Неисповедимый путь Маккаммон Роберт

– Ты не понимаешь, что несешь, – отрезал Джон.

– Знаю, папа. – Сила его голоса испугала Джона. – Я помог мистеру Паттерсону. Я знаю это.

Джон почувствовал промелькнувшее желание влепить Билли пощечину. Семнадцать тебе лет или нет, ты не имеешь права оспаривать слова отца. В понимании Джона мальчик представлял собой поломанного смоляного человечка, и Джон боялся, что к нему может прилепиться дурная смола.

Окружная средняя школа стояла на окраине Файета. Это было большое двухэтажное здание из красного кирпича, которое последний раз ремонтировалась в начале сороковых годов и с тех пор, как непокорный динозавр, сопротивлялось причудам погоды, вандализму и урезаниям ассигнований на образование. В середине пятидесятых к школе был пристроен гимнастический зал – квадратное кирпичное здание с вентиляционными окошками на шиферной крыше. За гимнастическим залом находилось футбольное поле, родное для «Файетских бульдогов». На стоянке стояло большое количество разношерстных автомашин, от проржавевших фургонов до сверкающих автомобилей. В здании школы свет не горел, но из открытых окон гимнастического зала вырывались потоки света, а в воздухе плавали звуки бас-гитары и взрывы смеха.

Джон замедлил ход и остановился.

– Я думаю, это здесь. Ты уверен, что хочешь идти?

– Да, сэр.

– А ведь не должен.

– Должен.

– Ты обрекаешь себя на страдания.

Но Билли уже открыл дверь, и Джон понял, что его не переубедить.

– Во сколько за тобой заехать?

– В десять.

– В половине десятого, – ответил Джон. Он посмотрел на Билли тяжелым взглядом. – Когда ты войдешь в эту дверь, ты будешь предоставлен самому себе. Если с тобой что-то случится, я не смогу помочь. Ты взял деньги?

Билли нашарил в кармане пару долларов.

– Да, сэр. Не беспокойся, там внутри есть дежурные, следящие за порядком.

– Ну, – сказал Джон, – тогда я поехал. Если кто-нибудь скажет тебе что-нибудь не то, помни…

Что ты Крикмор и должен гордится этим. Билли захлопнул дверь и направился к гимнастическому залу. Джон высунулся в окно и крикнул ему вслед: – Ты прекрасно выглядишь, сынок. Затем, не дождавшись ответа, он развернулся и уехал.

Билли шел к гимнастическому залу. Его нервы и мускулы были напряжены, готовые ко всяким неожиданностям. Ворота, ведущие на футбольное поле, были открыты, и Билли увидел огромную гору щепок и поленьев – отходы лесопилки, понял он – которая будет подожжена позже, вечером, играя роль традиционного костра Майской Ночи. Оставшиеся угли будут потом разбросаны по всему полю перед летней обработкой земли и пересадкой травы к новому сезону. Из открытых дверей гимнастического зала раздавались звуки электрогитар, играющих «Дворовую кошку». Над входом висел огромный золотисто-голубой плакат, на котором было написано: «МАЙСКАЯ НОЧЬ! ТАНЦЫ ДЛЯ СТАРШИХ И МЛАДШИХ! ВХОД 25 ЦЕНТОВ» и нарисован коренастый бульдог в футбольной амуниции.

Он заплатил за вход симпатичной темноволосой девушке, сидевшей рядом с дверью за столом. Между металлическими потолочными балками были протянуты золотисто-голубые ленты, а в центре зала с потолка свисал зеркальный шар, отражавший падающий на него свет на танцующих. На кирпичной стене позади сцены для оркестра, на которой расположилась группа, чье название, судя по надписи на большом барабане, начавшем стучать «Трубопровод», было «Пурпурное дерево», висело большое знамя, на котором была надпись «СТАРШЕКЛАССНИКИ ПРИЕМА 1969 ГОДА! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВОЗРАСТ ВОДОЛЕЯ!”

Дежурный, тощий преподаватель геометрии, материализовался рядом с Билли и указал на его ботинки.

– Если вы собираетесь оставаться в зале, снимите ботинки. В противном случае поднимитесь на трибуну.

