Квадратные мозги Луганцева Татьяна

Глава 15

Пока мужчины по приезде с чемоданами пошли в санаторий устраиваться, Яна решила прогуляться по окрестностям.

– Никуда не влезай, пожалуйста! – просто взмолился Виталий Николаевич.

– Да никуда я влезать не собираюсь! – ответила Яна и нетвердой походкой направилась в сторону городского парка.

Как во многих курортных городах, рынок тут мог возникнуть совершенно стихийно, так и здесь он просто припал к ограде городского сада. Работники торговали фруктами и овощами, которых было огромное изобилие в ящиках.

– Подходи, дорогая, покупай! – наперебой кричали ей торговцы. – Сочные, медовые груши! Янтарный виноград! Персик сладкий как самый сладкий ребенок! Томаты, зелень! Каких нигде и никогда не попробуешь! Мед, масло! Все с гостеприимных и плодородных земель Краснодарского края!

У Яны от таких предложений даже голова закружилась. Но свою наблюдательность она тоже никуда деть не могла. В стороне от рынка она увидела старую женщину в какой-то очень бедной и истрепанной одежде. Она сидела на ящике, а на другом ящике перед ней лежали какие-то салфетки ручной работы и аккуратно связанные в букетики или метелочки какие-то травы.

– Взвесьте-ка мне килограмм черешни и килограмм груш, – все-таки остановила свой выбор Яна на одной, миловидного вида, торговке.

– Сейчас все сделаем, красавица!

– А эта женщина кто? – поинтересовалась Яна.

– На ящиках? Да местная городская сумасшедшая! Несет все время какую-то околесицу! На нее никто внимания не обращает! Она безобидная… Хотя некоторые говорят, что ведьма…

Яна отмахнулась от назойливой осы, которые всегда ползали по ящикам с фруктами.

– Еще что? – спросила продавщица. – Ой, у вас пчелы прямо вот по волосам ползают…

Яна истерично смахнула насекомых, быстро отдала деньги и взяла пакет. Взгляд продавщицы на нее, если честно, ее испугал. Она с ужасом смотрела как-то поверх Яны, словно у нее над головой появился нимб. Яна подняла глаза кверху и остолбенела. Над ее головой вился целый рой пчел.

– Это плохо. Это очень плохо, – сказала продавщица, – если они разом ужалят, то убьют. В воду вам надо.

Тут на щеку Яны село надоедливое насекомое, а второе полезло просто в рот. Она по инерции хлопнула себя по щеке и почувствовала жжение, то есть укус. Это словно придало Яне ускорение. Она сорвалась с места и побежала на своих длинных, худых ногах, на качающейся шпильке, с широко открытыми от ужаса глазами, с развевающимися длинными волосами, в которых еще в нескольких местах были колючки от бега по неухоженным полям. А за ней несся рой пчел и ос. Такое зрелище было способно заворожить или довести до нервного срыва любого.

– Море! Вода! Где море! – кричала Яна, слыша просто неприятнейший зудящий звук в ушах, который от нее не отставал. Пчелы, непонятно почему рассердившиеся на Яну, и не думали отставать, словно имели большой зуб на нее. Хотя со стороны могло показаться, что она их матка, их королева, бегущая по набережной, в окружении своих подданных. Люди шарахались от нее в разные стороны, но кто-то все же руками показывал ей направление к морю. Насекомые же тем временем не то чтобы отставали, а наоборот, настигали Яну и застилали ей глаза черным роем. Весело это было только в мультфильме про Винни Пуха, а так Яну обуял просто леденящий душу ужас. Яна со всего размаху увязла в пляжном песке, поняла, что у нее нет ни секунды времени, чтобы снять одежду. Поэтому как она была, прямо в одежде и обуви, плюхнулась в море. Не таким она представляла свою первую встречу с прохладным морем, мечтая в душном вагоне по дороге, но обстоятельства внесли свои коррективы. Яна окунулась с головой, вынырнула, но спокойствие ей это не принесло. Пчелы словно коршуны или шакалы кружили над поверхностью воды, подстерегая свою жертву. Как только появлялась хоть какая-то часть тела Яны над поверхностью, они сразу же набрасывались на нее. Она чувствовала их ужасающие укусы, от боли чуть не теряя сознание и снова опускаясь под воду, сбрасывая с лица этих надоедливых тварей. Они поднимались мохнатыми трупами на поверхность воды, но количество их от этого не уменьшалось. К сожалению, чтобы получить порцию кислорода, Яна была вынуждена всплывать из-под воды именно лицом, оно у нее больше всех и страдало. Она нахлебалась воды, уже не чувствовала лица и умирала от боли. Силы оставляли Яну, сознание медленно покидало ее, в глазах потемнело. Последнее, что она увидела, было чье-то бледное лицо, сильные руки и какие-то голоса.

– Помогите! Просто помогите мне! Надо ее отнести! Возьмите женщину…

– Она плохо дышит! Совсем не дышит! Ее покусали! Наверное, это аллергия! – это последнее, что слышала Яна, а потом жгучая боль и приступ жуткого удушья полностью вырубили ее.

Никогда Яна не радовалась влаге и прохладе с такой силой, как в данный момент. Ее даже радовал звук капающей воды, который она слышала совсем рядом. А горячая кожа просто трепетала от счастья, когда на нее кто-то поливал водой, вернее обтирал. Она открыла глаза и почему-то увидела мир не как всегда, ярко и красиво, а так же ярко и красиво, но через узенькую щель. Перед ней сидела незнакомая женщина, на коленях у нее стояло эмалированное ведерко. Она окунала в воду мягкую тряпочку или губку и протирала лицо Яны.

– Вот глаза и открылись, – обрадовалась женщина.

– А не должны были? – спросила Яна, не совсем понимая, что у нее случилось с артикуляцией.

Ее губы, щеки словно не слушались ее.

– Вообще-то в медицине это называется – анафилактический шок. Аллергическая реакция на укусы пчел.

– Да, я помню! Я же тонула! – оживилась Яна.

– И это тоже, – подтвердила женщина.

– Так я в больнице! – обрадовалась Яна.

– «Скорая» бы не успела приехать, – ответила женщина, – я оказала помощь на берегу. Вернее, я уже бежала за тобой от базара с травами, которые моментально отпугивают насекомых. Именно этим веником я и отогнала рой, они хотя бы перестали тебя кусать. Ну а дальше заставить дышать, обложить травами, чтобы снять отек аллергический.

– Так я… – приподнялась на локтях Яна.

– В моем жилище, я продолжаю лечить тебя, – ответила женщина.

Яна осмотрелась. Высокий потолок, громаднейшие окна, где кое-где были выбиты стекла и замещены фанерой. На полу был выложен красивый паркет, который явно нуждался в реставрации. Яна лежала на широком матрасе, который был брошен на большие ящики, сдвинутые друг к другу. Под потолком висела массивная бронзовая люстра с побитыми плафонами, на стенах красивейшие старинные бра и картина с видом моря.

– Странное жилище, – ответила Яна, осматриваясь.

– Так это дворец князя Еремеева, – вздохнула женщина. – Расположен в прекраснейшем месте, прямо вот на берегу в роще оливковых деревьев.

– Тут все ремонта требует, – еще раз осмотрела помещение Яна.

– И фасад, и внутри, – подтвердила женщина, – все требует капитальнейшего ремонта. Давайте познакомимся? – предложила она.

– Да, конечно! Вы – человек, что спас мне жизнь, извините. Просто я как-то еще не совсем собралась с мыслями. Если бы не вы… Это же надо было! Побежать за мной с травами, чтобы спасти от пчел! Я до этого порезвилась в поезде, и на мои волосы попало много чего сладкого и липкого. Я думаю, что они поэтому за мной и увязались!

– А возможно, ты убила их матку или кого-то главного, у них все сложно, – предположила женщина.

– Не знаю, я бы убила их всех, – честно призналась Яна.

– Они бы тоже убили тебя, – согласилась женщина.

– Они это почти сделали, – поправила ее Яна, – если бы вы не отогнали… Меня зовут Яна Цветкова. Естественно, просто Яна.

– А я – Татьяна. Татьяна Андреевна Еремеева, – представилась женщина.

Яна несколько раз прохлопала веками, которые все равно плохо слушались ее, но пока по не очень понятным причинам для Яны.

– Постойте! Как вы сказали? Еремеева? А усадьба? Мне показалось – однофамильцы?

Женщина расплылась в открытой улыбке.

– Это мой прадед, – пояснила Татьяна.

– Прадед? – переспросила Яна.

– Я вижу недоверие. Все так ко мне в принципе и относятся. Никто и не верит. Принимают за сумасшедшую.

– Да нет… Я ничего не говорю, – отмахнулась Яна.

– И еще ни один человек не поверил нашей семье и мне, – вздохнула Таня и продолжила: – Дед успел убежать отсюда с женой и двумя сыновьями в последнюю волну эмиграции. Не сильно они хотели срываться с этих мест. Климат, огромная территория с фруктовыми деревьями и море. Дед даже надеялся на то, что они далеко от Москвы и революция до них не докатится. Тем более что сам дед хоть и был и дворянином, и офицером, но в Гражданской войне не участвовал. Им пришлось бросить все свое хозяйство, земли, вещи, дом и сесть с детьми на последний отходящий пароход. Слуги плакали в голос, когда они уходили, и говорили, что никогда теперь не будут так хорошо жить, как при хозяине. Вот каким хорошим человеком был мой дед! – с гордостью произнесла Татьяна. – А дальше… Турция приняла их не очень приветливо. Чужая страна, чужая культура, чужая вера и такой вот приток русских, пусть и воспитанных и культурных, но абсолютно чужих. Еще в дороге супруга моего деда, то есть моя бабушка, и их старший сын заболели. Окружающие люди успокаивали, что это «морская болезнь» разыгралась, что многие разболелись. А по прибытию на берег недомогание не прошло, а только усилилось. У ста человек, сошедших с этого судна, диагностировали холеру, кишечную форму. Восемьдесят процентов из заболевших умерло, среди них и моя бабушка с сыном. Дед остался один с сыном на руках, начинавший с нуля свою жизнь, после такой трагедии, общей и местной, то есть личностной. Он растерялся, и кто может его в этом обвинить? Через несколько лет из сточной канавы его подобрала богатая вдова-турчанка, у которой муж давно сгинул на войне. Плюнув на все нормы и взгляды, она вышла за него замуж и к своим двум детям от первого брака родила еще трех совместных с моим дедом детей. Все бы было ничего, но очень турчанка невзлюбила своего русского пасынка. Она готова была разорваться для своих детей и с такой же силой не принимала ребенка мужа. Все ее дети до брака с дедом и совместные были похожи на нее, все темненькие, со жгучими, темными глазами. Только ребенок из России выделялся и по факту выглядел «белой вороной». Светлые волосы, белая, прозрачная кожа и голубые глаза. Она всячески издевалась над мальчиком, избивала, не кормила и все время повторяла, почему он не умер вместе со своим братом и матерью в дороге? Поэтому было неудивительно, что, как только парень вырос, он ушел из дома. А с семьей его отца, моего деда, и этой турчанки случилось горе. Их завалило в собственном доме всех насмерть после очень серьезного землетрясения. Так что в роду Еремеевых остался все равно один наследник. Он женился, родил дочку, и уже она приехала в Россию, потому что ее отец всегда говорил ей про ее корни. К сожалению, он сам долго не прожил, сказалось тяжелое детство и жизнь, полная лишений, – перевела дух Татьяна. – И вот уже моя мать начала здесь свою жизнь, в России. Жила она очень бедно и была очень доброй и интеллигентной женщиной, пока не заболела. – Татьяна слегка передернула плечами. – Она успела рассказать мне историю нашего рода и что над ним висит какое-то проклятие. Меня она родила для себя и достаточно поздно. Мама пыталась доказать, что эта усадьба принадлежит ей по праву, но над ней только смеялись. Были поставлены определенные условия. Чтобы был найден какой-то труп этого рода и проведена генетическая экспертиза, которая бы подтвердила родство. Где было взять труп? Других родственников не было. Но мама просто жила этой идеей фикс. Она устроилась работать в местный архив, и, пользуясь служебным положением, через несколько лет кропотливой работы она нашла очень интересный факт из биографии моего рода. Оказывается, у моего прадеда была родная сестра. Но про нее никто не знал, потому что она родилась буйнопомешанной и всю ее не очень долгую жизнь ее прятали от людей, для их же безопасности, да и стыдно было, что в таком роду и такой ребенок. И когда Лене исполнилось семнадцать, за ней не уследили, и она что-то сделала с собой, то есть убила себя. Такая вот грустная история. Так они не стали умалишенную хоронить в семейном склепе, а где-то спрятали, захоронили ее тело в доме. Не осталось записей где. Потом и мама, да и я обыскали тут каждый уголок, добыли за деньги схему всех помещений, то есть план. Нет захоронения.

