Партнер Гришэм Джон

Глава 42

Пять часов дня, бесспорно, устраивали всех. Услышав о предстоящем заседании, ни один из судейских чиновников не ушел домой раньше.

Секретарша отдела недвижимости крупной юридической фирмы листала земельный кадастр, когда краем уха услышала, что Патрик Лэниган вот-вот будет в суде. Бросившись к телефону, она тут же сообщила новость в свой офис. Через несколько минут юристы едва ли не всего побережья знали, что Лэниган в соответствии с заключенной между ним и судейскими чиновниками сделкой готов признать себя виновным и намеревается объявить об этом в пять часов дня в главном зале в обстановке чуть ли не полной секретности.

Весть о готовящейся закулисной сделке мгновенно распространилась по городу. Не прошло и получаса, как половина жителей уже была в курсе того, что Патрик явится на заседание суда и скорее всего выйдет сухим из воды.

Событие наверняка привлекло бы меньше внимания, если бы о нем сообщили местные газеты и расклеенные по городу объявления. Суд обещал быть быстрым и почти тайным.

Его окружала атмосфера секретности. Система законопорядка не собиралась топить одного из своих юристов.

Стоявшие группами в нишах зала суда люди многозначительно перешептывались. Толпа прибывала.

— Он уже здесь, — негромко сказал кто-то у судейской скамьи, и прибывшие торопливо двинулись по рядам, занимая места.

Патрик спокойно улыбнулся двум фоторепортерам, бросившимся к боковой двери здания. Его провели в ту же комнату на втором этаже и сняли наручники. Брюки оказались длинноваты, поэтому он склонился, чтобы подвернуть их.

Появившийся на пороге Карл Хаски попросил охранников выйти.

— Тихого и маленького заседания не получилось, — заметил Патрик.

— Секреты у нас хранят плохо. Ты отлично выглядишь.

— Спасибо.

— Знакомый репортер из Джексона хотел, чтобы я спросил у тебя…

— Никогда. Не скажу ни слова.

— Я так и предполагал. Когда думаешь уехать?

— Пока не знаю. Скоро.

— Где твоя девушка?

— В Европе.

— Могу я поехать с тобой?

— Зачем?

— Просто хочу посмотреть.

— Я пришлю тебе видеокассету.

— Премного благодарен.

— А ты бы уехал? Если бы имел возможность исчезнуть в эту самую минуту, ты бы сделал это?

— С девяноста миллионами или без них?

— В любом случае.

— Конечно, нет. Мы в разном положении. Я люблю свою жену, а ты — нет. У меня трое замечательных детей. Нет, я не стал бы пускаться в бега. Но я не виню тебя.

— Бежать хотят все, Карл. В какой-то момент жизни каждый мечтает удрать куда-нибудь подальше. Когда сидишь в горах или на морском берегу, мир выглядит более привлекательным. Забываешь о проблемах. Это у нас в крови. Мы же потомки иммигрантов, оставивших родные места и приехавших сюда в поисках лучшей доли. Вот что гнало их на запад, заставляло паковать вещи и рыскать по свету в надежде отыскать горшок, набитый золотом. А теперь им некуда податься.

— Уф! Исторический аспект от меня ускользнул.

— Я смотрю на это как на прогулку.

— Жаль, что мои прапрадеды не прихватили с собой из Польши девяноста миллионов долларов.

— Я же вернул их.

— Думаю, что-то у тебя все же осталось.

— Если верить неподтвержденным слухам.

— Значит, по-твоему, нас теперь накроет волна краж, появятся десятки сожженных трупов и люди бросятся в Южную Америку, где томные красавицы сбились с ног в поисках тех, кто приласкал бы их?

— Пока такая линия поведения себя оправдывает.

— Бедные бразильцы! Как они устоят перед наплывом юристов-мошенников!

С очередным требующим подписи документом вошел Сэнди.

— Трассел начинает дергаться, — сказал он Карлу. — На него давят, телефон раскалился от звонков.

— А Пэрриш?

— Места себе не находит, точно проститутка в церкви.

— Нам нужно закончить как можно раньше, пока они не передумали, — бросил Патрик, ставя на бумаге свою подпись.

