… мелодию из детской песенки про сверчка, пляшущего под дождём. Дурацкая приставучая мелодия из нескольких нот, известная всем и каждому, заставила Тесс окаменеть. Юноша начал притоптывать в такт песне, переминаясь с ноги на ногу и по-прежнему не отрывая взгляда от пола. Если бы он всё-таки рискнул взглянуть на Тесс, его бы однозначно снесло волной гнева, захлестнувшего девушку. На лице Эри играла ехидная улыбка, никак не вязавшаяся с песней. Сыграв лейтмотив несколько раз и, казалось, умышленно допустив несколько ошибок, он закончил «песню» на низкой дрожащей ноте и исподлобья взглянул на Тесс и «старую грымзу». Девушка, отвернувшись, опустила лицо в ладони и вздрагивала то ли от гнева, то ли от беззвучных слёз; тётка по-прежнему смотрела на ненормальных посетителей с величием каменного истукана.
Эри всё ещё держал ноту, наполняя пространство кабинета низким вибрирующим звуком. Он уже поднял голову, и теперь идиотская улыбочка на его лице была видна всем.
Тесс всё-таки всхлипнула.
Медленно начала подниматься рука тётки. Ещё мгновение, и укажет на дверь.
Эри улыбнулся ещё шире…
И в следующий момент грянул замысловатый аккорд, мигом остановивший администратора конкурса. Не успела заглохнуть открытая тонкая струна, как пальцы левой руки стремительно забегали по ладам. Невесть откуда взявшийся в другой руке медиатор1 застучал по басовым струнам2, словно намереваясь высечь из них искры.
Тесс отняла уже мокрые ладони от лица и ошеломлённо воззрилась на юношу. А он уже не смотрел на неё, сосредоточив всё своё внимание на хитрой мелодии. Придумав эту наработку уже давны-давно, Эри до сих пор не дал ей никакого названия. Задорный, какой-то откровенно-мальчишеский мотив, не нарушаемый ни единым звуком со стороны тётки за столом, казалось, прыгал по стенам кабинета, словно солнечный зайчик в весенний день. Звонко бряцали басовые струны, словно говоря: да-да, это я! Скрэтч3 от одного конца грифа до другого, переход к припеву… «Грязновато!» – скривился юноша, как можно быстрее исправившись и продолжая играть.
Исполнив пару строк припева, он сорвался в соло. Журчащим потоком пролилась трель, спускаясь по струне, провыли задорные рок-н-ролльные бэнды4, а затем, после короткой паузы, снова зазвучала мелодия из песни о сверчке под дождём, остроумно вставленная в общую мелодию и слегка усовершенствованная по воле Эри. Закончив соло звонким вибрато5, юноша выждал секунду, затем неспешно и небрежно, словно сходя с пьедестала, спустился к басовым струнам и завершил игру тем же звучным аккордом, с которого начал. И только теперь повернул голову, чтобы посмотреть на реакцию присутствующих.
Чем-чем, а ей он остался доволен, снова расплывшись в глупой улыбке. Тесс по-прежнему стояла как громом поражённая, и в её взгляде, устремлённом на Эри, не было ни капли гнева – лишь глубокое изумление. Зато губы тётки растягивались в приветливой улыбке.
– Ваш паспорт, молодой человек, – уже куда дружелюбнее произнесла она.
Эри кивнул, шагнул к столу и выложил из кармана заранее приготовленный документ. Он почувствовал, как Тесс схватилась сзади за его плечо, то ли стараясь обрести равновесие, то ли силясь вернуть на землю юношу, казалось, готового вот-вот взлететь.
Когда дверь кабинета закрылась, Тессария буквально накинулась на меня: – Что это ещё за фокусы?!
«Если я скажу, ты же меня заживо съешь». Я зловеще расхохотался, оглашая эхом длинный пустой коридор.
– Нет, я конечно, очень благодарна тебе… – потупилась девушка, – но это…
– Это моя старая наработка, – отмахнулся я. – Без названия. Сколько ни думал, так ничего не ум и не пришло. Хотя… мне кажется, теперь я знаю, как её назвать.
– Как? – затаив дыхание, спросила Тессария.
– «Старая грымза»!
Итак, теперь Эри значился в списках конкурса, и всё было решено, кроме одного-единственного вопроса, который юноша озвучил, едва только они с Тесс вышли на набережную:
– Так что мы играем?
Девушка сразу сникла:
– Ээ…
– Ты что, записалась на конкурс, даже не зная, что мы собираемся исполнять?! – возмутился Эри.
– И вовсе нет! – вспыхнула в ответ Тессария. – Я же сказала, что строго представляла, ЧТО мы будем играть! Как раз то, что играл ты!
