Жрица голубого огня Волынская Илона

Все с теми же безучастными неживыми лицами жрицы занесли руки для броска – хохот Черной стал нестерпимым!

От злости и бессилия Аякчан заскрежетала зубами. Почему Огонь есть у кого угодно, только не у нее, ведь это она здесь – албасы Голубого огня, он и создан-то был для нее! Почему кто-то вечно пытается захапать то, что по праву принадлежит ей!

– Мой Огонь! – завопила Аякчан, вытягивая руки со скрюченными пальцами.

И в ту же секунду Огненные шары вырвались из рук жриц… и помчались к Аякчан, как собаки на окрик.

И врезались в девочку – так кидается на шею хозяйке соскучившийся пес. Мир утонул в сплошной нестерпимой голубой вспышке. Аякчан завертело, она услышала чей-то страшный вопль, потом грохот…

Огненные языки взвились к потолку, вылизывая в нем длинные черные дорожки. Ледяной трон задрожал и стал разваливаться. Оплавленные ледяные глыбы рушились вниз. Вопящие стражники ринулись вон из зала, сшибая на ходу падающих, как куклы, жриц.

Иззубренный и почерневший, как гнилой зуб, остов ледяного трона окутался сплошным облаком пара. Раздался страшный треск – трон ухнул в разверзшуюся в полу громадную дыру. Белые и густые, как высыпавшиеся из подушки перья, облака шипящего пара поползли над дырой. Тронный зал заволокло непроницаемым туманом. Потом, словно нехотя, туман стал редеть, рассасываясь и открывая искореженные стены, лежащих на ледяном полу бесчувственных жриц… Наконец, пар стянулся к центру зала – и исчез в гигантском проломе в полу. Троицы ребят – двух мальчишек и девочки с голубыми волосами – нигде не было.

Стоящая на вращающемся вихре Черная заголосила, как над покойником, и стремительно вылетела вон из зала.

Держась за разбитую голову, щуплый десятник поднялся, цепляясь за стену. По заваленному обломками залу прокатилось шевеление. Стряхивая с себя осколки льда, медленно, одна за другой, поднимались жрицы. На прямых ногах, будто враз позабыв, как сгибаются колени, они двинулись к иззубренным, дымящимся краям провала. Их лица были полны одинаковой свирепой решимости, а на ладонях закручивались голубые Огненные спирали.

– Найти-врагов-хозяйки, – зал наполнил монотонный бубнеж десятков голосов. – Убить-врагов-хозяйки…

Как ожившие деревянные куклы, переваливаясь с боку на бок, жрицы затоптались у края провала. Десятник затаил дыхание – сейчас они одна за другой… Вниз…

Одна из жриц медленно, рывками, будто повинуясь чужой воле, начала поднимать ногу…

– А кто такая хозяйка? – вдруг спросил совершенно трезвый женский голос.

Жрицы перестали раскачиваться. Сейчас они походили на внезапно разбуженных после тяжелого сна. Лица оживали – скомканные неодолимой решимостью черты стали разглаживаться, в глазах проступали недоумение и растерянность, они вопросительно переглядывались, смущенно втягивая обратно боевые шары Огня.

– Может, хозяйка – кто из верховных? – неуверенно пробормотала одна.

– Кто? – немедленно откликнулась другая. – И где они? Что здесь вообще происходит? Что это такое? – она заглянула в провал…

– А давайте пойдем… и разберемся… – дрогнувшим голосом откликнулась еще одна, пятясь от черной дыры посреди зала.

Из глубины провала послышался негромкий гул – как от далекой реки. Гул все усиливался…

– Да-да! Идем… Подальше отсюда! – раздались истерические крики, и, обгоняя друг друга, жрицы ринулись вон из разрушенного тронного зала.

Десятник посмотрел им вслед, потом перевел потерянный взгляд на провал… и с нечленораздельным воплем кинулся жрицам вдогонку.

Над черной дырой стремительно разгоралось зловещее алое свечение.

Свиток 31

О чаше, из которой не всякий может напиться

– Тш-ш-пш-ш-ш! Тш-ш-пш-ш-ш!

Аякчан медленно открыла глаза. Ничего не видно. Муть какая-то, как белесая пленка в единственном глазу Черной. Неужели и у нее теперь такая же? Девочка судорожно заморгала – по щекам потекло теплое. Слезы…

Ввысь уходили сложенные из гранита стены. Потолка не видно, сверху нависает сплошная чернота… Оттуда тянуло ветерком. Уютная чернота, подсвеченная голубыми бликами Огня.

«Я в школьной спальне, – подумала Аякчан. – Просто мне приснился очень странный и страшный сон – где школьная богатырка убивает верховную жрицу, Синяптук служит нижней албасы, а я сама оказалась Матерью-основательницей Храма и странствую с черным шаманом и кузнецом. Я открою глаза – и все станет как обычно: спящие девчонки, Голубой огонь в светильнике, вытесанная изо льда койка, жесткая… Даже бугристая вся…» Аякчан заворочалась, пытаясь умоститься поудобнее… С глухим стуком из-под нее посыпались осколки льда.

Широко распахнув глаза, девочка села. И тут же зажмурилась – тело прошила резкая боль. Она плотно прижала веки пальцами и подумала – этого не может быть! Она все-таки спит! Но то, чего не может быть, продолжало тихо гудеть и потрескивать, и Аякчан опять открыла глаза.

Она сидела на краю… озера? Или просто большой ямы? Больше всего это походило на огромную чашу с Огнем, по самый обод закопанную в землю. И был в чаше именно Огонь – сплошное сапфировое сияние, по поверхности которого иной раз проносились голубовато-золотистые язычки Пламени. От чаши веяло веселым сухим жаром – таким… бесценным, таким… желанным. Аякчан вытянула руки и даже застонала – она так устала быть пустой!

Послышавшийся в ответ стон заставил девочку оторваться от созерцания Огня и торопливо оглядеться по сторонам. Край чаши был завален обломками ледяного трона. У Огня лед тихонько подтаивал. Капли падали в чашу и с шипением испарялись, не долетая до поверхности.

Стон повторился. Оскальзываясь на кусках льда, Аякчан поднялась – из-под громадного черного обломка рядом с ней торчала окровавленная рука. В ладони был зажат меч.

– Хакмар! – испуганно крикнула Аякчан и, спотыкаясь, ринулась к ледяной глыбе. Она упала на колени, сжала липкие от крови пальцы мальчишки – живой? Непонятно! Попыталась нащупать биение жилки на запястье, не нащупала, распласталась на льду, заглядывая под глыбу. Щель была слишком узкой. Аякчан сосредоточилась – растворись! Исчезни! Лед должен, должен послушаться ее… Глыба не дрогнула – девочке казалось, что издалека она слышит призрачное хихиканье черной женщины. Плача от бессилия, Аякчан принялась судорожно драть лед когтями – расколоть, разбить на осколочки, вытащить Хакмара… Сотрясающие тело рыдания заставили ее остановиться…

Девочка замерла – и вдруг глубоко перевела дух.

– Идиотка! Ненормальная! – громко выругала она себя – и, прыгая по выворачивающимся из-под ног ледышкам, кинулась к чаше.

– Давно без Огня, слишком давно… Совсем отвыкла, – оправдывающимся тоном бормотала она. Нога поехала на скользком ледяном булыжничке – и головой вперед Аякчан рухнула прямо в чашу. Пронзительный вопль отразился от гранитных стен – Аякчан забилась в Пламени. А потом Огонь хлынул ей в рот, она судорожно глотнула – как когда-то, в школе, кажется, бесконечно давно… Нестерпимый, жгучий Жар охватил ее снаружи, сжигая кожу и испаряя кровь, он вливался внутрь – пожирая внутренности и плавя кости. Она поняла, что это все, конец – обычная судьба жриц явилась и к ней тоже…

Девочка опустилась на дно чаши – и запрокинула голову, вглядываясь в сомкнувшуюся у нее над головой сплошную сапфировую толщу Пламени. Жива! Она жива! И ей было хорошо, как никогда раньше! Какая же она глупая! Она – албасы Голубого огня! Она – Мать-основательница Храма, и никогда Огонь не причинит ей вреда! Он – ее лучший друг! Ей ничего не нужно, кроме этого ласкового Пламени! Она засмеялась, широко расправив руки. Извиваясь и трепеща, будто сами были языками Огня, ее длинные волосы поднялись дыбом. Вихрь золотисто-синих, колючих, как иглы, искр, закружился вокруг нее. Вертясь вместе со спиралью Пламени, она ринулась вверх, вознеслась над поверхностью чаши, кружась и захлебываясь восторженным хохотом. Огонь, словно крылья, трепетал за ее раскинутыми руками. Невесомое, как пушинка, сверкающее всеми оттенками золота и синевы, пылающее существо взмыло над Огнем. Она свободна! Она – сильна! Взметнулись Огненные крылья, и сияющий дух Голубого огня упоенно понесся вверх, вверх, вверх, разгоняя своим светом царящую вокруг черноту…

Долгий мучительный стон снова донесся снизу.

Дух Голубого пламени замер. Его нестерпимое сияние пригасло – сквозь Огненный ореол проступил силуэт угловатой тринадцатидневной девчонки. Она посмотрела вниз, сосредоточенно хмуря брови, будто стараясь что-то вспомнить… И вдруг схватилась за голову!

– Хакмар!

Окутанная голубым сиянием, Аякчан стремительно ринулась вниз – к заваленному ледяными обломками краю Огненной чаши. Кувырнувшись в воздухе, она впечатала ладони в черную глыбу, из-под которой торчала окровавленная рука. Поверхность льда мгновенно взбурлила под ее прикосновением… Талая вода хлынула во все стороны, открывая скорчившееся тело…

– Кха! Кха-кха-кха! – захлебываясь в потоке, Хакмар задергался. Аякчан села в растопленную ею лужу и обхватила мальчишку за плечи.

– Где… Где этот… стойбищный? – отплевываясь попавшей в рот водой, прохрипел кузнец.

Аякчан растерянно огляделась. Вокруг только лед… Если Донгар не свалился прямо в чашу – он должен быть где-то тут, под обломками! Только бы не перестараться – а то они получат вареного в крутом кипятке шамана! Она вытянула руку… сверкающие сапфировые иглы сорвались с ее пальцев…

– Бац! Бац! Бац! – ледяные обломки взрывались один за другим, серебристой пылью тая на поверхности Огня, оседая на каменных стенах, на запрокинутом худом лице…

– Вот он! – заорал Хакмар.

В неверных бликах Огня лицо Донгара казалось еще более изможденным, чем обычно. Глаза мальчишки были закрыты. Рыча и всхлипывая, точно как она сама только что, Хакмар пытался отгребать обломки трона окровавленными руками – мелкая ледяная крошка сыпалась на Донгара. Меткий плевок Огнем – и лежащий без чувств шаман оказался в луже на очищенном ото льда пространстве.

– Хоть на что-то полезное твой Огонь годится! – буркнул Хакмар, наклоняясь к Донгару в надежде услышать его дыхание.

– Живой? – пробормотала Аякчан, присаживаясь рядом с Хакмаром на корточки. Неожиданно она поняла, что ей на самом деле не все равно – жив ли этот олух хана подземного, – и удивилась.

– Вроде да… – неуверенно кивнул Хакмар.

– Не знаю, однако, – не открывая глаз, не согласился Донгар. – Жить-то хорошо, однако, а сейчас погано как-то очень…

– Это у тебя просто неправильное представление о жизни, – снисходительно фыркнула Аякчан. Почему-то тот простой факт, что паршивый шаманишка жив и даже разговаривает, наполнил ее сердце пьянящей радостью, ей хотелось расцеловать Донгара… Или это она от переизбытка Пламени так разгулялась? Да-да, конечно, все дело в Огне…

– Кто-нибудь представляет, куда мы провалились? – Пошатываясь, Хакмар с трудом поднялся на ноги и огляделся по сторонам.

– В Огнехранилище, – сказала Аякчан. – Добытый Храмом Огонь закачивают сюда, а уж отсюда распределяют по городу и Сивиру. – Она озадаченно поглядела на чашу. Недавно та была полна до краев, теперь сапфировое сияние доставало меньше чем до половины. Аякчан озадаченно посмотрела на свои искрящие руки – неужели это она его вытянула? Ничего себе! Да ведь здесь было запасов – на весь Сюр-гуд до конца Ночи! Девочка почувствовала, как горячая лапа страха гуляет по позвоночнику – это было как-то… слишком! Да есть ли предел ее собственной мощи? Она не станет об этом думать! Она потрясла головой, отгоняя пугающие мысли, и вслух сказала совсем другое: – Не понимаю только, почему Огнехранилище не под самим Храмом, а под дворцом верховных? И железяки тут какие-то… – она кивнула в сторону уходящего от чаши скального тоннеля с проложенными по полу двумя ровными одинаковыми полосками металла. Тускло отблескивающие в свете Огня стальные рельсы начинались от края чаши и пропадали в темноте.

– Железная дорога! – хором выдали мальчишки и переглянулись.

– Пошли, – глухо скомандовал Донгар. – Если по железной дороге пойти, обязательно в особенное место придешь.

– Я все тринадцать Дней своей жизни у нас в горах по железным дорогам ездил – и попадал в самые обычные места! – фыркнул Хакмар.

– Это потому, что ты ездил, – наставительно заметил шаман. – А надо было – ходить! – И он уверенно зашлепал вдоль уводящих в глубь земли рельс. Хакмар огляделся, пожал плечами – все равно идти больше некуда! – и пошагал следом.

Задрав голову, Аякчан посмотрела наверх. В отделяющей их от разрушенного тронного зала черноте мелькали слабые голубые блики и даже слышался едва различимый рокот голосов – или ей только казалось, что слышится? Жрицы дворца верховных, нынешние бессмысленные и бесчувственные рабыни Черной, наверняка станут искать их. Аякчан поглядела на свои светящиеся голубизной ладони – даже с закачанными ею запасами Огня она вряд ли сможет противостоять такой толпе. А ведь если верить верховной Айгыр – это ее, Аякчан, жрицы! Такие же, как те, кого тысячу Дней назад она называла «мои девочки». И Храм – тоже ее! Не говоря уж об Огне! И она не потерпит никаких наглых претенденток снизу! Аякчан нервно стиснула и разжала кулаки – не замечая, как на кончиках ее пальцев появляются отливающие сталью когти, с шипением удлиняясь тонкими, как иглы, вспышками Голубого пламени. До чего же бывают албасы… до чужого добра жадные! Аякчан еще мгновение постояла – и поспешила за ушедшими вперед мальчишками.

– А ты уверен, что это особенное место будет то самое, где прячется Черная? – нагоняя Донгара, спросила она.

Свиток 32

О победе над черной женщиной

Шаман мгновение подумал, кивнул – и снял с пояса свой бубен.

Кончики его пальцев легонько ударили в туго натянутую кожу.

– Хозяйки гор и долин, вы, медно-желтые красавицы, вы, духи подземелий, чьи камни сверкают, как бусы, вы, сыновья небес и дети Нижнего мира!.. – полился мерный речитатив. – Укажите нам дорогу! – Перестук бубна все нарастал, становился громче, настойчивее. – Проводите нас к своей шумной черной сестре, что никогда не дарила вам ничего! Откройте нам ее убежище, и я дам вам… – Донгар на мгновение растерялся, так что даже рокот бубна затих. Шаман неуверенно оглянулся, видно, только сейчас вспомнив, что, кроме его бубна и Хакмарова меча, у них нет ничего, что дорожные вьюки остались на подворье у кузнеца Буты. Донгар решительно нахмурился – и вытащил из-под парки широкий стальной нож. И с маху полоснул им себя по руке. – Отдайте нам черную женщину, и я дам вам любимое лакомство – кровь черного шамана! – Он широко размахнулся и швырнул горсть алых брызг вокруг себя.

И снова зарокотал бубен.

Аякчан еще успела подумать, что раньше не видела у Донгара такого роскошного ножа и выглядит ножичек как-то знакомо…

Тыг-дым-тыг-дым… Тыг-дым-тыг-дым… Звук бубна изменился. Земля под ногами тихонько дрогнула – и завибрировала в такт. Тыг-дым-тыг-дым… Тыг-дым-тыг-дым… Аякчан вдруг поняла, что рокочет вовсе не бубен! Мерно подрагивала и ритмично стучала железная дорога под ногами! Эти, как их… Рельсы!

Два желтых конуса света скрестились на ребятах… Аякчан обернулась, прикрываясь рукой… И завопила от ужаса! Прямо на них, перекрывая собой все пространство тоннеля, неслась громадная морда чудовища с плоским прозрачным лбом и неподвижными, как у насекомого, пылающими нестерпимо ярким светом глазами!

Истошно крича, Аякчан кинулась бежать… Но невероятный – не Голубой и не Рыжий – холодный огонь уже налетел на них, закружил, она почувствовала глухой удар… И полетела куда-то, кувыркаясь в сплошном море слепящего желтого света…

Сбоку мелькнуло видение – громадный, облицованный южным гранитом зал с колоннами, наполненный толпами диковинно одетых людей. Идущий, казалось, отовсюду металлический голос прогремел:

– Двери закрываются, следующая станция – «Черная Речка»…

Аякчан почувствовала влажное дыхание Великой реки, вокруг заклубилась серая мгла… и девочка провалилась в мчащийся ей навстречу тоннель из темной воды… Сквозь мрак и пустоту бледным эхом зашебуршали знакомые голоса…

– Она здесь, здесь! – захлебываясь, бормотал голос черной женщины – только вместо обычного злоехидного старушечьего торжества в нем слышался откровенный страх. – Раскидала всех моих жриц! Разогнала моих стражников! Уничтожила мой трон! – Черная сорвалась на пронзительный визг.

В ответ послышался ухающий смех.

– Ишь ты – жрицы у нее, стражники… Уже и троном обзавестись успела! – проскрежетал второй, насмешливый голос. – На что тебе трон, убогая, твой уровень – табуретка!

«Демаан!» – несясь сквозь мрак навстречу все усиливающимся голосам, потрясенно поняла Аякчан. Демаан, которую она в последний раз видела над городскими крышами – в лапах одушевленного Донгаром ледяного медведя!

– Не смей насмешничать, нижняя тварь! Я здесь буду править! – снова завизжала Черная.

– От нижней твари слышу! – скрежетнула Демаан.

– Она привела с собой Черных – шамана и кузнеца!

– Черные – это плохо, Черные – это она напрасно, – пробурчала в ответ Демаан. – И что это их всех потянуло Черных приваживать – что Айгырку, что Айку? Не иначе как те им головы задурили, – тоном престарелой бабули, сокрушающейся о глупостях легкомысленных внучек, пробубнила Демаан.

– Да-а, мы, Черные, такие – обаятельные! – от самодовольства даже перестав паниковать, кокетливо протянула черная женщина и, судя по звуку, от полноты чувств шмыгнула железной ноздрей. – Слушай, Демка… – теперь в голосе Черной звучали просительные нотки, – давай так – ты поможешь мне совладать с девчонкой и ее дружками, а я… Ну-у… – похоже, теперь она соображала, чего ж ей не жаль за такую услугу. – Я тебя освобожу!

«Демаан – пленница!» – поняла Аякчан.

– А хочешь – будем править вместе! – торопливо «надбавила» Черная – видно, первое ее предложение не вызвало бурного восторга. – Когда я всех людишек на этой земле помечу – половина из них будет служить тебе! – великодушно предложила она.

От гулкого уханья Демаан завибрировал окружающий Аякчан непроницаемый мрак.

– Вот уж спасибо за щедрость! – проскрежетала верховная. – Думаешь, зря тебя Айка и в прошлый-то раз брать не велела? С твоими аппетитами через пару Дней Сивир обезлюдеет вовсе – кто ж мне тогда служить будет? – насмешливо поинтересовалась она.

– Тогда я тебя убью-у-у! – взвыла Черная.

И в облепившей Аякчан плотной темноте вспыхнула одна-единственная светящаяся точка. Кулак Аякчан вдруг окутался пылающим Огненным ореолом – и девочка с размаху врезала им по этой точке. Окружающий ее мрак осыпался, как разбитое вдребезги черное стекло…

Девочка отчаянно заморгала из-за вздыбившейся вокруг мелкой каменной пыли…

Вытянув пылающий кулак, она стояла в проломе каменной стены. Вынесенный ударом обломок с грохотом рухнул внутрь облицованной гранитом камеры, открывая что-то вроде свертка грязного тряпья, прикованого к уцелевшей стене пылающей алой цепью.

– Чтоб тебя Эрлик забодал! – словно придавленная летучая мышь, Черная билась под свалившейся на нее гранитной глыбой. Ее лишенная кисти рука судорожно скребла камень в попытке сбросить его с себя.

– Мы с папой давно не виделись – не знала, что у него выросли рога! – скользящим шагом продвигаясь к придавленной Черной, процедила Аякчан.

– Так отправляйся к нему! – Черная выгнулась, и глыба полетела в голову Аякчан.

Девочка выбросила вперед окутанную Пламенем ладонь – скала разлетелась мелкими осколками. Позади послышался скрипучий вопль прикованной к стене Демаан:

– Освободи меня! Освободи!

Тут же громыхнуло и запахло паленым – крик Демаан стал нестерпимым, но Аякчан не могла даже обернуться.

Черная пронзительно завизжала – воронка вихря пронеслась по камере, ударяясь в стены и выворачивая из них гранитные глыбы. Аякчан шарахнулась в сторону, пропуская рухнувшую рядом каменюку. Вскинув руки над головой, разнесла валящуюся на нее с потолка плиту.

Вновь хохоча, Черная вскочила на несущийся вдоль стен вихрь.

– Дум! Дум-дум-дум-дум! – судорожно дергаясь в локте, ее рука с обрубленной кистью лупила в вылетающие из стены камни, бросая их в Аякчан.

