Куриный бульон для души. 101 рождественская история о вдохновении, любви и чуде Хансен Марк Виктор
Я засиял от гордости, забрал покупку и направился к двери.
– Эрни? – сказал продавец, когда я подошел к дверям.
– Да?
– Вы уронили, – он протянул мне смятую бумажку.
– А. Просто выбросьте ее, хорошо? Это сюрприз.
И я пошел домой упаковывать мою новенькую клюшку для гольфа.
Эрни Уитхэм
Хо-хо-хо, ой!
Всегда носите свое детство с собой, и вы никогда не состаритесь.
Том Стоппард, драматург и режиссер
Незадолго до Рождества мы с мужем решили, что подарить трехлетнему сыну. Мы знали, что он будет без ума от мотоцикла на батарейках, так похожего на настоящий, на котором ездил его папа. Обыскав чуть ли не все магазины в округе, мы наконец нашли нужную модель. До поры до времени покупка была спрятана в шкафу у нас в спальне.
Предвкушая восторг сына, мы обсуждали покупку все предпраздничные недели. Но мы не догадывались, сколько времени нужно собирать такую игрушку. В канун Рождества, когда сын уснул, а мы достали коробку из шкафа и принялись за дело, был уже десятый час. Это оказалось большой ошибкой!
Мы открыли коробку, и стало ясно, что «простая машинка» не так уж проста. В комплекте было множество болтиков, пластиковых деталей, наклеек, а также многостраничная инструкция и крошечный универсальный ключ… С помощью всего этого нам предстояло собрать мотоцикл. Вдвоем мы провозились три часа.
Тщательно проверив, что все собрано верно, я решила обкатать новый мотоцикл. В инструкции говорилось, что он выдерживает вес до пятидесяти килограммов. Мне не пришло в голову, что инструкция может преувеличивать. Там было много указаний, которые нам не пригодились – одни лишние болтики чего стоят!
Я оседлала мотоцикл. Заезд начинался отлично. Я выкатилась в гостиную и объехала вокруг стола. Все было прекрасно, пока не раздался треск… ломающегося пластика! Я соскочила и обнаружила, что вся рама сломана. Муж пришел в ярость, у него на лице было написано: «Что ты наделала!» Я почувствовала укол обиды, а затем запаниковала. Канун Рождества, без четверти двенадцать, и я только что сломала главный подарок сына. Что теперь делать?
Я тут же позвонила в магазин, где мы купили мотоцикл. Слава богу, в канун Рождества они всегда работали до полуночи, и у них была еще одна такая игрушка. Муж, который перестал со мной разговаривать, съездил за ней. К своему возвращению он успел немного остыть, но все еще думал, что я сошла с ума. Как мне вообще взбрело в голову прокатиться?
Мы снова принялись за дело. К сожалению, во второй раз оно не пошло быстрее, зато мы использовали больше болтиков. В три часа ночи новый мотоцикл был готов. К радости мужа, я решила больше не кататься на нем. Пусть сын сам его проверяет. Я легла спать усталой, умиротворенной и несчастной. Несчастной, потому что узнала страшную вещь… Я слишком большая для детских игрушек и мотоциклов.
Утро Рождества наступило через четыре часа. Мой сын был в полном восторге от нового мотоцикла – ведь он совсем как папин! И папа тоже сиял от удовольствия.
Моему сыну сейчас тринадцать, и у нас в гараже уже стоит его настоящий мотоцикл… рядом с папиным. Нет, я не перестала ребячиться, но теперь я понимаю, что некоторые вещи в жизни созданы только для мальчиков.
Муж и сын вместе катаются на мотоциклах. Сын зовет меня с ними, но я смотрю на мужа и вспоминаю, что это «не мое». Я уже разок прокатилась на мотоцикле по гостиной, и мне этого хватило.
Д’этт Корона
Пряничный домик
Пусть крыша над нашей головой никогда не рушится, и пусть добрые друзья под ней никогда не ссорятся.
Ирландское благословение
Несколько лет назад в Рождество моя семья приняла судьбоносное решение – не печь традиционное печенье.
Оно далось нам непросто. Все мы знаем, что есть традиции, которые дети особенно любят. Елка должна быть такой большой и нарядной, чтобы дом празднично сиял внутри и снаружи. Мы обязаны, к неудовольствию моей свекрови, исполнить песню «Бабулю переехал северный олень». И разумеется, нужно непременно напечь гору печенья. Но трое моих сыновей уже выросли, и я решила, что они не расстроятся. Вместо традиционного печенья в этом году мы сделаем… пряничный домик.
Честно скажу, пекарь из меня паршивый. Я люблю готовить, но выпечка меня не привлекает. А вот моя невестка Кресент печет великолепно. Она очень творчески подходит к этому занятию. Ей-то и пришла в голову идея пряничного домика. Она хотела завести новую семейную традицию.
Я предложила сделать рождественские тефтельки и украсить их, но она не согласилась. Ну что ж, попытка не пытка. Я не стала с ней спорить – пусть будет домик. Майк, мой средний сын и ее муж, собрался помогать. Он работал генподрядчиком и электриком, так что от него мог быть прок при строительстве… возможно.
Я веселилась и придумывала самые невероятные варианты нашего домика. Можно возвести трехэтажный викторианский особняк. Нет. Замок с башней и рвом, полным аллигаторов. Нет и нет. Копия Эмпайр-стейт-билдинг – все сто два этажа. Мама, хватит. Кресент на полном серьезе убеждала меня, что для первого раза следует остановиться на простом одноэтажном ранчо. Какая скукота… ну что ж, ладно.
Мы с Кресент купили на рынке ингредиенты для теста, глазурь и всевозможные украшения. Мы взяли мармелад, шоколадную крошку, мятные конфетки, цветные леденцы, лакрицу, драже, коричные леденцы, серебряные шарики и кондитерские посыпки… много разноцветных посыпок. Все было готово.
Тесто для стен и крыши удалось на славу. С обычным печеньем никогда не выходило так хорошо; я была в восторге. Дальше нужно было раскатать тесто ровно до толщины девять с половиной миллиметров. Это шутка? Как вы помните, я не пекарь. Я ничего никогда не смогу раскатать до равномерной толщины. Но Кресент это удалось. Раскатанное тесто мы поставили в духовку. Потом мы вырезали кусочки для стен и крыши, остудили их и приготовились строить наш дом.
Прежде всего нужно было сделать глазурь – «клей», который будет скреплять всю роскошную постройку. Во время замешивания часть сахарной пудры вырвалась на волю и обсыпала нас, столешницу и пол, но в целом с глазурью мы справились. Рецепт советовал смазать краешки стен, поставить их вертикально и прижимать друг к другу, пока они не схватятся. Мы действовали точно по инструкции. Мы держали стенки и ждали… ждали… ждали… а потом медленно отпустили. Ух, как здорово! Каркас нашего дома стоял. Стены действительно держались вместе… секунд десять. Потом они рухнули. Бум! Мы пробовали снова и снова. Результат один – стены не держались. Про крышу даже не спрашивайте. А где в это время был генподрядчик Майк? Он стоял рядом и хохотал без перерыва. Ну и помощничек!
К тому времени мы с Кресент – и даже Майк – были покрыты этой специальной глазурью. Кухню тоже было не узнать – повсюду глазурь. Я хотела вызвать спецслужбы, чтобы нас почистили. Теперь-то я знаю, почему глазурь назвали «клеем», хотя есть слово получше – «цемент». Она склеивает все, к чему прикасается, кроме кусочков пряничного домика. Ничто не могло удержать их вместе.
В конце концов Майкл достал пистолет с обычным клеем и собрал все детали. У него получилось. Мы сделали каркас из зубочисток, чтобы поддержать крышу. Наконец-то домик встал как надо.
Украшать было намного веселее. Мы съели больше украшений, чем прилепили на домик, но когда все было готово, картина вышла… хм-м-м… очень, очень печальная. Дом был кривой. Косой. Потрескавшийся. Истекающий глазурью. Самым главным украшением были зубочистки, на которых держалась вся конструкция. Труба торчала под таким углом, что Санте пришлось бы немало повозиться, доставляя подарки. Входная дверь оказалась на крыше, а окон не было вообще. Зато мы с Майком и Кресент сияли от счастья. Наш день был наполнен улыбками, смехом и любовью.
Стало ли это новой семейной традицией? Делали мы великолепные и замысловатые пряничные домики каждый год в течение следующих ста лет? Вы с ума сошли?! Нет, конечно! Наш строительный бизнес лопнул после первой попытки.
Зато мы завели новую традицию: ходить за готовым пряничным домиком в магазин сразу после Дня благодарения. Так было гораздо проще и чище. Домик служил рождественским украшением, а наутро после праздника мы его съедали, смеясь над тем, как пытались построить его сами. А выпечку рождественского печенья я поручила Кресент. У нее получается красиво и вкусно, каждый год она выдумывает новое угощение для нашей семьи. Я больше всех люблю это печенье, потому что… мне не приходится его печь. Я только ем его!
Барбара ЛоМонако
Рождество на Гавайях
Солнце как будто заключило ее плечи в дружеские объятья.
Марджори Киннан Ролинг, писатель
– Снеговику было так холодно, что нам пришлось надеть на него куртку, – жалобно хныкала я мужу, расстегивая парку на младшем сыне.
– Дорогой, – ныла я, – хватит с меня снега; я хочу солнца – жаркого солнца. И пальм, а не сосен. И прекрасных белых пляжей. И экзотических фруктов.
Перед моим мысленным взором замелькали свежие ананасы.
Мы с моим мужем Риком совершенно разные. Он любит холод, а я люблю тепло. Он спокойно относится к температуре ниже тридцати градусов и полуметровым сугробам, покрывающим нашу местность на северо-востоке Британской Колумбии. С ним пришлось поспорить, но я победила.
– Ура, мы поедем на Гавайи! – ликовала я. – Возьмем с собой детей!
Я предвкушала, как мое бледное, истосковавшееся по солнцу тело будет наслаждаться отдыхом на тропическом острове.
По дороге наша семья – включая восьмилетних близнецов и двухлетнего малыша – сбросила с себя тонну зимней одежды: парки, унты, котиковые варежки и шапки. Мы приземлились в Гонолулу, и я в восторге выскочила из самолета.
Покачиваясь под звуки экзотической гавайской музыки, танцовщицы хула в травяных юбках и цветочных гирляндах встретили нас с распростертыми объятьями. Я припала губами к земле. Рик стоял рядом, пошатываясь: его ног почти не было видно из-под горы зимних вещей.
Наша квартира в Гонолулу была просторной (в ней мог разместиться целый отряд бойскаутов), прохладной (мы с Риком устроили поединок армрестлинга из-за кондиционера; муж победил, и кондиционер остался включенным). Самое главное – от нас до пляжа и торгового центра идти было всего ничего – оу, йес! Мне нравилось все в этом доме: экзотические сады, игровая комната, плавательный бассейн.
На пляже я была готова к тому, что трое наших сыновей в недоумении уставятся на море. В конце концов, они никогда не бывали там, где можно купаться в теплой воде. Но они сразу поняли, что делать – бежать наперегонки к морю!
Мы с Риком присматривали за ними с берега. Я не умела плавать и лишь осторожно окунала отогревшиеся пальцы ног в восхитительно теплый Тихий океан.
О да… горячий песок, в который можно было зарыться ногами, жаркое солнце и магазины, где висят привычные украшения и звучат рождественские гимны.
И, конечно, там был Санта, который идеально соответствовал обстановке.
Он прогуливался туда-сюда у торгового центра на пляже, где огромная толпа, в том числе и наша семья, ждала его (без всяких лишних оленей). Санта был одет по всей форме… почти. На нем был неизменный красный колпак с помпоном, фальшивая белая борода, куртка с белой оторочкой… Пляжные сланцы и ярко-алые шорты!
Нашим детям было все равно, во что одет Санта – ведь он раздавал подарки: сахарные тросточки, шарики, всякие безделушки… и гавайские цветочные гирлянды.
Дети по очереди усаживались Санте на колени. Он по обыкновению спрашивал их:
– Ты хорошо себя вел?
На что следовал обязательный ответ:
– Да, очень хорошо!
Санта надувал длиннющие шарики, сворачивал из них фигурки животных – жирафов, слонов, рыб – и раздавал детям.
– С Рождеством, с Рождеством! – грохотал он.
После развлечения последовал завтрак – в компании Санты. Усевшись за пляжный столик в тени цветастого зонтика, наша семья вгрызалась в свежие круассаны и экзотические фрукты под нежные звуки рождественских гимнов. Не успела я сказать: «Оставьте мне последний кусочек ананаса», – как Санта с толпой детей, включая нашу троицу, выскочил на пляж. Он вел их за собой, как Крысолов из сказки. На пляже Санта играл с детворой в надувной мяч, и на всех были лишь шорты или плавки.
Мы с Риком, тоже налегке, уселись в шезлонги и наблюдали, как наши дети возятся в песке. Я жалею, что не сфотографировала Санту, но тогда мне досталось бы меньше ананаса, а к этому я была не готова.
Две недели спустя Рик силком затащил меня обратно в самолет. Когда мы приближались к дому, укутанные в зимнюю одежду, я с унылым видом рассматривала расстилающийся за окном зимний пейзаж.
– Не волнуйся, дорогая, – проворчал Рик. – Твой загар и выгоревшие волосы скоро вернутся в обычное состояние.
А мне нравилось быть коричневой. Я хотела щеголять своим зимним загаром.
У нас четверо детей (еще один появился после этой поездки, правда, не сразу), поэтому мы повидали уйму Санта-Клаусов. Но самым невероятным был тот, в огненно-красных шортах, который развлекал ребятишек под сенью качающихся пальм.
Картины того Рождества до сих пор танцуют перед моим внутренним взором, и я все еще чувствую вкус того ананаса, сорванного прямо с куста.
Шанталь Мейджер
А под елкой – ничего
В жизни лучше всего неожиданности – потому что их никто не ожидает.
Илай Хамаров, современный философ. «Выживание на планете Reebok»
– Ничего мне не дари! – голос мужа прервал мои размышления о подготовке к Рождеству. Я кивнула:
– Ты говоришь так каждый год.
– В этот раз я не шучу. Ты не найдешь ничего для себя ни под елкой, ни в носке. По крайней мере от меня. Так что и ты мне ничего не покупай. Лучше потрать побольше на детей, – повторил он.
Я не стала отвечать. Сколько раз мы уже это проходили. Чаще всего я слушалась и покупала ему пару безделушек, чтобы положить что-нибудь в носок на радость детям. Каждый год он клал мне подарки и под елку, и в носок. Эти сюрпризы часто были недешевыми. Каждый год я жалела, что послушалась его наставлений. В этот раз я поступлю наоборот.
В водовороте дел дни неслись стремительно: выпечка, покупки, украшения, рассылка праздничных открыток и писем… Муж твердил, что ему не нужно покупать подарок. Каждый раз я пристально глядела ему в глаза, пытаясь отыскать хитрую искорку, но он был серьезен как никогда.
Наконец, подарки упакованы и сложены под елку, мелочи для носков тщательно спрятаны от любопытных глаз. Отгремели детские спектакли. Наступил канун Рождества. Я уложила детей спать. Они не могли уснуть от предвкушения, поэтому я приготовилась ждать, свернувшись калачиком на диване.