– Извини, – прервала ее Яна, – я как-то сейчас туго соображаю, словно и мозги опухли, но ты же сказала, что эту Лену не стали хоронить в семейном склепе! Так вот… Есть же он? А там и останки, как ты считаешь, твоих родственников. Я же мыслю в правильном направлении?

– Конечно, если бы фамильный склеп сохранился, то не было бы и проблем. Сравнить свою генетику с генетикой деда и матери мне ничего не даст, потому что их тоже считали самозванцами. Мне нужно подтверждение именно с древними родственниками, дореволюционными. А тот склеп сгинул в пучину! – ответила Таня.

– В смысле? – уточнила Цветкова.

– В прямом, – хохотнула Таня, – кладбище располагалось на таком мысе, на возвышенности, старые захоронения были расположены прямо над морем, новые спускались с возвышенности от моря. Так вот в один прекрасный момент этот мыс просто сошел в море вместе почти со всеми старыми захоронениями. Говорят, скалу долго подмывало море и все-таки сделало свое темное дело. Народ и не горевал совсем. А зачем? Родственников уж, ходящих по ту часть кладбища, не оставалось, из живых не погиб никто. Просто уменьшилось кладбище, и все.

– А у тебя пропал генетический материал, – поняла Яна. – Только вот сумасшедшая Лена могла бы помочь.

– Именно так! Ой, спасибо тебе, Яна. – Татьяна вдруг умиленно сложила руки на груди и заплакала.

– Ты что?! – растерялась Цветкова, она очень не любила, когда кто-то плакал при ней. Ей сразу же хотелось помочь, спасти и рвануть на другие подвиги, а организм еще требовал восстановления.

Татьяна утерла слезы.

– Ты первый человек, кто не усомнился, что я говорю правду, что я не сумасшедшая. Ты первая…

– Да я что? Я ничего. Как я могу что-то утверждать или опровергать? Это надо доказать. Извини, а сколько тебе лет?

– Мне? Тридцать восемь, – ответила Татьяна.

– Сколько?! – невольно вырвалось у Яны. – Ой, извини! Я не в том смысле.

– Да знаю я, что я выгляжу на все сто, – ответила Таня. – Жизнь меня тоже потрепала. У нас род какой-то проклятый, что ли? Даже вот фамильный склеп и тот памяти не оставил. Я всей своей жизнью пытаюсь людям помогать, чтобы вымолить прощение у Бога, но не знаю пока…

Яна всматривалась в ее лицо своими щелочками и понимала, что сто не сто, но лет пятьдесят она бы Тане точно дала.

– А еще я, видимо, не очень хороший человек, – добавила Татьяна. – Ты только-только в себя пришла, а я вместо того, чтобы как-то оставить тебя в покое, покормить, угостить, мучаю своими собственными проблемами. Но с другой стороны, это был отвлекающий момент, ты перестала думать о своем состоянии и как-то сконцентрировалась на чем-то другом. Отек немного стал сходить…

– А есть здесь где-нибудь зеркало? – спросила Яна.

– Направо ванная комната, но лучше пока не смотри. В любом случае не смотри пока в зеркало, все пройдет, пару дней чай с моими травками попьешь, и весь отек уйдет, – говорила Татьяна уже вслед уходящей, слегка пошатывающейся Яне.

Когда Яна попала в комнату, которую с натяжкой можно было назвать ванной, первым делом она хотела извиниться и выйти, потому что интимная комната была занята чужой женщиной. Яна чуть не сказала: «Извините», – и не ретировалась.

Задержался ее взгляд на одежде женщины, и Яна удивилась тому, что на ней была такая же одежда, как и на самой Яне.

– Господи! – всмотрелась Цветкова, теперь уже точно понимая, кто в зеркальном отражении. – Это я, что ли? У меня вместо лица арбуз!

– Так вынести столько укусов! – появилась за ее плечами Татьяна.

– Точно я их матку убила! – ответила Яна. – Главное, чтобы эта матка в меня не вселилась.

Таня рассмеялась.

– Тебе бы на воздух выйти, подышать. Здесь плесень кругом, нормальные люди долго находиться не могут, я-то привыкшая.

– А у меня теперь развилась… как ее?.. Аэрофобия… Я боюсь открытых пространств. Еще я боюсь воды и насекомых, – закончила мысль Яна. – С недавних пор… как-то вот.

– Не нападут они больше, – заверила ее Татьяна. – Я обработала тебя специальной мазью, пчелы стороной облетать будут.

Яна посмотрела в ее честные и действительно молодые глаза на немолодом лице и поинтересовалась:

– А нет специальной мази от мужиков?

– В смысле?

– Вот чтобы намазаться ей и больше никакие мошенники, проходимцы, тунеядцы и жигало к тебе не приставали, – пояснила Яна.

– Ты о себе? – еще больше удивилась Татьяна.

– Нет! Меня такие боятся! Они меня стороной обходят! Я для своей подруги. Вроде умная женщина! А как ни ухажер, так сплошное недоразумение!

Таня засмеялась.

– Нет у меня такого, но надо бы подумать. Буду ждать тебя на веранде, выходи на воздух, – ответила Таня и оставила Яну одну со своим ужасающим отражением.

Глава 16

Яна вышла на веранду и только сейчас поняла все очарование окружающего ее места. Большой дом выглядел старо, но при этом весьма благородно. Вокруг было очень много растительности, и пусть она была буйной и неухоженной, это тоже придавало месту определенный шарм. Неизвестные Яне синие и желтые цветочки вросли в стены, и это выглядело чертовски красиво. Словно сказочный ветер принес откуда-то волшебную цветочную пыльцу и она расцвела на фасаде красивейшими цветами. Вдалеке, за зелеными кронами плодовых деревьев просматривалось ярко-синее мо-ре, переходящее в синее небо.

Веранда представляла собой полукруглую площадку с узкими, высокими колоннами, ограничивающуюся перилами. Здесь стояли пластиковый стол и стулья.

– Все-таки решила помыть голову? – обернулась к ней Татьяна.

– Да, на всякий случай, чтобы смыть остатки всего сладкого, – кивнула Яна. – Еще постояла под прохладным душем, чтобы отек спал, но пока безрезультатно, – пожаловалась она.

– Говорю, через два-три дня все пройдет. Присаживайся! – пригласила ее Татьяна. – Вот, что бог послал…

Яна увидела, что гостеприимная хозяйка нарезала хлеб, сыр, фрукты и овощи.

– Ничего больше нет, – перехватила ее взгляд Татьяна.

– Да шикарная закуска! Просто я не очень голодна! – ответила Яна, присаживаясь на стул.

– А может, вина? – спросила хозяйка. – У меня есть домашнее.

– А давай по чуть-чуть, – кивнула Яна.

Татьяна куда-то ушла и быстро вернулась, неся графин с розово-малиновой жидкостью.

– Сама делала, – пояснила она и разлила вино по обыкновенным граненым стаканам.

– Давай за нас! – предложила Яна.

– Давай! И за твое удачное спасение и выздоровление! – улыбнулась Таня.

Яна отметила, что улыбка у нее весьма приятная.

– Да уж… Как вспомню свое отражение в зеркале, так вздрогну… За нас!

Женщины чокнулись.

– Не переживай, все пройдет!

– Твою же мать!.. – вдруг воскликнула Яна.

Татьяна вопросительно уставилась на нее.

– Меня мои мужики, наверное, уже обыскались! Я же сказала, что пошла прогуляться. Сколько времени я уже здесь? – спросила Яна, хлопая длинными ресницами.

– Ну, принесли тебя вчера днем, я всю ночь боролась за тебя, пока кризис не миновал. Значит, ты у меня уже сутки.

Яна смертельно побледнела. Таня это поняла по-своему.

– Нет, ты не думай, что я сумасшедшая, я в медицине понимаю. Я в свое время медицинское училище закончила, да и в травах хорошо разбираюсь. Если бы я хоть на один процент понимала, что не смогу помочь, я бы не оставила тебя здесь и не ставила эксперименты, а вызвала бы «скорую». Но я была уверена, что помогу тебе. Так что ты не обижайся.

– Я не обижаюсь, я в шоке… Сутки?! Виталий Николаевич меня убьет!

– Кто у нас Виталий Николаевич? – спросила Таня. – Муж?

– Боже упаси! Это майор полиции! – вытаращила для убедительности и без того огромные глаза Яна.

– А он что, приставлен к тебе? – ахнула Татьяна.

– Ага! Причем, скорее всего, пожизненно. И еще один, тоже оттуда… – икнула Яна и залпом осушила стакан.

– Откуда? – заинтересовалась хозяйка дома, приютившего Цветкову в ее осиных страданиях.

– Из органов, – понизила голос Яна.

– Из… а-а… поняла! – И Таня прикрыла рот ладошкой. – И тоже за тобой приставлен?

– Тоже! – кивнула Яна, понимая, что с одного фужера опьянела так сильно, словно выпила литр водки. – И они оба меня проклинают. И ищут.

– Так проклинают или ищут? – уточнила Татьяна.

– И то и другое, – махнула рукой Яна. – Сутки! С ума сойти, – все еще не верила она своим ушам. – Налей мне еще!

– А ты уверена, что поможет? – засомневалась Таня. – Кстати, это не совсем вино. Это, скорее, настойка. Там крепость градусов двадцать.

– Уверена, – ответила Яна и, видя, что хозяйка медлит, выхватила у нее графин и налила себе вина. – О, хорошо, что предупредила. Жаль только, поздно. Я чувствую, что меня конкретно повело, – откликнулась Яна. – Так что ты там рассказывала про свою тяжелую жизнь?

– Ты так спрашиваешь, словно надеешься, что моя жизнь точно окажется тяжелее той ситуации, в которой оказалась ты сейчас, – отреагировала Татьяна.

– Да нет, конечно… Ты меня не так поняла. Просто осталась какая-то недосказанность, – ответила Яна. – Ты говорила, что у тебя мама заболела…

Таня налила себе вина и медленно выпила его, словно собираясь с мыслями.

– Мама всю жизнь положила, чтобы доказать, что является наследницей княжеского рода, а когда поняла, что этого не получится, в ней словно что-то надломилось. Тогда у нее появилась новая идея – выкупить родовой дом.

– Это же сколько денег надо? – спросила Яна.

– Много, очень много… но мама была уже не здорова и вряд ли это понимала. Она экономила на всем и на самом деле скопила некоторую сумму, но этого было недостаточно. А потом один богатый мужик предложил ей сделку – миллион рублей за мою девственность, – сказала Таня спокойным тоном, но выражение лица у нее изменилось, и даже глаза потемнели.

– Чего? – обалдела Цветкова.

– Мне на тот момент пятнадцать лет исполнилось, и я была полна романтических ожиданий и надежд.

– И она это сделала? – спросила Яна, мгновенно забыв обо всех своих неприятностях.

– Я слышала, как она договаривалась с этим типом. И в этот момент со мной что-то случилось. Словно из меня вынули всю душу разом, превратив в абсолютно бездушную куклу.

– Любовь и веру из тебя вынули, а еще предал самый близкий человек – мама, – ответила ей Яна.

– Ну, я пошла на это… совершенно спокойно, без эмоций… Но этот тип оказался не один, а со своими друзьями или подельниками… Уж не знаю, как лучше высказаться. – Таня отвела глаза. – Хуже, чем тогда, мне никогда потом не было… Я… я…

– Таня, если тебе больно вспоминать, а тебе больно, не надо, прошу тебя! – воскликнула Яна. Ей внезапно передался весь ужас, который пришлось испытать хозяйке дома.

– Я никому об этом не рассказывала, а тебе, вижу, можно довериться. Видимо, после того случая у меня повредилась психика. Потому что, как я ни старалась, но не смогла подпустить к себе ни одного мужчину. В итоге ни семьи, ни детей, – заключила Татьяна.

– А деньги? – осторожно спросила Яна.

– Деньги заплатили, даже с процентами, – усмехнулась хозяйка дома. – Но я ушла из дома. А потом мама умерла. Наложила на себя руки.

– Еще бы… С таким-то грузом.

– Последнее время она сильно пила, и вот на этом фоне… В общем, все деньги достались мне как наследнице. Я на три года арендовала этот дом, чтобы найти захоронение сумасшедшей прабабки, как я ее стала называть. Мне выпал большой шанс. И, честное слово, я так и хотела сделать, но… – Таня задумалась, слегка покачнувшись на стуле, словно от легкого дуновения ветерка.

– Что-то опять помешало? – недоумевала Яна. Она думала о том, что любым невзгодам и неприятностям приходит конец, но, похоже, что с Татьяной это был не тот случай. Казалось, что на ее род навалились все несчастья разом и не собирались заканчиваться.

– По городу расклеили объявления, что одному ребенку требуется помощь – огромная сумма на операцию в Германии. Но процесс сбора денег шел очень медленно, а времени у Артема было мало. А у меня лежали деньги, которые скопила мама. Я не смогла бы дальше жить спокойно, если бы поступила иначе. Я отдала эти деньги семье Артема и ни разу потом об этом не пожалела.

– Артем выздоровел? – спросила Яна.

– Да, с мальчиком все в порядке. Операция прошла успешно. Только потом семья в Москву переехала, – ответила Татьяна, на секунду задумавшись и чему-то улыбнувшись. – У меня своих детей не будет… Здоровье не позволяет, а теперь уж и возраст не тот. А вот Артему помогла, и то хорошо.

– Ты, я чувствую, не только Артему помогла, ты многим людям помогла и продолжаешь помогать, – сказала Яна.

– Это правда, – согласилась Таня.

– А значит, когда-нибудь настанет и на твоей улице праздник. Я уверена в этом. Потому что по-другому просто не может быть! У меня рука счастливая. Если ты на моем пути встретилась, теперь все будет хорошо.

– Я это тоже почувствовала, когда тебя увидела в первый раз. Такая яркая, красивая, уверенная в себе… – расхваливала Яну Татьяна.

– Спасибо, – зарделась Цветкова.

– Ты такая необычная, я потому и побежала за тобой, что хотела не только помочь, но и познакомиться.

– А как же ты здесь живешь? И что будешь делать, когда закончится срок аренды? – спросила Яна.

Татьяна тяжело вздохнула.

– Даже не знаю… Дом принадлежит государству. Но сама видишь, в каком он плачевном состоянии. Разворовали все что можно, да и сейчас продолжают воровать. Даже мрамор и лепнину норовят отколоть для своих дач. По закону родственники могут восстановить свои права. Но как доказать родство? А арендовать его и дальше я не смогу, очень дорого.

– А не страшно тебе здесь ночами? Дом такой большой…

Татьяна внезапно вскочила и куда-то убежала, но вскоре вернулась со старым ружьем, чем несказанно напугала Яну.

– Вот у меня что есть! С этим не страшно!

Яна в два прыжка оказалась рядом с Таней.

– А оно стреляет?!

– Не знаю, – смутилась хозяйка дома. – Мне еще не приходилось стрелять. Только пугнула разок.

Яна деловым жестом вырвала у нее из рук ружье и прицелилась.

– Не надо… Вдруг попадешь в кого. Люди же могут пострадать, – сказала Татьяна. – Да и мальчишки иногда лазят за яблоками и черешней.

– Да я не буду стрелять! Что я, ненормальная, что ли, – ответила Яна и, отвернувшись от дома, посмотрела на заросший сад и море через прицел.

Внезапно за спиной Яны раздался громкий мужской голос:

– Вот она где! Мы, значит, по моргам и больницам бегаем, а она тут себе спокойно прохлаждается.

Цветкова резко развернулась на каблуках, не опуская ружья. Мужчина, а им оказался Виталий Николаевич, закричал от ужаса. Яна вздрогнула, и раздался выстрел. Майор страшно заматерился, а земля под его ногами натурально разверзлась. Осколки плитки полетели во все стороны фейерверком, и Виталий Николаевич с головой скрылся в образовавшейся яме, больше похожей на кратер. После его падения из ямы поднялось облако пыли.

– Господи, Яна, ты все-таки выстрелила! Ты подстрелила человека! – ахнула Татьяна. – Это твой Виталий Николаевич?

– Он, – выдохнула Яна, отбрасывая ружье в сторону. – Я его убила?!

– Не знаю, – пожала плечами Таня. – Для начала надо выяснить, куда он провалился?!

– Здесь труп, – раздался голос из-под земли, – вернее, скелет.

– Уже?! Так быстро? – удивилась Яна, осторожно приближаясь к краю ямы, над которой уже улеглось облако пыли, и заглядывая внутрь.

– Цветкова, я тебя убью! Куда ты меня скинула?! Это что за скелет? – ругался Виталий Николаевич. В темноте призывно поблескивали белки его глаз.

– Я в тебя не попала? Точно? – спросила Яна. – Ты не ранен?

– Прямо сама заботливость! – ехидно заметил майор. – Ты выстрелила мне под ноги, расколов плитку. А под ней оказалась пустота, вот я и провалился.

– Я не знала, – попробовала оправдаться Цветкова.

– И долго мы будем говорить? Тут реальный скелет, и он человеческий, между прочим, – чихнул Виталий Николаевич.