– Что, «Старую грымзу»? – это была шутка, но, увидев задумчивое выражение лица Тесс, юноша немедля замахал руками: – Ты с ума сошла? Нам с этой песней в жизни не выиграть! У неё же даже текста нет!
– Ну, текст-то, допустим, можно сочинить, но… да успокойся ты, не будем мы её играть! Мне больше понравилось то, что ты играл на чердаке. Что это было?
– На чердаке? – Эри содрогнулся, припомнив в красках все события позавчерашнего дня. – Я вообще-то импровизировал.
– Ого! – обрадовалась было Тесс, но тут же погрустнела: – Значит, никакая это не песня…
– Как это никакая?! – снова возмутился Эри. – Я, между прочим, старался!
– Но это значит, нам ещё надо додумать композицию, сочинить текст, и только потом можно отрепетировать песню как следует. А времени-то всего полторы недели!
– Песню? За полторы недели? Тут нужно очень большое вдохновение, иначе ничего не выйдет!
– Да я понимаю. Но как его поймать, это вдохновение?
Эри улыбнулся. Широко. Нет, даже очень широко.
– Положись на меня!
– Эри, зачем тебе столько чая?
– Я же сказал, положись на меня!
Я, конечно, ворчу не хуже собственного деда, но всё-таки этой наглой девчонке пора бы уже доверять мне в таких вопросах, раз мы в одной команде! Хотя, следует признать, Тессария поступила хорошо, безропотно заплатив за две большие банки качественного чёрного чая. Я бы, конечно, и сам их купил, но скудное состояние моих финансов не позволяло таких трат, какими бы оправданными они ни были.
– Ты что, будешь ловить вдохновение на чай?
– Вроде того. Уже начал ловить.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, я хотя бы знаю, о чём будет наша песня.
Вообще-то я слегка покривил душой, да. Я это знал ещё тогда, на крыше, с которой всё и началось. Верхний город. Другой город. Город чердаков, проводов, антенн; город, в котором живёт само небо.
– И о чём же?
– О городе.
– Городе?
– Ну да. О вашем прекрасном, замечательном, просто умопомрачительном городе.
– Это был сарказм, да?
– Он самый, – извини, Тессария Вальдениер, но тебе уже пора бы понять: я могу быть язвой ничуть не хуже тебя. Во всяком случае, когда мне хочется таким быть.
– И когда мы будем её сочинять?
– Не раньше, чем доберёмся до чердака.
– Зачем туда?
Она что, нарочно притворяется глупой? Я же уже знаю, что на самом деле она не такая!
– Увидишь. А теперь не пугай моё и без того запуганное вдохновение.
Ну, теперь хоть можно собраться с мыслями. Поэт из меня, по правде говоря, не ахти какой. Музыку-то я придумать смогу, но вот с текстом куда больше надежд на неё, она же у нас умная. Впрочем, иногда и волшебное слово «надо» творит чудеса…
Предыдущим вечером чердак был несколько преображён. Берт разрешил юноше воспользоваться старым матрасом из кладовки и выдал ему одеяло, настольную лампу и смотанный в катушку удлинитель, поскольку электричества на чердаке не было и нужно было подключаться к розетке в квартире. А также хозяин одарил Эри ключом от окна – если чердак не проветривать, то жить здесь через какое-то время станет невыносимо.
– Давай обживайся, только не мусорь и не устраивай бардак!
И вот теперь Эри торжественно вошёл в своё новое обиталище и голосом исторического деятеля повелел:
– Ручку и бумагу мне!
Тесс кивнула и скрылась за дверью.
– И чайник! – крикнул Эри вдогонку. В ожидании заказанного он присел, расчехлил гитару и начал играть что-то примерно в том же духе, что и позавчера. Видимо, и вправду получилось нечто похожее, потому что Тесс, войдя на чердак, радостно воскликнула:
– Да, вот оно!
– Что? Где? – Эри затравленно оглянулся в ту сторону, куда смотрела Тесс, но не увидел ничего неожиданного. Девушка посмотрела на гитариста:
– Музыка! Песня! То, что ты играешь!
– Да это всё примитивно! – разочарованно махнул рукой Эри.
– По-моему, ты несправедлив к себе, – убеждённо сказала Тесс. – Мне нравится.
– А мне нет, – заявил Эри. – Тут ещё работать и работать.
– Но…
– Кто здесь музыкант и автор песни, а?! Если мы хотим победить, надо много работать! И вообще, где мой чай?!
– Вот, – Тесс в растерянности протянула закопчённый чайник. Эри немедля залил кипяток в одолженную у Берта кружку и хмыкнул:
– Другое дело. Так, а ты пока думай над текстом!
– Я? – Тесс неожиданно залилась краской.
– Ну не я же! – Юноша немедля скорчил такую рожу, которая, по замыслу, должна была убедить девушку в полном отсутствии поэтического дара у её обладателя.
Читать бесплатно другие книги:
