Украшение для женщины Казакова Татьяна

– Все равно.

Люба не стала возражать, хотя в душе была не согласна, а Юлька листала альбом и думала, что в последнее время что-то часто рассматривает фотографии. Собственно она все их знает наизусть. Везде они с мамой. Несколько маминых любимых воспитанников, несколько маминых сотрудниц. А вот карточка, где она пошла в первый класс. Две косички и два больших банта. А здесь уже выпускной. Косичек нет, зато появился хвостик и очки. Какая она была невзрачная. Хотя, что значит, была? Юлька подошла к зеркалу в прихожей и стала критически себя разглядывать. Люба вышла за Юлькой, и стоя в дверях, с интересом наблюдала за ней.

– Ты чего там разглядываешь?

– Люба, мне кажется, я изменилась. Ты не находишь?

– А я про что говорю? Ты жутко похорошела.

– Да ну тебя, – отмахнулась Юлька, впрочем, очень довольная. Она вернулась на кухню и опять стала листать альбом.

– Странно, куда все-таки делась эта фотография. Я не вытаскивала. Не понимаю, куда она подевалась.

– Кстати, Юль, ты обещала антресоли разобрать, – напомнила Люба. – Давай, я тебе помогу. – И, не дожидаясь согласия, подставила табурет.

– Нет, – Юлька решительно поставила табурет на место. – Я как-нибудь сама. А ты иди, отдыхай, вон глаза слипаются.

– Да, пожалуй, мне пора, завтра на работу.

Проводив Любу, Юлька стала убираться на кухне. Ах, да. Антресоли. Убрав последнюю чашку, она подставила табурет и открыла дверцы. Какой-то старенький чемодан и коробки. Юлька решила начать с чемодана. Он был не тяжелый, но взяться было неудобно, она потянула его, задела коробки, и одна из них упала. «В таком случае начну с коробки», – подумала она. Спрыгнула с табуретки, подняла коробку, притащила ее в комнату на стол. В коробке лежали бумаги, старые открытки. Она взяла одну. «Дорогая Майя Марковна, поздравляем Вас с Новым Годом!» … – Она перевела взгляд на подпись. «Благодарные родители». Остальные открытки также были от родителей, некоторые были написаны детским почерком. А это письмо с заграничным штемпелем и маркой. Сердце почему-то забилось сильнее, она чувствовала, что сейчас прочтет что-то важное, что-то из прошлого. Немного помедлила и, задержав дыхание, достала письмо. «Дорогая сестренка! Шалом! С трудом узнал твой адрес. Прошло двадцать два года, как мы уехали. Мне тогда было четырнадцать лет, я не понимал, почему ты не поехала с нами, и почему родители запретили спрашивать о тебе. Друзей у папы не было, а мама полностью ему подчинилась. Не буду подробно описывать нашу жизнь, в первые годы было очень трудно, а теперь мы ни в чем не нуждаемся. Я получил хорошее образование, работаю в дорогой клинике и пишу научную работу. Отец своим фанатизмом совсем подавил маму. Мне легче, я живу отдельно, а она, бедняжка, мучается. А недавно вдруг заговорила о тебе, втайне от отца, конечно. Она подсказала, где тебя искать, и я сразу написал. Пожалуйста, откликнись. Отец не готов тебя принять, но, в конце концов, это случится. Я пишу тебе свой адрес и телефон. Буду ждать. Целую, твой брат, Яша».

Юлька несколько минут сидела, как неживая. Она еще раз перечитала письмо. Что же это получается? Этот Яша мамин брат? И еще у нее есть бабушка и дедушка? Ой! Надо посмотреть штемпель. Какое число? Непонятно. Вот здесь. Что-то стерто. А! Вот! 15января прошлого года. А в марте мама попала в больницу. Но она ничего не сказала про письмо, вообще ничего. Почему? Почему она ничего не рассказала Юльке про своих близких? Когда в последний раз она видела маму в больнице, та сказала, что теперь они заживут по-другому. Да, правильно, так она и сказала. Но три месяца она молчала. Она жадно прочитала письмо еще раз. «Прошло двадцать два года…» Столько, сколько ей лет. Значит, они уехали, не зная, что у них родилась внучка? Вспомнились слова тети Сони там, на кладбище. «Этот полоумный еврей выгнал свою дочку, а сам вместе с женой и сыном Яшей уехал в Израиль, а Олечка приютила ее у себя». Все правильно. Значит, Юлькин дед выгнал маму из дома. За что? Что она такого сделала? Возможно, это из-за ее отца. Как бы это выяснить? Обидно, что нельзя ничего узнать. А что же теперь делать? Надо написать ответ. Или не стоит? Посоветуюсь с Любой. Вот она удивится.

И, действительно, на следующий день Люба просто дар речи потеряла от этой новости. Она несколько раз заставила Юльку перечитать письмо, хотя та уже выучила его наизусть. Потом Люба сама полезла на антресоли, и со словами «Вдруг еще что-нибудь найдется», достала чемодан и другую коробку. Но в чемодане оказались Юлькины первые пинетки, еще ее детское платьице и несколько бережно уложенных маминых платьев, которые Юлька никогда не видела. А в коробке под старыми квитанциями на самом дне под пакетом лежала пожелтевшая фотография. Юлька с осторожностью стала ее разглядывать, от волнения закусив губу. Люба из-за ее плеча тоже посмотрела.

– Думаю, это твой дед и бабушка, а это мамин брат, а это твоя мама. Сколько же ей здесь лет? Наверное, лет шестнадцать, не больше. Смотри! Пианино ваше! Точно оно! Где же это?

Юлька не отвечала, слезы застилали глаза. Люба, поняв ее состояние, хотела уйти, но Юлька затрясла головой, прося остаться.

– Я думаю, – после некоторого молчания тихо сказала Юлька, продолжая разглядывать фотографию, – это у них дома. Большая комната. Видишь, как свободно. А какая мама красивая, и я на нее совсем не похожа. Даже удивительно, я ни на кого из них не похожа? Да?

Любе пришлось согласиться, действительно, Юлька только в общем чем-то напоминала мать, а на остальных родственников вообще не похожа.

– Знаешь, мне кажется, они не обрадуются, если я напишу. Они же ждут письма от мамы, а ее больше нет. А я….Думаю, они не хотели меня.

– Дурочка! Возможно, и не хотели, но это было сто лет назад. А сейчас очень даже обрадуются. И потом, надо сообщить, что Майя Марковна умерла, они должны знать.

– Да, ты права. Я просто сообщу им про маму и все.

– Подожди, ты, что будешь писать от имени соседки? Вообще нехорошо. Нет уж, Юля, давай пиши, как есть, а там видно будет, захотят они тебя или нет.

Но писать сегодня было уже поздно, Юлька отложила письмо на завтра.

Весь день на работе и по дороге домой в голове у нее крутился текст письма. Она так и не решила, что напишет и в какой форме. У дома ее остановила тетя Маруся Катафалк, сказала, что она испекла вкуснющие ватрушки. Сейчас она Митьку покормит и заглянет к ним чайку попить с ватрушками. Юлька замешкалась у двери, чтобы набрать код. Но дверь подъезда неожиданно открылась, Юлька невольно отошла. Показалась физиономия сантехника, и в ту же секунду сверху что-то рухнуло. Юльку слегка задело, и она упала, а вот дядя Митя лежал неподвижно. Тетя Маруся заголосила, что есть силы

– И на кого ты меня покинул, соколик мой ясный? И почему меня господь так наказывает? Все мои мужья ушли-и-и. А с тобой даже не были мы женаты-ы-ы.

Юлька с трудом поднялась и отряхнулась. Плечо болело, а так вроде ничего. Она посмотрела наверх. Что это было? Подошли несколько соседей, стали активно обсуждать, откуда свалилась сосулька, и какие сволочи и бездельники в этих ДЭЗах сидят, не чистят вовремя крышу. Кто-то вызвал «Скорую помощь», сообщили, что человека сосулькой убило. Юлька подошла поближе к тете Марусе. Та лежала ничком на неподвижном Митьке и голосила. Вдруг он отчетливо сказал

– Марусь, ты все же не пушинка, придавила совсем.

– Ой! Ты жив? А чего ж ты лежишь, как мертвый?

– Да послушать хотел, что ты про меня говорить будешь. Хорошее или плохое?

– Митька! Вот я тебе сейчас покажу! – Она уже готова была наброситься на него с кулаками, но внезапно остановилась.

– Митя, у тебя, правда, все в порядке? А чего ж ты не встаешь?

– Да вот руку, кажется, сломал, а так ничего.

– Ой! Слава Богу! «Скорая» сейчас приедет. Вот удивятся. – И видя непонимающую Митину рожу, пояснила – Так им же сказали, что труп, а ты живо-о-ой!

Она опять заплакала и повалилась на него, а Юлька, потрогав ушибленное плечо, отошла в сторону.

– Что здесь происходит? – Люба с недоумением смотрела на лежащего поперек подъезда сантехника, плачущую над ним тетю Марусю Катафалк и галдящих соседей. Ей наперебой стали рассказывать о происшедшем, Люба вертела головой и не знала, кого слушать. Неожиданно заметила Юльку и кинулась к ней.