Появившийся в зале судебный пристав известил публику о том, что заседание вот-вот начнется, и попросил всех занять места. Опоздавшие ринулись к немногочисленным пустым скамьям. Служитель закрыл тяжелые створки двойных дверей. Люди стояли даже вдоль стен. Была почти половина шестого.

С присущим ему достоинством в зал ступил судья Трассел, и все поднялись. Он поздоровался с публикой, поблагодарил ее за неравнодушие к вопросам законности и справедливости. Затем было сказано, что судья вместе с окружным прокурором пришли к мнению: проведенное в спешке заседание может только нанести вред делу, поэтому слушание будет идти обычным порядком. Обсуждалась даже возможность отложить его, однако любая задержка способна вызвать сомнения в беспристрастности суда.

Через дверь у барьера присяжных ввели Патрика, который остался стоять рядом с Сэнди напротив судейской скамьи. В сторону зала подсудимый не взглянул. Сидевшему чуть в стороне Пэрришу не терпелось начать. Трассел неторопливо просмотрел папку с бумагами, вчитываясь в каждое слово.

— Мистер Лэниган, — медленно проговорил он звучным голосом (в течение последующего получаса так будут говорить все), — вы подали суду несколько заявлений.

— Да, ваша честь, — ответил за своего клиента Сэнди. — Первое касается снятия обвинения в умышленном убийстве и замены его обвинением в глумлении над трупом.

Слова эхом отдались в притихшем зале. Глумление над трупом?

— Мистер Пэрриш, — повернулся Трассел к прокурору.

Участники процесса согласились, что большую часть заседания говорить будет Пэрриш. На нем лежала задача обратиться к суду, его секретарям, к прессе и собравшимся в зале жителям Билокси.

Убедительно и ярко Пэрриш рассказал о ходе расследования. Убийства действительно не было — имело место нечто менее серьезное. Штат не возражал против замены одного обвинения другим, поскольку рассеялись всякие сомнения в том, что мистер Лэниган кого-то убил. Будто забыв об этикете и процедурных тонкостях, прокурор в лучшей манере Перри Мейсона расхаживал по залу. Он чувствовал себя спасителем человечества.

— У суда имеется также заявление подсудимого с признанием своей вины в глумлении над трупом. Прошу вас, мистер Пэрриш.

Придерживаясь избранной линии, прокурор поведал залу историю бедного Кловиса. Пока прокурор с видимым удовольствием излагал все ставшие ему известными от Сэнди подробности, Патрик чувствовал на себе горящие взоры сограждан. «По крайней мере я никого не убивал!» — хотелось закричать ему.

— Что скажете вы, мистер Лэниган? — спросил его честь.

— Виновен, — твердо, но сдержанно ответил Патрик.

— У штата есть какие-либо предложения? — обратился судья к прокурору.

Пэрриш подошел к своему столу, просмотрел записи и приблизился к судейской скамье.

— Да, ваша честь. Вот письмо миссис Дины Постелл из Меридиена, штат Миссисипи, являющейся в настоящее время единственной внучкой Кловиса Гудмэна. — Он протянул Трасселу копию. — В нем миссис Постелл обращается к суду с просьбой не наказывать мистера Лэнигана за то, что он сжег тело ее деда, умершего четыре с лишним года назад. Семья не переживет больше никаких страданий, связанных с разбирательством. Совершенно ясно, что миссис Постелл была очень близка со своим родственником, чья смерть стала для нее тяжким ударом.

Патрик бросил взгляд на Сэнди — тот не смотрел в его сторону.

— Вы беседовали с ней? — спросил Трассел.

— Да, около часа назад. Голос ее в телефонной трубке звучал очень грустно, она попросила меня не открывать это печальное дело вновь. Умоляла не вызывать ее в суд для дачи показаний и сказала, что вообще не поддержит попытку выдвинуть против мистера Лэнигана обвинение. — Пэрриш вернулся к столу и вновь покопался в бумагах. Заговорив, он повернулся к судье, но обращался ко всему залу: — Принимая во внимание настроения семьи, штат рекомендует приговорить подсудимого условно к двенадцати месяцам тюремного заключения. Срок может быть сокращен ввиду образцового поведения, выплаты штрафа в пять тысяч долларов и погашения всех судебных издержек.

