Партнер Гришэм Джон
— Мне показалось, вас это заинтересует, — улыбнулся Каттер и вышел.
Усевшись, Патрик осторожными движениями помассировал виски. Голова начала болеть еще до прихода Каттера, теперь же она просто раскалывалась. Сколько раз вместе с Евой они отрабатывали три возможных варианта развития событий на тот случай, если его поймают. По первому она должна была держаться в стороне, оказывая помощь Сэнди и переезжая с места на место по собственному усмотрению.
По второму ее могли схватить люди Стефано и Арициа — это было бы самое страшное. Третий вариант предусматривал возможность того, что Ева окажется в руках ФБР — не так ужасно, как во втором, однако здесь вставали весьма трудные проблемы. Слава Богу, она хотя бы в безопасности.
Четвертый вариант — ее самостоятельное возвращение в Бразилию — они даже не обсуждали. Патрик и представить не мог, что она его бросит.
Сэнди собрал бумаги, расчистив стол.
— Во сколько ты ушел от нее? — спросил Патрик.
— Около восьми утра. С ней все было в порядке, я тебе уже говорил.
— И ни слова о Майами или Бразилии?
— Нет. Ни намека. Я уходил уверенный в том, что какое-то время она останется на прежнем месте. Она сказала, что сняла коттедж на месяц.
— Значит, она испугалась. С чего бы еще ей бежать?
— Не знаю.
— Найди в Майами адвоката, Сэнди, и побыстрее.
— У меня есть там несколько знакомых.
— Она наверняка до смерти напугана.
Глава 30
Шел седьмой час, так что Хаварек скорее всего должен был сидеть за карточным столом в казино, накачиваясь бесплатным виски и присматриваясь к хорошеньким женщинам. По городу давно ходили слухи о его долгах, вызванных пристрастием к азартным играм. Рэпли, без сомнения, опять на чердаке — там, откуда, по мнению большинства, ему было лучше и вовсе не спускаться.
Секретарши и ассистенты уже разошлись по домам. Дуг Витрано закрыл на ключ входную дверь и зашагал по дорожке к роскошному особняку, стоявшему позади здания.
Там, сидя за столом с закатанными рукавами, его ждал Чарли Боген.
Патрик умудрился поставить «жучки» в каждом кабинете, за исключением офиса старшего партнера. На это Боген неоднократно указывал во время скандалов, вспыхивавших после пропажи денег. Уходя, он всегда запирал кабинет на хитроумный замок, так что посторонний попасть туда никак не мог. Много раз Боген упрекал партнеров в непростительной беспечности, особенно Витрано, по телефону которого и велись разговоры с Грэмом Данлэпом, позволившие Патрику узнать о переводе денег. Споры на эту тему едва не заканчивались дракой.
В то же время Боген не мог заявить, что у него существовали хоть какие-то подозрения относительно шпионажа в собственной фирме. В противном случае почему он не предупредил своих легкомысленных коллег? Нет, Боген всего-навсего проявлял осторожность, а потом ему просто повезло. Самые серьезные разговоры всегда велись именно в его кабинете. Замок запирался в течение нескольких секунд, а ключ от него был только у самого хозяина. В отсутствие Богена туда не могли войти даже уборщицы.
Плотно прикрыв за собой дверь, Витрано опустился в мягкое кожаное кресло напротив стола.
— Сегодня утром я виделся с сенатором, — сообщил Боген. — Он пригласил меня к себе домой.
Отец сенатора и мать Богена были братом и сестрой, а сам сенатор старше своего двоюродного брата на десять лет.
— Как у него настроение? — спросил Витрано.
— Не сказал бы, что хорошее. Он хотел узнать последние новости о Лэнигане, и я поделился тем, что знаю. Насчет денег по-прежнему ничего не известно. Он очень нервничал по поводу имеющейся у Лэнигана информации. Я уверил сенатора, как делал и ранее, в том, что связывался с ним только из этого кабинета, единственного, где не было «жучков», поэтому у него нет оснований для беспокойства.
— Но он все-таки встревожен?
— Конечно. Спросил, существуют ли какие-либо документы, свидетельствующие о его контактах с Арициа. Я опять ответил — нет.
— Что, безусловно, является правдой.
— Да. Документов, где упоминалось бы имя сенатора, не существует. Все наши договоренности были устными, причем о делах мы говорили чаще всего на поле для гольфа. Я напоминал ему об этом тысячу раз, однако он хочет слышать это снова и снова, особенно теперь, когда Патрик вернулся.
— А о кладовке ты ему не говорил?
Глядя на покрывавший стол тонкий слой пыли, оба еще раз переживали случай, происшедший в январе девяносто второго года. Месяцем раньше министерство юстиции приняло решение в пользу Арициа, а еще через шестьдесят дней должны были поступить деньги. Неожиданно появился сам Арициа без всякого предупреждения и в отвратительном настроении. Патрик был еще здесь, до его исчезновения оставалось чуть более трех недель. Фирма уже начала дорогостоящий ремонт офисов, и по этой причине Боген не мог принять гостя в своем кабинете: там работали маляры, а мебель была покрыта мешковиной. Арициа провели в небольшую комнату для переговоров напротив кабинета. Из-за царившей там тесноты комнату прозвали кладовкой. Окна отсутствовали, а потолок был скошен: находилась она под лестницей.
Считавшийся вторым в иерархии фирмы Витрано нервничал. Начался разговор. Арициа выходил из себя: как же, юристы готовились заработать тридцать миллионов долларов. Теперь, убедив министерство юстиции в своей правоте, он считал, что отдавать такие деньги в качестве гонорара — абсурд. Боген и Витрано стояли на своем, и атмосфера быстро накалилась. Они предложили обратиться к подписанному сторонами контракту на предоставление юридических услуг, однако Арициа было на все наплевать.
В самый разгар перепалки Арициа вдруг спросил: какую часть тридцати миллионов получит сенатор? Ожесточившийся Боген ответил, что это не имеет никакого отношения к теме разговора. Арициа настаивал: его это касалось напрямую, потому что речь шла о его деньгах. Он с ходу начал проклинать сенатора и всех политиков, вместе взятых, забыв о том, как родственнику Богена пришлось попотеть в Вашингтоне, оказывая давление на военных моряков, на Пентагон и министерство юстиции, чтобы те благосклонно отнеслись к предоставленной Арициа информации.
«Сколько он получит?» — продолжал кричать Арициа.
Боген придерживался избранной тактики и говорил, что о сенаторе не забудут. Он напомнил собеседнику: тот выбрал их фирму именно из-за надежных политических связей — и с жаром добавил, что положить в карман шестьдесят миллионов далеко не так плохо, особенно если помнить о высосанной из пальца информации.
Сказано сторонами было слишком много.
Арициа предложил гонорар в десять миллионов. Боген и Витрано отвергли эту смешную цифру без всяких раздумий.
Изрыгая проклятия, Арициа в гневе покинул кладовку.
Телефонов там не было, и все же специалисты обнаружили два микрофона: один — под столом, там, где сходились углом две деревянные планки, второй — на единственной в кладовке книжной полке, между древними, покрытыми пылью справочниками. Предполагалось, что книги украсят спартанскую обстановку комнаты для переговоров.
Вне себя от горя после потери целого состояния и обнаружения людьми Стефано «жучков», Боген и Витрано о встрече в кладовке долго не вспоминали: к чему? Арициа не было сказано ни слова: этот негодяй с сумасшедшей скоростью выставил фирме иск и слышать не мог их имен без содрогания. Через какое-то время разговор тот стерся из памяти. Да и был ли он вообще?
С возвращением Патрика приходилось признать, что был.
Оставался, правда, шанс: а вдруг микрофоны не сработали или Патрик в спешке не обратил внимания на говорившееся в кладовке? В здании и без того хватало «жучков». Словом, оба считали, что Патрик остался в неведении относительно беседы с Арициа.
— Да и вряд ли бы он стал хранить пленки столько лет, — заметил Витрано.
Боген промолчал. Он сидел со сложенными на животе руками и наблюдал за тем, как в воздухе над столом кружатся пылинки. Господи, а ведь как все могло бы получиться!