– Ба-бах! Ба-бах! Бах! – пылающие ладони Аякчан двигались стремительно, разнося камни вдребезги. Дождь секущих гранитных осколков разлетался во все стороны.

– Освободи-и-и! – исполосованным кулем тряпок Демаан судорожно дергалась в оковах. Стена вокруг нее походила на каменное решето, сквозь которое был виден разнесенный вдребезги тоннель.

– Н-на! Получай!

Гранитные стены вокруг ходили ходуном, Аякчан уже не могла понять, качаются ли они сами – или это ее качает! Она только чувствовала, что уже не успевает отбиваться, не успевает…

Две глыбы ринулись на Аякчан с обеих сторон…

Бах! Ба-бах! – девочка широко раскинула пылающие руки, заставляя камень взорваться вихрями пыли и мелкого щебня. И тут же громадный темный монолит словно соткался перед ее лицом – сквозь него, корча омерзительные рожи, проступила гримасничающая физиономия Черной.

– Морда-морда, я гранит, иду на сближение! – скаля ржавые зубы, провыла она…

Аякчан только сдавленно пискнула…

Алый росчерк Пламени перечеркнул пространство между ней и летящим камнем. Треща и разбрызгивая искры, окутанный Алым огнем меч рубанул торчащую из гранита физиономию поперек ржавозубого рта. Глыба распалась – будто комок жира под раскаленным ножом – и двумя половинками свалилась под ноги Аякчан.

– Ах ты ж… – яростно шипя, Черная отлетела прочь.

– Нет! Не позволяй ему! Останови его! – как полураздавленный червяк, извиваясь в пылающих Алым огнем путах, завизжала Демаан.

Комок Алого пламени с клинка Хакмара ударил в Черную.

Алое пламя… Алые огненные путы, удерживающие Демаан…

– Нет! – тоже закричала Аякчан. Черная женщина является из Рыжего пламени, метит своих жертв Алым огнем… Ведьма подземного Огня, албасы страшных Огненных потопов чэк-наев, как Аякчан – албасы Голубого огня! Сестренка… – Не делай этого, Хакмар!

Поздно.

– Ам! – распахнувшаяся, как крышка туеса, ржавозубая пасть Черной защелкнулась, на лету заглатывая Рыжий огонь. Черная облизнулась красным, как шмат сырого мяса, языком. И опять захохотала. Ее обрубленная рука метнулась наперехват пылающему клинку Хакмара. Ударила в него – Рыжее пламя вспыхнуло со страшной силой. По-змеиному извиваясь, рука Черной захлестнулась вокруг рукояти. Лицо Хакмара стало безучастным, как у жителей кузнечной слободы, как у жриц во дворце… Двигаясь неловкими рывками, точно кукла, он повернулся… и занес свой пылающий Алым меч над стоящим у него за спиной Донгаром. Мальчишка-шаман посмотрел на него недоуменно, явно не понимая, что происходит…

– Беги же, дурень! – мысленно простонала Аякчан, вскидывая руку с растопыренными пальцами. Тончайшая нежно-голубая нить метнулась к клинку – обмоталась вокруг тугими кольцами, не давая мечу опуститься на голову Донгару. Еще две нити захлестнулись вокруг ног, перехватили раззявленную в диком хохоте пасть Черной, отгибая ей голову назад, оттаскивая от мальчишек.

Это было тяжело. Это было все равно, что держать на привязи взбесившийся поток, ураганный ветер. Аякчан чувствовала, как вытянутый из Хакмара Алый огонь впитывается в Черную, наполняя ее злой, сокрушительной силой. Тело Аякчан прошила острая боль. Одна из невидимых нитей лопнула с тонким звоном, будто перетянутая тетива лука. Черная снова засмеялась.

– Освободи меня… – едва шевеля губами, прошептала прикованная Демаан. – Я пуста – Черная захватила меня… Дай… Огонь… Помогу…

Вторая нить разлетелась с треском. Аякчан резко бросила свободную руку вниз. Длинные голубые ленты Пламени потекли на пол. Сверкающей волной ринулись к Демаан, впились в алую цепь. Оковы запылали ярче, потом словно подернулись серым пеплом – и растворились, оставляя на тряпках Демаан длинные горелые полосы. А ленты Огня со свистом втянулись в тело верховной.

Алый глаз Демаан вперился точно в лоб девочке – на миг вспыхнул торжеством, и верховная прыгнула. Грязным тряпичным кулем зависла над головой у Аякчан… и рухнула на Черную!

Невидимая нить, стягивающая рот Черной, как раз в этот момент с треском лопнула. Клацнули ржавые зубы, и Черная вцепилась в тряпки Демаан.

– Дура! – мотая верховной, как пес пойманным за шкирку котом, сквозь забившие рот тряпки прошамкала Черная. – Ты должна была напасть на нее!

– Ничего я тебе не должна! – в ответ пропыхтела Демаан.

И тут на Черную обрушилась Аякчан! Будто громадный молот, столб Голубого пламени шарахнул нижнюю албасы по затылку, до колен вколачивая в гранит! Демаан кулем шлепнулась на пол, и тут же взвилась Черной на плечи – запрыгала там, вбивая ее все глубже и глубже. Аякчан обрушила сомкнутые в замок пальцы на макушку Черной! Пальцы, полыхающие Голубым пламенем!

Лицо Хакмара ожило! Мальчишка яростно рванулся… Послышался жуткий треск… Кузнец отлетел прочь, сшибая с ног Донгара. На пылающем Алым огнем мече, судорожно извиваясь, как полураздавленный червь, дергалась начисто оторванная рука Черной!

Нижняя албасы завыла, корчась под рушащимися на нее сверху ударами.

– Даже если вы выдавите меня в Нижний мир, – прохрипела она, – я все равно вернусь! Ваш нижний кузнец сам разожжет для меня мой Огонь!

– Не надо мешать Хакмару работать! – прошептала Аякчан в мохнатое оттопыренное ухо Черной. – Не попадешь ты в Нижний мир! Донгар! – завопила она, вцепляясь в неистово отбивающуюся албасы. – Ты можешь позвать Калтащ? Зови ее, Донгар! Донгар!

– И нечего так кричать! – раздался недовольный голос, и перед глазами Аякчан на мгновение взметнулась завеса из белых, как снег, волос. – Я и так тебя прекрасно слышу, племянница!

– Племянница? – растерянно пробормотала Аякчан, но тут же Черная под ней забилась с удвоенной силой, и ей стало не до родственных отношений. – Тебе нужна нижняя албасы, Великая Мать? Я отдаю ее тебе, возьми ее, Умай, забери ее в себя, в свою землю, Калтащ-эква! – прокричала Аякчан.

Раздавшийся удивленный смешок заставил содрогнуться все пространство – будто и камень, и земля под ним, и гранитные своды усмехнулись разом.

А потом земля под Черной разверзлась.

Аякчан и Демаан одновременным прыжком взвились в воздух. Черная рухнула сквозь гранитный пол, ставший вдруг вязким, как болотная жижа.

– Но… Ведь я албасы! Нас не приносят в жертву! – проваливаясь по пояс, завизжала Черная. – Это нам, нам приносят… – Ее крики вдруг сменились сдавленным бульканьем.

Текучая, как вода, земля, накрыла Черную с головой… Схлынула, оставляя за собой обглоданное туловище, ворочающееся в мутной жиже. Нахлынула снова… Черная расползалась в обтекающей ее земле, как расползается в воде намокшая лепешка. Расползается, распадаясь на рыхлые куски, – пока не растворится совсем.

Мгновение еще белесый, сочащийся мутной жижей глаз судорожно моргал из кипящей вокруг земли, да щелкала ржавыми зубами оскаленная пасть, и, словно Рыжее пламя, колебался над ней похожий на кусок сырого мяса язык. Потом земля глухо заворчала… и все исчезло.

В ярко-алом чуме старуха с белыми волосами, перевитыми накладными черными косами и украшенными золотыми подвесками в виде гусей и зайцев, обернулась на грохот в пылающем чувале. Заслонка отлетела сама собой, и из отверстия вывалилась облепленная черной грязью фигура. С глухим хлюпом упала на громадный дубовый стол. Заворочалась…

Старуха склонилась над ней, брезгливо разглядывая сочащийся черной кровью обрывок руки…

– Немножко потрепанная, однако, – прошамкала она. – Но все едино – кто ж от албасы в хозяйстве откажется?

Черная женщина встретила оценивающий, как на торжище, взгляд молодых девчоночьих глаз на сморщенном, точно старая кора, лице и страшно закричала.

Свиток 33

Где еще одна верховная отправляется в Нижнюю землю

– Видишь, какие они, эти Черные! – с упреком сказала Демаан, взлетая повыше и сверху глядя на взбаламученную землю под ней. – Не надо было тебе с ними связываться! – И она медленно повернулась к парящей в воздухе Аякчан.

– Может быть, – согласилась та, огорченно разглядывая свои изломанные и покореженные о шкуру Черной ногти. – Но это уж мне решать.

Ответа не последовало, – в издырявленном долгим сражением гранитном подземелье стояла странная тишина.

Губы Аякчан скривились в торжествующей, но в то же время горькой усмешке, и она глянула через плечо на зависшую в воздухе Демаан. Окутанная неистовым сапфировым свечением, верховная отчаянно дергалась, неспособная даже шелохнуться. Заостренные, будто копья, из нее во все стороны торчали сверкающие пики Голубого огня. Словно гигантский еж растопырил свои иглы внутри тела верховной жрицы, полностью парализуя ее. Только начавший формироваться на ладони верховной шар Голубого огня пришпилило к ее руке, и теперь он мерно пульсировал в такт биению ее сердца, то наливаясь синевой, то бледнея.

Аякчан посмотрела на этот шар – и укоризненно покачала головой:

– Тс-тс-тс! Бить в спину – как нехорошо, госпожа верховная жрица!

– Ты… с самого начала… это… задумала… ты… дала приказ… своему Огню… – едва шевеля губами, прошептала Демаан.

– А что, мне надо было ждать, пока вы первой на меня нападете? – пожала плечами Аякчан, кивая на шар на ладони у верховной.

– Всегда… такой была… Никому… не верила… Вспомнила… себя? – с трудом выдавила верховная – торчащие из ее живота и груди лучи судорожно дергались в такт каждому слову.

– Не вспомнила, – отчеканила Аякчан, и лицо ее словно окаменело. – Вы меня заново научили… с-сестренки! К тому же старая подруга тебя уже заждалась, там, внизу… – криво усмехнулась она.

Будто падающий на добычу орел, она ринулась вниз и выхватила из-за пояса у испуганно шарахнувшегося Донгара его широкий стальной нож. Извернулась, взмывая в воздух, – и с размаху полоснула этим ножом скованную Огнем Демаан поперек туловища.

В грязных тряпках раскрылся длинный ровный разрез. Попавший под острие ножа Голубой луч переломился пополам. Демаан завизжала и, вновь обретя способность двигаться, метнулась прочь. Ее тонкая, как сухая ветка, шестипалая рука, вся покрытая короткой бурой шерстью, вырвалась сквозь разрез в лохмотьях и вцепилась в торчащий у нее из живота Огненный луч. Ее пальцы задымились – и Демаан медленно потянула луч из себя, оставляя в животе круглую сквозную дыру, до краев налитую пылающей голубизной.

– Глупая девчонка, ты и впрямь ничего не помнишь! – проскрежетала верховная. – Меня нельзя убить простым ножом!

– Даже ножом, омытым в крови черного шамана? – насмешливо подняла брови Аякчан.

– Кровь Черного… – растерянно пробормотала Демаан, застывая в воздухе.

Ее пылающий алый глаз медленно опустился на зияющий в тряпках разрез. У Аякчан враз похолодели ладони. А вдруг она ошиблась? А Айгыр солгала, рассказывая о ее собственной смерти, и кровь черных шаманов не имеет никакой силы против албасы? А вдруг на широком Донгаровом клинке не осталось ни капли от принесенной им в жертву крови?

Из разреза в тряпках Демаан медленно и будто задумчиво выкатилась одна черная капля… и со звоном ударилась во взбаламученную землю.

Лишь недавно сомкнувшаяся почва задрожала. Длинный язык Пламени – Алого пламени! – выметнулся из нее. Крохотная дырочка стала стремительно расползаться, заставляя мальчишек пятиться все дальше и дальше, спотыкаясь, падая и отползая прочь от обугленных краев расщелины. Снизу, из беспредельной глубины, дохнуло сокрушительным жаром, и перед парящей в воздухе Аякчан открылось огромное, как Ледяное море Байгала, пространство воды, заточенное между изломанных черных скал. Вода тоже была черной и непрозрачной, густой, как в Великой реке, – и по ее поверхности от края до края носились пылающие Огненные волны.

Озеро. Пылающее озеро. Огненное озеро. Но Огонь был не Голубым, как в Огнехранилище. Огонь был Рыжим.

– А где… А где… А где… – захлебываясь вдруг заполнившей рот тягучей мерзкой слюной, забормотала Аякчан. – А где Огонь? Где-е-е?

– Тебе мало? – в гулком гудении мечущегося по поверхности темных вод Алого пламени ей послышался насмешливый женский голос, похожий на голос верховной Айгыр.

– Нет… Мне… Я имею в виду… Голубой огонь где? – снова завизжала Аякчан, сквозь толщу земли глядя в бушующее под ней невероятное, жуткое, пугающее Рыжее пламя. – Тут же Храм Голубого огня – под ним должен быть Голубой огонь! Где? Где он?

– Знаешь, я тоже удивилась… Но Голубого огня тут никогда и не было… – прогудело из Озера, и Огненные волны понеслись по его поверхности, взвиваясь черными дымными барашками.

Вскипающая Пламенная волна рванулась вверх, вытянулась, превращаясь в громадный сверкающий силуэт Огненной женщины с коротко обрезанными волосами верховной Айгыр!

Верховная Демаан издала вопль – хлещущий из нее Голубой огонь запульсировал, и она рванула вверх сквозь разрушенный свод подземелья, отчаянно спасаясь от настигающей ее Пламенной фигуры.

Огненная женщина начала разрастаться, устремляясь следом за удирающей Демаан. Стены подземелья шатались, скрежет камней глушило яростное гудение Пламени. Аякчан ринулась к мальчишкам, на лету разворачивая над ними щит Голубого огня.

Становясь все больше, Огненная Айгыр пошевелила пылающими плечами. Каменные перекрытия треснули от жара. Ударившись о полупрозрачный потолок, Демаан прошибла в нем звездчатую дыру – и тут же потолок исчез вовсе. Над рушащимся дворцом вставала гигантская Огненная Айгыр.

Среди мелких колючих звезд несся пылающий сгусток Голубого огня в развевающихся тряпках! Поднявшаяся над потрясенным городом Огненная Айгыр протянула пылающую руку через все небо и накрыла отчаянно улепетывающую Демаан!

Айгыр плотно стиснула кулак – ярко-сапфировые искры коротко вспыхнули и погасли в бущующем Алом пламени. Запрокинув гигантскую пылающую голову, Айгыр торжествующе заорала! Изо рта ее вырвался новый столб Рыжего огня, очертания женской фигуры поплыли, растворяясь в сплошном, бьющем в небеса фонтане пламени. Оно хищно изогнулось, будто вглядываясь в беззащитный город внизу…

Коротко вскрикнув, Аякчан прянула вверх. Втянутое в тело Голубое пламя радостно зашипело, выплескиваясь на ее ладони. Аякчан встряхнула ею, гоня Пламя сквозь пальцы – оно растянулось до размера одеяла. Встряхнула еще – и стремительно понеслась в небеса, разворачивая за собой Огненное полотнище, похожее на сияющую голубую речку.

Она знала, что ни одна жрица не смогла бы удержать такое количество Огня – но рвушееся из нее Пламя оставляло после себя лишь ощущение неистового восторга! Она могла все! Она была всесильной!

Невыносимо жаркий ветер трепал ее разметавшиеся волосы, зло, словно скребком для оленей, драл лицо. Аякчан летела. Голубой огонь, сперва казавшийся невесомо легким, вдруг начал оттягивать ей руки, как железная чушка. Еще чуть-чуть! Еще… Неистовым рывком Аякчан подбросила себя почти к самой вершине Рыжего огненного столба… Алое пламя изогнулось, падая на ледяные крыши Сюр-гуда… В тот же миг Аякчан вскинула сапфировое полотнище Пламени – и набросила его на Рыжий огонь, как набрасывают мокрое одеяло на разбушевавшийся пожар. И навалилась сверху, прижимая его к земле.