— Мистер Лэниган, вы согласны с приговором? — спросил Трассел.

— Да, ваша честь, — тихо отозвался Патрик.

— Приговор утверждается. Замечания? — Подняв молоток, Трассел ждал.

Сэнди и Пэрриш утвердительно кивнули.

— Заседание окончено. — Молоток с резким стуком опустился на стол.

Патрик быстрым шагом вышел из зала. Скрылся мгновенно, на глазах у всех исчезнув вновь.

В кабинете Хаски он вместе с Сэнди просидел целый час, дожидаясь, когда на город опустится темнота и здание суда опустеет.

В семь вечера Патрик тепло попрощался с Карлом, от души поблагодарив друга за присутствие на заседании и поддержку и дав слово, что будет время от времени слать весточки. У самой двери остановился, чтобы сказать спасибо за помощь в тех «похоронах».

— Всегда к твоим услугам, — ответил Карл. — Можешь рассчитывать на меня.

Билокси они покинули в «лексусе» Сэнди — владелец машины за рулем, Патрик справа от него. Успокоенный, он последний раз внимательно смотрел на цепочку огней вдоль побережья. Позади остались казино Билокси и Галфпорта, длинный пирс. Наконец огни растворились во тьме: машина пересекала залив.

Сэнди протянул Патрику бумажку с телефонным номером, и тот принялся нажимать кнопки телефона. В Лондоне было три часа ночи, однако трубку сняли мгновенно.

— Ева, это я, — с напряжением проговорил Патрик.

Сэнди чуть не остановил машину, чтобы выйти и дать двоим поговорить без помех. Он старался не слушать.

— Мы выехали в Новый Орлеан. Никогда еще я не чувствовал себя так хорошо. А ты?

Патрик прикрыл глаза и долго слушал ее ответ.

— Какой сегодня день? — спросил он.

— Пятница, шестое ноября, — подал голос Сэнди.

— В воскресенье я буду ждать тебя в Эксе, на вилле. Да. Да. У меня все отлично, дорогая. Я люблю тебя. Засыпай, через несколько часов я перезвоню.

В полном молчании они въехали в Луизиану, и только где-то у озера Пончатрейн Сэнди сказал:

— Днем у меня побывал очень интересный гость.

— Вот как? Кто же?

— Джек Стефано.

— Он здесь, в Билокси?

— Да. Разыскал меня в отеле, сообщил, что развязался с Арициа и направляется во Флориду на отдых.

— И ты не убил его?

— Он сказал, что сожалеет о случившемся. Заявил, будто его парней в Бразилии занесло, просил передать тебе извинения.

— Какое благородство! Уверен, что заехал к тебе он вовсе не для этого.

— Естественно. Поведал о каком-то стукаче в Бразилии, о фирме «Плутон» и вознаграждениях за информацию. Стефано прямо спросил, не Ева ли была твоим Иудой. Я ответил, что понятия не имею.

— А ему-то какая разница?

— Хороший вопрос. Стефано объяснил, что его замучило любопытство. Еще бы: заплатить больше миллиона, найти тебя, но так и не получить денег! Он сказал, что спать не сможет спокойно до тех пор, пока не узнает. Прозвучало это довольно искренне.

— Могу представить.

— В драке он больше не участвует, по его собственным словам.

Приподняв левую щиколотку, Патрик осторожно коснулся обожженной кожи.

— Как он выглядит?

— Лет пятидесяти пяти, типичный итальянец, грива волос с сильной проседью и черные глаза. Красивый мужчина. А что?

— Я думал о нем постоянно. На протяжении последних трех лет в половине незнакомцев в Бразилии я видел Джека Стефано. Во снах за мной охотилось не менее сотни мужчин, и каждый оказывался Джеком Стефано. Он прятался в переулках, скрывался за стволами деревьев, ночами крался за мной по Сан-Паулу, мчался по волнам на скутере или преследовал в автомобиле. О Стефано я думал больше, чем о родной матери.

— Охота закончилась.

— Я устал от нее, Сэнди. Я сдался. Жить в бегах очень романтично, это и в самом деле настоящее приключение до тех пор, пока не поймешь, что кто-то сидит у тебя на хвосте. Ты спишь, а тебя ищут. В десятимиллионном городе сидишь вечером в ресторане с прекрасной женщиной, а этот кто-то стучит в чужие двери, показывает твои фотографии, сует банкноты за информацию. Видимо, я украл слишком много, Сэнди. За мной должны были прийти, и когда узнал, что они уже в Бразилии, я понял: конец близок.

— Ты говоришь — сдался. Что это значит?

Тяжело вздохнув, Патрик поменял позу. Глядя вниз на подернутую рябью поверхность воды, собрался с мыслями.

— Я сдался, Сэнди. Устал и сдался.

— Да, это я уже слышал.

— Я понял, что меня найдут, и решил: пусть уж лучше все произойдет по моему сценарию, а не по их.

— Продолжай.

— Идея с вознаграждениями принадлежит мне, Сэнди. Ева должна была отправиться в Мадрид, а оттуда в Атланту, где ее ждала встреча с сотрудниками «Плутона». Наняли их для того, чтобы иметь возможность связаться со Стефано и управлять потоками информации и платежами за нее. Мы доили Стефано, неторопливо подводя его ко мне, к маленькому домику в Понта-Пору.

Сэнди медленно повернул голову: ничего не выражавшее лицо, приоткрытый рот и пустой взгляд.

— Смотри, куда едешь! — Патрик ткнул в ветровое стекло пальцем.

Дернув руль, Сэнди выправил машину.

— Врешь, — сказал он, едва пошевелив при этом губами. — Я знаю, что ты врешь.

— Нет. Мы получили от Стефано миллион сто пятьдесят тысяч, и деньги эти спрятаны сейчас, наверное, в Швейцарии, там же, где и все остальные.

— Ты не знаешь, где они?

— О деньгах должна была позаботиться она. Уточню, когда мы встретимся.

Сэнди был слишком поражен, чтобы что-то сказать. Патрик решил помочь другу:

— Я знал, что меня схватят и попытаются заставить говорить. Не думал только, что дойдет и до этого. — Он показал ожог на щиколотке. — Я предполагал, что не получу от нашей беседы никакого удовольствия, но ведь они едва не убили меня. В общем, я сломался, Сэнди, и рассказал им о Еве. Но к тому времени она уже пропала, как и деньги.

— Ты мог погибнуть, Патрик, — проговорил Сэнди. Его правая рука лежала на руле, левой он почесал затылок.

— Это так. Здесь ты прав. Но через два часа после того, как они меня захватили, агенты ФБР в Вашингтоне уже знали, что это сделал Стефано. Вот что спасло мне жизнь, Сэнди. Стефано не мог меня убить: ФБР все было известно.

— Но как…

— Ева позвонила Каттеру в Билокси, а тот связался с Вашингтоном.

Сэнди захотелось остановить машину, выйти из нее и закричать. Облокотиться о поручни моста и подумать об услышанном. Надо же, а ведь казалось, что его успели посвятить во все тайны! Хороший удар!

— Ты был полным идиотом, если отдался им в руки.

— Неужели? Но ведь я только что вышел из зала суда свободным человеком. Я только что разговаривал с любимой женщиной, той самой, которая сохранила для меня целое состояние. С прошлым покончено, Сэнди. Как ты не видишь? За мной больше никто не охотится!

— Но все могло пойти прахом!

— Да, однако не пошло. У меня были деньги, пленки и алиби на случай с Кловисом. Плюс четыре года, чтобы спланировать каждую мелочь.

— Пытки ты не предусмотрел.

— Нет, но шрамы исчезнут. Не порти момент, Сэнди. Я наверху блаженства.

Сэнди высадил Патрика у дома его матери, там, где с детства в духовке всегда ждал прихода гостей румяный пирог. Миссис Лэниган пригласила адвоката зайти, однако он понимал, что матери хочется побыть с сыном наедине.

Да и сам он не виделся с женой и детьми уже четыре дня.

Сэнди сел в машину. Голова шла кругом.

