Маленькие повести о любви Виг Елена

Накануне подписания документов о разводе Кевин решил сделать последнюю попытку отговорить Рейчел от этого шага. Он подъехал к дому и позвонил в дверь. В ответ услышал только собачий лай. И машины ее не было, значит, ее нет дома. Где она может быть? Решил ждать.

Сидел в своей машине, хотя в кармане лежали ключи от дома, их бывшего дома. Он очень любил этот дом и сад, в котором знал каждый посаженный куст, каждую починенную деталь в заборе, дом, в котором выросли сыновья, в котором он был так счастлив с Рейчел. Он воспринимал его как живой организм и не мог представить, что здесь будут жить совершенно чужие люди.

Рейчел подъехала примерно через час. У нее был усталый вид, круги под глазами, взгляд грустный.

– Что ты здесь делаешь? Давно ждешь?

– Мне нужно поговорить с тобой, пожалуйста!

– Проходи в дом.

Они сели на кухне, как и всегда, она поставила чайник, молча заварила чай. «Господи, – думал он – неужели они сидят здесь в последний раз?»

– Рейчел, прошу тебя, давай не будем разводиться! Я порвал с Айрин, клянусь тебе.

Она, молча, разлила чай по чашкам и привычным движением подвинула ему сахарницу.

– Я верю тебе – просто сказала она – можешь не клясться. Но ты думаешь, что этого достаточно?

– Что тебе мешает? У тебя кто-то появился?

– Ты о мужчине? Нет, дорогой, мужчины у меня нет, но ты прав: кое-что действительно появилось. У меня теперь есть свои друзья, свои интересы, своя работа. Не наши, а именно свои. И я этим очень дорожу.

– Ты хочешь сказать, что в этой твоей жизни мне больше нет места?

– Я не знаю. Я, правда, не знаю. Я знаю только, что камень, спущенный с горы, остановить нельзя. Может быть, когда-нибудь он и остановится, но сейчас еще нет.

– Хорошо, давай разведемся, но хотя бы дом не продавай!

– Ты просто не понимаешь, что я не могу здесь оставаться, он слишком велик, в нем столько воспоминаний.

– А как же сыновья? Где они будут жить? Это же и их дом.

– Я с ними разговаривала. Сыновья меня поддерживают, они уже взрослые и самостоятельные люди. Они все равно не жили бы здесь, даже если бы мы были вместе. У них будет своя жизнь и свои дома. Кстати, – сказала она после некоторой паузы – ты можешь выкупить мою долю, если этот дом тебе так дорог.

– Ты отлично знаешь, что у меня нет таких денег.

– Тогда я не знаю, чем тебе помочь. Мне нужны деньги. Я уже присмотрела себе коттедж недалеко от работы. Он небольшой, но там будет достаточно места и мне, и мальчикам, если они приедут.

– Ты уже все решила – с грустью сказал он.

– Да. Хочешь еще чаю?

– Нет, спасибо. Я, пожалуй, поеду.

Перед тем как выйти из дома Кевин оглянулся. Рейчел сидела, обхватив свою кружку тонкими пальцами, и смотрела в окно, выходящее в сад. Было темно, и он не видел, плачет она или нет.

Подписав документы о разводе, они вместе вышли на улицу. Все вопросы решены, формальности улажены, разговаривать больше было не о чем. Дождь то переставал, то принимался с новой силой. Они стояли без зонтов, капли оседали на волосах, стекали по лицу. А, может быть, это был и не дождь…

– Прости меня – сказал, наконец, Кевин.

– И ты меня прости.

Они молча стояли, глядя друг другу в глаза. Потом Рейчел повернулась и пошла к своей машине, а Кевин еще долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю.

Кевин стоял у окна и смотрел на серое небо в клочьях облаков. Дождь был мелкий, но ветер бросал его в окна с такой силой, что казалось, капли пробьют толстое стекло. Выходить из офиса на улицу в такую погоду было самоубийством. Да и зачем ему выходить? Дома никто не ждет, отец смотрит очередное ток-шоу, в холодильнике мерзнет готовая еда. Поработаю еще пару часов, подумал Кевин.

