Задача – выжить! Замковой Алексей

– Та, как обычно. – Лешка выплюнул конец бинта. – Фамилия, имя, где служил, как в лесу оказался, куда шли…

– И что? – Меня больше интересовал результат допроса.

– А я знаю? Меня-то отправил, а за мной Саша вон к нему пошел.

– Ну и меня то же спрашивал. – Гримченко, услышав свое имя, перестал озираться.

– А меня про хутор спрашивал, – неожиданно к разговору присоединилась Оля. – Про немцев спрашивал… Еще про тебя…

– И что про меня спрашивал? – Похоже, заинтересовала моя персона капитана.

– Спрашивал, как с тобой встретилась.

– Понятно. – Я решил дальше не расспрашивать Олю по поводу ее с капитаном разговора обо мне. Тем более что как раз заметил Митрофаныча, бодро шагающего к нам от командирского шалаша.

– С добрым утречком, ребятки. – Он осмотрел нас и покачал головой. – Собирайтесь, командир ждет.

Со скрипом, но мне все же удалось встать. Наша компания была отконвоирована бдительным партизаном к шалашу, где нам предложили подождать. Капитан долго не появлялся. Наконец, откинув брезент, он вышел и уселся на свое бревно.

– Ну что, бойцы. – Прислонив костыль к бревну, капитан обвел нас внимательным взглядом. – Пока ваш командир не придет в себя, вы присоединяетесь к моему отряду.

Среди остатков нашего отряда пронесся вздох облегчения. Видимо, не один я боялся, что результаты ночного допроса сыграют не в нашу пользу. Лешка вон даже как-то приосанился.

– Оружия я вам пока не дам, и за пределы лагеря – не выходить, – продолжил капитан. – Митрофаныч, отведи их к кухне, объясни, что тут и как. Накормить и поставить на довольствие.

Митрофаныч просто кивнул.

– Выполнять! – И когда мы уже развернулись и сделали пару шагов в сторону, откуда доносились запахи еды, добавил: – Митрофаныч, как поедят – Найденова отведешь к Трепову, а девушку определи к раненым.

– Бут сделано, командир! – Митрофаныч на миг обернулся и кивнул. – Ну шо, хлопцы, пошли поедим чего.

Нет ничего вкуснее каши. Простой пшенной каши, без масла и мяса. Так думал я, уплетая за обе щеки выданный мне трофейным «ложко-вилом» нехитрый завтрак. Когда я последний раз ел по-человечески? Хлеб, грибы, корешки всякие, еж жареный… По-моему, последний раз я нормально ел еще в своем времени. Пока мы, оголодавшие за время хождения по лесу, поглощали завтрак, Митрофаныч, уперев голову в руки, посвящал нас в реалии жизни в данном конкретном партизанском отряде.

– Знач, так, хлопцы. Вы попали в партизанский отряд капитана Зыклова. С ним вы уже познакомились. Ладный офицер, да… Так вот. Командир наш, Семен Алексеич, определил вас к себе в отряд. Ваш-то еще лежит без памяти, а как очнется – они меж собой дальше разберутся.

– А как там товарищ младший политрук? – Гримченко оторвался от еды.

– Да как… Лежит в лазарете. Ему ж пуля в голову попала. Благо хоть краем прошла – токо клок волос вырвала. Фелшер говорит, шо черепушка-то у него целая, а вот как в себя придет – не знает. Значит, оружия вам пока не положено. Из лагеря тоже выходить нельзя…

– Товарищ… – Неугомонный Гримченко снова перебил Митрофаныча, но потом замялся, не зная, как того называть.

– Зови меня Митрофанычем, – видя заминку, пришел Саше на помощь партизан. – Я тут навроде заместителя у Семена Алексеича.

– Митрофаныч, – продолжил Гримченко, – а почему вы командира офицером назвали? Нету ж уже давно офицеров!

– Командир, гриш… – Митрофаныч хитро прищурился. – Так командовать-то и фельдфебель какой может. А Семен Алексеич – настоящий офицер. Как его благородие штабс-капитан Пелеев, царствие ему небесное, под которым я в германскую войну служил.

– Так вы из белых? – От удивления Лешка чуть не подавился кашей.

– Нету уж белых, – тут же насупился Митрофаныч. – Уж годков восемнадцать как нету. А я – из русских. Я за германскую войну Егория имею. А тут снова германец попер, и шо мне, дома отсиживаться? Э нет… Я как тогда немцу кровь попортил, так и сейчас, пока жив, гнать их из России буду!

В воздухе повисла неловкая пауза. Лешка смущенно ковырял кашу, а остальные старались не смотреть на Митрофаныча. Но тот быстро отошел.

– Так вот, из лагеря не выходить. Ты, девчушка, – он показал на Олю, – пойдешь вона к тому шалашу. Там у нас раненые лежат. Подойдешь к фелшеру, с бородой такой, он те скажет, шо делать.

Оля покосилась на меня и молча кивнула.

– Тебя, – на этот раз палец Митрофаныча уперся в меня, – отведу к Валентин Санычу, как Семен Алексеич сказал. Он тя к делу пристроит. Ну а вы, ребятки, походите тут, осмотритесь. Как будет нужда – позову.

Возражений по поводу нашего распределения не последовало, и Митрофаныч, понаблюдав минуту, как мы едим, продолжил:

– Отряд наш, ребятки, тут уж вторую неделю. У нас всякий люд – и окруженцы, такие, как вы, что по лесам шастали, да к нам прибились, и немного мужичков из окрестных сел, и Машка-повариха. Немца мы понемногу кусаем… Могли бы и посильнее, да с запасом беда. Патроны есть да мин немного, и обращаться с ними мало кто умеет. Ну да как можем… Ну как, поели?

Мы как раз заканчивали опустошать тарелки.

– Иди, девчушка, к фелшеру, а остальные свободны. Пошли, шо ли… Найденов… Отведу тя к Валентин Санычу.

Я поднялся и, оставив остальных, пошел за Митрофанычем. Мы вышли за обжитую территорию лагеря и по узкой тропинке пошли по лесу.

– Как вас по имени-отчеству? – Мне было неудобно звать пожилого человека просто Митрофанычем.

– Зови как все – Митрофанычем.

– Митрофаныч, – ну, раз вы настаиваете… – командир говорил же из лагеря не выходить. А мы уже по лесу идем…

– Командир сказал к Валентин Санычу тебя отвести. А он немного на отшибе живет. Минер он у нас. Ну и поселился подальше – а ну как рванет что! Да и считай, что его хозяйство тоже лагерь.

К минеру, значит? Капитан, услышав о минировании дороги, решил приспособить меня к взрывному делу? Мне это не понравилось. Одно дело аккуратненько откапывать ржавые железки и, если они представляют опасность, так же аккуратно закапывать их обратно. Или, с дурной головы, долбить минами об деревья. Но тогда мне просто повезло, и повторять тот подвиг я не собираюсь. А совсем другое дело – постоянно работать со взрывчаткой, каждый момент рискуя взлететь на воздух. Приятного мало. Но как давать задний ход, я так и не придумал.

Тропинка вывела нас на небольшую полянку. На ее противоположном краю виднелись накрытые брезентом ящики, рядом валялось несколько лотков для мин, некоторые были пустые. Посредине, спиной к нам, сидел мужчина и колдовал над 120-миллиметровой миной.

– Саныч! – весело крикнул Митрофаныч. – Я те тут человечка в хозяйство привел. Его Семен Алексеич к тебе направил.

Мужчина вздрогнул и обернулся. Обычный такой мужик, среднего возраста, когда-то был полным, а сейчас – как все. Глаза бледно-серые. Лицо, будто воронками от взрывов, изрыто оспинами и заросло седой щетиной.

– Ты чего орешь, Митрофаныч? А если б рвануло?

– Так не рвануло же! В общем, человечка я те привел. Объяснишь, что и как. – С этими словами Митрофаныч повернулся и исчез за деревьями.

Мужчина задумчиво смотрел на меня. Ощупал взглядом, будто корову на базаре. Придя к какому-то выводу, он покопался в кармане и что-то бросил мне.

Я автоматически поймал и посмотрел. На моей ладони лежал старый знакомец.

– Это что? – спросил он.

– Взрыватель. М1.

Мужчина кивнул.

– Иди сюда.

Мое новое начальство представилось Треповым Валентином Александровичем, старшиной саперной роты, уже не помню какого подразделения. В быту товарищ старшина разрешил называть себя просто по имени-отчеству, но про себя я продолжал величать его старшиной. Я тоже представился, попросив называть себя Лешей.

– Бери вон мину и тащи сюда.

Так я получил свое первое задание в минном хозяйстве Трепова.

Я подошел к указанным минам, ровным рядом выложенным на земле возле ящиков, в которых хранился основной запас взрывоопасных предметов отряда, поднял крайнюю мину и вернулся к сержанту. Тот вытащил из кармана ключ и положил на землю.

– Выкрутишь взрыватель, и выковыривай тол.

Положив мину на землю, я продолжал стоять над ней. Выковыривать тол? Я, конечно, имел раньше с такими вещами дело. Правда, тол никогда не выковыривал – обычно он настолько плотно спрессован, что мучиться над одной миной пришлось бы полдня. Обычно я его просто выжигал. Можно, конечно, еще вываривать, выплавлять на паровой бане, но геморроя с этим еще больше, чем с выковыриванием.

– Ты чего стоишь? – Старшина снова отвлекся от своего увлекательного занятия. Он ожесточенно ковырял штыком внутренности своей мины, время от времени высыпая крошки тола в лежащий рядом ящик.

– Так чем я его выковыривать буду? – нашел я оправдание своей заминке.

Старшина матюгнулся и снова указал на свой склад:

– Посмотри там.

После недолгих поисков я обнаружил среди ящиков, лотков, каких-то коробок, к содержимому которых при хорошей жизни никогда бы и не подошел, мосинский штык. Вполне подходящий инструмент для такой работы. Вернувшись с инструментом, я присел напротив старшины и стал выкручивать взрыватель.

– Тебя командир чего ко мне направил?

Похоже, начался очередной допрос.

– Наверное, потому, что я рассказал ему, что дорогу заминировал, когда по лесам ходили.

– Заминировал, говоришь? – Старшина на миг отвлекся от работы и уже внимательнее глянул на меня. – Ты сапер, что ли?

– Да нет вроде… – Отложив в сторону взрыватель, я принялся разглядывать внутренности мины. – Я вообще о себе ничего не помню. Головой ударился…

– Эт бывает… – Старшина оказался первым человеком, который в моей легенде о потере памяти не увидел ничего необычного. – Вот в роте у нас как-то было. Один тоже головой долбанулся – начисто все забыл. Так как, говоришь, дорогу минировал?

– Да мы, когда по лесу шли, нашли полянку с минометами разбитыми. Восемьдесят два миллиметра. Ну, я и придумал. Подобрал там две мины, на взвод поставил да на дороге в колеях прикопал.

– Восемьдесят два? Такая разве только колесо машине оторвет… А на взвод как ставил?

– Разобрал взрыватель…

Пока я объяснял старшине свои действия с минами, тот снова вернулся к работе и только кивал, показывая, что продолжает меня слушать.

– Молодец, – вынес вердикт старшина, когда я закончил рассказ. – Сработало хоть?

– Вроде взорвалось. Но мы уже оттуда ушли и не видели, кто там подорвался.

– С пулей – это ты хорошо придумал. Только можно было и не выбрасывать запчасти. Мало ли что может пригодиться. А можно было еще поставить механизм на взвод и собрать взрыватель, чтобы патрон не тратить зря.

Следующие минут десять на поляне раздавались только скребущие звуки нашей работы. Тол понемногу поддавался, ящик уже почти заполнился. Старшина поднялся, забрал ящик с толом и через минуту принес новый. Мы продолжали долбить мины.

За монотонной работой я немного расслабился, и в голову полезли всякие мысли, которые непременно должны были прийти, но, видимо, из-за стрессовой ситуации, не прекращавшейся с момента моего появления в 1941 году, припозднились. Я думал об оставленных в будущем родителях. Как они будут убиваться, когда их сын не вернется из очередного похода по местам боев… А девушка? Естественно, первым делом решат, что я где-то подорвался. Сколько скандалов дома было из-за моего хобби! Переживали ведь, что я подорвусь когда-нибудь… Хотя нет. Я же не один поехал. Ребята скажут, что никаких взрывов не слышали. Наверное, не дождавшись меня у машины, вызвали ментов, организовали поиски… Тоже подставил их. Теперь пацанам придется объяснять ментам, что они делали в лесу, откуда хабар, попадут на заметку, со всеми вытекающими… А меня не найдут. Так и скажут родителям, что их сын пропал без вести. Интересно, смогу ли я вернуться назад? В некоторых книгах, да и в фильме «Мы из будущего» герои благополучно вернулись в свое время. А со мной как будет? Если вернусь, то когда? В тот же миг, из которого перенесся сюда? Или в будущем с момента моего исчезновения пройдет столько же времени, сколько я проведу здесь? И даже если вернусь – классно будет ехать домой через весь город в тех лохмотьях, в которых я сейчас. Что называется – до первого патруля. А если вообще не вернусь? Кстати, интересная может получиться хохма.

Какой-нибудь коллега найдет через семьдесят лет мою одежду, которую я закопал. Поймает такой красивый сигнал, копнет – а там полусгнившие ботинки, америкосовские камуфляжные штаны, рюкзак и весь остальной набор. И телефон. Все, судя по внешнему виду, пролежало в земле не один десяток лет, хотя этой модели телефона – не больше трех. И пойдут пересуды по форумам. Я даже представляю себе эти темы: «Непонятная находка!» – «Копал в таком-то лесу, нашел такой вот набор…» И обсуждения, в которых половина будет обвинять нашедшего в том, что тот всех тупо разводит, а другая половина попытается по телефону что-то узнать. Интересно, переживут карта памяти и симка семьдесят лет под землей? Если переживут – конечно, начнут лазить по телефонной книге и, возможно, позвонят. Я себе это представляю. Набирают телефон, записанный как «дом». На том конце – мамин голос говорит «Алло». – «Здравствуйте, я нашел такой-то телефон, там этот номер как домашний записан был…» – «Да! Это телефон моего сына! Он пропал тогда-то (наверное, расплачется). Где вы его нашли?» – «Да в лесу выкопал…» Или не позвонит. Но по найденным вещам, если список и фотки будут на форумах, знакомые определят, что это мои вещи. В любом случае хозяин определится. А потом ментам на экспертизу. Я же без вести пропавший! Представляю себе лицо эксперта и читающих заключение: «Вещи пролежали в земле не менее стольких-то лет». В моей судьбе в итоге ничего не прояснится. Зато какая-то газета, возможно, опубликует заметку из серии «паранормальные явления», что найден мобильник трехлетней давности, десятки лет пролежавший в земле…

С такими мыслями я продолжал работать. Мина была практически опустошена. Тол ссыпали уже в четвертый ящичек.

– С этой миной заканчивай, и пока хватит. Я отойду перекурить.

Старшина исчез среди деревьев, а я остался с невеселыми мыслями и почти добитой миной.

Закончив работу, я продолжал сидеть на земле. Снова натер ладони. Скоро у меня появятся настоящие рабоче-крестьянские мозоли. Делать ничего не хотелось. Хорошо было просто сидеть на полянке в летнем лесу и отдыхать. Если б еще не мысли… Вернулся старшина и, позвав меня, пошел к своему складу.

– Значит, смотри, что еще можно было с теми взрывателями делать. – Он достал М1 и начал его раскручивать, попутно объясняя, что и как.

В итоге я узнал несколько способов поставить взрыватель на взвод так, чтобы он сработал при нагрузке, и при этом самому остаться целым. После этого он вытащил из одного из ящиков 45-миллиметровый снаряд. Закрепив его в развилке ближайшего дерева, аккуратно расшатал гильзу, освободил снаряд из развилки и повернул его ко мне тыльной частью.

– Это что такое?

В торчащем из снаряда конусе я сразу узнал один из главных врагов всех копателей – донный взрыватель МД-5, который не то что трогать, а и подходить к нему не рекомендуется. Дело в том, что это взрыватель инерционного действия. Внутри, практически в освобожденном состоянии, находится ударник, зафиксированный лишь тонким разрезным кольцом. При выстреле кольцо уходит назад, насаживаясь на ударник, и он удерживается силой инерции и центробежной силой, а при столкновении снаряда с преградой – по инерции летит вперед и накалывает капсюль. В общем, очень ненадежная штука. Их в начале войны, несмотря на простоту и дешевизну изготовления, даже с производства сняли из-за ненадежности, заменив на МД-7, в котором ударник дополнительно фиксировался пружиной.

– «Донник» МД-5.

– Правильно. – Старшина удовлетворенно улыбнулся. – Конструкцию знаешь?

Я кивнул. За этим последовала еще одна лекция о том, как приспособить этот взрыватель к минированию. Способы были практически те ж, что и с минными взрывателями. И там и там как основной способ рассматривалось освобождение капсюля-детонатора и приспособление подручных предметов в качестве ударника, который при нагрузке наколет капсюль. В ответ, решив, что пора начинать делиться опытом из будущего, я поведал старшине принципы изготовления мин-ловушек и растяжек из гранаты Ф-1. Тот, выслушав мою лекцию, немного подумал и вынес свой вердикт:

– Если, конечно, впопыхах ставить на отходе… Или если ничего другого нет, то твоя растяжка – дело хорошее. А если загодя ставить… – Он покопался в одной из коробок и достал оттуда тускло блеснувшую трубочку (по-моему, это был немецкий взрыватель ZZ 35, знаете, такой, как в фильмах показывают – на минном поле торчат эдакие «рожки»? Так вот это взрыватель нажимного действия S.Mi.Z 35. А рядом с ним, в тройник, еще часто вкручивают вышеупомянутый ZZ 35 – натяжной взрыватель). – Вот эта штука работает так же, как запал Ковешникова. Дернул за струну, чека вылетела, и привет фашистам. Хотя заложить гранату как ловушку под труп фашиста – это интересно.