Пламя Этерны Камша Вера
Абвениарх наконец что-то надумал, и Диамни показалось, что он очень доволен собой. Холеная рука поднялась в ритуальном жесте.
– Пусть Беатриса Борраска поднимется на холм Абвениев. Если ее ребенок от семени Раканов, Ушедшие его признают. Если нет, не о чем и говорить.
Ай да Богопомнящий! Ай да умница! Все правильно! Жены эориев, ожидая ребенка, проходят испытание, ведь силу можно завещать лишь мужчине своей крови. Если Ринальди невиновен, боги оттолкнут Беатрису и ее дитя.
– Эория готова подняться на холм Абвениев? – голубые глаза Эридани не сулили ничего хорошего.
– Да!
– Что ж, – Эридани холодно взглянул на закутанную в четырехцветный плащ женщину и еще холоднее на брата, – быть по сему. Завтра утром эория Беатриса поднимется на холм Абвениев и докажет свою правоту. Если обвинение подтвердится, эпиарх-наследник предстанет перед судом высших эориев. Если нет и если после этого обвинительница не докажет, что оклеветать брата анакса ее вынудили, судить будут клеветницу. До того, как я данной мне властью разбужу силы Ушедших, обвинительница может отказаться от своего слова, а обвиненный признать свою вину, обретя право самому оборвать свою жизнь. И да вразумят Абвении того, кто лжет.
Ринальди пожал плечами и легкой, раскованной походкой направился в сторону дворца. Перед ним расступались, как перед прокаженным, но эпиарх, кажется, этого не замечал. Четверо воинов, повинуясь взгляду анакса, подошли к Беатрисе. Оказавшись среди высоких плечистых мужчин, она казалась совсем крохотной. Неистовый, словно бы сжигавший женщину изнутри огонь погас, остались ужас и безнадежность. Бедная девочка, что же ей довелось вынести, если она решилась открыть свой позор и потребовать суда!
– Воины, – голос анакса оставался все тем же бесстрастным и холодным, – вы отвечаете за безопасность обвинительницы головой. Завтра она в сопровождении эориев Дома Ветров должна явиться к холму Абвениев, чтобы подтвердить или же опровергнуть сказанное.
Это тоже обычай, или Эридани опасается за жизнь Беатрисы? Мастер Коро был в Цитадели чужаком и не знал многого, очевидного эориям, слугам и воинам. Обычно Диамни спрашивал своего ученика, и тот с радостью объяснял, но сейчас на юношу было страшно смотреть.
Мастер Коро никогда не любил эпиарха-наследника и не верил ему, а после случая у храма Анэма стал бояться. Теперь его правоту подтвердила сама жизнь, но художник дорого бы дал за то, чтобы ошибиться.
– Диамни, – Эрнани попытался улыбнуться, – завтра все прояснится, вот увидишь.
– Безусловно, Эрнани.
Прояснится уже этой ночью. Анакс – хороший брат, и он все понял сразу, потому и отложил испытание. Ночью Ринальди исчезнет из Гальтар, как исчез его дружок Чезаре, и останется лишь молить Абвениев, чтобы негодяй где-нибудь сломал себе шею. Лишить эпиарха наследства может лишь анакс по приговору высших эориев, причем вынесенному в присутствии обвиняемого. Сбежав, Ринальди останется преемником брата до своей смерти или рождения племянника. Если Эридани умрет, не оставив потомства, власть по закону перейдет к насильнику и лжецу, где бы того ни носило.
По-человечески поступок анакса понятен, но его долг покарать преступника именно потому, что тот имеет права на трон. Будь Ринальди честным человеком, он бы воспользовался отпущенным ему временем, чтобы покончить с собой. Какая чушь! Будь он честным человеком, он не стал бы мучить отвергшую его женщину.
– Диамни, я… – шепот Эрнани был каким-то горячечным, – я должен поговорить с Рино! Если он не придет ко мне вечером, я сам схожу к нему, когда все уснут.
– Разумеется, Эрнани. Твое сердце делает тебе честь.
Ты придешь к запертой двери, мальчик, и там наконец поймешь, кого обожал столько лет.
7
Эпиарх
В комнатах Ринальди было темно, тихо и пусто, и Эрнани подумалось, что если брат виновен, его уже нет ни в Цитадели, ни в Гальтарах. Юноша все же прошелся молчаливой анфиладой. Брат с детства любил зеркала, это и впрямь было красиво, но сейчас глядящие друг на друга глубокие стекла производили жуткое впечатление. Эпиарху казалось, что он стоит на перекрестье ведущих в бесконечность коридоров, по которым в никуда бредут темные фигуры со свечками. Это было страшно, юноша чувствовал на себе чьи-то взгляды, за его плечом стоял некто молчаливый и недобрый. Убеждать себя, что все дело в обычном страхе человека перед ночью и неизбежностью, становилось все труднее, слишком сильным было ощущение чужого присутствия в молчаливых, словно бы вымерших комнатах. Рино бежал, осталась пустота и что-то, чему нет названия.