Он в последнее время полюбил работать допоздна. Это давало массу преимуществ: он не торчал в пробках, ему не нужно было придумывать, на что потратить вечер. Он просто приходил, в пол-уха выслушивал от отца новости, а также его всегда совершенно нелицеприятное мнение о политиках, телеведущих, кинозвездах, обо всех, кого показывали по телевизору или о ком писали в газетах. Пил чай с бутербродом иногда в компании отца, но чаще в гордом одиночестве, и шел спать.

Прошел уже почти год, как он перебрался к отцу, и он успел привыкнуть к такому распорядку. Да и у старика появилась возможность в оперативном режиме руководить сыном, заставляя его делать по дому то одну работу, то другую. Речь, конечно, не шла об уборке или приготовлении пищи. Для этого была приходящая уборщица, которая раз в неделю наводила в этой холостяцкой берлоге чистоту. Продуктами заведовал отец, который любил сходить в соседний супермаркет, пообщаться там со знакомыми, а иногда и не очень знакомыми людьми его возраста. По утрам это был своего рода клуб по интересам, где обсуждались самые злободневные проблемы – политика, налоги, цены и т. п. Кевину оставались работы «мужского» характера: выключатели, лампочки, работа котла, которым отец был особенно не доволен, но упрямо не желал его менять. Еще были сад, газон и машина, которая тоже просилась на свалку, но никак не могла допроситься.

Кевин не возражал, все равно время в выходные девать было некуда. Эта была его «плата за постой», как очень точно определил это отец, который сначала «приютил» сына «на пару дней», но потом, оценив все преимущества ситуации, разрешил жить без ограничения времени. Это было удобно и решало все проблемы – Как и где жить, если не у отца, Кевин не представлял. Снимать квартиру или, тем паче, дом не было ни малейшего желания.

Вообще не было никаких желаний! Не хотелось играть в гольф, встречаться с другими людьми, кроме как по работе, не хотелось читать, смотреть телевизор. Не хотелось иметь дело с женщинами – особенно с ними! Мысль об Айрин приносила только боль и стыд.

Он прекрасно понимал, что поступил плохо, хотя «бесчестным» его отказ иметь с ней общего ребенка назвать было нельзя. Он никогда не говорил, что хочет создать с ней семью, иметь детей. Ему было с ней приятно, интересно, но ведь он не обещал на ней жениться! У него такого и в мыслях не было. Очень грустно, что они смотрели на этот вопрос настолько по-разному. Когда их роман начинался, она казалась такой независимой. Никто ни от кого не требовал никаких обязательств, и это ему особенно в ней нравилось. Им было весело и приятно вместе, вот и все.

Рейчел. Вот о ней он скучал. Его поражало, насколько она изменилась. Он раньше этой женщины не знал. Это не с ней он прожил двадцать два года. Та Рейчел была мягкая и податливая, как воск. Они, конечно, иногда ссорились по мелочам, но, вообще, жили мирно, она не выставляла никаких требований, зная, что он и так делает для семьи все, что только возможно. Она была той женой, о которой любой мужчина может только мечтать. Тогда откуда появилась вдруг та деловая женщина, так безжалостно поломавшая его жизнь?

Он не имел права злиться на Рейчел. Она, конечно, имела основания обижаться на него за измену. Но она не захотела никаких оправданий, просто повернулась и закрыла за собой дверь. Но о какой Рейчел он скучал? О той, мягкой, теплой, привычной, как домашний халат, или о новой, которую так до конца и не узнал? Он не знал ответа на этот вопрос.

Теперь осталась только работа. Вот что никогда его не подводило. Мысли о работе были ему приятны. Их расставание с Айрин прошло без особого обсуждения в офисе. Айрин нашла себе другое место и, почему-то, никто особенно не пожалел об этом. Ее не особенно любили, хотя и отдавали ей должное. Место начальника отдела, которое она занимала, получил ее заместитель, которого она в свое время «обогнала» по служебной лестнице. Теперь он страшно доволен. Еще больше довольна ее секретарша, получившая вместо жесткой и требовательной начальницы, от которой можно было ожидать увольнения в любой момент, того, с кем она была «на ты» уже много лет. Немного посудачили за его спиной, но потом жизнь продолжилась. Так всегда и бывает, подумал Кевин.

Несмотря на дождь, надо было идти домой, завтра новый рабочий день. К счастью, рабочий, а не выходной.