– А ты здесь что делаешь? Это что? На тебя тоже упало? – Она тормошила и вертела

Юльку, смотрела вверх на крышу, опять тормошила Юльку, расспрашивала очевидцев, и ничего не поняла. Откуда взялась эта огромная льдина? Ведь на прошлой неделе сбивали все сосульки, Люба очень хорошо это запомнила – во-первых, вокруг все оградили, а во-вторых, ей несколько раз крикнули с крыши, чтобы посторонилась. В это время подъехала «Скорая помощь», народ расступился, освобождая проход врачу. Он подошел в сопровождении медсестры и стал осматривать дядю Митю. Оказалось, у него сломана рука и еще болела грудь. Врач подозревал перелом ребер. Юльку тоже осмотрели, предложили поехать с больницу сделать снимок. Она стала отнекиваться, но Люба с силой запихнула ее в машину, в последний момент и сама туда залезла. У Юльки кроме сильного ушиба, ничего не обнаружили и отпустили. Люба остановила частника, и они быстро доехали до дома, но все равно было уже поздно.

– Юль, ты пока поставь чайник, а я поднимусь к тете Марусе, расскажу ей, что и как с дядей Митей, а то она волнуется.

Тетя Маруся не хотела отпускать Любу, все расспрашивала о своем Митеньке. Люба постаралась ее успокоить. Уже попрощавшись, вдруг спохватилась

– Тетя Марусь, а вы видели, как все произошло?

– Конечно. Я ж там была, мы с Галей разговаривали, и как раз Юленька подошла, я ей сказала, что зайду попозже ватрушками вас угощу. Она набрала код, только за ручку взялась, а оттуда как раз Митя выходил. Юля посторонилась, вот тут все и произошло. Прямо, как нарочно – только дверь открылась, и сразу сверху упала эта льдина.

– Странно, вроде недавно чистили

– Так Митька сам чистил вместе с дворником. Откуда она взялась-то? Завтра пойду в нашу контору выяснять.

– Да, вы уж все выясните, пожалуйста.

– Люб, возьми ватрушек-то, сейчас уж поздно, хоть завтра поедите.

Юлька еле сдерживала зевоту, Люба оставила ватрушки, и ни о чем больше не спрашивая, быстро ушла к себе. Там она нашла телефон Юры. Рассказав ему о случившемся, добавила

– Конечно, возможно, это все случайность, но я все-таки решила позвонить тебе.

– Ты абсолютно все правильно сделала, тут все непросто. Я, пожалуй, попрошу за ней присмотреть. Как нарочно пришлось уехать, не знаю, когда вырвусь. Люба, если что покажется подозрительное, сразу звони. Спасибо тебе.

– Подожди, Юлька нашла письмо от своего дяди из Израиля. Он писал в прошлом году ее матери.

– Вот это новость! А ты не могла бы узнать его адрес?

– Я посмотрю на конверте и позвоню.

Люба отключилась, на душе было тревожно. Что-то странное происходит вокруг Юльки, и как хорошо, что нашлись родственники. Надо ей быстрее написать в Израиль. А вдруг она уедет туда? Люба загрустила. За эти годы она так привязалась к Юльке. Без нее будет очень одиноко. Да нет, никуда она не уедет, здесь же Юра. Хоть бы у них все сложилось. Вспомнив его просьбу, Люба на следующий день, зайдя к Юльке, потихоньку переписала адрес с конверта и позвонила Юре. А завтра надо будет съездить с Юлькой в клуб, куда их приглашали….

Нет, это ни в какие ворота не лезет! Конечно, я очень люблю мамулю и уважаю чужую старость, но всему есть предел. Я согласилась отвезти тетю Соню на кладбище и даже не возражала, когда ко мне обращались, как к прислуге…..Но, черт возьми, я не давала согласия на присутствие тети Сони в моем доме! А оно несколько затянулось. Мамуля просто сообщила, что тетю в таком состоянии нельзя оставлять одну, надо бы ей подыскать компаньонку или сиделку. Она вплотную займется этим вопросом, а тетя пока поживет у меня. Я вспомнила, как ловко она не дала мне опомниться, чмокнула в щеку и, подхватив Илью Алексеевича, упорхнула.

– Ничего, mon chere, все наладится, – успокаивала меня бабушка, похлопывая по руке. – Действительно эту даму нельзя оставлять одну. Несколько дней поживет у нас, а потом Аллочка кого-нибудь подыщет.

В общем, в тете Соне меня раздражало только то, что она не хотела меня узнавать и с упорством считала прислугой. Потом она вдруг вспомнила, что когда-то хорошо пела, а у нас прекрасная акустика, особенно в бассейне. Каждый день, перед завтраком она плавала, потом у нее была распевка. В первый раз, когда мы услышали эти звуки, Валентина Петровна от неожиданности уронила чашку, а я бросилась вниз, подумав, что это вопль о помощи. Но, увидев безмятежную тетю Соню, которая разгуливала по тренажерному залу, периодически закрывала себе пальцем ноздрю и издавала эти странные звуки, я успокоилась. Пусть развлекается. Правда, когда, находясь в гостиной, она начинала брать «до» третьей октавы, утверждая, что у нее колоратурное сопрано, у нас по коже мурашки бегали и, отнюдь, не от восторга. Еще она очень любила смотреть телевизор, причем обязательно в гостиной, хотя в ее комнате тоже был телевизор. А вчера с утра в новостях сказали, что пенсионерам прибавят пенсию на двести рублей. Все, тетю Соню в этот день невозможно было оторвать от телевизора. Как только начинались новости, она придвигала стул вплотную к телевизору и делала громче звук. Услышав в очередной раз о прибавке к пенсии, она ликовала

– Какой хороший у нас президент, все время думает о нас, вон без конца прибавляет пенсию. Сколько же я буду теперь получать?