– Ты знаешь, что под елкой нет подарка для тебя? – спросил муж.
– Да! Я проверяла.
– В носок я тебе тоже ничего не положу. Уж не расстраивайся. Я предупреждал. Ты ведь послушалась и тоже ничего мне не приготовила, верно? – спросил он.
Я взглянула на него и улыбнулась. Посмотрим. Может быть, в этом году он сдержит свое слово, и мне удастся его подловить? Я тут же попыталась выбросить эти мысли из головы. С каких пор вручение подарков стало соревнованием? Это совсем не в духе Рождества.
Я не успела прилечь, как детские голоса ворвались в мой мозг, затуманенный сном.
– Вставайте. Рождество пришло! Вставайте!..
Они тянули нас за руки в гостиную. Им не терпелось узнать, что Санта положил в носки. Я накинула халат и пошла смотреть, как они разбирают свои сокровища. Я так любила их веселые лица. Потом я посмотрела, как Брайан вытряхивает свой носок. Он наклонился ко мне и прошептал:
– Мне не нужно было подарков.
Я вытащила из своего носка несколько шоколадных конфет и апельсин. Он не шутил. Для меня не было подарка. Я старалась скрыть разочарование.
Позже мы пошли на праздничный обед к моим родителям, которые жили в паре кварталов от нас. Их дом благоухал печеной индейкой и пирогами. Рождественский обед был похож на пир. Я стала помогать накрывать на стол, а дети побежали играть со своими кузенами.
После еды дети потребовали подарков, но вначале женщины занялись рутинной уборкой со стола, а мужчины ушли проверить грузовики в сарае. Они вернулись, когда мы домыли последние тарелки, и я уже приготовилась расслабиться в кругу семьи. Но Брайан взглянул на меня и сказал:
– Прежде чем мы откроем подарки, отнеси-ка остатки еды к нам домой и принеси парочку игр.
– Может быть, ты сам сходишь? – откликнулась я.
– Нет, я останусь тут. Ты сходи. И поскорее возвращайся, – возразил он.
Я огляделась, но никто за меня не заступился. Я начала сердиться и снова попросила пойти его, но он отказался.
Я не стала закатывать сцену. Натянув ботинки, я взяла у мамы контейнеры с едой и пошла к двери, с трудом сдерживаясь, чтобы не хлопнуть ею. Я ворчала про себя всю дорогу и к приходу домой уже кипела настоящей злобой.
Я сунула в холодильник контейнеры и захлопнула дверцу. Потом резко обернулась и едва не налетела на огромную посудомоечную машину, стоявшую посреди кухни.
– Что это?.. У нас же нет посудомоечной машины! – воскликнула я.
Моя злоба иссякла, слезы покатились по щекам. Я исследовала новенький прибор сверху донизу. Мой подарок не влез бы ни под елку, ни в носок. Поэтому меня отправили домой, чтобы я его нашла. Мужчины отлучились якобы в сарай, а на самом деле принесли его сюда.
Я вытерла слезы, прежде чем снова выйти на мороз. Злость сменилась стыдом за мое поведение. Я медленно вернулась и предстала перед родными. На их лицах сияли улыбки.
Я сказала мужу:
– Ты не сдержал слово. Ты сделал мне подарок!
– Какой подарок? – спросил он, стараясь сохранять невозмутимость. Но искорка в глазах выдала его.
– Посудомоечную машину на нашей кухне! – ответила я.
Комната заполнилась смехом, все заговорили одновременно. С этим смехом улетучились остатки моего раздражения, злости и стыда.
В то Рождество я усвоила несколько уроков. Во-первых, мы не всегда воспринимаем вещи такими, какие они на самом деле. Во-вторых, раздражению и злости нет места в жизни, особенно на Рождество.
Кэрол Харрисон
Глава 8
Новогодняя елка
Картонные звезды
Тот, кто приносит свет в чужую жизнь, освещает и свою.
Джеймс Мэтью Барри, драматург и писатель
Я притащила в гостиную тяжелую коробку с рождественскими украшениями. Свежий запах зеленой хвои наполнял дом. Открытки с причудливыми северными оленями и безмятежными яслями уютно устроились в корзинке у дверей. Даже снег помог мне, припорошив двор и дорожку. Было Рождество. Но кое-что шло не так.
Впервые мы встретим праздник не всей семьей.
Пока дети были маленькие, готовиться к Рождеству было очень радостно. Но теперь наша старшая дочь Кейт вышла замуж и переехала, а сын Энди учился в колледже вдали от дома. Наше гнездышко опустело, и я была в нем одинокой наседкой.
Я распаковывала игрушки и развешивала их на ветвях дерева. Мой муж Майк помогал мне дотянуться повыше. Многие украшения напоминали о важных событиях в жизни детей. Первое Рождество младенца. Детский садик. Пятерка за доклад. Я покачала перед собой крохотный баскетбольный мяч.
– Помнишь, как нам нравилось сидеть на трибуне и болеть за Энди с его командой? – спросила я.
– Он был прекрасным разыгрывающим защитником, – вспомнил Майк.
Потом был очаровательный набивной Винни-Пух.
– Любимая книжка Кейт, – сказала я.
– Я читал ей каждый вечер, пока она не научилась сама читать нам вслух, – добавил Майк. Развешивание игрушек наполнило нас теплыми, счастливыми воспоминаниями.
Я вытащила из коробки еще одно украшение, самодельную звезду из картона, на которой неровным почерком были написаны имена Кейт и Энди. Я держала ее в руках и не хотела отпускать. Я так вцепилась в нее, что даже помяла уголок. Вот что бывает, когда держишься за что-то слишком крепко, подумала я. Аккуратно расправив звезду, я повесила ее на особое место в центре елки.
Я любила Рождество, но мне все же было грустно, пока я пекла, ходила за покупками и заворачивала подарки. Мне казалось, что я делаю все понарошку. Даже в церкви.
Однажды после воскресной службы я заметила в углу маленькую нарядную елочку. Сверкающие белые огоньки освещали простенькие орнаменты в виде звезд. Они были сделаны из цветного картона. Мои дети делали такие же, когда были маленькими. Я подошла ближе. На каждой звезде было написано имя нуждающегося ребенка и желание, которое он загадал в этом году. Я читала имена и думала об этих детях. Они мечтали о подарках! Я выбрала две звездочки, и у меня сразу стало легче на душе.
Дома я испекла печенье с красными и зелеными посыпками, с наслаждением вдыхая теплый сладкий запах, который заполнил кухню. Я не спеша прочла открытки, которые нам прислали. Теперь я даже по магазинам ходила с радостью, неспешно подбирая подарки по списку. Два пункта в нем наполняли меня особенным счастьем и покоем. По вечерам мы с Майком пили какао, заворачивали подарки и украшали их огромными яркими бантами.
В следующее воскресенье я с нетерпением отправилась в церковь с двумя свертками. Я не могла сдержать улыбки, представляя счастье на лицах детей, которые разорвут обертку и найдут кое-что, предназначенное только им.
Я сделала доброе дело и смогла отвлечься от собственных проблем, превратив их в чужую радость. Больше того – я снова ощутила связь с маленькими Кейт и Энди, которые успели вырасти.
Я положила под елку подарки, те самые, о которых дети писали на звездочках, – баскетбольный мяч и книгу про Винни-Пуха.
Пегги Фрезон
Елка из перекати-поля
Печалиться о том, чего у тебя нет, – значит тратить то, что у тебя есть.
Кен С. Киз, автор афоризмов
День был холодным и печальным, причем по нескольким причинам. Впереди маячило Рождество, а мне, матери-одиночке с тремя детьми, совсем не хотелось тратить свое скудное пособие на пустые развлечения.
Мои родители и другие заботливые родственники пообещали купить мальчишкам подарки, а праздничный ужин устраивал мой брат, так что основные задачи были решены.
И все же школьный рождественский спектакль не поднял мне настроение. Когда по дороге домой серый порывистый ветер стал мотать мой несчастный маленький пикап туда-сюда, оно стало еще хуже.
Сегодня вечером кто-нибудь из сыновей опять спросит, когда у нас будет елка. Дети уже не раз напоминали мне, что без елки Санте будет некуда положить подарки. К сожалению, даже самые крошечные деревья, которые распродавали бойскауты, стоили намного больше, чем я могла себе позволить.
Ветер гонял по дороге огромные перекати-поле, отчего вести машину было еще труднее. Шары из веток будто соревновались, кому первым удастся выскочить передо мной. Одни были круглыми и кустистыми и катились прямо и быстро, а другие – угловатыми, как будто неуверенными в том, куда им хочется катиться. Некоторые формой даже напоминали елки.
И тут меня осенило. Я остановила машину на обочине и подождала, пока один из шаров подкатится ко мне. Он оказался среднего размера, около полуметра в высоту и почти метр в ширину. Я привязала его к кузову и пошла в поле, подыскивая клубки поменьше и поровнее.
Я еще не придумала, что буду с ними делать, но привезла домой целых четыре штуки и занесла их в гостиную. Дети спросили, что это за сухие ветки.
– Это наша елка, – сказала я, понимая, что мне непросто будет их убедить. – Мне надоело каждый год ставить одинаковые елки. А эта будет совершенно особенная. Такой нет ни у кого из ваших друзей. Не удивлюсь, если из журнала к нам пришлют фотографа!
Дети вежливо слушали меня, пристально глядя на четыре комка сухих веток. На их лицах застыло то же недоверие, какое возникало, когда я говорила, что морковка полезна для глаз, а шпинат – для мускулов.
На следующий день мне нужно было что-то придумать, пока они не вернулись из школы. Я обошла перекати-поле со всех сторон, изучая их форму и размер. Самый маленький был остроконечным, и с помощью тонкой белой нитки я подвесила его к потолку у окна в гостиной. Три более круглых клубка я прикрепила к нему снизу. Получилось что-то вроде висячего дерева, под которым было полно места для драгоценного груза Санты.
Но конструкция все еще не походила на елку. Я нашла баллончик с белой краской и немного цветных блесток, оставшихся от школьного проекта. Завесив окно простыней, я опрыскала «дерево» из баллончика и посыпала свежую краску блестками.