Рейчел сидела в гостиной с планшетом на коленях. В доме было тепло и уютно, особенно после прогулки с Лори по холодной, мокрой, со всех сторон продуваемой набережной. Ветер нес хлопья тумана, казалось, он разорвал низко нависшие облака в клочья, и теперь бросал их в одиноких прохожих, пытаясь загнать их под крышу. Даже собака была довольна возвращению домой. Она съела корм из миски и легла на свое место, свернувшись рыжим мягким клубком. В доме было тихо, хозяйка сидела, накинув на ноги плед, и собаке не о чем было волноваться.

Как хорошо, что у нее есть компьютер, подумала в очередной раз Рейчел. Ее дружба с этим замечательным устройством только началась, но она уже успела оценить те возможности, которые оно перед ней открывало. Компьютер в их доме был всегда. Собственно говоря, их было несколько. У каждого мужчины в доме, и у мужа и у сыновей, был свой лэптоп. Для них это было так же очевидно, как иметь мобильный телефон. Рейчел смотрела на эту любовь мужчин к таким игрушкам с пониманием и некоторой иронией. Ей самой компьютер был совершенно не нужен. Она не очень понимала, что ей с ним делать. Книги она любила, но читать их на компьютере не хотела. Она любила ощущение книги в руках, запах типографской краски, который она улавливала, переворачивая страницы новых, только что принесенных из магазина, романов. Лежать на диване в обнимку с компьютером ей казалось странным. Письма она писала от руки, считая, что тем самым проявляет большее уважение к адресату. Да, если честно, она и не помнила, когда она последний раз писала именно письма. Рождественские открытки – это да! А для всего остального есть телефон.

Поэтому, придя на работу, она честно призналась, что печатать умеет только двумя пальцами, и то с трудом. Патрик научил ее самым элементарным вещам, но если требовалось что-то посложнее, то приходилось его спрашивать. Только после Нового года она, наконец, нашла время для компьютерных курсов, о которых думала уже не один месяц. Курсы эти располагались не очень далеко, ей было удобно до них добираться, но она тянула, не очень представляя, как справится она с задачами, о которых представления не имела.

Первый раз она пришла на занятия, ожидая увидеть молодых ребят, которым нужен компьютер для того, чтобы начать свой трудовой путь, и была очень удивлена, что из восьми человек, пришедших в этот день, пятеро были старше ее. Когда она робко открыла дверь, то женщина лет шестидесяти, сидевшая за столом ближе к двери, очень приветливо на нее посмотрела и сказала: – Ну вот, в нашем полку прибыло, входите, милочка.

Здесь было совсем не страшно. Преподаватель, молодой парень лет 22—24, выдал ей пачку материалов, которые она могла взять с собой и посмотреть дома, посадил ее на свободное место, показал, как включить компьютер и какие задачи они сегодня будут решать. Обстановка была такая, что страх, что она может что-то не понять, совершенно прошел. Все переговаривались, помогали друг другу, преподавателя называли по имени. Он показывал все на своем компьютере, картинка с которого транслировалась на большой экран.

Хотя Рейчел не училась уже столько лет, оказалось, что она быстро все понимает, а записывать ничего не надо было, т.к. все это было в полученной ею раздатке. Она довольно легко повторила на своем компьютере все, что показывал преподаватель, которого все звали просто Джон, и решила, что нашла правильное место для обучения. Было интересно.

Придя домой, она после ужина по раздатке попробовала повторить то, что они сегодня проходили, и когда все получилось, удовлетворенно сказала себе «Я молодец!». Сегодня она вернулась с четвертого занятия. Она умела уже осуществлять поиск в Интернете, с электронной почтой она и раньше работала, но теперь могла приложить к письму фотографии, и вообще любой документ, написанный в текстовом редакторе, электронные таблицы. Сегодня их как раз учили расчетам с помощью электронных таблиц. Она пришла от них в восторг. Не так, чтобы ей в жизни приходилось много считать, но то, что им сегодня показывал Джон, делала эти расчеты очень простыми и удобными. Это мне точно пригодится, подумала Рейчел.

Теперь Рейчел не понимала, как она обходилась без компьютера все эти годы. Это был и справочник, и помощник, и средство связи. Она часто писала сыновьям письма, в которых описывала прожитый ею день. Из-за разницы во времени связь по электронной почте была удобнее, чем звонки через океан. Вечером она посылала сыновьям письма, а утром получала, как правило, пару слов в ответ. Придя с работы, парни отвечали на ее письма или просто слали ей смешные рожицы. Утро начиналось с проверки почты, и, найдя письма от сыновей, она получала заряд хорошего настроения на целый день.

Пару раз она подумывала, не написать ли ей письмо и Кевину. Но не могла представить, что они могут сказать друг другу после того, что уже было сказано. Все дела, требовавшие совместного решения, с разводом и продажей дома закончились. Кевин жил с отцом, об этом ей писали сыновья, каждый раз удивляясь, как их отец терпит такую ситуацию. Кевин не звонил и не просил ее о помощи в поиске нового жилья, она решила и не предлагать свои услуги. Она знала от Оскара, который вел с отцом регулярную переписку, что он очень много сейчас работает, мало бывает в стране, и говорила себе, что это ее не волнует, больше не волнует, больше не должно волновать. Не должно.

Утреннее письмо Оскара встревожило ее не на шутку. Она перечитала его еще раз, пытаясь понять, от чего так защемило сердце.

«Мама.

Вчера встречался с отцом. Он здесь по делам. Посидели в Старбаксе, на ресторан не было времени. Плохо выглядит, хотя говорит, что в порядке. Спрашивал о тебе. Почему не общаетесь напрямую? О.».

Плохо выглядит… Кевину сорок шесть, но выглядел он всегда значительно моложе своего возраста. Занимался спортом, увлекался гольфом, очень следил за весом. Для этой женщины, с грустью и раздражением подумала Рейчел. А может быть и не только для нее. Он был высокий и привлекательный мужчина, знал это и культивировал. Прекрасно одевался, объясняя такую любовь к своей внешности «производственной необходимостью». Он представлял свой банк и должен был выглядеть прилично.

Но последний год для него был нелегким. Им всем пришлось нелегко. Надо выяснить, здоров ли он, подумала Рейчел. Их отношения уже вышли из стадии войны, но еще не были до конца мирными. Поэтому просто позвонить и спросить, «Как дела?» она не хотела – могла нарваться на грубость, если у него плохое настроение. Возобновлять военные действия тоже не хотелось. Сын спрашивает, почему не общаемся. Не очень еще знаем, как, подумала она.

Взяла планшет и отправила ему короткое письмо. Даже не письмо, а просто пару слов.

– Привет! Ты в Дублине?

На удивление быстро получила ответ

– Еще нет. Сижу в аэропорту. А что?

А что? – подумала Рейчел. О чем таком нейтральном можно спросить бывшего мужа?

– Как там Оскар?

– В порядке, доволен.

– А Пол?

– Не виделись, не успел.

– Когда прилетаешь?

Если он сейчас спросит опять «А что?», пусть катится к черту, подумала Рейчел.

– Немного задерживаюсь, думаю, часов в пять утра. Позвоню.

– Хорошо. Удачно долететь.

Закрыв планшет, Рейчел улыбнулась. Все-таки хоть маленькая, но победа. Не разозлился, даже обещал позвонить. Похоже, что я бегаю за своим бывшим мужем, подумала Рейчел. Глупости, сказала она себе, мне просто хочется ему помочь. Похоже, что ему сейчас помощь нужна, только он об этом не знает…

В начале шестого телефон подал сигнал, что пришло сообщение. С трудом нашарив его на тумбочке и включив бра, она прочитала:

– Я на земле.

Написала «Я рада», потом, подумав, написала «Правда рада» и это было чистой правдой.

Через минуту получила: «Покормишь завтраком?»

Неожиданно даже для себя, она быстро написала «Да» и соскочила с постели.