Глава 43

Патрик проснулся до рассвета в постели, пустовавшей уже лет двадцать, в комнате, где не бывал половину этого отрезка времени. Позади осталась совсем другая жизнь.

В новой — стены спальни стали ближе друг к другу, потолок опустился. Изменилось и кое-что еще: куда-то пропали его старые, привычные вещи, исчезли со стен яркие плакаты с блондинками в тесных купальниках.

Родители почти не разговаривали друг с другом, и сын превратил свою спальню в подобие святилища. Задолго до того момента, когда Патрику исполнилось десять лет, он стал закрывать дверь на ключ. Отец и мать появлялись в комнате лишь с его разрешения.

Миссис Лэниган возилась в кухне, по дому плавал аромат поджаренного бекона. Несмотря на то что мать и сын легли поздно, движимая желанием поговорить, поднялась она рано. Кто стал бы винить ее за это?

Патрик медленно и со вкусом потянулся. Покрывавшая ожоги тонкая корочка местами потрескалась — еще одно небольшое движение, и из-под нее засочилась кровь.

Патрик осторожно прикоснулся к ранам на груди, ему жутко хотелось содрать струпья. Скрестив ноги, он забросил руки за голову и улыбнулся: с жизнью в бегах покончено навсегда. Денило и Патрик сгинули, мрачные тени за спиной ушли в безвозвратное прошлое. Стефано, Арициа, Боген и прочие остались где-то далеко позади. Напрасными оказались все усилия ФБР и Пэрриша спрятать его за решетку. Он свободен!

Сквозь шторы пробивался солнечный свет. Быстро приняв душ, Патрик обработал ожоги мазью и приклеил пластырем свежие марлевые салфетки.

Он уже успел пообещать матери внуков, которые займут в ее сердце место Эшли Николь. Миссис Лэниган все еще мечтала увидеть девочку. Про Еву Патрик рассказал множество удивительных вещей и добавил, что в самом ближайшем будущем привезет ее в Новый Орлеан. О бракосочетании он промолчал, однако не сомневался, что оно неизбежно.

Сидя во дворике, они ели хрустящие вафли с жареным беконом и запивали их кофе. Старые улочки неторопливо пробуждались. Оба решили проехаться на машине еще до того, как начнут подходить с поздравлениями соседи. Патрику не терпелось вновь увидеть родной город, пусть даже и в краткой прогулке за рулем.

В девять утра вместе с матерью он вошел в большой универсальный магазин на канале, чтобы купить новые брюки, несколько рубашек и кожаную сумку. В кафе «Дю Монд» они немного перекусили, а затем, чуть позже, зашли в небольшой ресторан пообедать.

Около часа миссис Лэниган с сыном провели у стойки в аэропорту, держась за руки и обмениваясь редкими фразами. Когда объявили посадку, Патрик крепко обнял мать и пообещал каждый день звонить ей. Она с грустной улыбкой ответила, что хочет как можно быстрее увидеть внуков.

Приземлившись в Атланте по своему законному паспорту на имя Патрика Лэнигана, который Ева передала Сэнди, он поднялся на борт самолета, вылетавшего в Ниццу.

Последний раз Патрик видел Еву месяц назад, в Рио.

Тогда они не разлучались ни на минуту. Охота уже вступила в решающую фазу, и Патрик знал об этом. Близилась развязка.

Обнявшись, они шагали по переполненным пляжам Ипанемы и Леблона, не обращая внимания на беспечные и веселые голоса. Ужинали в тихой и спокойной атмосфере любимых ресторанов «Антиквар» и «Антонио», хотя аппетита не было у обоих. Сидели за столиком, тихо беседуя. Долгие разговоры нередко заканчивались слезами Евы.

В какой-то момент ей удалось убедить его скрыться вновь, бежать куда-нибудь с ней, спрятаться в старом шотландском замке или крошечной квартирке в Риме, там, куда не дотянутся ничьи руки. Но момент этот быстро прошел: Патрик слишком устал спасаться бегством.

Ближе к вечеру они поднялись в вагончике фуникулера на вершину горы Сахарная Голова — полюбоваться закатом.

От панорамы ночного Рио захватывало дух, но в те минуты они были слишком полны переживаний, чтобы любоваться сказочно красивым городом. Патрик крепко прижимал Еву к себе, стараясь защитить от прохладного ветра, и говорил, что, когда все закончится, они обязательно вернутся сюда, чтобы в последних лучах заходящего солнца строить планы на будущее. Ева пыталась верить.

Попрощались они на углу, неподалеку от ее дома. Поцеловав Еву в лоб, Патрик слился с толпой прохожих. Лучше оставить ее плачущей здесь, чем устраивать рвущее душу прощание в аэропорту. Из города он двинулся на запад, пересаживаясь с одного маленького самолетика на другой, и прибыл в Понта-Пору, когда смеркалось. Отыскал на стоянке аэропорта свой «фольксваген» и по тихим улочкам отправился на улицу Тирадентис в скромный, незаметный домик, где, приведя в порядок вещи, принялся терпеливо ждать.

Еве он звонил каждый день между четырьмя и шестью часами дня, каждый раз называя новое имя.

Потом звонки прекратились.

Они нашли его.

Воскресный поезд из Ниццы прибывал в Экс точно по расписанию, через несколько минут после полудня. Патрик ступил на платформу, окинул взглядом толпу встречавших.

Собственно говоря, он не рассчитывал увидеть Еву, была лишь смутная надежда на это. С новой сумкой в руке, Патрик отыскал таксиста, согласившегося на короткую поездку до расположенной в пригороде виллы.

Номера она заказала на обоих: для Евы Миранды и Патрика Лэнигана. Как приятно зайти с холода в теплое помещение, как замечательно ощутить себя обыкновенным туристом, привыкшим обходиться без плаща и кинжала, без чужих имен и фальшивых паспортов! Дама еще не приехала, известил его служитель. Настроение упало. Он мечтал найти Еву в ее номере, в кружевном белье, нетерпеливо ожидающей минуты их близости. Он уже чувствовал ее нежную кожу.

— Когда был заказан номер? — со сдерживаемым раздражением спросил Патрик.

— Вчера. Дама позвонила из Лондона и сказала, что будет здесь утром. Пока мы не видели ее.

Он прошел к себе, принял душ, распаковал сумку и по телефону попросил принести чай с пирожными. Представляя, как она постучит в дверь и он затащит ее в номер, Патрик заснул.

Проснувшись, он оставил внизу у администратора записку для Евы и отправился в долгую прогулку по старым улочкам подышать чистым и прохладным воздухом города эпохи Возрождения. Прованс в ноябре был великолепен.

Может, им здесь и поселиться? Он смотрел на выстроившиеся по обеим сторонам улицы восхитительные дома и думал: да, тут совсем неплохо жить. В этом городе привыкли ценить прекрасное. Французский для Евы был почти родным — лишний повод заняться им самому. Решено: следующим шагом станет освоение языка. Они останутся здесь на неделю, может, чуть дольше, потом вернутся в Рио, хотя к тому времени Рио, наверное, уже не будет для них столь привлекательным. Ощутив наконец вкус свободы, Патрик готов был жить везде, вбирать в себя чужие обычаи и нравы, чужую культуру, говорить на всех языках.

Его остановила с вопросами группа молодых миссионеров-мормонов, однако он сумел избежать длительных объяснений и зашагал дальше по Кер-Мирабо. В уличном кафе, том самом, где годом раньше они сидели, держась за руки и глядя на спешивших куда-то студентов, он выпил чашку кофе.

Для паники не было никаких оснований. Просто ее рейс отложили. Патрик решил дождаться темноты и, когда опустились сумерки, медленно побрел в отель.

Евы там не было, как не было и никакого сообщения от нее. Пустота. Он позвонил в Лондон, и ему сказали, что мисс Лиа Перес покинула отель еще вчера, в субботу, в первой половине дня.

Патрик вышел в разбитый на террасе сад, отделенный от зала ресторана огромной стеклянной стеной, нашел там стул и уселся так, чтобы видеть часы над стойкой администратора. Желая согреться, он попросил принести две двойных порции коньяка.

Если Ева пропустила утренний рейс, то сейчас должна была бы позвонить ему.

Ее никто больше не преследовал. От злодеев удалось откупиться, а некоторые даже попали в руки правосудия.

