Зефир в шоколаде Риз Екатерина

– А что за клип? – сочла я возможным поинтересоваться.

После моего вопроса, Алиса заметно приободрилась, даже снова улыбнулась.

– Я певица. В следующем году оканчиваю институт, но папа всегда говорил, что нужно жить сегодняшним днём. И если есть, что людям показать и сказать, то делать это нужно сейчас. Мой друг написал для меня песню. Замечательную, – она крутнулась в другую сторону на стуле, – правда, Антош? – Тот вполне равнодушно кивнул. – Папе понравилась, и он обещал дать денег на клип. Но не успел.

Она произнесла «не успел», но в этих словах слышалась скорее досада, чем искреннее сожаление о смерти отца. Я к сестре присмотрелась, и вспомнила слова Антона о том, что Алиса никак не повзрослеет. Тогда мне это утверждение показалось неправдоподобным, всё-таки ей не пятнадцать и даже не восемнадцать, а двадцать два года, вполне взрослый и здравомыслящий человек, но сейчас я готова была согласиться с его утверждением. Алиса была инфантильна, и знать ничего не знала о жизненных трудностях, даже самых банальных, и, наверное, безответная любовь к Антону, это единственное, что не позволяло ей не потерять чувство реальности. Хоть что-то, что она получить не в состоянии.

А я сказала:

– Мне жаль.

– Я любила папу, – вдруг сказала Алиса. – Он был весёлым. Мама не такая.

– Скажи, как есть, Алиса, – усмехнулся Антон. – Была бы воля твоей матери, ноги бы твоей в «Колесе» не было. Возможно, она это в жизнь и воплотит.

Алиса на одно мгновение замерла, задумалась, остановив взгляд на лице Антона, после чего решительно вскинула голову.

– Она не может, Антон. Я взрослая.

– Ах, ну да, я и забыл. – На его лице отчётливо читалось продолжение мысли: «Какое несчастье!», но Алиса то ли не поняла, то ли нарочно проигнорировала, а вот мне от Антона достался весёлый взгляд из-под ресниц.

– Зачем ты её дразнишь? – спросила я у него позже, когда мы покинули ресторан и направились в ночной клуб. Он располагался в отдельном приземистом здании, напоминающем летающую тарелку, на окраине развлекательного комплекса, видимо, для того, чтобы не мешать одним отдыхающим веселиться, а другим наслаждаться тишиной на берегу реки. Мы только подходили, а я уже слышала бухающие звуки музыки, хотя за несколько минут до этого Антон уверял меня, что звукоизоляция в клубе сделана по последнему слову техники. Алиса шла рядом, повиснув на руке Антона, без умолка болтая и беззастенчиво меня перебивая, но я не спорила, уже смирившись с её необоснованной ревностью. Хотя, ревность её могла бы быть меньше, если бы Антон больше обращал внимания на неё, а не на меня. Но кроме занятого локтя, Алиса мало привлекала его внимание. Антон с энтузиазмом комментировал всё, мимо чего мы проходили на территории комплекса, неизменно указывая, автором каких деталей был отец, а не он, и чуть тише, почти шёпотом говорил о том, что, как считал, не должна знать Алиса. А она трещала так громко, что не слышала и не улавливала намёков и подробностей. А как только мы переступили порог клуба, кинулась танцевать, чёрные блёстки на платье заискрились разноцветными огнями, она с лёгкостью влилась в плотную толпу танцующих, а я в первый момент оглохла. Даже уши руками закрыла, а Антон рассмеялся, наблюдая за мной. Он за мной, а я за Алисой. Я видела, что она каждую минуту, танцуя и соблазнительно покачиваясь под музыку, оглядывается на Антона. А он меня за талию приобнял, подтолкнул в сторону лестницы, что вела на балкон.

– Я не дразню, – воспротивился он, стоя за моей спиной и говоря всё это мне на ухо. Я смотрела на большую танцплощадку, забитую людьми, преимущественно молодёжью, сверху, и, признаться, в то мгновение, когда дыхание Антона щекотало моё ухо, я уже перестала о чём-то задумываться. Я была ошарашена и изумлена открывшейся мне картиной. Вцепилась в перила, смотрела на людей, на огни, которые отбрасывали стеклянные шары под куполообразным потолком, на полураздетых танцовщиц, которые не извивались, как в стриптизе, – если честно, я себе именно так всё представляла, – а танцевали, двигаясь энергично и синхронно. На выступе, что представляла собой узкая сцена, находилась музыкальная установка, а за ней совершенно лысый ди-джей, от его блестящей лысины так же отскакивали разноцветные огни. Музыка грохотала, перекрывая дыхание и стук сердца, люди на танцполе прыгали и двигались ей в такт, и всё это было невероятно. Казалось неподобающим и завораживающим одновременно. Мой взгляд остановился на импровизированной клетке, в которой танцевала девушка, в крохотном бикини и в сапогах на шпильке. Она мотала головой, откидывала назад шикарную рыжую шевелюру, приседала, а потом даже зарычала, причём получилось у неё весьма сексуально. Меня всё это окружило, оглушило и ослепило. Я никогда подобного не видела. Огромный, бьющийся в экстазе организм, состоящий из нескольких сотен сошедших с ума людей. Я, конечно, и раньше бывала в ночных клубах, и далеко не один раз, и танцевать любила, но подобного не видела. И не чувствовала. Далеко не сразу осознала, что стою, прижатая к перилам весом Антона, его руки упираются в перекладины рядом с моими, а он так и дышит мне в ухо. Ничего не говорит, по крайней мере, я не слышу ни слова, хотя в таком грохоте, поручиться нельзя. И всё, что я чувствую в этот момент, это не свои ощущения, а биение сердца Антона о мою спину, так крепко он ко мне прижимается. Я несколько секунд собиралась с мыслями, делала вид, что продолжаю оглядываться, а сама пыталась придумать, как мне от него отодвинуться, ненавязчиво, словно боялась его обидеть. А я не боялась, просто атмосфера спутала мысли и чувства. Я только дёрнула головой, когда поняла, что к нам ещё кто-то подошёл, посмотрела, увидела мужчину, он приветственно хлопнул Антона по плечу, а меня даже взглядом не удостоил. Видно, ему не привыкать видеть Антона в обнимку с незнакомыми девицами. Мужчина отошёл, я краем глаза увидела, что он присел за столик неподалёку, к многочисленной компании, а я сделала попытку отступить, но тут же была остановлена продолжением разговора. Очень своевременного в этом шуме и уместного.

– Чем, по-твоему, я её дразню? Тобой?

Я всё-таки пихнула его локтем в бок.

– Отодвинься от меня.

Я почувствовала его дыхание на своей щеке, и поняла, что он вздохнул. Но отодвинулся. Немного. Совсем немного. Одна его рука так и осталась на моей талии.

– Хочешь потанцевать?

Я посмотрела на него с намёком.

– Антон…

– Да, да, прости. Глупость сморозил. – Он глянул вниз. – Хотя, Лиску это не волнует, по-видимому.

– Ты сам сказал, она ребёнок.

– Угу, при всём при этом озабоченный.

– Нельзя так говорить.

– Очень даже можно. Поверь.

– Фу.

Он широко улыбнулся, глядя мне в лицо.

– Ещё одно различие между вами.

– Ещё раз «фу», Антон. – Я тоже посмотрела вниз, по огненным всполохам на платье, разглядела Алису. – Она на тебя смотрит.

Антон от меня отодвинулся, наклонился немного, чтобы облокотиться на перила. Рукой Алисе махнул. Потом посмотрел на меня.

– Тебе хоть нравится?

Я обвела взглядом зал.

– Я никогда подобного не видела, – призналась я. – Это… – Я секунду подбирала правильное слово. – Впечатляет.

– На следующей неделе у нас пенная вечеринка. – Он откровенно смеялся надо мной.

– И что это означает?

– Это означает, что к этим джинсам ты надеваешь обтягивающую майку, и после пены это выглядит очень эротично. И целый зал таких девушек. Которые визжат, стонут и предлагают себя. – Я сделала судорожный вздох, а Антон рассмеялся и кивнул, соглашаясь с моими мыслями. – Да, милая, это ещё одно «фу».

Я головой покачала, но не для того, чтобы выразить своё презрение, а для того, чтобы сказать ему:

– Я тебе не милая.

– А кто?

Отвечать я не стала, провела ладонью по гладкому металлическому поручню, после чего сказала:

– Я бы хотела уехать.

– Устала?

Я кивнула, решив с ним не спорить. Антон сразу выпрямился.

– Я тебя отвезу.

– Вызови такси… – попыталась протестовать я, но он лишь снова взял меня за руку, поддерживал, пока я спускалась по лестнице.

На выходе я обернулась, но в толпе танцующих сестру уже не рассмотрела. Подумала о том, как она расстроится, не найдя Антона, но того это, видимо, не беспокоило. Мы прошли мимо весёлых людей, вышедших из зала подышать свежим воздухом, я тоже задышала глубоко и часто, после искусственного угара танцпола, и к своему удивлению поняла, что на улице почти стемнело.

– Может, здесь останешься? – предложил Антон. – Хочешь, в моём номере… хочешь, найдём другой, если тебе неуютно в отцовском.

– Нет, я домой хочу.

Антон кивнул, не собираясь спорить. А я повторила:

– Ты, правда, можешь остаться. Я прекрасно доберусь сама.

– Лера, ты думаешь, что я отпущу девушку, которой в начале вечера цветы подарил, на такси?

Я всё-таки улыбнулась, и от его слов, и от многозначительного тона.

– И, правда, что это я? Такой опытный кавалер, как ты…

– Даже не знаю, воспринять ли это, как комплимент. Из твоих уст это прозвучало как-то не так.

Мы свернули на узкую дорожку, прошли мимо цветущего кустарника, я невольно оглянулась, когда услышала взрыв смеха неподалёку, и замерла, поражённая видом залитой светом гостиницы. Она высилась, как сияющая башня, кажется, ни одного тёмного окна не было. А на самой крыше, как нимб, светилось Чёртово колесо. Я глаз с него не сводила, кажется, целую минуту, пыталась понять, мерещится ли мне, но оно крутилось. Правда, крутилось!

Я не заметила и не услышала, как Антон обернулся, поняв, что меня рядом нет, как вернулся и остановился за моей спиной. Он смотрел мне в лицо, наблюдал, а скорее, впитывал мой восторг, моё удивление, а когда я повернула голову, чтобы задать ему вопрос, немного детский, но такой важный в эту минуту для меня – крутится ли колесо, олицетворяющее труд последних его лет, он меня поцеловал.

Само получилось, я не хотела, а он не спрашивал. Казалось, всего мгновение смотрел мне в глаза, а потом его рука поднялась, обняла мой затылок, а Антон наклонился к моим губам и поцеловал. Я опомнилась уже в следующую секунду. Я протестующе дёрнулась, взмахнула руками, задохнулась, а он уже целовал, решительно и настойчиво, тёплые губы прижались к моим губам, язык исследовал мой рот, и я ничего не могла сделать… ни с забившимся, как птица в клетке, сердцем, ни с помутившимся сознанием. И единственное, что я сделала, так это прикоснулась к его волосам. Моя рука сама собой поднялась к его шее, обняла, а пальцы коснулись волос. Мягких и упругих одновременно. И именно это привело меня в чувство, я прервала поцелуй и поспешно отступила, поняла, что самым натуральным образом задохнулась. Попыталась дыхание перевести, не зная, как на Антона посмотреть. А вот он смущённым не выглядел, наоборот, улыбнулся вполне довольно. И даже губами причмокнул, будто смакуя случившийся поцелуй.

– Скажу честно, я весь вечер об этом думал.

Удивлена этому признанию я не была, скорее уж заподозрила неладное. Кинула на Антона взгляд исподлобья, встретила его довольную улыбку и поспешила отвернуться. Но и притвориться разозлённой не могла. Господи, да какая бы нормальная женщина на моём месте злость испытала? Когда тебя спонтанно и так горячо целует красивый мужчина, да ещё признаётся, что весь вечер с тобой о поцелуе мечтал… Но он тот ещё хитрец, и об этом забывать не стоит. Поэтому я смущённо кашлянула, и повторила:

– Ты отвезёшь меня домой?

– Конечно, Снежинка.

И в этот раз я не запретила ему так меня называть. Почему-то…