Она не ожидала такого поворота событий. Или все-таки ожидала? От аэропорта до ее дома по абсолютно пустому городу не больше сорока минут. Значит, совсем скоро он будет здесь, а ей нужно привести себя в порядок, вымыть голову хотя бы. И подумать, чем его накормить. Если до этого дойдет, хитро подумала она. Ведь не завтракать же он на самом деле едет через весь город. Лори с удивлением смотрела, как хозяйка в такую рань бегает по дому, убирая с дивана оставленные там вещи. Не понятно, с какой скоростью Кевин гнал, но через полчаса он уже звонил, переполошив собаку, залившуюся звонким лаем. Рейчел открыла ему сразу, ждала его. Она была в трикотажном спортивном костюме, который он когда-то привез ей из заграничной поездки. Волосы были влажные. Несмотря на такую рань, она выглядела совершенно выспавшейся. В доме пахло свежесваренным кофе. Под ногами суетилась собака, стараясь привлечь внимание хозяина, который молча смотрел на хозяйку. Поняв, что толку от них все равно никакого, та вернулась на свое место, тяжко вздохнула и положила морду на лапы.

Рейчел вглядывалась в лицо Кевина. Он выглядел уставшим, осунувшимся, даже, страшно сказать, постаревшим. Она подошла к нему практически вплотную, продолжая всматриваться в его лицо. Потом протянула руки к молнии на его куртке. Спросила «Там что, дождь?». Она была такой родной и вся эта ситуация, за двадцать два года их брака так часто повторявшаяся, была столь знакомой – он приезжает из командировки, она его ждет – что у него ком встал в горле. Он не мог сказать ни слова, а только молча притянул ее к себе и зарылся лицом в ее влажные волосы.

Она подняла голову и поцеловала его. Господи, как же он соскучился по ней! Он целовал ее и понимал, что пропал. Он столько раз убеждал себя, что все кончено, что почти поверил в это. И вот, стоило ее увидеть, такую привычную, домашнюю, без косметики, почувствовать запах ее влажных волос и тепло тела, прижавшегося к нему, и не осталось сомнений в том, что он весь в ее власти. Он хотел ее до умопомрачения, и это чувство было ему внове. Он уже забыл, когда так остро ощущал влечение к этой женщине. К своей жене. Бывшей.

Они дарили друг другу наслаждение, забыв о разногласиях. Не оставалось ничего, только два тела, жаждущих друг друга.

– Тебе нужно немного поспать – сказала она ему, когда он наконец заставил себя отстраниться от нее и лежал, молча улыбаясь каким-то своим мыслям. – У тебя была бессонная ночь. Мне вставать уже через полчаса, так что засыпать бесполезно, а ты спи. Я оставлю тебе завтрак.

Кевину хотелось попросить ее остаться с ним эти полчаса, но он боялся, что она откажется, или скажет что-нибудь язвительное, и та близость, которая была сейчас между ними, испарится. Он пробормотал что-то в ответ и закрыл глаза. Когда Рейчел поцеловала его на прощание, его небритая щека была влажная и соленая.

Кевин проснулся через два часа, принял душ и пошел на кухню. Яйца вкрутую, нарезанная ветчина, сыр, йогурт – все как он любит. Кофе остыл, он подогрел его в микроволновке. Почему-то думал, что она оставит ему какую-нибудь записку, но никакой записки не было.

Работа не давала возможности отвлечься в течение всего дня. Даже на обед он не пошел, а попросил своего секретаря принести ему бутерброд и сделать кофе покрепче. К концу дня количество выпитых чашек уже приближалось к десятку. После командировок так бывало часто: стоит уехать хотя бы на несколько дней, и потом не представляешь, как разгрести гору накопившихся дел. Ближе к семи часам вечера самые срочные отчеты были прочитаны, остальное можно было сделать завтра. Нужно было собираться домой, тем более, что отец уже дважды звонил и напоминал про покупки, которые нужно сделать по дороге. Кевину ужасно хотелось поговорить с Рейчел. Утром они не сказали друг другу и десятка слов. Он не знал, что хочет от нее услышать, может быть, просто послушать ее голос. Но он так и не придумал повод, по которому он мог бы ей позвонить. Ведь не будешь же говорить своей бывшей жене «Поговори со мной, я соскучился по звуку твоего голоса». Нет, этого нельзя делать. Надо пригласить ее пообедать, как поступают нормальные цивилизованные люди.

Номер не отвечал. Кевин в сердцах написал: «Не могу дозвониться, ты где?» и только когда отправил, понял, что не должен был этого делать. Рейчел разозлится и будет права. Они в разводе, он не имеет права требовать от нее отчета. Отчета, кстати, так и не последовало. Вздохнув, Кевин убрал молчащий телефон в карман и поехал домой.