Злое шипение гаснущего костра, но усиленное в сотню, в тысячу раз, оглушающе ударило по ушам! Лазоревые прожилки Голубого огня переплелись с толщей Рыжего пламени. И двухцветный Огонь с яростным гулом рухнул в проплавленную на месте дворца верховных жриц дыру, унося оседлавшую его девчонку.

Восторг по-прежнему бушевал в ней, гася понимание того, что ее уносит в Нижний мир, что ей уже не вернуться, она отправляется навстречу Айгыр и Демаан. Ну и пусть, и плевать! Она все равно переиграла всех этих теток! И даже спасла город, хотя это уже не так важно!

На один краткий миг Аякчан увидела промелькнувшее мимо нее лицо Хакмара – лезвие меча рыбкой нырнуло в Огонь, отсекая Пламя от задыхающейся девчонки. И тут же Аякчан ощутила крепкую хватку на запястье, ее рвануло в сторону… Уже без нее двухцветный Огонь с ревом обрушился в подземелье, на мгновение растекся полосатой ало-голубой заплаткой над дырой в Нижнюю землю, забурлил – алое свечение стремительно гасло, словно всасывалось вниз, оставляя сплошную голубизну…

Стены подземелья с грохотом рухнули. Аякчан почувствовала сильный удар по голове. Перед глазами завертелись синие и алые круги – и сверху навалилась сплошная, беззвездная Ночь!

Свиток 34

В котором хороших ребят становится на одного больше

…Кап. Кап-кап. Кап.

Аякчан медленно приоткрыла глаза. Так. Они в подземелье – это понятно. Они вывалились туда из тронного зала верховных жриц, рядом с ней Голубого огня – полная чаша, бери сколько хочешь! А над ней – черный провал, дыра, пробитая из тронного зала, в которой мелькают голубые блики Огня разыскивающих их дворцовых жриц. Их ищут, их обязательно найдут. Почему-то эта мысль больше не пугала, а, наоборот, успокаивала ее.

Аякчан подняла руку… Кончики пальцев уперлись во что-то твердое… Девочка распахнула глаза широко-широко. Вокруг была непроницаемая чернота – никакой пылающей чаши, никаких бликов в вышине! Она лихорадочно защелкала пальцами… Слабенький лепесток Огня нехотя возник на самом кончике…

Аякчан издала сдавленный вздох. Каменный свод смыкался над самой ее головой. Но это был не прежний, тщательно возведенный свод дворцового подземелья. Это было беспорядочное нагромождение обломков, из которого торчали грубые валуны, отполированные края гранитных плит и даже кусок деревянной лавки. Сквозь их стыки медленно сочилась вода – кап, кап!

Темная груда рядом с ней с трудом пошевелилась, и ломкий, как от боли, голос Хакмара потребовал:

– Немедленно погаси! Воздух выжжешь!

– Раз вода просачивается, значит, и воздух тоже, – возразила Аякчан, но Огонь все-таки погасила.

Глубокая тьма снова навалилась на них, как огромная душная шкура.

– А ты, девочка-жрица, не могла бы… своим Огнем… снова дырку пробить…Только в этот раз наверх, пожалуйста, – раздался голос Донгара.

Аякчан прислушалась к себе. Огня снова осталось совсем чуть-чуть, на самом донышке… Пользуясь тем, что в этой темноте ее никто не видит, она лишь смиренно пожала плечами. Она ведь не создательница Голубого огня, а всего лишь его албасы.

– Не могла бы.

– Ну и ладно – неизвестно, какого размера завал, может, только хуже станет, – рассудительно буркнул Хакмар.

– Завал там небольшой, – так же рассудительно откликнулась Аякчан. – Над подземельями был только дворец верховных, а он весь растаял в чэк-нае.

– Который ты вызвала! – разъяренный крик Хакмара заставил завал над ними затрещать. Мальчишка понизил голос и сдавленно прошептал: – Сколько в том же дворце народу погибнет, ты подумала? Ладно бы только твои сестрички-жрицы – но там и нормальные люди были!

– Кто? Стражники, с которыми ты рубился? – усмехнулась Аякчан. – А что касается моих с-сестричек, – это слово она почти прошипела в лучшем стиле черной женщины, – то жрицы Храма не имеют дурной привычки топтаться там, где земля дрожит и стены рушатся.

«Кроме, разве что, меня самой», – мысленно добавила она.

– Думаю, как только мы затолкали Черную в землю, они очухались и сбежали. Вместе со стражниками!

– А в кузнечной слободе – тоже очухались? – озабоченно сросил Донгар.

Аякчан кивнула, но тут же сообразила, что в темноте ее не видно, и подтверждающе угукнула.

– Надеюсь, шрам у Нельки на щеке пройдет – такие вещи могут здорово испортить девушке жизнь. Зато мы теперь знаем, откуда чэк-наи берутся! – легкомысленно бросила она.

Слышно было, как в темноте прерывисто вздохнул Донгар.

Страницы: «« ... 678910111213 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Вот как складывался его рабочий день.Он вставал затемно, в пять утра, и умывался теплой водой, если...
«Буквально за три дня до Рождества неожиданно начался такой снегопад, что в белом убранстве оказался...
Книга, которую вы сейчас держите в руках, способна изменить вашу жизнь в самую непредсказуемую, саму...
Это очень необычная книга. Она начинается с увлекательных очерков о самых отвлеченных вещах, связанн...
«Б?глецъ» – новый роман Александра Кабакова, автора хрестоматийного «Невозвращенца», смешных и груст...
В художественном путеводителе собрана полезная информация об Индии, Турции, Сингапуре и Таиланде, ра...