– Познакомься, это – Лена, и она немного не в себе… была, – сказала Яна и обернулась к онемевшей Татьяне: – Похоже, ты сможешь провести генетическую экспертизу и доказать свою принадлежность к роду Еремеевых. Все твои несчастья скоро закончатся. Я же говорила, что с моим появлением все в жизни меняется.

– Да, с твоим появлением начинается сущий кошмар! – подтвердил снизу майор полиции и снова чихнул. – Вытаскивай меня отсюда! Артур уже с ума сошел. Мы разместились, ждали тебя, ждали. Потом искать пошли. Наслушались каких-то ужасов, что на тебя напали осы, и ты куда-то делась. Мы стали звонить в «Скорую», поехали по больницам, с дрожью в сердце обращались и в морги… Нигде ничего. Мы рванули на вокзал и в полицию. Возникла шальная мысль, что, может, ты все-таки решила вернуться в Москву, поддержать Асю. Или на тебя опять напали, или ты на кого… Потом мы разделились, чтобы охватить большую площадь поиска. И вот я добыл информацию, что тебя видели на пляже в очень плохом состоянии в компании местной… – Майор замолчал.

– Да знаю я, как меня зовут, – откликнулась Татьяна. – Городская сумасшедшая!

– Да, примерно так, – согласился Виталий Николаевич. – А также мне сказали, где можно вас найти. И вот я прихожу и вижу тебя развлекающейся с ружьем и чувствующей себя совершенно спокойно. Мало того, ты меня чуть не подстрелила!

– Я вообще не собиралась стрелять! Ты меня напугал! Подкрался сзади, да еще так крикнул! Чего ты так закричал-то?

– А ты себя видела?! Лицо с футбольный мяч! – возмутился Виталий Николаевич. – А у меня после общения с тобой психика уже совсем нарушена.

– Ты не представляешь, Виталий, какое большое дело мы сделали для Татьяны и торжества справедливости! Мы нашли ее родственницу!

– Это Лена, что ли, родственница?.. – промямлил майор.

– Да, Лена. И сейчас надо вызвать специальную службу, чтобы аккуратно достать останки для проведения экспертизы. Ну и чтобы никто не подумал, что мы этот труп сюда подкинули.

– Конечно. Что тебе стоит подкинуть труп? – хохотнул Виталий Николаевич.

– Этого подземного помещения не было ни на одном плане строения, – сказала все еще потрясенная Татьяна. – Здесь никто не искал и никогда не нашел бы.

– А я тут долго еще буду радоваться за вас? – уточнил майор.

– Почему мой номер такой маленький? – спросила Яна у Артура с Виталием, когда они на следующий день лежали в шезлонгах после завтрака. Отек на лице Яны слегка уменьшился, но все равно те, кто знал ее раньше, вряд ли узнали бы госпожу Цветкову.

– Яна, давай в твой номер переедет Виталий, а ты переедешь на его место, и мы будем жить вдвоем в более просторном номере? – предложил Артур, нагло, как показалось Яне, улыбаясь.

– Размечтался! – ответила она.

– Вот и молчи! Нас двое, у нас и номер больше! Или ты не влезаешь в свой с таким-то отеком? – резвился Артур.

– А вчера чуть не плакал, – заметил Виталий Николаевич. – «Где Яна? Что с ней опять могло случиться?»

Артур слегка покраснел.

– Молчи лучше! Хорошо, что Цветкова тебе не отстрелила одно место, а то ты сейчас не язвил бы!

– Язвишь у нас ты! – огрызнулась Яна, возлежавшая между ними на лежаке с высоким подголовником, словно королева на троне.

Она была в бикини, естественно, ярко-красного цвета. А большую соломенную шляпу и очки в пол-лица прикупила у пляжных торговцев. Очки и шляпа были дешевые, но выбирать не приходилось. По окончании отпуска Яна решила их выбросить, а не везти в Москву. Рядом на песочке валялись ее туфли на высоких каблуках.

К ним приблизился невысокий мужчина с большим животом и широкой улыбкой.

– Вот это встреча! – раскинул он руки в стороны, одна из которых была перебинтована, глядя на Виталия Николаевича.

– Оба-на! А ты какими судьбами? – приподнялся майор, протягивая ему руку для приветствия.

– Так вот по ранению, – ответил мужчина, с явным интересом и огоньком в глазах рассматривая Яну. – Представь меня. Хотя… это же вроде Яна Цветкова. Вы как-то изменились…