Заехав в ТЕСКО, он купил все, что просил отец, и уже около кассы услышал звук пришедшего сообщения. Забрав пакеты, он отошел в сторону, поставил их на пол и достал телефон. Рейчел писала «Гуляла с собакой, телефон забыла дома». Кевин улыбнулся. Сколько раз он выговаривал ей, что телефон нужен человеку, чтобы другие могли с ним связаться в любой момент. Все без толку, но сейчас это его почему-то уже не злило. Наоборот, настроение заметно улучшилось, он отбил сообщение «Перезвоню через 15 минут» и пошел к машине.

– Привет, – услышал он в трубке. – Что хотел сказать?

– Я думаю, может, пообедаем?

– Когда?

– Выбирай.

– Не завтра и не послезавтра.

– Почему так?

– Дела.

– Если не хочешь, так прямо и скажи! – Кевин уже начинал жалеть, что затеял этот разговор.

– Ну почему не хочу? Хочу. Но действительно не могу в ближайшие два дня!

Рейчел тоже немного обиделась. Если бы он спросил ее, что за дела у нее, которые не позволяют ей с ним встретиться, она бы объяснила, что завтра с утра приезжает очередная «звезда», которую надо встретить, потом интервью газете, потом развлекать до вечера. Завтра утром опять интервью, но уже на радио, и только к вечеру, когда отвезет его обратно в аэропорт, закончится этот двухдневный марафон, и можно будет расслабиться. Но Кевин ничего не спросил. Его не интересует, чем она занимается. Когда они еще не были в разводе, он воспринимал ее работу как блажь, теперь она понятия не имеет, что он по этому поводу думает. Его всегда интересовала только его работа, и только ее он считал важной.

– Не заводись! – приказала себе Рейчел.

Кевин молчал, она слышала только его дыхание в трубке.

– Ну, хорошо, обедать ты со мной не хочешь, может тогда поужинаешь? Или это тоже не возможно? – он явно злился.

– Ты зря сердишься. Я и пообедать и поужинать с тобой готова. – Тон Рейчел был примирительный. – Подожди, я возьму свой ежедневник и посмотрю, когда можем встретиться.

Да, это была совершенно другая женщина, спокойная и уверенная в себе. Придется ему привыкнуть, что у нее теперь своя жизнь, в которой он далеко не на первом месте.

Они договорились встретиться в пятницу. Пожелав ей спокойной ночи и положив трубку, Кевин еще долго смотрел на молчащий телефон.

Они встретились в обед в их любимом ресторане на Канале. До этого ресторана обоим было удобно добираться, там хорошо кормили, было тихо, можно было поговорить спокойно. Рейчел чуть опоздала, но объяснила, что зависит от расписания поездов, т.к. в течение недели старается не ездить на машине. Она была одета по-зимнему – темно серые брюки и вязаный жакет на молнии. Как всегда элегантна, подумал Кевин, немного похудела, но ей идет. Она тоже разглядывала его с нескрываемым интересом. По сравнению с их предыдущей встречей утром после трансатлантического перелета Кевин выглядел почти нормально. Только на висках стала заметна седина, а, может, она и раньше была, только Рейчел не обращала на нее внимание? Нет, не было этой седины, я бы заметила, подумала она. Но седина его не портила. Кевин всегда был очень привлекательным мужчиной, таким он и остался.

– Я рада тебя видеть. Выглядишь лучше. Отдохнул немного?

– От чего, от Америки?

– Ну и от Америки, и от полетов. Сколько ты налетал за январь?

– Не знаю. Дважды был в Париже, Один раз летал в Стокгольм, ну и в Нью-Йорке пару дней. Это ты знаешь.

– Не кажется, что многовато?

– Нет. Нормально. Ты же знаешь, я всегда так жил.

«Знаю», с грустью подумала Рейчел. Работа у него всегда была на первом месте.

– Да, я знаю, что тебе нравится такая напряженная жизнь. Значит все хорошо?

– Нормально.

– Ты выбрал какое-то уж очень нейтральное определение.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Что я счастлив? Ты прекрасно знаешь, что после того, что произошло, это не так.