Юноша как мог быстро поковылял назад, туда, где был свет и живые люди, а не полные призраков зеркала. В своих комнатах ему стало стыдно – мало того что он уродился калекой, он еще и трус! Испугаться тишины и повешенных друг против друга освинцованных стекол, мимо которых проходил десятки раз. В безлюдности покоев эпиарха не было ничего загадочного, просто Эридани снял стражу, давая брату шанс на спасение. Золотые Земли велики, но за проливом лежат Багряные; там иные законы и иная жизнь. Черноглазые белобрысые мориски ценят в других не честь, а дерзость, силу и смелость, Рино с ними поладит, возможно, даже отыщет своего побратима. Теперь беглецами стали оба…
Когда совет эориев, поддержав требование Дома Скал, повелел убрать с Горусской арки имя Чезаре Марикьяре, Ринальди впал в неистовство. Эридани как-то унял эпиарха-наследника, но каменотесам пришлось сбивать с красного мрамора еще и имя Ринальди Ракана. Как же анакс с наследником тогда орали друг на друга. Рино кричал, что уже сделанное принадлежит тем, кто делал, Эридани не желал марать победы подлостями хоть бы и победителей. Борраска согласился с анаксом, и на арке осталось одно имя из трех, имя стратега Лорио. Не из той ли размолвки вырос нынешний кошмар? Эрнани всем сердцем желал, чтобы брат оправдался, но на это почти не надеялся. Как и Эридани, иначе б анакс не отложил испытание до утра. За ночь можно уехать далеко, а незаметно выбираться из Цитадели Рино умел.
Эпиарх подошел к заваленному свитками и рисунками столу и столкнулся со взглядом Владыки Молний, Осени и Заката – взглядом Ринальди. Брат не счел нужным и возможным зайти попрощаться, видимо, не желал неизбежных разговоров о Беатрисе. Но как он мог так поступить с женщиной? С супругой человека, на мече которого держится анаксия? Без Лорио Золотая Анаксия уже бы раскололась, или Эридани пришлось бы призвать Зверя. Если только это в его власти… Слова Ринальди о силе Раканов слишком походили на правду. Эрнани взял набросок и поднес к глазам – неужели они больше никогда не увидятся? Вечная разлука с живым страшнее прощания с мертвым. Юноша находил поступок брата гнусным, но был слишком к нему привязан, чтобы желать торжества справедливости. Окажись на месте Рино любой другой эорий, Эрнани без колебаний требовал бы для него самой страшной кары, но Ринальди! Младший из братьев Раканов так и просидел до утра, то вновь и вновь вглядываясь в дерзкое смеющееся лицо, то пытаясь читать о войне собак и кошек, но книга жгла руки и больше не смешила.
Неужели брату так нравится поэма Номиритана потому, что кошачий повелитель Леофор Змеехвостый говорит то, что Рино думает? Кот издевался над собачьей верностью и честью, думал лишь о кошках и войнах, устраивал подлые каверзы всем, кто его чем-то задевал. Леофор заманил в охотничий капкан отказавшую ему в любви лисицу, овладел ею, а на ее лиса навел охотников. Эрнани стало тыдно, когда он вспомнил, как они с Ринальди смеялись над этой сценой, но разве брат поступил с Беатрисой иначе?
Юноша оттолкнул вдруг ставшую отвратительной поэму. Эридани прав, ее нужно запретить. И все-таки хорошо, что Ринальди спасся! Может быть, в дальних краях он изменится к лучшему… Эпиарх взглянул в окно, потом на песочные часы. Пора собираться! Главное, не подать виду, что он знает об исчезновении брата. Ринальди вечно опаздывает на церемонии, нужно тянуть, уговаривать подождать. Чем позже будет послана погоня, тем больше шансов у беглеца уйти. Эрнани, как мог, быстро переоделся – он терпеть не мог подпускать к себе слуг – и послал за мастером Коро, чья помощь не унижала. Художник появился очень быстро, наверное, тоже не спал. Диамни казался смущенным, и эпиарх понимал почему – учитель не любил Ринальди и не скрывал этого, но, когда его опасения подтвердились столь чудовищным образом, почувствовал себя предвестником несчастья.