В очередной раз, когда она, подхватив стул, понеслась к телевизору слушать про прибавку, бабушка не выдержала и, пытаясь перекричать телевизор, сказала

– От того, что вы громче включили звук и сели ближе к телевизору, пенсию вам больше обещанного не дадут

– А сколько мне обещали? – Моментально последовал вопрос

– Вам обещали двести рублей

– Это утром обещали, а в два часа обещали еще двести, а в шесть часов еще обещали. Это сколько же получается?

– Просто они повторяют одно и то же сообщение много раз.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, – терпеливо объясняла бабушка, – что больше двухсот рублей не прибавят, так что не мучайте телевизор.

– Да? – тетя Соня задумалась, а потом вдруг накинулась на бабушку – А как я буду жить на свою пенсию?! А? – И тут же успокоилась и забормотала – У меня очень хорошая пенсия, четыре с половиной тысячи и еще мне Лужков тысячу платит, и лекарства бесплатные, и еще вот президент прибавит. И потом у меня все есть: и пальто, и плащ, и платьев разных куча.

Тут я вспомнила ее кошмарные наряды и решила свозить ее в магазин немного приодеть. Бабушка одобрила мою идею и согласилась нас сопровождать. Но в Москву везти ее далековато, ей будет тяжело, и мы решили поехать в Мытищи. По дороге она развлекала нас, читая все рекламы подряд

– «Храните деньги в земле!» Это как же в земле? Закапывать что ли? А где же закопать? Около дома нельзя. Могут подкараулить и украсть. Еще и по голове ударят. А где же закопать? Олечка, вы где закапываете деньги?

Бабушка пыталась ей что-то объяснить, но она ее не слушала и теперь читала названия улиц

– «Советская»… Что такое Советская? …Где это Советская…. «Салон красоты»….. Что такое Салон красоты? Красоты… Наверное, надо туда сходить…

Бабушка стала мне рассказывать, что встретила наших соседей, живших напротив, они только что вернулись из Египта. Тетя Соня моментально включилась в разговор

– Как из Египта? Это ж дорого ужасно

– По-моему они сказали, что путевка стоит тридцать тысяч.

– Сколько!? Тридцать тысяч!? Откуда у них такие деньги? Это ж огромные деньжищи! Вот у меня пенсия четыре с половиной тысячи и Лужков мне тысячу платит, а у них откуда?

– Они заработали

– Эти деньги они взяли нечестным путем. Столько заработать нельзя.

Бабушка хмыкнула и замолчала. Наконец мы подъехали к магазину. Через несколько минут я пожалела о своем порыве приодеть тетю Соню.

– Это что, рынок? Имейте в виду, я не покупаю рыночные тряпки

Я скрипнула зубами, в мои планы не входило везти ее в бутики, но и это был не рынок, а приличный торговый центр.

– Это не рынок, дорогая моя, посмотрите вокруг. – Бабушка показала на многочисленные магазины.

– Да… здесь красиво… это, пожалуй, не рынок.

– Это хорошие магазины.

– А почему их так много?

– Это как в ГУМе. Помните ГУМ?

– Да, да, я люблю ГУМ. – И она весьма резво засеменила к самой яркой витрине и неожиданно встала перед манекеном в декольтированном платье до колен.

– Вот это платье мне очень нравится и длина хорошая. Открывает ножки.

Я попыталась ее отвлечь, предлагая другие модели, но тетя уперлась, как баран

– Хочу с декольте.

Продавщица смерила ее презрительным взглядом и пренебрежительно фыркнула, бабушка тотчас подобралась, вздернула подбородок и громко заговорила по-французски.

Продавщица захлопала глазами, ухмылочку с лица убрала

– Чем могу помочь?

Вот это другое дело. Как же быть с декольте? Бабушка пришла на помощь

– Вот что, у вас найдется декольтированное платье только подлинее?

Я с удивлением смотрела на бабушку. Как она себе представляет тетю Соню в декольте? И где она будет носить такое платье? Но девушка уже спешила к нам с платьем. Оно было не так смело декольтировано, но все же очень открыто, зато юбка закрывала колени.

Тетя Соня долго вертела его в руках, наконец, пошла в примерочную.

– Бабушка, зачем вы согласились на декольте? Где она будет это носить?

– Знаешь, видимо, она давно хотела такое, пусть потешится. Но надо купить ей какую-нибудь накидку или легкую блузку, чтобы сверху накинуть. Не сомневайся, будет очень пристойно.

Тетя Соня вышла к нам в платье, все, кто находился в магазине, обернулись на нее. Она, польщенная таким вниманием, крутилась, как девчонка перед свиданием, и лепетала

– Ну, как? Вам нравится?

– Замечательно. Но чего-то не хватает.

Продавщица, выслушав нас, кивнула в ответ и направилась в зал искать подходящую блузку. Вернулась она с тремя моделями. Шифоновые, с длинными рукавами, свободного покроя. Подобрали подходящий цвет, убедили тетю Соню. Слава Богу! Ей понравилось. Дальше я идти была не в силах, точнее с тетей идти. Пожалуй, посажу их в ресторане, а сама быстренько куплю ей все необходимое, тем более, что размер уже знаю. Мы поднялись на эскалаторе на последний этаж. Усадив их в ресторане и попросив сделать заказ и на мою долю, сама отправилась по магазинам. Я купила ей очень симпатичный брючный костюм для дома и еще один на выход, также юбку, блузку и тонкий джемпер, из верхней одежды не стала ничего покупать, так как бабушка сказала, что отдаст ей кое-что из своего гардероба. Мы отлично посидели и довольно вкусно поели. На обратном пути зашли в обувной магазин и там купили тете удобные сапоги, тапочки и туфли. Тетя Соня пыталась мне сунуть тысячу рублей, посчитав, что больше ее наряды не стоят. Бабушка предложила ей потратить деньги на белье. Так мы и сделали. Домой вернулись уже поздно вечером. Странно, пока мы ехали в машине, тетя Соня не обращалась ко мне, как к прислуге, но и Ланой меня не называла.

Через некоторое время я как-то успокоилась. А зря. Дни проходили, и на мой вопрос, когда будет сиделка, мамуля неизменно отвечает, что рассматривает кандидатуры. Нет, так дело не пойдет, придется самой заняться этим вопросом, тем более, что времени свободного у нас с девчонками сейчас много. Семен Маркович постепенно меня заменил и работает каждый день, у Лариски появилась помощница, а вот Наташку заменить некем, но дел у нее немного – она ведь у нас по связям с общественностью, а с общественностью надо встречаться по праздникам, естественно, с подарками, ну и во время различных проверок, тьфу, тьфу, тьфу. Но, несмотря на свободное время, мы все равно продолжаем почти ежедневно появляться в клубе. Во-первых, надо контролировать работу, во-вторых, самим хочется позагорать, посплетничать, узнать последние новости и, наконец, в-третьих, просто не хочется сидеть дома. Сейчас особенно чувствуется Сашино отсутствие. Командировка его неожиданно затянулась, правда, он звонит каждый день, интересуется нашими делами. Если Владимир дома, то обязательно с ним поговорит. Даже не верится, что у меня такой замечательный муж. А вдруг он притворяется таким хорошим, а сам за моей спиной ….. Все, все, все, не буду о плохом. Зачем выдумывать себе проблемы на пустом месте. У меня все хорошо, все замечательно, только появилась небольшая проблема в виде престарелой родственнице. Кстати, о пребывании в нашем доме тети Сони, я Саше пока не сообщала, надеясь, что к его приезду ее уже не будет, но теперь сильно в этом сомневаюсь. Нет, надо срочно ехать в агентство, возможно там помогут. Кстати, Юля вроде хотела ей предложить погостить у нее. Конечно, я не собираюсь сбагривать ей тетю Соню, но возможно у нее или у Любы будут идеи на этот счет. После нашего знакомства с Юлей, я звонила ей пару раз, и, наконец, сегодня еле-еле уговорила ее и Любу придти в клуб. Они пришла после работы, я проводила их в солярий, договорилась насчет массажа и вернулась в кабинет, где Наташка демонстрировала последний писк моды – какие-то необыкновенные туфли на огромной платформе и высоченном каблуке.

– Нет, это не для меня, – со вздохом произнесла Лариска, с сожалением рассматривая туфли. – Я уж и забыла, как ходить на каблуке.

– И совершенно зря, – Наташка надела туфли и чинно прохаживалась перед нами. – Женщине нельзя отвыкать от каблука. Во-первых, стройнит, во-вторых, походка совершенно другая, ну и повыше становишься, тоже хорошо.

После этих слов Лариска замкнулась и собиралась тему закрыть, но все же не выдержала

– Насчет стройности, я согласна, но походка….Некоторые и на каблуках вышагивают, как солдаты на плацу, а некоторым, как мне, например, роста и так хватает.

– За фигурой надо следить, – наставительно заметила Наташка, а Лариска моментально насупилась, но Наташку уже понесло – Да, вот я регулярно хожу на аэробику, а ты все забросила, Миша, между прочим, каждый раз спрашивает про тебя. И потом я не жру пирожки с грибами. Еще неизвестно, что ты там на ночь лопаешь.

– Что хочу, то и ем! – Выкрикнула Лариска. Ну, все, не дадут спокойно посидеть, а ведь только расслабилась.

– Птичка, – неожиданно Наташка переключилась на меня. – А ты что молчишь? А-аа, ты, наверное, вся в тоске и печали. Милый уехал и не возвращается. Загулял, что ли?

Я не успела ответить, Лариска поднялась и медленно пошла на Наташку

– Удавить тебя – не жалко.

Та пискнула и заметалась по кабинету, выискивая, куда бы спрятаться, на ходу верещала

– Девчонки, я пошутила. Это я просто так, чтобы вас развеселить. Вы что, шуток не понимаете?

Но Лариска не слушала ее вопли и совершенно определенно собиралась ее побить. В это время в дверь постучали, Наташка, не останавливаясь, закричала – Войдите!

Наум Григорьевич вошел и сразу оказался перед Лариской, вернее перед ее выдающимся бюстом, потому, как доставал только до этого места. Он с восторгом на него уставился, чем весьма смутил Лариску. Как всегда, пробормотав: «Какие формы», он с трудом отвел от нее глаза.

– Лариса Григорьевна, я к вам. Собственно, не лично к вам, а к вам ко всем.

Мы уселись на свои места и стали слушать.

– Так вот, у меня такое предложение. Николай Трофимыч, ну дядя Коля, так хорошо отделал подвал, что просто грех его не использовать. Там можно было бы что-то открыть.

Мы переглянулись, и по лицам девчонок я поняла, что они, так же как и я, сто лет не были в подвале и понятия не имеют, что там делается.

– Если у вас нет никаких соображений, давайте проведем собрание и поспрашиваем у народа. Все-таки у нас много молодежи работает, им виднее. – Скромно заметил Наум Григорьевич, из чего я сделала вывод, что он уже кое-что придумал.

– Мы уверены, что вы нам дадите дельный совет, – Лариска тоже правильно его поняла. – Так что же вы предлагаете?

– Я предлагаю солярий и массаж перевести туда, а на их месте сделать еще одну небольшую гостиную. Ресторан увеличивать смысла нет. Чай пьют все равно в маленькой гостиной, туда же можно будет заказывать салаты, легкие закуски и выпечку. Поставим туда еще пару столиков, а в другой гостиной можно проводить встречи по интересам.

– Точно! Вы гений! – Зааплодировала Наташка. – Мы как раз думали о том, что у нас тесновато стало.

– Подождите, – Лариска постучала карандашом по столу. – Надо проверить подвал, в любом случае там надо делать ремонт, ставить кондиционеры, проводить воду и так далее, потом здесь тоже делать ремонт и покупать мебель. Да, еще не забудьте про персонал. Если придется носить еду из ресторана, придется взять еще официанта, а, может, и не одного.

Наум Григорьевич с восхищением смотрел на Лариску и согласно кивал.

– Все, милые девушки, вижу, вы поняли меня правильно. Посоображайте, как все лучше сделать, а я пошел на кухню. Кстати, советую сегодня поужинать в ресторане, закажите Зое Тимофеевне рыбу. У нее есть такой рецепт – пальчики оближите. – Бросив на прощание еще раз взгляд на Ларискин бюст, он со вздохом удалился.

После его ухода мы бурно включились в обсуждение этого вопроса, а потом мы, последовав совету Наума Григорьевича, пошли обедать и заказали фирменную рыбу Зои Тимофеевны.

– Обалденная рыба, пойду на кухню, поблагодарю сама.

– Мы с тобой, – подключились девчонки.

На кухне мы застали Зою Тимофеевну и Платониду, которые азартно спорили по поводу поездки в Петербург.

Оказалось, Зоя Тимофеевна уговаривает Платониду поехать во второую столицу на выходные дни, чтобы сходить в Русский музей, а Платонида упирается и находит разные отговорки.

– Да пойми, ты, – размахивала перед ее носом половником Зоя Тимофеевна, – там, говорят, такая картина есть «Последний день Помпеи». Всем дают очки, и ты находишься как бы внутри картины, представляешь?

– Ну и что? – Сопротивлялась Платонида – К вашему сведению, у нас в Третьяковке есть картина Поленова с таким же эффектом. «Московский дворик», называется.

– Да что мне там делать, в твоем дворике? За сарай сходить поссать?

Платонида открыла рот, но вдруг согнулась пополам и засмеялась, мы уже стонали от смеха. Какие же они смешные! В конце концов Платонида согласилась поехать, и Зоя, удовлетворенная результатом, подняла телефонную трубку, чтобы заказать билеты. Мы еще больше подняли ей настроение, поблагодарив за вкусный обед.

Вернувшись в кабинет, я неожиданно вспомнила про тетю Соню и поведала девчонкам, в каком нелепом положении оказалась. Девчонки стали советовать, где найти сиделку. За этим разговором нас и застали Юля с Любой. Мы заказали всем по «Маргарите»

– Давайте вернемся к нашим баранам, то есть, к тете Соне

– А что с ней такое? – Забеспокоилась Юля

– Не волнуйся, с ней все в порядке. Сегодня она заказала на обед паштет из телячьей и печени, щавелевые щи и запеченную семгу. Ах, да! Еще артишоки.

– Это что за зверь? – заинтересовалась Наташка

– Это не зверь, это овощ, но покупать артишоки я не собираюсь, я не знаю, что с ними делать. И откуда у нее это взялось? Можно подумать у нее когда-нибудь были слуги. А бабушку она неизменно называет «моя компаньонка».

– А Ольга Андреевна как на это реагирует?

– На удивление спокойно, правда стала чаще говорить по-французски. Девочки, – я обратилась к Юле и Любе, – мы как раз обсуждали, где найти ей сиделку, может, у вас есть какая-нибудь знакомая или соседка, которая согласилась бы с ней пожить.

– Мне кажется можно поговорить с Галиной Сергеевной с первого этажа, – неуверенно начала Люба, – но я сомневаюсь, что она сумеет приготовить артишоки или еще какую-то хрень.

– Ой, Любаша, ради Бога, уговори эту вашу тетю Галю. Скажи, что готовить надо только простую пищу. Если она согласиться, я сразу же подъеду и обговорю условия. Идет? А может, я вас подвезу домой и сразу поговорю с ней?

– Понимаю твое нетерпение, но все-таки лучше я сама предварительно с ней поговорю. Прямо сегодня, обещаю. А у Юльки новость, расскажи Юль.

– Да, я случайно нашла письмо, написанное моей маме от ее брата из Израиля. Оказывается, у меня есть и дедушка с бабушкой и еще дядя. Правда, не знаю, обрадуются ли они мне.

– Вот еще! – Я возмущенно передернула плечами. Кому же не понравится такая славная девушка? – Да они будут на седьмом небе от счастья.

В это время зазвонил мой мобильник

– Птичка, – услышав родной голос, настроилась на позитив. Наконец-то, он скажет, что выезжает из этого загадочного города Норильска и возвращается домой. В голове уже пронеслась картина нашей встречи. Романтический ужин в спальне, свечи, красивое белье, а может… – Ты слушаешь меня?

– Конечно, очень внимательно.

– Так ты не сердишься?

– Сердишься? Ну, что ты? Я так рада!

Саша замолчал. Кажется, я что-то пропустила – Шурик, ну ты продолжай, продолжай, я слушаю

– Да я уже все сказал. Ну, если ты не обижаешься, значит, мы с Юрой со спокойной совестью берем билеты прямо в Петербург.

– Как в Петербург?! Зачем в Петербург?

– Так, выходит ты, как всегда, меня не слушала. Повторяю еще раз. Я не буду заезжать в Москву, чтобы не тратить время.

– А когда же ты приедешь? – Я совсем растерялась

– Постараюсь через недельку. Все, целую тебя и Владимира. Всем домашним большой привет. Пока.

Я расстроено смотрела на телефон. Мы никогда не расставались так надолго. Да, у Саши были и прежде командировки, но, как правило, он отсутствовал не больше недели, а тут…

– Что? – Послышался ехидный Наташкин голос. – Блудный муж задерживается?

Я не стала ничего отвечать, только отметила про себя, что Наташка в последнее время радуется, когда у нас с Лариской с мужьями разлад. Ну, уж, не дождется! Я изобразила веселье

– Представляете, как здорово! Я свободна еще целую неделю. Вот повеселюсь!

– Интересно, как? – Тут же последовал Наташкин вопрос

– Например, пойду в театр. Юль, пойдешь со мной?

– С удовольствием.

– Так, сейчас прозондирую насчет билетов. Кто еще хочет?

Лариска отмахнулась, Наташка плечами пожала, Люба покачала головой. Ну и ладушки, пойдем с Юлькой вдвоем.

Дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки. Сегодня адвокат сообщил, что у него есть новости. Ну что ж, посмотрим. Вчера Владимир был в гостях у Марата с Тамарой и еще раз убедился, как им повезло, что они встретили друг друга. Сохранить такие отношения – это редкость. Кого ни спросишь, или развелись, или на грани развода. Гуле вроде тоже повезло, а маленький Ринат просто чудо какое-то. У Владимира при воспоминании увлажнились глаза. «Черт знает, что. Наверное, старею». Позавидовал он им, опять на душе кошки заскреблись. Есть ведь где-то парень или девушка, его ребенок. И сегодня, наконец, что-то прояснится

– Ну что ж, уважаемый Владимир Анатольевич, – начал адвокат, раскладывая на столе какие-то бумаги, – ага, вот это… – Беляев в нетерпении даже заерзал в кресле, но Григорий Михайлович был как всегда нетороплив. – Так вот. Семья Оленских проживает в Хайфе.

Беляев напрягся, ну конечно, Майина фамилия была Оленская, он вспомнил, ее путали с однокурсницей Оболенской.

– Но не полным, так сказать, составом, – продолжал Григорий Михайлович. То есть, там живут Берта Григорьевна и Марк Давидович Оленские, а их сын Яков Маркович проживает в Тель-Авиве. Очень способный молодой человек, работает в одной из лучших и дорогих клиник страны. – Он замолчал, а Беляев не выдержал

– А дочь? Что вы узнали про дочь?

– Дочь, Майя Марковна Оленская, но с ними ее нет. Родители очень замкнутые и набожные люди, поговорить с ними было просто невозможно, все сведения мы узнали у их сына Якова.

– И что же он сообщил?

– Сказал, что только недавно с трудом узнал у матери адрес сестры в Москве.

– Так она в Москве?!

– Да, на улице Правды. Яков сообщил, что написал ей письмо еще в прошлом году, но, она не ответила. Он решил, что она до сих пор обижена на них и не хочет общаться или сменила место жительства. Во всяком случае, он очень просил разыскать ее. Больше он о ней ничего не знает. – Григорий Михайлович замолчал, а Владимир задумался. Так значит она совсем рядом? И он может пойти к ней сегодня же. А почему она не поехала с родителями? Вышла замуж?

– Григорий Михайлович, вы не поинтересовались, почему она не поехала с ними?

– Конечно. Яков сказал, что сестра была беременна, и отец просто отказался от нее.

– Дикость какая-то!

– Да уж, но, как я вам говорил, Марк Давидович ортодокс и вообще человек с непростым характером.

– Хорошо, все замечательно, спасибо. Вот ваш гонорар, – он протянул адвокату деньги. Тот помедлил и сказал

– Но это еще не все.

– А что же еще?

– Я проверил этот адрес. Там действительно проживала Майя Марковна Оленская, но….

– И что же?

– Но в прошлом году она скончалась в больнице от неправильно поставленного диагноза.

– Так она умерла? – Он откинулся в кресле и задумался. Через несколько минут спросил – Она была замужем?

– Нет, она не выходила замуж. После отъезда родителей ее приютила у себя двоюродная сестра ее матери, потом она умерла и Майя осталась одна с ребенком. Девочкой. Собственно она и сейчас там проживает.

– Как ее зовут?

– Юлия Владимировна Оленская.

Владимир замер. Все точно. Это его дочь. Юля, Юленька.

– А чем она занимается?

– На этот счет не было никаких указаний, и потом сначала я хотел сделать вам отчет о проделанной работе.

– Да, да, спасибо. Все правильно.

– Вот здесь все сведения об их семье, вот адреса в Израиле и в Москве.

Проводив адвоката, Владимир вернулся к столу и уставился на бумаги. У него есть дочь, у него есть дочь – только это крутилось в голове. Он достал бутылку виски, налил в стакан, хотел разбавить на американский манер, содовой, но передумал и выпил так. Все и сразу. В горле перехватило, он глубоко вздохнул. Майя умерла от врачебной ошибки. Нелепость какая. Ведь она была совсем молоденькая. Внезапно на него нахлынуло раскаяние. Господи! Как же он виноват перед ней! Ведь он любил ее, и, если бы он тогда не смалодушничал, они могли бы быть счастливы. А теперь ее нет …, но у него осталась дочь. То, что это его дочь он не усомнился ни на мгновение. Как же они жила все эти годы? И как же теперь она одна? Ей сейчас двадцать два года. Интересно, какая она. Он разрывался между желанием сейчас же поехать к ней и страхом, как она его примет. А вдруг она не одна? У нее может быть молодой человек. В этом возрасте такое в порядке вещей. Пожалуй, он все-таки поедет к ней и попытается ее увидеть хоть из окна машины. Черт, надо было сказать Григорию Михайловичу, чтобы узнал, где учится или работает. А вдруг она из тех вульгарных созданий, которые делают себе боевую раскраску на лице и ругаются матом, попивая из горла пиво? Нет, он сразу отбросил эту мысль. У Майи не могло быть такой дочери. Она наверняка интеллигентная девушка и конечно красивая. Да, пожалуй, сегодня же поедет по указанному адресу, а там посмотрит по обстоятельствам. Раздался звонок.

– Ленка! У меня новость. Кажется я, наконец, нашел своего ребенка. Это дочь. Представляешь? ….Нет, еще не видел, хочу сегодня поехать…..Почему подождать? …..Да, да, ты, вероятно, права. Денек подожду…. А что еще выяснить? …Узнать, чем занимается, с кем встречается? Да, да, как ни тяжело, потерплю. Спасибо. Володьке привет. Целую.

Он повесил трубку. Да, сестра права. Надо подождать. Вначале все про нее узнать… Нет, вряд ли он сможет еще ждать. Один день, не больше.

– Ну что, дождался?! Он нашел ее!!

– Не кричи!