Перекати-поле были слишком хрупкими, чтобы вешать на них большие гирлянды, поэтому я аккуратно обернула каждый крохотными белыми лампочками. Блестки отражали их свет, создавая мерцающий эффект. Я развесила самые маленькие наши игрушки, а видавший виды ангел идеально уместился на заостренном конце верхнего перекати-поля. Получилось чудесно.
Дети увидели мое творение в окне и помчались в дом.
– Похоже на прекрасный сон, – одобрительно сказал самый младший. Все соседские дети в тот вечер зашли «поохать и поахать» над нашей елкой.
К счастью, это был последний год, когда мы сидели без денег. Ситуация изменилась, и нам стало хватать средств на большую елку в нашем новом большом доме. Мы были благодарны за это. Но трудные времена пробудили в нас творческое начало, о котором мы прежде не подозревали.
Мои мальчишки уже взрослые, у них есть свои семьи. Но каждый год на Рождество кто-нибудь из них рассказывает историю о «бесплатной» елке. О том, как маме надоели обычные зеленые елки, ей захотелось чего-то новенького, поэтому она гонялась за перекати-полем в ураган. Мы подмигиваем друг другу и соглашаемся, что это была лучшая елка в нашей жизни.
Джеки Флеминг
Русалка
Тех, кто готов трудиться, ждут великие чудеса и удивительные сокровища.
Исаак Башевис-Зингер, писатель
Живущие вместе люди разных вероисповеданий знают, каким испытанием могут стать праздники. Мой муж иудей; меня же воспитывали католичкой. Поэтому мы решили, что у нас дома будет и Рождество, и Ханука – ведь это прекрасная возможность поделиться с детьми традициями нашего детства и придумать новые.
Мы выделили уголок для меноры, дрейдлов[9] и звезды Давида, а другой угол украсили небольшой елкой, гирляндами и сценой рождения Христа. Дети узнали, что такое Ханука, как говорить благословения, зажигая свечи в течение восьми вечеров, как крутить дрейдл и играть на монетки (мы предпочитали шоколадные). Наша маленькая елка была увешана бесчисленными игрушками, которые дети сделали в детском саду. Под ней лежали упакованные подарки. Мы поставили украшение в виде сцены рождения Христа и рассказали детям его историю. Каждый год мы выстаивали очередь, чтобы дети могли рассказать Санте, как хорошо они себя вели и о каких подарках мечтают.
В этом году, незадолго до Дня благодарения, дети заявили, что хотят «настоящую елку». Неужели наша настольная елка Чарли Брауна[10] их больше не устраивала? Не нарушится ли хрупкое равенство религий, которое мы создали у себя дома? Озадаченные детской настойчивостью и убежденные, что они просто где-то нахватались рекламы, мы погрузили детей, собаку и тушку индейки в машину и отправились в Карова-Бич.
Мы нашли Карова-Бич случайно. Это тихое поселение в четырнадцати километрах грунтовой дороги от Двенадцатого шоссе на Внешних отмелях Северной Каролины. Добраться до него можно только на полноприводном автомобиле или на лодке. В Карове живут дикие лошади. Говорят, их завезли туда еще испанцы.
Наш джип был сломан, и друзья предложили нам связаться с риелтором, чтобы он бесплатно прокатил нас по пляжу и показал лошадей. В 1990-е годы Карова состояла из трехсот домов и жителей средним возрастом около семидесяти пяти лет. В центре поселения находились волонтерская пожарная часть и почтовые ящики. Мы были очарованы, купили участок на берегу канала и начали строить маленький коттедж.
Карова-Бич стало нашим семейным убежищем. Дикие лошади носились через дюны и бродили маленькими табунами по длинному пляжу. На пляже обычно не было никого, кроме нас, там можно было искать стеклышки, отполированные морем, и другие сокровища. Вот и в этом году мы надеялись найти там умиротворение.
Дети быстро отвлеклись, и мы с Марком решили подумать о «дилемме елки» позже. Выходные пролетели незаметно. Мы подолгу гуляли, навещали соседей и читали на солнышке. Вскоре пришла пора уезжать, и я привычно занялась сборами. Муж с дочкой взяли Моджо, нашего золотистого ретривера, на последнюю прогулку по пляжу.
Дочка вернулась и с блеском в глазах заявила:
– Мама! Мы нашли обалденную штуку на пляже!
– Где она? – спросила я, вспоминая мириады пляжных сокровищ, которые уже были разбросаны по всему дому. Ракушки, плоские морские ежи, сушеные морские коньки и сотни стекляшек.
– Она слишком большая, ее сюда не дотащить! Идем скорее!
Мне представились необычные находки: ветка дерева, покрытая прилипалами, выброшенные на берег акулы, скаты и черепахи… Я лишь надеялась, что эта штука не слишком плохо пахнет, ведь нам еще предстояло ехать домой. Муж бросил веревку и брезент в багажник, и все трое (вместе с Моджо) повели нас с сыном через дюны.
Там лежала прекрасная полутораметровая елка, только что срубленная. Ее ветки торчали вверх, как будто их все еще удерживала защитная сетка.
– Мы нашли ее на линии прибоя, ее выбросило на берег волной. Мы вытащили ее и стали ждать, не придет ли кто-нибудь за ней.
Но пляж оставался безлюдным.