Он получил бы пять миллионов, столько же, сколько и сенатор. И никакого банкротства, никакого развода. Все так же жил бы с женой дома, в семье. Из пяти миллионов сделал бы сначала десять, а сейчас, наверное, уже и двадцать — настоящие большие деньги, означавшие абсолютную свободу. Они уже почти лежали на этом столе, а Патрик украл их!
Яростное желание разыскать Лэнигана мучило его пару дней, а потом медленно исчезло, когда стало ясно, что деньги не прибыли вместе с ним в Билокси. Наоборот, с каждым новым днем они, казалось, уплывали все дальше.
— Как ты думаешь, получим мы деньги или нет, Чарли? — едва слышно спросил Витрано, изучая пол.
Так он не называл Богена уже долгие годы. В фирме, где все пылало ненавистью, о подобной фамильярности забыли.
— Нет. — Последовала пауза. — И нам здорово повезет, если не предъявят обвинений в суде.
Зная, что телефонные звонки отнимут не менее часа, Сэнди решил начать с самого деликатного. Из машины, оставленной на стоянке у госпиталя, он позвонил жене и сказал: вернусь поздно, так поздно, что придется, может быть, остаться в Билокси. Сын его играл в юношеской сборной по футболу. Извинившись, Сэнди взвалил всю вину на Патрика, обещая объяснить детали по возвращении. Остававшаяся дома жена восприняла его слова значительно спокойнее, чем он ожидал.
Застав свою секретаршу на рабочем месте, Сэнди узнал у нее кое-какие номера телефонов. У него были в Майами двое знакомых юристов, хотя нечего и думать о том, чтобы в семь пятнадцать вечера кто-нибудь из них сидел в офисе.
Домашний телефон одного молчал, по другому сказали, что глава семьи разговаривает с клиентом.
Пришлось тревожить коллег в Новом Орлеане, и в конечном итоге Сэнди получил номер Марка Берка, считавшегося в Майами отличным специалистом по уголовным делам. Оторванный звонком от ужина, Берк не выказал особого восторга, однако слушал внимательно. Около десяти минут Сэнди вкратце излагал историю Патрика Лэнигана, не забыв и о последних новостях относительно Евы. Этим и вызван неожиданный звонок, пояснил он. Рассказ заинтересовал Берка, не упустившего случая похвастаться не только знанием уголовного законодательства, но и инструкций иммиграционного кодекса. Сразу после ужина он обещал проконсультироваться со знакомыми, и Сэнди сказал, что через час перезвонит.
Чтобы отыскать Каттера, потребовалось набрать три номера. После двадцати минут бессмысленной болтовни он наконец согласился прийти на встречу в кафе. Подъехав туда, в ожидании прихода Каттера Сэнди еще раз связался с Берком.
Берк сообщил, что Ева Миранда действительно в Майами, в федеральном центре для временно задержанных лиц.
Пока ей не предъявлено никакого обвинения. Увидеться с ней сегодня невозможно, и будет очень трудно сделать это завтра: в соответствии с законом ФБР и таможенная служба имеют право держать человека с фальшивым паспортом под стражей до четырех дней, прежде чем можно будет подать просьбу об освобождении под залог. В данных обстоятельствах это оправданно, сказал Берк. Подобные люди привыкли быстро уносить ноги. Было несколько клиентов, которых ему приходилось навещать в этом центре.
Далеко не худшее из возможных мест. Ева находится там в отдельной камере, и жизни ее ничто не угрожает. При благоприятном стечении обстоятельств утром ей позволят воспользоваться телефоном.
Сэнди заметил, что особой спешки хлопотать об освобождении нет, поскольку кое-кто на свободе сгорает от желания как можно быстрее найти ее. Берк сказал, что попытается утром увидеться с подопечной. Гонорар его составит десять тысяч долларов.
На последнее Сэнди согласился сразу же.
Кладя трубку, он заметил, как в кафе вошел Каттер и уселся за пустующий у окна столик.
Сэнди выбрался из машины и направился внутрь.
Ужин представлял собой стандартный готовый набор в бумажном пакете, разогретый в микроволновой печи и уложенный на покрытый множеством царапин старый пластиковый поднос. Несмотря на голод, Ева почувствовала нечто вроде отвращения. Доставили ужин в ее камеру со стенами из шлакоблочных кирпичей две одетые в форму тучные женщины; у их поясов болтались связки ключей. Одна спросила, как идут дела. Ева пробормотала что-то на португальском, и обе вышли. В толстой металлической двери имелся небольшой квадратный глазок, сквозь который время от времени доносились голоса других заключенных женщин. В целом же здесь было тихо.