– Только не говори, что тебе очень жаль, – Эрнани постарался улыбнуться, – просто помоги добраться до места.
– Охотно, мой эпи… – художник прервал себя на полуслове, – разумеется, Эрнани, я помогу. Мне давно хотелось рассмотреть обелиски вблизи, а потом зарисовать. Это очень древнее место.
– Да, считается, что сперва появились они, потом – Цитадель и Кольца, и уже последними Великие башни…
Они шли и разговаривали о древних Гальтарах и их неприступных стенах-кольцах, не сложенных из камней, а словно бы выросших из земли. Эрнани рассказывал о Цитадели, в которой живут эории, и о подземных лабиринтах. Диамни пытался понять, для чего нижний город разделен на четыре части стенами не менее толстыми и высокими чем внешнее Кольцо, так что попасть из города Ветров в город Молний можно лишь пройдя по внешнему или внутреннему Кольцу, и то не напрямую. Мастер и эпиарх гадали, кому могли понадобиться башни без входа и выхода и что означают символы, выбитые на оседлавших вершину холма обелисках. Они говорили обо всем, но не о том, что неотвратимо приближалось. Ринальди исчез, и его позор ляжет на плечи Эридани, Дом Ветров не простит анаксу бегства насильника.
8
Эпиарх
На четырех пологих лестницах, ведших на вершину холма, стояли стражи в анаксианских цветах, а ближе к вершине на круговой террасе ждали главы Домов Молний и Скал. Энио Марикьяре в алом, расшитым золотыми зигзагами плаще казался недоумевающим и расстроенным, пожилой Повелитель Скал угрюмо смотрел в землю.
– Странное дело, – Диамни, как мог, пытался отвлечь своего ученика от дурных мыслей, и Эрнани был ему за это благодарен, – как все смешалось! Некогда детей Астрапа узнавали по черным глазам при очень светлых волосах, а у Повелителей Скал были серые глаза и темные волосы, а что теперь? Марикьяре темноглаз и темноволос, старик Надорэа рус, а ты похож на потомка Унда куда больше нынешнего главы Дома Волн.
О Повелителях Ветров не было сказано ни слова. Диамни не сомневался в вине Ринальди и не желал бередить рану, но Эрнани Ракан должен драться до конца. Он станет говорить и о Доме Ветров, и о брате, который, как всегда, проспал, но вот-вот примчится.
– Ну ты же знаешь, – главное, не молчать, не молчать и не коситься в сторону обелиска Анэма, откуда должна появиться Беатриса. – Раканы пошли во всех Ушедших вместе и ни в кого в отдельности. И друг на друга мы тоже не походим. Ринальди достались лицо Астрапа и глаза Унда, Анэсти лицом удался в Унда, а статью – в Лита и при этом был голубоглаз. Эридани – вылитый Анэм, как его рисуют, зато про Лорио даже не скажешь, что он эорий, хотя его мать приходилась сестрой нашему деду. Впрочем, откуда нам знать, какими были Абвении на самом деле? Ринальди говорил…
– Я много чего говорил. – Ринальди Ракан в придворной одежде стоял за спиной Эрнани и улыбался, светлые волосы наследника украшала церемониальная диадема, но в руках эпиарх держал ветку сирени.
– Рино! – Эрнани не находил слов. – Ты… ты тут?!
– А где ж мне еще быть? – удивился братец, помахивая своей веткой. – Здравствуй, мастер. Ты собрался все это… изобразить?
– Я…
– Я заходил к тебе ночью… – не выдержал Эрнани. – Тебя не было. Никого не было.
– Я выходил в город, захотелось развеяться после вчерашнего. А ты, никак, вообразил, что я удрал?
– Что ты… Я…
– Так ты или я? – Ринальди отбросил цветок. – Ты уж сделай милость, определись.
– Да, – еле слышно произнес Эрнани, – я так подумал. Эридани убрал стражников, перенес испытание на утро… и потом эти свидетели… и собака.
– Сколько раз можно говорить, что это не Гиндо! А хоть бы и он. Бедняга пропал полгода назад, мало ли в чьих руках он мог оказаться… Как бы то ни было, мне жаль Лорио, хорошенький подарочек его ожидает!
«Хорошенький подарочек…» Борраска не переживет измены жены. Неужели Рино не виновен? Похоже на то, виновные так себя не ведут.
– Извини, я думал…
– Это признак благородного происхождения, братец, – пожал плечами Ринальди. – Мы, эории, склонны верить любой гадости, сказанной о другом, но ужасно обижаемся, когда в гадостях обвиняют нас. О, а вот и обвинительница! Сегодня она выглядит получше. Все-таки некоторым женщинам лучше не раздеваться.
Беатриса Борраска в сопровождении родичей Лорио поднялась на террасу, не приняв ничьей помощи. Широкое, без пояса, закрытое платье цветов Дома Ветра – синего с белым – усугубляло и без того запредельную бледность женщины. Льняные волосы Беатрисы были убраны в серебристую сетку, это было единственным украшением, которое она себе позволила. Обведенные темными кругами глаза эории смотрели куда-то вверх – то ли на обелиск Анэма, то ли в небо. Не верилось, что эта измученная девочка могла обнаженной, с растрепанными волосами пройти через весь город и потребовать суда над насильником. И еще меньше верилось, что она способна солгать. Неужели и впрямь эсператисты? Решили отомстить за своего проповедника или опозорить полководца, разбившего принявшего новую веру самозванца? Но теперь Беатрисе ничего не грозит, почему бы ей не сказать правду?
Магии анакса хватит на то, чтоб защитить одну-единственную эорию, а Лорио предпочел бы, чтоб его жену обесчестили враги, а не эпиарх, которого он учил владеть мечом. Если, конечно, здесь можно говорить о предпочтении…
Звуки флейты и барабана возвестили о появлении анакса и Абвениарха, за которым шли три беременные женщины – одна эория и две простолюдинки. На поясе Эридани сверкал камнями церемониальный меч Раканов. Обычно брат носил при себе другое оружие, выкованное лучшими оружейниками Гальтар, а этот, широкий и короткий, висел в тронном зале. Там же хранились венец и увенчанный мерцающим лиловым камнем жезл, который анакс сжимал в руке. Реликвии повелителей Золотых Земель мирно спали веками, тая в себе древние силы, но сегодня они увидели солнечный свет.
Эридани хмуро оглядел глав Великих домов, обвинительницу и братьев. При виде Ринальди тяжелые веки чуть заметно дрогнули – анакс был поражен, но он всегда умел скрывать свои чувства. Под внимательным, взыскующим взглядом брата Эрнани стало страшно. Юноша вновь почувствовал себя стоящим на перепутье с догорающей свечой; в четыре стороны от него тянулись бесконечные проходы, и лишь один вел к свету.
– Эория Беатриса, – младший эпиарх ждал этих слов и все равно вздрогнул, – подтверждаешь ли ты свое обвинение? Если тебя силой или обманом вынудили взойти на чужое ложе и обвинить невиновного, мы прощаем твой грех вольный и невольный в обмен на имена истинных виновников.
– Мой анакс, – Беатриса начала едва слышно, но затем возвысила голос, – я подтверждаю обвинение. Я подтверждаю, что эпиарх Ринальди из рода Раканов похитил меня и полгода продержал в своем убежище. Я подтверждаю, что он силой овладел мною и брал меня еще и еще, пока не убедился, что я забеременела. Я подтверждаю, что отец ребенка, которого я ношу, – эпиарх Ринальди… Я… я понимаю, какую боль это принесет моему супругу и моему анаксу. Я бы отреклась от своих слов, если б Ринальди Ракан не был наследником, но… Но человек, поступивший… сделавший это со мной, способен на все. Он не олжен оставаться на свободе, он не должен носить титул эпиарха-наследника… И поэтому я обвиняю его! Я готова пройти испытание, и я говорю правду, клянусь Ундом и Анэмом!
– Брат наш Ринальди, – Эридани говорил чуть медленнее, чем обычно, Эрнани понял, что каждое слово дается брату с трудом, – продолжаешь ли ты настаивать на испытании или признаёшь обвинение?
– Мне жаль Лорио Борраску, – в голосе Ринальди не было обычной насмешки, – но я не желаю приносить свою честь в жертву его покою. Я не трогал эту женщину ни по ее доброму согласию, ни против ее воли.
– Ты сказал, я услышал. Что ж, боги ушли, но их сила и их кровь с нами и в нас. Они дадут ответ, истинный и единственный. Братья мои, идите за мной.
Анакс начал медленно подниматься по пологой лестнице, Ринальди крепко подхватил Эрнани за локоть и двинулся следом. Юноша ковылял, опираясь на сильную руку брата, и рядом с ними шел тот самый невидимка, что бродил ночью по покоям наследника. Эрнани чувствовал его присутствие, но не решался прервать начавшийся ритуал, да и разум настаивал на том, что чужак не более чем порождение воспаленного воображения. Будь иначе, братья бы тоже что-то почувствовали, особенно Ринальди.
Читать бесплатно другие книги:
