У изголовья прошлых лет Мосова Вера

Глава 4

Синема

Подумав немного, Женька приняла решение. Подруга права – только работа может отвлечь её от хандры. Поэтому следующий день ушёл на сборы, а вечером она уже ехала на Белорусский вокзал, чтобы отправиться навстречу новой жизни.

– Утром мы будем в Минске, – сказала Светка. – Ты не бывала там прежде?

– Нет, не довелось, – ответила Женька, устраиваясь на мягкой полке двухместного купе.

– Тебе понравится. Город чистый, красивый. Там сразу отключаешься от московской суеты. Представляешь – на улицах даже пробок нет! Зато есть МКАД! Прикинь – МКАД!

– Прикинула, – улыбнулась Женька.

– В первый же выходной поведу тебя на прогулку по городу. Пройдёмся по проспекту Независимости, по набережной Свислочи погуляем, обязательно зайдём в ЦУМ, можно в «Крышталь». Купим себе какое-нибудь хрустальное чудо на память или наряды из белорусского льна. Стасу в подарок привезу вышиванку, это рубаха такая с вышивкой.

Женька представила Стаса в вышитой косоворотке и усмехнулась:

– А станет ли он её носить?

– Заставим! – весело ответила Светка.

Эх, Женьке бы хоть немного её оптимизма!

«Минск-минск-минск» – слаженно выстукивали колёса. Какое странное слово. Звучит, как осечка. Даже если попытаться проговорить его нараспев, всё равно певучее «миии» в конце концов оборвётся резким щелчком – «ск». Тем самым щелчком, который Женька только что получила от жизни. Ну что тут станешь делать? Как ни старалась она заглушить свою боль, та не утихала, продолжая донимать навязчивыми воспоминаниями.

В соседнем купе монотонно бубнили мужские голоса. Там ехали режиссёр Максим Сергеевич и оператор Слава. Когда на вокзале Светка представила им свою подругу, оба с интересом поглядели на Женьку. И не просто поглядели, а принялись откровенно разглядывать её. На их лицах читалось явное удовольствие и надежда на более тесное знакомство.

– С Максимом будь осторожнее! – предупредила Светка. – Тот ещё ходок, хоть и глубоко женат. К тому же у нас главную героиню играет Синицина, а она его любовница с большим стажем и крепко держит жертву в своём клювике. Так что, от греха подальше! А на Славу обрати особое внимание, он недавно развёлся и абсолютно свободен! Правда, у него двое пацанов растут. Но для непродолжительного адюльтера он вполне сгодится.

– Знаешь, подруга, не до этого мне сейчас! – отмахнулась Женька.

– Именно сейчас тебе должно быть до этого! Не упускай свой шанс! Отвлекись! Развлекись!

– Я вообще-то работать поехала, – попыталась возразить Женька.

– Одно другому не мешает! Ты прекрасно знаешь, что любая экспедиция у нас всегда чревата романами. А что ещё делать творческим людям в замкнутом пространстве съёмочной площадки?!

– И ты тоже позволяешь себе романы? – с интересом спросила Женька. Она никак не могла представить подругу в роли жены-изменницы.

– Я нет! Мне некогда влюбляться, выспаться не успеваю, какие уж там романы! Знаешь, сколько у меня работы?! И с планированием, и на площадке. А если кто-то где-то что-то прошляпит, виновата всё равно буду я! И все второго вечно костерят, и в хвост и в гриву! В общем, не до «глупостев» мне!

Женька улыбнулась. Для деятельной Светкиной натуры, пожалуй, это самая подходящая работа.

Минск приветствовал их ярким солнцем, лёгким ветерком и свежей зеленью газонов.

– Жить будешь со мной! – распорядилась Светка. – Нечего мотаться по гостиницам, для меня уже квартира снята. Да и, вообще, вдвоём веселее. Хоть наговоримся вдоволь, а то мы с тобой теперь почти не видимся.

Водитель встретил их у самого вагона и доставил по нужному адресу. Максим Сергеевич и Слава поселились в соседнем доме.

Квартира, приготовленная для второго режиссёра, то бишь, для Светки, оказалась вполне приличной. Две комнаты, просторная кухня и балкон с видом на уютный старый дворик. Под балконом разбита клумба, сплошь покрытая цветами разных видов и оттенков. Ими было приятно любоваться сверху, что Женька сразу отметила для себя.

– Здесь мы будем кофе пить по утрам и встречать восход солнца! – заявила Светка, развалившись в шезлонге, тяжело вздохнула и добавила:

– Если проснёмся на рассвете, что маловероятно.

И подруги рассмеялись. Так началась их новая жизнь.

Перед началом съёмок традиционно разбили расписанную чёрным маркером тарелку и мигом разобрали её осколки. Женьке достался кусок, на котором было написано: «опер», часть от слова «оператор».

– Перст судьбы! – заявила Светка, разглядывая этот осколок. – Теперь Слава точно твой!

Женька только усмехнулась в ответ, оператор и в самом деле проявлял к ней интерес, и это немного раздражало.

Первый рабочий день прошёл без особых событий. Жизнь закружилась, завертелась и понеслась от одного съёмочного дня к другому, затягивая Женьку в водоворот сиюминутных дел и проблем. Работа и в самом деле не представляла для неё особых сложностей, а ежедневное общение с подругой отвлекало от сердечных страданий. Правда, общение это было весьма своеобразным. Каждый вечер, поговорив по телефону со своей семьёй, Светка усаживалась по-турецки на широкий диван и сидела так допоздна, обложившись бумагами и уткнувшись в ноутбук.

– Ччёрт! Опять этот дождь, а у нас ещё две смены на натуре осталось! Придётся на интерьеры переключаться, – ворчала она, обращаясь не столько к Женьке, сколько в пространство комнаты.

У неё был ежедневный аврал: то перекраивался сценарий, и надо было вносить изменения в план съёмок, то заболевал какой-нибудь актёр, и это тоже влекло за собой массу проблем, и требовалось срочно переписать вызывной лист. То она жаловалась, что «из-за этой амбициозной бездарности Свистуновой полдня сегодня убито на бесконечные дубли одной-единственной сцены, и график съёмок опять смещается». Женька согласно кивала, ведь это ей пришлось старательно отстукивать своей хлопушкой каждый дубль с капризной актрисой. Невольно она оказывалась втянутой во все тонкости и детали жизни съёмочной группы, сокрушалась и радовалась вместе с подругой, порой и в самом деле забывая о своей беде.

– Буткевич, твою мать! – кричала Светка в трубку, обращаясь к художнику. – Ты меня режешь без ножа! У вас там интерьер не закончен! Хоть всю ночь пусть твои декораторы долбятся, но чтоб к утру всё было готово!

Женька тут же представляла лицо Ильи Буткевича, которого отчитывала подруга. Она уже знала по именам всю съёмочную группу, а с некоторыми у неё даже завязались приятельские отношения. Особенно с художником по гриму Мариной. Поначалу та, узнав, что Женька по профессии тоже гримёр, восприняла её в штыки, подозревая, что девушка метит на её место, но, познакомившись поближе, стала более благосклонна к ней, а иногда даже советовалась по поводу некоторых тонкостей своего ремесла. На площадке Женька постоянно ловила на себе взгляды режиссёра Максима Сергеевича, который старался не выпускать её из виду. Он даже поделился со Светкой, что этот совершенно удивительный, невероятно чистый облик девушки доставляет ему настоящее эстетическое наслаждение. Частые взгляды в сторону хлопушки не ускользнули от недремлющего ока его любовницы, кипевшей от негодования, и вскоре все поняли, что Женька невольно нажила себе врага. По вечерам Светка смеялась, изображая в лицах, как Синицина закатывает Максиму Сергеевичу воображаемые сцены ревности. Но подругу это вовсе не веселило.

Иногда к ним в гости заходил оператор Слава.

– Девчонки, чаем не напоите? – спрашивал он с порога и вынимал из-за пазухи шкалик.

– Женька напоит, мне некогда, – ворчала в ответ Светка и закрывалась в комнате, отправив подругу с гостем на кухню.

Капнув в чай коньяка, а затем старательно размешивая сахар в стакане, Слава заводил длинные разговоры про рыбалку. Женька сидела напротив и слушала его, подперев кулаком подбородок. Она понимала, что оператор пытается за ней ухаживать, но не знает, как это лучше сделать. Однажды он решился и пригласил её погулять. Пришлось сослаться на усталость и отказать, чему он явно огорчился.

Более всех в группе Женьку привлекали художники. Ей нравилось всё, что они делали. Это было ей близко, а потому и интересно. Однажды после окончания смены она немного задержалась, а, уходя с площадки, увидела Илью Буткевича. Он сидел перед мольбертом и был так увлечён работой, что не слышал, как Женька подошла.

– Красиво! – сказала она, и Илья, вздрогнув, обернулся. Его серые глаза, опушённые густыми ресницами, бегло скользнули по её лицу.

– Чего ж ты так подкрадываешься? – спросил он сурово и отвернулся.

– Извини, я не хотела, – попыталась оправдаться Женька. – Просто интересно стало, что ты тут рисуешь.

– Не рисую, а пишу, – буркнул он недовольно. – Маслом.

– Вижу, что не гуашью, – усмехнулась Женька. – А я не люблю маслом. Мне акварель ближе. Нежнее как-то что ли, душевнее.

– Ты тоже художник? – удивлённо посмотрел на неё Илья.

– Почти. Художник по гриму, – отчиталась Женька. – Но живопись я всегда любила. У нас был такой замечательный преподаватель, что не влюбиться было просто невозможно.

– В живопись или в преподавателя? – улыбнулся Илья, и в его глазах вспыхнули озорные искорки.

– И в то, и в другое! – так же с улыбкой ответила Женька.

– А ты прикольная, – опять повернулся он к ней, – хоть с виду и выглядишь недотрогой.

– Разве? – удивилась она.

– А что, тебе никогда об этом не говорили?

– Вроде нет, не припомню.

– Значит, боятся в глаза сказать, все лишь издали любуются да слюнки глотают. А на самом деле наши мужики меж собой так тебя и прозвали – Недотрога.

Женька с удивлением посмотрела на него.

– В самом деле?

– Зуб даю!

Женька рассмеялась. Уж очень странный получался у них разговор.

– Это ты для съёмок делаешь? – спросила она.

– Да, завтра в кадре должна над диваном висеть какая-нибудь абстракция. Максиму Сергеевичу вдруг приспичило, а я вот отдуваюсь теперь.

– Ладно, не буду тебе мешать, – проговорила Женька, хотя уходить ей почему-то совсем не хотелось.

– А ты мне и не мешаешь – не поворачивая головы, проговорил художник. – Вот скажи, если бы это была твоя работа, ты бы захотела в ней что-то изменить?

Женька задумалась. Отошла немного, посмотрела на картину со стороны.

– Вот здесь я бы усилила контраст, – указала она на левую часть полотна, – тогда центр тяжести слегка сместится. Мне кажется, так будет интереснее.

Илья удивлённо взглянул на неё, потом отошёл, посмотрел на полотно с разных ракурсов и повернулся к Женьке.

– А давай попробуем! – азартно воскликнул он и взялся за палитру.

Вскоре они уже рассматривали то, что получилось.

– По-моему, неплохо, – оценивающе проговорил Илья.

– Мне тоже нравится, – согласилась с ним Женька.

– Это дело надо отметить! – воскликнул он. – Совместное завершение шедевра! Беру тебя в соавторы!

Женька рассмеялась.

– Тут недалеко кофейня есть. Может, зайдём?

Она пожала плечами и неуверенно ответила:

– Наверное, поздно уже.

– Да ладно! Я провожу тебя потом!

И Женька согласно кивнула.

Кофейня и в самом деле оказалась очень милым местечком, но все столики там были заняты. Они протиснулись к барной стойке и уселись на высокие стулья.

– Что будем пить? – спросил Илья

– Предлагай, ты тут завсегдатай, – ответила Женька.

Он заказал мохито и, пока бармен готовил коктейли, повернулся, окидывая взглядом небольшой зал, а Женька в это время разглядывала его лицо. Оно было до невероятности правильным: черты лица неброские, но в то же время по-мужски красивые. И губы, и подбородок, и прямой нос – всё было каким-то породистым, что ли. Раньше Женька этого не замечала. А может, просто никогда так пристально его не разглядывала. Даже бакенбарды, которые она терпеть не могла, очень шли ему. Светло-русые волосы зачёсаны назад и на затылке собраны в хвост.

– А ты совсем не такая, как я себе представлял! – неожиданно повернувшись, сказал Илья.

– Ты тоже! – ответила застигнутая врасплох Женька, и оба они рассмеялись.

Глава 5

Узелок завяжется…

– Наконец-то явилась! – уперёв руки в бока, сказала Светка, встречавшая подругу у двери. – Я уже потеряла тебя! Телефон почему-то недоступен. Переживаю, места себе не нахожу. Вдруг что-то случилось с тобой?!

– Телефон разрядился, извини! Я просто в кофейне задержалась. С Ильёй.

– Оччень даже интересненько! – Светка тут же приняла охотничью стойку. – А вот с этого места поподробнее, пожалуйста!

– Да ничего особенного, угомонись! Просто посидели, поболтали. Лучше скажи мне, ты знала, что меня в группе называют недотрогой? – осторожно спросила Женька.

– Нууу, слышала пару раз от мужиков, а чего такого-то?

– Да какая же я недотрога?

– Самая настоящая! Почти все наши мужики на тебя облизываются, но подойти боятся. Уж очень ты неприступна!

– С чего вдруг? Вроде, я со всеми в нормальных отношениях, никого не отталкиваю.

– Чтобы оттолкнуть, надо сначала дать возможность приблизиться. А ты никого к себе не подпускаешь!

– Неужели ты так считаешь? – Женька в недоумении села на диван. – Нет, не может быть!

– Ну, хорошо, – Светка присела рядом с подругой, взяла её за руку, – вот, например, вчера мы ехали в трамвае. Рядом с тобой топтался какой-то мужичонка, помнишь?

– Не помню. Рядом были разные люди, мы с тобой стояли и держались за поручни.

– Вот-вот! Как раз, когда мы стояли, он к тебе и подвалил, но ты так на него глянула, что он, бедный, тут же отполз и боялся в твою сторону посмотреть. Ты сделала это не намеренно, а так, походя, даже не заметив этого.

Женька удивлённо смотрела на Светку, всё ещё не веря всему, что та говорит.

– Именно так всё и было. Это твоя защитная реакция, типа инстинкта самосохранения. И с другими мужиками ты ведёшь себя точно так же. Нет, ты ни с кем не ссоришься, ты никого не отталкиваешь, но и не подпускаешь! И я диву даюсь, как это ты сегодня соизволила провести вечер с Илюшей!?

– Просто он интересный парень, и у нас нашлись общие темы для разговоров. Ты же знаешь, как я люблю рисовать, как мне интересны творческие люди.

– А то остальные вокруг тебя не творцы! – всплеснула руками Светка. – Целая съёмочная группа нетворческих людей! Спасибо тебе, Господи! Хоть до одного из них снизошла наша Снежная Королева!

– Зачем ты так, Свет?

– Ладно, не обращай внимания. Просто я за тебя переживаю, ты же знаешь.

– Знаю, – улыбнулась Женька, но слова подруги заставили её задуматься.

Назавтра Илья, лишь завидев её на площадке, помахал рукой. Женька тоже махнула ему в ответ. Вскоре он улучил момент и подошёл к ней.

– Привет! – парень мило улыбнулся.

– Привет!

– Ну как тебе наш шедевр в кадре?

– По-моему, отлично смотрится!

Тут раздался голос режиссёра:

– Евгения! Где ты ходишь?

– Извини, потом поболтаем, – смущённо улыбнувшись, сказала Женька и бросилась к Максиму Сергеевичу, на ходу поймав недобрый взгляд Синициной.

После смены Илья дождался её.

– Может, погуляем немного? – спросил он. И вышло это как-то так ненавязчиво и просто, что приятно удивило Женьку.

– Поздно уже, – с сожалением ответила она, я и так вчера заставила подругу нервничать.

– Но ведь на завтра объявлен выходной.

Женька промолчала в ответ.

– А хочешь, я покажу тебе город? – не отступал Илья. – Не желаешь сегодня, можем встретиться завтра.

– Хочу! – обрадовалась Женька. – А можно, я буду со Светланой?

– Конечно! Я утром позвоню!

Светке эта идея совсем не понравилась.

– Третий лишний! – категорично заявила она. – К тому же, у меня полно работы!

– И что ты придумываешь? – оправдывалась Женька, он просто по-дружески предложил мне показать город!

– Вот и гуляй с ним по-дружески! Но без меня!

Утром Женька спросила у подруги:

– Свет, а почему мы работаем именно здесь, в Минске? Ведь по сценарию у нас действие происходит в Москве, а снимаем тут. Зачем надо ехать куда-то, если можно всё сделать на месте?

– Так тут съёмки обходятся в разы дешевле! Даже вместе с командировочными выплатами. А у нас малобюджетное кино!

Женька задумалась.

– А вы всегда набираете съёмочную группу из местных?

– Практически всегда, только некоторых актёров привозим, обычно на главные роли, а второй план чаще из местных берём. Свет, звук, реквизит и прочие службы всегда минские.

– А Илью ты давно знаешь?

– Ааааа! Зацепил-таки тебя Илюша! – довольно улыбнулась Светка.

– Нууу, не то чтобы зацепил, просто он мне интересен, – смутилась Женька.

– Нет, я прежде его не знала, он первый раз с нами работает. Раньше был Богдан, но, насколько я знаю, он в Москву перебрался. А ты, подруга, на правильном пути! Хороший выбор сделала.

– Да никакого выбора я не делала, – ещё сильнее смутилась Женька. – Просто интересно, что он из себя представляет.

– Вот сегодня сама и расспросишь его обо всём!

Вскоре Илья позвонил, и Женька отправилась на встречу. Или всё-таки на свидание? Она и сама не знала, но Светка была абсолютно уверена, что это свидание. Женька же утверждала, что просто идёт на прогулку по городу. Она осталась в восторге от всего, что в тот день увидела. Илья оказался знатоком местной архитектуры. Он познакомил Женьку со старыми и современными зданиями Минска. Всё тут было достаточно интересным: и башни-близняшки возле Центрального вокзала – настоящий памятник сталинской архитектуры, и забавные «дома-кукурузы», и какие-то фантазийные, необычайно яркие домики в стиле Гауди, которые Женька разглядывала с восторгом первобытного человека. Впечатлило её и здание Национальной библиотеки необычной формы. Она с трудом повторила за своим гидом слово «ромбокубоэктаэдр». А уютный дворик у чешского посольства с необычным фонтанчиком и особым духом старины совершенно сразил её. Заглянули они и в костёл Святого Роха, и по Лошицкому парку погуляли, с интересом осматривая старинную усадьбу. Они много ходили пешком, спускались в метро, поднимались на смотровую площадку. Илья оказался замечательным рассказчиком, он довольно много знал о своём городе и подробно отвечал на каждый Женькин вопрос. Речь его была плавной и певучей, как, впрочем, у всех местных жителей. Вечером, когда Женька прокручивала в памяти весь этот день, ей казалось, что она побывала в каком-то неведомом мире, похожем на сказку.

– Едва держусь на ногах, – сказала она, входя в квартиру.

– А глазки-то у тебя горят! – подметила Светка. – Эх, молодец Илюша! Быстро сообразил, чем тебя можно взять.

– Он обещал в следующий раз в музей современного искусства меня сводить. Представляешь, там выставка Шагала будет!

– Представляю! – усмехнулась подруга.

Так началась у Женьки совершенно новая жизнь. Она, конечно, давно знала, что каждый человек – это огромный мир. Но то, что этот мир будет таким наполненным и интересным, она даже предположить не могла. Илья постоянно удивлял её. Да и сами их отношения не были похожи на то, что связывало Женьку с Игорем. Это больше напоминало родственные, почти братские узы. Никакой страсти, никого сумасшествия. Они с Ильёй были близки по духу, по увлечениям. И это как-то по-особому грело ей душу. Зато Максим Сергеевич стал с ней невыносимо строг. Если прежде он не позволял себе кричать на неё, как на других членов группы, то теперь нередко срывался из-за любого пустяка. А оператор Слава неожиданно отдалился, коротко кивал при встрече и тут же отворачивался, да и на вечерний чай уже больше не напрашивался.

Постепенно Женька многое узнала об Илье. Он коренной минчанин и всю свою жизнь, длиною в двадцать восемь лет, прожил в этом городе. По национальности белорус. Родители – инженеры, работают на автозаводе. У него есть младший брат Ян, он музыкант, играет на ударниках в какой-то местной группе. Сам Илья окончил академию искусств. Увлекается лепкой и живописью, что Женька уже успела заметить. Она тоже многое рассказала о себе, за исключением последней печальной истории, благодаря которой она и оказалась здесь.

Дни летели за днями, работа приближалась к концу. А значит, близился и час расставания, но Женька старалась не думать об этом. Вот отсняли последнюю сцену (крайнюю, как тут принято говорить), дружно подняли бокалы с шампанским и крикнули громкое «Ура!». Для традиционной шапки (празднования завершения проекта) зарезервировали небольшое уютное кафе. Дамы, нарядные и неожиданно похорошевшие, мило щебетали за большим общим столом. Мужчины со своими длинными многословными тостами то и дело испытывали терпение тех, кто жаждал поскорее расслабиться. Непревзойдённая прима Синицина, поджав губки, сидела в сторонке. Поскольку она была лицом, приближенным к телу режиссёра, то ни с кем из группы дружбы не водила. Но надо же было такому случиться, что за три дня до окончания съёмок законная жена Максима Сергеевича коварно вторглась на её территорию, неожиданно приехав с сыном, якобы развеяться, и оттеснила тем самым звезду от вожделенного тела. И теперь синицинский покровитель вынужден был изображать любящего отца и верного мужа. А ей, бедняжке, некуда было деваться. Все это понимали и с улыбкой отводили глаза.

– Пойдём, я познакомлю тебя с братом, – сказал Илья, кивая на небольшое возвышение у стены, где расположились музыканты.

За барабанами сидел парень, очень похожий на Илью. Те же черты лица, только менее брутальные, нежели у старшего брата, пристальный взгляд из-под сросшихся на переносице бровей, длинные русые волосы, распущенные по плечам. Он вскочил, тряхнул головой, отбрасывая волосы назад, выпрямился, пристукнув каблуками, и галантно протянул Женьку руку ладонью вверх. Она подала свою, и парень приложился к ней губами. Это выглядело довольно игриво, но как-то по-доброму.

– Ян у нас известный сердцеед, – улыбнулся Илья, шутливо показывая братцу кулак из-за спины, – поэтому мы лучше вернёмся за стол.

Женька кивнула и пошла за ним, боковым зрением заметив поднятый Яном большой палец, что означало высокую оценку выбора брата. Она улыбнулась, но тут же наткнулась на недобрый взгляд оператора, вскользь брошенный на неё. Слава отвёл глаза и обратился к Синициной, всем своим видом изображая желание утешить несчастную, на лице которой поселилось вселенское горе. Губы актрисы были сложены в скорбную куриную гузку, глаза печально опущены в бокал, который Слава принялся методично наполнять по мере его опустошения. Вскоре глазки звезды заблестели, и она неожиданно обратилась к Женьке:

– Давай выпьем, Недотрога! Хотя нет, не такая уж ты и недотрога, вон какого завидного парня охомутала, а на него тут многие заглядывались! Ты, оказывается, не промах! С режиссёром не выгорело, так на художника переключилась!

Она пьяно икнула, и Женька поспешила отвернуться. Перспектива общения с нетрезвой звездой ей совсем не улыбалась

– Давай сбежим отсюда! – предложил Илья.

– Давай! – тут же согласилась Женька. – А куда?

– Да хоть куда, можно просто погулять, у нас ведь последний вечер.

– Чего ты от меня морду воротишь? – заплетающимся языком проговорила Синицина, обращаясь к Женьке, но та уже двинулась за Ильёй к выходу.

Он держал её за руку, увлекая за собой, а на улице мягко обнял за плечи. И Женьке вдруг стало удивительно тепло и уютно под его рукой. Они медленно брели по ночному городу. Весь мир словно распахнулся им навстречу. Редкие звёзды подмигивали с небес, в свете фонарей мелькали мотыльки, и духмяный аромат трав, сгустившийся с наступлением темноты, кружил голову. А может, это от вина она так кружилась? Женька вдыхала эту пряную, пьяную ночь и наслаждалась ею. Она шагала, прижавшись к Илье, ощущая его тепло. Они молчали, да и слова тут были совсем не нужны. Просто хорошо было брести вот так вдвоём в никуда, не думая ни о чём. Неожиданно перед Женькой возникла дверь, она отворилась, и подъезд дыхнул в лицо ароматом наваристого борща и чеснока. Илья увлёк девушку за собой. Она не поднималась по лестнице, нет, ступени как будто сами опускались и ложились Женьке под ноги. Вот отворилась ещё одна дверь, и темнота квартиры поглотила их. Каким-то непостижимым образом Женька оказалась на мягком диване. Что это был за диван! Он словно втягивал её в свои объятия, суля незабываемые минуты сладкой неги. И было трудно противостоять искушению, да и стоило ли?

Когда Женька открыла глаза, за окном было раннее утро. Она осторожно поднялась, чтобы не разбудить Илью, и отправилась искать ванную комнату. Вскоре она уже осматривалась в незнакомой квартире, водя взглядом по книжным полкам и картинам на стенах. Она и не заметила, что Илья проснулся и внимательно наблюдает за ней.

– Кофе хочешь? – спросил он, и Женька вздрогнула от неожиданности.

– Конечно, хочу! – ответила она, усаживаясь в кресло, ещё раз осмотрелась вокруг и спросила:

– Это твоя квартира?

– Раньше тут бабушка с дедом жили, отцовы родители, а теперь мы с братом, – пояснил он. – На-ка вот, посмотри фото, пока я кофе варю.

И он протянул Женьке старый альбом в бордовом бархатном переплёте. Она листала толстые страницы, разглядывая чёрно-белые фотографии, и вдруг замерла от неожиданности – перед ней был тот самый снимок, который она недавно нашла в старом бабушкином комоде. Её прабабка Женя с маленькой бабой Машей на руках!

Не может быть! Откуда?

Глава 6

Тайны прошлого

– Откуда у тебя это? – дрожащим голосом спросила Женька у вошедшего Ильи.

Он поставил круглый поднос с кофе на столик и внимательно посмотрел на фото.

– Я не знаю. Старая семейная фотография. Возможно, кто-то из моих предков. Надо у деда с бабкой спросить.

– Это не твои, это мои предки! – возразила Женька. – Моя бабушка Маша и прабабушка Женя!

– Не может быть!

– Может! Бабушка родилась на Урале сразу после войны от какого-то эвакуированного. Точнее я не могу сказать. Просто не знаю. Кто-то из твоих предков был в эвакуации?

– Кажется, прадед был, – неуверенно проговорил Илья и попытался вынуть фото из альбома, но у него это никак не получалось – три уголка были вставлены в прорези, а четвёртый оказался приклеенным. Пришлось его просто оторвать. Он повернул снимок тыльной стороной. Там уже знакомым Женьке размашистым почерком и всё теми же фиолетовыми чернилами было написано: «1947г. Марусе 1 годик».

– Как звали твою прабабушку? – спросил Илья.

– Евгения Петровна Лаврова.

– А бабушку?

– Мария Ильинична Лаврова.

– Она жива?

– Нет.

– Если она Ильинична, и её фото хранится в нашем альбоме, то получается, что у нас с тобой один прадед? Ничего себе!

Женька и сама уже поняла это. Мир, ещё недавно такой тёплый и уютный, сотканный из неги и пронизанный лучами счастья, рухнул в один миг, и её засыпало острыми осколками. Они вонзались в сознание, в душу, рвали её на части, кололи и резали по живому, ставя крест на всём, что она недавно обрела.

Илья медленно опустился в кресло и растерянно посмотрел на Женьку.

– А как же мы? – выдохнул он. – Кто ты мне тогда? Сестра, что ли?

Женька горько вздохнула.

– У тебя есть фото этого прадеда? – немного придя в себя от потрясения, спросила она.

Илья торопливо начал листать альбом.

– Вот он! Здесь ещё молодой, сразу после войны, – он ткнул пальцем в старую фотографию, – а вот это, – он перевернул страницу, – уже намного позднее, вот таким я его помню.

Женька внимательно рассматривала лицо пожилого мужчины. На неё смотрели глаза бабы Маши. Тот же разрез, тот же проницательный, «учительский» взгляд, как часто говорила мама, потому что бабушка всю жизнь проработала учительницей начальных классов. А оказывается, никакой он не учительский! Этот взгляд она получила в наследство от своего отца!

– Она похожа на него! – только и смогла сказать Женька. – Значит, это правда. Он её отец. И мы с тобой родственники.

– Дальние, – добавил Илья.

– Всё равно. Мы с тобой одной крови, – горько усмехнулась Женька. Любимая с детства фраза, которую гордо произносил мультяшный Маугли, сейчас наполнилась другим содержанием и звучала для неё совершенно трагически. Ещё каких-то пару минут назад Женька была абсолютно счастлива, а теперь даже и не знала, как ей относиться к неожиданному открытию.