Ей не приходилось прежде бывать в тюрьме даже в качестве адвоката. За исключением Патрика она не могла припомнить из числа своих друзей ни одного, кого бы лишили свободы. Изначальное потрясение сменилось страхом, уступившим место унижению: сидеть в клетке, подобно пойманному животному! В течение нескольких первых часов сил придавали только мысли об отце — ему сейчас, без всяких сомнений, намного хуже, чем ей. Господи, только бы его там не мучили!
Общаться с Богом в камере оказалось даже легче. Ева молилась за отца и за Патрика, подавляя в себе искушение обвинить во всех бедах Лэнигана. Давалось это с трудом.
Большая часть ответственности лежала, как ни крути, и на ней. Слишком уж быстро поддалась она панике и ударилась в бега. Патрик ведь учил, как действовать, не оставляя следов, учил растворяться в воздухе. Ошибка была ее виной, а не его.
Подложный паспорт — в общем-то чепуха, подумала она, и проблема решится довольно просто. В стране, где такой уровень насилия и ощущается явная нехватка тюремных камер, столь незначительное нарушение закона далекой от всяких преступных помыслов женщиной закончится штрафом и быстрой депортацией.
Мысль о деньгах успокаивала. Завтра она потребует адвоката, и хорошего. В кабинетах ответственных бразильских чиновников раздадутся звонки: имена и номера телефонов ей известны. Денег хватит на то, чтобы купить кого угодно.
Очень скоро она выйдет отсюда и отправится домой на помощь отцу. Спрячется в Рио — это несложно.
В камере тепло, дверь заперта на ключ и охраняется множеством вооруженных мужчин — здесь безопасно.
Люди, пытавшие Патрика и захватившие ее отца, сюда не проникнут.
Ева выключила забранную на потолке металлической сеткой лампочку и вытянулась на узкой койке. ФБР непременно сообщит Патрику о ее задержании, может, он уже знает об этом. Он наверняка мысленно перебрал не менее десятка способов ее освобождения и не заснет до тех пор, пока не сведет свой список к трем наиболее перспективным.
«Удовольствие заключается в том, чтобы все спланировать», — много раз повторял он.
Каттер заказал стакан содовой и небольшой жареный пирожок. Поскольку рабочий день уже закончился, темный костюм и белоснежную сорочку он сменил на джинсы и рубашку с короткими рукавами. Самодовольная улыбка казалась на его лице совершенно естественной. Сейчас, когда девчонка найдена и заперта в камере, чувство превосходства вполне закономерно.
Сэнди моментально уничтожил сандвич с ветчиной. Часы показывали почти девять вечера, а обедал он с Патриком уже давно.
— Нам необходимо серьезно поговорить. — Посетителей вокруг хватало, поэтому сказано это было негромко.
— Я слушаю вас, — ответил Каттер.
Сэнди вытер губы и склонился над столиком.
— Не поймите меня превратно, но мы должны подключить к делу новых людей.
— Например?
— Например, тех, кто стоит над вами. Людей в Вашингтоне.
Глядя на проезжавшие за окном машины, Каттер некоторое время размышлял.
— Пожалуй, — согласился он. — Но я должен им что-то сказать.
Сэнди оглянулся по сторонам: ни одна живая душа не смотрела в их сторону.
— А если я смогу доказать, что иск Арициа к «Платт энд Роклэнд» — чистейшей воды фикция, что Арициа сговорился с фирмой Богена надуть правительство… и в заговор входил двоюродный брат Богена, сенатор, который за свою помощь должен был получить несколько миллионов долларов?
— Дивная история.
— Я в состоянии доказать все это.
— И, поверив вам, мы должны будем восстановить мистера Лэнигана в правах и позволить ему с достоинством удалиться?
— Может быть.
— Не так быстро. Остается еще проблема того мертвеца. — Каттер положил в рот кусочек пирожка и принялся задумчиво жевать. — Какого рода ваши доказательства?
— Документы, записи телефонных разговоров и прочее.
