Харри Проглоттер и Волшебная Шаурматрица Панарин Сергей
Дикторский баритон рассыпался проникновенным бисером:
– И по многочисленным заявкам наших друзей шмуглов звучит следующая песня – «Шмуглянка».
Под балалайку, гармонь и три ситара запел красивый бархатистый голос:
- Как-то утром, на рассвете, заглянул в соседний сад.
- Там шмуглянка-партизанка составляла хит-парад.
- Говорит: – Чего стоишь-то и глядишь, дегенерат?
- Мы шмуглянский куртизанский собираем здесь отряд.
- Я краснею, я бледнею, захотелось вдруг сказать:
- Раз ты куртизанка, буду я твой курти-зять!
Секретарша не выдержала и разревелась.
ХIII
Это глупость вообще, но мне это знакомая песня.
В. С. Черномырдин
Харри зашел за пышный куст гортензии и задумался. Поводов для раскидывания мозгами набиралось ровно два.
Прежде всего, надо было что-то решать с ненавистной правдой. Проглоттер не сомневался: расскажи он сейчас о своем чревоугодническом низком поступке, и Джеймс с Молли покроют его самыми страшными проклятьями. И наверняка бросят на произвол судьбы.
А идти в одиночку мальчик боялся. Во-вторых, Харри сильно удивился тому, что действительно хочет по-маленькому. Бабаянус Двуликий уверял: никаких нужд Проглоттер испытывать не будет, так как выданные ему таблетки сообщают организму принявшего волшебное свойство всё свое носить с собой. А вдруг произойдет нечто ужасное?
В последние дни шрам в форме значка доллара нещадно зудил. Так всегда бывало, когда активизировались Темные Силы.
Харри Проглоттер неистово чухался, но шрам беспокоил его всё сильнее и сильнее. «Понятно, – рассуждал мальчик, – я же сам носитель Зла».
В конце концов он рискнул пописать.
Гортензия тут же стремительно увяла, листья ее почернели и опали, а стебли в одночасье скрючились, и из них повылезали отвратительные колючки. На каждой выступило по капельке темной маслянистой жидкости.
«Наверняка яд, – решил Проглоттер, – я проклят, проклят… Жирный сосуд со злом, вот чем я стал…»
– Маг ты, видимо, незнакомец! – неожиданно раздался голос за спиной школьника, заставив его вздрогнуть.
Харри резко развернулся и увидал маленького бледного эльфа-домового. Эльф был зелен лицом и совершенно лыс. Большие острые уши бодро топорщились И потешно шевелились, «жестикулировали», как бы помогая хозяину в беседе. Домовой был одет в коричневый балахон из грубой ткани. На поясе у него висела блестящая металлическая трубка.
– Ты кто?.. Шрек? – тупо спросил Проглоттер.
– Йода, – поклонился незнакомец.
– у меня нету, – развел руками Харри. – А ты порезался, да?
– Ох, – разочарованно выдохнул эльф, при этом его ушки печально «завяли». – Но не ты первый, не ты последний… Йода меня звать. Имя такое.
– Извини, Йода, – смущенно промямлил мальчик. – Приятно познакомиться. Так ты домовой?
– По происхождению. Но по сути я вселенский. Я джедай! – И коротышка гордо выпятил грудку вперед, но тут же стушевался: – Правда, ученик пока. Но у меня уже лучевой меч есть, только батарейки сели, еще я историю джедайства знаю, поднимать маленькие камешки при помощи Великой Силы умею… В наперстке каком шарик угадываю, погоду предсказываю, лужу, паяю, примуса починаю…
Слушая неправильную речь эльфа, Харри Проглоттер отчего-то осоловел, глаза его начали слипаться, но он скинул дрему:
– А что ты тут делаешь?
– По джедайского педсовета заданию Проглоттера ищу Харри. Проводить и оберегать до Чмошища Чвакательного мне велено.
– Так ты отведешь нас к Чмошищу?! – обрадовался Харри.
– Именно, если Великой Силе будет угодно. Ведь будущее покрыто тьмы пеленой, замышляется что-то…
– Эй, Харри! Ты там уснул или как? – Окрик Джеймса, к большому облегчению Проглоттера, прервал очередной развернутый ответ эльфа.
– Пойдем к моим друзьям, – предложил Харри.
Знакомство Йоды с Барахлоу и Козазель было долгим и скучным. Представлялся он с излишними подробностями, порядок слов в его речи заставлял то и дело задумываться, что же имелось в виду. Самое удивительное: эльф говорил много, но полезной информации было мало.
Дети клевали носами, пока фонтан красноречия Йоды не иссяк. Стряхнув остатки сна, Харри, Молли и Джеймс почувствовали себя лучше.
– Всё, пора идти! – постановила Козазель, и процессия зашагала дальше.
Йода то и дело начинал рассказывать всякие разности:
– Вот нагадали мне… Старый буду, шестьсот от роду годков, в авторитете большом, самый главный джедаев вождь и учитель, но смутную прощелкаю угрозу, атаку пропущу клонов, империя воцарится, но надежда возникнет новая, ответный потом удар, а там джедая уж и возращение…
Или:
– Мой дядя Голлум самых честных правил, когда не в шутку занемог… Или… а впрочем, неважно.
Изредка внимательный Джеймс озирался, ловя шорохи, доносящиеся из чащобы. Но ничего подозрительного Барахлоу не замечал.
Большой черный волк Амадеус фон Лохкарт неизменно успевал скрыться. Его вели вперед нюх и болтающийся на шее компас, выданный Мастдаем Глюкообильным.
Сам ректор следил за экспедицией по специальному глобусу, устроенному наподобие Харриной карты. Компас Локхарта посылал спецсигнал.
Кстати, о карте. Харри Проглоттер четко следовал ее инструкциям, и к концу дня путники миновали лес.
«А что Большой Брат?» – спросите вы. А ничего. Подкрепился младенцами в томатном соусе и заснул. Утро вечера поумнее.
Часть вторая
ПЕСНЬ О ДЕЯНИЯХ
I
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.
В. С. Черномырдин
Всё меняется в этом мире. Например, мало кто знает, что к тридцати годам Дюймовочка стала натуральной Стопудовочкой. Выросла, так сказать… Выросла… Господи! Да парнишке, скажем, в тринадцать лет (а именно столько было Харри Проглоттеру) час кажется днем, день кажется неделей, а неделя – целой вечностью. Правда, вечность, которую предстояло прожить Харри с момента поедания Волшебной Шаурмы, изрядно сокращалась из-за спешки, волнения и простого человеческого страха.
А юный маг еще как боялся. Корни и Побеги Зла – это не огурцы с молоком. Это куда серьезнее. Именно поэтому толстячок шагал по лесной тропинке, упрямо пыхтя, глядя в затылок Джеймса Барахлоу, иногда получая тычки в спину от Молли Козазель, не слушая Йоду и взывая ко всем известным и неизвестным силам: (только бы успеть). Жить хочется и в тринадцать. Роща закончилась, и началась каменистая почва с редкими чахлыми кустарниками и островками тщедушной травы. Когда деревья расступились, впереди показалась сплошная каменная стена Плоской горы.
Харри задрал голову. Там, наверху, было широкое плато. Плодородное, тихое, почти райское местечко…
Путники сбросили рюкзаки и напились из фляг. Проглоттер расстелил карту на большом белом валуне. Молли и Джеймс тоже подошли и склонились, разглядывая изображение.
– Как ни крути, а пунктир идет прямо через отвесную стену плато, – констатировал Барахлоу.
– А метлы… метлы в кабинете Мастдая Глюкообильного, – в очередной раз посокрушалась Молли Козазель.
– Должен же быть какой-то нормальный маршрут! – вспылил Харри и ударил по валуну кулаком.
– Эй, полегче! – сказал камень.
Ребята отскочили как ошпаренные.
– Ага, испугались? – захихикал валун. – Деревенские, наверное, раз не узнаете знаменитый Лежачий Камень… О темпо, доложу я вам, о морес, блин!
Джеймс Барахлоу не преминул плоско съязвить:
– Отлично, голыш-переросток, болтающий на латыни!
– Не груби, малец! – прогремел Лежачий Камень. – Я всё-таки бессмертен.
– Ну, да. Вы бессмертны, но что толку в этом бессмертии? – спросил Харри.
Лежачий Камень вздохнул.
– Понимаешь, маленький недолговечный протеиновый сгусточек, бессмертие не обязательно предполагает беготню с мечом и отрубание голов себе подобным. Сам-то я тут, но дух мой, а также зрение и слух могут свободно путешествовать в этом мире и за его пределами. Между прочим, я знаю почти всё.
– И местоположение Чвакального Чмошища?
– Да. Следуй пунктиру на карте и не пытайся быть умнее, чем ты есть.
– Ты видишь карту?! – удивился Харри.
– Я же говорю, дух мой, а также…
– Спасибо-спасибо! – перебила очередную напыщенную руладу Лежачего Камня Молли. – Раз вы так здорово во всём разбираетесь, то, может, подскажете нам, как подняться наверх?
– Может, и подскажу… – буркнул Камень.
– Э-э-э… – начал издалека Харри Проглоттер. – А подскажите, пожалуйста, как подняться наверх?
– Ну, во-первых, можно взлететь, – занялся перечислением Лежачий Камень. – Во-вторых, можно подождать, пока кто-нибудь не скинет сверху веревку. А в-третьих, можно воспользоваться лифтом Дюка Ньюкема.
– Кого? – не понял Джеймс Барахлоу. Молли и Харри тоже не знали, о ком речь, но не успели проявить непросвещенность.
Зато эльф-домовой выказал недюжинную осведомленность:
– Дюк Ньюкем?! Вы не знаете кровавого Дюка?! Да это же эльфийского изверг рода! И не только… Скольких моих соплеменников он положил, о-о-о!.. И чего ради? Того ради, чтобы перейти на другой уровень! Темной Силы раб, однако…
Йода продолжал вещать, но его никто не слушал.
Молли толкнула локтем Проглоттера, мол, узнай, где лифт. Харри попробовал:
– Скажите, Камень, а…
– Не даром.
– Что не даром? – напрягся Барахлоу.
– Информация, – ответил Лежачий Камень. – Первый вопрос бесплатно, последующие за плату.
– Держи карман шире! – возмутился Барахлоу.
– Очень неэтично, молодой человек? очень! – обиделся Камень. – Какой карман? Где вы видите карман? Все норовят обидеть того, от кого не получишь сдачи!
Молли закатила глаза и беззвучно сплела длинное осуждающее заклятие в адрес Джеймса, Камня, Бабаянуса и родителей Харри Проглоттера.
Тут снова подал голос заткнувшийся было Йода:
– А чего вы хотели, друзья мои? Это же граница Жмотляндии. В Жмотляндии частным предпринимательством занимаются все. Особым пользуются почетом услуги консультационные. Здесь и пословицы соответствующие: «книги счет любят, а деньги – лучший подарок». Или вот, к примеру…
Ребята снова перестали внимать речам домового и переключились на решение проблемы лифта.
– Уважаемый Камень, – взяла инициативу в свои руки Молли Козазель. – И сколько же вы берете за информацию о подъемнике? И в какой валюте?
– Ха! – саркастически усмехнулся Камень. – Деньгами не откупитесь. Куда мне их девать, да и кто помешает вам их забрать? Я же не глупый чукча какой-нибудь из анекдота.
– А чем же тогда расплатиться? – совсем растерялся Харри.
– Чем, чем… Хорошей незамызганной историей или басней, или еще какой устареллой, но, чур, у Михаила Успенского не красть!
– Опаньцы, попали!.. – вырвалось у Барахлоу.
– По-любому, – согласилась Молли.
Йода мигом закрыл рот, переводя взгляд с одного спутника на другого.
– Я расскажу, – заявил после долгого молчания Харри.
Все с интересом уставились на юного мага. Даже огромный черный волк выглянул из кустов, его можно было бы легко заметить, кабы не удивление: надо же, застенчивый тупой Харри Проглоттер – и чего-то там расскажет.
– А что? – возмутился общим недоумением Харри. – У меня, между прочим, дед из русичей, много историй знает… Еще больше придумывает…
II
Но это природа творчества такова, что ты сам не можешь и не обязан знать, что ты сделал.
Ю. Норштейн
– Итак, – торжественно изрек, входя в раж рассказчика, Харри Проглоттер. – Имеющий уши да услышит, имеющий попу да присядет, потому как история моя не будет короткой. И будет слово мое былинным, то есть правдою. Почнем же…
Конечно, нелепо нам будет, братия, тягаться в песне с Бояном. Но за братом его младшим, Аккордеонием, угонимся. Како же Аккордеоний, сын великого русского народа, гимны слагал исключительно для отца, так и мы сподобимся спети.
Да не затмим же мы сказом своим жемчуга, кои даровал нам Аккордеоний: «Дартаньянко и три богатыря», «Алеша Попович – Суперзвезда», «Тимурий и его дружина» и иже с ними. Да не переплюнем по забойности песнь его хвалебную «Такого, как Владимир Красно Солнышко, – чтобы не пил. такого, как Владимир Красно Солнышко, – чтобы любил…»
И да пойдем же мы в изложении своим путем. Жили три богатыря силы недюжинной: Ратибор, Недобор и Крохобор.
Первый из них, Ратибор, сын Женолюба, о многих битвах славных мог поведать, ведь участвовал он в них и сам всё примечал: из кустов-то далече видать.
В последней же сече своей совершил Ратибор подвиг беспримерный. А дело так было. Стоял Женолюбович посреди поля вольного с мечом в руке. Задумался-замечтался и не заметил, как выросло перед ним войско татарское – тьма-тьмущая.
Обидно богатырю: ни кустика, ни ложбиночки, дабы схорониться от иноверцев басурманствующих. Дрогнула рука богатырская, не удержала меча булатнаго. Упал меч прямехонько на Красную Кнопку. Так погиб сам Ратибор Женолюбович и войско татарское извел.
А вы говорите, Тунгусский метеорит…
Но мы уж о другом витязе сказывать станем, о Недоборе Близоруковиче.
Поссорился как-то князь Близорук, отец Недоборов, с князем Дальнозором из-за деревни Первачовые Самогонищи. Каждый хотел владеть ею – тамошние мастерицы сподобились гнать магическую водицу мутного цвета. Опосля потребления той чудо-водицы люди становились веселые да сговорчивые, в терминологии неразборчивые. Правда, наутро головушки болели да лица серели, но ведь всяк знает: за счастие платить надобно.
Вот и стал Близорук бранить Дальнозора:
– Отступись от Первачовых Самогонищ, стар ты для веселий алкоголесодержащих!
Поспешаю пояснить: веселья алоголесодержащие есть старинный народный обычай, коему и обязан всеми своими неизбывными проблемами да вопросами великий русский народ. И нерусский тож.
А Дальнозор-то отвечает:
– Полно те, Близорук! Молоко еще на губах твоих не обсохло, а ужо урчишь аки сепаратор!
Обиделся Близорук и убыл ни с чем. Отсюда, кстати, берет начало изречение «сепаратный мир».
Но недолго сей мир продолжался. Выехал против Дальнозора Недобор Близорукович и победил его в княжеской усобице, характерной для периода феодальной раздробленности.
На ту беду, Дальнозор был дядькой богатыря могутного Крохобора.
Сам-то Крохобор приходился сыном прекрасному витязю Девкобору (вы еще не запутались?).
Бают старики, что высоко было искусство воинское Девкоборово. Какую девицу Девкобор ни увидит – сразу с ней ратится. И Зинку, королеву воинов, победил. И Эльвирку, повелительницу тьмы. И Сейлормун, воина в матроске.
А основное дело так вышло. Встретил Девкобор Дункана Маклауда из клана Маклаудов и давай с ним биться. День бьются не разобьются, два бьются – не разобьются, три бьются – не разобьются. Тяжко Девкобору стало с непривычки-то, он же спринтер, а не стайер… А тут мышка пробежала, хвостиком богатыря нашего задела, он и рухнул, как комбайном «Дон» подкошенный.
А Дункан Маклауд говорит человеческим голосом: «Крути, не крути, а останется только один». Ну, сказал он так, мечом на Девкобора замахнулся и совсем уж было один остался, да наш витязь изловчился и из положения лежа нанес коварный удар. Приемчик-то этот он у хитрых японцев подглядел, «неотражучи кочерыгачи» называется.
Как водится, молнии помелькаху, громы порокотаху – всё как положено…
Тут бы и сказу конец, но Маклауд был названым братом витязю Ратибору. А тот еще главного подвига с Красной Кнопочкой-то не содеял.
Поклялся тогда Ратибор Женолюбович отмстить неразумному Девкобору за позор, нанесенный брату. Объявил Ратибор Девкобору «вынь диету» (это когда богатырь клянется мяса не есть, пока не отомстит).
Против кровничка Девкобор выставил сына своего, Крохоборушку Беспроигрышного.
Крохобор-то имя таково получил оттого, что сызмальства борол всех подряд: мамку, папку, дедку, репку, няньку, Батут-хана вот тоже на кулачках заделал, и прочая.
Правда, очень уж хотел Крохобор померяться силой с татаро-монгольским ратником Искендером Матрос-беем, но не успел. Положил Матрос-бей свое жирно телушко, спасая поганых товарищей.
Вот как это случилось. Шли монголы на Русь, а у Калки изба стояла. Ни окна единого, ни двери приметной, только щель узкая. И в эту щель лучник быстрый калены стрелы метал. Многих монголов положил.
Тогда Искендер подкрался к избе да лег на амбразуру. Так стотысячное войско татарское и прошмыгнуло до Москвы.
Искендер, кстати, приходился крестником Недобору Близоруковичу, хотя исламист был с рождения. Вот такая темная история.
Но мы отвлеклися. Самая же интересная кульминация содеялась таким порядком. Встретились на одном поле Ратибор, Недобор и Крохобор. И у каждого претензии скопились.
Ратибор Крохобору Маклауда припомнил. Крохобор Недобору убийство дядьки Дальнозора прощать не хотел.
А Недобор, как крестника потерял, совсем плохим стал: и Ратибора, и Крохобора готов был на ремни порезать… Тем более Ратибор Недобора обзывал за глаза гиппопедалиусом, что в переводе с нерусского означает «конь педальный». Очень обидное прозвище в древности было.
Таковы предъявы богатырския.
Как же счеты сводить? Призадумались витязи, закручинились. Нет бы кому одному опоздать, думают, как лихо по турнирному принципу разбиралово изладилось бы!
День думают, неделю, месяц, год… Дальше завирать не стану, стыдно бо.
Наконец молвит Недобор:
– Вороги мои заклятыя, твари вы мои подколодныя! Нешто мы не русичи? Нешто не столкуемся? А и простим же друг другу обиды прежние и да наречем акт сей расшивкой неплатежей али взаимозачетом!
Любо слово Недоборово Ратибору с Крохобором. Ударили по рукам витязи, обнялися. Засмеялися молодецким посмехом, забухали богатырским побухом.
Тут и феодальной раздробленности с княжеской усобицей конец, а кто в сих превратностях древней политики смог разобраться, тот почти Карамзин, то есть молодец!
– Вот так, – свесил распухший язык на плечо Харри Проглоттер, втайне очумевая, как это он умудрился не переврать ни одного имени и не запутаться в совершенно идиотском сюжете. – А сейчас я бы водички хлебнул.
И полез за флягой.
III
Such а lovely place. Such а lovely place…
(«The Eagles»)
Яко гарно миста. Яко гарно миста.
(ВИА «Орлы»).
– Неплохая басня, давно не слышал, – Лежачий Камень был явно растроган.
Джеймс Барахлоу вспылил:
– Тоже мне, Роман Трахтенберг! Всё-то мы знаем, ничем-то нас не удивишь!.. Спорим, я расскажу анекдот, который ты вообще никогда не слышал?
Барахлоу сам себе удивлялся: ему было обидно за Проглоттера и в то же время хотелось самому рассказать что-нибудь этакое.
Не Харри же победитель колледжа Виммбилльдор по байкам! А Джеймс, между прочим, завоевал три кубка «Байкер года».
– Ну, вздорный ребенок, трави помалу, – принял вызов Лежачий Камень.
Джеймс покраснел: он давно не считал себя ребенком. Однако смолчал, успокоился и выдал:
– Пожалуйста. Сидят два комара на потолке спальни. А время ночное уже, стемнело, в общем. Один комар говорит второму: «Ладушки, дружище, хорошо тут с тобой, но поздно уже… Пойду сосну».
– Хех! – скорей удивился, нежели рассмеялся Камень. – Действительно не слышал. Ладно, считайте, что заплатили. Теперь мой товар. Видите на теле горы черную вертикальную полосу? Подойдите к ней вплотную и произнесите заклинание «Пресс спейс-йес» Лифт Дюка Ньюкема и заработает. Вот и всё.
– Спасибо тебе, Камень, – поблагодарил Харри Проглоттер.
– На здоровье, скушал, – едко ответил валун, и Проглоттер сразу же ощутил: Лежачему Камню известно о Шаурме.
– И еще, в качестве бесплатного бонуса за то, что не лепили банальных приколов, мол, под меня вода не течет, – продолжил Камень. – Запомни, тумбочковатый мой Боянчик, не тот червь, которого мы едим, а тот, который нас ест. Правда, это не мой афоризм.
– Это он о ком, о глистах? – шепнул Джеймс озадаченной Молли. Та лишь пожала плечами.
Попрощавшись с Лежачим Камнем, путники за шагали к темной полосе.
– Слышь, анекдотчик? – окликнул валун Джеймса. – А где ты такую байку про комаров подцепил?
– Сам придумал два дня назад, – не оборачиваясь, честно сказал Барахлоу.
– Молоток! Удачи вам всем, бедняжечки вы мои…
Но последних слов Лежачего Камня ребята не расслышали.
– Проглоттер, ты гений! – восхищенно щебетала Козазель. – Дед из русичей, значит?..
– Угу, – Харри смутился, он не привык к тому, что его хвалят.
– А у меня из жигулевичей предки, – признался Барахлоу.
– А у меня из балтичей, – улыбнулась Молли.
– Правда, бабка моя из миллеровичей, а теткин муж из редбуловичей, – признался Проглоттер.
Джеймс потрепал себя за кончик носа и махнул:
– А у меня предки по матери Немироффичи-Водкины…
Дойдя до широкой полосы и сотворив заклятие, Джеймс, Молли, Харри и Йода ощутили, каких понесло вверх. Эльф прижался к ноге Харри. Ровненький квадрат земли, на котором они стояли, поднимался с невообразимой скоростью. Через считанные секунды валун превратился в маленькую беленькую точку. Наконец взлет закончился, и глазам искателей Чвакального Чмошища открылось небольшое селение аграрно-индустриального типа.
Аграрно-индустриальный тип сам вышел навстречу гостям, оставив соху, запряженную механической лошадью (из ноздрей страшной стальной животины валил дым, испуганный Йода еще сильнее прижался к ноге Проглоттера).
– Добром пожаловать, дорогие гости снизу! – хозяин лошади радушно улыбался, протягивая ребятам руку. Ладонью вверх.
Они растерялись.
– Легкое замешательство разделяю ваше, – тихо зашипел Йода. – Но встречающий намекает, что радуется нам не бесплатно.
– Как это?! – очумел Харри.
– А! Это же Жмотляндия. Тут всё за деньги, – догадалась Молли.
Джеймс молча полез в кошель и дал аграрно-индустриальному типу пару шикелей.
Молли нервно постукивала пальчиками по рукоятям кинжалов, рассматривая селение. Несколько домишек, загон для механических лошадей, мельница, лес в стороне…
– Спасибо, чужестранцы, – не снимая улыбки, промолвил тип. – Если вы уже устали, сели-встали, сели-встали, ой, извините, заговариваюсь… Так вот, вашему вниманию предлагается лучший в селении жмотель.
Тип махнул рабоче-крестьянской рукой в направлении стоящего за деревней трехэтажного здания с неоновой надписью «El Coyote» и поковылял обратно к сохе.
– Если всё будет развиваться в том же духе, у нас не останется бабок, – поморщился Джеймс.
Стремительно вечерело, и небо затягивали темные тучи. Ребята хмуро зашагали к жмотелю.
Внутри было почти темно и таинственно. В центре располагалась барная стойка, за которой флегматично «суетился» бармен. Вокруг стояли столы и стулья. На эстраде тусовалась живописная рок-банда, небрежно исполнявшая песню «Вомбат-батяня, батяня вомбат…».
Стены пестрели разными интересными плакатами. Там висели и фото, изображающее небоскреб Vampire State Building, уворачивающийся от огнедышащего дракона, и транспарант «Всё лучшее йетям!», и красочная световая реклама «Только у нас! Мисс Кикимора Мира – 2004!Лук-стриптизер – кто это наблюдает, тот слезы проливает! Факир-шмаглоглотатель! Смертельный номер: человек-труп! Гигантские карлики! Акробаты на кишках! Укротитель дикого аппетита!»
Рядом болталось некое подобие доски объявлений. Висело всего два. Первое носило характер личной переписки: «Девушка, представившаяся Машей! Не бойтесь! Это я! Юноша, представившийся Дубровским» Второе было посерьезнее: «Организация заберет у населения своего сотрудника в нетрезвом состоянии».
IV
Счастье в труде!
Ленин
Министерство иностранных злодеяний занимало одну из самых высоких башен Цитадели Зла.
Служащие МИЗ часто курили и выбрасывали окурки в окна. Бычки летели вниз и застревали в облаках. Антисанитарно-эпидемиологическая служба ежемесячно выносила благодарность министерству за вклад в загрязнение окружающей среды.
Основной работой министерства иностранных злодеяний были составление и рассылка гадких писем в адреса глав разных государств и международных организаций. Как правило, письма содержали всякие угрозы, оскорбления и прочую грязь.
Затем Хитрус придумал забрасывать письмами парламенты, муниципалитеты и областные суды. Страны, подвергавшиеся атакам министерства иностранных злодеяний, издали первый негромкий стон.
По-настоящему они застонали, когда один из смышленых подчиненных Объегориума изобрел так называемый спам. Пока спецслужбы спали, неутомимые злодеятели писали тонны корреспонденции и рассылали ее простым гражданам.
Жемчужинами коврового письмометания стали весточки от так называемого Центра Иностранного Нерусского Языка (которого реально не существует, но который жаждет обучить всех и вся разговорному нерусскому), предложения купить телефонные и овощные базы мифической Москвы, а также призыв самим включиться в спам-движение: «Мы пошлем вас и вашу фирму по всем адресам!»
Гордилось ведомство Хитруса и менее раскрученными проектами типа рекламы чистки то ли сопел струйников, то ли струй сопляков.
Под этот проект были специально выведены особые почтовые совы, которые прилетали к адресату как бы из ниоткуда и возвращались в никуда. Подвид был назван сованонимайзерки.
Потом министерство иностранных злодеяний совершило подлинный прорыв. Из архивов был поднят и оптимизирован самый страшный почтовый вирус на свете – магическое Письмо Счастья. Теперь объекты атаки сами превращались в переносчиков заразы. Непреодолимое заклятие заставляло получателя помимо своей воли переписывать и рассылать друзьям бесовское нагромождение следующих слов:
«Здесь откровение, даруемое нам верхними силами! Старая мечта человечества сбудется через этот невзрачный листочек бумаги. Прочтите и перешлите тридцати трем людям.
Один мальчик болел энурезом. Вышел мальчик на берег моря, там отлив. А отлив, как всегда, обнаружил илистое дно и всё то, что принесло море. В этот благословенный час принесло мальчику бутылку, а в бутылке это письмо. Прочитал мальчик письмо и выздоровел. А потом не переслал его тридцати трем друзьям и через пять минут опять заболел!
Или другой мальчик из Англии пришел к Стоунхенджу, воздел руки вверх и говорит: «Хочу велосипед!» И был ему велосипед. А в бардачке – это письмо! Переслал мальчик письмо, и стало ему счастье: до сих пор педали крутит.
Одному французу в только что застекленное окно залетел камень, а к камню была привязана такая же записочка-счастье. Француз раскидал тридцать три камня в окна своего квартала, и ему была прибыль: ведь он был стекольщиком. Он теперь так и живет – утром письма, днем заказы.
В начале прошлого века каждый будущий пассажир «Титаника» незадолго до круиза получил по такому письму. И ни один не додумался сделать так, как в нем написано!
Дэвид Копперфильд перед каждым своим шоу отправляет по триста тридцать три письма, и у него всё получается!!!
Читать бесплатно другие книги:
