4,5 товарища Матросов Константин

– Это неважно, – прервал её думу Вульф, – главное, что им даже не надо хоть как-то напрягаться, чтобы выйти сухими их воды.

– Я поняла, почему ты их так ненавидишь, – пытаясь уловить логику брата, сказала Светлана Юрьевна. – Но боишься то почему?

– Как, ты всё ещё поняла? Хорошо, вот представь, идёт по улице человек в своей новой модной шляпе. Идёт тихо, мирно, никого не трогает, читает журнал «Наука» на ходу. В общем, обычный интеллигент. Навстречу ему идёт парень, хватает его шляпу и начинает убегать. Наш культурный человек очень расстраивается, что у него забрали его прекрасную шляпу, и он бежит за обидчиком. По какому-то невероятному стечению обстоятельств оказывается, что этот высокоинтеллектуальный человек, который мгновение назад читал журнал «Наука», имеет учёную степень доктора наук, а в школе и в университете занимался лёгкой атлетикой и получил мастера спорта по бегу на спринтерские дистанции. Он догоняет своего обидчика, валит его на землю и начинает пинать ногами. Нарушитель общественного спокойствия кричит «Это пранк! Это пранк!», но человек слишком раздосадован тем, что его совершенно новая кожаная шляпа сейчас валяется на асфальте.

– Так, мне уже стоит волноваться?

– Нет, – отрицательно покачал головой Вульф, – все лица вымышленные. – К тому же, абсолютно никакого сходства со мной! Смотри, главный герой моего абсолютного вымышленного рассказа мастер спорта по лёгкой атлетике, когда я всего лишь кандидат в мастера спорта. Да к тому же, он ещё и доктор наук, на целую ступень меня выше! Да и постарше он будет, и лысина у него уже на голове…

После последних вырвавшихся слов лицо Сергея Анатольевича посерело.

– Именно поэтому ты вообще-то и начал в школе заниматься лёгкой атлетикой, – подметила Светлана Юрьевна.

– Это не главное, – отмахнулся Вульф, – главное, теперь ты понимаешь, почему я не люблю этих долбанных пранкеров, и почему я не ношу шляпы.

– Не думаю, что всё-таки понимаю, о чём ты, но давай сделаем вид, что я всё поняла, – предложила Серова. – Чего я так не могу понять, так это почему ты так боишься облысеть? Миллионы мужчин, а иногда и женщин, лысеют, и ничего, живут с этим. Чего ты так опасаешься?

– Тебя не понять… Никому не понять… Боятся только те люди, которым есть, что терять? Мне есть что терять, например, мою роскошную шевелюру. Короткую, но роскошную. Тебе не понять…

Вульф провел рукой по своим коротко стриженым волосам, демонстрируя сестре свою причёску.

– Класс, – едко произнесла Серова, – запомни этот момент для старости, будешь потом вспоминать.

Сергей Анатольевич снова помрачнел, увидев в своей руке выпавший волосок.

– Началось, – печально обратился он к сестре, протягивая ей раскрытую ладонь.

– Ничего, новый вырастет, – подбодрила его Светлана Юрьевна, похлопав брата плечу. – К тому же, мне кажется, тебе пойдёт бритый череп.

– Ладно, утешай меня, я всё равно успел смириться, – печально заключил физик.

– Кстати, что ещё интересного расскажешь про сегодняшнее интервью? – постаралась сменить тему подполковник. – А то ты мне сегодня только про свои фобии рассказывал, и больше ничего.

– Точно! – оживился молодой учитель, мгновенно забыв про свою проблему. – Совсем тебе забыл рассказать самое главное, можно сказать новость дня! Знаешь, что я узнал сегодня про своего бывшего начальника? Ну, про Константина Сергеевича?

– Нет, что же? Какую-то грязную сплетню?

– Хуже! Мне это рассказал директор школы, куда я устраиваться ходил. Знаешь, что он мне поведал про Константина Сергеевича и себя, когда они по молодости работали в НИИ? Оказывается, по молодости, ничего не могу сказать про сейчас, так вот, по молодости, Константин Сергеевич увлекался, чем бы ты думала?

– Давай уже, не томи.

– Нет, ты угадай!

– Ну-у, бадминтоном?

– Нет же, ты вообще не в том направлении думаешь. Ладно, не буду тебя мучить. Представь себе, Константин Сергеевич, начальник мой, с которым я проработал много лет, скрывал от меня, да и не только от меня, но и от всего коллектива, что он, оказывается, играет на фортепиано!

– Не может быть!? И это всё, что ты мне хотел рассказать? Тоже мне, сделал новость, из не пойми чего.

Вульф оскорбился.

– Как ты не понимаешь? Вот представь, работаешь вот так, работаешь с человеком, считаешь, что хорошо знаешь его, а потом выясняется, что он музыкант! Вот скажи, есть у тебя на работе человек, которого ты знаешь хорошо? Твой начальник, например.

– Я есть начальник, если ты забыл, – внесла ясность Серова.

– В общем, представь, что это про меня ты узнала, что я умею играть на фортепиано. Твоя реакция?

– Если честно, то ничего сверхъестественного. Я всегда считала, что в тебе есть что-то от аутиста. В хорошем смысле этого слова разумеется. Скрытые таланты, неординарные способности…

– Знаешь, сестрёнка, всё-таки ты можешь быть милой, когда захочешь. Это очень приятно, что ты считаешь меня таким человеком. Но не забывай, такое мнение у тебя лишь только потому, что мы так давно знакомы.

– Я поняла, поняла. Какие планы у тебя на завтра? Ты же не думаешь, что всё, разок сходил, и свободен?

– Николай Степанович – директор, который меня сегодня отшил, сказал, что замолвит обо мне словечко директору в соседней школе. Посмотрим, что выгорит.

– Я так и не поняла, если честно, почему тебя не приняли.…

– Он, конечно, назвал причину, почему, но я ему не верю. Думаю, всё дело в том, что он не хочет смотреть на мою лысую башку через десять лет.

– Ты действительно так уверен, что кому-то кроме тебя действительно есть дело до того, что ты будешь лысеть? Какой-то незнакомый тебе даже человек сказал, что ты облысеешь, и ты поверил ему? Иногда братец ты меня просто поражаешь.

– Света, он не просто человек, он биолог! Это как если бы я тебе сказал, что АЭС в нашем городе рванёт в ближайшее время, ты должна будешь поверить мне!

– Ну и что, рванёт? – скептически спросила Серова.

– Обязательно бахнет, – подтвердил Сергей Анатольевич, – весь город в труху. Но потом. Мы ещё успеем переехать, так что волноваться не стоит.

– Фу-ух, хорошо, ты меня успокоил, – с наигранным облегчением вздохнула Светлана Юрьевна.

– Твоё здоровье, – Вульф поднял рюмку.

– За твои волосы, братец, – согласилась Светлана Юрьевна.

Сергей Анатольевич кивнул, и они выпили не чокаясь.

– Я, наверное, домой поеду, – Серова накинула китель, встала из-за стола и козырнула Вульфу, – у меня такое чувство, что мы ещё завтра с тобой встретимся. Тем более что тебе надо быть в форме перед завтрашним собеседованием.

– Хорошо, я что-то слишком перенервничал сегодня после таких печальных новостей. Надеюсь, завтра всё будет пооптимистичнее.

– Давай тогда закрывай дверь за мной и иди спать. Завтра предстоит тяжёлый день для тебя. Завтра ты ещё много нового про себя узнаешь, как пить дать.

– И тебе доброй ночи, сестрёнка. И тебе доброй ночи.

***

Благодаря мудрому решению своей сестры, Вульф должен был провести всю ночь в своей постели, вместо того, чтобы сидеть на кухне. Но из-за бессонницы, вызванной тяжкими думами, физик всю ночь провёл возле холодильника, опустошая его запасы, Он так и не сомкнул глаз за ночь, каждый минуту думая лишь о том, как он будет лысеть, и какую причёску ему придётся носить. Стоит ли ему полностью побрить голову? Или лучше отрастить бороду, напялить очки и пытаться действительно сойти за умного человека? Голова всю ночь была полна мыслей, но зато Вульф таки смог окончательно перебороть свою проблему.

Он пришёл к выводу, что переходный вариант был бы неплох. Можно побрить голову и отрастить бороду, в таком случае, если он в будущем сможет перебороть свой страх перед хипстерами, он сможет без лишних переживаний надевать шляпу, и так что, даже если её сорвут, под ней окажется не мерзкая лысина, а прекрасный побритый череп, натёртый маслом.

Настроившись на позитивный лад, Сергей Анатольевич принялся готовиться к очередному собеседованию. Вульф сделал все дела в уборной, позавтракал, почистил зубы и стал собираться. Расчёсываться он не знал, в знак смирения со своей судьбой.

Вульф снял с ручки спальной двери рубашку, в которой был вчера. Гладить её он тоже не стал, ничего, и так сойдёт. Полностью одевшись и собравшись, Сергей Анатольевич отправился на собеседование номер два.

Нечего удивляться, что новую кровь в ряды преподавателей физики принимали с таким энтузиазмом. Редко предоставляется возможность пристроить к себе на работу молодого сотрудника, который уже имеет внушительный опыт в своей области. Физика, это ведь не шутки, преподавать её может не каждый! А уж понимать, да так, чтобы ещё на жизнь себе зарабатывать… И пускай педагогическими навыками кандидат не обладал, его всегда можно было перестроить на тупую зубрежку, превратив детей в вычислительные машины.

Во второй школе встретили Сергея Анатольевича с большим воодушевлением. Охранник, пожилой седоволосый мужчина встретил кандидата на входе. Узнав, куда направляется начинающий преподаватель, провёл его внутрь школы и наказал старшеклассникам, болтающимся на школьной отработке, чтобы они провели гостя к директору. Старшеклассники оказались недовольны тем, что их отвлекали от законного прогуливания школьной практики, но, опасаясь, что охранник развеет их лафу, вмиг привели гостя на второй этаж к кабинету директора.

Физик постучал в дверь, и, дождавшись приглашения, вошёл внутрь.

Кабинет директора словно застыл во времени. По бокам кабинета стояли стеллажи, на одном из которых была небольшая библиотека, а на другом стояли многочисленные грамоты, за успехи в образовательной карьере, как Советского Союза, так и Российской Федерации. Сама же госпожа директор сидела за старым лакированным столом, на котором лежали исключительно канцелярские принадлежности, телефон и рабочие бумаги. На стене позади неё висели портреты всех бывших генсеков СССР. Лицо последнего же было перечёркнуто чёрным маркером в знак протеста.

– Здравствуйте, вы должно быть по поводу работы преподавателем? – широко улыбнувшись, поприветствовала Вульфа директор. – Мне уже позвонил охранник и предупредил, что к нам пришла новая кровь. Знаете, всегда приятно таких молодых людей, которые готовы работать на благо нашей Родины. Вижу, что вы коренной русский человек, который готов сделать многое для своей земли. Вас как зовут?

– Сергей Анатольевич, – ответил Вульф, протягивая руку.

Женщина протянула руку в ответ, и по-мужицки сжала ладонь начинающего педагога.

– Присаживайтесь, Сергей Анатольевич. Я – Инесса Павловна Смирнова. Так, кто вы по специальности?

– Физик-ядерщик. Работал в нашем НИИ почти пять лет, но решил переквалифицироваться, ведь учитель – очень благородная профессия.

– Вы знаете, совершенно с вами согласна, – закивала в знак согласия Инесса Павловна. – Полагаю, у нас есть вакансия, так как преподаватель, Иван Семёнович, который был до вас, трагически скончался.

– Какой кошмар. Что с ним случилось?

– Вы представляете, умер во время эксперимента! Показывал ученикам эксперимент о проводимости тока, держался за оголённый провод и стоял на площадке-изоляторе. К нему подошёл ученик и взял его за руку. В итоге обоих ударило током. Мальчик ничего, отделался испугом, а вот у Ивана Семёновича сердце не выдержало. Годы берут своё.

– Как я вас понимаю, – согласился Сергей Анатольевич. – У нас в НИИ тоже случай был. Нам завезли спирт технический, а Игнат Васильевич, наш бывший семидесятипятилетний инженер-физик, отлил себе пол литры, очистил его, ну, чтобы внутрь можно было без опаски заливать, и, как говорится, употребил. Ну, и не выдержала душа поэта. Он поэтом был, кстати. Так вот, не выдержал он, да и пошёл свои чувства изливать своей коллеге Марине Фроловне, они как раз овдовела несколько лет назад. Начал ей стихи рассказывать свои, в любви признаваться, дескать, Марина Фроловна, люблю вас, мочи нет. А она его отвергла, говорит, извини, ничего не могу с собой поделать, до сих пор люблю своего покойного мужа.

– Ну и что? – поинтересовалась Инесса Павловна? Растерзанное сердце не выдержало?

– Да нет же, машина его сбила на пешеходном переходе, когда он пошёл за закуской, чтобы горе залить.

– Так, а причём тут возраст? – непонимающе спросила директриса.

– Был бы моложе, выпил стакан, и спал бы сном пьяного младенца, ничего бы из случившегося не произошло. Всё-таки, девяносто два градуса, как-никак.

– Да, годы… – задумчиво произнесла, пожилая преподавательница. – Но у вас то, надеюсь, с этим проблем нет?

– Нет, что вы, я знаю, когда надо остановиться, – честно ответил Вульф.

– Вот и славно, – улыбнулась директриса, – а то такими темпами нам через пару месяцев нам не потребуется новый трудовик… Что ж ладно, опыт работы у вас вроде есть, надеюсь, с таким талантом, вы преподавательский навык быстро наработаете. Давайте трудовую книжку, проверю запись по НИИ, и можете идти в отдел кадров, оформляться.

Вульф достал из нагрудного кармана записную книжку и протянул её Инессе Павловне.

Директриса аккуратно приняла книжку из его рук и раскрыла её, но увидев полное имя Сергея Анатольевича, сменилась в лице.

– Вы говорили, что вы чистокровный русский…

– Так и есть, – подтвердил Вульф, – руссее не бывает.

– Знаете, а у меня ведь отец воевал, – начала издалека директриса.

– Как я вас понимаю. Война – страшная вещь. У меня дед тоже воевал.

– Да и в каких войсках, не помните случаем?

– Да как же не помнить – он наша семейная гордость! У нас в семье даже его медали остались, мы их всем гостям показываем. Так это, подождите… Тридцать шестая гренадёрная дивизия Дирлевангер.

Лицо Инессы Павловны налилось краской, но она, пытаясь сохранять самообладание, ясно и коротко обозначила Вульфу свою мысль.

– Боюсь, мы не сработаемся, попытайте счастье в другом месте, – директор вручила обратно Сергею Анатольевичу его трудовую книжку, и с укором посмотрела в глаза.

Вульф расстроено вздохнул:

– Неужели вам Николай Степанович всё про меня рассказал? Я ведь рассчитывал на его слова, а он…

– Молодой человек, успокойтесь, – обратилась Инесса Павловна к Сергею Анатольевичу. – Ничего он мне не говорил, кроме того, что вы хороший специалист, и работали с одним из самых выдающимся учёных современности.

– Так и есть, – подтвердил Вульф, – а ещё я работал с Константином Сергеевичем – знакомым Николая Степановича.

– Поэтому, Сергей Анатольевич, не расстраивайтесь, я как раз знаю место, где вам будут рады. В соседней школе набирают лучших учителей со всей округе, да, возможно условия для обучения там не очень, но зато, если вы будете успешно справляться со своими обязанностями, не сомневайтесь, зарплата у вас будет тоже щедрая. Я позвоню Раисе Ивановне, местному директору, сообщи ей о вас, полагаю, вас с радостью примут. Когда пойдёте на собеседование, сегодня?

– Нет, – Вульф покачал головой, – давайте завтра часов в десять. – Мне предстоит обдумать много вещей.

Вульф попрощался с директором и покинул кабинет. Он стоял напротив закрывшейся дверью и удивлённо хлопал глазами.

– Ничего не понимаю, – раздосадовано пожаловался Вульф сам себе вслух, – неужели людям действительно настолько важно, что им придётся работать с человеком, который облысеет?! Интересно, что-нибудь изменится, если я расскажу о своём решении?

Сергей Анатольевич приоткрыл дверь, просунул в разъём в голову и поинтересовался у Инессы Павловны?

– Просто хотел уточнить, это что-нибудь изменит, если вы узнаете, что я уже придумал, как решить проблему между нами?

Инесса Павловна удивлённо приподняла бровь:

– Я слушаю вас.

Вульф прочистил горло и начал излагать свою программу на ближайшее будущее:

– В общем, слушайте. Если всё сложится совсем удачно, то я пересажу волосы себе на голову. Ничего страшного, стандартная процедура, Николай Степанович сказал, что технологии сейчас очень хороши. Если же, я повторюсь, если же что-то пойдёт не так, то я обязуюсь брить голову. Уверяю вас, не будет этих мерзких залысин, на которые аж неприятно смотреть, будет прекрасный блестящий черепа, который будет привлекать взгляд и радовать глаз.…

– Стоп-стоп-стоп, – перебила его Инесса Павловна, – о чём вы вообще?

– В смысле? – озадаченно спросил Вульф, – я вам рассказываю свой план, который поможет нам преодолеть трудности, что бы мы смогли работать вместе…

– Нет, Сергей Анатольевич, это всё не то. До свидания.

С тоской в груди Вульф закрыл за собой дверь.

– Странно это всё, – снова заговорил он сам с собой, может быть действительно проблема не в моём облысении? Если вспомнить, мне здесь прописали отворот-поворот сразу после того, как я рассказал историю про своего деда, может с этим что-то не так?

Сергей Анатольевич простоял в мимолётном раздумье, но затем отрицательно помотал головой:

– Да не, бред какой-то, почётная же профессия – шпион, здесь не может быть точек конфликта между нами.

Выйдя из школы, Вульф с тяжёлым сердцем достал телефон и принялся звонить сестре, ища в её не самой трезвой компании, поддержку.

– Мне нужна твоя помощь, – начал Вульф прямо излагать свою просьбу, как только услышал шум на том конце провода.

– Абонент не отвечает или временно не доступен. Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после звукового сигнала, – услышал он холодный голос девушки оператора.

– Серова, – если ты думаешь, что я реально на это куплюсь, то ты слишком недооцениваешь интеллект своего родственника. Неужели ты полагаешь, что я забыл, как ты в школе выиграла конкурс пародий? Нет, я понимаю, что ты скрывала в себе этот талант со времён этой своей полицейской академии, но давай не будем забывать, твою самую лучшую пародию на…

– Так, хватит, я поняла, – раздражённо ответила Светлана Юрьевна, – иногда ты бываешь редкостной занозой в заднице.

– Навеивает воспоминания о детстве, – ностальгически протянул Вульф. – Но знаешь, как говорил один еврей… Нет, другой. А, этот не еврей. Нет, Гитлер тоже не был евреем… Да, наверное, этот… Так вот… «В чужой заднице занозу вы видите, а в своей бревна не замечаете…».

– Я очень сильно уверена, что там было как-то не так, – скептически ответила Серова.

– Возможно, – согласился Сергей Анатольевич, – я не очень силён в религиозных чтениях. Но общий смысл я верно передал, полагаю.

– Я поняла. Чего ты хочешь?

– У меня сегодня было очень разочаровывающее интервью, мне нужна поддержка моих самых близких родственников.

– Пить что ли? – устало вздохнула Светлана Юрьевна. – Знаешь, таким макаром наши прекрасные пятничные посиделки потеряют всю свою привлекательность.

– Отчего же, – возразил Вульф, – разве это не чудесно, когда каждый день – пятница! А тем более, самая приятная её часть.

В трубке опять раздался тяжёлый вздох.

– Так и быть, жди меня вечером, подъеду, как освобожусь.

– И я тебя люблю, сестрёнка!

***

– Я тебе говорю, я реально могу чувствовать их ненависть, когда они узнают о моей лысине, – делился откровениями с сестрой Вульф. – Сегодня, например, я был в сто сорок восьмой школе, и там была эта директор, Инесса Павловна, рассказала мне, что у них как раз физик недавно скончался…

– Какой ужас, – вздохнула Серова.

– Так и есть, – согласился Сергей Анатольевич, – и я решил поддержать диалог…

– Только не говори, что ты рассказывал ей эту историю про Игнатия как-его-там?!

– Конечно, я рассказывал её! Это одна из моих любимых историй! В ней всё прекрасно! Она затрагивает все аспекты человеческой жизни: слабость, любовь, верность. Здесь множество тех вещей, которые женщины так ценят в подобных рассказах, вдобавок, здесь совсем не хэппи-энд, что приносит некий философский смысл в эту истории, а также, мораль.

– Что же она ответила, когда услышала столь прекрасную историю? – с издёвкой на лице спросила Светлана Юрьевна.

– Ну… – неуверенно начал Вульф, почесывая однодневную щетину. – Она спросила, нет ли у меня проблемы с выпивкой. Я честно ей признался, что проблем нет, меру знаю. Хочет человек пить? Пусть пьёт, я ничего против не имею. Конечно, пьяные люди мне неприятны в общении…

– Ха, – хмыкнула Серова, – именно поэтому мы сейчас сидим на кухне, выпиваем коньяк и разговариваем по душам.

– Все верно, – подметил Вульф, – ты выразилась абсолютно правильно. Сидим тихо, мирно, никого не трогаем. Слова друг другу не говорим! Тем более, что такое полбутылки на человека? Не серьёзно же. Разве что по бюджету бьёт, это да… В любом случае у нас проблем с этим нет. Вот что нам следует говорить всем остальным. А ещё, потому что это правда.

– Хорошо, как скажешь. Так, что дальше было?

– Так вот, всё, она уже брала мою трудовую книжку, чтобы проверить все данные, и тут я увидел, как она бросает на меня этот скользкий взгляд исподлобья, и смотрит прямо на мои волосы…

– Мне кажется, ты себя накручиваешь себя.

– Нет-нет, точно тебе говорю! То в книжку, то на меня, то в книжку, то на меня, думала, наверное, что я не замечу. Про войну ещё зачем-то вспоминать начала, про отца своего вспомнила, говорит, герой он у неё. Ты же знаешь, меня хлебом ни корми, дай кем-нибудь похвастаться из своей семьи. Обычно я хвастаюсь тобой.

– Спасибо, – благодарно кивнула Серова.

– Но тут извиняй, такой повод – грех не вспомнить Алексея Вульфа, он же Алекс Вулф – дед мой. Всю войну шпионом прошёл, информации слил – на три википедии хватит. Наград море получил. Правда, когда на Родину вернулся, так и не смог нормально устроиться. Двадцать лет потратил на то, чтобы из себя всю эту нацистскую неметчину вытравить – так вжился в роль. Но ничего, говорят, нашёл себя потом на гражданской жизни, иначе, я бы и не появился на свет.

– Ага, – видела фотографии, – подтвердила Светлана Юрьевна. – Ты на него даже похож.

– Правда? – приободрившись, удивился физик. – Я не замечал. Быть может потому, что себя вообще трудно сравнивать с кем-то. Так чем я похож на него? Скулами? Подбородком?

Вульф преобразился в лице.

– Очаровательной улыбкой?

– Не-е, – ехидно подмигнула товарищ подполковник, – у него такая же лысина была, как у тебя.

Серова громко расхохоталась, глядя на насупившуюся физиономию брата.

– Ладно, шучу я, – обратилась Светлана Юрьевна к брату, – нет у тебя никакой лысины. Пока.

– Злая ты, – пробурчал в ответ Вульф, – и как я тебя терплю? Вот захочешь ты пить на смертном одре, и кто тебе попить принесёт? Мужа нет, ребёнка нет, брат вообще лысый!

– Один-один, – Светлана Юрьевна протянула руку брату. Вульф пожал её, кивнув в знак согласия на ничью.

Подполковник посмотрела на часы и демонстративно зевнула.

– Пойду я домой, что ли, а то мне завтра на работу.

– Счастливый ты человек, – ответил Сергей Анатольевич, – так ещё и пистолет есть.

– Ты тоже хочешь пистолет?

– Нет, – отрезал Вульф, – я к огнестрельному оружию не очень отношусь. У меня как физика страдает чувство техники безопасности. Но если сможешь надыбать макет или зажигалку, то тащи ко мне.

– Как скажешь, – пожала плечами Светлана Юрьевна, надевая туфли. – Надеюсь, когда я к тебе завтра приду, мы всё-таки будем отмечать твоё трудоустройство.

– И я надеюсь, – согласился физик, – если же и завтра я не смогу устроиться на работу, значит, профессия учитель не для меня.

– Неужели ты опустишь руки? Что, школ, что ли в городе у нас мало? Кому-то из них точно требуется учитель физики, такой, как ты!

– Возможно. Но тогда мне придётся туда ездить на автомобиле, стоять в пробке, а это уже не так, как я успел себе нафантазировать.

– Так что, просто сдашься?

– Почему же? Нет, просто постараюсь устроиться в эту школу, чего бы мне это ни стоило.

***

Сергей Анатольевич стоял на пороге своего запасного запасного варианта, и грядущая перспектива не внушала ему доверия. Облицовка здания школы не то чтобы видала лучшие времена, она видал времена намного худшие, тёмные времена, времена страшных кровопролитий, войн и революций. Здание выглядело старо, но, как говорится, по обложке книгу не судят. Единственное, что смущала Вульфа, так это то, что он был уверен, что внутри всё намного хуже.

Не смотря на то, что Инесса Павловна пообещала запомнить словечко за Сергея Анатольевича местному директору, Вульф так и не был уверен, было это обещание, или всё-таки угроза.

Наконец, собравшись с мыслями и силами, Сергей Анатольевич сделал первый неуверенный шаг на школьную лестницу, ведущую к входу. Плитка с лестницы так же неуверенно соскользнула в сторону, неуверенно выводя Сергея Анатольевича из равновесия.

– Очень похоже на фильм, в котором дом не рад гостям, намекая им всяким образом уйти отсюда, пожаловался вслух Вульф. – В конце все умерли. Хотя, все мы умрём когда-то. Кто-то от старости, а кто-то от свихнувшегося дома, населённого древними привидениями, ставшими таинственными жертвами кровавых сталинских репрессией. Ладно, чего терять то?

Преодолев лабиринт из скользящих плиток под ногами, Вульф открыл дверь, прошёл по тёмному коридору, и попал в школьный холл. Как в любой порядочной школе, которой эта школа не являлась, гостя встретил охранник, доброжелательный светловолосый человек, лет сорока пяти, с первыми морщинами на лице.

– Вы куда? – обратился к физику охранник, преграждая вход.

– Устраиваться преподавателем, – ответил Сергей Анатольевич.

– Понятно всё с вами. Оружие, наркотики? – вежливо поинтересовался страж порядка.

– Нет, спасибо, – отрицательно покачал головой Вульф, – у меня с собой.

– Я и покупаю, если что, – заинтересованно добавил охранник, убирая товар со стола.

– Вообще-то, я пошутил. Мы же всё-таки в школе! Всё перечисленное только в свободное от уроков и занятий время.

– И я с вами полностью солидарен! – довольно согласился охранник. – Но сейчас каникулы, школьники как могут, держатся от учебного заведения на расстоянии, поэтому можно не бояться, что эти вещи попадут не в те руки.

– И всё-таки, пожалуйста, уберите всё со стола, а то директор увидит.

– Не увидит, у неё плохое зрение, – оправдывался охранник.

– Всё равно. Не положено. Раз на прилавке лежит товар, значит должны быть ценники и полностью оформлена предпринимательская деятельность. А раз ничего этого нет, то может прийти полиция, и в конечном итоге оштрафовать. Или даже посадить. Поэтому если торговать, то только из-под полы и доверенным людям.

– С кем мне торговать? – разочарованно вопросил страж порядка. – Клиентская база небольшая, постоянных покупателей нет.

– Что поделать – пожал плечами Вульф, – вот такое у нас законодательство. Можешь постараться всё-таки завести себе постоянных клиентов до учебного года, ну а потом продавать школьникам ответы к задачам и решебники. Серьёзный бизнес, кроме шуток.

– Хм-м, – задумался охранник, – а что, это идея…

– Но лучше не попадаться на глаза учителям с этим. За оружие и наркотики просто посадят, это ладно. Как-никак, подрыв моральных устоев среди учеников в школе – дело обыденное, но незаметное, тем более что и без школы они отлично справляются с этим сами, благодаря своим родителям, компании и интернету. А вот диверсию в сфере образования учителя вам не простят. Убьют, как пить дать убьют! Особенно жестоким образом. Скажите, а у вас есть террариум в кабинете биологии?

– Есть, – подтвердил охранник, – но пока пустует.

– Вот. А как только выяснится, кто виноват в том, что успеваемость по биологии резко пошла в низ, сразу закупят какую-нибудь ползучую гадючью тварь. Клац-клац, и смерть от яда. Медленная и мучительная.

– Как любопытно, – с интересом сказал страж, – я пообщался с вами всего пару минут, а уже открыл для себя столько нового. Вы действительно прирождённый преподаватель! Кстати, не подскажете, а о какой конкретно породе змей вы вели речь.

– Увы, нет, – печально вздохнул Вульф, – я физик по образованию. У вас разве нет учителя биологии?

– Пока нет, – с облегчением ответил охранник. – Но Раиса Ивановна говорила, что сегодня большой день, много новых лиц должно появиться.

– Вот и я, как раз иду на собеседование, – подтвердил физик. Возможно, кто-то уже приходил до меня?

– Кто-то приходил, а кто-то даже выходил. Надеюсь, новые учителя будут такими же талантливыми, как и вы.

– Погодите записывать меня в учителя, – скептически произнёс Сергей Анатольевич, – я ещё собеседование не проходил.

– О, не переживайте, если не возникнет какого-то форс-мажора, вы пройдёте. Форс-мажор, форс-мажор… Это вы мне это слово подсказали?

– Что вы, что вы, это вы всё сами.

– Ну, надо же! Невероятно! Вы говорите, что это всё я сам, но я знаю, что это ваше влияние! Скорее поднимайтесь на второй этаж, поверните направо, там увидите металлическую дверь, на ней маркером будет написано директор. Вам туда.

– Очень любопытно, – поблагодарил охранника Вульф, – надеюсь, не заблужусь. А где лестница на второй этаж, не подскажите случаем?

– Конечно, выйдите сейчас на улицу, зайдите с левой стороны, там будет лестница, прислонённая к стене, по ней и забирайтесь.

– Ясно… – многозначительно протянул начинающий учитель, – а что с обычной лестницей? С той, которая внутри школы. Она же есть, правда?

– Конечно! – подтвердил охранник. – Но она на ремонте до начала учебного года. Пока пользуемся запасным вариантом. Вообще, спросите лучше директора, я здесь недавно работаю, всех тонкостей не знаю, но говорят, раньше это была одна из лучших школ в городе.

– Так и сделаю, – кивнул Сергей Анатольевич.

Последовав примеру начинающего бизнесмена, Вульф вышел из школы и обошёл её с левой стороны. Охранник не соврал, действительно, к окну второго этажа была прислонена деревянная лестница. Закинув рюкзак на второе плечо, физик принялся взбираться наверх.

Как оказалось, лестница вела в актовый зал, который, как понял Вульф, тоже находился на ремонте. Сергей Анатольевич залез внутрь, и взглядом обнаружив выход из актового зала, направился к ней. Покинув пыльное помещение, Вульф вышел в холл второго этажа. Тревога снова накатила к сердцу Сергея Анатольевича. Хоть внутри здание и не разваливалось, сказать, что ремонт прошёл успешно, тоже нельзя было. Здание было отделано дешёво, видно, что на ремонте сильно сэкономили денег.

Тем не менее, выбирать особо не приходилось. Лавируя между различными стульями, стройматериалами и банками с краской, Вульф прошёл в коридор, в котором заседал руководящий состав школы.

Охранник не обманул, дойдя ровно до середины коридора, Сергей Анатольевич обнаружил оранжевую металлическую дверь, на которой зелёным маркером было написано «Директор» и чуть ниже «Кизяк Раиса Ивановна».

Проведя пару раз по рубашке, пытаясь разгладить складки на ней, физик удовлетворённо осмотрел себя, и уверенно постучал в дверь кабинета. Дождавшись разрешения на вход, Сергей Анатольевич вошёл внутрь.

Кабинет был практически пуст. Убранство кабинетов двух предыдущих директоров не столь произвело на него моральное влияние, сколь отсутствие чего-либо в этом. Единственное, что присутствовало в кабинете – это небольшой коврик, свёрнутый в углу, две школьные парты, заваленные целыми кипами бумаг, ну и женщина, сидящая за ними.

– Здравствуйте, – поздоровался физик, закрывая за собой металлическую дверь, – я Сергей Анатольевич, вам должны были звонить насчёт меня.

Женщина подняла вверх палец, жестом указывая молодому человеку подождать. Закончив, наконец, что-то писать, она встала из-за стола, обошла две парты и протянула Сергею Анатольевичу руку.

– Раиса Ивановна Кизяк, – представилась она, – присаживайтесь.

Вульф огляделся. Нет, было ровно всё то, что он заметил вначале, ковёр, две парты и директор.