Он даже не злился. Он был просто очень грустным.

– Но я нормально живу, ни на что не жалуюсь.

Пришел официант, они сделали заказ, и она посмотрела на часы. У нее был всего лишь час, дальше придется бежать на встречу. Она попросила официанта поторопиться с закусками.

– Торопишься?

– Да, прости, в три часа у меня клиент придет, должна быть в офисе.

– Ясно.

Опять молчание.

– Кевин, скажи мне, зачем мы здесь? Почему мы обедаем вместе?

Ее вопрос, казалось, поставил его в тупик. Он пожал плечами и просто ответил:

– Мне больше не с кем обедать. У меня никого нет, кроме тебя.

Рейчел не могла поверить тому, что услышала. Он так просто и откровенно признался в своем одиночестве, что у нее заболело сердце. Она физически почувствовала, что не может вздохнуть. Слезы встали комом в горле. Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Она смотрела на него и плакала совершенно беззвучно. Кевин не ожидал от нее такой реакции. Он так привык, что она упрекает его, сердится. Это было не раз за прошедший год. Сейчас она могла бы праздновать победу, ведь теперь ему так же плохо и одиноко, как было ей, когда они расстались. А она сидит перед ним, и из ее глаз катятся слезы.

– Не плачь! Не надо. Я знаю, что сам виноват. Все образуется, – Кевин взял ее за руку. – Просто я подумал, что за эти годы так и не смог завести друзей, с кем можно было бы поговорить по душам.

– Я твой друг, – сказала Рейчел. – Я всегда им была и буду. Еще у тебя есть сыновья. Есть отец. Это не так уж мало, дорогой.

– Да, пожалуй. Но ты же понимаешь, что с сыновьями я не могу разговаривать о своих чувствах.

– Почему нет? Ты думаешь, что они не поймут тебя?

– Не знаю. Они всегда были на твоей стороне…

– При чем тут сторона? Мы закончили военные действия, разве не помнишь? Теперь надо восстановить нормальную жизнь после этой разрушительной войны, вот и все. Сыновья могли бы помочь.

– В чем? У меня больше ничего нет, ни семьи, ни дома.

Про семью мы еще поговорим, подумала Рейчел, но вот дом…

– Ты так и будешь жить у отца?

– Ты знаешь, это оказалось не так уж и плохо. Он, конечно, страшный зануда, но он очень помог мне, я ему благодарен. Потом, я рад, что прихожу не в пустой дом. Он никогда в этом не признается, но мне иногда кажется, что он тоже рад, что я так у него задержался. Он ждет меня вечером, рассказывает последние политические сплетни. Где только берет их, хотел бы я знать.

Рассказывая об отце, Кевин даже развеселился. Рейчел тоже заулыбалась, представляя Бернарда, ждущего сына, чтобы поделиться новостями. Пожалуй, ей впервые пришло в голову, что Бернарду тоже был очень несладко после смерти жены, что эта его требовательность, вечно недовольный тон, желание привлечь к себе внимание имеют глубокие корни, имя которым – одиночество. Она укорила себя за черствость. Кевин молодец, что с таким юмором относится к причудам старика.

– Значит, ты не хочешь ни покупать, ни арендовать свое собственное жилье? – спросила она.

– А зачем? Для кого? Я домой прихожу только спать.

– Но ведь так нельзя жить вечно.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, не знаю…

– Женщину? Говори, не стесняйся. Мы ведь друзья, ты же так сказала?

– Да. Сказала. Мы друзья, которые иногда спят вместе.

– Я знаю. Это было прекрасно! Можно как-нибудь повторить.

В его голосе ей почудились нотки надежды. Может быть показалось.

– Можно.

– Знаешь, я сейчас часто думаю о нашем старом доме…

– Ты опять?

– Подожди, дослушай. Я, наконец, понял, почему ты продала его. Слишком много воспоминаний. Я до сих пор не могу даже ездить мимо него, так сердце сжимается. Я бы сейчас отдал все, чтобы оказаться в нем с тобой. Вот ты предлагала выкупить твою половину и оставить его себе. Знаешь, я думал, что мне это тогда показалось абсурдом только из экономических соображений. А теперь знаю, что это не так.

– А как?