— И суд примет их?
— Большую часть.
— Этого будет достаточно для вынесения обвинительного заключения?
— Безусловно. В моем распоряжении целая коробка бумаг и кассет.
— Где она?
— В багажнике.
Каттер непроизвольно повернул голову к окну, через которое можно было видеть автостоянку, затем перевел взгляд на Сэнди.
— Это то, что собрал Патрик до своего побега?
— Совершенно верно. Он узнал о сделке с Арициа. Партнеры намеревались выставить его за дверь, поэтому он скрупулезно и очень терпеливо собирал материалы.
— Неудавшаяся семейная жизнь и прочее, прочее… В общем, Лэниган схватил деньги и сбежал.
— Нет. Сначала он сбежал, а потом уже схватил деньги.
— Какая разница? Значит, сейчас он готов пойти на сделку, так?
— Да. А вы?
— Что скажете насчет убийства?
— Это дело штата, вас оно не касается. Займемся им позже.
— Можно повернуть так, что оно коснется и нас.
— Боюсь, ничего не выйдет. Вы уже подготовили его обвинение в краже девяноста миллионов долларов. С обвинением в убийстве выступил штат Миссисипи. К вашему глубокому сожалению, ФБР опоздало и не может теперь заняться еще и убийством.
Вот за что Каттер ненавидел юристов — блефовать с ними было трудно. Сэнди между тем продолжал:
— Послушайте, этот разговор не более чем формальность. Я просто решил пройти все ступеньки, не перепрыгивая. Тем не менее я готов завтра с утра позвонить в Вашингтон. Мне просто казалось, что мы с вами тут поболтаем и вы убедитесь в серьезности наших намерений договориться. Если нет — буду завтра звонить.
— С кем вы хотите иметь дело?
— С тем, кто в состоянии принимать решения в ФБР или министерстве юстиции. Сядем в просторной и светлой комнате, и я выложу на стол свои бумаги.
— Мне нужно переговорить с Вашингтоном. Будем надеяться, что сделка состоится.
Они обменялись сдержанным рукопожатием.
Сэнди вышел.
Глава 31
Миссис Стефано спала. Причинявшие беспокойство молодые люди в одинаковых темных костюмах с улицы исчезли, и соседи перестали изводить ее дотошными вопросами. Муж казался спокойным.
Ее крепкий сон потревожил раздавшийся в половине шестого утра телефонный звонок. Она поднесла к уху трубку:
— Алло?
— Будьте добры, Джека Стефано, — прозвучал низкий решительный голос.
— Кто это? — спросила она, глядя на тревожно шевельнувшегося под одеялом мужа.
— Гамильтон Джейнс, ФБР, — ответил человек.
— О Боже! — сорвалось у миссис Стефано, и, прикрыв трубку рукой, она с ужасом сказала: — Джек, это опять ФБР.
Включив свет, Стефано посмотрел на часы и взял трубку.
— С кем я говорю?
— Доброе утро, Джек. Это Гамильтон Джейнс, извини за столь ранний звонок.
— Могли бы и не звонить.
— Я хотел сообщить, что мы нашли даму, Еву Миранду. Она у нас, в полной безопасности, так что можешь отзывать свою свору.
Сидевший, свесив ноги, на постели Стефано поднялся.
Потеряна последняя надежда. Погоня за деньгами закончилась.
— Где она? — Точного ответа он не ожидал.
— У нас, Джек. Она у нас.
— Поздравляю.
— Послушай, Джек, я послал людей в Рио, чтобы они на месте уточнили ситуацию с ее отцом. В твоем распоряжении двадцать четыре часа. Если завтра он не будет освобожден к пяти тридцати утра, я выписываю ордер на арест тебя и мистера Арициа. Черт побери, я еще, может быть, арестую и Аттерсона из «Монарх-Сьерры» вместе с Джиллом из «Нозерн кейс мьючуэл» просто так, чтобы ты не скучал, Джек. Мне давно хотелось поговорить с ними, как, впрочем, и с Арициа.
— Вам нравится поднимать бурю в стакане воды, не правда ли, Гамильтон?
— Обожаю это дело. Мы поможем бразильцам с экстрадицией ваших парней, нам понадобится на это пара месяцев. И никаких освобождений под залог, так что Рождество проведешь со своими ребятами в тюремной камере. Не знаю, что получится с экстрадицией, возможно, и тебе придется слетать в Рио. Говорят, там великолепные пляжи. Эй, Джек, слышишь меня?
— Да, слышу.
— Двадцать четыре часа. — Джейнс положил трубку.
Миссис Стефано заперлась в ванной комнате, слишком расстроенная для того, чтобы хоть что-то сказать мужу. Джек спустился на первый этаж и сварил кофе. Сидя в полутьме у кухонного стола, он ждал восхода солнца и с ненавистью думал о Бенни Арициа.
В конце концов, наняли его для розысков Патрика Лэнигана, а не для того, чтобы искать деньги. Суть взаимоотношений Арициа с «Платт энд Роклэнд» была ему известна только в общих чертах, и Джек всегда подозревал, что дело нечисто. Несколько раз он осторожно попробовал выяснить у Арициа кое-какие детали, однако тот не проявил ни малейшего интереса к разговору о событиях, предшествовавших исчезновению Лэнигана.
С самого начала у Джека было ощущение, что «жучки» в фирме установлены по двум причинам. Первая — собрать компрометирующий материал на партнеров и их клиентов, в особенности на Арициа. Вторая — вывести Патрика к деньгам. Неизвестным для всех, кроме, пожалуй, Арициа и партнеров, оставалось то, сколько секретной информации удалось Патрику записать и сохранить. Стефано считал, что более чем достаточно.
Когда миллионы пропали и Стефано приступил к розыскам Лэнигана, от участия в его консорциуме фирма отказалась. Несмотря на то что дело касалось больших денег, они предпочли забраться в свои норы и зализывать раны.
Нежелание присоединиться фирма объяснила отсутствием денег. Партнеры стояли на грани банкротства, ситуация обещала стать еще хуже, и они просто не могли позволить себе сколь-нибудь значительных затрат. В то время подобная позиция имела определенный смысл, однако Стефано чувствовал и скрытое нежелание этих людей заниматься поисками Патрика.
Что-то важное было на его пленках. Видимо, Лэниган сумел поймать их. Находясь в самом жалком состоянии духа, партнеры как огня опасались его поимки.
То же и с Арициа. Но через час Джек непременно позвонит ему.
К половине седьмого в кабинете Гамильтона Джейнса уже толпились люди. Сидя на диване, двое сотрудников просматривали последние сообщения своих агентов из Рио.
Третий стоял у стола Джейнса и ждал момента, чтобы вручить ему уточненные данные о местонахождении Арициа — тот пока не покинул снятый в Билокси дом.
Четвертый держался поблизости со справкой о Еве Миранде. Секретарша внесла картонную коробку с папками.
Не обращая ни на кого внимания, сбросивший пиджак Джейнс сидел в кресле и разговаривал по телефону.
В кабинет вошел Каттер, усталый и изможденный. До рейса на Вашингтон ему удалось подремать лишь несколько часов в зале ожидания аэропорта Атланты. Подняв голову, Джейнс велел всем выйти.
— Принесите нам кофе, и побольше, — попросил он секретаршу.
Кабинет опустел, и Каттер позволил себе сесть, не дожидаясь приглашения высокого начальства. Падая с ног от недосыпания, он прилагал все силы, чтобы казаться бодрым. До этого ему не приходилось бывать даже рядом с личным кабинетом заместителя директора.
— Слушаю! — рявкнул Джейнс.
— Лэниган предлагает сделку. Говорит, у него есть материалы, изобличающие Арициа, бывших партнеров и не названного по имени сенатора Соединенных Штатов.
— Что за материалы?
— Целый ящик, набитый бумагами и магнитофонными записями. Все собрано до его побега.
— Вы видели этот ящик?
— Нет. Макдермотт сказал, что он в багажнике автомобиля.
— А деньги?
— Про них ни слова. Адвокат хочет встретиться с вами и кем-нибудь из министерства юстиции, чтобы обсудить детали. У меня сложилось впечатление, что он уверен в возможности вытащить своего клиента.
— Такая возможность всегда существует, когда речь идет о краже денег, добытых мошенническим путем. Где он рассчитывает организовать встречу?
— Там, в Билокси.
— Позвоню-ка я Спролингу из министерства юстиции, — негромко сказал Джейнс и снял трубку.
Секретарша принесла кофе.
Постукивая дорогой ручкой по длинному столу в комнате для посетителей центра временно задержанных, Марк Берк терпеливо ждал. Не было еще и девяти — слишком рано для встречи адвоката с клиентом, но Берк объяснил работавшему в администрации приятелю, что этот случай не терпит отлагательства. Невысокие перегородки делили стол на ряд кабинок, а вдоль его оси до самого потолка высилась панель из толстого стекла. Разговор мог вестись через небольшие, забранные частой сеткой отверстия. После тридцатиминутного ожидания Берк начал нервничать. Наконец из-за угла коридора появился охранник, а с ним — молодая женщина в ярко-желтом спортивном костюме с выцветшими черными буквами на груди. Охранник снял наручники, и женщина с наслаждением потерла кисти.
Их оставили вдвоем. Женщина опустилась на стул и изучающе посмотрела на Берка, сунувшего в узкую прорезь под зарешеченным отверстием свою визитную карточку.
— Меня прислал Патрик, — сказал он. — С вами все в порядке?
Опершись на локти, она подалась к отверстию:
— В полном. Спасибо за то, что пришли. Когда меня выпустят?
— Не раньше, чем через несколько дней. У ФБР имеются две возможности. Первая заключается в том, что вас могут обвинить в проникновении в страну по фальшивому паспорту. Однако даст им это весьма немного: вы — иностранка и ничего криминального не совершили. Вторая возможность — высылка из Штатов, и вы еще дадите им обещание никогда больше не въезжать сюда. На принятие того или другого решения потребуется несколько дней. Провести это время здесь вы вынуждены потому, что мы не можем прибегнуть к освобождению под залог.
— Я поняла.
— Патрик очень беспокоится о вас.
— Знаю. Передайте, что у меня все хорошо и я тоже беспокоюсь о нем.
Берк раскрыл блокнот.
— Кроме того, Патрику нужен детальный отчет о том, как вас задержали.
Ева улыбнулась, ее напряжение начало спадать. Она предполагала, что Патрик захочет узнать подробности. Глядя в зеленые глаза Берка, мисс Миранда принялась неторопливо излагать свою историю.
Пляж в Билокси всегда вызывал у Бенни чувство смеха: узенькая полоска песка между автострадой, пересечь которую решились бы немногие, и скучно-коричневой водой, слишком жирной на вид, чтобы вызвать желание окунуться. Летом здесь можно было видеть лишь совсем бедных людей, а по выходным сюда приходили студенты — побросать друг другу пластмассовые тарелки фрисби или прокатиться на водных лыжах. Не помогло и открытие казино: туристов стало больше, однако на пляже они показывались редко, предпочитая проводить время за столами, обтянутыми зеленым сукном.
Остановив машину у пирса, Бенни закурил длинную сигару, разулся и зашагал по пустынному пляжу, ставшему, правда, после появления казино, значительно чище. Вдали от берега качалось несколько рыбачьих лодок.
Утро было испорчено позвонившим около часа назад Стефано. Звонок этот оказался решающим для Арициа. Если феды держат девчонку у себя, о возвращении денег можно забыть. Теперь она не сможет привести его к ним, да и чтобы нажать на Лэнигана, ее тоже не используешь.
Обвинительное заключение на Патрика у федов готово, но он располагает деньгами и весьма ценной информацией.
Одно вполне можно обменять на другое, тогда Арициа окажется под перекрестным огнем. Боген и его приятели, эти толстозадые юристы, под давлением улик запоют в унисон.
Бенни превосходно сознавал, что является для них абсолютно посторонним человеком, он понял это давно. Его мечтой было найти деньги и испариться с ними так, как до него сделал Лэниган.
Но мечта рассеялась как дым. В распоряжении Арициа оставался последний миллион. За рубежом, правда, еще имелись друзья и связи.
На десятичасовую встречу с Т. Л. Пэрришем в его кабинете Сэнди все же решил пойти, несмотря на то что испытывал сильнейшее желание перенести ее и посвятить утро работе с документами. Покидая в половине девятого офис, Сэнди оставил в нем обоих партнеров и всех сотрудников, которые были заняты копированием и увеличением самых важных страниц.
Настоял на встрече сам окружной прокурор, и Сэнди был уверен, что знает причину. В проведенном силами штата следствии зияли дыры, и теперь, когда вызванное поимкой Лэнигана волнение улеглось, наступило время поговорить всерьез. Прокуроры предпочитают процессы надежные и беспроигрышные. Взяться же за громкое дело и обнаружить, что многое в нем шито белыми нитками, — значит нарваться на серьезные неприятности.
Пэрришу не терпелось уехать на рыбалку, однако он не пожалел времени для того, чтобы попытаться произвести впечатление на Макдермотта. Нигде, заметил прокурор, жюри присяжных не будет симпатизировать юристу, решившемуся на убийство из-за любви к деньгам. Поначалу Сэнди лишь слушал. Пэрриш перешел к излюбленной теме — статистике приведенных в исполнение приговоров. С особым удовлетворением он напомнил, что еще ни разу не проиграл дела об умышленном убийстве и отправил на электрический стул восемь негодяев.
Сэнди ждали дела куда более важные. Разговор с Пэрришем так или иначе должен был состояться, но только не сегодня. Сначала он осведомился, каким образом прокурор рассчитывает доказать, что убийство состоялось на территории округа Гаррисон, затем поинтересовался причиной смерти сгоревшего человека: какими уликами обвинение располагает в этом вопросе? Не надеется ли уважаемый прокурор на помощь Патрика Лэнигана? И самое главное — кто пал жертвой убийства? Согласно поднятым Сэнди архивам, в штате никогда и никому не предъявлялось обвинения в совершении умышленного убийства неизвестной личности.
Пэрриш приложил максимум усилий, чтобы дать самые общие ответы на эти щекотливые вопросы.
— Ваш клиент не рассматривал возможности сделать чистосердечное признание? — спросил он, изобразив на лице глубокое сочувствие.
— Нет.
— И не собирается?
— Нет.
— Почему?
— Это вы опрометью бросились к большому жюри с обвинением в умышленном убийстве. Вы размахивали его постановлением о возбуждении дела перед журналистами. Так доказывайте свою правоту. Ждать или искать каких-либо доказательств вам не захотелось. Ни о каком чистосердечном признании не может быть речи.
— Тогда я буду говорить просто об убийстве! — разъяренно бросил Пэрриш. — Это потянет лет на двадцать.
— Может, и так, — небрежно пожал плечами Сэнди. — Однако обвинение моему клиенту предъявлено другое.
— Новое я оформлю завтра же.
— Валяйте. Переделайте умышленное убийство в простое, тогда и поговорим.
Глава 32
У номера «люкс» было свое название — «Камилла», и занимал он целую треть верхнего этажа «Самородка Билокси» — недавно выстроенного в стиле Лас-Вегаса самого роскошного и наиболее прибыльного на побережье казино. Владельцы заведения посчитали остроумным назвать банкетные залы и лучшие номера именами ураганов, обрушивавшихся на побережье. Для обыкновенного парня, явившегося с улицы и не желавшего снимать тесную комнатенку, «люкс» стоил семьсот пятьдесят долларов в день. Именно столько согласился выложить и Сэнди. Прилетевшему издалека прожигателю жизни номер пришелся бы по вкусу. Однако не жажда азарта привела Сэнди в город. Его клиент, находившийся менее чем в трех километрах от казино, одобрил подобную трату. В «Камилле» было две спальни, кухня, просторный холл и две гостиные — вполне достаточно места, чтобы принять толпу посетителей. В номере имелись четыре телефонных линии, факс и видеомагнитофон. Вместе с бумагами на Арициа помощник Сэнди привез из Нового Орлеана персональный компьютер и другую оргтехнику.
Первым визитером временной штаб-квартиры мистера Сэнди Макдермотта стал Дж. Мюррей Ридлтон, окончательно побежденный адвокат Труди. С покорным видом он вручил Сэнди проект соглашения об имущественных правах. Документ обсудили во время обеда. Условия были продиктованы Патриком. Чувствуя себя хозяином положения, Сэнди не стеснялся делать замечания.