Еще одна порция коньяка на пустой желудок, и закружилась голова. Чтобы не заснуть, пришлось перейти на крепкий кофе.

Когда бар закрылся, Патрик поднялся в номер. В Рио сейчас около восьми утра. Он неохотно снял трубку и позвонил ее отцу, которого видел всего два раза. Ева представила его как своего друга и клиента из Канады. Старику хватало проблем и без этого звонка, но выбора у Патрика не оставалось. Он сказал, что находится во Франции и ему необходимо срочно посоветоваться со своим бразильским юристом.

Принес извинения за столь ранний звонок — дело в том, что он не смог найти мисс Миранду. Речь идет о деле чрезвычайной важности, не терпящем ни малейшего промедления.

Разговаривать Паоло не хотелось, однако мужчина на том конце провода, по-видимому, немало знал о его дочери.

Ева в Лондоне, ответил он, в субботу звонила оттуда.

Другой информации у него не было.

Прождав еще два мучительных часа, Патрик связался с Сэнди.

— Она пропала. — В голосе звучало отчаяние.

Сэнди тоже не получал от Евы Миранды никаких известий.

Два дня Патрик бродил по улицам Экса, изнуряя себя бесцельными прогулками, и лишь на недолгие часы забывался в номере тревожным сном. Он почти ничего не ел и поддерживал силы кофе и коньяком. То и дело он звонил Сэнди и пугал своими звонками Паоло. Прекрасный город потерял для него всякую привлекательность. Сидя в одиночестве, Патрик был готов лить слезы горечи и унижения, а на улицах бормотал проклятия в адрес женщины, которую по-прежнему безумно любил.

Служащие отеля наблюдали за ним с тревогой. Сначала постоялец волновался и то и дело подходил узнать, нет ли для него сообщений, однако проходили часы, а потом и дни, и теперь он едва удостаивал их кивком. Перестал бриться, выглядел изможденным и слишком много пил.

На четвертый день Патрик выехал из отеля, сказав, что возвращается в Америку. Портье он вручил запечатанный конверт и попросил передать его мадемуазель Миранде, если она здесь появится.

Вылетел Патрик, сам не зная почему, в Рио. При всей любви к этому городу Ева вряд ли окажется там — для подобного шага она слишком умна. Она имела четкое представление о том, где можно спрятаться и как жить под чужим именем, как беспрестанно перебрасывать деньги из одного банка в другой и тратить их, не привлекая ненужного внимания.

Научилась она этому у мастера. Искусство заметать следы Патрик преподал ей слишком хорошо. Найти Еву будет невозможно, если, конечно, она сама не захочет этого.

В Рио состоялся трудный разговор с Паоло. Патрик рассказал старику все, до мельчайших подробностей. Паоло расплакался, призывая проклятия на голову того, кто совратил сумасшедшими деньгами его драгоценную дочь. Продиктованная отчаянием встреча не принесла никакого результата.

Останавливался Патрик в небольших отелях, разбросанных вблизи ее квартиры, и целыми днями ходил по улицам, заглядывая в лица прохожих. Из преследуемой дичи он сам превратился в охотника, хотя почти не верил в удачу.

Вряд ли он когда-либо увидит ее лицо, ведь привычку прятать его привил Еве именно он.

Деньги подходили к концу, и вскоре пришлось позвонить Сэнди и обратиться к нему с просьбой выслать пять тысяч долларов взаймы. Тот моментально согласился, предложив даже большую сумму.

Через месяц Патрик отбросил всякие надежды и сел в отправлявшийся в Понта-Пору автобус.

Можно было продать принадлежавший ему там дом и, наверное, машину. Это принесло бы тысяч тридцать долларов. А может, ничего не продавать и подыскать работу? Жить в прекрасной стране, в любимом городе? Преподавать английский, тихо обитая на улице Тирадентис, откуда уже скрылись ненавистные тени и где остались только босоногие мальчишки, гоняющие по раскаленной улице футбольный мяч.

Куда еще мог он направить свои стопы? Путешествие подошло к завершению. Прошлое осталось позади.

Когда-нибудь она наверняка отыщет его.