– Мне этот дом без тебя не нужен.

– Я не знаю, что сказать тебе на это.

Она действительно была поражена его признанием. Кевин, которого она знала, никогда бы так не сказал. Он бы продолжал ее упрекать в том, что она разрушила его жизнь. Ему пришлось бы напомнить, что это он все начал, но он оставался бы в убеждении, что виновата в его бедах она. Этот Кевин, который сейчас сидел перед ней, был другим. Ей хотелось узнать поближе этого столь дорогого, но такого незнакомого ей человека.

– Кевин, прости, я знаю, что ты сейчас несчастлив. Но я тоже не имею понятия, что делать с этим.

– Просто вернись ко мне.

– Нельзя вернуться. Ты хочешь вернуть ту женщину, на которой был женат. А ее больше нет и я совсем не уверена, что тебе нужна та женщина, которой я стала.

– Нужна, я знаю это.

– Я в этом не уверена. Посмотрим.

Она взглянула на часы. Через 10 минут будет поезд на юг. Она может еще успеть.

– Прости, мне действительно нужно бежать. У меня работа.

– Мы еще продолжим этот разговор, – произнес он в убегающую спину Рейчел.

«Она не сказала «нет». Эта мысль доставляла ему радость весь оставшийся день. Может быть, еще не все потеряно? Но он так боялся сделать что-то, что отпугнет Рейчел, напомнит о прошлой обиде, вернет их в состояние войны. Больше всего на свете ему хотелось вернуть ее доверие, но как? Был только один человек, который мог бы ему помочь, но захочет ли она с ним разговаривать?

Несколько дней Кевин колебался, но потом все-таки позвонил Келли, любимой младшей сестре своей бывшей жены.

– Привет, это Кевин.

– Кевин? Ну и что тебе от меня нужно?

– Келли, прости, что я беспокою тебя, но мне очень нужно с тобой поговорить.

– О чем, интересно, ты собираешься со мной разговаривать? Вот просто ума не приложу!

– Келли, не надо так, прошу тебя. Я знаю, как ты ко мне относишься, но мне действительно очень нужно с тобой встретиться. Я очень тебя прошу!

– Интересно, а Рейчел знает, что ты назначаешь мне свидание? – она явно над ним издевалась. – Кстати, учти, что я, вообще-то, замужем.

– Рейчел ничего не знает, и я очень надеюсь, что и не узнает. Можешь не встречаться со мной, если тебе это так неприятно, но я очень прошу, чтобы ты не говорила ей ничего.

– Ладно, Кевин, так и быть. Не такая уж я и стерва, как ты думаешь. Можешь забрать меня завтра от работы после 2 часов. Устраивает?

– Конечно, спасибо тебе! До завтра!

Келли была заинтригована. Ей казалось, что она хорошо понимает Кевина, и какие чувства им движут. Она знала и о его утреннем визите к Рейчел. Этому паршивцу не так уж плохо живется. Сестра ведет себя с ним очень лояльно, она не была бы такой покладистой на ее месте. Тогда что же нужно Кевину от нее? Вечером Келли рассказала о предстоящей встрече с Кевином мужу. Нельзя сказать, чтобы Шон и Кевин были близкими друзьями. Скорее у них было что-то вроде мужского братства. На семейных сборищах они всегда вместе, плечом к плечу, противостояли своим женам. В одиночку с ними было не справиться – сестры были очень близки и всегда выступали единым фронтом. После того, как Кевин с Рейчел расстались, Шон позвонил ему. Об этом не знали ни Рейчел, ни, уж тем более, Келли, которая просто убила бы его за этот звонок. Он спросил тогда Кевина, что тот собирается делать, и, услышав ответ, что ничего не собирается менять и надеется, что все как-нибудь утрясется, сказал: «Ну это, друг, вряд ли». Как в воду глядел.

– Как ты думаешь, что хочет от меня Кевин? – допытывалась у мужа Келли. Шон не задумывался ни одной минуты.

– Он хочет вернуть Рейчел и надеется, что ты ему поможешь – сказал он.

– С какой стати я должна ему помогать?

– А почему нет?

– Что значит «Почему нет?»? После того, что он сделал?

– А что такого он сделал?

Шон оторвал глаза от экрана компьютера и посмотрел на жену.