Он махнул рукой в сторону моря ботинок, разбросанных в углу, и Билли снял свои пыльные легкие кожаные туфли. Как эта обувь снова попадет к своим хозяевам, останется тайной, подумал Билли, присоединяя свои туфли к обуви остальных. Он встал у стены под американским флагом и стал наблюдать за танцующими, которые изгибались в такт скрипящим гитарным аккордам. Он видел, что почти все разбились на пары. Несколько ребят, у которых не было дам, из-за того, что они были толстыми или прыщавыми, сидели на зеленых банкетках. По залу туда-сюда сновали дежурные. Мимо Билли в поисках своей обуви прошла приклеившаяся друг к другу парочка, и он уловил запах самогона.

– Ба, – сказал кто-то. – Это Билли Крикмор стоит там в одиночестве?

Билли оглянулся и увидел прислонившегося к стене мистера Лейтона, одетого в клетчатый пиджак и расстегнутую на вороте рубашку, чей воротник казался острым, как бритва.

– Где твоя дама, Билли?

– Я пришел один.

– О? Ты никого не пригласил? Ну, это твое дело. Как поживает твоя мама? Я не видел ее с месяц.

– Она в порядке.

– Сегодня здесь куча симпатичных девчонок, – сообщил Лейтон бархатным голосом. Он улыбался, но в его глазах Билли увидел злость. – Конечно, все они имеют кавалеров. Досадно, конечно, что тебе не с кем потанцевать и пообниматься после танцев. Мой парень здесь со своей девушкой. Ты знаешь Дюка, да?

– Да, сэр.

Дюка Лейтона, держиморду старшеклассников, знали все. Он был на год старше Билли, но остался на второй год в восьмом классе. Он помог «Бульдогам» два сезона подряд выигрывать Всеамериканские соревнования и теперь получал специальную «футбольную» стипендию.

– Он пришел с Синди Льюис, – продолжал Лейтон. – Она отличница из школы Индиан-хиллз.

Билли знал эту школу для детей богатых родителей.

– Ты должен знать здесь многих, Билли. И многие знают тебя. Лейтон говорил все громче и громче, будто хотел перекричать музыку. Билли с беспокойством заметил, что некоторые из близстоящих ребят стали поглядывать в их сторону и шушукаться.

– Да! – очень громко произнес Лейтон. – Все знают Билли Крикмора! Слышали, какую работенку ты провернул на лесопилке. Это правда, а?

Билли не ответил; он чувствовал, что на него смотрят, и неловко переминался с ноги на ногу. И тут он к своему ужасу заметил маленькую дырку на своем левом носке.

– Что ты там сделал для Четемов, Билли? Что-то вроде уборки? Ты исполнил индейский танец или…

Билли отвернулся и пошел прочь, но Лейтон догнал его и схватил за рукав.

– Почему бы тебе не показать всем свой индейский танец, Билли? Эй! Кому нравятся индейские танцы?

– Отпустите мою руку, мистер Лейтон, – произнес Билли тихим угрожающим голосом.

– А что ты собираешься делать? – усмехнулся мужчина. – Наложишь на меня проклятье?

Билли встретился с его свирепым безрассудным взглядом и решил подыграть ему. Он наклонился к Лейтону так, что их лица разделяли только несколько дюймов, и прошептал:

– Да. Я сделаю так, чтобы твои ноги сгнили до обрубков. Я сделаю так, чтобы твои волосы сгорели. А в твоем толстом животе будут жить лягушки.

Рука Лейтона разжалась, и он вытер пальцы о брюки.

– Конечно, ты можешь. Да, конечно. А теперь слушай меня, парень. Никто не хочет видеть тебя здесь. Никто не хочет видеть тебя в этой школе и в этом городе. Достаточно одной проклятой колд… – Он неожиданно остановился, увидев, как блеснули глаза Билли, и отступил на несколько шагов. – Почему бы тебе не убраться отсюда к черту?

– Оставьте меня, – сказал Билли и отошел со стучащим сердцем. «Пурпурное дерево» заиграло «Дуплет», и толпа обезумела.

Билли двинулся к прилавку, за которым торговали кокой и корндогами. Он купил коку, выпил и собирался выбросить стакан в урну, как вдруг чьи-то пальцы коснулись его щеки. Он обернулся; послышался резкий короткий вскрик, и четыре фигуры отпрянули от Билли.

– Я дотронулась до него, Терри! – раздался наполненный благоговейным ужасом девичий голос. – Я в самом деле дотронулась до него!

Раздался взрыв смеха и кто-то сбоку спросил:

– Поговоришь попозже с каким-нибудь духом, Крикмор?

Он по-утиному наклонил голову и оттолкнул в сторону парня в куртке с эмблемой «Бульдогов»; его лицо горело, он понял, что это появление на танцах, его попытка представить себя таким же, как все остальные, было ужасной ошибкой. Не оставалось ничего другого, как только попытаться уйти отсюда, еще более отдалиться от остальных людей. Вдруг кто-то толкнул его в бок, и он чуть не упал. Повернувшись, он увидел восемь или девять улыбающихся физиономий; у пары ребят были сжаты кулаки. Билли понял, что они хотят подраться, чтобы покрасоваться перед своими девушками, поэтому он отвернулся от них и начал пробиваться через забитый танцевальный зал, лавируя в людской массе кружащихся тел. Крепко сбитый парень с копной темных волос толкнул свою девушку на Билли; взглянув в лицо Билли, она издала мышиный писк, а затем парень притянул ее обратно и сжал в объятиях. Они используют меня, чтобы пугать своих подружек, подумал Билли, как будто я сошедший с экрана персонаж из фильма ужасов. Однако эта мысль не разозлила его, а наоборот развеселила. Он ухмыльнулся и сказал «Буу!» следующей девушке, которую подтолкнул к нему ее приятель. Она почти посерела от шока, а затем все, кто узнавал его – это были ребята, с которыми он каждый день встречался в школьных коридорах – стали уступать ему дорогу, делая нечто вроде тропинки. Он рассмеялся, наклонился вперед и, размахивая руками из стороны в сторону, как обезьяна двинулся по людскому коридору. Покажи им шоу! – думал он. Это то, что они хотят! Девушки кричали, и даже их рыцари отходили в сторону. Теперь все внимание переключилось с «Пурпурного дерева» на него. Он понимал, что корчит из себя дурака, но хотел преподнести им тот ужасный имидж, который они ему приписывали; он хотел дать им понять беспочвенность их страхов. Он состроил рожу вампира и потянулся к девушке, приятель которой ударил его по рукам, а затем смешался с толпой; Билли, пританцовывая, дернул головой так, будто ее внезапно парализовало, и услышал, что люди вокруг рассмеялись. Он понял, что почти прорвал…

Почти что прорвал…

Внезапно он остановился, словно пораженный молнией. Рядом с ним стояла Мелисса Петусс в розовом платье и с розовыми бантами в длинных волосах; она прижималась к парню по имени Пэнк Орр и пряталась от Билли.

Билли взглянул на нее и медленно выпрямился.

– Тебе не надо бояться, – сказал он, но его голос потонул в грохоте «Пурпурного дерева», заигравшего «Вниз в Бундок».

Что-то мокрое ударило ему в лицо и залило глаза. Несколько секунд он ничего не видел, а только слышал, как сбоку он него раздался взрыв смеха. Протерев глаза, Билли увидел в нескольких футах от себя ухмыляющегося Дюка Лейтона. Это был неуклюжий, уже начинающий толстеть парень. На одной из его рук висела тощая рыжеволосая девица, а в другой он сжимал пластиковый водяной пистолет.

Билли почувствовал исходящий от него скверный запах пива и понял, что Лейтон зарядил пистолет вместо воды пивом. Это была одна из его традиционных, подчас жестоких шуток. Если теперь дежурный учует этот запах, то Билли немедленно выгонят с праздника. Он вонял как сортир в теплую ночь.

– Хочешь еще, Привиденьице? – спросил Лейтон сквозь шумный смех. Он хитро улыбался, точь-в-точь как его отец.

Билли охватила злость. Он бросился вперед между несколькими парами, стараясь схватить Лейтона. Тот рассмеялся и пустил в глаза Билли еще одну пивную струйку, а кто-то подставил ему ногу, и Билли, споткнувшись, растянулся на полу. Он попытался подняться, наполовину ослепленный пивом, как вдруг его кто-то грубо схватил за плечо; он резко повернулся, чтобы ударить нападавшего.

Им оказался дежурный, низенький коренастый преподаватель по фамилии Китченс; он снова схватил Билли за плечо и потряс его.

– Никаких драк, мистер!

– Это не я! Это Лейтон нарывается на неприятности!

Китченс был по меньшей мере на два дюйма ниже Билли, но шире в плечах и с крепкой грудью. Он носил короткую стрижку, продолжал носить ее с тех пор, как служил во флоте. Его маленькие темные глазки переместились на Дюка Лейтона, стоявшего в окружении друзей-футболистов.

– Что скажешь, Дюк?

Парень поднял вверх пустые руки в жесте невинности, и Билли понял, что водяной пистолет уже уплыл в надежное место.