– Ну, что думаешь? – спросила я мужа.
– Наверное, нам было суждено поставить елку в этом году. Как еще это объяснить? – ответил он.
Мы привязали елку (и двадцать килограммов песка в придачу) на крышу машины и отправились домой. Ее решили назвать Русалкой. Мы купили только подставку – оказалось, что самодельных игрушек у нас достаточно, чтобы украсить ее снизу доверху. Это напомнило нам притчи о земных благах или о скудном количестве масла, которое поддерживало огонь в меноре все восемь чудесных дней.
Мы обвязали ниткой морских коньков-«долларов» и испекли крошечные бублики. Пришлось повесить их повыше, чтобы Моджо не мог дотянуться! Дочка смастерила звезду Давида из алюминиевой фольги, и мы повесили ее на верхушку нашего дерева. Огоньки мерцали, дом наполнился запахами Рождества.
Это дерево стало символом уникальности и единства нашей семьи. В нем воплотилось равновесие наших сердец. Мы всегда были особенными. Мы верим в Чудеса. В Чудо Хануки, в Чудо Рождества и в Русалку.
Кэрол Кларк Сламович
Традиция из ствола
Память – это способ сохранить то, что ты любишь; то, чем ты являешься; то, с чем ты не желаешь никогда расставаться.
Из телепередачи «Годы чудесные»
Когда я была маленькой, я очень не любила помогать маме разбирать рождественскую елку и выбрасывать ее после праздника. Мы аккуратно упаковывали каждую игрушку, а потом папа брал дерево и выносил его на задний двор, где оно стояло, пока, наконец, не отправлялось на помойку.
Я не могла смириться, что наше прекрасное дерево, всего несколько дней назад украшавшее праздник, становилось ненужным через несколько коротких недель. Это казалось мне такой потерей, что я с трудом сдерживала слезы.
Мне было около десяти лет, когда папа придумал новый способ использовать елку. Зачем выбрасывать дерево, которое так радовало нас, если можно наслаждаться им в каждое Рождество? Мой отец был талантливым столяром-любителем, и ему пришла в голову чудесная идея: делать игрушки из остатков прошлогодней елки.
В тот год мы с мамой сняли все игрушки, а потом я помогла папе вынести елку на заснеженный задний двор и отрубить все ветки, пока не остался голый ствол. Папа унес ствол в свою мастерскую в подвале и порезал его на бруски. Им предстояло сохнуть почти год.
В следующем декабре мы стали придумывать, какие украшения можно сделать из старого дерева. Папа отвечал за техническую часть, а я – за роспись. Я часами раскрашивала маленькие игрушки и придавала каждой особые черты.
Сначала мы решили сделать несколько маленьких нарядных домиков. Получилось восемь штук, с трубами и остроконечными крышами. Я разрисовала их окошками и дверцами и приклеила на каждую дверь крошечный рождественский венок.
К Рождеству мы с папой вместе выбирали идеальную елку – большую, пушистую и достаточно крепкую, чтобы выдержать вес всех наших игрушек. Важнее всего был толстый ствол, подходящий для изготовления украшений на следующий год.
Каждый год мы делали около восьми игрушек из старой елки. Мы развешивали их на новом дереве, где они радовали всех членов нашей семьи. Друзья и родные не верили, что можно сделать такие красивые украшения из елочного ствола, а гости первым делом всегда направлялись к елке, чтобы полюбоваться нашим новым творением.
После первых домиков мы сделали сани Санта-Клауса с горой подарков. На следующий год – крохотные столики, накрытые к Рождеству. Каждый раз был особенным, потому что мы трудились вместе. Эта традиция продолжалась десять лет, пока я не уехала из дома поступать в университет. В тот последний год папа сделал верхушку, идеально подходящую для нашего семейного дерева, – это был парусник.
Я не представляю другую рождественскую ель, которая несла бы столько любви и смысла. Каждое украшение делалось с любовью и с воспоминаниями о прошедших праздниках. И даже сейчас, когда я выросла и у меня есть своя семья, я возвращаюсь мыслями к нашей семейной елке, которую мы создавали вместе с папой.
Элена Айткен
Елочка, гори
Не беспокойтесь о размере вашей елки. В глазах детей они все под три метра высотой.
Ларри Уайльд, актер и телеведущий, «Счастливая книга Рождества»
Сегодня я поделюсь с вами своей историей об идеальной семье – мама, папа и сын, – которые отправились в лес, чтобы срубить идеальную елку на Рождество. Они пьют горячее какао, прогуливаясь по лесу в поисках восхитительного трехметрового дерева с густыми ветками, на которые можно развесить фамильные украшения. Обнаружив подходящую ель, они останавливаются, фотографируются с ней, затем спиливают ее. Они привязывают дерево к грузовику и распевают рождественские гимны всю дорогу домой.
Добравшись до дома, они окутывают дерево гирляндами и попкорном, нанизанным на нитки. Потом они развешивают на его ветки свои драгоценные игрушки, рассказывая о каждой историю.
Эти слова – сплошная выдумка. Я не знаю, кто эта семья, но эти люди никакого отношения ко мне не имеют. В моей семье мы ездим за елкой немного иначе.
Точнее, совершенно иначе.
