Классика жанра, или Мой служебный роман Полежаева Инна

– Ага, и носиться, как сайгак, некому…

– Некому!

– А ты чем занят? – на всякий случай спросила я, хотя и так уже обнаглела.

– А я в эфирке сегодня до вечера…

Я уж чуть было не спросила, а где ж Лера, но вовремя язык прикусила.

– Ладно… еду…

Как всегда, по закону подлости, я простояла в пробке. В итоге к офису я подбегала, как взмыленная лошадка: по спине текло, колени полусогнуты, ибо бежать на каблуках дело не из легких, капор съехал на бок, вся моя укладка псу под хвост…Зрелище не очень, скажу я вам, а ощущения еще хуже. Я взбежала по ступенькам, скинула на плечи с головы свой головной убор. Спина была мокрая, вот ненавижу, когда все так… внепланово. Я глянула на часы, черт, у меня еще минут пятнадцать, чтобы добежать до этого ДК и усадить свое тело в кресло.

Чуть ли не с пинка я открыла дверь и услышала жалобное: 'Ой'. За дверью стояла испуганная девушка в белой шубке, как я понимаю, Лера. И это ее я чуть не прибила только что дверью. Короче, атака на шефа со всех сторон.

– Здравствуйте, – выдала я. – Извините…

На дружеское 'привет' я как-то не осмелилась, глядя на лицо Валерии. Дело в том, что она, вопреки всем моим ожиданиям, не была блондинкой из глянцевого журнала, нет. Скорее, обычная девушка, да, высокая, да, симпатичная. Но вот губы имели специфическую форму, были тонковатыми и уголки опущены вниз. Эдакий стервозный смайлик. Поэтому с ней только 'здравствуйте', а никак не 'привет'. Я в спешке стала огибать ее тело, не глядя на хмурое лицо, которое не соизволило поздороваться в ответ. В это время, по правому борту из приемной шагнул никто иной, как кавалер вышеупомянутой Леры. В итоге, из-за малокалиберности коридора и присутствия троих тел, одно из которых, мое, двигалось на скорости к конкретной цели, чуть не случилось столкновение. Я, покраснев, пробухтела что-то типа: 'здрасьте… извините' и прошмыгнула дальше. На меня пахнуло офигенно вкусным запахом под названием 'Самый сексуальный начальник' и все, ответного приветствия я не услышала, а поднимать голову и разглядывать синие глаза как-то духу не хватило. Я влетела в монтажку, захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной.

Дэна не было. Катя усердно лупила по клавиатуре.

– Давай… диктофон… – выпалила я.

– Бери, – кивнула Катя, – и привет…

– И тебе привет. Дэн где?

– В эфирке.

– А Валерия что тут делает, раз ее смена вечером?

– Ну, Дэну еще час и все, она просто пораньше пришла, в курс дела войти…

– Мгм… в курс дела войти, – пробухтела я, сматывая провод от диктофона и трамбуя в сумку, – аккредитацию…

– Ты там в списке есть, вернее, от нашего радио заявлен один корреспондент, так что беги. Кстати, отлично выглядишь!

– Спаси…, – начала я, – спасибо…

Даже не знаю, как реагировать на комплименты в исполнении лесбиянки. Осторожно выглянула в коридор, парочки уже не было. Вот и славненько. Также осторожненько выглянула на улицу. Никого. Прекрасно…

Я понеслась на пресс-конференцию. Успела вовремя, быстро зарегистрировалась, вошла в зал, установила диктофон с микрофоном на столе. Еще и подставку забыла взять в офисе, дура, пришлось блокнот подложить, чтоб диктофон не писал звуков ерзания и шуршания бумаг по столу. Когда я уселась на стул, то ноги мои взвыли от облегчения. Так что даже час муторных бубнений-отчетов о том, на какой стадии находится строительство метро, и что мешает стройке (затопления, затраты, больше чем предполагали и так далее), меня не расстроили. Я развалилась на стульчике и, позевывая, слушала умных дядек, время от времени поглядывая на диктофон, дабы убедиться, что кнопочка горит!

После столь 'интересной' пресс-конференции, нас провели в зал, где дядя из Питера рассказал, что приехал делиться опытом и знаниями в строительстве метро, но не это было важно, а то, что там стоял стол с маленькими бутериками. Я для вида записала минуты две дядькиных выступлений, а потом ретировалась к столу с едой. Пошарившись по залу еще минут пятнадцать, я поняла, что ловить тут больше нечего и отправилась на радио.

Там стояла тишина и благодать. Так как пришла я туда не спеша, безо всякой беготни, то настроение было ничегошным. По пути зашла в магазин и купила булку с кефиром, ибо бутерики с пресс-конференции даже червячка не заморили. В приемной сидела Таня.

– Привет, Танюх, что-то я тебя не видела сегодня…

– Привет, Мариш! Так ты бегала тут как оголтелая…

-Где народ? – спросила я, надеясь, что и про красавчика поступит информация. То, что его здесь нет, я и так поняла, машины не было на стоянке.

– Дэн домой ушел, Катя с новостями мучается, Алёнка болеет, Илюха фиг знает где, как всегда, Лера в эфирке, директора по делам уехали…

– Понятно, – я глянула на часы. – Ты тоже домой сейчас?

– А я не домой, – лукаво улыбнулась она, – мы сегодня идем в ресторан…

И поперла информация о том, как прекрасно ее замужество, муж, и что они идут в ресторан, и что ужин будет прекрасным, ибо Таня чего-то там придумала, сюрприз какой-то… Короче, я еле дослушала и рванула в монтажку.

Там сидела Катюха.

– Привет опять, – я со стоном упала на диванчик у столика, за которым пили чай, – капец, уже начало шестого…

– Да уж… Маришка, а давай-ка ты сама подводку к звуку напишешь?

– Чего?

– Ну, сама напиши чего там у тебя с метро… и смонтируй звук, как сможешь, я подчищу если что…

– Блин… Что ж за день такой, – прокряхтела я, стаскивая пуховик, – а так все хорошо начиналось…

– Да у меня еще семичасовые новости будут, а тут и к шести ничего не готово. И будет идеально, если ты про метро к шести мне накалякаешь…

– Зашибись, – буркнула я, упав в кресло перед компом.

Чтоб написать подводку пришлось слушать всю мутоту, что час писал диктофон, правда слушала я не очень внимательно, проматывала как-то больше… Знала б, что заставят писать, еще бы на конференции написала. Нет, работа журналиста отстой.

Как ни странно накатать подводку я успела, а вот смонтировать звук ни фига не получалось, все время отрезала начало речи умных дядей. В итоге Катя на последних минутах перед походом в эфир что-то там смастрячила сама и побежала читать новости. Даже не проверила, чего я там написала. Хоть бы все нормально было, а то опозоришься на весь город, блин.

Я встала, потянулась, зазвонил мобильник. Сначала Маня – потеряла меня, потом родители, спрашивали о моем житии. Я поведала им, что все хорошо, безо всяких подробностей, чтоб спали спокойно, и стала собираться домой. Тут в комнату влетела бешеная Таня.

– Мариша, спасай…

– О, Господи-и-и-и… чего опять?

– Мариша, забери Ваньку из садика!

– Кого??? – я мучительно пыталась вспомнить о существовании в этом мире детей Тани и не могла.

– Марин, не тупи! У ребенка заболела няня, все гриппуют сейчас, ребенка нужно забрать из садика!

– Да чЁ за ребнок-то??? – гаркнула я.

– Данила Олеговича сын…

– О, Боже… – у меня аж сердце в попу провалилось от страха, – ты больная что ли? Он же убьет меня! Я ж неизвестно кто! И кто мне его сына отдаст? И вообще… что, забрать больше некому?

– Некому! Лера в эфирке допоздна, директора наши на совещании в соседнем офисе и фиг знает, когда освободятся, няня болеет…

– А бабули и дедули?

– Нет никого!

– Я охреневаю!!! Машины за миллион есть. А нянь, чтоб пацана забрать из садика – нет! Как такое может быть?

– Мариша, да не ори ты!

– А ты-то что не заберешь?

– Я в ресторан иду!

– Так забери, приведи его в офис к папаше и иди!

– Ни фига! С ним сидеть надо! Вдруг Данил до двенадцати ночи тут будет? А Ваньку кормить нужно, играть с ним…

– Хера се… а если я его заберу, то куда я с ним?

– К себе!

– ….пипец просто… Да кто мне его отдаст?

– Я договорюсь с воспитателем! Предупрежу! У тебя паспорт с собой?

– Нет… права есть…

– Вот! – возликовала Таня. – Пойдут и права!

– Тань, да тебя ж Данил в первую очередь порвет, если он нормальный папаша, что ты его сына незнакомой тете отдала!

– Не порвет! Он не узнает! Мы побудем в ресторане, а потом я заеду к тебе и заберу Ваню…

– Жесть просто…

– Все, иди, садик тот, что через квартал отсюда, так что дуй давай, я сейчас договорюсь с воспитателем…

– Тань, а вдруг я маньячка?

– Я тебя всю жизнь знаю, и где твои родители живут знаю, не ври мне, иди в садик…

– Пипец какой-то…

Из эфирки вышла Лера. На ней было короткое красное платье.

– Что у вас тут за разборки? – спросила она.

– Все хорошо! – Таня улыбнулась так, будто муха, увидевшая мед. Видать не все Леру любят-то. – Ну, все, Маришка, договорились, давай, дуй!

Я в бешенстве прошагала мимо высокомерной Леры. Ни фига себе, договорились, называется. Короче, я даже не спросила группу и фамилию ребенка. Ну, фамилия-то как у папаши, полагаю, Никитин. А вот с группой проблема. Но предусмотрительная Таня отзвонилась мне и оповестила о том, что все улажено и группу сказала.

Я нажала отбой, а потом вспомнила, что забыла спросить о возрасте ребенка. Дело в том, что я… то ли в силу возраста из-за не проснувшегося материнства, то ли еще по какой причине, неоднозначно отношусь к маленьким детям. Они мне начинают нравиться с трех лет примерно, когда становятся похожими на людей, разговаривают, с ними можно читать, болтать, да и вообще они смешные. А вот совсем малышня, особенно груднички… Ну если только в рекламе, но в жизни…

Недавно родила моя однокурсница, взяла академ. Мы, как и положено, пошли к ней на смотрины. И вот лежит в кроватке красненький сморщенный человечек, а она говорит, что он самый красивый. Я так на нее посмотрела, вот где у человека глаза, спрашивается? Где ж он самый красивый??? Разумом я понимаю, что для меня тоже будут мои детки лучшими, но пока сего факта я принять не могу. Но что больше всего меня БЕСИТ, это когда вся свора наша собралась вокруг кроватки и началось: 'Ути, пути… ути, какие мы холёсие… у-сю-сю…'. Как я ненавижу эти сяськи-масяськи. И ведь все соглашаются, что он самый красивый сморчок на свете! Ну, сморчок, это я уж от себя добавила. Зато потом, когда мы вышли и все пошли на остановку, а кто по машинам, я сказала:

– Красивый малыш, да???

Лучшее, что услышала в ответ: 'Обычный'. Зато над кроваткой все слюни пускали пузырем. А Тема тот вообще… не буду писать его мнение о внешности бедного карапуза. Вот так и зови на смотрины! Понятно, что все хотят мамочкам радость доставить своими комплиментами в адрес малыша, но я так не могу, и за это постоянно получаю приличные порции обиды от знакомых мамочек.

А по поводу самих мам… Я думаю, их зомбируют, ибо когда они родят, не важно, что есть интересного в мире и стране. Все разговоры о горшках, пеленках. Мы пошли, мы поели, мы покакали. Черт, неужели и я буду такой?

Все это я к чему. Пока я шла в садик, меня интересовало одно – сколько лет этому Ваньке. Судя по тому, что в садик идут с двух, то… хотя, может папаша по блату и в полтора его отдал. Господи-и-и-и, а если он реветь начнет??? Вот что значит, нет младших братьев и сестер, и нет опыта в посиделках с детьми…

С такими мыслями я дошла до детского сада, вошла непонятно в какую дверь с каким-то дядей. Проще говоря, я за ним присоседилась и проскочила. Оказалось не туда. В группу, где обитал Ванька, вход был с другой стороны. Либо через главную дверь. Минут через пять поисков, я попала куда нужно. Сначала я протиснулась сквозь могучие спины пап в коридорчик, а оттуда в гардеробную.

– Здравствуйте, – сказала я тетечке, которая, наверное, была воспитателем. Она разговаривала с какой-то мамочкой.

– Добрый вечер! – она заинтересованно на меня посмотрела.

– Я за Ваней Никитиным, вам Татьяна звонила…

– Да-да-да, – она закивала, потом сказала мамаше, – минуточку…

Подошла ко мне, попросила документ, удостоверяющий личность. Я протянула права, которые лежат в кошельке уже год, а машины все так и нет. Она подошла к столу, стоявшему у стены, что-то переписала в тетрадку и вернула мне права. Затем пошла в зал, где, видимо, играли дети, ибо оттуда доносился не то чтобы шум, а просто дикий гвалт. Я посмотрела на детей, которых одевали родители, ну большенькие. Года три-четыре. Уже хорошо.

Через минуту воспитательницы вышла, держа за руку мальчишку. Я посмотрела на него. Черт, у этого тоже синие глаза. И темные волосы. Нда, бедные девочки… Сколько вас будет вздыхать по этому красавцу, когда он вырастет.

– Привет! – я бодренько улыбнулась малышу, внутренне ожидая, что он разревется при виде неизвестной тетки. Он посмотрел на меня исподлобья, подошел ко мне и спросил:

– Ты кто?

Та-а-ак, нормальный пацан! Мне уже нравится! Я присела на корточки:

– Меня зовут Марина, я пришла за тобой. Папе с дедушкой некогда, Таня… приболела, Лера работает…

– М-м-м, – промычал он, явно прикидывая, хорошо или плохо обернется для него мое явление.

– А ты мне купишь черепашек? – на своем детском наречии поинтересовался он. Я немного сместилась влево, пропуская очередную партию родителей.

– Живых что ли? – испугалась я. Это ж капец, денег-то не хватит…

– Ну, можно и живых… у меня нет черепахи… но лучше журнал про черепашек-ниндзя…

– А-а-а-а, журна-а-а-ал, та легко! Пошли! Где твой шкафчик?

Я помогла Ване натянуть комбинезон, чувствуя, что эти синие глаза меня окончательно добили и покорили. И если он попросит живую черепаху, я займу денег и куплю аж две.

Через минут пятнадцать мы вышли из садика. Меня посетила мысль, что я буду с ним делать, когда он захочет в туалет. Ибо горшка у меня нет. Это раз. И ему еще нужно вытирать попу. Это два.

– А когда мы купим журнал? – снова спросил он.

– Да хоть сейчас, – сказала я и повела его к 'Роспечати'. Помимо журнала про черепах пришлось купить еще и какой-то журнал с машиной. Блин, вот как откажешь такому синеглазому красавчику, особенно вспоминая его папу… такого же синеглазого…

Всю дорогу до остановки Ваня разглагольствовал о предыдущих выпусках, удивился, что я не ничегошеньки не знаю о чудо-черепахах и решил меня просветить на эту тему. В это время мне позвонила Маня.

– Ты где, мать?

– Ой, Маня-я-я-я, ща скажу – упадешь…

– Все-таки он гей?

– Кто?

– Начальник твой!

– Совсем??? Нет… Я забрала из садика Ваню, это сын Данила Олеговича, и мы едем с ним к нам домой…

– Чего-о-о-о?

Пришлось кратко объяснить что к чему.

– А-а-а-а, а я думала, он сам тебя послал за ним.

– Нет, все гораздо прозаичней, ты что звонишь-то???

– Я пошла к Веронике, будем, так сказать, готовиться к завтрашним парам.

Это означало, что снова сходка будущих учителей у Вероники, старосты их группы, обернется девчачьей пьянкой.

– Обалдеть, а я думала, ты захочешь с Ваней обсудить черепашьего учителя-крысу… тебе, как будущему педагогу, было бы полезно, – сказала я.

– Ха! Не прокатит! Сама сиди!

– Ладно, иди…

Мы поболтали еще минутку, а потом я нажала отбой и мы с Ваней покатили на общественном транспорте домой.

– Ты кушать хочешь? – спросила я его, когда мы вышли на остановке. Он помотал головой, что означало 'нет'. Я все-таки зашла в магазин, попыталась представить, что меня бы могло из еды заинтересовать в его возрасте, кроме жвачек и шоколадок. Блин, а вдруг они за здоровый образ жизни и ничего такого особо вредного ему не дают???

– Вань, а тебе сколько лет?

Он показал мне четыре пальца. Прекрасно. Я купила йогурты, творожки, себе колбасу, молока, фруктов. Короче, всего, что на мой неопытный взгляд едят дети. Мимо прикассовой зоны он спокойно пройти не смог, набрал чупа-чупсы, жвачки, какие-то цветные таблетки. Господи, главное, чтоб ему плохо не стало. А так, не жалко.

Дома уже никого не было.

– Включи мультики, – с порога заявил Ваня. Сначала он огорчился, что телевизор у нас ни к черту, ибо не нашел там какого-то канала с мультиками. Зато был счастлив, когда я сказала, что могу включить любой мультик, какой он попросит. Есть же инет, где можно все скачать. Не могу сказать, что удивилась запросу на черепашек-ниндзя. Пока скачивался какой-то по счету сезон, он рассмотрел журналы, поиграл с машиной и съел йогурт.

Минут через тридцать в квартире наступила идиллия. Ваня, открыв рот, смотрел в монитор, поедая свои разноцветные штуки, заедая их йогуртом. Я чистила картошку. Очень-очень люблю жареную картошку с солеными помидорами. На столе, привлекая мое внимание, лежала колбаска. Я ходила по дому в зеленых шортах, розовой майке и красных тапках-зверушках. Волосы забыли, что их утром укладывали, и вились в разные стороны, отчего я походила на одуванчик.

– Ва-а-а-ань, ты будешь картошку?

– Какую? – крикнул он недовольно, я явно отвлекала его от мультика, что ему не нравилось.

– Жареную с помидорами солеными и колбасой.

Сначала было тихо, а потом он крикнул, что не знает. Значит, есть вероятность, что будет.

Я навалила картошку в тарелку побольше и в блюдце. Присоседила по краям помидорки и колбасу. За хлебом пришлось сделать отдельный рейс. Я отодвинула клавиатуру подальше, поставила перед Ваней тарелку, положила вилку. Сама села рядом, не буду ж я одна в тишине на кухне кушать.

– Что тут происходит? – спросила я, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Ваня к тому времени, уже сунул себе в рот колесо колбасы.

– Они фпафают Микеланвжило, – жуя и по-детски коверкая имя, ответил он. Насколько я помню из своего детства, там были черепахи, названные в честь каких-то художников что ли. Так что я поняла, что Ваня говорит о Микеланджело. Короче, минут через десять я также как он с интересом пялилась в монитор. Картошку свою он съел, я добавки положила, вдруг и ее прикончит.

Когда я стала посасывать соленую помидорку, третью уже по счету, в дверь позвонили. Я неохотно встала со стула. Маня, что ли, вернулась? Никак к нам решили всей толпой, как в прошлый раз… Черт, потом Ваня папе расскажет, как его кормили чем попало, еще и пьянствовали толпой целой. Вот, кстати, Таня-то не предусмотрела, что начальник все от сына узнает…

Я держала в левой руке обсосанный помидор, а правой открывала двери. Когда дверь открылась и на меня уставилась пара синих глаз… Я сначала хотела захлопнуть дверь с перепугу. Он-то тут что делает? В следующую секунду я вспомнила, что вообще-то у меня в квартире его сын. Но… Но Таня же должна была приехать? Это ж типа секрет…

– А… А ты… вы откуда?

Он криво улыбнулся.

– Оттуда. Ваня у тебя?

Я кивнула.

– Войти можно?

Я кивнула. Но осталась стоять на месте. Мистер шеф подошел вплотную, только тогда я сделала шаг назад, вдохнув его запах.

– Ваня! – крикнула я, прочистив горло. – Папа пришел!!!

– А что, меня не пригласят? – спросил супер-мега красавчик, выгнув бровь.

Тут уж меня выбесило, что я веду себя, как мышь забитая. Хотя чувствовала я себя некомфортно в разноцветных одеждах и с лохматой головой.

– Да, пожалуйста! – резковато сказала я.

Из комнаты выскочил Ваня и просто взлетел на руки отцу. Господи, это ж надо быть такими одинаковыми.

– Папа, папа, а у меня вон что есть!!! – он слез с рук также проворно, как и забрался, понесся в комнату и вернулся с журналами.

– Ну надо же! Это кто ж тебе купил?

– Малина!!! – ответил он, по-детски перековеркав и мое имя.

Пока они мило болтали, я ушла на кухню, прихватив из комнаты грязные тарелки, и сунула в рот помидор, который так и держала в руке. Ну… сейчас он мне припо-о-о-омнит, и гея, и машину, и про Ваньку может чего скажет. Хорошо, что я чипсы не купила, а то б и за еду влетело…

Он вошел на кухню, Ваня, видимо, снова уселся за комп. Я включила чайник и посмотрела на шефа:

– Чаю?

– Да, – ответил он так, будто каждый день у меня тут чай пьет. Данил стоял на моей обычной кухне… Такой необычно красивый, вкусный и… просто слов нет. На нем была белая кофта, на фоне которой его смуглая кожа просто казалась шоколадной. Глаза синие. Джинсы обтягивали бедра. Я, сглотнув, скользнула взглядом по всей его фигуре. Он сделал то же самое в ответ.

– Ну, давай… – сказал он так, что я… Я уж готова была майку снять…

– Ч-чего давать?

– Чаю, – ехидно улыбнулся он.

Я покраснела и подошла к плите.

– А картошку будете?

– Какую?

– Жареную, – сказала я и посмотрела прямо в его глаза.

– Буду. И давай на ты. Мы не на работе. А я еще не старый.

– Понятно. Будет исполнено.

Я быстро нарезала колбаски, наловила из банки помидор, засоленных моей мамой, подогрела еще теплую картошку и поставила все это на стол.

– Чаю потом? Чтоб горячий был? – уточнила я.

– Давай потом.

Он сел и стал молча наворачивать картошку. Я смотрела и постепенно расслаблялась. Во-первых, мне стало смешно. Он ел как ребенок, загребая вилкой побольше, даже не ел, а заглатывал. Вернее, он ел, как голодный мужчина. Красивый голодный мужчина. Во-вторых… Меня охватила эйфория, хотелось сделать, как Бриджет Джонс, зайти в соседнюю комнату и там попрыгать. Черт, у меня в квартире сидит Данил, о котором мечтают все девочки нашего офиса. И Мани нет дома. Это ж просто… Та-а-а-к, Остапа понесло… И что с того, что Мани нет? Насиловать его теперь что ли?

– Нравлюсь?

– А? – я чуть не поперхнулась своей слюной, которую пускала, глядя на него.

– Нравлюсь? – также спокойно спросил он, доедая последний кусок колбасы. Я полусидела на тумбочке с посудой напротив стола.

– Нравишься, – как можно спокойней ответила я. Он широко улыбнулся.

– И как сильно?

– По стобальной шкале, баллов на девяносто, – ответила я, сама опупев от своей откровенности.

– А что не на все сто??? – удивился он, причем очень удивился.

– А… Потому что не знаю, как ты… целуешься, – ляпнула я. Мои щеки почти сразу начали алеть. Он медленно встал и пошел ко мне. Я так труханула, что капец. Это ж надо додуматься, соблазнительница недоделанная. Офигеть!!! Сейчас поржет надо мной и уволит. Я резко схватила электрочайник и сказала, выставив его вперед, как барьер между нами:

– Чаю?

Он рассмеялся и снова сел на место. Я налила ему и себе. Пить хотелось ужасно, то ли от помидор, то ли от волнения. Чай пили странно. Тишина. Смотрим друг на друга и молчим, отвлекаясь на сахар и конфеты. Ну, это я отвлекалась на конфеты. Через минуту я поняла, что хочу секса так, как никогда в жизни. Еще никогда никто так не делал. Я б сказала, что он не делал ничего, но я смотрела на него и хотела его. Ужасно хотела. И плевать на Леру.

– А если я скажу, что уволю тебя за выходку с избиением машины, – неожиданно сказал он.

Я посмотрела на него. А потом выпалила:

– А ты меня хочешь?

Он улыбнулся.

– Возможно.

– Тогда я тебе отвечу на твой вопрос так: займись со мной сексом, а потом уволишь.

Боже!!! Чего несу??? Я ждала, что он рассмеется, покрутит пальцем у виска и скажет, что все, завтра не выходи на работу. Ни фига. Он просто встал и пошел к выходу из кухни. Ну, пипец… Я тоже поднялась, охваченная диким разочарованием. Данил подошел к кухонной двери, выглянул в комнату, Ваня, наверное, также сидел за компом, потому что были слышны крики черепашек, издаваемые в бою, и какие-то комментарии в исполнении Вани.

Данил закрыл дверь в кухню тихо, но плотно. Потом повернулся. Я смотрела на него, открыв рот. Он подошел ко мне, резко поднял и усадил на стол. Я машинально отметила, что только что своим задом снесла сахарницу. Он серьезно посмотрел на меня и сказал:

– Секс. И ничего больше. Один раз.

Внизу живота все свело какой-то судорогой. И одновременно накатила эйфория и разочарование, еще и так бывает. Он ждал. Я твердо посмотрела в его синие глаза и дерзко ответила:

– Согласна.

И он меня поцеловал. Целовался он просто… будто ураган налетел, только что его рука лохматила мне и без того лохматые волосы, и тут же она где-то под моей майкой, и вот уже пытается влезть под шорты. Я же просто ужасно хотела добраться до его груди. Одной рукой я обнимала его за шею, второй лезла под кофту. Он оторвал от меня свои губы.

– Ну и?

– Что? – хрипло спросила я.

– Сколько баллов?

Я сначала не поняла, а потом расхохоталась.

– Сто.

И снова дикий поцелуй. И снова он слегка меня оттолкнул:

– Завтра… Ваня здесь, – шумно вдыхая, сказал он.

А, то есть секс будет завтра… Такое разочарование я еще в жизни не испытывала. Поэтому необдуманно брякнула:

– А ты не передумаешь?

Теперь он расхохотался. Молча снял меня со стола. И пошел из кухни в комнату. Ваня немного запротестовал такому повороту событий. Ему хотелось досмотреть до конца, но папа был непреклонен. В итоге собрались они быстро, я молча смотрела, пытаясь унять дрожь во всем теле. Руки просто потряхивало, как у алкоголика. Синеглазые брюнеты оделись.

– Пока, Малина, – печально сказал Ваня, семеня к двери. Под мышками у него торчали журналы, а из карманов куртки чупа-чупсы.

Я открыла двери, Ваня вышел первым и двинул в сторону лифта, разглядывая свою новую машинку. Его папа тоже сделал шаг в подъезд, потом резко дернул меня к себе, поцеловал быстро, сильно и… Я думала упаду в обморок тут же, если честно. Это было круто! И молча вышел.

– Сынок, идем.