Свободное владение Фарнхэма Хайнлайн Роберт

– Да-да. Так что мы можем сказать об этом вместе.

– Боже мой! Барбара! Но как же это так?

Барбара пожала плечами.

– Неосторожность. А как это произошло с тобой?

Карен вдруг улыбнулась.

– Как? А просто меня опылила пчелка, как же еще? Ты наверное, хотела спросить: «кто»?

– «Кто» меня совершенно не интересует. Это твое личное дело. Ну так как, может, пойдем и скажем им? Я готова говорить за нас обеих.

– Погоди минутку. Ты сама-то собиралась говорить кому-нибудь? Или не собиралась?

– В общем-то нет, – честно ответила Барбара. – Я собиралась подождать до тех пор, пока это не станет заметно.

Карен взглянула на талию Барбары.

– Ничего не заметно. А ты уверена?

– У меня уже два раза ничего не было. Я беременна. Или больна, но это было бы гораздо хуже. Давай соберем белье, пойдем и все им расскажем. – Но ведь если специально не приглядываться, то по тебе ничего не видно, да и по мне пока тоже – в последнее время я стараюсь не попадаться матери на глаза раздетой – может нам пока ничего не говорить, а приберечь эти новости на крайний случай?

– Карен, но почему бы тебе не сказать сначала отцу? А уж он пускай сообщит матери.

Карен выглядела обрадованной.

– А ты думаешь: так можно сделать?

– Я просто уверена, что Хью предпочтет услышать об этом не в присутствии твоей матери. Так что иди найди его, и все ему расскажи. А я развешу белье.

– Уже бегу!

– И ни о чем не беспокойся. Мы спокойно родим наших детей и ничего плохого с нами не случится, а потом будем вместе их воспитывать. Знаешь, как нам будет весело! Мы будем просто счастливы.

Глаза Карен засияли.

– Да и у тебя будет девочка, а у меня – мальчик, и потом мы их поженим и обе станем бабушками!

– Вот теперь ты снова настоящая Карен, – Барбара поцеловала ее. Беги и расскажи обо всем отцу.

Карен застала Хью за выкладыванием печи. Когда она сказала ему, что хотела бы поговорить с ним наедине, он согласился.

– Хорошо, – сказал он. – Я только скажу Джо, чтобы он закончил кладку. А я пойду посмотрю, как там канал. Пойдем вместе, заодно и поговорим. Он дал ей лопату, а сам взял ружье.

– Ну, так что у тебя на уме, девочка моя?

– Давай отойдем немного подальше.

Они отошли уже довольно далеко. Хью остановился, взял у нее из рук лопату и стал подравнивать край.

– Папа! Ты, может быть, заметил, что у нас не хватает мужчин?

– Нет. Трое мужчин и три женщины. Совершенно нормальное соотношение.

– Я имела в виду не это. Наверное, мне следовало сказать «возможных избранников».

– Тогда так и говори.

– Хорошо. Я уже поправилась. Мне нужен совет. Что хуже? Кровосмешение, или межрасовый брак? Или мне придется остаться старой девой?

Он еще раз копнул и остановился.

– Я не собираюсь заставлять тебя оставаться старой девой.

– Я так и думала. А как насчет двух других возможностей?

– Кровосмешение, – медленно проговорил он, – обычно ни к чему хорошему не приводит.

– Следовательно, у меня остается только один выход.

– Подожди. Я сказал «обычно». – Он уставился на лопату. – В принципе, я никогда не задумывался над этим… у нас и так проблем по горло. Браки между братьями и сестрами – в истории не такая уж редкость. И результаты не обязательно плохие. – Он нахмурился. – Но ведь есть еще Барбара. Может быть, вам придется примириться с полигамией.

– Не то, папа. Ведь кровосмешение может произойти не обязательно с братом.

Он уставился на нее с удивлением.

– Если ты хотела удивить меня, то тебе это удалось, Карен.

– Шокировать тебя, ты хотел сказать.

– Нет, удивить. Ты что серьезно собираешься предложить то, о чем говорила?

– Папочка, – грустно сказала она, – это единственное, над чем бы я никогда не стала шутить. Если бы мне пришлось выбирать между тобой и Дьюком – как между мужьями, естественно – я бы без колебаний предпочла тебя.

Хью вытер лоб.

– Карен, мне очень не хотелось бы принимать твои слова всерьез…

– Но я серьезно говорю!

– Я так и думал. Следовательно, я должен понимать это так, что Джозефа ты отметаешь начисто? Или ты подумала об этом?

– Конечно, подумала.

– Ну и что?

– Сам понимаешь, что не продумать этот вариант я не могла. Джо очень мил, но увы, он совсем еще мальчишка, хотя и немного старше меня. И если я когда-нибудь скажу ему «у-у-ух!», он по-моему, просто выскочит из собственной кожи. Нет, это не то.

– Может быть, на твое решение оказывает влияние цвет его кожи?

– Папа, знаешь что? Мне очень хочется плюнуть тебе в лицо за эти слова. Ты ведь прекрасно знаешь, что я не наша мамочка!

– Я просто хотел быть уверен. Карен, ты знаешь, что для меня цвет кожи не имеет никакого значения. В человеке меня больше всего интересуют совсем другие вещи. Крепко ли он держит свое слово? Выполняет ли он свои обещания? Честно ли он трудится? Храбр ли он? Выступит ли он в защиту справедливости? И Джо во всех этих отношениях очень импонирует мне. Мне кажется, что ты относишься к нему предвзято.

Он вздохнул.

– Если бы мы по-прежнему жили в Маунтен-Спрингс, я бы не стал понуждать тебя выходить замуж за негра. Слишком паршиво относятся к этому окружающие. Настолько, что подобные браки почти всегда – трагедия. Но здесь эти варварские пережитки не имеют никакого значения. И я советую тебе серьезно подумать насчет Джо.

– Да думала я, много думала! Я могу выйти за Джо. Но я хотела просто, чтобы ты знал: если бы я могла выбирать свободно, то я выбрала бы тебя!

– Благодарю.

– Он еще меня благодарит, черт возьми! Я женщина, а ты мужчина, который нравится мне больше всех. Но мне это все равно ничем не светит… и ты знаешь почему. Из-за мамочки.

– Я знаю, – внезапно лицо его приняло усталый вид. – Но обычно приходится делать не то, что хочется, а то, что можно. Карен, мне жаль, что я лишил тебя возможности выбирать из гораздо более длинного списка кандидатов. – Папочка, самое важное из всего того, чему ты меня научил, это не проливать слез над тем, чему не поможешь. Это любимое занятие матери, но не мое. Да и Дьюк порой не прочь, хотя ему это свойственно в меньшей степени, чем ей. В этом вопросе я больше всего похожа на тебя. Мой принцип – считай свои очки и играй соответственно. Ты ведь не жалуешься на то, что тебе пришли плохие карты. Ты понимаешь меня, отец?

– Да.

– Но я пришла сюда не за тем, чтобы предложить тебе руку и сердце. И даже не затем, чтобы утешить тебя, хотя, раз уж я сказала так много, я могла бы сказать и то, что ты можешь получить меня, если захочешь. Мне кажется, ты догадывался об этом и раньше. Но я пришла сюда не за этим. Я просто хотела прояснить для себя кое-что, прежде чем сказать тебе одну вещь. Я уже подсчитала очки и теперь знаю, как мне играть. Тут уж ничем не поможешь.

– Что-что? Может быть я смогу помочь?

– Вряд ли. Я беременна, папа.

Он выпустил лопату из рук и порывисто обнял дочь.

– О, это же замечательно!

– Папа… – в конце концов сказала она, – если ты не отпустишь меня, я не смогу застрелить медведя.

Он тут же разжал объятия, схватил ружье и огляделся.

– Где он?

– Нигде. Но ты сам всегда напоминал нам о бдительности.

– Ах, да. Ну, теперь я буду настороже. А кто же отец, Карен? Дьюк или Джо?

– Ни тот, и ни другой. Это случилось еще раньше, в школе.

– О! Это еще лучше!

– Почему? Черт возьми, отец, все идет совсем не так, как я предполагала. Дочь является домой испорченной, и в таких случаях само собой разумеется, что отец вне себя от ярости. А все, что ты сказал, было: «Просто парень, да?». Честно говоря, я такого от тебя не ожидала.

– Прошу прощения. При других обстоятельствах я возможно, подумал бы, что ты была довольно неосторожна…

– О, еще как! Я рискнула так же, как одна негритянская матрона, которая сказала: «Да тыщу раз ничего не случалось». Сам знаешь.

– Боюсь, что да. Но в нашем нынешнем положении этому приходится только радоваться. До сих пор я думал, что ты еще девочка. И вдруг узнаю, что ты женщина, да еще собираешься подарить нам ребенка, отец которого находится вне нашей группы… Разве ты не понимаешь, дорогая? Ты ведь почти удвоила шансы нашей колонии на выживание.

– Это я-то?!

– Подумай сама, ты ведь достаточно умна. Кстати, отец твоего ребенка… он из хорошей семьи?

– А как ты думаешь, папа, связалась бы я с ним, если бы он был небезупречен?

– Извини, доченька. Вопрос, конечно, глупый. – Он улыбнулся. – Мне что-то расхотелось работать. Пойдем-ка лучше поделимся с другими этой доброй вестью.

– Хорошо, но папа, ЧТО ЖЕ МЫ СКАЖЕМ МАТЕРИ?

– Правду, причем говорить буду я. Не беспокойся, девочка моя. Ты только роди ребенка, а уж я позабочусь обо всем остальном.

– Есть, сэр! Папа, ты знаешь, только сейчас я по-настоящему хорошо себя почувствовала.

– Вот и отлично.

– Я почувствовала себя так хорошо, что даже забыла кое о чем. Ты знаешь, ведь Док Ливингстон тоже собирается иметь детей.

– Знаю.

– А почему же ты мне ничего не сказал.

– Ты имела столько же возможностей обратить на это внимание, сколько и я.

– Верно. Но вообще-то это нехорошо с твоей стороны – заметить, что Док беременна, и не заметить, что беременна твоя родная дочь.

– Я просто подумал, что ты последнее время слишком много ешь.

– А, так значит, ты все-таки что-то заметил! Папочка, иногда ты мне просто ужасно нравишься! Но теперь мне ты будешь ужасно нравиться всегда – всегда!

Хью решил сначала подзаправиться, а потом уже поговорить с Грэйс.

Это решение было вполне оправдано. Из ее напыщенных речей следовало, что Карен была неблагодарной дочерью, позором семьи, бесстыдной маленькой шлюхой, а Хью, в свою очередь, был дрянным отцом, негодным мужем, и человеком, на которого можно было свалить всю вину за беременность дочери. Хью позволил ей нести всю эту напыщенную чушь до тех пор, пока она не остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Успокойся, Грэйс.

– Что? Хьюберт Фарнхэм, вы еще осмеливаетесь затыкать мне рот! Как вы вообще смеете сидеть здесь, в то время, как ваша дочь так нагло през…

– Заткнись, или мне придется заткнуть тебя самому.

– Мама, потише, – попросил Дьюк.

– Ах, так и ты с ними заодно? Боже, могла ли я подумать, что когда-нибудь настанет день…

– Мама, можешь ли ты вести себя поспокойнее? Давай послушаем, что скажет отец.

Грэйс постаралась сдержать гнев, затем сказала:

– Джо, оставь нас.

– Джо, сиди, где сидишь, – приказал Хью.

– Да, Джо, останься пожалуйста, – поддержала его Карен.

– Ну что ж, если ни у одного из вас нет даже элементарного чувства приличия…

– Грэйс, сейчас я ближе чем когда бы то ни было к тому, чтобы ударить тебя. Успокоишься ты когда-нибудь, или нет. Ты должна выслушать, что скажут другие.

Она взглянула на сына. Дьюк старательно избегал ее взгляда.

– Хорошо, я послушаю. Хотя толку от этого не будет никакого.

– А мне кажется, что будет, потому что это чрезвычайно важно. Грэйс, нет никакого смысла измываться над Карен. Кроме того, твоя жестокость по отношению к ней просто странна. Ведь ее беременность – это самое удачное событие для нас.

– Хьюберт Фарнхэм, сдается мне, что вы совсем выжили из ума.

– Прошу тебя. Ты рассуждаешь категориями привычной морали, что при данных обстоятельствах довольно глупо.

– Вот как? Значит, по-твоему, принципы морали глупы, не так ли? Да ты просто распевающий гимны лицемер!

– Моральные принципы не глупы сами по себе, именно мораль есть краеугольный камень наших отношений. Но как бы аморально ни было для Карен забеременеть в другом месте и в другое время, в обществе, которого больше нет, сейчас для нас это не имеет значения, поэтому не будем обсуждать больше ее поведение. Факт то, что это произошло, и это сущее благословение для нас. Подумайте хорошенько. Нас здесь шестеро, причем четверо из одной семьи. С генетической точки зрения, у нас очень ограниченный генофонд. И все же мы должны как-то продолжать свой род, иначе нет смысла бороться за выживание. Но теперь, среди нас появился седьмой человек, хотя и не собственной персоной. На такое счастье нам и рассчитывать-то не приходилось. Молю бога, чтобы у нее родились близнецы, которыми наша семья всегда изобиловала. Это еще усилит наших потомков. – Как ты можешь говорить о собственной дочери, как будто это корова!

– Она моя дочь, и я люблю ее, но сейчас в ней самое главное то, что она женщина и ждет ребенка. Я бы хотел, чтобы ты и Барбара тоже были беременны… и причем от совершенно посторонних людей. Нам необходимо смешение самых разных кровей, чтобы не наступило вырождение среди будущих поколений.

– Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать твои оскорбления!

– Я всего лишь сказал «хотел бы», и в лице Карен мы имеем это чудо.

Мы должны просто-таки лелеять ее. Грэйс, мы должны проявлять по отношению к Карен всю возможную заботу на протяжении всей ее беременности. И больше всех нас заботиться о ней должна ты.

– То есть ты хочешь сказать, что я не собиралась заботиться о ней? Только ты никогда не беспокоился о ней. О собственной дочери.

– То, что она моя дочь, не имеет значения. Мои слова были равнозначны и в случае беременности Барбары, тебя, или любой другой женщины. Отныне Карен освобождается от любой тяжелой работы. Стирка, которой она занималась сегодня, возлагается на тебя, довольно тебе сачковать. Будешь во всем помогать ей. А самое главное: больше никаких нравоучений, грубости, обвинений в ее адрес. Ты будешь мила и добра с ней. И постарайся не забываться, Грэйс. Или мне придется наказать тебя.

– Ты не посмеешь!

– Надеюсь, что ты не станешь понуждать меня к этому, – Хью повернулся к сыну. – Дьюк, могу я рассчитывать на твою поддержку? Отвечай.

– А что ты подразумеваешь под «наказанием», отец?

– Любые меры, которые мы будем вынуждены принять. Слова. Общественные меры принуждения. Физические наказания, если потребуется. Все, вплоть до исключения из группы, если иного выбора не останется.

Дьюк побарабанил пальцами по столу.

– Все это довольно жестоко, па.

– Да, и я хочу, чтобы ты подумал о самых крайних мерах. Дьюк взглянул на сестру.

– Хорошо. Я поддерживаю тебя. Мама, тебе придется вести себя соответственно.

Она начала всхлипывать.

– Мой собственный сын пошел против меня! О, господи, зачем я вообще появилась на свет!

– Барбара!

– Что я думаю? Я согласна с тобой, Хью. Карен необходимо доброе отношение. Ее нельзя упрекать и бранить.

– А ты не лезь не в свое дело!

Барбара спокойно взглянула на Грэйс.

– Прошу прощения, но меня спросил Хью. Да и Карен просила меня присутствовать здесь. Мне кажется, Грэйс, что вы вели себя отвратительно. Ребенок не имеет ничего общего с несчастьем.

– Тебе легко говорить!

– Может быть. Но вы постоянно придираетесь к Карен… вы не должны больше этого делать.

– Скажи им, Барбара, – вдруг вмешалась Карен. – О себе.

– Ты этого хочешь?

– Лучше скажи. А то она сейчас набросится на тебя.

– Хорошо, – Барбара прикусила губу. – Я сказала, что ребенок и несчастье совсем разные вещи. Я тоже беременна… и очень рада этому. Наступившая тишина показала Барбаре, что она добилась своего – отвела огонь от Карен. Что касается ее самой, то сейчас она впервые почувствовала себя спокойной с тех пор, как заподозрила, что беременна. Она не проронила ни слова – о, нет! – но обнаружила, что напряжение, о котором и сама не подозревала, покинуло ее.

– Ах, ты шлюха! Ничего удивительного, что моя дочь пошла по кривой дорожке, если она попала под влияние такой…

– Молчи, Грэйс!

– Да, мама, – поддержал отца Дьюк. – Лучше успокойся.

– Я только хотела сказать…

– Ты ничего не скажешь, мама. Я не шучу. Миссис Фарнхэм сдалась.

Хью снова заговорил: – Барбара, я надеюсь, что ты не шутишь. Просто ради того, чтобы защитить Карен.

Барбара взглянула на него и ничего не смогла прочесть на его лице.

– Я не шучу, Хью. Я сейчас на третьем месяце.

– В таком случае у нас двойная радость. Придется нам и тебя освободить от тяжелой работы. Дьюк, ты не мог бы взять на себя сельское хозяйство?

– Конечно.

– Да и Джо мог бы кое-что делать. Ммм… Значит, мы должны поторопиться с кухней и ванной. Вам обеим понадобятся такого рода удобства еще задолго до того, как родятся дети. Джо, нужно незамедлительно доделывать медведеустойчивую хижину. Здесь понадобится место для детской и нам, мужчинам, придется выметаться отсюда. Я думаю…

– Хью…

– Что, Барбара?

– Не беспокойся за меня. Я могу спокойно заниматься садоводством. У меня еще не такой большой срок, как у Карен, и я не испытываю тошноты по утрам. Когда мне понадобится помощь, я сама дам знать.

Он задумался.

– Нет.

– Господи, но я люблю землю, люблю возиться в земле. Матери пионеров всегда работали, будучи беременными. Они перестали трудиться только тогда, когда у них начинались схватки.

– И это часто убивало их. Барбара, мы не можем рисковать вами. Мы будем обращаться с вами обеими как с драгоценными сосудами, которыми вы для нас являетесь. – Он огляделся. – Правильно я говорю?

– Правильно, отец.

– Конечно, Хью.

Миссис Фарнхэм встала.

– От такого разговора мне стало дурно.

– Спокойной ночи, Грэйс. Так помни, Барбара, никаких земляных работ.

– Но я люблю землю. Когда придет время, я сама откажусь от сада.

– Ты можешь руководить. И смотри, чтобы я не застал тебя с лопатой.

Или за прополкой. Ты можешь повредить себе. Отныне ты – фермер-джентльмен. – А разве в твоих книгах ничего не сказано о том, какую работу может выполнять беременная женщина?

– Я еще посмотрю. Но даже и в этом случае мы всегда будем становиться на самую консервативную точку зрения. Некоторые врачи держат своих пациентов в постели целыми месяцами, чтобы избежать выкидыша.

– Папа, но ведь ты не собираешься держать нас в постели?

– Возможно нет, Карен. Но мы будем максимально осторожны, – сказал он и добавил, – Барбара права, сегодня уже поздно окончательно решать что-либо. Кто желает сыграть в бридж. Или он слишком сильно возбуждает?

– Господи, конечно нет! – воскликнула Барбара. – Заботу я еще как-нибудь стерплю, но думаю, что уж бридж-то никак не может послужить причиной выкидыша.

– Конечно нет, – согласился Хью, – но то, как торгуется Карен, может вызвать сердечный приступ у кого-нибудь из нас.

– Ха! Что же хорошего, если торговаться как компьютер? Жить нужно рискуя, я всегда была за это.

– Это верно.

Но дальше торговли дело у них не пошло. Доктор Ливингстон, который до тех пор спал в «ванной», явился в комнату. Походка его была странной – ноги почти не сгибались, а зад он буквально волочил по земле. «Джозеф, – возвестил кот, – кажется эти самые котята родятся у меня прямо сейчас!» Тревожное мяуканье и странная походка кота дали ясно понять, что сейчас произойдет. Джо мгновенно оказался на ногах.

– Док! Что с тобой, Док?

Он хотел было поднять кота, но тот явно в этом не нуждался. Он замяукал еще громче и стал вырываться. Хью сказал:

– Джо, оставь его в покое.

– Но старине Доку больно!

– В таком случае, ему надо помочь. Дьюк, нам придется воспользоваться электричеством и переносным фонарем. Задуйте свечи. Карен, постели на стол одеяло и чистую простыню.

– Один момент.

Хью склонился над котом.

– Спокойно, Док. Тебе больно, да? Ничего, потерпи еще немножко. Мы здесь, с тобой. – Он погладил кота по спине, затем осторожно пощупал живот.

– У него схватки, Карен, поторопись.

– Уже готово, папа.

– Помоги мне поднять его, Джо.

Они положили кота на стол. Джо сказал:

– Что нам теперь делать?

– Прими таблетку милтауна.

– Но ведь Доку больно.

– Конечно. Но мы ничем не можем тут помочь. Сейчас ему придется туго.

Это его первые роды, и он перепуган. К тому же, он довольно стар для первых родов. Это плохо.

– Но мы просто должны что-нибудь сделать.

– Все, что ты можешь сделать полезного, это успокоиться. Ты передаешь коту свой страх. Джо, если бы можно было чем-нибудь помочь, я сделал бы это. Но почти все, что в наших силах, это стоять рядом, давая тем самым понять, что он не одинок. И не позволять ему бояться. так дать тебе успокоительное?

– Да, если можно.

– Дьюк, достань таблетку. Джо, не отлучайся; Док доверяет тебе больше всех.

– Хьюберт, если вы все собираетесь простоять всю ночь рядом с котом, мне понадобится снотворное. Нельзя требовать от человека, чтобы он заснул в такой суматохе.

– И таблетку секонала для твоей матери, Дьюк. Кто может предложить, где можно было бы устроить котят? – Хьюберт Фарнхэм порылся в памяти. Каждая коробка, каждый клочок картона были использованы и еще раз использованы и еще в бесконечном благоустройстве. Построить им логово из кирпичей? Но это можно сделать только с наступлением дня, а бедная зверушка нуждается в гнезде, безопасном и уютном, прямо сейчас. Может быть, разобрать какие-нибудь стеллажи?

– Папа, а что ты скажешь по поводу нижнего ящика шкафа с одеждой?

– Отлично! Выложите из него все вещи на койку. Положите туда что-нибудь мягкое. Например, мою охотничью куртку. Дьюк, сооруди раму, которая поддерживала бы одеяло. Им понадобится нечто вроде маленькой пещерки. Там они будут чувствовать себя в безопасности. Сам знаешь.

– Конечно, мы знаем, – подтвердила Карен. – Не суетись, папа. Это не первые наши роды.

– Прости, дочка. Кажется, сейчас у нас появится первый котенок. Видишь, Джо? – волосы от головы до хвоста встали вдруг у кота дыбом, затем улеглись обратно, потом еще раз.