Во-первых, какао. Конечно, какао мы пили. Но у нас было два термоса – в один из них налит мой особый сорт, который помогает мне оставаться счастливой всю дорогу и не замечать дождь, мороз или ветер. Стоит мне пару раз глотнуть моего особенного какао, как мне становится радостно и тепло и даже немного хочется подурачиться.
Во-вторых, поиски елки. Не знаю, как вам, а мне ни разу не попадалась идеальная. Обычно мы сто лет ищем дерево, которое всем бы понравилось, пока кому-то не приспичит в туалет. Тогда мы просто спиливаем ближайшую ель.
Теперь что касается пилы. Как только Джуниор видит пилу, он хватает ее и начинает носиться по лесопитомнику с криком: «Берегись! Я Фредди против Джейсона!» Когда мне удается его поймать, я не могу отдышаться, а мое особое какао уже на донышке.
Когда пила наконец конфискована у малыша и дерево спилено, никто не может предсказать, куда оно упадет. Или, может быть, я одна такая? Человек с пилой говорит: «Осторожнее, слева!», – но где это лево? Слева от меня или от Гарри? Обычно я понимаю это, как дерево уже валится мне на макушку. Могу только благодарить судьбу за особое какао, которое притупляет боль.
Но вот чертово дерево привязано к грузовику, и пора ехать домой. Мы можем попеть по дороге, но, честно говоря, всей нашей семейке медведь наступил на ухо. Кроме того, мы так старательно следим, чтобы дерево не свалилось с грузовика, что не можем вспомнить слова песни.
Приехав домой, мы затаскиваем дерево внутрь и втыкаем его в подставку. В этот момент обнаруживается, что 1) по дороге с елки осыпались все иголки; и 2) у нее кривой ствол, и она похожа на трехметровый лысый вопросительный знак.
Я уж не говорю о фамильных украшениях. На свое второе Рождество Джуниор как раз научился ходить. Тогда же он обнаружил елку. Он вставал рядом с ней, глядя на огоньки и коллекцию самодельных стеклянных шаров, которую я с такой любовью собирала. Однажды Джуниор снял с елки несколько этих прекрасных шариков и показал, как он здорово умеет кидаться.
С тех пор у нас все украшения пластиковые.
Вот так настоящая семья ездит за елкой. Впрочем, традиции эту настоящую семью немного утомили, поэтому в этом году мы купили искусственную елку. У нее прямой ствол и большая часть ее синтетических иголок приделана к веткам. Но я все еще попиваю свое особое какао, когда мы устанавливаем ее в гостиной.
В конце концов, от некоторых традиций отказываться нельзя.
Лори Зонтаг
Прикосновение любви
В ночь смерти надежда видит звезду, а если любовь прислушается, она может услышать шорох крыльев.
Роберт Грин Ингерсолл, военный, юрист, публицист и оратор
– Конни, можно мне взять? – спросил мой десятилетний пасынок Конан, показывая на очередную рождественскую игрушку, которую я вынула из коробки. До Рождества оставалось еще две субботы, и Конан приехал к нам на выходные. Мы только что внесли свежесрубленную елку в дом, и муж приволок из подвала несколько коробок с украшениями. Наш четырехлетний сын Чейз вместе с Конаном помогал нам их распаковывать. Годовалая Челси сосредоточенно глядела на нас из своего манежа.
У нас было несколько «особых» украшений. Я сомневалась, что десятилетний мальчик сможет оценить сложность расшитого бисером и пайетками Санта-Клауса или хрупкость расписного морского ежа с нашего любимого пляжа. Некоторые украшения хранили память о людях, которые их сделали, или о местах, где мы отдыхали. Я собиралась беречь их, пока он не подрастет.
К тому же, если я сейчас разрешу ему взять одну игрушку, вряд ли я ее увижу снова.
Внезапно мне в голову пришла блестящая идея.
– Конан, а давай заведем новую традицию.
– Какую? – спросил он.
– Каждый год мы будем покупать тебе новую елочную игрушку. Можешь подписывать на них маркером свое имя и год, и мы будем хранить их в отдельной коробке. Когда тебе исполнится восемнадцать, у тебя будет набор украшений для собственной елки.
По его улыбке я поняла, что идея ему понравилась. Я дала ему игрушку в виде маленькой книжки с рождественской сказкой, и он схватил ее, очарованный. Он уселся на диван и принялся листать крошечную, не больше пяти сантиметров, книгу «Ночь перед Рождеством», пораженный ее размером и текстом.
Он был умен не по годам, и я должна была предвидеть его следующий вопрос.
– Знаешь что? – задумчиво произнес Конан. – Раз мне уже десять, давай я сейчас выберу десять игрушек, по одной на каждый год моей жизни. И напишу на них свое имя. А когда я вырасту, у меня будет восемнадцать игрушек.
К этому моменту я уже развесила все хрупкие игрушки. Меня позабавила его сообразительность, и я поставила перед ним коробку с небьющимися украшениями:
– Конечно, можешь выбрать десять штук.
Конан просиял и аккуратно понес коробку на кухонный стол. Он медленно и тщательно выбирал и так же аккуратно подписывал игрушки своим именем и годом своей короткой жизни.
Читать бесплатно другие книги:
