Психотерапевт его величества Яновская Анна

Глава 38

Утро провожу в панической примерке всего подряд – я совершенно не понимаю, в чем ехать. Что значит прохладнее? Свитер брать с собой? Или достаточно просто длинного рукава? А на ноги что, мне там целый день ходить? Так хочется кроссовки! Но к ним подходят только мои родные зауженные джинсы… Кулёк с недоумением следит за моими метаниями. Он, вообще, компанейский, если я надолго выхожу из комнаты, то идет меня искать. Вот и сейчас он контролирует сборы, щурясь на меня с солнечного подоконника. А может, в джинсах и ехать? Сверху оранжевый топик на бретельках – пока мы в жарком Джарале, это будет самое то, а с собой темно-синюю удлиненную тунику, закрывающую руки – в нее можно будет быстренько влезть по прибытии.

Достаю из шкафа маленький рюкзачок – мой любимый домашний спутник. Именно в него пакую флягу воды, лекарства, шокер, бутерброд в пакете – тревога не позволяет мне выходить из дома без вещей первой необходимости. Воровато укладываю на самое дно смену белья и зубную щетку – вдруг мы там останемся до завтра, не хотелось бы утром чувствовать себя некомфортно. Во внутреннее отделение прячу карточку, в основное пятьсот золотых в специальных мешочках. Теперь я в курсе, что сотня золотых – это довольно тяжелая, хоть и приятная ноша. Мешочки-кошельки, хоть и не уменьшают объем, зато почти втрое облегчают вес своего содержимого. К сожалению, это полезное заклинание действует только на металлы и только в небольшом замкнутом пространстве. Когда ворошу контейнер с лекарствами, обнаруживаю в нем фотоаппарат. По какой логике я сунула его к анальгину? И как вообще могла забыть, что он у меня с собой? Беру, однозначно. Рюкзак собран, душ принят, моя душа нетерпеливо пружинит в предвкушении путешествия и новых приобретений. Интересно, могу ли я взять с собой Кулька? Он недвусмысленно обнюхивает рюкзачок и теребит завязки.

Кручу в руках камень связи с эльфом. Вроде бы чего проще – самой потянуться и сказать, что уже готова, через сколько ждать? Но не хочу первая звонить. Да, я знаю, что это глупо, но показывать свою крайнюю заинтересованность поездкой очень не хочется. Я уже побыла когда-то с ним открытой, мне не понравился итог. Поэтому сижу и накручиваю себя, чем же еще заняться в ожидании. А если он меня там бросит? Как я домой доберусь? Воспользуешься кольцом телепортации, успокойся уже. А вдруг он потребует от меня какой-то платы за эту поездку? Не материальной? Как потребует, так и обломается. А мне хватит денег? Может, побольше взять?

Я совершенно выматываю сама себя сомнениями. Чем-то сейчас напоминаю себе Марлу. Ну сколько можно! Сажусь читать книжку, потому что бездействие невыносимо. Кошусь на часы – всего лишь девять утра. Кулёк осторожно запрыгивает на книжку, тычется носом в лицо.

– Что малыш, я слишком очевидно нервничаю? Может, коньячку двадцать грамм? Тогда лорд точно целоваться не полезет…

Хотя с чего я решила, что он захочет со мной целоваться… Иду еще раз чистить зубы. Я, конечно, не собираюсь с ним ничего такого. Точно не собираюсь! Но сердце-то колотится, требуя быть прекрасной, хоть и недоступной. Да кому ты нужна, успокойся уже! И все-таки, зачем он меня с собой берет? Прямо вопрос вопросов.

Когда лорд Сейшей появляется, я ему очень-очень рада. Теперь внутренний голос наконец-то замолчит, и поздно будет метаться, что бы еще полезного упихнуть в рюкзак. Полчаса ожидания совершенно измотали меня.

– Привет. Хорошо выглядишь, но с голыми руками будет прохладно.

– У меня кофта с собой.

– Тогда просто хорошо выглядишь.

Лорд переводит строгий взгляд на Кулька, пытающегося притвориться безжизненным украшением на рюкзаке.

– Нет, ты останешься дома. Я сам о ней позабочусь. Обещаю.

Только тогда шось спрыгивает на пол, машет мне кончиком хвоста на прощание и шуршит к хранилке. Открывает отсек с овощами и фруктами, выбирает себе яблоко побольше, хватает черенок в зубы и бумкает им по ступенькам на второй этаж. Понятно. С голода не пропадет, если я до завтра задержусь.

Лорд осторожно берет меня за руку, переплетая пальцы, и нас охватывает уже знакомое мне ощущение падения и дезориентации. Когда оно рассеивается, мы оказываемся на небольшом возвышении в центре парка, эльф довольно быстро уводит нас в сторону. И ветер действительно ощутимый, я сразу залезаю в тунику.

– Рядом Внутреннее море, ветер с него холодный и резкий. Эта площадка – ориентир для телепортов, поэтому лучше сразу отойти, чтобы не мешать другим. Пойдем, снимем гостиницу.

– З-зачем?

– Чтобы складывать твои покупки, не ходить же с корзинами по улицам. А потом оттуда сразу в кабинет прыгнем. Ты имеешь что-то против?

– Нет. Спасибо, что подумали об этом.

Идти нам недолго, гостиницы раскиданы по всему периметру парка. Мой спутник уверенно направляется к одной из них, молча протягивает свою карточку девушке на ресепшене. Та восторженно хлопает на красавца-эльфа ресницами, кокетливо предлагает проводить в номер, напрочь игнорируя мое присутствие. Ну да, неприметная туника под горло, линялые джинсы, рюкзак за плечами и полное отсутствие видимых украшений вычеркивают меня из списка реальных конкуренток за внимание лорда. Так я и не претендую. В шикарном пятикомнатном номере Сейшей берет ориентир для телепортации, после чего мы отправляемся за покупками.

В отличие от Джарала, улочки здесь узкие, извилистые и пешеходные. Может где-то и есть магистрали для транспорта – раз уж это порт, то как-то товары по другим городам развозить должны, но прогулочно-торговая часть именно такая. Низкие двухэтажные дома устроены совершенно одинаково – верхняя часть жилая, а нижняя отдана под магазины. Ближе к дороге ряды лавочников с открытыми лотками. Каждый пятый дом – кафе, каждый двадцатый – камера хранения. Лорд приводит меня к улице, на которой сплошь магазины для детей. Одежда, обувь, какие-то специфические штучки для новорожденных… и они. Игрушки. Я стараюсь держать себя в руках. Серьезно. Если бы не держала, все было бы намного хуже. А так я всего лишь методично перекладываю в свою большую корзину содержимое каждого лотка, почти ничего не оставляя другим покупателям. Плетеная мебель. И деревянная. И глиняная. Все нужно. Что-то на колесах – кэш? Довольно привычные лодочки, какие-то пузыри – это тоже транспорт? Беру. Тарелки, кукольная одежда, игрушечные драгоценности, оружие. Ролевые атрибуты – инструменты волшебника, целителя, фермера, сапожника. Все сгребаю. Кончился второй короб. Я не торгуюсь, цены на игрушки в серебряных монетах, мне это вполне по карману. Огромное количество зверья, рыцарей, прекрасных принцесс. Я бы не назвала это осознанным выбором, скорее поглощением. Лорд тихо комментирует, что скоро в Терменте появится легенда о Прекрасной Деве, которая пришла и купила… всё. К ее лику будут обращаться, призывая денежный дождь и покупательскую щедрость… Когда наступает время расплачиваться, Сейшей успевает выхватить кошелек раньше меня. Это не важно, что сумма чуть больше сорока золотых… Я не готова, чтобы он за меня платил. Это не феминизм, это… ну что-то другое, но точно не феминизм. При людях спорить не буду, проще потом отдать. Эльф телепортирует нас с тремя полными коробами в гостиницу. От начала путешествия прошло чуть больше двух часов.

– Перекусим перед вторым заходом?

– Да, наверное… Лорд Сейшей, я бы хотела сама оплачивать свои покупки.

На меня смотрят взглядом великомученика на терзающее чудище.

– Ася, пожалуйста, не создавай мне проблем.

– Мне будет неловко покупать слишком много, я не хочу вас напрягать. Серьезно, я буду стесняться и себя ограничивать.

Эльф страдальчески закатывает глаза.

– Нет, это невозможно. Ты понимаешь, как я буду выглядеть, позволяя тебе оплачивать покупки?

– А вы в сторонке постойте. Типа не со мной.

Взгляд Сейшея резко темнеет, мужчина как-то очень знакомо надвигается на меня. Я начинаю суетить.

– Что? С вами редко спорят? Лорд Сейшей, пожалуйста, не давите на меня авторитетом. Вы очень крутой, очень. А я маленькая и слабая. Пожалуйста, можно я всего лишь сама буду оплачивать свои игрушечки? Ну это же такая малость!

Пячусь назад, пока не упираюсь спиной в дверь. Шепчу.

– Пожалуйста…

– Хорошо. Я готов разрешить тебе самой платить за игрушки. Но! За это ты будешь должна мне желание.

– Не согласна. Я просто откажусь его выполнять.

– Ты за кого меня принимаешь? Я же не буду требовать от тебя ничего такого. Ну и я помню правила, всегда можно заменить выполнение желания честным ответом на вопрос. Разве нет?

Ответить можно вообще на любой вопрос. Ведь «не знаю» – это тоже ответ. Соглашаюсь. Мы перекусываем в ближайшем ресторане и отправляемся дальше, за разрекламированными гномскими поделками.

По пути на другой конец города проходим мимо арены. Точнее помоста, на котором проходят бои без правил для всех желающих. Приз победителю стоит на подставке – смеющийся воин в одной набедренной повязке. Его тело наполнено энергией напряженных мышц, на коже блестят бисеринки пота. Он смотрит с вызовом и улыбается. Как он хорош! Это воплощение мужской красоты и силы, животной сексуальной энергии, здоровья и вызова. Я его хочу. Но, скорее всего, купить его не получится – только выиграть, то есть победить на арене трех соперников подряд. К воину прилагается еще и денежный приз, но кого это волнует. Ну как же он хорош! Неожиданно Сейшей стонет рядом со мной.

– Ну Ася, ну я же только что пообедал!

Оборачиваюсь на него – эльф сноровисто заплетает свою гриву в косу, причем подбирает ее наверх и укладывает вокруг головы. Э-э-э?

– Значит, так. Я сейчас тебе его достану, а за это ты будешь называть меня на «ты». Согласна?

– Да, – ничего не понимаю, отвечаю автоматически.

– Если Рейвен узнает, он же неделю ржать будет.

Вот так, ворча себе под нос, эльф расстегивает рубашку, бросает на зрительскую скамью. Он что… Он что, решил поучаствовать??? Разувается, босиком проходит на арену, к уже имеющемуся там бойцу. Здоровяк одет так же, как награда победителю, в набедренную повязку. И благородный лорд на секунду скрывается за ширмой, появляется оттуда в аналогичном виде. Ловит мой ошарашенный взгляд, уже привычно закатывает глаза. Через доли секунды после отмашки ведущего противник лежит на помосте, а ушастый жестами приглашает занять место проигравшего кого-нибудь посерьезнее. К нему выходит щупленький пацанчик ниже эльфа на голову. Вижу, что Сейшей прищуривается, оценивая противника. Отмашка. В этот раз я успеваю увидеть, как мужчины немножко покачиваются друг напротив друга, затем делают несколько стремительных движений руками и корпусом, не знаю, попадают или нет, движения получаются какие-то смазанные, лично я уследить не могу. Тела сплетаются, в итоге мелкого просто вышвыривает с помоста. Сейшей кланяется, зовет третьего. К нему долгое время никто не выходит, дураков подставляться больше нет. Он обменивается парой фраз с ведущим и забирает приз.

– На.

– Спасибо! – почтительно держу трофей, глажу пальцем красивые мышцы. Лорд уже в штанах и обуви, неспешно застегивает пуговицы на рубашке, расплетает косу.

– Никому не говори. Идем дальше?

Прячу воина в рюкзак, всем видом демонстрирую послушание. Мы идем, а у меня перед глазами еще стоит образ Сейшея на помосте. В его теле столько яростной силы и красоты… куда там статуэтке. Видимо сильно его задевало мое выканье, раз решил обнажиться на потеху народу. Все-таки он не такой уж плохой, просто мы с ним друг друга не поняли. Хотя все равно высокомерный. И все равно невеста. Эх, даже жалко… Надо на что-нибудь отвлечься. Кручу головой по сторонам, замечаю свадебный салон.

– О, нам туда.

– Да? – немного растерянно отзывается эльф.

– Да. У меня нет никаких атрибутов из обручальных обрядов. Как же клиенты смогут выразить эту тему? Вы… Ты! Ты мне подскажешь, как у вас принято жениться?

– Ну… эльфийский вариант я знаю лучше, – Сейшей косится на меня, но продолжает. – Обручение происходит в возрасте сорока-пятидесяти лет, договариваются отцы между собой. Подписывается контракт.

– Отлично, как этот контракт выглядит?

– Свиток.

– Значит, мне нужен такой свиток в кабинет. Но пустой. Клиент сам пофантазирует, что там написано… – мне, конечно, немножко неловко об этом говорить, с учетом нашей с ним истории. Но знать я хочу, а эльф нормальный такой источник информации. – Слушай, а если жених с невестой друг другу не нравятся? Неужели их заставят жениться?

– Ну… Их знакомят, конечно, до помолвки… И мнение все-таки спрашивают. Совсем принудительный брак – это редкость, должны быть какие-то особые обстоятельства. После обручения жених и невеста живут отдельно, могут много лет вообще не общаться друг с другом… Заводят отношения с кем-то еще…

Ясно, понятно. Меня сейчас интересуют не моральные, а технические аспекты.

– Как проходит свадьба?

– Это длинная церемония в храме слияния судеб. Много цветов, песен, клятв и ритуальных действий.

– Вот, меня именно ритуальные действия интересуют! У нас обмен кольцами используются. А здесь какой символ?

– У аристократов это татуировки объединения семей. В обычных эльфийских браках тоже татуировки с благопожеланиями, обережными плетениями.

Жаль, что не кольцо или диадема, я бы купила. Но в свадебном салоне все равно интересно носом поводить.

Нас встречает респектабельный гном, явно принимает за своих клиентов и начинает окучивать на предмет пошива моего платья и подбора запонок для жениха. Меня это забавляет, хотя Сейшей слегка напрягается. Объясняю, что мы не вместе, и мне просто любопытно. Покупаю несколько декоративных статуэток в виде супружеских пар разных рас, гирлянду с цветами, тематические открытки, пустые пригласительные. Неплохой улов! Укладываю все это в рюкзак, места больше не остается. Сейшей интересуется моими планами.

– Куда дальше? К актерам, за гримом и маскарадными масками? Мы до гномских сувениров сегодня доберемся?

– Да! Маски – это круто! А нам по пути случайно похоронной конторы не встретится?

Передать выражение лица Сейшея я не могу. Все-таки побеждает смех.

– Уверен, там нас тоже примут за клиентов. Может, я тебя в Джарале к упокоителям отведу?

С сожалением вынуждена признать его правоту, тратить время на то, что есть и в столице, неразумно. Проходим по сладким улицам, запах ванили, шоколада и сдобы соблазнительно щекочет нос. Мой спутник покупает нам персики в глазури с удобной держалкой, потом рассматривает мою мечтательную физиономию и наполняет большую корзинку разными вкусностями. Конфеты, пирожные, какие-то воздушные суфле в индивидуальной упаковке. Я плыву от счастья, добавляя большую упаковку мороженого.

– Сладкоежка, да?

– Угу.

– А я не люблю мороженое. С детства. Холодное оно.

После сладостей нам попадается ювелирная площадь. На открытых лотках поделочные и полудрагоценные камни, в солидно выглядящих магазинах ассортимент побогаче. Сейшей неожиданно сворачивает в один из них. Я предлагаю дождаться снаружи, но меня буквально за руку втягивают внутрь. Ну ладно, могу и тут носом поводить. Неспешно прогуливаюсь вдоль витрин, любуюсь всем подряд – колечками, браслетами, богатыми гарнитурами из шести предметов. Так много камней, так много оттенков. Ничего в этом не понимаю. Поворачиваюсь к Сейшею, чтобы узнать, когда он освободится, и убеждаюсь, что эльф все это время пристально за мной наблюдает.

– Что?

– Тебе что-нибудь нравится?

– Не знаю, не думала об этом. Вы… ой, ты уже освободился?

– Не совсем. Я бы хотел купить подарок… Сестре. Что ты посоветуешь?

Улыбаюсь.

– Наверное, нужно учитывать ее вкусы? Что она обычно носит?

– Топазы, бриллианты, сапфиры. Холодная гамма… Тебе совсем ничего не нравится?

Обращаю внимание, как умоляюще смотрит на меня продавец. Что? Если я ничего не выберу, мы уйдем без покупки? Ну не разорится же он из-за этого.

– Не знаю. Ты не против, если я подожду снаружи? Там были интересные камешки, в кабинет хочу купить… Слу-у-ушай, а у драгоценных камней есть значение? Я помню, Миахольд рассказывал, что рубины – камни страсти.

– Да. Если это в качестве подарка, то у многих камней есть смысл. Бриллиант символ чистоты помыслов, жемчуг – соблазнение, топазы, наоборот, дарят родственникам, они отрицают возможность близости, изумруды тоже про холодный расчет, теплые оттенки опалов про выражение нежной привязанности. Черный обсидиан про мистическую связь между людьми. Рубин страсть.

– Тогда мне нужно по одному камню каждого вида… и оттенка. Можно в кольцах или кулонах.

Продавец просто расцветает, эльф почему-то закатывает глаза. Опять. Что ж ему не нравится-то? Мне упаковывают ощутимый по весу сундук, стоимость которого превышает три сотни золотых. Да, дороговато. Я лезу в рюкзак за своей карточкой, Сейшей мгновенно протягивает свою, смотрит на меня страшными глазами. Ладно, я поняла. Нельзя позорить. Делаю вид, что просто искала флягу с водой, невинно кошусь на эльфа. Мне достается подозрительный прищур и еще один строгий взгляд. Он прям король пантомимы. Хулиганское настроение провоцирует меня на совершенно детскую выходку. Закидываю рюкзак за плечи и широкими жестами показываю сценку «Я-пойду-на-улицу, встретимся-у-фонтана». Улыбаюсь и выбегаю из магазина, чтобы на свежем воздухе засмеяться вслух. А что, он первый начал невербальный обмен информацией. В дверях показывается нагруженный корзинкой и сундуком эльф, а вот взгляд его я понять не могу: то ли убивает, то ли сожрать готов. Но что-то плотоядное в нем есть, это точно.

– Спасибо, что оплатил мою покупку… Я поняла, что здесь не место спорить.

– Я счастлив. Давай это в гостиницу закинем? Мороженое без хранилки растает.

Падаю в кресло в номере, все-таки ноги уже устали. Судя по всему, мы пробродили еще три часа, но пока так и не добрались до антикварных редкостей.

– Устала?

– Немного. Полчасика посидим, и можно будет идти на третий заход, – я решаюсь спросить. – Сейшей, почему вы… ты меня с собой взял?

– Ася, мне нужно с тобой выпить и поцеловаться, чтобы ты перестала ошибаться? Я готов, – эльф достает из бара бутылку «Салейны».

– Нет, спасибо, я постараюсь не оговариваться. От вина голова будет болеть и спать захочется. И в… ты не ответил на вопрос.

– Не знаю, какое вино ты пила раньше, от этого не будет, – эльф все-таки вкладывает в мою руку бокал. – Сначала брудершафт, потом разговоры. А то у меня от твоего «лорд Сейшей» настроение портится. Знаешь, как я страшен в плохом настроении? А ведь мне еще смотреть, как ты за игрушки будешь сама платить… Пожалей мои нервы.

Неохотно переплетаю свою руку с его, осторожно пробую темное вино с густым сложным запахом. Сладко-терпко-солнечно. Очень трудно подобрать слова, чтобы передать вкус. Да и не ценитель я вина, опыта почти и нет. Предстоящий поцелуй заставляет сердце колотиться, но я убеждаю себя не нервничать. Сейшей решительно отставляет наши бокалы, осторожно поднимает мой подбородок и легко касается губ. Я чувствую мягкое давление и тепло тонкой нежной кожей, нос наполняется запахом его одеколона, прядь волос щекочет щеку. Уделяю все внимание на то, чтобы не шевелиться. Через секунду он отстраняется, как ни в чем не бывало, устраивается в соседнем кресле с вином. Я отмираю, тоже хватаю бокал, чтобы было чем занять руки.

– Ритуал твоей родины завершен, мы можем общаться как равные. Так что теперь, если оговоришься, поцелую по-настоящему.

– Зачем?

– Может потому, что мне этого хочется?

Его темные глаза впиваются в мои. Отвожу взгляд.

– Не стоит. У нас есть выражение: в одну реку нельзя войти дважды… Мне жаль, что ты не дружишь с женщинами. А других отношений предложить я не могу.

– Может быть, никогда раньше рядом не было женщины, с которой я захотел бы дружить? Хотя… Как ты считаешь, желание поцеловать и дружба может сочетаться?

Я не знаю, что ему ответить. Сама не уверена, что мне стоит общаться с этим харизматичным ушастым. Его ненавязчивая забота, юмор, готовность идти на уступки, чувство защищенности и покоя рядом с ним – это подкупает. Трудно будет не влюбиться.

– Наверное, это возможно. Достаточно просто не поддаваться порывам, противоречащим дружеским чувствам.

Сейшей смотрит на меня и молчит. В его взгляде мне кажется тоска. А может, я это придумала, потому что чувствую тоску в своей душе. Нет, нам определенно пора выбираться из номера куда-нибудь к людям. Так безопаснее. Но этот жук так и не ответил на мой вопрос…

– Почему ты меня сюда пригласил?

– Потому что хотел извиниться. Даже у великих интриганов случаются проколы. Я растерялся тогда. Был уверен, что ты знаешь про Лори, и твоя реакция выбила меня из колеи. Разозлился, потому что совершенно необоснованно чувствовал себя виноватым. И обошелся с тобой так, как мог с любой горожанкой из нашего мира, посмевшей меня покритиковать. Я был не прав. Мне действительно жаль, что все получилось именно так. Прости, что обидел тебя.

Ничего себе. Я как-то уже и не ожидала возвращения к этой теме. Но он совершенно серьезен сейчас. Отшучиваться нельзя.

– Тогда уже и ты извини. Я тогда не понимала, что действительно оскорбляю тебя, вмешивая лорда Арбо в наши разборки.

Сейшей какое-то время молчит. Наконец он тихо спрашивает:

– Подарки обратно возьмешь?

– Мне кажется, это будет выглядеть глупо, – так же тихо отвечаю.

Мы вновь сидим в тишине, допивая вино. Разговаривать не о чем, все уже сказано. Похоже, друг к другу нас тянет. Совсем не общаться не сможем, значит, будем учиться дружить, уже без горькой нотки обиды, что фоном отравляла каждую нашу встречу. Дружить, отгоняя мысли о том, как хочется почувствовать его руки у себя на бедрах и погладить нежные эльфячьи уши. Чтобы как-то переключиться, связываюсь с Коллиной и прошу ее прислать утром плотников и курьера с парой ведер чистого песка – мне будут нужны и сами песочницы, и новые полки. Теперь можно отправляться в очередной рейд.

В этот раз мы договариваемся игнорировать все, что попадается на пути к гномам, но один закуток все-таки притягивает мое внимание. Очень пожилой человек сидит за большим столом, укутанным со всех сторон темной тканью, в центре которого зияет приличного размера дырка. Вывеска над продавцом написана на трех языках, я могу прочесть по-миосски «узнай свою судьбу». И рядом не цена, а непонятная мне запись «восемнадцать карат». Я даже объяснить не могу, почему этот черный стол так меня притягивает. Тихонько уточняю у своего спутника.

– Это что?

– Это маленький оракул. Платишь цену, получаешь предсказание или ответ на вопрос, записанные на кристалл. Чем больше размер кристалла, тем точнее и подробнее ответ. Также он охватывает больший промежуток времени. Пока камень остается прозрачным, течение жизни идет в сторону исполнения. Если он мутнеет, значит появилось что-то, что сбило оригинальный вариант развития событий. Когда кристалл разрушается, предсказание в том виде, в котором оно было дано, не исполнится.

– Это безопасно? Я бы попробовала.

– Восемнадцать карат… Пробуй.

– Сколько стоит ответ на вопрос?

Продавец перестает рассматривать пустое пространство перед собой, переключившись на нас. Почему-то он не уговаривал и никак не принимал участие в обработке потенциальных клиентов – видимо, решение должно быть сугубо добровольное.

– Для вас это будет семьсот золотых.

Нереально огромная сумма. Цена, видимо, сильно зависит от клиента. Строго смотрю на Сейшея, но в этот раз он даже не пытается заплатить за меня. Протягиваю дядечке свою карту, он подставляет свою. Сразу после оплаты хозяин оракула хватает меня за запястье, прокалывает палец неважно выглядящей иглой, тут же прячет ее под стол. Ойкаю от неожиданной боли, но эльф рядом не беспокоится, значит, так надо.

– Я должна спрашивать вслух?

– Нет. Опустите руку в дырку и прикоснитесь. Когда я скажу, подумайте свой вопрос. Пожалуйста, сформулируйте его четко, мой малыш не настолько силен, чтобы распознавать смутное беспокойство.

С долей опаски засовываю руку по локоть в глубину стола. Вообще-то, страшновато. Когда под моей ладонью оказывается что-то мягкое и влажно-колышущееся, мне хочется немедленно вытащить руку обратно, но она прилипла! В этот момент гном, что-то интенсивно делающий под скрытой частью стола, надрывно кричит: «Сейчас!» Я перестаю дергаться и отчетливо думаю: «Кто мне угрожает?» В ладонь отдает глухой болью, я снова оказываюсь свободна. Гном торопливо протирает руки под столом большим красным полотенцем и вручает бархатную подушку, на которой лежит почти целиком прозрачный камешек, сантиметра полтора в диаметре. Беру его в руки, рассматриваю на просвет – внутри кристалла отчетливый силуэт птицы.

Мы уходим от оракула, я честно рассказываю Сейшею про свой вопрос.

– Как это понять? Кто мне угрожает – птица? У вас есть крылатые расы? Или это метафора? Я не понимаю…

– Я пока тоже. Но разберусь.

Немного подавленная приближаюсь к вожделенной цели сегодняшней поездки – к рядам со скульптурами. Теперь я понимаю, почему Сейшей вел меня именно сюда. Каждая фигурка – это произведение искусства, предельно детализированная и почти живая. Ну и стоит побольше, чем типовые наборы в магазинах игрушек. Ничего, денег я еще заработаю. Сейшей душераздирающе вздыхает, но подсунуть свой кошелек не пытается. Благодарно киваю, показывая, что вижу его страдания. В этот раз скупить все, что хочется, просто невозможно. Я выбираю фигурки, в которых больше всего энергии, есть яркие эмоции или жизненные сценки. Страсть, ненависть, обида, отчаяние, печаль, мудрость, похоть, страх, радость, муки творчества, зло, невинность. Все это в виде нежных дев или мерзких карликов теперь укутано в индивидуальную упаковку и надежно спрятано в закромах корзинки. Я прошу разрешения сфотографировать ряды с произведениями скульптурных искусств, мне разрешают в обмен на объяснения, как это работает. Э-э-э… ну… све-е-ет… фотоны… бумагу еще в темноте проявлять надо… А потом все это в цифру переводится. М-да.

– Я не знаю, – отдаю фотоаппарат в руки гному. – Вы можете сами посмотреть.

Торговец какое-то время сверлит взглядом черный брусок Кэнона, затем отдает мне обратно.

– Совершенно незнакомая магия. Но так и быть, все равно можете себе сделать копию. Не жалко.

Фотографирую все подряд, и даже Сейшея, хотя разрешения на это не спрашивала. Но надо же будет потом подругам показать, с кем у меня было. Да, некрасиво сплетничать. Но если в моем мире про ушастого что-то узнают, его репутации это не повредит. Так, ладно. Уже стемнело, стало ощутимо холоднее. Над рядами зажглись магические фонарики, придавая рынку вид европейского городка перед Рождеством: холодно, снега нет и везде веселые огоньки. Пора возвращаться.