– Я просто занимаюсь своими делами, а старине Привиденьицу захотелось подраться.

– Это наглая ложь! У него был…

Китченс наклонился к Билли.

– Я чувствую запах ликера, мистер! Где вы его спрятали, в своем автомобиле?

– Нет, я не пил! Я…

– Я видел у него фляжку, мистер Китченс! – крикнул кто-то из толпы, и Билли узнал голос Хэнка Орра. – Выгоните его!

– Прошу, мистер, – пригласил Китченс и стал тянуть Билли по направлению к выходной двери. – Такие нарушители порядка, как вы, должны научиться немного уважать других!

Билли знал, что сопротивляться бесполезно, и, кроме того, может быть и к лучшему, что его выкинут с Майской Ночи.

– Я должен бы отвести вас к воспитателю, вот что я должен бы сделать, – говорил Китченс. – Пьянство и драка – это плохая комбинация.

Билли оглянулся и увидел, как свет отражается в волосах Мелиссы Петтус; Хэнк Орр обнял ее за талию и тянул в сторону танцующих.

– Давайте, забирайте обувь и уходите отсюда.

Билли остановился, не обращая внимания на тянувшего его мужчину. Он увидел – или ему показалось, что увидел – что-то, отчего в его живот впились острые когти ужаса. Он заморгал, думая, что ему померещилось, но это оставалось, оставалось…

Мерцающий черный туман окутал Хэнка Орра и Мелиссу Петтус. Он совершал волнообразные движения, выбрасывая уродливые пурпурные щупальца. Билли услышал свой стон, а Китченс прекратил говорить и взглянул на него. Билли видел, как черная аура окутала еще одну пару на краю танцплощадки; уголком взгляда он заметил ее, окутывающую девушку из старшего класса, Сандру Фолкнер, танцующую джорк со своим приятелем. Билли охватила паника, он неистово посмотрел по сторонам, уверенный в том, что приближается катастрофа. Черная аура блестела вокруг миссис Карсон, преподавательницы биологии. Очень слабая аура, скорее пурпурная, чем черная, пульсировала вокруг ведущего футболиста Гаса Томпкинса. Билли еще раз увидел ее, вцепившуюся в толстого парня на скамейке, который жевал корндог.

– О, боже, – выдохнул Билли. – Нет…

Нет…

– Пошли, – нетерпеливо произнес Китченс. Он отпустил парня и отошел на несколько шагов, потому что тот неожиданно стал выглядеть так, будто его вот-вот стошнит. – Ищи ботинки и убирайся.

– Они все должны умереть, – хрипло прошептал Билли. – Я могу это видеть… В этом помещении смерть…

– Вы пьяны, мистер? Что с вами?

– Вы не видите этого? – Билли сделал несколько шагов по направлению к толпе. – Неужели никто этого не видит?

– В ботинках или нет, но ты должен унести отсюда свой зад!

Китченс схватил его за руку, чтобы потащить к двери, но парень с неожиданной силой освободился и, скользя носками по полу, побежал по направлению к танцующим. Он оттолкнул в сторону киоск и почти упал, поскользнувшись на разлитой «Коке». Протолкнувшись сквозь толпу, он подбежал к Мелиссе Петтус. Он хотел коснуться ее сквозь черную ауру и предупредить о грозящей ей смерти. Она отшатнулась от него и закричала. Хэнк Орр, черная аура которого раскинула в разные стороны пурпурные щупальца, преградил Билли дорогу, и его кулак, описав в воздухе быструю дугу, попал ему по затылку. Билли пошатнулся и упал, слыша крики «ДРАКА! ДРАКА», звеневшие в его ушах. Вокруг него вырос лес ног, а «Пурпурное дерево» продолжало играть «Плывущий по реке».

– Убирайся! – сказал стоявший над Билли Хэнк Орр. – Давай, ты…

Чудак! Или я разворочу твою задницу!

– Подождите…

Подождите… – пробормотал Билли. Его голова была полна звезд, взрывающихся сверхновых и планет. – Черная аура… Я вижу ее… Вы должны ухо…

– ДРАКА! ДРАКА! – раздался чей-то веселый крик. «Пурпурное дерево» умолкло на половине аккорда. В зале эхом раздавались крики и смех.

– Ты должен умереть! – взвыл Билли, и у Хэнка от лица отхлынула кровь. Он поднял сжатые в кулаки руки, словно пытаясь защитить себя, но не осмелился еще раз тронуть Билли Крикмора. – Ты…

И Мелисса…

И Сандра Фолкнер…

И…

Внезапно вокруг наступила ошеломляющая тишина, нарушаемая только смехом ребят на другом конце зала. Билли стал подниматься на ноги; его левая губа распухла как воздушный шар. В этот момент толпа расступилась, пропуская воспитателя, мистера Мербери, который пробирался сквозь нее как паровоз, выпуская дым из зажатой в зубах трубки. Чуть сзади спешил мистер Китченс. Мербери схватил Билли за воротник, поставил его на ноги и проревел:

– ПРОЧЬ!

Он потащил Билли с такой скоростью, что тот заскользил по полу мимо киоска прямо к куче обуви.

– От него разит, как от скунса, – говорил Китченс. – Везде пытался затеять драку.

– Я знаю этого парня. Он большой хулиган. Пьян, да? Где ты набрался?

Билли счел за лучшее потихоньку вырваться, но тут же его протащили до самой двери, и Мербери развернул его к себе лицом.

– Я задал вопрос, Крикмор!

– Нет! Я не…

Пил… – Из-за распухшей губы он едва мог говорить, а в голове его все еще звенели колокольчики. – Я не пил! Что-то должно произойти! Я видел ее…

Видел черную ауру!..

– Видел что? Ну ты и надрался, парень! От тебя разит так, будто ты купался в самогоне! Я должен немедленно выкинуть тебя из школы!

– Нет… Пожалуйста…

Послушайте меня! Я не знаю, что здесь должно произойти, но…

– Зато я знаю! – прервал его Мербери. – Ты уйдешь прочь из этого зала. А в понедельник приведешь своих родителей, у нас будет с ними долгий разговор! А теперь уходи! Если ты хочешь пить и драться, то тебе здесь не место!

Он вытолкнул Билли за дверь. В одном из наблюдающих за происходящим и глупо ухмыляющихся лиц Билли узнал лицо Ральфа Лейтона. Мербери повернулся к Билли спиной и гордо двинулся к двери, а затем снова взглянул на него.

– Я сказал, убирайся отсюда!

– Как насчет моих туфель?

– Мы пришлем их тебе по почте, – ответил Мербери и исчез за дверью.

Билли посмотрел на Китченса, который стоял в нескольких футах от него и тоже начал двигаться к двери.

– Они все должны умереть, – сказал он ему. – Я пытался предупредить их. Они не захотели слушать. Вернитесь назад в зал, мистер, и помогите ребятам прочистить себе мозги.

Китченс несколько секунд смотрел на него, а затем развернулся и скрылся за дверью.

Билли остался один в темноте переминаясь с ноги на ногу.

– ОНИ ВСЕ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ! – крикнул он, и кто-то закрыл дверь в зал. Он бросился к ней и начал барабанить по металлу, чувствую, как она вибрирует в такт звучания бас-гитары. «Пурпурное дерево» снова заиграло, и все снова начали танцевать и веселиться, понял Билли. Я не мог предотвратить это, думал он, что бы это ни было, я не смог это предотвратить! Но я должен продолжать попытки! Если он не может проникнуть внутрь, он остановит их, когда они выйдут; на слабых, резиновых ногах он подошел к обочине дороги и уселся лицом к автостоянке. Он видел смутные очертания людей, теснившихся в автомобилях, и блики лунного света, отражавшегося от бутылки, лежащей на заднем сиденье шикарного красного «Шевроле». Ему хотелось выть и кричать, но он стиснул зубы и подавил это желание. Через пятнадцать минут он услышал смех и крики, раздающиеся с футбольного поля, и поднялся, чтобы видеть происходящее. Ребята вышли из гимнастического зала и окружили гору щепок. Пара дежурных поливала кучу бензином, и костер вот-вот должен был загореться. Ребята гонялись друг за другом по полю как дикие скакуны, а некоторые девушки начали экспромтом кричать лозунги «Бульдогов». Билли стоял около ограды, держась руками за ее холодные металлические прутья. Блеснул огонек зажигалки, и их пламя в нескольких местах коснулось пропитанного бензином дерева, которое, по большей части будучи щепой, быстро занялось, и огонь мгновенно охватил всю кучу до самого верха. Большинство школьников окружили костер, как только пламя разгорелось как следует. Костер имел в высоту футов двенадцать или тринадцать, прикинул Билли, а на верхушку кучи какой-то шутник положил стул. В небе затанцевали искры, и Билли увидел, как некоторые из ребят взялись за руки и запели гимн Файетской Средней Школы:

В тихой долине гнездится Дом, что мы любим и будем любить всегда; Вздымаются над нашей родимой альма матер Холмы и леса.

Костер превратился в огромный огненный палец. Билли наклонился над оградой, щупая свою распухшую губу. Сквозь столп искр от мокрого полена он увидел Мелиссу Петтус и Хэнка Орра, которые, взявшись за руки, стояли рядом с костром. Аура вокруг них почернела еще больше и выпустила огромное количество щупалец. Он увидел освещенное лицо Сандры Фолкнер, смотрящей на пламя костра. Она была почти полностью завернута в черную ауру. Гас Томпкинс стоял слева от нее в десяти футах.

Билли изо всех сил сжал прутья решетки, когда его внезапно поразила холодная догадка: все ребята, окруженные черной аурой, стояли рядом, и большинство из них находились вблизи костра. Чернота продолжала расширяться, связывая собой их вместе.

В центре костра пульсировало красное сияние. Под аплодисменты и вздохи стул свалился в пламя.

…Мы благодарны Богу за его дары Под его благословенным небом; Дом, научивший нас жить и дружить, Наша альма матер, округ Файет…

– ОТОЙДИТЕ ОТ ОГНЯ! – крикнул Билли. Костер вспух, как будто что-то выросло в его середине. Внезапно раздались оглушительные выстрелы, которые сразу остановили смех. Из центра костра вырвались три разноцветных полосы света, которые ударили в разных направлениях.

«Римские свечи», подумал Билли. Как «римские свечи» могли оказаться внутри?..

В этот момент раздался потрясший землю грохот, и пылающая гора щепок взорвалась изнутри. Билли успел увидеть острые щепки, летящие как ножи, прежде, чем горящая ударная волна бросила его на землю с такой силой, что у него перехватило дыхание. Земля вздрагивала снова и снова; воздух наполнился свистами и криками, издаваемыми фейерверком и людьми.

Билли сел. В голове у него звенело, кожу на лице стянуло от жары; он едва сознавал, что все руки у него в крови. Вдоль всей изгороди валялись щепки, которые вполне бы могли зарезать его не хуже, чем нож мясника. «Римские свечи» летали по всему полю, высоко в воздухе распустился золотой цветок искр, из центра развалившегося костра зигзагом вылетали красные, синие и зеленые ракеты фейерверка. Люди бежали, кричали и катались в агонии по земле. Некоторые ребята с волосами и одеждой, охваченными огнем, теперь танцевали новый, ужасный танец. Другие медленно шли как слепые. Билли поднялся на ноги; шел дождь из тлеющих углей, а в воздухе стоял запах черного пороха. Билли увидел мальчика, ползущего от все еще взрывающегося костра, и побежал к центру поля на помощь. Он схватил мальчика за почерневшую рубашку и оттащил его на несколько ярдов от костра под взрывами пролетающих над их головами «римских свечей». Какая-то девушка вновь и вновь звала маму. Когда Билли схватил ее за руку, чтобы оттащить от огня, кожа с ее руки слезла как перчатка; она застонала и потеряла сознание.

Перед лицом Билли просвистела зеленая молния; уклонившись, он почувствовал, что у него загорелись волосы. В небе взорвалась красная звезда, осветив все поле кровавым светом. На крыше школы душераздирающим криком завопила сирена противовоздушной обороны, прорезая ночь как тревожный набат.

Билли схватил за воротник парня в рубашке, разорванной на боку, и закричал:

– Я ГОВОРИЛ ВАМ! Я ХОТЕЛ ПРЕДУПРЕДИТЬ ВАС!

Лицо парня было белее бумаги, и он пошел прочь не обращая на Билли, словно не видя его. Билли лихорадочно оглянулся вокруг и увидел Джун Кларк, лежащую на земле свернувшись, как эмбрион, Майка Блейлока, лежащего на спине с пронзенной обломком дерева правой рукой, Энни Огден, стоящую на коленях, словно молясь костру. Перекрывая крики, послышались сирены, приближающиеся со стороны Файета; вдруг колени Билли подогнулись и он сел на черную землю в то время, как фейерверк продолжал летать вокруг него.

Кто-то появился из окружающего тумана и остановился глядя на него сверху вниз. Это был мистер Китченс, из ушей которого текла кровь. За его спиной что-то взорвалось, выбросив белый сноп искр. Его лицо дергалось, как будто он никак не мог открыть рот. Наконец он проговорил хриплым, страшным шепотом:

– Ты!..