Мы телепортируемся в гостиницу, оттуда, собрав все корзинки и коробки и даже не забыв изъять мороженое из хранилки, ко мне в кабинет. Оставляю здесь все рабочие штучки, забираю только камешек с птицей и корзину кчайностей. Эльф провожает меня до дверей дома, внутрь не приглашаю. И устала, и не хочу наедине оставаться.

– Спасибо за эту прогулку. Мне понравилось.

– Пожалуйста. Хорошей ночи, Ася. Не забывай спать в амулете.

– Хорошей ночи.

Дома меня с восторженным взвизгом встречает соскучившийся за день Кулёк. Глажу ему спинку, разогреваю нам ужин. И почему-то улыбаюсь.

Глава 39

Судя по настойчивому стуку в дверь, утро, с точки зрения Коллины, начинается через час после рассвета. На человека, который привез мне четыре упаковки чистейшего морского песка, я не ворчу, просто делаю мысленную пометку – поговорить с подругой о том, что считать утром. Зарываюсь пальцами в нежную однородную золотистость, пересыпаю, разравниваю. Ну очень приятно!

Весь следующий день проходит для меня под девизом «вьем гнездо». Плотники мастерят два деревянных ящика, магически обработанных от протекания и выкрашенных в голубой цвет. Фигурки и какие-то символически значимые предметы расставляю по свежеприбитым полочкам, Кулёк все это время контролирует меня, развалившись на рабочем столе. Устраиваюсь сортировать добычу по контейнерам: мебель, еду, транспорт отдельно, драгоценности отдельно. Подолгу зависаю над своими сокровищами, ведь во время покупки рассматривать не было времени. Особенно меня интересует местная фауна: коровы или куры выглядят достаточно привычно, но некоторые четвероногие кажутся смутно знакомыми, но совершенно не опознаваемы. Неожиданно попадается треххвостый китайский дракон – длинное яркое тело с плавниками по боковой линии, характерная зубастая морда в окружении то ли гривы, то ли щупалец. Интересно, его куда положить, к животным или к мифическим персонажам?

От разбора меня отвлекает вызов Рейвена. Не терпящим возражений тоном он информирует, что завтра мы все будем отмечать гномский национальный праздник Кучлы-мрлок в Шасточчо, поэтому я должна быть свободна и с зимним комплектом одежды. На мои растерянные вопросы приятель отвечает, что все увижу сама, завтра Мих за мной заедет за час до рассвета, путь предстоит долгий. Меня такие неожиданные мероприятия радуют, но и нервируют. Как я могу заранее ко всему подготовиться, если ничего не понятно, что и где будет? И кто едет? И когда меня вернут, у меня послезавтра клиенты вечером!

За этими размышлениями заканчиваю уборку и обвожу взглядом результат: а здорово! В чем-то даже лучше, чем дома. У нас качественные коллекционные фигурки стоят таких денег, что мне о них остается только мечтать. Ставлю рядом большой кувшин с водой – для передачи некоторых состояний нужно сделать мокрое болото, а не сухую пустыню. Все. Я очень рассчитываю, что сегодняшний клиент согласится попробовать передать что-то через песочную композицию, раз уж магическая клятва не позволяет ему говорить прямо.

Орстен вновь выглядит подтянутым мужчиной средних лет в застегнутом на все пуговицы мундире. В прошлый раз мы остановились на том, что его боли не поддаются никакой систематизации. И я попросила наблюдать за самим собой и искать то, что его беспокоит в реальной жизни. И сегодня он отчитывается по бумажке о проведенном самоисследовании по вопросам эмоционального дискомфорта в произвольной сфере личной жизни. С трудом продираюсь через серию казенных формулировок и доныриваю до сути. Выжимка из его рапорта в четырех словах: у меня нет проблем.

– Поняла вашу мысль. Может быть, упражнение что-то прояснит. Постройте, пожалуйста, в песочнице какую-нибудь композицию, отражающую ваше состояние. Вы можете использовать фигурки и предметы, которые есть на полках, или совсем не брать их. Как хотите.

Да-да, опять задание без жесткой инструкции, но в этот раз Орстен не демонстрирует недовольства. Останавливается напротив полок и замирает. Я хорошо помню, что во время построения песочницы дергать, отвлекать или комментировать нельзя: человек впадает в состояние, близкое к трансу, обращаясь к своим внутренним процессам, выводя их на символический уровень. Это само по себе терапевтично, даже если не будет потом интерпретировано и осознано. Поэтому тихо сижу в своем кресле и жду. Так проходит почти пятнадцать минут. Орстен поворачивается ко мне, и я вижу в его глазах смирение с неудачей.

– Мне симпатичны какие-то фигурки, но они не имеют никакого отношения ко мне лично. Что делать?

– Не знаю, – целенаправленно занимаю позицию беспомощности. Он ждет четких инструкций, но в его случае это не поможет, нельзя научиться понимать собственные потребности, следуя советам другого человека.

– Какая цель у этого упражнения?

– Посмотреть в свой внутренний мир. Можно не искать логического объяснения в вашем выборе, а просто поддаться порыву.

– Я не вижу в этом смысла, но я сделаю то, что вы просите.

Он ставит в нижнюю часть ящика загон с тремя хищными животными, огороженный мощным забором. В правом углу дом, самый холодный, строгий и правильный дом из всех, которые стоят на моих полках. В центр он ставит объятого пламенем мужчину, раскрывшего рот то ли в хохоте, то ли в крике. Все пространство, не занятое фигурами, разлиновано параллельными и перпендикулярными линиями. На дальний бортик песочницы Орстен устанавливает солнце. Последними добавляет парочку кривляющихся обезьян. Ни одной женской фигуры, ни деревца, ни сокровищ.

Я понимаю его песочницу так: хищные звери в нижней части композиции – это его инстинкты. Они окружены забором – то есть сдерживаются и подавляются. Солнце – символ отца, который наблюдает и контролирует. Дом не выглядит уютным, безопасным – там явно мало ресурсов. Человек в огне – это сам клиент. Его что-то сжигает изнутри. Нужно только понять, что именно. Обезьяны мне пока не понятны. Тоже инстинкты?

– Я закончил.

– Как вам?

– Не понимаю, как это может мне помочь.

Как же тяжело с такими клиентами! Они ждут, что психолог волшебным образом решит их проблему, скажет какие-то заветные слова, и все сразу станет хорошо, безо всяких усилий. Нет таких волшебных слов, увы. Иначе бы все их знали. И универсального рецепта счастья тоже нет. В кабинете приходится думать, искать смыслы и связи там, где раньше их не видел.

– Расскажите мне об этом мире.

– Это животные, это забор, это человек в огне, это солнце, это дом, это дороги, это обезьяны – вы говорили, что можно взять то, что понравится.

Никаких взаимодействий между объектами.

– Какое место в песочнице вызывает больше напряжения?

– Как ни странно солнце. А еще обезьяны раздражают. Давайте я их вообще уберу, не знаю, зачем поставил.

Интересно, от чего он хочет отказаться? Что вычеркивает из своей жизни? Такие милые хулиганистые мордашки. Две обезьяны… Двое детей… До меня доходит.

– Сколько лет вашим детям?

– Сыну пятнадцать, дочке шесть.

Молчу. Жду, дойдет ли до него самого. Переводит взгляд на фигурку в своей руке, затем на меня.

– На что вы намекаете? Мои дети совершенно не похожи на обезьян, они воспитанные и сдержанные, какими и должны быть дети.

Ага. Или отказывается от своей детской, спонтанной, уязвимой части, или проблемы с реальными детьми.

– Что случилось в вашей жизни четырнадцать лет назад?

– Появились боли.

– Вашему сыну пятнадцать.

– Да. Не вижу связи.

– Я прямо говорю вам о том, что рождение сына и появление симптома связаны между собой. А вот почему – только вы можете мне объяснить… Как отцовство повлияло на вас? Будьте уже честны с самим собой!

Он долго молчит.

– Вы правы, у меня действительно есть с ним некоторые недоразумения. Он не хочет вести себя, как мужчина. Бесконечно дерзит, спорит, плачет. Я не могу выбить из него эту дурь и беспокоюсь о том, каким человеком он станет. Если подумать, – его глаза расширяются. – Чем хуже у нас с ним отношения, тем чаще мои приступы… Это факт! Никогда бы не подумал… Но я не понимаю, как это может быть связано! Объясните, вы явно что-то знаете!

В его голосе звучит приказ, который не может быть выполнен. Если он получит ответ из моих рук – это не уберет симптом. Каждый должен пережить свое осознание сам.

– Почему боль появилась почти сразу, как только он родился?

– Я не хотел сына.

Честно. Искренне. Но мало.

– Идите глубже в темную часть своей души. Почему вы не хотели сына?

– Потому что не хотел воспитывать мальчика! Я помню, как со мной обращался отец. Я не хотел быть таким же. Хотя я все равно делаю то же самое…

Орстен вновь замолкает, и мне кажется, что мы достигли предела его возможностей на данный момент. Мне есть куда его тащить дальше. Но то, что он уже озвучил, слишком сильно для него. Ведь не умеют здесь люди выдерживать интенсивные эмоции. Тем более военные, из которых в детстве эмоциональную дурь выбивали, чтобы был настоящим мужчиной… Поэтому сейчас торможу с давлением и пробую его поддержать. Максимально мягко и бережно.

– Что вы чувствуете сейчас?

– Мне не нравится то, о чем мы говорим. Так и должно быть?

– Да. Вы переводите боль вашего тела в душу. Душе должно быть от этого плохо. Это нормально.

– Это так странно и непривычно. Но теперь я верю, что вы сможете помочь. Мне не хватает слов, чтобы передать, как сильно мне сейчас некомфортно.